ся лица, пляшущие пальцы, грубо накрашенные губы. На Земле каждая из этих женщин обмякла бы грудой потеющего жира. На Станции Эберкромби, "Аллее толстых", так звали ее между собой, они двигались с легкостью пушинок одуванчика, а лица и тела их были гладкими, словно масляные шары. - Идем, идем, идем, - рявкал Веббард, - на Эберкромби без дела не болтаются. У Джин вдруг появилось желание поддать по пухлым ляжкам Веббарда, очень соблазнительной цели, но она сдержалась. Веббард ждал ее в дальнем конце коридора. - Мистер Веббард, - спросила она задумчиво, - сколько весит Эрл Эберкромби? Веббард откинул голову назад и свирепо пробормотал себе под нос: - Мисс, такие интимные подробности здесь, на Эберкромби, нельзя считать темой для пристойной беседы. Джин ответила: - Я просто подумала, не такой ли он... ну, внушительный, как вы? Веббард хмыкнул: - Я не могу ответить вам. Мистер Эберкромби - человек с огромными знаниями. Его... комплекция не тот предмет, который вам следует обсуждать. Это не принято. Это не делается. - Благодарю вас, мистер Веббард, - ответила Джин смиренно. Веббард продолжал: - Вы поняли. Вы все же хорошая девушка. Теперь давайте в трубу, и представлю вас миссис Блейскелл. Миссис Блейскелл была короткой и одинаковой во все стороны, как апельсин. Серо-стальные волосы по здешней моде были затянуты сзади в розетку. На ней был тугой черный комбинезон, форма служащих Эберкромби, о чем Джин еще предстояло узнать. Джин подозревала, что произвела плохое впечатление на миссис Блейскелл. Она почувствовала, что придирчивые серые глаза исследовали ее с ног до головы, и постаралась сохранить скромный потупленный взгляд. Веббард объяснил, что Джин хорошо знакома с обязанностями горничной и предложил, чтобы миссис Блейскелл использовала ее в Плезансе и спальных комнатах. Миссис Блейскелл кивнула. - Хорошая идея. Молодой хозяин несколько эксцентричен, это все знают, но в последнее время надоедает девушкам и мешает им выполнять свои обязанности. Будет мудрым иметь там такую, которая совершенно не соответствует его представлениям. Веббард сделал ей знак, и они отплыли на некоторое расстояние, беседуя друг с другом осмотрительно тихим шепотом. Уголки широкого рта Джин задрожали. Старые дурни! Прошло пять минут. Джин заерзала. Почему они ничего не делают? Не берут ее куда-нибудь? Девушка подавила нетерпение. Жизнь! Она подумала: "Буду ли я чувствовать такую же радость от жизни в двадцать лет? В тридцать? В сорок?" Она оттянула пальчиками уголки рта. "Конечно, да. Я не позволю себе измениться... Но жизнь надо использовать на полную катушку. Надо отпустить на волю каждое мерцание страсти, каждый толчок вдохновения". Джин ухмыльнулась. Итак, она плавала здесь, вдыхая перезрелый воздух Станции Эберкромби. Кстати, это приключение. И за него хорошо платят - два миллиона долларов всего лишь за то, чтобы соблазнить восемнадцатилетнего мальчика. Обольстить его, выйти замуж - что за дело. Конечно, он Эрл Эберкромби, и если он столь же величественен, как мистер Веббард... Она с отвращением поглядела на огромное тело Веббарда. О, да, два миллиона есть два миллиона. Если дело окажется слишком уж неприятным, цену следует повысить. Возможно, до десяти миллионов. Не слишком большой кусочек от миллиарда. Веббард изящно развернулся и молча уплыл обратно, в центральный ствол. - Пойдемте, - сказала миссис Блейскелл. - Я покажу вам вашу комнату. Вы можете отдохнуть, а всем остальным займемся завтра. 4 Джин облачилась в черный комбинезон, а миссис Блейскелл стояла рядом и искренне жалела ее: - Бог вас простит, но не надо так ущемлять свою талию. Бедный ребенок, вы сейчас рахитичны, вы худы как дистрофичка! Нельзя так подчеркивать свою худобу! Возможно, у вас найдется несколько подушечек, чтобы подложить куда надо. Не столь это уж важно, ведь вы всего лишь уборщица, но штат из прелестных девушек очень украшает домашнее хозяйство, а молодой Эрл, несмотря на всю странность его характера, ценит в женщине красоту... Теперь дальше. Ваша грудь, мы должны с ней что-то сделать: почему вы почти плоская? Глядите, нет никакой возможности пустить вам под руки красивую драпировку, а? - она указала на свои собственные объемные складки жира. - Предположим, мы закатаем подушечку и... - Нет, - сказала Джин боязливо. Возможно ли, чтобы ее считали здесь столь безобразной? - Я не буду носить подкладки. Миссис Блейскелл фыркнула: - Это только ради вашей собственной пользы, дорогая моя. Я уверена, что мне, такой морщинистой, это не пошло бы. Джин наклонилась к своим черным туфлям: - Нет, вы ошибаетесь, у вас очень гладкая кожа, вы просто лоснитесь. Миссис Блейскелл гордо кивнула: - Я держу себя в хорошей форме и все делаю для этого, все, что только можно. Скажу вам, когда мне было столько лет, сколько сейчас вам, все было для меня по-другому. Я была на Земле, когда... - О, вы не родились здесь? - Нет, мисс. Я была одной из тех бедных душ, которые придавлены прессом гравитации. Только на перемещение с места на место я тратила всю свою энергию, тело просто сгорало. Я родилась в Сиднее, в Австралии, в приличной доброй семье. Они были слишком бедны, чтобы купить мне место на Эберкромби. Мне повезло занять здесь ту самую должность, какая досталась вам, и тогда еще с нами были мистер Юстус и старая миссис Ева, его мать, то есть бабушка Эрла. С тех пор я не спускалась на Землю. Я никогда больше не ступлю на ее поверхность. - Значит, вы пропускаете фестивали, не увидите новые великие сооружения, не почувствуете больше очарования природы? - Тьфу, - выплюнула слово миссис Блейскелл, - покрыться отвратительными складками и морщинами? Передвигаться только в машине? На тебя пялятся и тихо ржут за спиной тамошние люди! Они все в заботах, они борются с тяготением Земли и потому тонки как палки! Нет, мисс, у нас собственные пейзажи, свои празднества. Завтра вечером танцуем паванну, затем Пантомима Пышных Масок, Шествие Прекрасных Женщин - весь месяц расписан. Самое главное, я среди своих, среди круглых. У меня на лице никогда не будет ни морщинки. Я хороша, я в расцвете сил и никогда не поменяюсь ни с кем из тех, кто внизу. Джин пожала плечами: - Единственная значащая вещь в жизни - это счастье. Она с удовлетворением взглянула на себя в зеркало. Даже если толстая миссис Блейскелл думала иначе, черный комбинезон на ней выглядел прекрасно, он обтягивал ее бедра и талию. Отсвечивающие матовой кожей ноги, стройные, но круглые, не худые, были хороши - это она знала. Даже если сумасбродный мистер Веббард и странная миссис Блейскелл думали иначе. Подождем, пока удастся попробовать их на молодом Эрле. Фосерингей сказал ей, что он предпочитает девушек из мира гравитации. И тем не менее, мистер Веббард и миссис Блейскелл намекали на иное. Может быть, он любит и тех и других? Тогда он должен любить все, что угодно, лишь бы было теплым, двигалось и дышало. А в это множество несомненно входила и она. Если бы она спросила об этом миссис Блейскелл прямо, та бы взволновалась сверх меры, была бы шокирована. Хорошая, добродетельная миссис Блейскелл. Материнская душа, не то, что матроны в различных богадельнях и приютах для бездомных, где Джин провела много времени. То были энергичные крупные женщины - практичные и скорые на руку... Но миссис Блейскелл была хорошей, она никогда не оставила бы своего ребенка на биллиардном столе. Миссис Блейскелл боролась бы, голодала бы, чтобы сохранить ребенка при себе и вырастить его... Джин лениво порассуждала на тему, что было бы, будь миссис Блейскелл ее матерью, а мистер Майкрофт отцом. У нее появилось странное чувство, словно душу что-то укололо, но из глубины подсознания выплыло темное тупое негодование, замешанное на злобе. Джин неловко и раздраженно встряхнулась. Прочь из головы чепуху! Ты играешь одна. Зачем тебе родственники? Они бы никогда не позволили эту авантюру со Станцией Эберкромби... Да, будь у нее родственники, возникло бы множество проблем в том, как потратить два миллиона долларов. Джин вздохнула. Ее собственная мать не была так добра и удобна для нее, как миссис Блейскелл. Она и не могла быть такой. Вопрос становился чисто абстрактным. Забыть это. Выбросить из головы. Миссис Блейскелл поставила у ног Джин служебные туфли, которые в большинстве ситуаций носили все на Станции - шлепанцы с магнитными обмотками в подошвах. Проволоки вели к батарее на поясе. Передвигая рычажок реостата, можно было регулировать силу магнитного притяжения. - Когда обслуга работает, ей нужна опора, - объяснила миссис Блейскелл. - Конечно, когда вы привыкнете, вам не покажется, что работы очень много. Все прекрасно очищается автоматически, фильтры у нас добротные, но есть немного пыли, и всегда из воздуха оседает легкая пленка масла. Джин выпрямилась. - О'кей, миссис Би, я готова. С чего начнем? Миссис Блейскелл вздернула брови, реагируя на фамильярность, но, казалось, это ее не слишком задело. В основном девушка представлялась вежливой, усердной и умной. И, что очень важно, не того сорта, что мог бы привести к каким-либо неприятностям в отношениях с мистером Эрлом. Оттолкнувшись пальцем от стены, круглая женщина запустила себя вниз по коридору, остановилась у белой двери и открыла ее. Они вошли в комнату с потолка. Джин на мгновение почувствовала головокружение, когда пришлось головой вперед лететь к полу. Миссис Блейскелл ловко схватила стул, извернулась в воздухе и поставила ноги на настоящий пол. Джин присоединилась к ней. Они стояли в большой круглой комнате, которая явно занимала весь диаметр цилиндра. Окна глядели на космос, звезды сияли со всех сторон. Если повести головой, можно было увидеть все созвездия Зодиака. Откуда-то снизу шли солнечные лучи. Они сияли на потолке. А в верхней части окна висела половинка Луны, твердой и острой, как новая монета. На вкус Джин комната была слишком пышной. Подавляла пресыщенность тонов горчично-шафранового ковра, деревянная обшивка с золотыми арабесками, круглый стол, закрепленный на полу и окруженный креслами, надежно зафиксированными с помощью магнитных пластин. С потолка неподвижно торчала хрустальная люстра, из под плафона выглядывали ряды пухлых херувимов. - Плезанс, - объявила миссис Блейскелл. - В первую очередь вы будете делать уборку здесь. Каждое утро, - и она расписала обязанности Джин в деталях. - Сейчас мы пойдем в... - она слегка подтолкнула Джин, - старая миссис Клара, мать Эрла. Поклонитесь ей как я. В комнату вплыла женщина, одетая в пурпурно-розовое. На лице у нее было выражение отстраненного высокомерия, словно во всей Вселенной для нее не существовало ни сомнений, ни неуверенности, ни двусмысленности. Миссис Клара была почти совершенным шаром, поперек себя шире. Волосы у нее были серебристо-белые, лицо - пузырь гладкой плоти, обмазанный явно наугад румянами. На пухлой груди и плечах лежало ожерелье из драгоценных камней. Миссис Блейскелл елейно склонила голову: - Миссис Клара, дорогая, позвольте представить вам новую горничную. Она только что с Земли и имеет хорошие рекомендации. Миссис Клара Эберкромби стрельнула в Джин быстрым взглядом: - Чахлое создание. - О, она выздоровеет, - проворковала миссис Блейскелл. - Побольше хорошей еды и усердная работа - все это сделает чудеса. Она ведь еще дитя. - М-м-м... Едва ли... Это кровь, Блейскелл. Вы прекрасно знаете. - Да, конечно, миссис Клара. Хозяйка, шныряя взглядом по комнате, продолжала металлическим тоном: - Или у вас хорошая кровь, или уксус. Эта вот девушка никогда не будет чувствовать себя здесь комфортно, я вижу это. Это не в ее характере. - Конечно, мэм, вы правы. - И не в характере Эрла. Он единственный человек, о котором я по-настоящему беспокоюсь. Хьюго был тучным, но его брат Лайонелл недалеко ушел от Эрла. Бедный дорогой Лайонелл, и... - Что насчет Лайонелла? Есть какие-то известия? - произнес хриплый голос. Джин повернулась. Это был Эрл. - Ничего, мой дорогой. Он ушел от нас, он никогда не вернется. Я всего лишь сказала, что никто из нас, кроме тебя и Лайонелла, не оставался столь костлявым в этом возрасте. Эрл бросил сердитый взгляд мимо матери, мимо миссис Блейскелл, и взгляд этот упал на Джин. - Что это? Еще одна служанка? Мы в ней не нуждаемся, отошлите ее. Опять новые расходы. - Она будет убирать наши комнаты, Эрл, дорогой мой, - сказала его мать. - Где Джесси? Чем вас не устраивает Джесси? Миссис Клара и миссис Блейскелл обменялись невинными взглядами. Джин послала Эрлу взгляд неторопливый, игривый. Он заморгал, затем нахмурился. Джин потупилась, проследила узор на коврике пальцем ноги, что, как она знала, представляло ее фигуру в очень выгодном свете. Зарабатывать два миллиона долларов будет не таким уж нудным занятием, как она опасалась. Потому что Эрл Эберкромби не был толстым вообще. Приземистый, крепкий, с бычьими плечами, с бычьей шеей. Коротко остриженные светлые густые волосы, нездоровый красноватый цвет лица, большой лоснящийся нос, тяжелый подбородок. Но угрюмый рот был приятен. Он не слишком привлекателен, - подумала Джин. На Земле она бы его проигнорировала, а если бы он стал приставать, довела бы до ярости серией оскорблений. Но она ожидала гораздо худшего: шарообразного существа как человек-баллон мистер Веббард... Конечно, Эрлу совершенно не обязательно было быть толстым, дети толстых людей могли иметь и нормальное телосложение. Миссис Клара инструктировала миссис Блейскелл на сегодняшний день. Та кивала в ответ на каждое шестое слово и отбивала ритм короткими пухлыми пальчиками. Миссис Клара кончила, миссис Блейскелл кивнула Джин: - Пойдемте, мисс, у нас еще много работы. Эрл крикнул им вдогонку: - Имейте в виду, никого в моем кабинете! Джин с любопытством спросила: - Почему он не пускает никого в свой кабинет? - Он там держит все свои коллекции. Он не хочет, чтобы их трогали. Он очень странный иногда, мистер Эрл. Вам это надо учитывать и вести себя хорошо. В каком-то смысле ему служить труднее, чем миссис Кларе. - Эрл родился здесь? Миссис Блейскелл кивнула: - Он никогда не спускался на Землю. Говорит, что Земля - для сумасшедших людей. И, Бог знает, он в основном прав. - Кто такие Хьюго и Лайонелл? - Два старших брата. Хьюго умер, Бог простит его, а Лайонелл путешествует. Затем следуют младшие - Харпер, Дафин, Миллисент, Клари. Это все дети миссис Клары, все очень величавые и дородные. Эрл среди них кожа да кости, и, однако, самый удачливый. Когда умер Хьюго, Лайонелл где-то слонялся, и Станцию наследовал Эрл... Теперь здесь его кабинет и, о Боже, что там за кутерьма! Пока они работали, миссис Блейскелл продолжала болтать. - Скажем, эта кровать! Эрлу не нравится спать в гамаке, как всем остальным. Он носит пижамы с магнитной нитью, которые прижимают его к кровати почти так же, словно бы он жил на Земле... И чтение это, и науки - честное слово, нет тут ничего такого, чем стоило бы заниматься парню! И его телескоп! Он сидит в куполе и часами глазеет на Землю! - Может быть, ему хочется посетить Землю? Миссис Блейскелл кивнула: - Не удивлюсь, если в этом вы близки к истине. Земля полна для него очарования, смешанного с отвращением. Но он не может оставить Эберкромби, вы знаете. - Это странно. Почему бы и нет? - Потому что тогда он лишится наследства. Собственник должен оставаться при своей собственности, так записано в уставе Эберкромби. Это его кабинет, - указала она на серую дверь. - И сейчас я собираюсь дать вам немножко полюбоваться им в замочную скважину, чтобы вас не мучило любопытство и вы не нажили бы себе неприятности, когда я не брожу бдительно рядом. Не удивляйтесь тому, что увидите. Там нет ничего такого, что было бы вам опасно. С видом жрицы, совершающей таинство, миссис Блейскелл немножко повозилась с дверью. Манипуляции происходили таким образом, что Джин ничего не углядела. Дверь распахнулась. Миссис Блейскелл самодовольно ухмылялась, а Джин отскочила назад в испуге. - Ну, ну, ну, не волнуйтесь, я сказала вам, что здесь ничего страшного. Это один из экспонатов зоологической коллекции хозяина Эрла, на которую он тратит столько средств и столько усилий. Джин глубоко вздохнула и подошла поближе к черному рогатому существу, стоящему на двух ногах прямо за дверью. Оно склонилось вперед, словно готово было обнять непрошенного гостя кожистыми черными лапами. - Это наиболее ужасная часть, - сказала миссис Блейскелл с самодовольным видом. - Насекомых и жуков он держит здесь, драгоценные камни здесь, старые музыкальные диски здесь, марки здесь, книги по всему кабинету. Отвратительные вещи. Я стыжусь их. Не позволяйте мне узнать, что вы заглядываете в эти отвратительные книги, хотя мистер Эрл смотрит на них с восхищением. - Нет, миссис Блейскелл, - сказала Джин смиренно, - я не интересуюсь такого рода вещами. Если это то, что я думаю. Миссис Блейскелл энергично кивнула: - Это то, что вы думаете, и даже хуже, - она не стала распространяться по поводу своего знакомства с библиотекой, и Джин подумала, что спрашивать неудобно. За ними стоял Эрл. - Ну, - сказал он тяжелым саркастическим тоном, - насмотрелись? - Он пнул ногой в стену и полетел через комнату. Дверь захлопнулась. Миссис Блейскелл сказала умиротворяюще: - Мистер Эрл, я лишь показывала новой девушке места, которых следует избегать, чтобы потом самой не следить за этим. Я не хотела, чтобы она хлопнулась от разрыва сердца, если ей по неведению случится заглянуть внутрь. Эрл хмыкнул: - Если она заглянет, когда я здесь, она хлопнется от чего-нибудь большего, чем простой разрыв сердца. - Я тоже кое-что соображаю, - сказала Джин. Она повернулась. - Пойдемте, миссис Блейскелл, давайте удалимся, чтобы мистер Эрл мог успокоиться. Я не хочу, чтобы он оскорблял ваши чувства. Миссис Блейскелл выдавила, заикаясь: - Он не оскорбляет... - она осеклась. Эрл прошел в кабинет и захлопнул за собой дверь. Глаза миссис Блейскелл наполнились обильными слезами: - О, моя дорогая, я так не люблю резкие слова... Они принялись работать молча и покончили со спальной комнатой. У двери миссис Блейскелл доверительно прошептала на ухо Джин: - Вы думаете, почему Эрл так груб и раздражителен? - Понятия не имею, - выдохнула Джин. - Ничего не могу придумать. - Ладно, - сказала миссис Блейскелл осмотрительно, - в нем все кипит по поводу... своего облика. Он не выносит, когда кто-нибудь на него смотрит. Он думает, что над ним посмеиваются. Его так гложет худоба, что он только об этом и думает. Я слышала, как он говорил об этом миссис Кларе. Конечно, над ним не смеются, лишь сожалеют. Он ест как лошадь, глотает гормональные препараты, но все равно остается высоким и худым, весь сплошные нервы, - она задумчиво посмотрела на Джин. - Я думаю, мы установим вам такой же режим и посмотрим, получится ли из вас хорошенькая женщина, - затем она с сомнением покачала головой и прищелкнула языком. - Нет, не в вашей крови это, как говорит миссис Клара. Я не вижу этого в вашей крови. 5 В туфли Джин были вставлены тоненькие красные шнурки, в волосы вплетены красные ленточки, на щеке черная красивая точка. Она подшила свой комбинезон так, чтобы он подчеркивал ее талию и бедра. Перед тем, как выйти из комнаты, она посмотрела на себя в зеркало. - Может быть, именно я шагаю не в ногу! Как я буду выглядеть, когда у меня появится парочка сотен дополнительных футов? Нет, определенно нет. Я тип Гавроша. Когда мне будет шестьдесят, я буду выглядеть как росомаха, но ближайшие сорок лет - разбегайтесь мужчины! Она запустила себя по коридору мимо Плезанса, мимо музыкальных комнат, официальных гостиных, трапезной, к спальным комнатам. Остановилась у двери Эрла и распахнула ее, толкая перед собой электростатический пылесос. Комната была темной, прозрачные стены на ночь становились матовыми под действием поля скрэмблера, создающего оптические помехи. Джин нашла выключатель и зажгла свет. Эрл не спал. Он лежал на боку, желтая магнитная пижама вдавливала его в матрас. Лицо прикрывало бледно-голубое стеганое одеяло. Прикрыв глаза руками, он бросил на Джин испепеляющий взгляд. От бешенства он не способен был даже шевельнуться. Джин, уперев руки в бедра, произнесла звучным молодым голосом: - Вставайте, вы, лежебока! Вы станете таким же толстым, как все остальные, которые шатаются тут без дела. Молчание было удручающим и зловещим. Джин склонилась и пощупала руку Эрла. - Вы живы? Эрл, не двигаясь, сказал низким хриплым голосом: - Вы не всегда сначала делаете, потом думаете? - Я по поводу моих повседневных обязанностей. Я закончила Плезанс. Следующая комната - ваша. Глаза Эрла метнулись к часам. - В семь утра? - Почему бы и нет? Чем скорее я кончу, тем раньше займусь своими делами. - К черту ваши дела. Уходите отсюда, пока целы. - Нет, сэр. Я действую по собственному усмотрению. Как только закончу работу, буду заниматься самовыражением. Нет ничего важнее. - Уходите. - Я художница, пишу красками. Или, быть может, в этом году я буду поэтессой, или танцовщицей. Я замечательная балерина. Смотрите. Джин сделала пируэт, и толчок вполне изящно унес ее к потолку. Это она ухитрилась обеспечить. - Если бы я не надела магнитные туфли, то кружилась бы полтора часа. Гран жете дело легкое... Эрл приподнялся на локте, вовсю моргая и бросая на девушку свирепые взгляды, словно вот-вот собрался на нее броситься. - Вы или сошли с ума, или без меры нахальны, что то же самое. - Вовсе нет, - сказала Джин. - Я очень вежлива. Вежливость можно оценивать по-разному, но это не значит, что вы правы автоматически. Эрл снова плюхнулся на кровать. - Приберегите аргументы для старика Веббарда, - сказал он заплетающимся языком, - ну, в последний раз - уходите! - Я уйду, - сказала Джин, - но вы будете жалеть. - Жалеть? - Голос его поднялся почти что на октаву. - Почему это я должен буду жалеть? - Потому что я пожалуюсь на вашу грубость и скажу мистеру Веббарду, что хочу уволиться. Эрл процедил сквозь зубы: - Я собирался сегодня поговорить с мистером Веббардом, поговорю и на эту тему, и, может быть, вас попросят уволиться раньше... Чудеса! - Сказал он себе с горечью. - Чучело, горничная, врывается на рассвете... Джин изумленно уставилась на него: - Чучело! Я? На Земле я считалась очень красивой девушкой. Я могу уйти отсюда, уйти со Станции какая есть, и люди будут волноваться, завидев меня, потому что я красивая. - Это Станция Эберкромби, - ответил сухо Эрл. - Благодарите Господа. - Вы сами довольно привлекательны, - сказала задумчиво Джин. Эрл сел, лицо его налилось кровавой яростью. - Убирайтесь отсюда! - Закричал он. - Вы уволены! - Фу! - ответила Джин. - Вы не посмеете меня уволить. - Я? Не посмею? - спросил Эрл опасным тоном. - Почему это не посмею? - Потому что я умнее вас. В горле Эрла что-то захрипело. - И что вас заставляет так думать? Джин рассмеялась: - Вы были бы совсем душечка, Эрл, не будь так обидчивы. - Прекрасно, мы выясним это в первую очередь. Почему я так обидчив? Джин пожала плечами: - Я сказала, что вы прекрасно выглядите, а вы чуть не взорвали свою головушку, - она вообразила взрыв обеими ладонями. - Я называю это обидчивостью. Мрачная улыбка Эрла заставила Джин вспомнить о Фосерингее. Если Эрла толкнуть слишком сильно, он может заупрямиться. Но он не так упрям как, скажем, Ансел Клеллан. Или Фиоренцо. Или Парти Маклур. Или Фосерингей. Или она сама, в сущности. Он уставился на нее, словно увидел в первый раз. Этого она и хотела. - Почему вы тогда думаете, что вы умнее? - выдавил он. - О, не знаю... Вы умны? Его взгляд стрельнул по дверям кабинета. По его лицу пробежал мимолетный трепет удовлетворения. - Да, я умен. - Играете ли вы в шахматы? - Конечно, я играю в шахматы, - сказал он воинственно. - Я один из лучших игроков среди ныне здравствующих. - Я побила бы вас одной рукой, - Джин играла в шахматы четыре раза в жизни. - Я хотел бы, чтобы у вас было кое-что, что я хочу, - сказал он неторопливо, - я забрал бы это у вас. Джин бросила на него игривый взгляд: - Давайте сыграем на фанты. - Нет! - Ха, - рассмеялась она, в глазах бешеные искорки. Он вспыхнул: - Прекрасно. Джин подобрала пылесос: - Но не сейчас... Она сделала больше, чем надеялась. Она хвастливо поглядела через плечо. - Я должна приступить к работе. Если меня здесь обнаружит миссис Блейскелл, то скажет, что я вас соблазняю. Он фыркнул сквозь искривившиеся губы. Словно сердитый кабан-блондинчик. Но два миллиона долларов есть два миллиона долларов. И все не настолько уж плохо. Главное, он не оказался толстым. Ей удалось внедрить мысль о себе в его мозг. - Подумайте о фантах, - сказала Джин. - Я приступаю к работе. Она вышла из комнаты, бросив на него еще один взгляд через плечо. Она надеялась, что взгляд этот был загадочным. Помещения обслуживающего персонала находились в главном цилиндре Станции Эберкромби. Джин сидела в углу столовой, наблюдая, как другие слуги завтракают. Еда состояла из какао со взбитыми сливками, булочек, мороженого. Разговор велся на высоких тонах, раздражительный. Джин подумала: откуда взялся миф, что толстые люди апатичны и простодушны. Краешком глаза она заметила, что в комнату вплыл мистер Веббард с лицом строгим и серым от ярости. Она поглубже склонилась над своим пузырем какао, наблюдая из-под ресниц за Веббардом. Веббард глядел прямо на нее, губы всасывали воздух, щеки-пузыри дрожали. На мгновение показалось, что он навалится всем весом прямо на нее, притянутый одной лишь силой злости. Каким-то образом он сдержал себя. Он огляделся и заметил миссис Блейскелл. Щелчок пальцев дал ему импульс движения к торцу стола, где она сидела, удерживаемая подсоединенными к ее комбинезону магнитами. Веббард склонился к ней и что-то пробормотал на ухо. Джин не могла слышать слов, но увидела, как лицо миссис Блейскелл изменилось и глаза ее стали зыркать по комнате. Толстяк завершил инсценировку и почувствовал себя лучше. Он вытер ладони об обширные темно-синие вельветовые брюки, развернулся, используя быстрый поворот плеч, и послал себя к двери толчком пальца ноги. Непостижимо величие, - подумала Джин, - с которым массивный Веббард проплывал, будто шествовал сквозь воздух. Полное, как луна, лицо, тяжелые веки, безмятежные розовые щеки, круглый, словно вспухший подбородок, лощеный, отливающий маслянистым оттенком, безукоризненный, ни дефекта, ни морщинки; полусфера туловища, затем раздвоенная нижняя часть в роскошном темно-синем бархате. Все это чудо проплывало мимо с монументальностью нагруженной рудой баржи. Джин осознала, что миссис Блейскелл делала знаки ей от дверей, таинственно шевеля толстыми пальчиками. Женщина ждала в маленькой каморке, которую она называла своим офисом. На лице ее эмоции сменяли одна другую. - Мистер Веббард сообщил мне серьезную информацию, - сказала она тоном, долженствующим быть суровым. Джин изобразила встревоженность: - Обо мне? Миссис Блейскелл решительно кивнула: - Мистер Эрл выражает недовольство очень странным вашим поведением этим утром. В семь утра, а может быть, даже раньше... Джин выдохнула: - Возможно, Эрл имел дерзость... - Мистер Эрл, - поправила строго миссис Блейскелл. - Миссис Блейскелл, мне чуть ли жизни не стоило удрать от него. Миссис Блейскелл смущенно заморгала: - Мистер Веббард сообщил мне нечто совсем иное. Он сказал, что вы... - Разве это разумно? Разве это могло быть, миссис Би? - Ну... нет, - признала миссис Блейскелл, положив пальцы на подбородок и постукивая по зубам ногтем. - Несомненно, если посмотреть пристальнее, все это покажется странным, - она взглянула на Джин. - Но как... - Он позвал меня в комнату и затем... - Джин вообще не умела плакать и потому скрыла лицо в ладонях. - Ну, слушайте, - сказала миссис Блейскелл, - я в любом случае не поверила мистеру Веббарду. Он... он... - она не смогла выдавить из себя вопрос. Джин покачала головой. - Этого не было, он не достаточно старался. - Опять начинает проявляться, - пробормотала миссис Блейскелл. - А я-то думала, он перерос этот нонсенс. - Нонсенс? - слово было выговорено с определенной интонацией, которая ставила его вне контекста. Миссис Блейскелл была смущена. Она отвела глаза. - Эрл прошел через несколько стадий становления характера, и я не знаю даже, какая из них вызывала наибольшее беспокойство... Год или два назад, когда Хьюго был еще жив и семья была вместе, он посмотрел столько земных фильмов, что начал восхищаться земными женщинами, и нас всех это обеспокоило. Благодарю небеса, он полностью перерос это омерзительное занятие, но зато стал еще более робок и углублен в себя, - она вздохнула. - Если хотя бы одна из наших прелестных девушек со станции полюбила его ради него самого, за его блестящий ум... Но нет, все они романтичны, их больше привлекают круглые пышные тела и красивая плоть, а бедный корявый Эрл уверен, что девушки улыбаются ему только из-за его денег, и, скажу вам, он, вероятно, прав! - Женщина поглядела задумчиво на Джин. - Мне пришло в голову, что Эрл мог сделать вираж назад, к своей старой - ну, скажем, странности. Не то, чтобы вы не были прелестным существом, не то, чтобы действовали не из лучших побуждений, но вы такая!... - Ладно, ладно, - сказала Джин удрученно. Очевидно, этим утром она все же достигла не многого, хотя надеялась. Но каждая кампания имеет свои неудачи. - В любом случае мистер Веббард просил, чтобы я дала вам другие обязанности, подальше от мистера Эрла, потому что он явно преисполнился к вам антипатии... После случившегося, я думаю, вы не будете возражать. - Конечно, нет, - сказала отсутствующе Джин. Эрл, этот ханжа, негодный, ненормальный мальчишка... - С завтрашнего дня вы лишь прибираете в Плезансе и смотрите за периодикой, а также поливаете растения в атриуме. Завтра же - ну, посмотрим. Джин кивнула и повернулась, чтобы уйти. - Да, еще одна вещь, - сказала миссис Блейскелл неуверенным тоном. Джин остановилась. Миссис Блейскелл, казалось, не могла найти подходящие слова. Они пришли внезапною волною, нанизавшись одно на другое. - Будьте немного осторожны, особенно когда вы одни рядом с мистером Эрлом. Вы знаете, это Станция Эберкромби, и Эрл Эберкромби здесь Высший Суд. Случаются иногда некоторые странные вещи... Джин спросила потрясенным шепотом: - Вы имеете ввиду физическое насилие, миссис Блейскелл? Миссис Блейскелл поперхнулась и покраснела. - Да, я полагаю, вы можете назвать это так... Иногда наружу выходят некоторые очень позорные вещи. Впрочем, пересказывать их вам было бы нехорошо, вы среди нас только один день. Но будьте осторожны. Я не хочу, чтобы ваша душа была на моей совести. - Я буду осторожна, - сказала Джин надлежаще успокаивающим тоном. Миссис Блейскелл кивнула головой, давая понять, что нравоучительная беседа подошла к концу. Джин вернулась в столовую. Очень мило в самом деле, что миссис Блейскелл так беспокоилась о ней. Словно миссис Блейскелл любила ее. Джин фыркнула: вот еще! Женщины никогда ее не любили, потому что рядом с ней их мужчины не были в безопасности. Не то, чтобы Джин намеренно флиртовала - по крайней мере, не всегда - но было в ней нечто такое, что интересовало мужчин, даже пожилых. Пожилые клялись в том, что относятся к ней всего лишь как к ребенку, но глаза их блуждали по телу не хуже, чем у молодых. Но на Станции Эберкромби все было по-иному. Джин удрученно осознала, что здесь к ней никто не ревновал, ни один человек. Все шло другим путем: ее жалели. Но для миссис Блейскелл было любо держать ее под крылышком; Джин почувствовала приятное теплое чувство. Может быть, если она получит эти два миллиона долларов... Мысли ее вернулись к Эрлу. Теплое ощущение улетучилось. Эрл, высокомерный, раздражительный Эрл неистовствовал, потому что она помешала его отдыху. Ощетинившийся Эрл думал, что она корявая и чахлая! Джин толкнулась в направлении кресла. Плюхнувшись в него с глухим ударом, она схватила свой пузырь с какао и присосалась к носику. Эрл! Она нарисовала его перед собой: угрюмое лицо, белокурые волосы, перезрелый рот, кряжистое тело, которое он столь жаждал наполнить жиром. И этого человека она должна склонить к семейным узам. На Земле или любой другой планете во Вселенной это было бы детской игрой... Но здесь Станция Эберкромби! Джин обдумывала проблему, потягивая какао. Шансы на то, что Эрл полюбит ее и сделает ей законное предложение, казались ничтожными. Можно ли его поставить в положение, где ради спасения репутации он женится на ней? Вероятно, нет. На Станции Эберкромби именно женитьба на ней категорически уронит его репутацию. Тем не менее, оставались еще закоулочки, которые следовало бы изучить. Предположим, она побьет Эрла в шахматы и сделает фактом женитьбу. Едва ли. Эрл слишком пронырлив и нечестен. Он не заплатит. Необходимо заставить его захотеть на ней жениться. Следовательно, она должна стать для него желанной, а это, в свою очередь, потребует пересмотра всего мировоззрения Эрла. Прежде всего он должен почувствовать, что его облик не столь отвратителен, хотя на самом деле он именно таков. Нужно возвысить мораль Эрла до такой степени, чтобы он почувствовал себя на Станции самым главным и был бы горд свадьбой с одной из представительниц своего вида. Другой вариант действий. Можно самоуважение Эрла втоптать в землю, заставить его почувствовать себя настолько жалким и беспомощным, что он будет стыдиться высунуть лицо за пределы комнаты, в которой живет. Тогда он сможет жениться на ней как лучшей из тех, кто рядом... И еще одна возможность: месть. Если Эрл осознает, что жирные девушки, которые всегда его окружают, на самом деле за спиной потешаются над ним, он может жениться на ней из чувства противоречия. Самая последняя возможность: принуждение. Женитьба или смерть. Она подумала о ядах и противоядиях, болезнях и лекарствах, пистолете под ребра. Джин сердито швырнула пустой пузырь из-под какао в мусорную корзину. Обман, сексуальное соблазнение, лесть, запугивание, страх, месть - что из этого более плодотворно? Все было смешно. Она решила, что ей нужно еще время, нужна дополнительная информация. Возможно, у Эрла есть уязвимое место, которое она сможет использовать. Если у них найдутся общие интересы, она продвинется много дальше. Новый импульс плану может дать дальнейшее изучение занятий Эрла. Зазвенел колокольчик, на доске вызова появилась цифра, раздался голос: - Плезанс. Появилась миссис Блейскелл. - Это вам, мисс. Идите туда, держитесь скромнее и спросите миссис Клару, что ей нужно, затем будете свободны до трех. 6 Миссис Клары Эберкромби, однако, там не было. Плезанс был оккупирован молодежью в количестве двадцати - тридцати человек. Они болтали и спорили с легкомысленным энтузиазмом. На девушках был пастельных тонов сатин, бархат, кисея. Вокруг пухлых розовых тел вились словно пена кружевные оборочки и манжеты. Юноши щеголяли элегантным темно-серым и темно-синим, а также рыжевато-коричневым и бежевым с украшениями военного стиля белого и малинового цвета. Вдоль стены располагалась дюжина миниатюрных театральных декораций. Выше, на ленте из бумаги, были начертаны слова: "Пандора в Элисе, либретто Перси Стеваника, музыка Коллина О'Кейси". Джин огляделась, чтобы найти того, кто ее вызвал. Эрл поднял повелительно палец. Джин на магнитных подошвах пошла туда, где он плавал возле одной из декораций. Он указал на мешанину из какао и взбитых сливок, прилепившуюся к краю ее как опухоль - очевидно, лопнул пузырь. - Вытрите, - сказал Эрл суровым тоном. Джин подумала, что он хочет заставить ее вытереть пятно, но сделать вид, что ее не узнал. Она покорно кивнула. - Я возьму контейнер и губку. Когда она вернулась, Эрл уже разговаривал на другом конце комнаты с девушкой, шарообразное тело которой было заключено в блестящее платье из розового вельвета. Над каждым ухом у нее были прилеплены розовые бутончики. Она забавлялась смешной маленькой белой собачкой, слушая Эрла с показным интересом. Джин работала насколько возможно медленно, наблюдая за ними краешком глаза. Ее слуха достигали обрывки беседы. "Лапвил просто замечательно издал это, но я вижу, что Майре он не дает такой же возможности...", "...Если зрелище будет стоить больше десяти тысяч долларов, миссис Клара вложит в фонд еще десять тысяч, так она сказала. Помните об этом! Маленький театр - и весь наш!" Возбуждение, таинственные шепотки наполняли Плезанс: "...Почему бы в водной сцене не пустить хор плыть по небу, словно стаю лун?" Джин наблюдала за Эрлом. Он внимал словам толстой девушки и отвечал ей в патетической попытке изобразить близкие дружеские отношения и веселое настроение. Девушка вежливо кивала и кривила лицо в улыбке. Джин заметила, что глаза ее следили за здоровенным парнем, чье тело выплескивалось из брюк цвета сливы, как парус, надутый ветром. Эрл увидел, наконец, что девушка не слушает его. Он запнулся, затем с еще большим упорством принялся шутить и подтрунивать. Толстая девушка облизнула губы, махнула своей смешной маленькой собачкой на поводке и поглядела вверх, где давился от смеха юноша в пурпурных штанах. Внезапная мысль заставила Джин поспешить с работой. Эрл без сомнения застрял здесь до самого ленча - еще на два часа. А миссис Блейскелл освободила ее от обязанностей до трех. Она вытолкнула себя из зала, освободилась от причиндалов уборщицы и нырнула в коридор, ведущий к личным помещениям Эрла. У каюты миссис Клары она остановилась и прислушалась. Храп! До комнаты Эрла еще пятьдесят футов. Она быстро осмотрелась, открыла дверь и осторожно проскользнула внутрь. Комната была пустынной, Джин ее быстро оглядела. Туалет, раздевалка с одной стороны, затопленная солнцем ванная комната с другой. В противоположном конце комнаты была высокая серая дверь, ведущая в кабинет. На ней табличка, явно сделанная совсем недавно: "Частные владения. Опасно. Не входить". Джин остановилась и подумала. Какая опасность? Эрл мог при входе в свои владения установить хитроумные охранительные устройства. Она осмотрела кнопку, включающую механизм раздвижной двери. На самой двери была явно бесхитростная задвижка. Она могла включать сигнализацию, а могла и не включать. Джин прижала пряжку пояса к заслонке, чтобы не размыкать электрический контур, отодвинула щеколду в сторону и осторожно, ногтем, нажала кнопку. Она слышала о кнопках, которые стреляли шприцами, если на них нажать. Гудения машинерии не последовало. Дверь осталась на месте. Джин раздраженно выругалась сквозь зубы. Ни замочной скважины, ни кнопок цифрового замка... А ведь миссис Блейскелл не испытала никаких затруднений, когда открывала эту дверь. Джин попыталась воспроизвести ее движения. Подошла к подвижной части и подняла голову, чтобы видеть стену в отраженном свете... На глянце было едва заметное пятнышко. Она посмотрела внимательнее. Мерцание говорило о том, что перед ней фотоэлемент. Она положи