ларов в день, шесть тысяч долларов за тридцать дней, если бы супруги пробыли месяц в этой пещере Али-Бабы! Волей-неволей приходилось подчиниться. Покинуть "Эксельсиор-Отель" значило бы быть исключенным из партии, правила которой не допускали никаких возражений. Это значило отказаться от всякой надежды получить в наследство миллионы покойного. И тем не менее, едва только мажордом вышел из комнаты: Едем! - вскричал мистер Титбюри. - Берем наш чемодан и возвращаемся в Чикаго!.. Я не останусь здесь ни одной минуты, зная, что каждый час стоит восемь долларов! - Останешься, - сказала властная матрона. Город Круассан {Круассан (фр. 1е croissant)- серп лупы, полумесяц, форму которого Новый Орлеан имел при основании.}, как называют еще Новый Орлеан, был основан в 1717 году на самом изгибе великой реки, которая служит его южной границей. Остальные города, Батон-Руж, Дональдсонвилл и Шривпорт, насчитывают не более одиннадцати-двенадцати тысяч жителей. Находясь на расстоянии пятисот семидесяти четырех лье от Нью-Йорка и сорока пяти от устья Миссисипи, этот город обслуживается девятью железнодорожными путями, и тысяча пятьсот пароходов делают рейсы по его водной территории. Перейдя 18 апреля 1862 года на сторону южан, он вынес шестидневную осаду войск адмирала Фаррагута и был взят генералом Батлером {Имеется в виду эпизод, когда в 1862 году, во время Гражданской войны в США, выдающийся американский флотоводец адмирал Давид Глазго Фаррагут (1801 -1870), находясь во флотилии северян, проник в устье реки Миссисипи, добился капитуляции фортов, разбил флотилию конфедератов-южан и содействовал генералу Батлеру во взятии их столицы - Нового Орлеана 1 мая 1862 года.}. В этом громадном городе с населением в двести сорок две тысячи душ, населением различного расового происхождения, в котором черные пользуются всеми политическими правами, но все же неравноправны в социальном отношении; в этой среде, где смешаны французы, испанцы, англичане и англоамериканцы; в городе, в котором тридцать два сенатора и девяносто семь депутатов, представленном в Конгрессе четырьмя членами; в городе, служащем местопребыванием католического епископа, и это среди баптистов, методистов и представителей епископальной церкви", {Отмечается характерная для США крайняя пестрота религиозных верований и убеждений, создающая видимость осуществления в полной мере свободы совести и вероисповедания.} - в самом, так сказать, сердце штата Луизиана намеревались провести целый месяц супруги Титбюри, таким невероятным способом вырванные из своего чикагского дома. Но так как преследовавшая их злая судьба требовала этого, то лучше уж было все повидать и попользоваться всем, что только можно было получить за такую дорогую цену. Так по крайней мере рассуждала госпожа Титбюри. Вот почему за ними ежедневно приезжал великолепный экипаж, в котором они повсюду катались. Часто их сопровождали насмешливые "ура" уличной толпы, так как все знали их как отвратительных скряг, не пользовавшихся ничьими симпатиями ни в Грэйг-Солт-Лейк-Сити, ни в Кале, ни в Чикаго. Но что из того? Они этого не замечали. Ничто не могло им помешать, несмотря на столько разочарований, смотреть на себя как на главных любимцев матча Гиппербона. Так они катались из одного предместья в другое, по всем самым элегантным кварталам города, где красовались восхитительные виллы и коттеджи, окруженные густой зеленью апельсиновых деревьев и магнолий, находившихся в это время в полном цвету. Так они прогуливались по насыпям шириной в пятьдесят туазов, которые защищают город от наводнений, по набережным, вдоль которых расположены были в четыре ряда пароходы, буксирные, парусные, и каботажные суда, ежегодно перевозящие до миллиона семисот тысяч кип хлопка. Это никого не должно удивлять, так как торговый оборот Нового Орлеана выражается в цифре двести миллионов долларов в год. Они побывали также и в окрестностях Нового Орлеана: Эльджирер, Гретна и Мак-Даругвилл, переехав предварительно на левый берег реки, где находятся все главные мастерские, фабрики и склады. В своем роскошном экипаже они катались по всем наиболее элегантным улицам города, застроенным кирпичными и каменными домами, заменившими деревянные, уничтоженные многочисленными пожарами. Чаще всего чета Титбюри появлялась на улицах Ройяль и Сан-Луи, крестообразно перерезающих французский квартал. И какие там очаровательные дома с зелеными ставнями и просторными двориками, с журчащими водами бассейнов и какое множество редких цветов! Они посетили также и Капитолий, находящийся на углу Ройяль и Сан-Луи, древнее здание, превращенное во время войны Северных штатов с Южными в законодательное учреждение, с палатами сенаторов и депутатов. Но к отелю "Сан-Шарль", одному из самых важных в городе, они отнеслись с презрением, вполне объяснимым у тех, кто проживает в несравненном "Эксельсиор-Отеле". Они посетили также красивые здания - университет, собор в готическом стиле, здание таможни, Ротонду с ее громадным залом. Там читатель находит замечательную коллекцию книг, праздный путешественник - целый ряд художественных крытых галерей, а биржевик - очень оживленную биржу, на которой маклеры различных агентов с азартом выкрикивают изменчивый курс ставок матча Гиппербона. На своей элегантной паровой яхте они совершили прогулки по тихим водам озера Пон-Шартрен и по реке Миссисипи. Любители лирических оперных произведений видали их в опере, в предоставленной им ложе, где они тщетно старались уловить своими углами, неспособными воспринимать никаких музыкальных звуков, гармонию оркестровой партии. Так они проводили дни, точно в каком-то сне, но какое пробуждение ожидало их при возвращении к действительности! Между прочим, с ними произошло странное явление. Да, эти скряги вошли во вкус своего нового существования: их ошеломили все эти ненормальные условия жизни, они опьянели в физическом смысле этого слова, сидя за роскошно сервированным столом, на котором они не хотели оставлять ни единой крошки от подаваемых им блюд, с риском нажить себе болезни и расширение желудка в приближавшиеся годы старости. Они считали необходимым использовать полностью те двести долларов, которые тратили каждый день в "Эксельсиор-Отеле". А между тем время шло, хотя супруги Титбюри отдавали себе в этом только очень неясный отчет. Их пребывание в отеле не грозило быть прерванным, а в Чикаго должно было произойти четырнадцать метаний костей, прежде чем они могли получить право пуститься в дорогу. Каждые сорок восемь часов результаты этих тиражей громогласно сообщались в Ротонде, подобно тому как это происходило в Аудиториуме. Как известно, тираж 8 июня отослал коммодора Годжа Уррикана в штат Висконсин, а тиражом 10 июня таинственный X. К. 2 был послан в штат Миннесота. Ни один не был отправлен в штат Луизиана ни тиражом 12 июня, который производился для Макса Реаля, ни тиражом 14 июня, для Тома Крабба; 16-го числа, в день, назначенный для Германа Титбюри еще до того, как неудача отправила его в девятнадцатую клетку, никакого тиража не состоялось, а 18 июня нотариус Торнброк выбросил игральные кости на стол в зале Аудиториума для четвертого партнера, Гарри Кембэла. Так неужели же супруги Титбюри были обречены вести этот новый образ жизни, настолько же приятный, насколько разрушительный для здоровья и разорительный для кармана, в течение всех шести недель, которые они обязались провести в штате Луизиана? И разве не могла закончиться партия еще до того, как они снова приняли бы в ней участие? Разве один из партнеров не успел бы добраться за это время до шестьдесят третьей клетки? Будущее держало это в секрете. А тем временем дни шли за днями, и в случае окончания матча мистеру и миссис Титбюри ничего другого не оставалось бы, как возвратиться в Иллинойс, оплатив предварительно колоссальный счет "Эксельсиор-Отеля". Во что же, в общем, обошлось им это безумное желание фигурировать среди "семерки" матча Гиппербона? ^TГлава десятая - ДАЛЬНЕЙШИЕ СТРАНСТВОВАНИЯ ГАРРИ КЕМБЭЛА^U Если супруги Титбюри и коммодор Уррикан имели основание жаловаться на преследующие их неудачи, то и главный репортер газеты "Трибюн" до некоторой степени тоже имел право огорчаться и жаловаться: при первом метании костей выброшенное число очков отослало его к Ниагарскому водопаду, штат Нью-Йорк, где он должен был уплатить штраф, а оттуда отправиться в Санта-Фе, столицу Нью-Мексико. И вот теперь - при новом метании костей - ему предстояло отправиться сначала в штат Небраска, а оттуда в штат Вашингтон, находящийся на западной окраине территории Союза. Действительно, в городе Чарлстоне, штат Южная Каролина, где ему был оказан такой горячий прием, Гарри Кембэл получил 4 июня телеграмму, сообщавшую ему, что удвоенное число очков, выпавших на его долю (десять, составленные из шести и четырех), препровождало его из двадцать второй клетки в сорок вторую. Эта последняя, соответствующая штату Небраска, была выбрана покойным Гиппербоном для "лабиринта" благородной игры в "гусек". И особенно неприятно было то, что попавший туда партнер должен был уплатить двойной штраф, а затем вернуться обратно в тридцатую клетку, занятую штатом Вашингтон, хотя этот путь из Южной Каролины в Вашингтон проходил через штат Небраска. Вполне понятно, что его сторонники, во множестве собравшиеся в почтовом отделении, узнав об этом, были поражены, и был момент, когда репортер едва не лишился завоеванного им положения любимца матча, которое ему приписывали, - надо сознаться, несколько легкомысленно, - во многих агентствах. Но Гарри Кембэл, настолько же ловкий, насколько и решительный, сумел успокоить тех, кто был заинтересован в его удаче. - Э, друзья мои, - вскричал он, - не приходите в отчаяние!.. Вы ведь знаете, что длинное путешествие меня не пугает... Из Чарлстона в Небраску и из Небраски в Вашингтон - это можно сделать в два прыжка, а у меня впереди целых две недели, с 4 до 18 июня, чтобы отмахать эти четыре тысячи миль!.. Железные дороги будут все время к моим услугам. А что касается штрафа, который мне надо уплатить, то это дело кассира газеты "Трибюн", и тем хуже, если он выполнит его с недовольной гримасой!.. Неприятно не то, что надо из Небраски отправляться в Вашингтон, а то, что из сорок второй клетки придется возвращаться в тридцатую. Но отодвинуться на какие-то двенадцать клеток - об этом, в сущности, тоже не стоит говорить, и я, конечно, быстро нагоню то, что случай у меня отнял! - Как же не чувствовать абсолютного доверия к человеку, который так в себе уверен! Как не рискнуть поставить на него значительные суммы! Как скупиться на рукоплескания, которые он вполне заслуживал!.. И такими рукоплесканиями он был в это утро щедро награжден, подобно тому как это было накануне на знаменитом банкете в городе Астлей, где фигурировал чудовищный пирог, весивший восемь тысяч фунтов и напитавший тысячу пятьсот семьдесят пять туземцев, населявших этот большой город. Но Гарри Кембэл ошибался, полагая, что можно отправиться из Чарлстона в Олимпию, столицу Вашингтона, указанную в депеше, всячески комбинируя поезда федеральной железнодорожной сети. Нет, требовалось неуклонно держаться той строгой последовательности в передвижениях, которую должен был ему указать Бруман Бикгорн, секретарь редакции газеты "Трибюн". Половину же этого пути, до штата Небраска, можно было совершить очень быстро теми железнодорожными путями, которые соединялись с Центральной Тихоокеанской железной дорогой. Как бы то ни было, времени терять было нельзя, имея в виду всегда возможное запоздание, так же как нельзя было позволять себе никаких остановок в дороге. Нет, самым разумным было выехать из Чарлстона в этот же вечер, что и было сделано зеленым флагом при громких криках "ура" его восторженных сторонников. Они явились к отходу поезда, стремительно унесшегося Вперед через равнины Южной Каролины. Эту первую часть маршрута проделали уже многие из семи партнеров, когда они проезжали через эту территорию. Гарри Кембэл пересек штат Теннеси и 5-го числа вечером прибыл в Сент-Луис, штат Миссури, где "Джовиту Фолей и Лиси Вэг ожидала "тюрьма". Боясь потерять слишком много времени, если воспользоваться пароходом, поднимающимся по реке вплоть до Омахи, он продолжал двигаться по железной дороге и так скомбинировал поезда, чтобы самым быстрым темпом попасть в Канзас-Сити, важнейший центр штата Небраска, Иуда он и прибыл вечером 6 июня. Эту ночь ему надо было провести в городе Омаха, которому Макс Реаль во время своего первого путешествия посвятил только несколько часов. Здесь и застала его телеграмма, посланная вслед секретарем редакции газеты "Трибюн". В ней день за днем были указаны все этапы его пути, комбинированные таким образом, чтобы он мог явиться в Олимпию, штат Вашингтон, в полдень 18 июня. Вот как заканчивалась эта телеграмма: "Просят Гарри Кембэла всячески экономить время, которого у него немного, и не забывать, что в редакции газеты хранятся очень большие суммы, вложенные теми, кто держит пари за зеленый флаг". Ничего другого не оставалось, как строго придерживаться данных указаний. Репортер мог быть уверен, что, поступая так, он явится в назначенный день, чтобы получить известие о четвертом тираже. Нужно было надеяться, что путешествие пройдет без малейшей задержки, так как даже полудневного запоздания было бы достаточно, чтобы погубить результаты всего его путешествия. Но будьте спокойны: Гарри Кембэл решил неуклонно следовать всем указаниям. Если ночь он провел в Омахе, то только потому, что следующий поезд уходил только на другой день. Он достал билет и вечером приехал в Жюлесбург-Джанкшен, расположенный близ границы Колорадо, неподалеку от Саут-Плат-Ривер. На этот раз, покидая Чарлстон, журналист имел осторожность не объявлять о том, куда он едет, для того чтобы избежать всяких приемов и их неприятных последствий. Но в Жюлесбурге ему не удалось сохранить свое инкогнито, так как заказанная там карета ожидала уже его прибытия. Нужно, однако, сказать, что сторонники Гарри, прибежавшие встретить его на вокзал, сами понимали, что его ни под каким видом нельзя задерживать, что у него каждый час на счету и что эта поездка в Мовэз-Терр, штат Небраска, совершается в очень неблагоприятных для него условиях. Поэтому, встретив на перроне вокзала главного репортера газеты "Грибюн", они сами посоветовали ему немедленно отправиться в дальнейший путь, причем двенадцать таких англоамериканцев решили даже его сопровождать. Это было только желательно при переезде по таким местам, где все еще по временам встречаются как двуногие, так и четвероногие хищники. - Как вам угодно, господа, - сказал Гарри Кембэл, пожимая руки, которые к нему протягивались, - только при условии, если вы сможете поместиться в почтовой карете. - Места в ней нам уже оставлены... и если немножко потесниться... - ответил один из этих восторженных субъектов. Штат Небраска по размерам своей площади занимает пятнадцатое место в Союзе. Плат - или Небраска-Ривер - пересекает его с запада на восток и впадает в реку Миссури в городе Плат-Сити. Штат Небраска, более земледельческий, чем промышленный, находится в периоде своего расцвета. Его население продолжает увеличиваться. Столицей его является город Линкольн, порт которого, Небраска-Сити, лежит на самом берегу Миссури, на расстоянии пятидесяти миль от Плат-Сити. Гарри Кембэл мог только пожалеть, что обстоятельства заставили его совершить переезд из города Шаста в Розенбург (по территории Калифорнии и Орегона) не верхом, а в почтовой карете. Здесь, на территории Грэйт-Банда, штат Небраска (впервые исследованной в 1857 году Уорреном, а позже, в 1865 году, Колем), нет недостатка в равнинах и лугах, и вы бы посмотрели, каким аллюром помчалась карета, когда ее перевезли на пароме через Плат-Ривер и она, миновав Форт Гратон, покатила по совершенно ровным, гладким дорогам! Этот экипаж представлял собой трансконтинентальный дилижанс компании Уэллс и Фарго, обслуживавшей в прежние времена федеральную территорию, и напоминал собой нечто вроде рыдвана, окрашенного в ярко-красный цвет, висевшего на длинных и узких кожаных ремнях. В нем было только одно отделение на девять человек, по трое на скамейках- передней, средней и задней, причем каждая из них была снабжена ремнями, для того чтобы поддерживать "смелых" путешественников. Само собой разумеется, что четвертый партнер и восемь его почитателей разместились внутри экипажа, с тем чтобы по очереди уступать свои места остальным четверым спутникам, из которых двое поместились на задних наружных сиденьях и двое - рядом с кучером, который во весь дух погонял шестерку очень сильных, рослых лошадей. Что касается дорог, то существовали только колеи следы проезжавших по этим местам фургонов. Да разве они нужны в этих нескончаемых равнинах, где, чтобы провести железную дорогу, достаточно было только положить и укрепить шпалы! Время от времени встречались речки вблизи небольших озер Раймонд и Коол, речки Бурдмен и Ниобрара-Ривер, которые переезжали вброд, а также поселки, где ждали их свежие почтовые лошади. Вечером 8 июня, после переезда, длившегося сорок часов, причем погода очень благоприятствовала, карета доехала до округа Мовэз-Терр. Там совершенно отсутствовали деревни и дома - одни только луга, где распряженные лошади могли пастись в полное свое удовольствие. Что касается Гарри Кембэла и его компаньонов, то о них беспокоиться было нечего, так как ящики с провиантом, помещавшимся в карете, были наполнены превосходными консервами и произносимые тосты не страдали от недостатка виски и джина. После мочи, проведенной среди кущи зеленых деревьев, карста была оставлена на попечение возницы, и путешественники спустились, чтобы погулять по этой дикой долине. О, как прав был Уильям Гиппербон, избрав этот район штата Небраска для "лабиринта" - своей сорок второй клетки! У последних отрогов цепи Скалистых гор, поблизости от Блэк-Хилла, покрытых, точно щетиной, хвойными лесами, замечается резкое понижение почвы. На площади шириной в тридцать шесть миль и длиной в восемьдесят пять, которая тянется до самой территории штата Дакота, со всех сторон виднеются горные цирки {Горные цирки естественные чашеобразные выемки на склонах гор.} с их бесчисленными пирамидами, остриями и зубцами. Это царство Bad LandsЬ (Негодные земли) представляет настоящий лабиринт, притом один из наиболее запутанных, который на протяжении многих тысяч квадратных миль через всевозможные пласты почвы - глинистые, песчаные и железистыеустремляет ввысь колонны и башни своих призматических скал. Там и сям вы точно видите крепости, бастионы, замки, резко вырисовывающиеся своим красно-кирпичным цветом на белой поверхности почвы. Про эту часть Северной Америки справедливо говорят, что она образует как бы особый мир. Возможно, что в доисторические времена по ней двигались необозримые стада слонов, мамонтов, гигантских мастодонтов, кости которых продолжают находить и теперь еще, причем некоторые из них хорошо сохранились благодаря процессу окаменения, а другие превратились в пыль. Кажется вполне допустимой гипотезой то, что вся эта площадь с пониженным уровнем почвы была наполнена когда-то водами, спускавшимися со Скалистых гор и Блэк-Хилла, водами, с тех пор давно уже впитавшимися в расщелины почвы: высота этого района значительно превышает уровень моря. И вот постепенно этот опустошенный резервуар превратился в "костехранилище", в котором количество ископаемых останков превосходит всякое воображение. - Что касается представителей современной фауны, очень малочисленной на территории, где животные с трудом могли находить себе пропитание, то нужно указать на бизонов, на длинношерстных быков, длиннорогих овец и на множество грациозных антилоп, но хорошим охотникам здесь не место. Гарри Кембэлу и его компаньонам не представилось случая сделать хоть один ружейный выстрел, и если они захватили с собой кое-какое оружие, то для того, чтобы защититься от шаек дакотов и сиу, которые встречаются до сих пор в районе, или же для того, чтобы отражать атаки койотов {Койоты - луговые волки, или волки прерий, хищные животные семейства собак. Встречаются в западной части Северной Америки и в Южной Америке.}, этих волков прерий, вой которых был слышен в предыдущую ночь. Вопрос о том, углубляться ли далеко по извилинам Мовэз-Терр, не стоял: достаточно было, чтобы четвертый партнер появился собственной персоной у входа в этот лабиринт и его присутствие было зарегистрировано каким-нибудь достоверным актом. Он не дал себе даже труда хорошенько закопать этот документ, как это сделал коммодор Уррикан, прежде чем он покинул Долину Смерти. Документ был составлен Гарри Кембэлом, и на нем стояло двенадцать подписей его спутников. Этого было достаточно, конечно, чтобы подтвердить его присутствие в этой части штата Небраска. Еще раз закусили в тени деревьев, и произнесенные тосты были так же многочисленны, как и шумны. - За здоровье главного репортера "Трибюн"! За любимца матча!.. За наследника шестидесяти миллионов Уильяма Гиппербона!.. Гарри Кембэл имел все основания быть довольным. Его сторонники его не оставят. Они забыли, они хотели забыть, что переехать из штата Небраска в Вашингтон значило сделать несколько шагов назад если не на карте Соединенных Штатов, то по крайней мере на карте покойного Гиппербона. Действительно, если Кембэл вернется в тридцатую клетку, то впереди него окажутся и Макс Реаль, сорок четвертая клетка, и X. К. 2., сорок шестая, и Том Крабб, сорок седьмая. В три часа пополудни Гарри Кембэл со своими спутниками отправился дальше. Все они после грога с виски чувствовали себя очень оживленными и поспешили занять свои прежние места внутри кареты и снаружи, а на следующий день около десяти часов утра они были уже в Жюлесбург-Джанкшене. Через час прибывал поезд Центральной Тихоокеанской железной дороги. Он должен был сделать на этой станции десятиминутную остановку. Опоздай они на эти десять минут, и Гарри Кембэл не попал бы на поезд. Конечно, это не грозило бы ему исключением из партии, так как по этому пути проходит ежедневно по два поезда, но все же он не мог терять ни одного часа. Читателю известно, через какие штаты проходит эта железнодорожная линия, направляясь на запад, так как и Макс Реаль отправляясь в Шайенн, и Герман Титбюри, отправляясь в Грэйт-Солт-Лейк-Сити, и коммодор Уррикан - в Долину Смерти, все ехали той же дорогой. Репортеру "Трибюн" нужно было проехать штаты Вайоминг, Юта, Невада и часть Калифорнии, чтобы попасть в столицу ее. Именно там он и покинул вагон в ночь с 11 на 12 июня и явился в город свежим и бодрым, в прекрасном настроении и, как всегда, всем довольный. Его ждал самый радушный прием. Целая толпа сторонников явилась его встретить, но никто не пытался его удерживать: все знали, что поезд в Сакраменто уходил в час пополудни. Среди лиц, из интереса или симпатии пришедших встретить Гарри Кембэла, впереди всех стоял корреспондент газеты "Трибюн" Уилл Уолтер. - Меня известили, что вы должны приехать сюда сегодня, - сказал он, - и я искренне вас поздравляю с прибытием без малейшего запоздания. - Действительно, дорогой товарищ, - ответил Гарри Кембэл, - ни единого запоздания на протяжении всего пути между Чарлстоном и Сакраменто, и я надеюсь, что так же будет и между Сакраменто и Олимпией. - Нет никакого основания этого бояться, - подтвердил Уилл Уолтер. - Конечно, очень обидно, что сообщение на короткое время прервалось, но этот поезд довезет вас до станции Шаста, где вы найдете готовых лошадей. Проводник, хорошо знакомый с местностью, укажет самый короткий путь в Розенбург, откуда вы последуете по Южной Тихоокеанской линии в Олимпию. - Мне не остается ничего другого, как благодарить вас за вашу любезность, коллега... - Совершенно не за что, это я вас должен благодарить, потому что я на вас сделал ставку... - А какую именно? - живо спросил журналист. - Один против пяти. - Итак, дорогой собрат, позвольте мне пять раз пожать вашу руку в знак искренней благодарности... - Десять, если хотите. Теперь - счастливого пути... Паровоз дал свисток, поезд тронулся и исчез на повороте дороги по направлению к Мерисвиллу. Но, к большому огорчению репортера, оказалось, что этот поезд не был курьерским. Он останавливался на каждой станции - и в Ивенге и в Уэдленде. Правда, дорога все время шла в гору, так как этот район Верхней Калифорнии лежал на значительной высоте над уровнем моря. Поезд остановился в Мерисвилле, городе, который, подобно городам Оровилл и Плэсервилл, теперь заброшен, после того как искатели золота опустошили все его "карманы" и золото ищут теперь в копях, находящихся на территории Севера и Аляски. Из этих городов только Мерисвилл еще пытается этому сопротивляться, и именно потому, что его положение при слиянии рек Юба и Физер обеспечивает его судоходство, играющее такую важную роль в торговле всего района. Дальше на этом же пути приходилось еще считаться с остановками в Грайдли, Нельсоне, Чико и Техаме, где постепенные, но все более и более ощутим подъемы по склонам гор требуют от паровоза самых больших усилий, в ущерб его быстроходности. Словом, только на следующий день, 13 июня, в восемь часов утра поезд остановился в городе Шаста, на той самой станции, начиная с которой железнодорожное сообщение было временно прервано. Прежде чем снова сесть в поезд, который шел в Розенбург, Гарри Кембелу нужно было сделать сотню лье в северном направлении с проводником и лошадьми, заказанными для него корреспондентом "Трибюн". Теперь ему оставалось только пять дней, чтобы добраться до Олимпии, из которых четыре должны были быть использованы для путешествия верхом со скоростью двадцати пяти лье в двадцать четыре часа. Ничего невозможного в этом, конечно, не было, но все это грозило очень утомить как лошадей, так и седоков. Три лошади ожидали перед подъездом станции, из которых одна была предназначена Гарри Кембэлу, а две другие - проводнику и молоденькому конюху, который его сопровождал. Излишне говорить, что репортер владел в совершенстве искусством верховой езды, так же как и всеми другими видами спорта. Проводник, по имени Фред Вильмот, был здоровым, сильным человеком лет сорока. - Вы готовы? - спросил его Гарри Кембэл. - Готов. - И мы приедем? - Да, если вы хороший ездок. На почтовых это потребовало бы вдвое больше времени. - Я за себя отвечаю. - В таком случае - едем. Лошади понеслись крупной рысью. О еде нечего было беспокоиться, так как маленьких городков и местечек по этой дороге немало. Погода обещала, по-видимому, оставаться хорошей, слегка прохладной, причем эта прохлада усиливалась по мере подъема в гору. Среди дня предполагалась двухчасовая остановка, и часть ночи должна была тоже пойти на отдых. Дорога шла все время вдоль правого берега реки Сакраменто, и после небольшой остановки на одной из ферм Фред Вильмот предложил провести ночь в Бетере, в местности, изобилующей минеральными источниками, которых так много в Америке. После семичасового сна в маленькой гостинице путешественники на рассвете продолжали свой путь, решив сделать остановку для завтрака в Юреке. В ста милях от него в восточном направлении находится гора Шаста, кратер которой открывается на высоте двенадцати тысяч футов между двух вершин этой горы. Прочно покоящаяся на своем основании, пересеченном несколькими зелеными оврагами, эта гора считается одной из самых красивых в Соединенных Штатах, с ее розоватыми потоками лавы, усеянными мелкими льдинами, "точно бриллиантами", как выразился один из восторженных путешественников. Но Гарри Кембэлу пришлось отложить свои восхищения до следующего путешествия. Очень обширный штат - этот штат Орегон, девятый в Соединенных Штатах. Не отличаясь большой населенностью, он обладает обширными пастбищами, а Главный его доход получается от ловли и продажи лососей, очень многочисленных в его водах. Помимо этого исключительное плодородие почвы в западной части штата дает возможность особенно интенсивно заниматься земледелием. В течение этого дня глаза Гарри Кембэла отдыхали, cозерцая редкие по красоте местности. Но более подробно тиакомиться с ними он, к большому своему сожалению, не мог. В нем турист стушевывался перед участником матча. Вечером, преодолев трудный горный проход Пайлот-Рок, путники и их лошади, порядком утомленные, остановились отдохнуть в маленьком городке Джексоне, который не надо путать с другими городами того же названия, находящимися в Соединенных Штатах. Всего там четыре Джексона: один -в штате Мичиган, другой - в Миссисипи, третий - в Теннесси и четвертый - в Огайо, и два Джексонвилла: один - в Иллинойсе, друтой - во Флориде, в нескольких тысячах миль от Калифорнии. На следующий день, 16 июня, по окончании пути, который лошади проделали без особой усталости (второй этап длился почти до полуночи), проводник указал на видневшиеся вдали огни Розебурга. Так закончилось это путешествие верхом, без единой неприятной случайности, совершившееся с регулярностью экспресса. Щедро одарив долларами и горячей благодарностью Фреда Вильмота, Гарри Кембэл на заре следующего дня "впрыгнул" - по выражению самого корреспондента "Трибюн" - в первый поезд, отправлявшийся в Олимпию. Этот поезд обслуживает главные города и городки богатой долины Вилламет: Винчестер, Юджин-Сити, Гаррисберг, Олбани, Сэйлем, столицу штата, представляющую собой восхитительную корзину цветов и зелени; Канб, Орегон-Сити, самый промышленный город из всех благодаря мощным водопадам, которые питают его бумажные фабрики и сахарные заводы; Портленд, с населением в семьдесят пять тысяч душ, город, стоящий во главе торговли этого штата, портом которого служит Колумбия, исключительно деятельный морской порт. Наконец, переехав реку, которая отделяет штат Орегон от Вашингтона, поезд остановился на ее правом берегу, выше впадения ее в реку Вилламет, в городе Ванкувер. Это было 18 июня в восемь часов утра. В распоряжении Гарри Кембэла оставалось не более шести часов, но он находился теперь всего в ста двадцати милях от Олимпии. И если бы ему не надо было торопиться, с каким удовольствием он осмотрел бы во всех подробностях после штата Орегон, откуда только что уехал, и штат Вашингтон, где до сих пор еще ни разу не был! В этом штате около трехсот пятидесяти тысяч жителей, и он находится в периоде полного расцвета. К федеральной территории он был присоединен в 1859 году и занимает в Союзе теперь восемнадцатое место. Столицей его является город Олимпия, куда могут приставать суда, плывущие по реке Пюджет-Соунд, но город Сиэтл превосходит его обширностью своей торговли, а город Такома - своими торговыми сношениями с Японией и Китаем, обещая в этом отношении многое. Гарри Кембэл в восемь часов десять минут утра выехал из города Ванкувер, надеясь этим закончить последний этап своего путешествия. Никакого препятствия, никакого запаздывания более не предвиделось: впереди всего только девять станций, и поезд должен прибыть около одиннадцати часов утра в город Олимпия. Семь из этих станций - Холбрук, Уоррен, Калама, Стокпорт, Сопена, Чилис, Сентралия - поезд миновал вполне благополучно и, продолжая довольно быстро мчаться по этому району, орошаемому многочисленными притоками реки Колумбия, в одиннадцать часов три минуты остановился в маленьком городке Тенино, находящемся всего в сорока милях, или пятнадцати лье, от столицы. Там пассажиров ждало неожиданное известие, неприятное для путешественников и трагическое для Гарри Кембэла, несчастная случайность, которой заботливый Бикгорн, сотрудник "Трибюн", предвидеть не мог: поезд дальше Тенино не шел! В десяти милях от этой станции за час перед тем обрушился мост, и железнодорожное сообщение было прекращено на всем пути. Для Гарри Кембэла это было смертельным ударом, оправиться от которого он не сможет. - Проклятое невезение, - вскричал он, выскакивая из вагона, - ты меня губишь в момент, когда я уже у пристани! Но нет! Возможно, что он сумеет выпутаться из этого. Трое молодых людей, ехавших в этом поезде, вышли из вагона и подошли к нему. - Мистер Кембэл, - обратился к нему один из них, - скажите, ездите вы на велосипеде? - Да. - В таком случае - идемте! Никаких лишних слов! Сразу приступили к делу, как это и подобает практичным гражданам Соединенных Штатов. Из багажного вагона выгрузили и поставили на перрон трехместный велосипед. - Мистер Кембэл, - сказал тот же молодой человек, - один из нас уступит вам свое место посредине, другой поместится сзади, а я - спереди, и, может быть, нам удастся приехать к двенадцати часам в Олимпию. - Ваши имена, господа? - Билл Стэнтон и Роберт Флок. - А ваше? - обратился Кембэл к тому, кто уступал ему свое место. - Джон Берри. - Итак, господа Стэнтон, Флок и Берри, примите мою благодарность - и в путь! И да защитит нас святой Сайкл, патрон велосипедистов! Пятнадцать лье меньше чем в час!.. Такой рекорд не был еще достигнут ни одним профессионалом. - Я, право, не знаю, господа, - сказал Гарри Кембэл, подходя к велосипеду, - чем я смогу отблагодарить... - Тем, что выиграете партию, - ответил Билл Стэнтон. - Мы держим за вас пари, - прибавил Роберт Флок. Трехместный велосипед оказался машиной, вышедшей из нью-йоркских мастерских Кэмден и Кo. Он был снабжен передачей в двадцать семь футов два дюйма и отличился в международном состязании на велодроме в Чикаго. Знаменитые велосипедисты Билл Стэнтон и Роберт Флок, уроженцы Вашингтона, были мастерами велосипедного искусства, рекордсменами, способными извлечь из этого спорта максимум того, что он может дать. Гарри Кембэл, поместившись на среднем седле, мог бы предоставить своим спутникам везти себя, но он предпочитал присоединить к их усилиям силу своих собственных мускулов и работал ногами вовсю. Билл Стэнтон сидел впереди, Роберт Флок - сзади, Гарри Кембэл - между ними двумя. Несколько услужливых лиц, державших машину на дороге, дали ей сильный толчок, и она понеслась вперед, сопровождаемая громкими криками "ура". Отъезд этот был великолепен! Быстроходный экипаж летел вперед, как "подмазанный гром" (чисто американское выражение), по дороге, заботливо поддерживаемой (настоящая трасса велодрома, но без виражей), совершенно плоской в этой части Вашингтона, прилегающей к побережью. Три велосипедиста ехали молча, в полуоткрытые их губы была вставлена трубочка из гусиного пера, для того чтобы воздух не слишком резко проникал в их легкие и в то же время облегчал дыхание через нос. Таким-то образом они без всяких колебаний отдались этой головокружительной езде. Колеса велосипеда вертелись со скоростью динамо-машины, приводимой в движение мощным двигателем. И в данном случае таким двигателем были три молодых человека, ноги которых, превращенные в рычаги, толкали аппарат изо всей силы. Велосипед увлекал за собой целое облако пыли, а когда переезжал вброд какую-нибудь речку, то вздымал столбы воды, падавшей дугообразно вниз. Сигнальный звонок, слышный далеко, обеспечивал свободный проезд, и прохожие спешили отбежать в сторону, чтобы дать дорогу этой "машине-молнии". Наконец, после первой четверти часа, как об этом заявил Вилл Стэитон, который считал сотые секунды, первые пять лье были пройдены, и было бы достаточно сохранить эту среднюю скорость, чтобы доехать до цели за несколько минут до полудня. Казалось, что больше никакого препятствия на своем пути они встретить уже не могли, когда вдруг вскоре после одиннадцати часов, в то время как велосипед пересекал обширную равнину, они услышали зловещий вой. Роберт Флок вскрикнул так громко, что выронил изо рта свою трубочку: - Койоты! Да, койоты! Штук двадцать этих отвратительнейших волков прерий! Очевидно, обезумев от голода, эти свирепые животные мчались по дороге с быстротой, превосходящей быстроту велосипеда, и вскоре его настигли. - Есть у вас револьвер? - спросил Билл Стэнтон, ни на секунду не замедляя хода велосипеда. - Да, - ответил Гарри Кембэл. - Будьте тогда готовы в них выстрелить, и ты тоже, Флок, достань свой... Что касается меня, то я не изменю направления. Будем продолжать двигаться изо всех сил, и, может быть, сумеем перегнать эту банду. Перегнать ее? Вскоре всем стало ясно, что это невозможно. Койоты подскакивали, следуя за велосипедом, готовые накинуться на репортера и его спутников, которые, несомненно, погибли бы, если бы были сброшены с велосипеда. Два выстрела раздались одновременно, и два волка, смертельно раненные, упали и с воем стали кататься по дороге. Остальные, доведенные до полнейшего неистовства, кинулись на машину, которой удалось избегнуть толчка только благодаря быстрому повороту, едва не сбросившему Гарри Кембэла с седла. - Нажимайте на педали! Нажимайте! - закричал Билл Стэнтон. Икры велосипедистов напряглись, и зубья передачи так звякнули, что можно было опасаться за их целость. Прошло еще четверть часа, и еще пять лье были пройдены, но более чем когда-либо необходимо было отогнать койотов, которые прыгали на колеса и царапали когтями стальные спицы. Снова раздались револьверные выстрелы, продолжавшиеся вплоть до последнего патрона. Хищников стало меньше почти наполовину, но позади оставалось еще около десятка волков. В эту минуту Гарри Кембэл, сняв руки с руля, сумел вновь зарядить свой револьвер, и шесть выстрелов обратили последних койотов в бегство. До двенадцати часов оставалось только десять минут, и в двух приблизительно лье показались первые дома города Олимпия. Велосипед пролетел эти два лье с быстротой экспресса, влетел в город и, игнорируя все правила городской езды, рискуя раздавить кого-нибудь из пяти тысяч жителей Олимпии, остановился перед дверьми почтовой конторы в тот самый момент, когда часы начали бить двенадцать. Гарри Кембэл соскочил на землю. Совершенно обессиленный, с трудом переводя дыхание, он растолкал толпу любопытных, ожидавших прибытия четвертого партнера, и бросился в помещение конторы в тот момент, когда стенные часы ударили в десятый раз. - Телеграмма для Гарри Кембэла! - крикнул телеграфный чиновник. - Здесь! - крикнул главный репортер газеты "Три-бюн" и, потеряв сознание, упал на скамейку. Покровительствуемый святым Сайклом, он успел явиться вовремя благодаря преданности и энергии своих друзей. Что касается господ Билла Стэнтона и Роберта Флока, то, сделав пятнадцать лье в сорок шесть минут и тридцать три секунды, они побили рекорд скорости во всех пяти частях света. ^TГлава одиннадцатая - "ТЮРЬМА" ШТАТА МИССУРИ^U Лисеи Вэг получила роковую телеграмму 6 июня в "Мамонт-Отеле", где уже в течение шести дней осматривала пещеры Кентукки. Эта телеграмма извещала ее о том, что выброшенное число очков, семь, составленное из четырех и трех и дублированное, отсылало ее в пятьдесят вторую клетку, штат Миссури. Это путешествие не грозило быть ни утомительным, ни долгим. Эти штаты смежные. От Мамонтовых пещер до Сент-Луиса - около двухсот пятидесяти миль, от восьми до десяти часов езды по железной дороге, не больше. Но какое раз