копий: на этот раз они не
попали в цель.
-- Говик! Говик! -- крикнул капитан Гуль, который сам едва удержался на
ногах.
-- Здесь, капитан! -- ответил боцман и, поднявшись, встал на свое
место.
Но тут он увидел, что кормовое весло переломилось посредине. Он молча
показал обломок капитану Гулю.
-- Бери другое!
-- Есть! -- ответил Говик.
В эту минуту вода неподалеку от шлюпки словно закипела. В нескольких
саженях показался детеныш кита.
Полосатик его увидел и стремительно поплыл к нему.
С этой минуты полосатик должен был сражаться за двоих. Борьба
становилась еще более ожесточенной.
Капитан Гуль бросил взгляд в сторону "Пилигрима" и отчаянно замахал
вымпелом, поднятым на конце багра.
Но Дик Сэнд уже по первому сигналу капитана сделал все, что мог. Паруса
на "Пилигриме" были поставлены, и ветер начал наполнять их. К несчастью,
шхуна-бриг ничем больше не могла ускорить своего хода, на ней не было
винтового двигателя. Что оставалось делать Дику? Спустить на воду еще одну
шлюпку и спешить с неграми на помощь капитану? Но гребной шлюпке
понадобилось бы немало времени, чтобы одолеть такое расстояние, да и, сам
капитан запретил юноше покидать корабль, что бы ни случилось.
Все же Дик приказал спустить на воду кормовую шлюпку и повел ее за
судном на буксире, чтобы капитан и его товарищи могли ею воспользоваться,
если понадобится.
В это время, прикрывая своим телом детеныша, полосатик опять
стремительно понесся прямо на охотников.
-- Берегись, Говик! -- в последний раз крикнул капитан Гуль.
Но рулевой теперь был безоружен. Вместо длинного кормового весла,
которым можно было пользоваться как рычагом, у Говика было гребное, довольно
короткое, весло.
Он попытался повернуть шлюпку.
Это было невозможно.
Матросы поняли, что они погибли. Все они вскочили на ноги и закричали.
Быть может, ужасный крик этот донесся до "Пилигрима".
Страшный удар хвоста подбросил шлюпку, чудовищная сила взметнула ее на
воздух. Расколовшись на три части, она упала в водоворот, поднятый китом.
Несчастные матросы, хотя все они были тяжело ранены, могли бы еще
удержаться на поверхности. С "Пилигрима" видно было, как капитан Гуль
помогал боцману Говику уцепиться за обломок шлюпки... Но кит в предсмертных
судорогах яростно заколотил хвостом по воде.
В продолжение нескольких минут не было видно ничего, кроме бешено
крутившегося водяного смерча, брызг и пены. Дик Сэнд бросился с неграми в
шлюпку, но когда они достигли места сражения, там не было уже ничего живого.
На поверхности красной от крови воды плавали только обломки шлюпки.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Капитан Сэнд
Скорбь и ужас -- вот первые чувства, охватившие пассажиров "Пилигрима"
при виде ужасной катастрофы. Всех потрясла гибель капитана Гуля и пятерых
матросов. Быть свидетелями страшного бедствия, бессильными помочь погибающим
товарищам!.. Дик и его спутники не могли даже подоспеть вовремя, чтобы
вытащить из воды раненых, но еще живых людей, и, подняв их на борт, защитить
корпусом корабля от ужасных ударов разъяренного кита.
Когда "Пилигрим" подплыл, наконец, к месту катастрофы, ничто уже не
могло вернуть к жизни капитана Гуля и пятерых матросов, -- океан поглотил
их...
Миссис Уэлдон упала на колени и простерла руки к небу.
-- Помолимся! -- сказала она.
Маленький Джек, плача, опустился на колени рядом с матерью. Бедный
ребенок все понял. Дик Сэнд, Нан, Том и остальные негры стояли, склонив
голову. Все повторяли слова молитвы, которую миссис Уэлдон воссылала к богу,
прося его беспредельного милосердия для тех, кто только что предстал перед
ним.
Затем миссис Уэлдон, повернувшись к своим спутникам, сказала:
-- А теперь, друзья мои, попросим у всевышнего силы и мужества для нас
самих!
Ведь им так нужна была помощь всемогущего, ибо положение их было очень
тяжелое.
Затерянный среди бескрайнего простора Тихого океана, в сотнях миль от
ближайшей земли, корабль, лишившийся капитана и матросов, должен был стать
беспомощной игрушкой ветров и течений.
Какой злой рок послал этого кита навстречу "Пилигриму"?
Какой злой рок побудил капитана Гуля, обычно такого осторожного и
благоразумного, пуститься на охоту ради того, чтобы пополнить груз?
В истории китобойного промысла случаи, когда погибает весь экипаж
шлюпки и никого не удается спасти, насчитываются единицами.
Да, гибель капитана Гуля и его сотоварищей была страшным бедствием! На
"Пилигриме" не осталось ни одного человека из команды. Остался в живых Дик
Сэнд. Но ведь Дик был юношей пятнадцати лет, почти мальчиком. И этот мальчик
должен был заменить теперь капитана, боцмана, весь экипаж!..
На борту судна находились пассажиры -- мать с малым ребенком, их
присутствие еще более осложняло положение.
Правда, было еще пятеро негров, и эти честные, храбрые и усердные люди
готовы были выполнять любую команду, но ведь они ничего не понимали в
морском деле.
Дик Сэнд долго неподвижно стоял на палубе. Скрестив на груди руки, он
смотрел на воду, поглотившую капитана Гуля, его покровителя, человека,
которого он любил как отца.
Потом он обвел взглядом горизонт. Он искал какое-нибудь судно, чтобы
попросить у него помощи, содействия или хотя бы отправить с ним миссис
Уэлдон.
Сам он не собирался покинуть "Пилигрим". О нет! Сначала он сделает все,
чтобы довести судно до ближайшего порта. Но на другом корабле миссис Уэлдон
и ее сын были бы в безопасности и Дику не приходилось бы тревожиться за
жизнь этих двух существ, к которым он привязался всей душой.
Но океан был пустынен. После исчезновения полосатика вокруг "Пилигрима"
были только небо да вода.
Дик Сэнд прекрасно знал, что "Пилигрим" находится в стороне от обычных
путей торговых судов и что все китобойные флотилии в это время года плавают
еще далеко, занятые промыслом.
Он понимал, что опасности нужно глядеть прямо в глаза, не приукрашая
свое положение. И, вознеся в глубине сердца молитву к небу о помощи и
покровительстве, Дик глубоко задумался.
Какое же решение примет он?
В эту минуту на палубу вышел судовой кок, куда-то уходивший после
катастрофы.
Негоро с величайшим вниманием следил за всеми перипетиями злосчастной
охоты, но не промолвил ни слова, не сделал ни одного движения. Никто не мог
сказать, какое впечатление произвело на него непоправимое несчастье. Если бы
в такую минуту кому-нибудь пришла мысль понаблюдать за ним, то всякого бы
поразило равнодушное выражение его лица, на котором ни один мускул не
дрогнул. Он как будто и не слыхал благочестивого призыва миссис Уэлдон,
молившейся за утонувших, и не отозвался на него.
Негоро не спеша прошел на корму, где стоял Дик Сэнд, и остановился в
трех шагах от юноши.
-- Вы хотите поговорить со мной? -- спросил Дик Сзнд.
-- Нет, -- холодно ответил кок. -- Я хотел бы поговорить с капитаном
Гулем или хотя бы с боцманом Говиком.
-- Вы же знаете, что они погибли! -- воскликнул Дик.
-- Кто же теперь командир судна? -- нагло спросил Негоро.
-- Я! -- не колеблясь, ответил Дик Сэнд.
-- Вы?! -- Негоро пожал плечами. -- Пятнадцатилетний капитан!
-- Да, пятнадцатилетний капитан! -- ответил Дик, наступая на него.
Негоро попятился.
-- На "Пилигриме" есть капитан, -- сказала миссис Уэлдон. -- Это Дик
Сэнд. И не мешает всем знать, что новый капитан Дик Сэнд сумеет каждого
заставить повиноваться ему.
Негоро поклонился, насмешливо пробормотав под нос несколько слов,
которых никто не разобрал, и удалился на свой камбуз.
Итак, Дик Сэнд принял решение!
Тем временем ветер начал свежеть, и шхуна-бриг уже оставила позади
обширное водное пространство, где кишели красные рачки.
Дик Сэнд осмотрел паруса, а затем обвел внимательным взглядом людей,
стоявших на палубе. Юноша почувствовал, что, как ни тяжела ответственность,
которую он принимал на себя, он не вправе от нее уклониться. Глаза всех
путников были теперь устремлены на него, и, прочитав в них, что он может
положиться на этих людей, юноша просто сказал, что и они могут положиться на
него.
Дик не переоценивал своих сил. При помощи Тома и его товарищей он мог в
зависимости от обстоятельств ставить или убирать паруса. Но он сознавал, что
у него нет достаточных знаний, чтобы определять с помощью приборов место
судна в открытом море.
Еще года четыре или пять, и Дик Сэнд основательно подготовился бы к
трудной и увлекательной профессии моряка. Он научился бы обращаться с
секстаном -- прибором, при помощи которого капитан Гуль ежедневно измерял
высоту светил, а по ней определял широту судна. Пользуясь хронометром,
указывающим время Гринвичского меридиана, он высчитывал бы долготу по
часовому углу. Солнце было бы его верным советчиком. Луна и планеты говорили
бы ему: "Твой корабль находится в такой-то точке океана! " Совершеннейшие и
непогрешимые часы, в которых циферблатом служит небосвод, а стрелками --
звезды, ежедневно докладывали бы ему о пройденном расстоянии. По
астрономическим наблюдениям он мог бы ежедневно, как это делал капитан Гуль,
определять с точностью до одной мили место "Пилигрима", курс судна и, курс,
которого следует держаться.
А Дик Сэнд мог определять место судна лишь приблизительно,
руководствуясь компасом и показаниями лага [29] с поправками, вызванными
дрейфом.
Однако Дик не испугался.
Миссис Уэлдон поняла все, что творилось " душе отважного юноши.
-- Спасибо, Дик! -- сказала она недрогнувшим голосом. -- Капитана Гуля
больше нет на свете, весь экипаж погиб вместе с ним. Судьба корабля в твоих
руках. Я верю, Дик, ты спасешь корабль и всех нас!
-- Да, миссис Уэлдон, -- ответил Дик, -- я постараюсь это сделать с
помощью божьей.
-- Том и его товарищи -- славные люди. Ты можешь всецело положиться на
них.
-- Я знаю это. Я обучу их морскому делу, и мы вместе будем управлять
судном. В хорошую погоду это нетрудно. Если же погода испортится... Ну что
ж, мы преодолеем и дурную погоду, миссис Уэлдон, и спасем вас, маленького
Джека и всех остальных! Я чувствую себя в силах это сделать! -- И он
повторил: -- С божьей помощью.
-- Ты знаешь. Дик, где сейчас находится "Пилигрим"? -- спросила миссис
Уэлдон.
-- Это легко узнать, -- ответил Дик. -- Достаточно взглянуть на карту:
капитан Гуль вчера нанес на нее нашу точку.
-- А ты сможешь повести судно в нужном направлении?
-- Надеюсь. Я буду держать курс на восток, на тот-пункт американского
побережья, к которому мм должны пристать.
-- Но ты, конечно, понимаешь, Дик, что после случившегося бедствия надо
изменить наш первоначальный маршрут? Разумеется, "Пилигрим" не пойдет теперь
в Вальпараисо. Ближайший американский порт -- вот куда ты должен вести
судно!
-- Конечно, миссис Уэлдон, -- ответил Дик. -- Но тревожьтесь.
Американский континент простирается так далеко на юг, что мы никак - его не
минуем.
-- В какой стороне он находится? -- спросила миссис Уэлдон.
-- Вон там... -- сказал Дик, указывая рукой на восток, который он
определил по компасу.
-- Итак, Дик, теперь ведь безразлично, придет ли судно в Вальпараисо
или в какой-нибудь другой американский порт. Единственная наша цель --
добраться до суши!
-- И мы доберемся до нее, миссис Уэлдон! -- уверенно ответил юноша. --
Я ручаюсь, что доставлю вас в безопасное место. Впрочем, я не теряю надежды,
что вблизи от суши мы встретим какое-нибудь судно, совершающее каботажные
рейсы [30]. Видите, миссис Уэлдон, поднимается северо-западный ветер. Даст
бог, он удержится, а тогда мы и оглянуться не успеем, как доберемся до
берега. Поставим все паруса -- от грота до кливера, в полетим стрелой!
Молодой матрос говорил с уверенностью бывалого моряка, знающего цену
своему кораблю и не сомневающегося, что при любой скорости этот корабль не
выйдет у него из повиновения.
Дик уже собирался созвать своих спутников, чтобы поставить паруса и
стать самому за штурвал, но миссис Уэлдон напомнила ему, что прежде всего
необходимо выяснить, где находится "Пилигрим".
Действительно, это была первоочередная задача. Дик сбегал в каюту
капитана Гуля и принес оттуда карту, па которую было нанесено вчерашнее
положение судна. Теперь он мог показать миссис Уэлдон, что "Пилигрим"
находится под 43В°35" южной широты и 164В°13" западной долготы -- за
истекшие сутки он почти не двинулся с места.
Миссис Уэлдон склонилась над картой. Она пристально смотрела на
коричневое пятно, изображавшее землю, по правую сторону океана. Это был
материк Южной Америки, огромный барьер, протянувшийся от мыса Горн до
берегов Колумбии и отгораживающий Тихий океан от Атлантического. При взгляде
на разостланную карту, где умещался не только южноамериканский континент, но
и весь океан, казалось, что земля совсем близко и пассажирам "Пилигрима"
легко будет вернуться на родину. Это обманчивое впечатление неизменно
возникает у всех, кто не привык к масштабам морских карт.
Увидев землю на листе бумаги, миссис Уэлдон вообразила, что и настоящая
земля вот-вот предстанет перед ее глазами.
Между тем, если бы "Пилигрим" был изображен на этом листе бумаги в
правильном масштабе, он оказался бы меньше самой малой инфузории. И тогда
эта математическая точка, не имеющая ощутимого размера, оказалась бы такой
же одинокой и затерянной на карте, каким был и "Пилигрим" среди бесконечного
простора океана.
Дик был иного мнения, чем миссис Уэлдон. Он знал, что земля далеко, что
много сотен миль отделяют ее от корабля. Но это не могло поколебать его
решимость. Ответственность за судьбы людей преобразила Дика во взрослого
мужчину.
Пришла пора действовать. Нужно было воспользоваться попутным
северо-западным ветром, который с каждым часом становился все свежее.
Перистые облака, плывшие высоко в небе, предвещали, что ветер не скоро
спадет.
Дик Сэнд позвал Тома и его товарищей.
-- Друзья мои, -- сказал он, -- на "Пилигриме" нет другого экипажа,
кроме вас. Без вашей помощи я не могу выполнить ни одного маневра. Вы не
моряки, конечно, но у вас умелые руки. Если вы не пожалеете труда, мы сумеем
управлять "Пилигримом". От этого зависит наше спасение.
-- Капитан Дик, -- ответил Том, -- мои товарищи и я сам охотно станем
вашими матросами. В доброй воле у нас нет недостатка. Все, что могут сделать
пять человек под вашим командованием, мы сделаем!
-- Отлично сказано, старина Том! -- воскликнула миссис Уэлдон.
-- Однако мы должны соблюдать величайшую осторожность, -- сказал Дик
Сэнд. -- Я не пойду ни на какой риск и зря не стану поднимать всех парусов.
Пусть мы проиграем немного в скорости, зато выиграем в безопасности. Такое
решение диктуют нам обстоятельства. Сейчас я укажу каждому из вас его
обязанности. Сам я буду стоять у штурвала сколько хватит сил. Время от
времени я позволю себе поспать часок-другой. Но, как ни короток будет мой
сон, кому-нибудь из вас придется заменять меня. Хотите, Том, я обучу вас? Не
так уж трудно вести корабль по компасу. При желании вы быстро научитесь
держать судно на курсе.
-- Я готов, капитан Дик, -- ответил старый негр.
-- Хорошо, -- сказал юноша. -- Постойте до вечера со мной у штурвала,
и, если я свалюсь от усталости, вы сегодня же с успехом замените меня на
короткое время.
-- А я? -- спросил маленький Джек. -- Разве я ничем не могу помочь
моему другу Дику?
-- Разумеется, дорогой мальчик! -- ответила миссис Уэлдон, прижимая
Джека к груди. -- И тебя тоже научат управлять судном. Я уверена, что когда
ты будешь стоять у штурвала, уж обязательно ветер будет попутный.
-- Конечно, мама, конечно! -- воскликнул мальчик, хлопая в ладоши. -- Я
тебе это обещаю!
-- Да, -- улыбаясь, сказал Дик, -- старые моряки говорят, что хороший
юнга приносит судну счастье и попутный ветер.
И, обращаясь к Тому и остальным неграм, Дик добавил:
-- За дело, друзья! Пошли брасопить реи в полный бакштаг [31]. Я
покажу, что делать, а вы в точности выполняйте мои указания.
-- Приказывайте, капитан Сэнд, -- сказал Том, -- мы готовы!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. Следующие четыре дня
Итак, Дик Сэнд стал капитаном "Пилигрима". Не теряя времени, он решил
поднять все паруса.
У пассажиров было только одно желание: поскорее добраться до
Вальпараисо или до какого-нибудь другого порта на американском побережье.
Дик Сэнд намеревался следить за направлением и скоростью хода "Пилигрима" и,
вычислив среднюю скорость, наносить ежедневно на карту пройденный путь. Для
этого достаточно было располагать компасом и лагом.
На судне как раз имелся патент-лаг с вертушкой и циферблатом. Стрелка
на циферблате показывала скорость движения судна в течение какого-нибудь
определенного промежутка времени. Патент-лаг мог сослужить большую службу;
прибор был весьма прост, и обучить пользоваться им даже неопытных, новых
матросов "Пилигрима" было нетрудно.
Но существовал один неустранимый источник ошибок в счислении -- это
океанские течения.
Лаг и компас не учитывают скорости и направления течения. Только
астрономические наблюдения позволяют определить точное место судна в
открытом море. Но, к несчастью, молодой капитан еще не умел делать
астрономических наблюдений.
Сперва у Дика Сэнда мелькнула мысль отвести "Пилигрим" обратно к
берегам Новой Зеландии. Этот переход был бы короче. Вероятно, Дик так бы и
поступил, если бы ветер, дувший все время навстречу судну, не сменился вдруг
попутным. Поэтому легче было продолжать путь к Америке.
Ветер переменил направление почти на 180В°; теперь он дул с
северо-запада и как будто крепчал. Этим следовало воспользоваться, чтобы
пройти при попутном ветре как можно дальше.
Дик Сэнд намеревался идти в полный бакштаг.
На шхуне-бриге фок-мачта несет четыре прямых паруса: фок -- на мачте,
выше -- марсель на стеньге, затем на брам-стеньге брамсель и бом-брамсель.
Грот-мачта несет меньше парусов: только косой грот, а над ним--топсель.
Между этими двумя мачтами на штагах, которые крепят грот-мачту спереди,
можно поднять еще три яруса косых парусов-стакселей.
Наконец, на бушприте -- наклонной мачте, торчащей впереди носа, --
поднимают три кливера: наружный, внутренний и бом-кливер.
Кливер, стаксели, косой грот и топсель легко ставить и убирать прямо с
палубы, не поднимаясь на реи. Но постановка парусов на фок-мачте требует
морской сноровки. Для того чтобы произвести какой-нибудь маневр с этими
парусами, нужно взобраться по вантам на стеньгу, брам-стеньгу или
бом-брам-стеньгу. Лазать на мачту приходится не только для того, чтобы
поднять или убрать парус, но и тогда, когда нужно уменьшить площадь,
подставленную парусом ветру, -- "взять рифы" [32], как говорят моряки.
Поэтому матросы должны уметь лазать по пертам [33] -- канатам, свободно
подвязанным под реями, и работать одной рукой, держась другой за канат.
Маневр этот опасен, особенно для непривычных людей. Не говоря уже о бортовой
и килевой качке, которая ощущается тем сильнее, чем выше матрос поднимается
на мачты, порыв мало-малъски свежего ветра, внезапно наполнившего паруса,
может сбросить матроса за борт.
Итак, Тому и его товарищам предстояла опасная работа.
К счастью, ветер дул с умеренной силой. На морс не успело еще подняться
волнение, и качка была невелика.
Когда Дик Сэнд, по сигналу капитана Гуля, повел "Пилигрим" к месту
катастрофы, на судне были подняты косой грот, кливер, фок и марсель. Чтобы
сняться с дрейфа, нужно было перебрасопить все паруса на фок-мачте. Негры
без особого труда помогли ему в этом маневре. А чтобы идти в полный бакштаг,
теперь достаточно было поднять брамсель, бом-брамсель, топсель и стаксели.
-- Друзья мои, -- сказал молодой капитан своим помощникам, --
исполняйте в точности все мои приказания, и дело у нас пойдет замечательно.
Стоя у штурвала, Дик Сэнд скомандовал;
-- Том, травите шкот!
-- Травить?
Том недоуменно взялся за трос, не зная, что с ним делать.
-- Ну да, травите! Это значит -- ослабить шкот! И вы, Бат, делайте то
же самое! Так, хорошо! Теперь вытягивайте. Вытягивайте же, Бат!
-- Вот так?
-- Да, да! Очень хорошо! Геркулес, ваша очередь! Ну-ка понатужьтесь,
здесь нужна сила!
Просить Геркулеса "понатужиться" было по меньшей мере неосторожно:
великан рванул снасть с такой силой, что чуть не оторвал ее совсем.
-- Не так сильно! -- закричал Дик Сэнд улыбаясь. -- Этак вы вырвете
мачту из гнезда!
-- Да ведь я только чуть-чуть потянул, -- оправдывался Геркулес.
-- Это называется "чуть-чуть"?.. Вот что, Геркулес: вы уж лучше только
делайте вид, что тянете. Этого будет достаточно. Внимание, друзья! Потравите
еще... Ослабьте!.. Так... Крепите... Да крепите же!.. Не понимают! Ах, да
привязывайте! Так, так! Хорошо! Дружнее! Выбирайте брасы!..
И все паруса фока, у которого с левой стороны брасы были ослаблены,
медленно повернулись.
Ветер наполнил их, и судно рванулось вперед.
Затем Дик велел ослабить шкоты кливера и созвал после этого негров на
корме.
-- Отлично работали, друзья мои! -- похвалил Дик Сэнд матросов. -- А
теперь займемся грот-мачтой. Только смотрите, Геркулес, ничего не рвите и не
ломайте.
-- Постараюсь, -- кротко ответил великан, не решаясь дать твердое
обязательство.
Второй маневр дался матросам уже легче. Косой грот был поставлен под
нужным углом, он сразу наполнился ветром, и его мощное действие прибавилось
к действию передних парусов.
Затем над косым гротом подняли топсель, и, так как он был просто взят
на гитовы [34], достаточно было подобрать фал, выбрать галс, а затем
закрепить их. Но Геркулес, его друг Актеон, не считая маленького Джека,
взявшегося помогать им, выбирали фал с такой силой, что он лопнул.
Все трое опрокинулись навзничь, к счастью не причинив себе ни малейшего
вреда. Мальчик был в восторге.
-- Ничего, ничего! -- крикнул молодой капитан. -- Свяжите концы фала и
тяните, только послабее!
Наконец паруса были закреплены надлежащим образом, и Дику Сэнду не
пришлось даже отойти от штурвала. Теперь "Пилигрим" быстро шел на восток, и
оставалось следить за тем, чтобы судно не отклонялось от курса. Это было
проще простого, так как ветер был умеренный и суД-но не рыскало.
-- Отлично, друзья мои, -- сказал Дик Сэнд. -- Скоро вы станете
настоящими моряками.
-- Постараемся, капитан Сэнд, -- ответил за всех старый Том.
Миссис Уэлдон тоже похвалила старательных матросов. Немало похвал
заслужил и маленький Джек: ведь он трудился не покладая рук.
-- Мне кажется, Джек, что это ты оборвал фал, -- улыбаясь, сказал
Геркулес. -- Ты такой сильный! Не знаю, что бы мы делали без тебя!
Мальчик покраснел от удовольствия и крепко потряс руку своего друга
Геркулеса.
Однако "Пилигрим" нес еще не все паруса. Не были подняты брамсель,
бом-брамсель и стаксели. А между тем при ходе в бакштаг они могли
значительно ускорить ход "Пилигрима". Дик Сэнд решил поднять и эти паруса.
Если стаксели можно было поставить без особенного труда, прямо с
палубы, то с прямыми парусами фок-мачты дело обстояло хуже: чтобы поднять
их, нужно было взобраться на реи. Не желая подвергать риску свою неопытную
команду, Дик Сэнд сам занялся этим делом.
Он передал Тому штурвал и показал, как следует вести судно. Затем,
поставив Геркулеса, Вата, Актеона и Остина у горденей брамселя и
бом-брамселя, он полез на мачту.
Взобраться по выбленкам вант фок-мачты, достигнуть марса, добраться до
рея -- для Дика было сущей игрой. Подвижный и ловкий юноша мигом побежал по
портам брам-реи и отдал сезни, стягивающие брамсель.
Потом он перебрался на бом-брам-рей [35] и быстро распустил парус.
Покончив с этим делом, Дик Сэнд соскользнул по одному из фордунов [36]
правого борта прямо на палубу.
Здесь по его указанию матросы растянули оба паруса, то есть притянули
их шкотами за нижние углы к нокам [37] ниже лежащих реев, и прочно закрепили
шкоты.
Затем были подняты стаксели между грот-мачтой и фок-мачтой, и этим
кончилась работа по подъему парусов.
Геркулес старался не тянуть снасти изо всех сил и ничего не разорвал на
этот раз.
"Пилигрим" шел теперь на всех парусах.
Дик мог поставить еще лисели, но при таких условиях их было трудно
ставить, еще труднее было бы быстро убрать их в случае шквала. Поэтому
молодой капитан решил ограничиться уже поднятыми парусами.
Том получил разрешение отойти от штурвала, и Дик Сэнд снова стал на
свое место.
Ветер свежел. "Пилигрим", слегка накренившись на правый борт, быстро
скользил по морю. Плоский след, оставляемый им на воде, свидетельствовал об
отличной форме подводной части судна.
-- Вот мы и на правильном пути, миссис Уэлдон, -- сказал Дик Сэнд. --
Только бы, дай бог, удержался попутный ветер!
Миссис Уэлдон пожала руку юноше. И вдруг она почувствовала сильную
усталость от всех пережитых за последние часы волнений, ушла в свою каюту и
задремала. Это было какое-то тяжелое забытье, а не сон.
Новая команда шхуны-брига осталась на палубе. Негры-матросы несли вахту
на баке, готовые по первому слову Дика Сэнда выполнить любую работу,
переменить положение парусов. Но, пока сила и направление ветра не
изменились, команде нечего было делать.
Однако чем же занят был в это время кузен Бенедикт?
Кузен Бенедикт изучал при помощи лупы членистоногое насекомое, которое
ему, наконец, удалось разыскать на борту "Пилигрима". Это было простое
прямокрылое; головка его исчезала под выступающим краем переднегрудия, усики
были длинные, а кожистые передние крылья превратились в надкрылья. Насекомое
это принадлежало к отряду тараканов и к виду американских тараканов.
Кузену Бенедикту посчастливилось сделать эту находку на камбузе, -- он
подоспел как раз вовремя: Негоро только что занес ноту, чтобы безжалостно
раздавить драгоценное насекомое. Ученый с негодованием обрушился на
португальца. Заметим, впрочем, что гнев кузена Бенедикта не произвел
никакого впечатления на кока.
Знал ли кузен Бенедикт, какие события разыгрались после того, как
капитан Гуль и его спутники отправились на злополучную охоту за полосатиком?
Конечно, зная, Больше того: он был на палубе, когда "Пилигрим" подошел к
месту катастрофы, где еще плавали обломки разбитой шлюпки. Следовательно,
экипаж шхуны-брига погиб на его глазах.
Предположить, что эта катастрофа не огорчила его, значило бы обвинить
кузена Бенедикта в жестокосердии. Чувство сострадания не было ему чуждо, он
жалел несчастных охотников. Он скорбел также о том, что кузина его оказалась
в тяжелом положении. Он подошел к миссис Уэлдон и пожал ей руку, как бы
говоря! "Не бойтесь! Разве я не с вами? При мне вам не грозит ничто! "
Затем он вернулся в свою каюту. Вероятно, он намеревался хорошенько
обдумать, какие могут быть последствия этого прискорбного события, и
наметить план решительных действий.
Но по дороге он наткнулся на упомянутого уже таракана, и таракан
целиком поглотил его внимание. Ведь кузен Бенедикт намеревался доказать, и
вполне основательно, что, вопреки мнению некоторых энтомологов, нравы
тараканов, принадлежащих к роду фораспеев, замечательных своей окраской,
совершенно отличны от нравов тараканов обыкновенных, и теперь он принялся за
исследование, мгновенно позабыв, что на свете существует шхуна-бриг
"Пилигрим", что ею командовал капитан Гуль и что этот несчастный погиб
вместе со всем своим экипажем. Он любовался своим тараканом, как будто это
противное насекомое было редчайшим золотым жуком.
Жизнь на борту снова вошла в колею, хотя все еще долго пассажиры
оставались под впечатлением страшной катастрофы, стоившей жизни шести
человекам.
В первый день Дик Сэнд прямо разрывался на части:
он стремился привести судно в полный порядок, чтобы быть готовым ко
всяким неожиданностям. Негры-матросы усердно исполняли все распоряжения. К
вечеру на борту "Пилигрима" уже царил образцовый порядок. Можно было
надеяться, что и дальше все пойдет хорошо.
Негоро не пытался больше оспаривать авторитет пятнадцатилетнего
капитана. Казалось, он безмолвно Признал Дика Сэнда начальством. Он
по-прежнему много времени проводил на своем тесном камбузе и редко выходил
на палубу.
Дик Сэнд твердо решил посадить Негоро под арест на все время плавания
при малейшей попытке его нарушить дисциплину. По первому знаку молодого
капитана Геркулес схватил бы кока за шиворот и отнес в трюм. Эта операция
нисколько не затруднила бы великана. Старая Нан, умелая кухарка, отлично
могла бы исполнять на камбузе обязанности кока. Очевидно, Негоро понимал,
что он не является незаменимым, и, чувствуя, что за ним зорко следят, не
желал навлечь на себя нареканий.
Ветер к вечеру усилился, но направление его оставалось неизменным, и до
наступления ночи не пришлось переставлять паруса. Солидные мачты, железные
крепления их, хорошее состояние всей оснастки корабля позволят сохранять
такую большую парусность даже и при более сильном ветре.
К ночи корабли обычно уменьшают парусность главным образом за счет
спуска верхних парусов -- брамселя, бом-брамселя, топселя и других парусов.
Тогда кораблю не страшны внезапно налетевшие шквалы. Но Дик Сэнд не стал
принимать этих мер предосторожности: погода не предвещала никаких неприятных
неожиданностей, и ему не хотелось уменьшать скорость судна, пока оно не
выбралось из этой пустынной части океана. Кроме того, молодой капитан
намеревался простоять на вахте первую ночь и лично следить за всем.
Мы уже упоминали, что лаг и компас были единственными приборами,
которыми Дик Сэнд мог пользоваться! для приблизительного счисления пути,
пройденного "Пилигримом".
Молодой капитан приказал бросать лаг каждые полчаса и записывал
показания прибора.
Что касается компаса, который называют также буссолью, то на борту их
было два: один был установлен в нактоузе [38], перед глазами рулевого. Его
картушка, днем освещенная солнечным светом, а ночью двумя боковыми лампами,
каждую минуту указывала направление, по которому следует судно.
Второй компас представлял собою перевернутую буссоль и был укреплен в
каюте, которую занимал раньше" капитан Гуль. Таким образом капитан, не
выходя из каюты, мог всегда знать, ведет ли рулевой корабль точно по
заданному курсу или, напротив, по неопытности или вследствие небрежности
позволяет ему рыскать.
Все суда, совершающие дальние плавания, обычно имеют не меньше двух
компасов, так же как они запасаются по меньшей мере двумя хронометрами.
Время от времени, приходится сличать показания этих приборов, чтобы
удостовериться, исправны ли они. "Пилигрим", как видим, не отставал в этом
отношении от других судов.
Дик Сэнд предложил своему экипажу с величайшей осторожностью обращаться
с обоими компасами, которые были ему так необходимы.
Но в ночь с 12 на 13 февраля, когда юноша нес вахту у штурвала,
случилась беда с компасом, находившимся в капитанской каюте. Медный крючок,
на котором он висел, вырвался из дерева, и компас упал на пол. Заметили это
только на следующее утро.
Каким образом вырвался крючок?
Никто не мог объяснить, как произошло это несчастье. Оставалось
предположить, что боковая качка постепенно расшатала крючок, а килевая,
встряхивая прибор, довершила дело. Ночью было довольно сильное волнение. Но
так или иначе, а второй компас разбился, и починить его было невозможно.
Дик Сэнд очень огорчился. Теперь он вынужден был доверяться показаниям
компаса, заключенного в нактоузе. Никто не был ответственен за поломку
второго компаса, и все же она могла иметь весьма неприятные последствия.
Дику Сэнду оставалось лишь принять меры к тому, чтобы оградить от
всяких случайностей последний компас.
Если не считать этого происшествия, то на "Пилигриме" до сих пор все
обстояло благополучно.
Видя, как спокоен Дик, миссис Уэлдон снова поверила в счастливый исход
путешествия. Впрочем, она никогда не поддавалась отчаянию, ибо прежде всего
полагалась на милость неба и черпала душевную бодрость в искренней пере и
молитве.
Дик Сэнд распределил время так, что на его долю выпали ночные вахты у
штурвала. Днем он спал пять-шесть часов, и, по-видимому, этот недолгий сон
восстанавливал его силы, -- он не чувствовал большой усталости. Когда
молодой капитан отдыхал, у штурвала стоял Том или его сын Бат. Благодаря
толковому руководству Дика они мало-помалу становились неплохими рулевыми.
Часто миссис Уэлдон беседовала с Диком. Юноша очень ценил советы этой
отважной и умной женщины. Ежедневно он показывал ей на карте путь,
пройденный "Пилигримом" за сутки, определяя его лишь по направлению судна и
средней скорости его хода.
-- Вот видите, миссис Уэлдон, -- говорил он, -- при таком попутном
ветре перед нами скоро откроются берега Южной Америки. Я не решаюсь
утверждать, но очень надеюсь, что мы окажемся тогда близ Вальпараисо.
Миссис Уэлдон не сомневалась, что "Пилигрим" держит правильный курс и
что попутный северо-западный ветер несет его к намеченной цели. Но каким еще
далеким казался берег Америки! Сколько опасностей подстерегало судно на пути
к суше, хотя бы от тех перемен, какими грозят и небо и море!
Беспечный, как все дети его возраста, Джек по-прежнему шалил, бегал по
палубе, играл с Динго. Он замечал, конечно, что Дик уделяет ему теперь
меньше времени, но миссис Уэлдон сумела внушить сыну, что не следует
отрывать Дика от работы, и послушный мальчик не приставал больше к "капитану
Сэнду".
Так текла жизнь на борту "Пилигрима". Негры все больше усваивали свое
матросское ремесло и толково справлялись с делом. Старый Том выполнял
обязанности боцмана, и, несомненно, сотоварищи сами выбрали бы его на эту
должность. В те часы, когда молодей капитан отдыхал, Том был начальником
вахты; вместе с ним дежурили Бат и Остин; Актеон в Геркулес составляли
вторую вахту под начальством Дика Сэнда. Таким образом, каждый раз один
правил, а двое других несли вахту на носу.
Судно находилось в пустынной части океана, и здесь можно было не
опасаться столкновения со встречным кораблем. Но Дик Сэнд требовал от
вахтенных настороженней бдительности. С наступлением темноты он приказывал
зажигать ходовые огни: зеленый фонарь по правому борту и красный -- по
левому, -- требование, конечно, вполне разумное.
Ночь за ночью Дик Сэнд проводил у штурвала. Иногда он совсем изнемогал,
чувствовал непреодолимую слабость, рука его почти инстинктивно правила тогда
рулем. Усталость, с которой он не хотел считаться, брала свое.
В ночь с 13 на 14 февраля Дику пришлось разрешить себе несколько часов
отдыха. У штурвала его заменил старик Том.
Небо сплошь затягивали облака; к вечеру, когда похолодало, они нависли
очень низко. Было так темно, что с палубы нельзя было разглядеть верхние
паруса, терявшиеся во мраке. Геркулес и Актеон несли вахту на баке.
На корме слабо светился нактоуз, и этот мягкий свет отражался в
металлической отделке штурвала. Ходовые огни бросали свет лишь за борт, а
палуба судна погружена была в темноту.
Около трех часов ночи со старым Томом, утомленным долгой вахтой,
произошло что-то похожее на явление гипнотизма: глаза его, слишком долго
устремлявшиеся на светящийся круг нактоуза, вдруг перестали видеть, и он
оцепенел в сковавшей его дремоте. Он не только ничего не видел, но если бы
даже его сильно ущипнули, он, вероятно, ничего не почувствовал бы.
Он не заметил, как по палубе скользнула какая-то тень.
Это был Негоро.
Судовой кок подкрался к компасу и подложил под нактоуз какой-то тяжелый
предмет, который он принес с собой.
С минуту он смотрел на освещенную в нактоузе картушку и затем бесшумно
исчез.
Если бы Дик Сэнд, сменивший поутру Тома, заметил предмет, положенный
Негоро под нактоуз, он поспешил бы убрать его, потому что Негоро положил под
компас железный брусок. Под влиянием этого куска железа показания компаса
изменились, и вместо того, чтобы указывать направление на магнитный полюс,
которое немного отличается от направления на полюс мира, стрелка указывала
теперь на северо-восток; девиация компаса достигла четырех румбов [39], то
есть половины прямого угла.
Том через мгновение очнулся. Он бросил взгляд на компас... Ему
показалось -- могло ли быть иначе? -- что "Пилигрим" сошел с курса.
Том повернул штурвал и направил корабль прямо на восток... Так ему по
крайней мере казалось.
Но вследствие отклонения стрелки, о котором вахтенный рулевой, конечно,
и не подозревал, курс корабля, измененный на четыре румба, взят был теперь
на юго-восток.
Таким образом, "Пилигрим" уклонился от заданного курса на 45В°,
продолжая нестись вперед о прежней скоростью.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. Буря
За всю следующую неделю, с 14 по 21 февраля, на судне не произошло
ничего примечательного. Северо-западный ветер все усиливался, и "Пилигрим"
быстро продвигался вперед, делая в среднем по сто шестьдесят миль в сутки.
Большего и нельзя было требовать от судна такого тоннажа.
Дик Сэнд предполагал, что шхуна-бриг приближается к водам, посещаемым
трансокеанскими пароходами, которые поддерживают пассажирское сообщение
между двумя полушариями.
Юноша все надеялся встретить один из таких пароходов и твердо решил
либо переправить на него своих пассажиров, либо добиться у капитана помощи:
получить на "Пилигрим" временное подкрепление из нескольких матросов, а
может быть, и офицера. Зорким взглядом он неустанно всматривался вдаль и все
не обнаруживал ни одного судна. Море по-прежнему оставалось пустынным.
Это не могло не удивлять Дика Сэнда. Молодой матрос, участвовавший уже
в трех дальних плаваниях на китобойных судах, несколько раз пересекал эту
часть Тихого океана, где, по его расчетам, находился сейчас "Пилигрим". При
этом он неизменно встречал то американское, то английское судно, которые
либо поднимались от мыса Горн к экватору, либо спускались к этой крайней
южной точке американского континента.
Но Дик Сэнд не знал и не мог даже подозревать, что сейчас "Пилигрим"
идет на более высокой широте, то есть гораздо южнее, чем он предполагал. Это
обусловливалось двумя причинами.
Во-первых, течениями. Дик Сэнд имел лишь смутное представление об их
скорости. Между тем течения здесь были сильные, и они незаметно для глаз, но
непрерывно сносили корабль в сторону от курса, а Дик не мог установить это.
Во-вторых, компас, испорченный преступной рукой Негоро, давал
неправильные показания, а Дик Сэнд не мог их проверить, так как второй
компас был сломан.
Итак, молодой капитан считал -- и не мог не считать, -- что ведет судно
на восток, в действительности же вел его на юго-восток.
Компас всегда находился перед его глазами. Лаг регулярно опускали за
борт. Эти два прибора позволяли приблизительно определять число пройденных
миль и вести судно по курсу. Но достаточно ли этого было?
Дик Сэнд всячески старался внушить бодрость миссис Уэлдон, которую
иногда тревожили тяжелые мысли.
-- Неделей раньше или неделей позже, -- говорил он ей, -- но мы
доберемся до американского побережья. И не так уж важно, в каком месте мы
пристанем... Главное то, что мы все-таки выйдем на берег!
-- Я не сомневаюсь в этом, Дик!
-- Разумеется, миссис Уэлдон, я был бы куда спокойнее, если бы вас не
было на борту, если бы мне приходилось нести ответственность только за
экипаж, но...
-- Но