Прованса, знакомство завязывается быстро и добрые отношения устанавливаются незамедлительно. Обменявшись с гостями рукопожатиями и предложив им прохладительные напитки, хозяин спросил, какова цель их путешествия. - Мне редко представляется возможность принимать соотечественников, - сказал он. - Я с удовольствием вижу вас у себя, господа, и я весь в вашем распоряжении. - Мы очень благодарны вам за это, - ответил дядюшка Антифер, - так как вы можете оказать нам большую услугу, сообщив кое-какие сведения об этой стране. - Вы путешествуете ради развлечения?.. - И да и нет, господин Бард. Мы все трое - моряки. Мой племянник Жюэль - капитан дальнего плавания, Жильдас Трегомен - бывший командир "Прекрасной Амелии". На этот раз, к крайнему удовольствию Трегомена, названного командиром, дядюшка Антифер говорил о габаре, словно речь шла о фрегате или военном корабле. - А я капитан каботажного плавания, - с достоинством добавил Антифер. - Некая солидная фирма в Сен-Мало дала нам полномочие основать отделение либо в Маскате, либо в одном из портов Оманского или Персидского залива. Жозефу Барду показалась соблазнительной мысль войти в дело, могущее принести ему выгоду. - Капитан, - сказал он, - мне остается только приветствовать ваши намерения и предложить свои услуги для того, чтобы довести ваши планы до благополучного конца. - В таком случае, - сказал Жюэль, - дайте нам совет, где лучше учредить торговую контору - в самом Маскате или в другом городе побережья? - Предпочтительнее, конечно, в Маскате, - ответил резидент. - Значение этого порта возрастает с каждым днем благодаря его торговым связям с Персией, Индией, островами Маврикий и Реюньон [острова в Индийском океане, из группы Маскаренских], с Занзибаром и Африканским побережьем. - А какие товары экспортируются? - поинтересовался Жильдас Трегомен. - Финики, изюм, сера, рыба, копал [ископаемая смола растительного происхождения; идет на изготовление высокосортных лаков], камедь [или гуммиарабик - густой сок, вытекающий из стволов аравийских и африканских акаций; применяется как клей], щитки черепахи, рога носорога, растительное масло, кокосовые орехи, рис, маис, кофе и местные сладости... - Сладости? - переспросил Трегомен облизнувшись. - Да, - ответил Жозеф Бард, - сладости, называемые здесь халвой. Ее варят из меда, сахара, клейковины и миндаля. - Хотел бы я попробовать этого лакомства, друзья мои... - Сколько твоей душе угодно!.. Но, - продолжал дядюшка Антифер, - вернемся к делу. Мы приехали в Маскат не для того, чтобы лакомиться халвой. Господин Бард любезно согласился назвать нам главные предметы вывоза... - К этому нужно еще добавить ловлю жемчуга в Персидском заливе, - заметил консул, - ловлю, которая ежегодно приносит до восьми миллионов франков дохода... Надо было видеть, какую презрительную мину скорчил дядюшка Антифер! Ловля жемчуга, приносящая восемь миллионов франков в год, - пустяковая сумма в глазах человека, у которого одних драгоценных камней миллионов на сто! - Правда, - продолжал Жозеф Бард, - торговля жемчугом находится в руках индийских купцов, не допускающих конкуренции. - Даже за пределами Маската? - спросил Жюэль. - Даже за пределами Маската, где - я должен признаться в этом - торговцы косо смотрят на приезжих иностранцев... Жюэль воспользовался этим ответом, чтобы перевести разговор на другую тему... Столица имамата расположена между 50o20' восточной долготы и 23o38' северной широты. Принимая во внимание координаты острова, его следовало искать именно здесь. Главной задачей было покинуть Маскат под предлогом поисков подходящего места для учреждения малуинской торговой конторы. Поэтому Жюэль, сказав, что имело бы смысл, прежде чем обосноваться в Маскате, посетить и другие места, кстати спросил, какие еще близлежащие прибрежные города входят в имамат. - Оман, - ответил Жозеф Бард. - Севернее Маската? - Нет, юго-восточнее. - А на севере или на северо-западе? - Наиболее значительный город - Ростак. - На заливе? - Нет, внутри страны. - А на побережье? - Сохор. - А как далеко отсюда? - Приблизительно в двухстах километрах. Подмигнув, Жюэль дал понять дяде важность этого ответа. - А Сохор... торговый город? - Да, торговый. Иногда там проводит время имам... когда его высочеству приходит в голову такая фантазия. - Его высочеству? - повторил Жильдас Трегомен. По-видимому, этот титул, принадлежащий турецкому султану, произвел на Трегомена соответствующее впечатление. Жозеф Бард считал признаком хорошего тона так величать имама. - Сейчас его высочество в Маскате, - добавил он, - и, когда вы изберете город для вашей конторы, вам, господа, нужно будет обратиться к нему за разрешением. - Надеюсь, его высочество в этом не откажет? - спросил малуинец. - Напротив, - ответил резидент, - его высочество рад будет дать согласие по денежным соображениям. Дядюшка Антифер дал понять широким жестом, что он готов расплатиться по-королевски. - А каким способом лучше всего добраться до Сохора? - спросил Жюэль. - Караваном. - Караваном!.. - воскликнул немного встревоженный Трегомен. - Да, - продолжал Жозеф Бард, - в имамате нет еще не только железных дорог, но даже и дилижансов. Ездят здесь на двуколках или верхом на мулах, если не предпочитают идти пешком... - Эти караваны отправляются, должно быть, не очень часто? - спросил Жюэль. - Напротив, - ответил резидент, - между Маскатом и Сохором ведется весьма оживленная торговля, и как раз завтра... - Завтра? - перебил дядюшка Антифер. - Вот и превосходно! Значит, завтра мы "откараванимся"! Перспектива "откараваниться", как удачно выразился Антифер, не очень-то улыбалась Жильдасу Трегомену. На его добром лице появилась гримаса. Но ведь он прибыл в Маскат не затем, чтобы перечить своему другу, и волей-неволей должен был согласиться на путешествие в малоприятных для него условиях. Все же Трегомен выразил желание поделиться некоторыми соображениями по поводу предстоящего переезда из Маската в Сохор. - Ну что ж, говори, - разрешил дядюшка Антифер. - Так вот, - сказал Жильдас Трегомен, - мы все трое - моряки, не так ли? - Да, все трое, - согласился дядюшка Антифер и, не удержавшись, лукаво подмигнул бывшему хозяину "Прекрасной Амелии". - Я не понимаю, - продолжал Трегомен, - почему бы нам не отправиться в Сохор морем. Двести километров... на прочном судне... - Почему бы и нет? - подтвердил дядюшка Антифер. - Жильдас прав. Мы только выиграем время... - Несомненно, - ответил Жозеф Бард, - и я первый посоветовал бы вам отправиться морем, если бы это не представляло некоторой опасности... - Какой? - спросил Жюэль. - Видите ли, господа, Оманский залив не очень безопасен. Может быть, на каком-нибудь большом торговом судне, с многочисленным экипажем, и нечего было бы бояться... - Бояться? - вскричал дядюшка Антифер. - Бояться бури? Бояться шквалов?.. - Нет, пиратов, с которыми легко можно встретиться в Ормузском проливе... - О черт! - вырвалось у малуинца. Надо отдать ему справедливость, он испугался только возможности встречи с пиратами на обратном пути, когда при нем будет драгоценный груз. Предупрежденные резидентом, наши путешественники приняли мудрое решение: раз они не смогут вернуться морем, то нет смысла и отправляться туда по воде. Выехать с попутным караваном, вернуться с другим - такая комбинация сулила полную безопасность. Поэтому Жильдас Трегомен должен был согласиться примкнуть к каравану, но в душе у него была тревога - он не понимал, каким способом передвижения удастся ему воспользоваться. На этом разговор закончился. Три француза остались очень довольны беседой с соотечественником. На обратном пути они непременно посетят его... будут держать в курсе своих дел и следовать только его советам... Этот хитрец Антифер дал ему даже понять, что учреждаемая им контора будет производить крупные операции, могущие быть выгодными и для резидентской кассы. Прощаясь с гостями, Жозеф Бард снова посоветовал им представиться его высочеству и даже предложил лично исхлопотать аудиенцию для таких уважаемых иностранцев. Вслед за тем вышеупомянутые уважаемые иностранцы вернулись в гостиницу. Тем временем в одном из номеров той же гостиницы происходило совещание между Бен-Омаром и Назимом. Совещание это, как легко догадаться, сопровождалось бесчисленными резкостями и грубыми выходками Саука. Мнимый клерк и нотариус прибыли в Маскат. Прекрасно. Но ведь они до сих пор не знают, является ли Маскат конечной целью путешествия. Не отправится ли дядюшка Антифер дальше? И именно он, этот глупый Омар, обязан был узнать обо всем у Антифера, потому что нотариус, в конце концов, имеет право на такой вопрос, а знает он ничуть не больше, чем его подставной клерк! - Вот к чему приводит, когда человек, как последняя скотина, изнемогает в пути! Неужели ты не понимаешь, как важно было быть здоровым? Нотариус придерживался такого же мнения. Конечно, следовало поговорить с этим мошенником-французом, выпытать у него тайну, разузнать, где зарыты сокровища... - Успокойтесь, ваша светлость, - сказал он, - я сегодня же повидаюсь с Антифером и все узнаю. Только бы не пришлось снова сесть на пароход!.. Узнать, в каком месте наследник Камильк-паши собирается производить розыски сокровищ, - это уж, во всяком случае, не должно было служить камнем преткновения. Ведь самим завещанием было предусмотрено присутствие душеприказчика, а если таковым является Бен-Омар, то дядюшка Антифер безусловно не сможет уклониться от прямого ответа. Но, после того как островок будет найден и три драгоценных бочонка будут извлечены на поверхность, каким образом думает Саук отнять их у владельца? На этот вопрос, неоднократно всплывавший в разговорах с нотариусом, Саук никогда не отвечал по той причине, что и сам не знал, что ему ответить. Одно было несомненно: Саук не остановится ни перед чем, чтобы завладеть богатством, которое он считал своим и которое несправедливо отнял у него Камильк-паша, оставив завещание в пользу какого-то иностранца. И это больше всего пугало тихого и робкого нотариуса, предпочитавшего обойтись без насилия. Уж кто-кто, а он-то прекрасно знает, что его светлость Саук дорожит человеческой жизнью не больше, чем старой засохшей фигой!.. Но так или иначе, важнее всего было следовать шаг за шагом за тремя малуинцами, не терять их из виду во время поисков, присутствовать при извлечении клада. А затем, когда он будет в их руках, действовать, смотря по обстоятельствам. И Саук, приняв такое решение, запугал Бен-Омара тысячами угроз и возложил на него всю ответственность за ход дальнейших событий. Затем Саук удалился, строго наказав несчастному нотариусу не пропустить момента возвращения в гостиницу дядюшки Антифера. Вернулся он только поздно вечером. Жильдас Трегомен и Жюэль с наслаждением бродили по улицам Маската, тогда как дядюшка Антифер, правда в воображении, прогуливался в нескольких десятках километров отсюда, к востоку от Сохора, где притаился его остров. Бесполезно было бы спрашивать, какое впечатление произвела на него столица имамата: оживлены ли улицы, много ли в лавках покупателей, в чем своеобразие местного национального типа - арабов, индийцев, персов? Он ничего не хотел видеть. Но зато Жюэль и Трегомен с интересом осматривали этот город, сохранивший свой восточный колорит. Они останавливались перед лавками, где грудами были навалены всевозможные товары - тюрбаны, пояса, шерстяные плащи, хлопчатобумажные ткани, большие глиняные кувшины, так называемые "мертабан", пестро размалеванные и покрытые сверкающей глазурью. При виде всех этих красивых вещей Жюэль думал о том, как бы обрадовалась им Эногат! Какое удовольствие доставили бы ей изящные безделушки, выполненные с таким редким мастерством! Разве не осчастливили бы ее такие скромные подарки больше, чем дядюшкины алмазы? Жильдас Трегомен думал о том же. Как бы уловив мысли своего молодого друга, он сказал: - Давай купим это ожерелье, а когда мы вернемся, ты подаришь его малютке. - Когда вернемся! - вздохнув, повторил Жюэль. - И это кольцо. Посмотри, какое оно красивое!.. Да что я говорю - кольцо? Десять колец! По одному на каждый ее пальчик... - О чем она сейчас думает, моя бедная Эногат? - прошептал Жюэль. - Конечно, о тебе, мой мальчик! Всегда только о тебе! - А нас разделяют сотни и сотни лье!.. - Да! - прервал его Трегомен. - Не забыть бы еще купить ей горшочек с этим замечательным лакомством, которое господин Жозеф Бард так нам расхваливал!.. - Но, - возразил Жюэль, - не лучше ли сначала нам самим попробовать его, а уж потом купить... - Нет, мой мальчик, нет! - возразил Жильдас Трегомен. - Я хочу, чтобы Эногат первая отведала это лакомство... - А если оно ей не понравится?. - Оно ей придется по вкусу, потому что его привезешь ты, да еще из такой дали! Как хорошо знал этот изумительный человек сердца молодых девушек, хотя ни у одной из них - ни в Сен-Мало, ни в Сен-Серване, ни в Динаре - даже и в мыслях не было сделаться госпожой Трегомен!.. Одним словом, они нисколько не жалели о своей прогулке по столице имамата. Ее чистоте и царившему в ней порядку могли бы позавидовать многие европейские города, за исключением, конечно, их родного Сен-Мало, который, по мнению дядюшки Антифера, был лучшим городом в мире. Жюэль успел еще заметить, что по улицам шныряло множество хорошо вышколенных полицейских, проявлявших исключительную бдительность. Полицейские агенты тщательно следили за уходом и возвращением иностранцев, высадившихся в Маскате и не объяснивших причин своего прибытия. Но, в противоположность придирчивой полиции некоторых европейских государств, требующей предъявления паспортов и устраивающей неуместные допросы, здешняя полиция ограничивалась, по-видимому, только тем, что молча следила за тремя малуинцами, как бы далеко они ни удалялись. И действительно, по местному обычаю, ступив на землю имамата, они не могли бы выехать отсюда, не посвятив имама в свои планы. К счастью, дядюшка Антифер не подозревал об этом, иначе он с полным основанием опасался бы за исход своего предприятия. Его высочество, так ревностно заботящийся о личной выгоде, вряд ли позволит вывезти сто миллионов с острова, лежащего в Оманском заливе. Если европейское государство взимает только половинную долю от найденного клада, то азиатский властелин, который, собственно, и есть государство, не колеблясь, берет себе все целиком. И вот, как только дядюшка Антифер вернулся в гостиницу, Бен-Омар рискнул задать ему достаточно нескромный вопрос. Приоткрыв осторожно дверь, он сказал вкрадчивым голосом: - Разрешите узнать... - Что? - Узнать у вас, господин Антифер, куда мы отправимся дальше? - По первой улице направо, по второй налево, а потом прямо... После этого дядюшка Антифер с треском захлопнул дверь. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ, в которой Жильдас Трегомен довольно удачно плывет на "корабле пустыни" На следующий день, 23 марта, с первыми проблесками зари караван выступил из столицы имамата и направился вдоль побережья. Настоящий караван! Ничего подобного Трегомену не приходилось видеть на равнинах департамента Иль и Вилен. Он простодушно признался в этом Жюэлю, и тот не выразил ни малейшего удивления. В караване насчитывалось около сотни арабов и индийцев и примерно столько же вьючных животных. При такой многолюдности исключалась возможность внезапного нападения сухопутных пиратов, впрочем не столь опасных, как морские пираты. Среди туземцев выделялось несколько богатых купцов, о которых говорил нашим путешественникам французский резидент. Местные негоцианты, по-видимому озабоченные своими делами, призывавшими их в Сохор, ехали без всякой пышности. Что касается иностранцев, то они были представлены тремя французами - дядюшкой Антифером, Жюэлем, Жильдасом Трегоменом, и двумя египтянами - Назимом и Бен-Омаром. Последние, конечно, не замедлили присоединиться к каравану. Поскольку дядюшка Антифер не скрыл от них своего намерения возобновить на следующий день путешествие, они тоже успели собраться в дорогу. Само собой разумеется, что малуинец нисколько не заботился о Бен-Омаре и его клерке. Если им угодно, они могут следовать за ним - ему нет до них никакого дела. Антифер твердо решил не подавать виду, что знает этих людей. Увидев в караване Назима и Бен-Омара, он даже не счел нужным поздороваться с ними, и Трегомен под его грозным взглядом не осмелился повернуть голову в их сторону. Животные, служившие для перевозки пассажиров и товаров, были трех видов: верблюды, мулы я ослы. Нечего было и думать о возможности приспособить какой-нибудь экипаж или хотя бы простую тележку. Да и какие колеса могли бы двигаться по бездорожью, по этой пересеченной, частично заболоченной местности! Поэтому каждый устроился как мог. Дядя и племянник выбрали себе пару сильных и резвых, но не очень крупных мулов. Приученные ходить в караванах, они были доставлены за хорошую цену маскатскими евреями, промышляющими сдачей внаем вьючных животных. Но что значила для дядюшки Антифера лишняя сотня пистолей! [старинная золотая монета, вышедшая из употребления в конце XVIII века; в данном контексте "сотня пистолей" приобретает иронический смысл] Сотней больше, сотней меньше - стал бы он с этим считаться? Конечно, нет! Однако ни за какие деньги нельзя было найти мула, выносливость которого соответствовала бы весу Жильдаса Трегомена. Выдержать на своем хребте такую тушу и пронести ее пятьдесят лье не в силах был бы ни один представитель этой достойной породы. Необходимо было достать более сильное животное, чтобы обслужить бывшего хозяина "Прекрасной Амелии". - Знаешь, лодочник, с тобой слишком много хлопот! - со свойственной ему деликатностью заметил дядюшка Антифер, после того как мулы, приведенные для Трегомена, были забракованы. - Ничего не поделаешь, старина! Незачем было заставлять меня ехать с собой... Оставь меня в Маскате... Я подожду тебя здесь... - Ни за что! - Но нельзя же перевозить меня по частям! - Господин Трегомен, - вмешался Жюэль, - а не сесть ли вам на верблюда?.. Это животное не внушает вам отвращения? - Никакого, мой мальчик! Лишь бы я не внушал отвращения верблюду и он согласился бы взять меня! - Прекрасная идея! - вскричал дядюшка Антифер. - Ты будешь великолепно выглядеть на верблюде!.. - Недаром же его называют "кораблем пустыни", - добавил Жюэль. - Идет! Пусть будет корабль пустыни! - ответил сговорчивый Трегомен. Вот почему он важно восседал в то утро между двумя горбами одного из колоссальных представителей породы жвачных. Трегомену это даже нравилось. Другой на его месте, может быть, возгордился бы. Но если Трегомен и испытывал это вполне законное чувство, то внешне оно не проявлялось, потому что все мысли речного капитана были обращены лишь к тому, как бы лучше управлять своим кораблем, предохранять себя от лишних толчков и не сбиться с верного курса. Правда, когда караван убыстрял ход, движения животного становились неровными. Но мясистые части Трегомена были так массивны, что смягчали килевую качку. Саук, предпочитавший держаться позади каравана, сидел на горячем муле, как опытный наездник. Рядом с ним или, лучше сказать, напрягая все силы, чтобы не отстать от него, на маленьком ослике тащился Бен-Омар, почти доставая ногами землю, что должно было уберечь его от случайных падений. Сесть верхом на мула?.. Падать с такой высоты? На это нотариус никогда бы не отважился! Кроме того, арабские мулы так норовисты и горячи, что держать их в узде может только очень крепкая рука. Караван делал переходы по двенадцати лье в день с двухчасовым привалом в полдень. Через четыре дня, если не случится непредвиденной задержки, караван вступит в Сохор. Четыре дня!.. Антиферу они казались целой вечностью, так неудержимо стремился он к своему острову! И все-таки он уже предвкушал конец рискованного путешествия. Еще несколько переходов - и он у цели... Но почему же по мере приближения решительной минуты Антифер становился все более раздражительным, все более беспокойным? Его спутники не могли вытянуть из него ни слова. Волей-неволей они должны были беседовать вдвоем. С высоты своего жвачного животного, покачиваясь между двумя горбами, Трегомен обратился к Жюэлю с очередным вопросом: - Скажи мне, мой мальчик, с глазу на глаз: ты веришь в сокровища Камильк-паши? - Гм!.. - отозвался Жюэль. - Все это мне кажется какой-то фантасмагорией! - Жюэль, а если острова вообще не существует?.. - Допустим, что он существует, господин Трегомен, но там может не оказаться никаких сокровищ, и тогда дяде придется последовать примеру одного марсельского капитана, который отправился искать остров Бурбон и, не найдя его, вернулся в Марсель. - Это было бы для него страшным ударом, Жюэль, и я не уверен, что его мозг выдержит... Читатель, конечно, догадывается, что Трегомен и его молодой друг остерегались строить подобные гипотезы в присутствии дядюшки. Антифера. Да и к чему? Ничто не могло бы поколебать уверенность этого упрямца. Дядюшке и в голову не приходило усомниться в том, что алмазы и другие драгоценные камни находятся именно там, где они были зарыты, на том самом острове, точные координаты которого были ему известны. Нет, единственно, что тревожило Антифера, - это осложнения, могущие возникнуть после того, как будет найден остров, когда останется только довести предприятие до благополучного конца. Само же путешествие было довольно легким. Все говорило за то, что и кончится оно удачно. Поскорее бы только попасть в Сохор! А там они найдут какое-нибудь судно, отправятся на поиски острова, откопают три бочонка... Здесь ничто не внушало опасений нашему решительному малуинцу. Чего же проще - двигаться с караваном, да еще в обществе Трегомена и Жюэля, потом переправить сокровища с острова до Сохора... Все это пустяки. Но дальше будет труднее. Доставить в Маскат три бочонка, полных золота и драгоценных камней... тут не обойдешься без верблюдов и без каравана, развозящего товары по ормузскому побережью... А как потом погрузить такую тяжесть, не возбудив подозрений у таможенных чиновников?.. Ведь они могут потребовать огромную пошлину за право вывоза... И как знать, не попытается ли имам захватить сокровища и не объявит ли он себя их законным владельцем, раз они будут найдены на территории его государства? Хотя дядюшка Антифер и любил говорить "мой остров", но в действительности-то остров принадлежал не ему!.. Камильк-паша, если бы и захотел, не мог бы оставить по завещанию остров, расположенный во владениях маскатского имама!.. Все эти помехи, не говоря уж о неизбежных трудностях на обратном пути, когда придется пересаживаться на пакетбот, идущий в Суэц, заставляли дядюшку Антифера серьезно призадуматься. Как бессмысленна и неуместна была затея богатого египтянина доверить свои богатства острову в Оманском заливе!.. Разве не существовало сотен, даже тысяч других островков, разбросанных по поверхности морей, хотя бы среди бесчисленных архипелагов Тихого океана, ускользающих от всякого наблюдения и никому не принадлежащих?.. Неужели завещатель не мог спрятать свои сокровища, не возбудив ничьих подозрений, в более надежном месте?.. Но что сделано, то сделано. Теперь уже ничего не изменишь. Остров занимал свое место в Оманском заливе с начала геологического образования земного шара и останется там до светопреставления. Какая жалость, что его нельзя взять на буксир и доставить в Сен-Мало! Как бы это упростило дело! Понятно, почему дядюшка Антифер был так озабочен и почему так трудно ему было сдерживать припадки бешенства. Да, это был плохой попутчик! Он непрерывно что-то бормотал себе под нос, не отвечал на вопросы, уединялся от спутников, награждал своего мула незаслуженными ударами дубинки... И, по совести говоря, если бы терпеливое животное сбросило наконец резким движением своего несносного всадника, мула за это никто бы не упрекнул. Жюэль, конечно, замечал, как встревожен его дядя, но не смел обратиться к нему с расспросами. Жильдас Трегомен тоже догадывался, что происходит в душе его друга. Но, зная дядюшку Антифера, они даже и не пытались образумить его и лишь обменивались многозначительными взглядами. Первый день пути нисколько не утомил наших героев, хотя температура на этой широте была уже достаточно высока. Климат Южной Аравии, особенно у тропика Рака, очень жарок и вреден для европейцев. Со стороны гор налетают волны раскаленного воздуха, и даже морской ветер не в силах их перебороть. Ночи в разгаре жаркого лета становятся до того душными, что невозможно заснуть. Тем не менее на первых двух переходах наши малуинцы не изнемогали от зноя, так как караван тянулся по лесистым прибрежным равнинам. Окрестности Маската - отнюдь не бесплодная пустыня. Растительность там разнообразна и обильна. На сухой почве встречаются поля, засеянные маисом, и в болотистых низинах, где разветвляются тысячи ручейков, хороший урожай приносит рис. Достаточно тени в баньяновых [баньян - дерево, родственное фикусу; из одного семени быстро образуется целая роща, так как многочисленные воздушные корни врастают в землю, превращаясь в толстые стволы] лесах и под сенью аравийских акаций, выделяющих камедь, вывоз которой достигает больших размеров и составляет одну из главных статей дохода страны! Вечером караван расположился лагерем на берегу маленькой речки, которая берет начало в горах на Западе и тихо впадает в залив. Расседлали мулов и пустили их свободно пастись, даже не стреножив, - так привыкли эти животные к регулярным привалам. Но вернемся к нашим героям. Дядя и племянник отвели своих мулов на общее пастбище; то же самое сделал и Саук. Верблюд Трегомена опустился на колени, как правоверный мусульманин в час вечерней молитвы, и путешественник, спешившись, милостиво потрепал его по морде. Что же касается осла, несшего на себе Бен-Омара, тот внезапно остановился и, так как всадник замешкался, скинул его наземь резким броском задней ноги. Нотариус растянулся во всю длину, лицом к Мекке [город в Саудовской Аравии; с давних пор является священным городом мусульман, как родина Магомета (Мухаммеда)], в позе мусульманина, творящего намаз [мусульманская молитва, совершаемая пять раз в день]. Вряд ли он посылал в ту минуту хвалы аллаху и его пророку! Ночь прошла спокойно в этом лагере, раскинутом в сорока километрах от Маската, в обычном месте стоянки караванов. На следующий день с первыми лучами утренней зари караван снялся с места и двинулся дальше, по направлению к Сохору. Местность кругом стала более открытой. До самого горизонта простирались обширные равнины, на которых песок заметно вытеснял траву. Это уже напоминало Сахару со всеми ее неприятными особенностями - недостатком влаги, отсутствием тени, трудностями передвижения. Для арабов, привыкших к таким караванным переходам, все было в порядке вещей. Им ничего не стоило проделывать длинные путешествия при самом палящем зное. Но каково было европейцам выдержать такое испытание!.. Поспешим заметить, оно обошлось для них без ущерба. Не пострадал даже толстяк Трегомен, который, случись это путешествие несколькими неделями позже, расплавился бы под тропическим солнцем. Укачиваемый плавными движениями своего верблюда, он блаженно дремал между двумя горбами, усевшись так прочно, что составлял как бы одно целое с животным. Ему-то уж, во всяком случае, падение не угрожало! Быстро сообразив, что "корабль пустыни" лучше его разбирается в неровностях дороги, Трегомен не пытался больше им управлять. Сама "Прекрасная Амелия" не держалась так уверенно, когда ее тянули на бечеве вдоль берегов Ранса. А как чувствовал себя Жюэль во время путешествия по владениям имама, от Маската до Сохора? Юный и сильный, он уносился мыслями в милый его сердцу бретонский город, на улицу От-Салль, в дом, где ждала его Эногат... Что касается знаменитой принцессы, на которой дядя хотел его женить, то он о ней ничуть не беспокоился! Никогда и никто не будет его женой, только прелестная кузина! Разве существует на свете герцогиня, которую можно сравнить с Эногат, пусть в той и течет королевская кровь? Нет! И миллионы Камильк-паши ничего тут не изменят, если даже допустить, что его наследство - не сказка из "Тысячи и одной ночи". Нечего и говорить, что по прибытии в Маскат он сразу же написал своей невесте. Но когда еще дойдет до нее письмо! Дядюшка Антифер был мрачнее тучи, и были основания опасаться, что его настроение еще ухудшится. Как он перевезет три бочонка? Вот проблема, внушавшая ему сильнейшую тревогу, и, скажем прямо, тревогу справедливую. А какие страшные предчувствия охватили бы его, если бы он только знал, что за ним установлено наблюдение! Да... в караване был один туземец, лет сорока, с очень хитрой физиономией, специально приставленный к Антиферу, чтобы следить за каждым его шагом, не вызывая подозрений... Стоит заметить, что ни один рейс пакетбота из Суэца в Маскат не обходится без полицейских агентов имама. Помимо материальной заинтересованности - с каждого иностранца, ступившего на землю имамата, взимается значительный побор, - властитель испытывает чисто восточное любопытство по отношению к приезжающим европейцам. Что может быть естественнее желания узнать, с какой целью и на какой срок прибывает в его страну каждый чужеземец? Поэтому, когда три француза высадились на набережной и заняли номера в английском отеле, начальник полиции не замедлил принять их под свою мудрую опеку. Итак, как уже было замечено выше, полиция Маската, великолепно натренированная по части поддержания порядка на улицах, столь же искусно ведет наблюдение за иностранцами, прибывающими морем или сухим путем. Она не считает нужным требовать у них надлежаще оформленные документы - у мошенников бумаги всегда в порядке - и не подвергает допросам, на которые у тех уже заготовлены ответы. Но зато полиция не теряет иностранцев из виду, бдительно надзирает за ними, следит исподтишка, осторожно, тактично, что, конечно, делает честь уму людей Востока. С дядюшки Антифера не спускал глаз полицейский агент, получивший задание следовать за французом всюду, куда бы он ни направился. Ни о чем не спрашивая Антифера, сыщик в конце концов узнает, с какой целью европейцы появились в Маскате. Если они встретят трудности из-за незнания местного языка, он с безграничной любезностью предложит им свои услуги. Потом, получив нужные сведения, имам позволит им спокойно уехать, если по какой-либо причине ему не будет выгоднее их задержать. Разумеется, подобный надзор мог сильно помешать успешному завершению великого предприятия дядюшки Антифера. Извлечь на поверхность клад баснословной ценности, переправить его в Маскат, погрузить на пакетбот, отходящий в Суэц, - это само по себе уже было нелегкой задачей. Но, когда его высочество примет решение, как ему лучше в данном случае поступить, вряд ли задуманное дело удастся довести до конца. К счастью - повторяем, к счастью, - Пьер-Серван-Мало даже не догадывался, что ко всем возможным осложнениям прибавится еще и такое препятствие. И без того у него хватало забот! Ему было невдомек, что он путешествует в сопровождении инквизиторского ока одного из агентов имама. Ни он сам, ни его спутники не обратили внимания на сдержанного, молчаливого араба, который следил за ними неотступно, избегая вступать в какие-либо отношения. Однако если малуинцы и не заметили маневров этого араба, то о Сауке этого нельзя было сказать. Владея арабским языком, мнимый клерк Бен-Омара заводил разговор то с тем, то с другим купцом, ехавшим в Сохор. Конечно, эти люди, которым полицейский агент был хорошо известен, не делали тайны из его профессии. Саук сразу же заподозрил, что сыщик приставлен к Антиферу, и это, естественно, его встревожило. Если он не хотел, чтобы наследство Камильк-паши попало в руки какого-то француза, то тем более ему не улыбалось, чтобы сокровищами завладел имам. Заметим к тому же, что двое египтян вовсе не показались подозрительными полицейскому агенту. Да и как он мог подумать, что они преследуют общую цель с европейцами? Египтяне нередко бывают в Маскате, и если Бен-Омар и Саук не привлекли внимания сыщика, то это служит только лишним доказательством, что на свете нет совершенной полиции, даже у его высочества имама. После утомительного дня, с обычным полуденным привалом, караван перед заходом солнца расположился на ночлег возле небольшого полувысохшего пруда, где росло громадное дерево - любопытное явление здешней природы. Под его ветвями свободно мог укрыться и найти надежную защиту от полуденного зноя целый караван. Солнечные лучи не проникают сквозь огромный купол листвы, образующей колоссальный тент на высоте пятнадцати футов. - В жизни мне не приходилось видеть подобное дерево! - вскричал Жюэль, когда его мул остановился под этим навесом. - И я, наверное, такого никогда больше не увижу! - заметил Трегомен, сходя с верблюда, ставшего на колени. - А вы что скажете, дядя? - спросил Жюэль. Дядя ничего не ответил. Он просто не обратил внимания на то, что вызвало такое удивление у его друга и племянника. - Мне вспоминается, - сказал Жильдас Трегомен, - феноменальный виноградник в Сен-Поль-де-Леон, в одном очаровательном местечке нашей Бретани, который знаменит... - Вы правы, господин Трегомен, но он не выдерживает никакого сравнения с этим деревом! В самом деле, как бы ни был необыкновенен виноградник в Сен-Поль-де-Леон, он бы оказался простым кустарником рядом с этим гигантом растительного царства. То был баньян - разновидность фикуса, - со стволом неимоверной толщины, по меньшей мере футов сто в обхвате. Из ствола, похожего на башню, выходило огромное разветвление, из которого, в свою очередь, тянулись многочисленные отростки; ветки перепутывались, скрещивались, расползались в разные стороны, покрывая своей тенью поверхность в полгектара. Огромный зонт служил защитой и от солнечных лучей и от ливней; он был непроницаем ни для небесного огня, ни для небесных потоков. Если бы у Трегомена хватило времени - терпения у него было достаточно! - он не отказал бы себе в удовольствии сосчитать ветви этого дерева. Сколько же их было? Любопытство не давало ему покоя. Вскоре оно было удовлетворено. И вот при каких обстоятельствах. В то время как он разглядывал нижние ветви баньяна, поворачиваясь во все стороны, вытянув руку и растопырив пальцы, позади него кто-то произнес по-английски с сильным восточным акцентом: - Ten thousand! [десять тысяч (англ.)] Трегомен не понял этих двух слов, ибо не знал английского языка. Но зато английским языком владел Жюэль, и, перекинувшись несколькими словами с туземцем, он сказал своему другу: - Здесь, кажется, десять тысяч ветвей. - Десять тысяч?! - По крайней мере, так утверждает этот араб. Араб был не кто иной, как полицейский агент, приставленный к иностранцам на время их пребывания в имамате. Теперь он воспользовался удобным случаем, чтобы с ними познакомиться. После того как Жюэль задал еще несколько вопросов на языке англо-саксов и получил от араба столько же ответов, последний отрекомендовался переводчиком британской миссии в Маскате и любезно предоставил себя в распоряжение трех европейцев. Жюэль поблагодарил туземца и рассказал дяде об этом счастливом, по его мнению, обстоятельстве, полезном для их дальнейших шагов по прибытии в Сохор. - Хорошо, хорошо! - согласился Антифер. - Сговорись получше с этим человеком, скажи, что ему щедро заплатят... - При условии, если будет чем платить! - пробормотал недоверчивый Трегомен. Но, если Жюэль поздравлял себя с удачей, Саук, вероятно, был менее доволен. Увидев, что сыщик затеял разговор с малуинцами, он сильно встревожился и решил не спускать с туземца глаз. Если бы Бен-Омару удалось узнать, куда они направляются!.. Подходит ли путешествие к концу или последует продолжение? Где находится остров: в водах Оманского залива, или в Ормузском проливе, или в Персидском заливе? Придется ли его искать вдоль берегов Аравии, или у побережья Персии, до границ, где владения шаха примыкают к владениям султана? Как будут развертываться дальнейшие события и как долго все это продлится? Не собирается ли Антифер сесть в Сохоре на корабль? Раз он не сделал этого в Маскате, то нельзя ли заключить, что остров находится где-то за Ормузским проливом? А не может ли это путешествие продлиться до Шарджи, или до Эль-Катифа, или даже до Эль-Кувейта в глубине Персидского залива? Жестокая неизвестность и тревожные предчувствия довели Саука до такой ярости, что это не могло не отразиться на бедном нотариусе. - Да разве я виноват, - повторял он, - что Антифер обращается со мной, как с иностранцем? Как с иностранцем? Нет, гораздо хуже - как с назойливым гостем, присутствие которого навязано ему завещателем!.. Ах, если бы не этот процент! Каких он стоил мучений! Когда же они кончатся?.. На следующий день караван тянулся по бесконечным равнинам, похожим на пустыни, лишенные оазисов. Нестерпимая жара и в этот и в следующие два дня делала переходы особенно утомительными. Трегомену казалось, что он растает, как ледяная глыба, плывущая из северных морей к низким широтам. Хорошо еще, если он потерял не более десятой части своего нормального веса, что, конечно, не могло не радовать двугорбого, изнемогавшего под непомерным грузом. Последние переходы не сопровождались никакими достойными упоминания происшествиями. Следует только отметить, что араб - его звали Селик - ближе познакомился с Жюэлем благодаря тому, что и тот и другой владели английским языком. Но - какие могут быть сомнения! - молодой капитан сохранит свою обычную сдержанность и не выдаст тайны дядюшки Антифера. Басня, сочиненная для французского резидента в Маскате - об отыскании на побережье города для учреждения торговой конторы, - пригодилась и на этот раз для мнимого переводчика. Поверил ли он? Жюэлю казалось, что да. В действительности же хитрец прикинулся простаком, чтобы продолжать выпытывать нужные ему сведения. Наконец, после четырех с половиной дней пути, в полдень 27 марта караван вступил в Сохор. ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ, в которой дядюшка Антифер, Жильдас Трегомен и Жюэль проводят очень скучный день в Сохоре Как хорошо, что наши три француза прибыли в Сохор не для своего развлечения, а по делам! В городе нет ничего, что заслуживало бы внимания туристов, и посещение его не оправдывает путешествия: улицы хоть и чистые, но площади-на самом солнцепеке; одного водного источника едва хватает на несколько тысяч жителей, постоянно мучимых жаждой от нестерпимого зноя; дома разбросаны в беспорядке; окна, как принято на Востоке, выходят на внутренний двор. Выделяется лишь одно более приметное здание, впрочем без всякого стиля и лишенное причудливых арабских узоров. Оно вполне удовлетворяет имама, когда тот приезжает на две-три недели в северную часть своих владений, чтобы пожить деревенской жизнью. Но как ни малозначителен Сохор, он все же существует на побережье Оманского залива, и лучшим доказательством этого служат его географические координаты: 54o29' восточной долготы и 24o37' северной широты. Следовательно, принимая во внимание указания Камильк-паши, остров нужно было искать на 28' по дуге к востоку от Сохора и на 22' к сев