о опасения были понятны. Но Дик Сэнд сделал приветственный жест. Незнакомец, несомненно, понял, что у пришельцев намерения мирные, и после некоторого колебания подошел к ним. Дик Сэнд мог теперь рассмотреть его. Это был рослый мужчина, лет сорока на вид, с седеющими волосами и бородой, с живыми, быстрыми глазами и загорелый почти до черноты. Такой загар бывает у кочевников, вечно странствующих на вольном воздухе по лесам и равнинам. Незнакомец носил широкополую шляпу, куртку из дубленой кожи, похожую на камзол, и штаны; к высоким -- до колен -- кожаным сапогам были прикреплены большие шпоры, звеневшие при каждом шаге. Дик Сэнд с первого взгляда понял -- и так оно и оказалось, -- что перед ним не коренной житель пампы. Это был скорее иностранец, сомнительный авантюрист, каких немало в отдаленных и полудиких краях. Судя о его манере держаться, словно навытяжку, и по рыжеватой бороде, он, вероятно, был по происхождению англосакс. Во вся ком случае, он не был ни индейцем, ни испанцем. Догадка перешла в уверенность, когда в ответ на английское приветствие Дика Сэнда незнакомец ответил на том же языке без какого бы то ни было акцента: -- Добро пожаловать, юный друг! И, подойдя поближе, он крепко пожал руку Дика Сэнд. Неграм, спутникам Дика, незнакомец только кивнул не сказав им ни слова. -- Вы англичанин? -- спросил он у Дика. -- Американец, -- ответил юноша. -- Южанин? -- Нет, северянин. Этот ответ как будто обрадовал незнакомца. Он еще раз чисто по-американски, размашисто потряс руку Дику Сэнду. -- Могу ли я спросить вас, мой юный друг, каким разом вы очутились на этом берегу? Но прежде чем Дик Сэнд успел ответить на вопрос, знакомец сорвал с головы шляпу и низко поклонился. Миссис Уэлдон, неслышно ступая по песку, подошел и остановилась перед ним. Она сама ответила на вопрос незнакомца. -- Сударь, -- сказала она, -- мы потерпели крушение. Наш корабль вчера разбился о прибрежные рифы! На лице незнакомца отразилось чувство жалости. Повернувшись лицом к океану, он искал взглядом следа крушения. -- От нашего корабля ничего не осталось, -- сказа Дик. -- Прибой разбил его в щепы этой ночью. -- И прежде всего мы хотим знать, -- добавила миссис Уэлдон, -- где мы находимся. -- На южноамериканском побережье, -- ответил незнакомец. Казалось, вопрос миссис Уэлдон очень удивил его. -- Неужели вы этого не знаете? -- Да, сударь, -- ответил Дик Сэнд. -- Мы сомневались в этом, потому что в бурю корабль мог отклониться в сторону от курса, а я не имел возможности определить его место. Но я прошу вас точнее указать, где мы. На побережье Перу, не правда ли? -- Нет, нет, юный друг мой! Немного южнее. Вы потерпели крушение у берегов Боливии [52]. -- Ах! -- воскликнул Дик Сэнд. -- Точнее -- вы находитесь в южной части Боливии, почти на границе Чили. -- Как называется этот мыс? -- спросил Дик Сэнд, указывая на север. -- К сожалению, не знаю, -- ответил незнакомец. -- Я хорошо знаком с центральными областями страны, где мне часто приходилось бывать, но на этот берег я попал впервые. Дик Сэнд задумался над тем, что услышал от незнакомца. В общем, он был не очень удивлен. Не зная силы течений, он легко мог ошибиться в счислении. Но ошибка эта оказалась не столь значительной. Дик, основываясь на том, что он заметил остров Пасхи, предполагал, что "Пилигрим" потерпел крушение где-то между двадцать седьмой и тридцатой параллелью южной широты. Оказалось -- на двадцать пятой параллели. Судно проделало длинный путь, и такая незначительная ошибка в счислении была вполне вероятной. У Дика не было ни малейших оснований сомневаться в правдивости слов незнакомца. Узнав, что "Пилигрим" потерпел крушение в Нижней Боливии, Дик уже не удивлялся пустынности берега. -- Сударь, -- сказал он незнакомцу, -- судя по вашему ответу, я должен предположить, что мы находимся на довольно большом расстоянии от Лимы? -- О, Лима далеко... Лима там! -- Незнакомец махнул рукой, указав на север. Миссис Уэлдон, которую исчезновение Негоро заставило насторожиться, с величайшим вниманием следила за этим человеком. Но ни в его поведении, ни в его ответах она не заметила ничего подозрительного. -- Сударь, -- начала она, -- извините, если мой вопрос покажется вам нескромным. Ведь вы не уроженец Боливии? -- Я такой же американец, как и вы, миссис... -- Незнакомец умолк, ожидая, что ему подскажут имя. -- Миссис Уэлдон, -- сказал Дик. -- Моя фамилия Гэррис, -- продолжал незнакомец. Я родился в Южной Каролине. Но вот уже двадцать лет как я покинул свою родину и живу в пампе Боливии. Мне очень приятно встретить соотечественников! -- Вы постоянно живете в этой части Боливии, мистер Гэррис? -- спросила миссис Уэлдон. -- Нет, миссис Уэлдон, я живу на юге, на чилийской границе. Но в настоящее время я еду на северо-восток, в Атакаму. -- Значит, мы находимся недалеко от Атакамской пустыни? -- спросил Дик Сэнд. -- Совершенно верно, мой юный друг. Эта пустыня начинается за горным хребтом, который виден на горизонте. -- Пустыня Атакама! -- повторил Дик Сэнд. -- Да, мой юный друг, -- подтвердил Гэррис. -- Атакамская пустыня, пожалуй, самая любопытная и наименее исследованная часть Южной Америки. Эта своеобразная местность резко отличается от всей остальной страны. -- Неужели вы рискуете в одиночку путешествовать по пустыне? -- спросила миссис Уэлдон. -- О, я уже не раз совершал такие переходы! -- ответил Гэррис. -- В двухстах милях отсюда расположена крупная ферма -- гациенда Сан-Феличе. Она принадлежит моему брату. Я часто бываю у него по своим торговым делам и сейчас направляюсь к нему. Если вы пожелаете отправиться со мной -- могу поручиться, что вас встретит там самый сердечный прием. Оттуда уже легко добраться до города Атакамы: мой брат с величайшей радостью предоставит вам средства передвижения. Это любезное предложение, сделанное как будто от чистого сердца, говорило в пользу американца. Гэррис, ожидая ответа, снова обратился к миссис Уэлдон: -- Эти негры -- ваши невольники? Он указал на Тома и его товарищей. -- В Соединенных Штатах нет больше рабов, -- живо возразила миссис Уэлдон. -- Северные штаты давно уничтожили рабство, и южанам пришлось последовать примеру северян. -- Ах да, верно, -- сказал Гэррис. -- Я и позабыл, война тысяча восемьсот шестьдесят второго года разрешила этот важный вопрос. Прошу извинения у этих господ, -- добавил Гэррис с оттенком иронии в голосе; так говорили с неграми американцы из южных штатов. -- Но видя, что эти джентльмены служат у вас, я подумал... -- Они не служили и не служат у меня, сударь, -- прервала его миссис Уэлдон. -- Мы почли бы за честь служить вам, миссис Уэлдон, -- сказал старый Том, -- Но -- пусть это будет известно мистеру Гэррису -- мы никому не принадлежим! Правда, я был рабом. Когда мне было шесть лет, меня захватили в Африке работорговцы и продали в Америку. Но мой сын Бат родился, когда я уже был свободным человеком, да и все мои спутники -- дети свободных людей. -- С чем вас и поздравляю, -- ответил Гэррис тоном, в котором миссис Уэлдон почудилась насмешка. -- Впрочем, на земле Боливии нет рабов. Следовательно, вам нечего бояться, и вы можете путешествовать здесь с такой же безопасностью, как и по штатам Новой Англии [53]. В эту минуту из грота вышел маленький Джек в сопровождении Нан. Мальчик протирал глазки. Увидев мать, он бегом бросился к ней. Миссис Уэлдон нежно поцеловала сына. -- Какой славный мальчуган! -- сказал американец, подходя к Джеку. -- Это мой сын, -- ответила миссис Уэлдон. -- О миссис Уэлдон! Вы, верно, страдали вдвойне во время этих тяжких испытаний: за себя и за сына! -- Теперь это все в прошлом, мистер Гэррис. Благодарение богу, Джек цел и невредим, как и все мы. -- Разрешите поцеловать это прелестное дитя? -- спросил Гэррис. -- Охотно, сударь. Но, очевидно, мистер Гэррис не понравился маленькому Джеку -- он только теснее прижался к матери. -- Вот как! -- сказал Гэррис. -- Ты не хочешь поцеловать меня, крошка? Значит, я кажусь тебе страшным? -- Извините его, сударь, -- поспешила сказать миссис Уэлдон. -- Джек очень застенчивый ребенок. -- Ну хорошо, позже мы с тобой познакомимся поближе, -- ответил Гэррис. -- Когда мы придем в гациенду, там для тебя найдется славный пони, который поможет нам подружиться. Но и упоминание о "славном пони" не смягчило маленького Джека. Миссис Уэлдон поспешила переменить тему разговора--она боялась, что неприветливость Джека заденет человека, который так любезно предложил ей свои услуги. Дик Сэнд раздумывал о приглашении Гэрриса идти ним на гациенду Сан-Феличе. Оно пришлось очень кстати, но переход в двести миль то по лесам, то по голой равнине должен был очень утомить миссис Уэлдон и Джека: ведь никаких средств передвижения было. Дик поделился своими сомнениями с Гэррисом и с интересом ждал его ответа. -- Действительно, это длинный переход, -- сказал Гэррис. -- Но в лесу, в сотне шагов от берега, меня ждет лошадь. Я охотно предоставлю ее в распоряжение миссис Уэлдон и ее сына. Мужчины пойдут пешком, но смею вас уверить, что и пеший переход не представит ни каких трудностей и не будет слишком утомителен. Кстати, когда я говорил о двухстах милях, я имел в виду путь вдоль извилистого берега: этим путем я только что прошел сам. Но если мы пойдем напрямик, через лес, дорога сократится по меньшей мере на восемьдесят миль. Делая в день до десяти миль, мы незаметно доберемся до гациенды. Миссис Уэлдон поблагодарила американца. -- Если действительно хотите доказать свою благодарность, примите приглашение, которое я вам сделал -- ответил Гэррис. -- Мне, правда, еще ни разу не приходилось бывать в этом лесу, но я не сомневаюсь, что без труда найду дорогу: я ведь привык странствовать по лесам. Вот с продовольствием дело обстоит хуже. Я захватил собой в дорогу ровно столько провизии, сколько нужно мне одному, чтобы добраться до Сан-Феличе. -- Мистер Гэррис, -- сказала миссис Уэлдон, -- у нас к счастью, провизии больше чем достаточно, и мы охотно поделимся с вами. -- Вот и отлично, миссис Уэлдон! -- воскликнул Гэррис. -- Все устраивается как нельзя лучше, и, мне кажется, нам остается только двинуться в путь. Гэррис пошел было к лесу, чтобы привести оставленную там лошадь, но Дик Сэнд остановил его новым и вопросом. Юноше не улыбалась перспектива отойти от берега моря и углубиться в девственный лес, тянущийся на сотни миль. Дик Сэнд был истым моряком, и ему не хотелось покидать побережья. -- Мистер Гэррис, -- сказал он, -- меня смущает этот переход в сто двадцать миль по Атакамской пустыне. Не лучше ли нам идти вдоль берега? На север или на юг -- мне все равно, лишь бы добраться до ближайшего приморского города. Гэррис слегка нахмурил брови. -- Юный друг мой, -- сказал он, -- как ни плохо я знаю это побережье, мне известно, что ближайший приморский город отстоит от нас в трехстах или четырехстах милях... -- К северу--это верно, -- прервал его Дик, -- но к югу?.. -- А к югу, -- возразил американец, -- нужно будет спуститься до самого Чили. Следовательно, переход будет не короче. Кроме того, на вашем месте я постарался бы не приближаться к пампе Аргентинской республики. Сам я, к великому сожалению, не могу сопровождать вас туда... -- Разве корабли, следующие из Чили в Перу, не проходят в виду этого берега? -- спросила миссис Уэлдон. -- Нет, -- ответил Гэррис. -- Курс их проложен в открытом море. Вероятно, вы не встретили ни одного судна? -- Вы правы, -- сказала миссис Уэлдон. -- Итак, Дик, есть ли у тебя еще какие-нибудь вопросы к мистеру Гэррису? -- Только один, миссис Уэлдон, -- ответил юноша, которому очень не хотелось соглашаться. -- Я хотел бы узнать у мистера Гэрриса, в каком порту мы найдем судно, которое доставит нас в Сан-Франциско. -- Право, мой юный друг, я затрудняюсь ответить на этот вопрос, -- сказал американец. -- Я знаю только, что из гациенды Сан-Феличе мы найдем способ доставить вас в город Атакаму, а оттуда... -- Мистер Гэррис, -- прервала его миссис Уэлдон, -- не думайте, пожалуйста, что Дику не по душе ваше приглашение! -- Нет, миссис Уэлдон, нет! -- воскликнул, юноша. -- Я с благодарностью готов принять предложение мистера Гэрриса. Единственно, о чем я сожалею, это о том, что "Пилигрим" не потерпел крушения несколькими градусами севернее или южнее. Тогда бы мы были вблизи порта, нам легче было бы вернуться на родину и не пришлось бы злоупотреблять любезностью мистера Гэрриса. -- Помилуйте, я очень рад, -- сказал Гэррис. -- Ведь я вам уже говорил, что здесь редко удается встретить соотечественников. Для меня истинное удовольствие оказать вам эту услугу. -- Мы принимаем ваше предложение, мистер Гэррис, -- ответила миссис Уэлдон. -- Но все же я не хочу лишать вас лошади. Я хороший ходок... -- А я еще лучший, -- с поклоном сказал Гэррис. -- Я привык странствовать по пампе, и если наш отряд задержится в пути, то, смею думать, это произойдет не по моей вине. Нет, миссис Уэлдон, на лошади поедете вы и ваш маленький Джек. Впрочем, нет ничего невозможного в том, что дорогой мы встретим кого-либо из служащих гациенды. И если они будут ехать верхом, то охотно уступят нам своих лошадей. Дик Сэнд видел, что, выдвигая новые возражения против предложения Гэрриса, он только огорчит миссис Уэл дон. -- Мистер Гэррис, -- сказал он, -- когда мы выступаем? -- Сегодня же, мой юный друг! -- ответил Гэррис. Дождливый период начинается здесь в апреле, и надо постараться до его наступления прибыть в гациенду Сан-Феличе. Дорога через лес -- кратчайшая и, пожалуй, самая безопасная. Кочевники-индейцы редко забираются в лес: они предпочитают грабить на побережье. -- Том и вы, друзья мои, -- сказал Дик, обращаясь к неграм, -- нам остается сейчас же заняться приготовлением к походу. Отберем из запаса провизии то, что всего легче нести, и все упакуем в тюки; поклажу мы распределим между собой. -- Мистер Дик, -- сказал Геркулес, -- если хотите, я один понесу весь груз. -- Нет, мой славный Геркулес, -- ответил юноша, лучше поделить ношу между всеми. -- Вы, видно, силач, Геркулес, -- сказал мистер Гэррис, оглядывая с головы до ног негра, словно тот был выставлен для продажи. -- На африканских невольничьих рынках за вас дали бы немало. -- Не больше, чем я стою, -- смеясь, ответил Геркулес. -- Только покупателям пришлось бы здорово побегать, чтобы поймать меня. Условившись обо всем, принялись за дело, чтобы ускорить выступление в поход. Сборы были непродолжительны, ведь путь от побережья до гапиенды Сан-Феличе должен был отнять не больше десяти дней. -- Мистер Гэррис, прежде чем мы воспользуемся вашим гостеприимством, мы хотели бы видеть вас у себя в гостях, -- сказала миссис Уэлдон. -- Надеюсь, вы не откажетесь позавтракать с нами? -- С удовольствием, миссис Уэлдон, с удовольствием, -- весело ответил Гэррис. -- Через несколько минут завтрак будет готов. -- Отлично, миссис Уэлдон. Я использую это время, чтобы сходить за лошадью. Она-то уже позавтракала. -- Разрешите сопровождать вас? -- спросил Дик Сэнд американца. -- Если хотите, мой юный друг, -- ответил Гэррис, -- пойдемте, я покажу вам нижнее течение этой реки. И они ушли вдвоем. Тем временем миссис Уэлдон послала Геркулеса на поиски энтомолога. Кузену Бенедикту было мало дела до того, что творилось вокруг. Он бродил по опушке леса в поисках редкостных насекомых, но ничего не нашел. Геркулесу пришлось чуть не насильно привести его. Миссис Уэлдон сообщила кузену Бенедикту, что решено отправиться пешком через лес в глубь страны и что поход будет продолжаться дней десять. Кузен Бенедикт ответил, что он готов отправиться в любую минуту. Он согласен пройти пешком через всю Америку из конца в конец, если только ему разрешат дорогой коллекционировать насекомых. Затем миссис Уэлдон с помощью Нан приготовила вкусный и плотный завтрак. Он был отнюдь не лишним перед дальней дорогой. Тем временем Гэррис и Дик прошли берегом к устью реки и поднялись на несколько сот шагов вверх по ее течению. Там они увидели привязанную к дереву лошадь, которая веселым ржанием приветствовала своего хозяина. Это была прекрасная лошадь неизвестной Дику Сэнду породы. Но для опытного человека достаточно было кинуть взгляд на тонкую шею, маленькую голову, длинный круп, покатые плечи, почти горбоносую морду, чтобы узнать отличительные признаки арабской породы. -- Вы видите, мой юный друг, -- сказал Гэррис, -- какое это сильное животное. Вполне можно рассчитывать, что оно не подведет в дороге. Гэррис отвязал лошадь, взял ее под уздцы и, шагая впереди Дика, пошел к гроту. Юноша следовал за ним, пристально всматриваясь, оглядывая лес и оба берега реки. Но он не заметил ничего подозрительного. Уже подходя к гроту, он задал американцу вопрос, которого тот никак не мог ожидать. -- Мистер Гэррис, -- спросил он, -- не встретили ли вы этой ночью португальца по имени Негоро? -- Негоро? -- переспросил Гэррис тоном человека, непонимающего, чего от него хотят. -- Кто такой этот Негоро? -- Судовой кок "Пилигрима", -- ответил Дик Сэнд. -- Он куда-то исчез. -- Утонул? -- спросил Гэррис. -- Нет, нет, -- ответил юноша. -- Вчера вечером он еще был с нами, а ночью ушел. Вероятно, он поднялся вверх по течению реки. Я потому и спрашиваю вас, что вы пришли с той стороны. Вы не встретили его? -- Я не встретил никого, -- сказал американец. -- Если ваш кок один забрался в лесную чащу, он рискует заблудиться... Впрочем, быть может, мы нагоним его дорогой. -- Да, может быть... -- пробормотал юноша. -- Когда Дик Сэнд и Гэррис подошли к гроту, завтрак был уже готов. Как и вчерашний ужин, он состоял из всяких консервов и сухарей. Гэррис накинулся на еду с волчьим аппетитом. -- Я вижу, -- сказал он, -- что мы не умрем с голоду, дорогой. Но что будет с этим несчастным португальцем, о котором мне рассказал наш юный друг? -- А! -- прервала его миссис Уэлдон. -- Дик Сэнд уже сказал вам, что Негоро исчез? -- Да, миссис Уэлдон, -- ответил юноша. -- Я хотел узнать, не встретил ли Негоро мистер Гэррис. -- Нет, не встретил, -- сказал американец. -- Не стоит думать об этом дезертире, лучше займемся нашими делами. Мы можем выступить в поход, миссис Уэлдон, когда вы пожелаете. Каждый взял предназначенный ему тюк. Миссис Уэлдон при помощи Геркулеса уселась в седло. Маленький Джек, с игрушечным ружьем за плечами, сел впереди нее, даже не думая поблагодарить человека, который предоставил в его распоряжение такого великолепного коня. Джек немедленно заявил матери, что он сам будет править лошадью "чужого господина". Ему дали держать повод, и Джек сразу почувствовал себя признанным начальником отряда. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. В пути Пройдя шагов триста по берегу реки, маленький отряд вступил под покров девственного леса, по извилистым тропинкам которого ему предстояло странствовать в течение десяти дней. Дик Сэнд не без страха посматривал на лесную чащу, хотя, собственно говоря, у него не было никаких оснований тревожиться. Напротив, миссис Уэлдон -- женщина и мать, которую неизвестные опасности должны были пугать вдвойне, -- была совершенно спокойна. Она знала, что ни люди, ни звери, встречающиеся в области пампы, не опасны, -- в этом заключалась первая причина ее спокойствия. Во-вторых, она верила, что с таким надежным проводником, каким ей казался Гэррис, нет риска заблудиться в лесу. Впереди маленького отряда шли Дик Сэнд и Гэррис -- один с длинноствольным ружьем, другой с карабином. За ними следовали Ват и Остин, также вооруженные карабинами и ножами. Позади них ехали на лошади миссис Уэлдон и Джек. За ними шли Том и старая Нан. Арьергард составляли Актеон, вооруженный четвертым карабином, и Геркулес с топором за поясом. Этот строй должен был по возможности соблюдаться в продолжение всего перехода. Динго кружил возле отряда, то отставая, то забегая вперед. Дик Сэнд обратил внимание на то, что собака как будто бы все время ищет след. Динго вел себя очень странно с тех пор, как он попал на сушу после крушения "Пилигрима". Собака все время была в состоянии сильного возбуждения. Часто она глухо рычала, но и в этом рычании скорее слышалась жалоба, чем угроза. Странное поведение собаки заметили все путники, но никто не мог его объяснить. Кузена Бенедикта, так же как и Динго, невозможно было заставить шагать в строю. Для этого его нужно было бы держать на привязи. С жестяной коробкой на боку, с сеткой в руке, с большой лупой, висевшей на груди, он рыскал по чаще, забирался в высокую траву в поисках прямокрылых, сетчатокрылых и прочих "крылых", рискуя, что его укусит какая-нибудь ядовитая змея. В начале похода встревоженная миссис Уэлдон то и дело звала его. Но с энтомологом невозможно было сладить. -- Кузен Бенедикт, -- сказала она ему наконец, -- не искушайте моего терпения. В последний раз предлагаю вам никуда не отходить от нас! -- Позвольте, кузина, -- возразил несговорчивый энтомолог, -- а если я увижу насекомое... -- Если вы увидите насекомое, -- сразу прервала ученого миссис Уэлдон, -- вы оставите его в покое, иначе мне придется отобрать у вас ящик с коллекцией. -- Как отобрать у меня коллекцию?! -- воскликнул кузен Бенедикт таким тоном, словно миссис Уэлдон угрожала вырвать ему сердце. -- Да! И, кроме ящика, сетку! -- ответила неумолимая миссис Уэлдон. -- И сетку, кузина?! Может быть, и очки? Нет! Вы не посмеете! Вы не посмеете! -- Да. И очки! Благодарю вас, кузен Бенедикт. Вы мне напомнили, что я могу сделать вас слепым и хоть такие способом заставить вести себя разумно! Эта тройная угроза усмирила непоседу кузена почти на целый час. А потом он снова стал отходить в сторону. Так как ясно было, что он все равно будет охотиться за насекомыми, даже оставшись без очков, сетки и ящика, пришлось махнуть на него рукой и предоставить ему свободу действий. Геркулес обязался следить за кузеном| Бенедиктом. Миссис Уэлдон уполномочила негра-великана поступать с кузеном Бенедиктом так же, как сам энтомолог поступал с редкими насекомыми. Иными словам ми, если бы понадобилось, Геркулес должен был поймать его и водворить на место так же деликатно, как сам кузен Бенедикт сделал бы это с редкостным чешуекрылым. После такого распоряжения кузеном Бенедиктом перестали заниматься. Маленький отряд, как видно из сказанного, был хорошо вооружен и готов ко всяким неожиданностям, хотя Гэррис и утверждал, что в этом лесу не приходится опасаться неприятных встреч, разве только с кочевниками-индейцами. Во всяком случае, принятых мер предосторожности было достаточно, чтобы держать всех встречных на почтительном расстоянии. Тропинки, проложенные в густом лесу, походили скорее на звериные тропы, и продвигаться по ним было легко. Гэррис не ошибся, говоря, что при двенадцати часах ходьбы отряд будет делать в день в среднем от пяти до шести миль. Погода стояла прекрасная. Солнце поднялось по безоблачному небу к зениту. Лучи его падали на землю почти отвесно. На открытой равнине жара была бы нестерпимая, но под непроницаемым зеленым сводом ее нетрудно было переносить. Гэррис не преминул обратить на это внимание своих спутников. Большинство древесных пород в лесу было незнакомо миссис Уэлдон и ее спутникам, как белым, так и черным. Однако сведущий человек заметил бы, что при всех своих ценных качествах они не отличаются большой высотой. Здесь росла баугиния, или "железное дерево", моломпи, сходная с индийским деревом птерокарпом, легкая и прочная древесина которого идет на выделку весел; из его ствола обильно сочилась камедь. Кое-где виднелись сумахи, иначе называемые "красильными желтниками", они содержат большое количество красящих веществ. Были тут и бакауты с толстыми стволами, футов по двенадцать в диаметре, но менее ценные, чем обыкновенные гваяковые деревья. Дик Сэнд спрашивал у Гэрриса названия деревьев. -- Разве вам никогда не приходилось бывать в Южной Америке? -- спросил тот, прежде чем ответить на вопрос юноши. -- Никогда, -- сказал Дик Сэнд. -- Я уже немало поездил по свету, но ни разу не бывал в этих местах. По правде говоря, я даже не сталкивался с людьми, которые хорошо знали бы побережье Южной Америки. -- А в Колумбии, Чили или Патагонии вы не бывали? -- спросил Гэррис. -- Нет, никогда... -- И миссис Уэлдон тоже никогда не посещала этой части материка? -- продолжал Гэррис. -- Ведь американки такие неутомимые путешественницы... -- Нет, мистер Гэррис, -- ответила молодая женщина. -- Мой муж ездит по делам только в Новую Зеландию, поэтому и мне не довелось побывать в других местах. Никто из нас не знает Нижней Боливии. -- Что ж, миссис Уэлдон, вам и вашим спутникам предстоит познакомиться с удивительной местностью, природа которой резко отличается от природы Перу, Бразилии и Аргентины. Флора и фауна Боливии поразят любого естествоиспытателя. Вы можете только радоваться, что потерпели крушение в таких интересных местах. Вот уж действительно можно сказать: "Не было бы счастья, да несчастье помогло... " -- Я хочу верить, что привел нас сюда не случай, мистер Гэррис, а бог... -- Бог? Да, да, конечно, бог, -- ответил Гэррис тоном человека, который не допускает вмешательства провидения в дела земные. И так как никто из путешественников не знал этой страны, Гэррис любезно указывал им на различные образцы местной флоры и сообщал названия самых оригинальных деревьев в лесу. Кузен Бенедикт мог пожалеть, что интересуется только одной энтомологией. О, если бы он был еще и ботаник! Какое множество открытий и находок сделал бы он в этом лесу! Сколько здесь было растений, о существовании которых в тропических лесах Нового Света наука и не подозревала! Кузен Бенедикт мог бы навеки прославить свое имя. Но, к несчастью, он не любил ботанику и ничего в ней не понимал. Скажем больше: он даже испытывал отвращение к цветам -- ведь некоторые разновидности цветов, говорил он, осмеливаются ловить насекомых и, замкнув их в свои венчики, отравляют своими ядовитыми соками. Все чаще в лесу стали встречаться заболоченные места. Под ногами хлюпала вода. Сливаясь вместе, ее струйки питали притоки уже знакомой путешественникам речки. Некоторые притоки были так широки и полноводны, что приходилось искать брод, чтобы переправиться на другой берег. Низкие и топкие берега речек густо заросли тростником. Гэррис сказал, что это папирус, и не ошибся в названии. Миновав болота, путешественники снова вступили под сень высоких деревьев. Узенькие тропинки зазмеились в лесу. Гэррис показал миссис Уэлдон и Дику на прекрасное эбеновое дерево, черная древесина которого красивее и тверже обычных сортов. Хотя отряд удалился уже на до вольно большое расстояние от берега моря, в лесу росло много манговых деревьев. От корня и до ветвей их стволы были как мехом окутаны лишайниками. Манговые деревья дают густую тень, они приносят изумительно вкусные плоды, и все же, рассказывал Гэррис, ни один туземец не осмеливается разводить их. "Кто посадит манговое дерево, тот умрет", -- гласило местное поверье. Во второй половине дня после недолгого отдыха маленький отряд начал взбираться на пологие холмы, которые служили как бы предгорьями высокого хребта, тянувшегося параллельно берегу, и соединяли с ним равнину. Здесь лес поредел, деревья уже не теснились сплошными рядами. Однако дорога не улучшилась: земля сплошь была покрыта буйными, высокими травами. Казалось, отряд перенесся в джунгли Восточной Индии. Растительность была не такой обильной, как в низовьях впадающей в океан речки, но все же более густой, чем в странах умеренного пояса Старого и Нового Света. Повсюду виднелись индигоноски (). Это стручковое растение обладает необычайной жизнеспособностью. По словам Гэрриса, стоило земледельцу забросить поле, как тотчас же его захватывали индигоноски, к которым здесь относились с таким пренебрежением, как в Европе относятся к крапиве и чертополоху. Но зато в лесу совершенно отсутствовали каучуковые деревья. А между тем "Ficus prinoides", "Castillia elastica", "Cecropia peltata", "Cameraria latif olia", и в особенности "Suphonia elastica", принадлежащие к различным семействам, в изобилии встречаются в южноамериканских лесах. К удивлению путешественников, они не находили ни одного каучуконоса. А Дик Сэнд давно уже обещал показать своему другу Джеку каучуковое дерево. Мальчик, конечно, был очень разочарован: он воображал, что мячи, резиновые куклы, пищащие паяцы и резиновые шары растут прямо на ветвях этих деревьев. Джек пожаловался матери. -- Терпение, дружок, -- ответил Гэррис. -- Мы увидим сотни каучуковых деревьев вокруг гациенды. -- Они настоящие резиновые? -- спросил маленький Джек. -- Самые настоящие. А пока что не хочешь ли попробовать вот эти плоды? Очень вкусные и утоляют жажду. И с этими словами Гэррис сорвал с дерева несколько плодов, на вид таких же сочных, как персики. -- А вы уверены, что эти плоды не принесут вреда? -- спросила миссис Уэлдон. -- Могу поручиться, миссис Уэлдон, -- ответил Гэррис, -- в доказательство я попробую их сам. Это плод мангового дерева. И Гэррис вонзил в сочный плод свои крепкие белые зубы. Маленький Джек не заставил себя долго просить и последовал его примеру. Он заявил, что "груши очень вкусные", и дерево тотчас стали обирать. У этой разновидности манговых деревьев плоды поспевают в марте и в апреле, тогда как у других -- только в сентябре, и потому пришлись они очень кстати. -- Очень вкусно, очень вкусно, -- с полным ртом говорил мальчик. -- Но мой друг Дик обещал показать мне резиновое дерево, если я буду хорошо вести себя. Я хочу резиновое дерево! -- Потерпи немножко, сынок! -- успокаивала мальчика миссис Уэлдон. -- Ведь мистер Гэррис обещал тебе. -- Это не все, -- не уступал Джек. -- Дик обещал мне еще... -- Что же еще обещал тебе Дик? -- улыбаясь, спросил мистер Гэррис. -- Птичку-муху! -- Увидишь и птичку-муху, мой мальчик! Только подальше... подальше отсюда! -- ответил Гэррис. Джек вправе был требовать, чтобы ему показали очаровательных колибри: ведь он попал в страну, где они водятся во множестве. Индейцы, которые умеют артистически плести перья колибри, наделили этих прелестных представителей пернатых поэтическими именами. Они называют колибри "солнечным лучом" или "солнечными кудрями". Для них колибри--"царица цветов", "небесный цветок, прилетевший с лаской к цветку земному", "букет из самоцветов, сверкающий при свете дня", и т. д. Говорят, что у индейцев есть поэтические названия для каждого из ста пятидесяти видов, составляющих чудесное семейство колибри. Однако, хотя все путешественники согласно утверждают, что в боливийских лесах водится множество колибри, маленькому Джеку пришлось довольствоваться лишь обещаниями Гэрриса, По словам американца, отряд двигался еще слишком близко от берега океана, а колибри не любят пустынных мест на океанском побережье. Гэррис рассказывал Джеку, что эти птички не боятся людей; на гациенде Сан-Феличе только и слышен их крик "тэр-тэр" и хлопанье крылышек, похожее на жужжание прялки. -- Ах, как бы я хотел уже быть там! -- восклицал маленький Джек. Для того чтобы скорее добраться до гациенды Сан-Феличе, надо было поменьше останавливаться в пути. Поэтому миссис Уэлдон и ее спутники решили сократить время остановок. Облик леса уже изменялся. Все чаще встречались широкие полянки. Сквозь зеленый ковер трав проглядывал розоватый гранит и голубоватый камень, похожий на ляпис-лазурь. Иные холмы покрывала сассапарель -- растение с мясистыми клубнями. Непроходимые заросли ее временами заставляли путешественников с сожалением вспоминать об узких тропинках в лесной чаще, где все же легче было пробираться. До захода солнца маленький отряд прошел приблизительно восемь миль. Этот переход закончился без всяких приключений и никого не утомил. Правда, то был лишь первый день пути -- следовало ожидать, что следующие этапы окажутся более трудными. С общего согласия решено было остановиться на отдых. Разбивать лагерь по всем правилам не стоило на одну ночь, и путешественники расположились прямо на земле. Так как не приходилось опасаться нападения со стороны туземцев или диких зверей, то для охраны достаточно было выставить одного караульного, сменяя его каждые два часа. Привал устроили под огромным манговым деревом; его раскидистые ветви, покрытые густой листвой, образовали как бы естественную беседку. В случае необходимости можно было бы укрыться в его листве. Но как только прибыл маленький отряд, на верхушке дерева поднялся оглушительный концерт. Манговое дерево служило насестом для целой стаи серых попугаев, болтливых, задорных и яростных пернатых, которые обычно нападают на других птиц. Было бы весьма ошибочно судить о них по их сородичам, которых в Европе содержат в клетках. Попугаи подняли такой шум, что Дик Сэнд намеревался ружейным выстрелом заставить их замолчать или разлететься. Но Гэррис отговорил его от этого под тем предлогом, что в этих безлюдных местах лучше не выдавать своего присутствия звуком огнестрельного оружия. -- Пройдем без шума, и не будет никакой опасности, -- сказал он. Ужин был вскоре готов, не пришлось даже приготовлять продукты на огне: он состоял из консервов и сухарей. Ручеек, протекавший под травой, снабдил путников водой; ее пили, прибавляя в нее по нескольку капель рома. Десерт в виде сочных плодов висел на ветках мангового дерева и был сорван, несмотря на пронзительные крики попугаев. К концу ужина стало темнеть. Тени медленно поднимались от земли к верхушкам деревьев. Тонкая резьба листвы вскоре выделилась на более светлом фоне неба. Первые звезды казались яркими цветами, вспыхнувшими на концах верхних веток. Ветер с наступлением ночи утихать и не шелестел уже в ветвях. Умолкли даже попугаи. Природа отходила ко сну и призывала к тому же все живые существа. Приготовления к ночлегу были очень несложными. -- Не развести ли нам на ночь костер? -- спросил Дик Сэнд у американца. -- Не стоит, ответил Гэррис. -- Ночи, к счастью, стоят теперь теплые, а крона этого гигантского дерева задерживает испарения. Таким образом, нам не грозит ни холод, ни сырость. Я повторяю, мой друг, то, что уже говорил: постараемся проскользнуть незамеченными. Не надо ни стрелять, ни разводить костров. -- Я знаю, -- вмешалась в разговор миссис Уэлдон, -- что нам нечего опасаться индейцев, даже тех кочевых лесных жителей, о которых вы нам говорили, мистер Гэррис... Но ведь есть и другие обитатели лесовчетвероногие... Не лучше ли отогнать их ярким костром? -- Миссис Уэлдон, местные четвероногие не заслуживают такой чести. Скорее они боятся встречи с человеком, нежели человеквстречи с ними. -- Мы ведь в лесу, -- сказал маленький Джек, -- а в лесах всегда водятся звери. -- Есть разные леса, дружок, так же как и звери бывают разные, -- смеясь ответил ему Гэррис. -- Вообрази, что ты находишься в обширном парке. Ведь недаром индейцы говорят о своей стране: "Es como el Pariso! " Она совсем как рай земной. -- А змей здесь нет? -- спросил Джек. -- Нет, мой мальчик, -- ответила миссис Уэлдон. -- Тут нет никаких змей. Можешь спать спокойно. -- А львы? -- спрашивал Джек. -- Никаких львов, мой мальчик, -- ответил Гэррис. -- А тигры? -- Спроси у своей мамы, слыхала ли она, что в Южной Америке водятся тигры. -- Никогда, -- ответила миссис Уэлдон. Кузен Бенедикт, присутствовавший при этом разговоре, заметил: -- Это верно, что в Новом Свете нет ни тигров, ни львов. Но зато здесь есть ягуары и кугуары. -- Они злые? -- спросил маленький Джек. -- Ба! -- сказал Гэррис. -- Туземцы сражаются с ними один на один, а нас много, и мы хорошо вооружены. Ваш Геркулес мог бы голыми руками задушить сразу двух ягуаров, по одному каждой рукой. -- Смотри, Геркулес, не спи! -- сказал маленький Джек. -- И если зверь захочет укусить меня... -- То я сам его укушу, мистер Джек! -- ответил Геркулес, оскалив два ряда великолепных зубов. -- Вы будете караулить, Геркулес, -- сказал Дик Сэнд, -- пока я не сменю вас, а меня потом сменят другие. -- Нет, капитан Дик, -- возразил Актеон, -- Геркулес, Бат, Остин и я справимся сами с караулом. Вам надо отдохнуть этой ночью. -- Спасибо, Актеон, -- ответил Дик Сэнд, -- но я должен... -- Ничего ты не должен, Дик! -- заявила миссис Уэлдон. -- Поблагодари этих славных людей и прими предложение. -- Я тоже буду караулить, -- пробормотал маленький Джек, у которого уже слипались глаза. -- Ну разумеется, мой мальчик, -- сказала мать, не желая противоречить ему, -- ты тоже будешь караулить. -- Но если в этом лесу нет ни львов, ни тигров, -- продолжал мальчик, -- то есть волки? -- Не настоящие... -- ответил американец. -- Это особая порода лисиц, или, вернее, лесные собаки. Их называют гуарами. -- А гуары кусаются? -- спросил Джек. -- Ваш Динго может проглотить крупного гуара в один прием. -- А все-таки, -- отчаянно зевая, сказал Джек, -- гуары -- это волки, раз их называют волками. И с этими словами мальчик спокойно уснул на руках у старой Нан, которая сидела, прислонившись к стволу мангового дерева. Миссис Уэлдон поцеловала спящего ребенка, улеглась на земле рядом с ним и скоро тоже сомкнула усталые глаза. Через несколько минут после этого Геркулес привел на стоянку кузена Бенедикта, который пытался ускользнуть в лес, чтобы заняться ловлей "кокюйо" -- светящихся мух, которыми щеголихи туземки украшают свои волосы, как живыми драгоценностями. Эти насекомые, излучающие довольно яркий синеватый свет из двух пятен, расположенных у основания щитка, весьма распространены в Южной Америке. Кузен Бенедикт надеялся наловить много таких светляков, но Геркулес воспротивился его поползновениям и, несмотря на протесты ученого, притащил его к месту привала. Геркулес был человеком дисциплинированным и, получив приказание, выполнял его по-военному. Так великан негр спас немало светящихся мух от заключения в жестяной коробке энтомолога. Вскоре весь отряд, кроме Геркулеса, стоявшего в карауле, спал глубоким сном. ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. Сто миль за десять дней Путешественников и охотников, ночующих в тропическом лесу под открытым небом, обычно будит весьма неприятный концерт. В нем слышится и клохтанье, и хрюканье, и карканье, и лай, и визг, и насмешливое бормотанье, дополняющее эти разнообразные звуки. Так приветствуют пробуждение дня обезьяны. В тропическом лесу можно встретить маленьких "марикину", "сагуина" с пестрой мордой, серого "моно", кожей которого индейцы прикрывают казенную часть своих ружей,, "сагу", которых можно узнать по двум длинным пучкам шерсти, и много других представителей многочисленного семейства четвероруких. Пожалуй, самыми любопытными из них являются ревуны, обезьяны с настоящей физиономией Вельзевула и длинным цепким хвостом, помогающим им держаться на деревьях. Как только восходит солнце, самый старый из стаи затягивает мрачным голосом монотонную песню. Это баритон труппы. Молодые тенора подхватывают вслед за ним утреннюю симфонию. Индейцы говорят тогда, что ревуны "читают сво