Даже допуская, что в аптеке "Мориши" и найдется лекарство, которое поможет на время, не благоразумнее ли вернуться? Увлекаемые течением пироги через несколько дней могли быть в Сан-Фернандо. Жанна Кермор услышала, как сержант Мартьяль обсуждал этот вопрос с Жаком Хелло и, совершенно разбитая, слабым голосом сказала: - Нет... нет!.. Не будем возвращаться в Сан-Фернандо... Я поеду до миссии... Я буду продолжать путешествие до тех пор, пока не найду моего отца... В Санта-Жуану!.. В Санта-Жуану!.. Сказав это, она от напряжения потеряла сознание. Жак Хелло не знал, на что решиться: уступить настояниям сержанта Мартьяля - значило, пожалуй, вызвать у девушки роковой кризис, когда она убедится, что пирога спускается по реке. В общем, не лучше ли было, продолжив путешествие, добраться до Санта-Жуаны, где медицинская помощь так же обеспечена, как и в Сан-Фернандо? Жак Хелло обратился к Герману Патерну. - Неужели ты ничего не можешь сделать?! - воскликнул он полным отчаяния голосом. - Неужели ты не знаешь ни одного лекарства, которое могло бы прекратить лихорадку, от которой она умирает? Разве ты не видишь, что она тает с каждым днем? Герман Патерн не знал, что ему отвечать, не знал, что еще предпринять. Хиной, которой в достаточном количестве была снабжена аптечка, не поможешь, хотя она и давалась Жанне в сильных дозах. Когда сержант Мартьяль и Жак Хелло осаждали Патерна своими вопросами, обращались к нему со своими мольбами, он мог им ответить только: - К несчастью, хина на нее не действует... Может быть, надо прибегнуть к каким-нибудь травам... к какой-либо древесной коре... Они должны найтись на этой территории. Но кто укажет их нам и как их достать? Опрошенные по этому поводу, Вальдес и Паршаль подтвердили сказанное Германом Патерном. В Сан-Фернандо обыкновенно употребляют против лихорадки какое-то местное средство. Оно обладает специфическим свойством уничтожать эту лихорадку, от которой страдают в сухое время года как туземцы, так и иностранцы. - Чаще всего, - подтвердил Вальдес, - употребляют кору чинкоры и особенно колорадито. - Вы бы узнали эти растения? - спросил Жак Хелло. - Нет, - ответил Вальдес. - Мы только лодочники, находимся постоянно на реке. Нужно бы обратиться к жителям льяносов, но их что-то ни одного не видно на берегах! Герман Патерн знал, что действие колорадито очень благотворно в случаях лихорадки и что, без сомнения, больная поправилась бы, если бы могла принять настойку из этой коры. К сожалению, он, ботаник, не нашел еще этого растения в прибрежных саваннах. Тем не менее вследствие категорического желания Жанны Кермор ее спутники решили продолжать путешествие без замедления. Указанное средство, вероятно, можно было бы достать в Санта-Жуане. Но сколько времени надо было еще, чтобы пироги прошли те двести километров, которые оставались до миссии! На другой день, с рассветом, плавание продолжилось. Время стояло грозовое; вдали гремел гром. Ветер был благоприятный, и Вальдес и Паршаль не хотели упустить его. Эти мужественные и честные люди сочувствовали горю своих пассажиров. Они любили юношу и были огорчены тем, что его болезнь усиливалась. Только один из гребцов обнаруживал полное равнодушие: это был испанец Жиро. Он постоянно наблюдал за обоими берегами. Стараясь не возбуждать подозрений, он чаще всего сидел на носу "Галлинетты", тогда как его товарищи лежали у мачты. Один или два раза Вальдес обратил на это внимание, и, конечно, Жак Хелло нашел бы поведение испанца подозрительным, если бы он имел время наблюдать за ним. Но его мысли были направлены совсем в другую сторону; целыми часами он сидел у дверей каюты Жанны, смотря на девушку, которая старалась хоть улыбкой поблагодарить его за заботы о ней. В этот день она сказала ему; - Жак, я хочу попросить вас исполнить одну мою просьбу... - Говорите... говорите, Жанна! Я исполню все, что вы попросите. - Может быть, я не буду иметь сил продолжать наши поиски. Когда мы будем в миссии, мне придется остаться там... Так вот, если мы узнаем, что сделалось с моим отцом... вы не откажетесь... - ...сделать все, чтобы найти его?.. Да, Жанна... моя дорогая Жанна... да!.. Я отправлюсь, я брошусь по следам полковника Кермора... я найду его... и возвращу его дочери... - Спасибо, Жак, спасибо! - отвечала молодая девушка, голова которой вновь упала на подушку. Падамо вливает в Ориноко большое количество воды через устье, которое шире самого Ориноко. Это тоже один из тех притоков, который мог бы поспорить с Гуавьярем и Атабапо! Выше его течение было довольно быстрым, так как река протекает здесь между крутыми, поросшими густым лесом берегами. Пироги шли то под парусами, то на шестах. Выше Рио-Окамо ширина реки уменьшалась до 50 метров. К концу дня больной стало хуже вследствие очень сильного кризиса, и можно было ждать плохого конца, если Герману Патерну не удастся достать то средство, которое могло подействовать наверняка. Как описать горе, которое царило среди пассажиров пирог! Сержант Мартьяль был в таком отчаянии, что можно было опасаться за его рассудок. Гребцы "Галлинетты" следили за ним, боясь, что в припадке отчаяния он бросится в реку. Жак Хелло находился все время возле Жанны. Он давал ей небольшими глотками воду, чтобы утолить мучившую ее жажду, следил за каждым ее словом, мучился каждым ее вздохом. Неужели, думал он, ему не удастся спасти ту, которую он любил такой глубокой любовью, ради которой он готов был сто раз пожертвовать собственной жизнью?.. Ему пришла в голову мысль, что он должен был воспротивиться воле молодой девушки и отдать распоряжение вернуться в Сан-Фернандо. Выло бы безумием предположить, что при таких обстоятельствах можно будет добраться до истоков Ориноко. Но даже если и удастся добраться туда, все же оттуда невозможно добраться до миссии Санта-Жуана... Если последняя не соединяется с рекой каким-либо "рио", придется идти пешком, через бесконечные леса, при ужасной жаре... Однако, когда Жанна Кермор приходила в себя от забытья, когда лихорадка на время ослабевала, она спрашивала тревожным голосом: - Жак, мы движемся все в том же направлении, не правда ли? - Да, Жанна, да! - отвечал он. - Я все время думаю о моем отце!.. Я видела во сне, что мы его нашли! И он благодарил вас за все, что вы сделали для меня... и для него... Жак Хелло отворачивался, чтобы скрыть свое волнение. Да! Он волновался, этот энергичный человек, он готов был плакать от бессилия своего перед этой все усиливающейся болезнью, перед этой смертью, которая уже сторожила у изголовья любимой им девушки! Вечером пироги остановились у Педра-Мапайи, откуда они ушли рано утром на следующий день, пользуясь то ветром, то шестами. Так как вода была уже очень низкой, фальки рисковали несколько раз сесть на мель на песках. В продолжение этого утомительного дня пироги прошли то место, где горы Морас подходят впервые к берегу реки. После полудня с больной случился новый сильный кризис. Думали, что настал уже ее последний час. Отчаяние сержанта Мартьяля было так велико, что Герман Патерн должен был заставить его пересесть на шедшую в ста шагах сзади "Моришу", чтобы Жанна не слышала его криков. Хина не оказывала уже на больную никакого действия. - Герман! Герман! - сказал тогда Жак Хелло, который увлек своего товарища на нос "Галлинетты". - Жанна скоро умрет... - Не отчаивайся, Жак! - Я говорю тебе, что она умрет!.. Если ее не убьет этот кризис, она не выдержит следующего... Это было слишком очевидно, и Герман Патерн опустил голову. - И ничего нельзя сделать, ничего! - вздыхал он. Около трех часов пополудни прошел проливной дождь, который несколько освежил тяжелую грозовую атмосферу. Жаловаться на это не приходилось, так как благодаря дождю притоки левого и правого берега, весьма многочисленные в этой части реки, сильно поднимали уровень воды в Ориноко и тем облегчали движение пирог. В четыре часа за изгибом реки слева показалась за покрытыми лесом скалами довольно высокая гора Янама. Еще дальше открывалось устье узкого Рио-Мавака. Так как ветер совершенно упал, то Вальдес и Паршаль остановились на ночевку у маленького поселка, состоящего из нескольких хижин, в которых жило 5-6 семейств марикитаросов. Первым спрыгнул на берег Жак Хелло, крикнув рулевому "Мориши": - Идите со мной, Паршаль! Куда он шел?.. Он шел к кептэну поселка. Чего он хотел?.. Он хотел просить его спасти от смерти больную... Кептэн занимал довольно комфортабельную хижину, какими бывают вообще жилища марикитаросов. Это был индеец лет сорока, смышленый и услужливый. Он принял обоих посетителей с подчеркнутой любезностью. По настоянию Жака Хелло Паршаль тотчас же задал ему вопрос о колорадито. - Знал ли кептэн этот корень?.. Росло ли это растение в области Маваки?.. - Да, - ответил индеец, - мы часто употребляем его против лихорадок. - И он излечивает их?.. - Всегда. Эти переговоры происходили на туземном наречии, которого Жак Хелло не мог понять. Но когда Паршаль перевел ему ответы кептэна, то он воскликнул: - Пусть этот индеец раздобудет нам немного этой коры! Я заплачу ему столько, сколько он захочет! Все, что я имею! Кептэн достал из корзины несколько кусков древесной массы и передал их Паршалю. Минуту спустя Жак Хелло и рулевой были на "Галлинетте". - Герман... Герман!.. Колорадито!.. Колорадито!.. Это все, что мог сказать Жак Хелло. - Хорошо, Жак! - ответил Герман Патерн. - Нового приступа лихорадки не было. Время еще не ушло. Мы спасем ее, мой друг, мы спасем ее! В то время как Герман Патерн приготовлял микстуру, Жак Хелло успокаивал Жанну. Никогда лихорадка не могла устоять против колорадито! В этом отношении можно было поверить кептэну Маваки. Бедная больная, у которой после этого припадка, поднявшего ее температуру до 40o, расширились глаза, а щеки сделались восковыми, нашла в себе силы улыбнуться. - Я уже чувствую себя лучше, - сказала она, - хотя ничего еще не принимала. - Жанна, моя дорогая Жанна!.. - пробормотал Жак Хелло, становясь на колени. Несколько минут было достаточно Герману Патерну, чтобы приготовить микстуру из коры колорадито, и Жак Хелло поднес чашку с лекарством к губам молодой девушки. Выпив ее содержимое, она сказала: "Благодарю", и ее глаза опять закрылись. Теперь нужно было оставить ее одну. Поэтому Герман Патерн увел Жака, который не хотел уходить. Оба они уселись на носу пироги, молчаливые и сосредоточенные. Гребцы получили приказание отчаливать, чтобы на лодках не было слышно никакого шума. В случае, если бы Жанна заснула, ничто не должно было нарушать этого сна. Сержант Мартьяль был предупрежден. Он знал, что достали корень против лихорадки и что микстура из этого корня была дана Жанне. Поэтому, оставив "Моришу", он спрыгнул на берег и подбежал к "Галлинетте". Герман Патерн сделал ему знак остановиться. Бедняга повиновался и с заплаканным лицом прислонился к скале. По мнению Германа Патерна, если не случится нового припадка, значит, корень подействовал. Это должно было обнаружиться через два часа. Через два часа должны были узнать, есть ли надежда - может быть, даже уверенность - спасти молодую девушку. В каком невыразимом волнении находились все! Прислушивались к каждому вздоху Жанны... не зовет ли она кого?.. Нет! Она не произносила ни слова. Жак Хелло подошел к каюте. Жанна спала совершенно спокойно. - Она спасена!.. Спасена!.. - шептал он на ухо Герману Патерну. - Я надеюсь... я верю... Да! Хорошая вещь это колорадито! Только на верхнем Ориноко редко попадаются фармацевты! В ожидаемый срок припадок не повторился. Он не должен был больше повториться... После полудня, когда Жанна проснулась, она могла - на этот раз не без основания - пробормотать Жаку Хелло, протягивая ему руку: - Я чувствую себя лучше... Да!.. Я чувствую себя лучше! Затем, когда сержант Мартьяль, который получил позволение вернуться на "Галлинетту", подошел к ней, она сказала, улыбаясь и вытирая рукой слезы старою солдата: - Дело идет на поправку, дядюшка! За ней следили всю ночь... Ей были даны новые приемы целительного корня. Сон ее был спокоен, и на другой день, когда она проснулась, никто уже не сомневался в ее выздоровлении. Какую радость почувствовали пассажиры и экипажи обеих пирог. Нечего и говорить, что кептэн Маваки, несмотря на свой отказ, получил право выбирать из груза "Мориши" для своей семьи то, что ему нравилось. В общем, он оказался довольно скромным. Как плату за свое колорадито он получил несколько ножей, топорик, кусок материи, несколько зеркалец, бусы и с полдюжины сигар. В момент отплытия заметили, что Жиро не было на борту "Галлинетты". Очевидно было, что он отсутствовал с предыдущего вечера. На вопрос Жака Хелло, когда он вернулся, он ответил, что так как экипаж получил приказание высадиться на берег, то он спал в лесу. Пришлось удовольствоваться этим ответом, который не мог быть проверен и который к тому же был правдоподобным. В течение четырех следующих дней пироги с трудом поднимались вверх по течению Ориноко. За сутки они делали не больше десяти километров. Впрочем, об этом мало беспокоились. Жанна быстро поправлялась, силы к ней возвращались благодаря питательным средствам, которые приготовлял ей с чрезвычайной заботливостью Герман Патерн. Жак Хелло не покидал ее, и в конце концов сержант Мартьяль нашел это вполне естественным. - Так и должно быть! - повторял он себе. - Но, черт возьми, что скажет полковник!.. На другой же день выздоравливающая могла выйти между 12 и 2 часами дня из каюты. Накрытая легким одеялом, она лежала на мягкой травяной подстилке на корме пироги и вдыхала свежий и живительный воздух равнин. Ширина реки не превосходила 30 метров. Большей частью приходилось идти при помощи шестов или бечевы. Несколько раз встречались маленькие пороги, вода на которых была так низка и переправа через которые оказалась настолько затруднительной, что зашла речь о разгрузке пирог. К счастью, удалось избежать этой большой задержки. Вылезши из лодок, гребцы настолько облегчили пироги, что они и без разгрузки перешли через пороги. Таким путем прошли пороги Манавиче и Ямараквин у подножия горы Бокон, которая поднимается над рекой на 800 метров. Каждый вечер Жак Хелло и сержант Мартьяль отправлялись в прибрежные леса охотиться и приносили полные ягдташи дичи. В этих провинциях Венесуэлы вопрос о пропитании разрешался очень просто, особенно для любителей дичи, которая здесь превосходна, и рыбы, которая водилась в реке в изобилии. Здоровье Жанны теперь поправилось. Со времени приема колорадито она ни разу не почувствовала ни малейшего приступа лихорадки. Опасаться рецидива болезни, по-видимому, не было оснований; оставалось ждать, пока природа и молодость не справятся окончательно с последствиями недуга. Днем 25 октября справа показалась горная цепь, отмеченная на карте как горы Гуанайос. Двадцать шестого октября пироги с большим трудом и невероятными усилиями перевалили через порог Маркес. Несколько раз Жак Хелло, Вальдес и Паршаль имели случай предположить, что правый берег совсем не так пустынен, каким он казался. Довольно часто между деревьями по берегу мелькали человеческие фигуры. Если это были, как можно было предполагать, гуахарибосы, то опасаться было нечего, так как это племя безобидное. Время, когда люди Шаффаньона, в дни его путешествия, должны были ежечасно опасаться нападения этих туземцев, прошло. Жак Хелло и Мартьяль тщетно, однако, пытались подойти ближе к этим людям, которых, как им казалось, они видели у опушки леса. При приближении к ним охотников они немедленно скрывались. Само собой разумеется, что, если эти индейцы были не гуахарибосы, а квивасы, и притом квивасы из шайки Альфаниза, их присутствие на берегу грозило серьезной опасностью. Поэтому Паршаль и Вальдес внимательно следили за берегами и не позволяли больше гребцам спускаться на берег. Что касается Жиро, то в его поведении не замечалось ничего подозрительного, и он ни разу не выразил желания сойти на берег. Впрочем, через 7 или 8 переходов пироги все равно должны были остановиться вследствие мелководья Ориноко, которое превращается здесь в узенький ручей, вытекающий со склонов Паримы и превращающийся в большую водную артерию Южной Америки лишь после того, как получает воду от 300 притоков. Тогда надо было бы оставить пироги и идти до Санта-Жуаны пешком через дремучие леса правого берега. Правда, это была уже конечная цель, и можно было надеяться достигнуть ее в несколько переходов. В этот день, 27 октября, и в следующий плавание оказалось одним из самых трудных со дня отправления из Кайкары. Чтобы пройти порог Гуахарибосов, потребовались все усердие и вся ловкость рулевых. Порог этот - тот пункт, которого в 1760 году достиг Диаз Фуэнт, первый исследователь Ориноко. Это обстоятельство вызвало со стороны Германа Патерна следующее верное замечание: - Если индейцы этого племени неопасны, то нельзя сказать того же о порогах, носящих их имя... - Будет чудо, если мы пройдем их без аварий! - ответил Вальдес. Действительно, было почти чудом, что пироги выбрались из этих порогов лишь с легкими пробоинами, которые можно было заделать в пути. Представьте себе лестницу, ступенями которой являются водные резервуары, следующие одни за другими на расстоянии 10-12 километров. Это расположение напоминало отчасти расположение шлюзов на канале Гота в Швеции. Только канал этот, ведущий из Стокгольма в Гетеборг, снабжен шлюзами, которые облегчают движение судов. Здесь же шлюзов не было, и приходилось тащить пироги по каменистому, совершенно сухому дну. Все гребцы должны были принять участие в этой работе, таща бечеву, привязанную то к дереву, то к скале. Несомненно, если бы засуха наступила несколько раньше, пироги должны были бы окончательно остановиться на этих порогах. Это было до такой степени верно, что Шаффаньон действительно должен был в этом месте покинуть свою пирогу и окончить экспедицию к истокам Ориноко на маленькой лодочке. С раннего утра двинулись в путь снова. Ширина реки была уже не больше 15-20 метров. Пришлось перебираться еще через несколько порогов у подножия Сьерра-Гуахарибы - между прочим, порог Французов, - и не раз на мелководье надо было тащить пироги руками, так что они оставляли глубокие борозды на песке. Наконец, вечером Паршаль и Вальдес остановились на ночевку у правого берега. Напротив, на другом берегу, поднималась темная масса какого-то пика. Это был, очевидно, пик Монуар, названный так французским путешественником в честь генерального секретаря Географического общества. Вследствие всеобщей крайней усталости ожидать бдительности ночной охраны было трудно. И действительно, после ужина единственной мыслью каждого было поскорее отдохнуть. Пассажиры и гребцы заснули глубоким сном. Однако в течение ночи никакого нападения не произошло ни со стороны индейцев, ни со стороны квивасов Альфаниза. Проснувшись на рассвете, оба рулевых издали крик удивления. Вода спала за ночь на пятьдесят сантиметров. Пироги стояли на песке. Только желтоватые ручейки текли по руслу Ориноко. Итак, плавание было прервано на все время засухи! Когда экипажи собрались утром на носу пирог, оказалось, что одного гребца не хватает. Жиро исчез, и на этот раз он уже не должен был вернуться... ^TГлава седьмая - ЛАГЕРЬ У ПИКА МОНУАР^U Пик Монуар возвышается над саванной левого берега на 1500 метров. Горная цепь, опирающаяся на его огромную массу, продолжается к юго-востоку, теряясь на горизонте. Приблизительно в 80 километрах отсюда находится вершина Фердинанда Лессепса, названная так на карте Шаффаньона по имени строителя Суэцкого канала между Африкой и Азией. Здесь начинается горная область, образующая наибольший орографический рельеф Венесуэлы. Здесь закругляются громадные выпуклости. Здесь перекрещиваются капризные горные хребты. Здесь принимают они внушительный и грандиозный вид. Здесь раскинулась Сьерра-Парима, огибающая Ориноко. Здесь поднимается Красная гора, окутанная облаками, эта "мать ручьев", как говорят индейские предания, и гора Рорайма - гигантский верстовой столб, поставленный на границе трех государств. Если бы позволило состояние реки, Жак Хелло и его товарищи прошли бы на лодках до Сьерра-Паримы, от которой начинаются истоки Ориноко. К их большому сожалению, от этого способа передвижения пришлось отказаться. Можно было бы, конечно, продолжать путь на маленьких шлюпках пирог. Но эти шлюпки могли вместить лишь по два человека. Кроме того, как было обойтись без гребцов в этом путешествии и что делать с багажом? В это утро Жак Хелло, Герман Патерн, Жан, силы которого заметно восстанавливались, и сержант Мартьяль вместе с Вальдесом и Паршалем держали совет. На нем должно было быть принято решение, от которого зависело как дальнейшее путешествие, так и успех всей экспедиции. Итак, шесть человек расположились на опушке леса, на месте, которое было названо "лагерем у пика Монуар", хотя самый пик возвышался на другом берегу. Внизу расстилались пески, на которых стояли, у устья Рио-Торриды, пироги. Погода была хорошая, ветер дул свежий и постоянный. Влево, на противоположном берегу, освещенная лучами солнца, блестела вершина пика, а к востоку виднелись его лесистые склоны. Экипаж был занят около своих пирог приготовлением пищи. Ветер дул с севера, и, если бы даже можно было продолжать плавание, он оказался бы неблагоприятным. К тому же ни ниже по течению, ни по берегу, ни по опушке леса не показывалось ни одного индейца. Не видно было также никаких признаков жилья, хотя бы и покинутого. Между тем обыкновенно эти берега в сезон засухи посещаются туземцами. Впрочем, рассеянные по территории туземные племена нигде не останавливаются надолго. Само собой разумеется, что купцы Сан-Фернандо никогда не поднимаются так далеко по реке, где они рисковали бы встретить мелководье. Да и с какими городами, с какими поселками они могли бы вести здесь ввозную и вывозную торговлю? За Эсмеральдой, в настоящее время необитаемой, не встретишь по Ориноко ни одного поселка, который по числу жителей мог бы именоваться деревней. Поэтому выше устья Кассиквиара пироги поднимались редко. Первым заговорил Жак Хелло. - Вы никогда не поднимались выше этого места по Ориноко, Вальдес? - спросил он. - Никогда, - ответил рулевой "Галлинетты". - И вы, Паршаль? - И я, - ответил рулевой "Мориши". - Никто из ваших гребцов не знает реки выше пика Монуар? - Никто, - ответили Паршаль и Вальдес. - Никто... кроме разве Жиро, - заметил Герман Патерн, - но этот испанец изменил нам. Я подозреваю, что он не в первый раз прогуливается по этим местам, хотя он и утверждает противное... - Куда бы он мог уйти?.. - спросил сержант Мартьяль. - Туда, где его ждут, конечно... - ответил Жак Хелло. - Ждут?.. - Да, сержант! Признаюсь, с некоторого времени этот Жиро казался мне очень подозрительным... - И мне тоже, - прибавил Вальдес. - Когда после его отсутствия в течение целой ночи у Рио-Маваки я спросил его об этом, он уклонился от ответа... - Однако, - заметил Жак, - когда он отправился из Сан-Фернандо, у него было действительно намерение добраться до миссии Санта-Жуана... - И очень вероятно, что он даже знал отца Эсперанте, -прибавил Герман Патерн. - Это правда, - сказал сержант Мартьяль, - но это не объясняет, почему он исчез как раз тогда, когда мы находимся в нескольких переходах от миссии. В последние дни мысль, что возбужденные Жиро подозрения имеют основания, все больше укреплялась в сознании Жака Хелло. Если же он никому не говорил об этом, то лишь потому, что не хотел беспокоить своих товарищей. Поэтому его меньше всех удивило исчезновение испанца, но он придавал этому событию важное значение. Он задавал себе вопрос, не является ли Жиро одним из беглых каторжников Кайенны, ставших во главе квивасов, которыми командует этот Альфаниз, тоже испанец... Если же это так, то что делал Жиро в Сан-Фернандо, когда они встретили его там?.. Зачем находился он в этом городе?.. Теперь Жак Хелло с того времени, как его подозрения нашли себе подтверждение в исчезновении испанца, рассуждал так: Если Жиро не принадлежит к шайке Альфаниза, если у него нет дурных замыслов, если он действительно имел намерение добраться до миссии, то зачем он покинул своих спутников раньше конца путешествия? Зачем он исчез как раз тогда, когда все указывало, что он должен был остаться? Кто знает, может быть, узнав, что квивасы со своим атаманом бродят в прибрежных саваннах, он воспользовался ночью, чтобы присоединиться к ним?.. А если так, то теперь, когда пироги не могли больше двигаться, маленький отряд, вынужденный идти густыми лесами, чтобы добраться до Санта-Жуаны, подвергался бы опасности нападения, отразить которое, при его малочисленности, было бы трудно... Таковы были крайне серьезные опасения, которые тревожили Жака Хелло. Но об этих опасениях он ничего никому не говорил, за исключением Вальдеса, который разделял его подозрения насчет испанца. Поэтому, когда сержант Мартьяль по поводу необъяснимого исчезновения Жиро поставил этот вопрос, Жак Хелло повернул его в другую сторону, чисто практическую. - Оставим этого Жиро там, где он находится, - сказал он. - Может быть, он вернется, может быть, нет... Нам нужно заняться нашим настоящим положением и обсудить, как нам достичь нашей цели... Мы видим невозможность продолжать путешествие по Ориноко; это печально, я признаю это... - Но это затруднение, - заметил Жан, - все равно возникло бы через несколько дней. Допуская даже, что нам удалось бы добраться на пирогах до истоков, пришлось бы высадиться у подножия Сьерра-Паримы. Оттуда до миссии, которая не связана с рекой Ориноко судоходным притоком, как мы и раньше всегда предполагали, придется идти через саванну. - Мой дорогой Жан, - ответил Жак Хелло, - вы правы. Рано или поздно, завтра, если не сегодня, нам все равно пришлось бы покинуть пироги. Правда, сделав около сорока километров лишних к востоку - а плавание в дождливую погоду было бы легким, - мы сильно облегчили бы себе дальнейший путь, которого я боюсь... особенно для вас... - Ко мне силы вернулись вполне, - сказал Жан. - Я готов отправиться хоть сегодня... и отставать не буду... - Хорошо сказано! - воскликнул Герман Патерн. - Слушая вас, Жан, и мы делаемся легкими на подъем. Но надо рассчитать путь. Не можешь ли ты для этого сказать нам, Жак, на каком расстоянии мы находимся от истоков реки и от миссии Санта-Жуана? - Я снял эти расстояния с карты, - ответил Жак Хелло. - Что касается Паримы, то мы не должны находиться от нее больше чем в пятидесяти километрах. Но я не думаю, чтобы нам нужно было подниматься до истоков... - Почему?.. - спросил сержант Мартьяль. - Потому что, если, как нам сообщили в Сан-Фернандо и как подтвердил это Мануэль, миссия находится на Рио-Торриде, к северо-востоку от нашего лагеря, то лучше идти туда по прямому направлению, не удлиняя пути переходом через Сьерра-Париму... - В самом деле, - ответил Жан. - Я нахожу бесполезным утомлять себя этим обходом; гораздо предпочтительнее идти к Санта-Жуане прямым путем... - Как?.. - спросил сержант Мартьяль. - Как мы должны были бы сделать с самого начала и как мы сделали бы это, если бы дошли до Сьерра-Паримы. - Пешком? - Пешком, - ответил Жак Хелло. - В этих местах нет ни деревень, ни поселков, где бы можно было достать лошадей. - А наш багаж? -спросил Герман Патерн. - Его придется, значит, оставить на пирогах... - Я думаю, - ответил Жак Хелло, - особого неудобства от этого не произойдет. Зачем нам стеснять себя тяжестями? - Гм! - крякнул Герман Патерн, который думал больше о своих коллекциях, чем о своих рубашках и обуви. - К тому же, - заметил Жан, - кто знает, может быть, дальнейшие поиски заставят нас направиться дальше Санта-Жуаны... - В таком случае, - ответил Жак Хелло, - если мы не найдем в миссии всего, что нам нужно, мы пошлем за нашим багажом. Пироги будут ждать здесь нашего возвращения. Паршаль и Вальдес или по крайней мере один из них с гребцами останутся охранять их. Миссия не так далеко, чтобы верховой не мог проехать этого расстояния в двадцать четыре часа; к тому же сообщение с миссией нетрудное. - Значит, по вашему мнению, Хелло, - сказал Жан, - надо взять с собой только необходимое для путешествия, которое продолжится не больше трех или четырех дней? - С моей точки зрения, дорогой Жан, это единственное разумное решение. Я предложил бы вам немедленно отправиться в путь, если бы нам не нужно было организовать лагерь у устья Рио-Торриды. Не забудем, что мы должны найти здесь наши пироги, когда захотим спуститься по Ориноко, чтобы вернуться в Сан-Фернандо... - С полковником! - воскликнул сержант Мартьяль. - С отцом! - пробормотал Жан. Тень сомнения пробежала по лицу Жака Хелло. Он предчувствовал много трудностей и боялся многих препятствий на пути к цели. С другой стороны, получат ли они в Санта-Жуане точные указания, которые позволят с некоторой надеждой на успех отправиться по следам полковника Кермора? Во всяком случае, он не стал обескураживать своих спутников. Обстоятельства заставили его принять решение совершить эту экспедицию до конца, и он не мог бы отступить ни перед какой опасностью. Сделавшись начальником этой экспедиции, успех которой был, может быть, весьма сомнителен, он обязан был направить ее к цели и не мог ничем пренебрегать. Так как отправление было отложено до следующего дня, то путешественники занялись выбором вещей, которые им были нужны на три-четыре дня пути через леса Сьерры. По предложению Вальдеса он и два человека из его гребцов были назначены идти вместе с путешественниками до миссии. Парша ль и шестнадцать остальных гребцов должны были остаться в лагере и стеречь пироги. Кто знает, может быть, пройдет несколько месяцев, прежде чем Жак Хелло и его товарищи вернутся к ним! А тогда уже кончится жаркое время года и плавание сделается опять возможным. Было досадно только, что эта область верхнего Ориноко оказывалась совершенно пустынной. Какие громадные преимущества можно было бы извлечь из встречи с какими-нибудь индейцами! Последние могли бы дать полезные сведения о дороге в Санта-Жуану и о ее точном положении к северо-востоку от реки. Точно так же Жак Хелло мог бы получить указания относительно шайки квивасов Альфаниза, так как, если Жиро мог соединиться с ней, то она, значит, бродила в окрестностях. Кроме того, одного из таких туземцев можно было бы пригласить в качестве проводника через эти дремучие леса, в которых проложены лишь узенькие тропинки. В то время как Жак Хелло выражал Вальдесу свое желание встретить каких-либо индейцев, последний сказал, перебивая его: - Возможно, что на расстоянии одного-двух ружейных выстрелов от лагеря и есть какие-нибудь хижины гуахарибосов... - Вы имеете основания предполагать это? - Одно по крайней мере основание есть для этого. Проходя вдоль опушки леса, шагах в двухстах от берега, я нашел остатки костра. - Потухшего?.. - Да, но зола была еще теплая. - Если бы вы не ошиблись, Вальдес! Однако, если вблизи есть гуахарибосы, то почему они не выбежали навстречу пирогам? - Не выбежали? Поверьте, они скорее убежали бы. - А почему?.. Разве им не выгодно иметь дело с путешественниками, воспользоваться обменом? - Они слишком большие трусы. Первой их заботой было бы спрятаться в лесу, откуда они решатся выйти только тогда, когда убедятся, что им не грозит никакой опасности. - Но если даже они убежали, Вальдес, то их хижины не могли же обратиться в бегство. Может быть, мы найдем одну из них в лесу. - В этом легко убедиться, - ответил Вальдес, - осмотрев лес на двести-триста шагов от опушки... Индейцы обыкновенно не уходят далеко от реки. Если в окрестностях есть хижина или поселок, то мы заметим его, не пройдя и получаса. - В таком случае, Вальдес, пойдемте на розыски... Но так как они могут затянуться, то сначала позавтракаем, а затем уже пустимся в дорогу. Под наблюдением обоих рулевых лагерь был устроен очень скоро. Хотя запасов сушеного мяса, консервов, муки и маниока и было мало, но все-таки решили взять эту провизию в дорогу, чтобы не быть застигнутыми врасплох. Вальдес и два его гребца должны были взять с собой мешки. Предположено было присоединить и несколько индейцев, если бы они встретились в окрестности. Конечно, за несколько пиастров они охотно согласились бы быть носильщиками и проводниками. Во время завтрака Жак Хелло сообщил о принятом им совместно с Вальдесом решении: в районе одного километра поискать индейцев гуахарибосов, которые, может быть, посещали эти льяносы верхнего Ориноко. - Я охотно пошел бы с вами... - сказал Жан. - ...если бы я тебе позволил, племянник! - объявил сержант Мартьялъ. - Но я думаю, что ты должен поберечь свои ноги для путешествия... Отдохни еще этот день... по предписанию врача. Как ни хотелось Жаку Хелло доставить себе удовольствие сделать эту экскурсию в компании молодой девушки, он должен был признать, что сержант Мартьяль был прав. Дорога пешком до Санта-Жуаны предстояла такая утомительная, что Жанне Кермор лучше было отдохнуть сутки. - Дорогой Жан, - сказал он, - ваш дядюшка дает хороший совет... Этот день вернет вам все ваши силы, если вы останетесь в лагере... Довольно меня и Вальдеса. - А натуралиста не хотите взять? - спросил Герман Патерн. - Не нужно натуралиста, когда нужно отыскивать туземцев, - ответил Жак Хелло. - Оставайся здесь, Герман, и занимайся вволю своей гербаризацией на опушке прибрежного леса. - Я вам помогу, Патерн! - прибавил Жан. - Если только здесь есть редкие растения, то работы будет достаточно! Отправляясь на экскурсию, Жак Хелло попросил Паршаля поторопиться с приготовлениями к дороге. Что касается Вальдеса и его самого, то они надеялись вернуться раньше двух часов. Во всяком случае, они намерены были производить свои поиски на известном расстоянии. Итак, один - с карабином за плечами, другой - со своим топориком за поясом, разведчики оставили лагерь и, свернув к северо-востоку, исчезли за первыми деревьями леса. Было девять часов утра. Солнце заливало лес огненными лучами. К счастью, над землей раскинулись густые ветки. В области верхнего Ориноко горы не всегда покрыты лесом, как на среднем течении реки, но леса здесь отличаются богатством и разнообразием растительности, свойственной девственной почве. Этот лес Сьерра-Паримы казался пустынным, хотя по некоторым признакам, которые он заметил - смятой траве, поломанным веткам и свежим следам, - Вальдес сразу определил присутствие индейцев на правом берегу реки. По мере того как Жак Хелло углублялся в лес, в нем пробуждались инстинкты охотника. Сколько тут было морских свинок, ленивцев, пекари, белых обезьян, тапиров, которые подпускали к себе охотников на хороший ружейный выстрел! Но унести столько дичи они с Вальдесом не могли. Кроме того, из предосторожности лучше было не выдавать своего присутствия ружейными выстрелами. Мало ли кем они могли быть услышаны! Может быть, поблизости бродили квивасы... К тому же и гуахарибосы, если они спрятались из боязни, тоже не показались бы. Поэтому Жак Хелло и Вальдес шли молча. Они двигались по узкой тропинке, присутствие которой обнаруживал треск сухой травы. Куда вела эта тропинка?.. Не выходила ли она на какую-нибудь лужайку, в сторону Сьерры?.. В общем - это легко было предвидеть, - путешествие пешком должно было оказаться очень медленным и тяжелым; необходимо было считаться с задержками, с усталостью, с частыми остановками. Если бы пироги достигли истоков Ориноко, может быть, область Паримы представляла бы менее трудный путь к миссии Санта-Жуана... Таким мыслям предавался Жак Хелло. Его товарищ ничем не отвлекался от цели экскурсии и думал лишь о поселке или хижине, обитаемой каким-либо индейцем, от которого он надеялся добиться нужных услуг. После часовой ходьбы рулевой "Галлинетты" первым воскликнул: - Хижина! Жак Хелло и он остановились. В ста шагах от них виднелась хижина в форме гриба, жалкая на вид. Ее коническая крыша, полузакрытая пальмами, опускалась почти до земли. У основания крыши находилось маленькое неправильной формы отверстие, которое не было даже прикрыто дверью. Жак Хелло и Вальдес подошли к этой хижине и вошли в нее. Она была пуста. В то же мгновение в довольно близком расстоянии к северу раздался ружейный выстрел. ^TГлава восьмая - МОЛОДОЙ ИНДЕЕЦ^U - Выстрел! - воскликнул Жак Хелло. - Меньше чем в трехстах шагах, - ответил Вальдес. - Уж не сержант ли Мартьяль отправился на охоту после нашего ухода? - Не думаю... - Или это индеец, которому принадлежит хижина? - Посмотрим сначала, была ли она обитаема, - сказал рулевой "Галлинетты". Выйдя из хижины, когда раздался выстрел, оба они вошли теперь опять в нее. Внутри она была так же бедна, как и снаружи. Никакой мебели не было. В глубине ее, на земле, лежала подстилка из травы, на которой, видимо, недавно спали. У стены стояло несколько выстроенных в ряд тыкв, на потолке к шесту был подвешен кусок пекари, две или три дюжины орехов, похожих на миндаль, горсточка муравьев, которыми питаются индейцы; наконец, на плоском камне еще дымилась головня. - Владелец этой хижины, - заметил Вальдес, - должен был находиться здесь незадолго до нашего прихода. - Он не может быть далеко, - прибавил Жак Хелло. - Стрелял, вероятно, он. Вальдес отрицательно покачал головой. - Индейцы не имеют ни ружей, ни пистолетов, - сказал он. - Лук, стрелы, скарбакан - вот все, что у них есть. - Нужно, однако, узнать! - воскликнул Жак Хелло, который, вновь охваченный тревогой, спрашивал себя, не квивасы ли Альфаниза бродят по окрестностям. В этом случае какие огромные опасности угрожали путешественникам, которые расположились лагерем у пика Монуар! И каким нападениям они могли подвергнуться на пути в Санта-Жуану! Жак Хелло и Вальдес вышли из хижины, привели в готовность свое оружие и двинулись по направлению выстрела. Нигде кругом не видно было и следов культуры: посадок овощей, фруктовых деревьев и пастбищ для скота. Прислушиваясь и присматриваясь, Жак Хелло и Вальдес двигались вперед медленным шагом. Никакого шума, кроме крика спрятанных в зелени птиц или шороха диких животных, встряхивавших ветки кустов, не было слышно. Так они шли около двадцати минут, спрашивая себя, не лучше ли вернуться к хижине, а оттуда в лагерь. Вдруг им показалось, что они слышат недалеко стоны. Вальдес сделал знак нагнуться к земле, не для того, чтобы лучше слышать, а чтобы не быть замеченными раньше времени. За низким кустом тыквы открывалась ярко освещенная солнцем поляна. Раздвинув ветви, Вальдес мог осмотреть эту поляну на всем ее протяжении. Он удостоверился, что стоны раздавались именно с этой стороны. Притаившись около него, держа палец на курке своего карабина, смотрел сквозь ветки и Жак Хелло. - Тут... тут! - сказал наконец Вальд