неполосный". И почему-то от этого вся история стала правдоподобней. Чем бы ни было то, что может уничтожить Погибель, оно должно быть неимоверно странным. Кьет представил себе, как бы он оказался заперт в корабле вместе с чем-то подобным. - Миледи Равна, - сказал он, выбирая слова твердые и официальные. Как бы там ни было, а я задумываю измену. - У меня, э-э, есть друзья во флоте Коммерческой Охраны. Я могу проверить выдвинутые вами подозрения, и... - Да говори ты прямо!- Возможно, мы сможем оказать вам поддержку вопреки моему Главному командованию. - Благодарю вас, сэр! Благодарю! Наступившее молчание прервал Глимфрель: - Сигнал по каналу от "Внеполосного" ухудшается! Кьет провел взглядом по окнам. Все дисплеи гиперслежения выдавали случайный шум. Чем бы ни был этот шторм, он усиливался. - Кажется, мы больше не сможем разговаривать, Равна Бергсндот. - Да, мы теряем сигнал... Капитан, если не выйдет, если вы не сможете сражаться за нас... Ваши люди - это все, что осталось от Сьяндры Кеи. Я рада была видеть вас и дирокимов... после всего этого увидеть знакомые лица людей, которых я понимаю. Я... Но тут ее изображение расплылось в низкочастотные компоненты. - Фью! - присвистнул Глимфрель. - Полоса частот ухнула в подвал. Ничего сложного в связи с "Внеполосным" не произошло. Просто при возникновении трудностей со связью процессоры корабля переключились на кодирование на низких частотах. - Эй, на "Внеполосном"! На канале возникли проблемы. Предлагаю прервать связь. Окно посерело, и на нем замелькали печатные самнорские буквы. - Да. Это не просто проблемы со свя... Глимфрель бесполезно терзал свою панель связи. - Ноль, - сказал он. - Сигнал не обнаруживается. Тироль оторвался от трехмерного навигационного дисплея. - Тут куда хуже, чем проблемы связи. Наши компьютеры не могут выполнить гиперпрыжок уже больше двадцати секунд. Они шли примерно двадцать прыжков в секунду, покрывая световой год за час. Теперь же... Глимфрель откинулся назад, оставив панель. - Ну вот, - сказал он. - Прибыли в Медленную Зону. Медленная Зона. Равна Бергсндот оглядела мостик "Внеполосного". Где-то в глубинах сознания Медленная Зона мерещилась ей как густая тьма, освещенная в лучшем случае факелами, царство кретинов и механических арифмометров. А на самом деле мало что изменилось. Так же сияли стены и потолки. Так же сияли звезды в окнах (только теперь они долго не сдвинутся). Изменения были более заметны на других экранах "Внеполосного". Трехмерный дисплей гиперслежения монотонно мигал, и красная надпись указывала время, прошедшее с последнего обновления изображения. Навигационные окна были полны диагностической информации от процессоров гипердвигателей. Снова и снова повторялось звуковое сообщение на трисквелине: "Предупреждение. Обнаружен переход в Медленную Зону. Немедленно выполнить обратный прыжок! Предупреждение. Обнаружен переход в Медленную Зону. Немедленно..." - Заткните вы его! - Равна схватила седло и привязалась. У нее слегка кружилась голова, хотя это могло быть только от паники (впрочем, вполне естественной). - Ничего себе придонный люггер! Мы влетаем в Медленную Зону, а он только и может, что вопить предупреждения уже после этого! Зеленый Стебель подобралась ближе, "переступая" ветвями по потолку. - Даже с придонными люггерами такое случается, миледи Равна. Фам что-то сказал кораблю, и почти все дисплеи очистились. Синяя Раковина заметил: - Даже сильный шторм поверхностей Зон обычно не расходится дальше нескольких световых лет. Мы же были на две сотни световых лет над границей Зоны. То, что нас настигло, - это чудовищный всплеск, такой, о котором можно прочесть только в архивах. Слабое утешение. - Мы знали, что может случиться что-нибудь такое, - сказал Фам. - За последние недели все шло как нельзя хуже. Для разнообразия на этот раз он не выглядел огорченным. - Да, - огрызнулась Равна. - Мы ожидали замедления, но не Медленности. - А теперь мы в ловушке. - Где же ближайшая обитаемая система? Десять световых лет? Пятьдесят? Теперь видение тьмы обрело новую реальность, и звездные поля за обшивкой корабля перестали быть дружественными и утешительными. Корабль окружало бесконечное ничто, движущееся с ничтожной долей скорости света... окружало, как склеп. И вся храбрость Кьета Свенсндота и его флота - зря, и никто никогда не спасет Джефри Олсндота. Рука Фама коснулась ее плеча - впервые за много... дней? - Мы все еще можем пробиться к планете Стальных Когтей. Это же придонный люггер, черт возьми! Да на этой телеге субсветовой двигатель лучше всего, что я видел за свою жизнь в Кенг Хо! А в те времена я думал, что я самый свободный человек во всей Вселенной. Десятилетия полета, почти все время в анабиозе. Таков был мир Кенг Хо, мир воспоминаний Фама. Равна судорожно выдохнула, и выдох закончился нервным смехом. Для Фама это означало, что с него спала огромная тяжесть, хотя бы временно. Он мог быть просто человеком. - Что такого смешного? - спросил Фам. Равна затрясла головой. - Все мы. Не обращай внимания. - Она сделала пару медленных вдохов. - Ладно. Кажется, я могу говорить разумно. Значит, произошел всплеск Зоны. Нечто, чему обычно требуется тысячу лет - даже в бурю, - чтобы сдвинуться на один световой год, вдруг съехало на двести. Об этом через миллионы лет будут читать в архивах. Не уверена, что мне хотелось этой чести... Мы знали, что идет буря, но утонуть - этого я не ожидала. Быть похороненной на глубине световых лет под поверхностью моря. - Аналогия с бурей на поверхности моря не точна, - заметил Синяя Раковина. Он все еще был на дальнем конце мостика, куда отодвинулся после вопроса капитану "Ульвиры". Вид у него был по-прежнему расстроенный, хотя он все так же влезал с мелкими уточнениями. Сейчас Синяя Раковина изучал навигационный дисплей - то, что было на нем зарегистрировано как раз перед всплеском. Он вывел картинку на плоский дисплей и медленно катился по потолку в сторону остальных. Зеленый Стебель погладила его ветвями, когда он проезжал мимо. Синяя Раковина передал дисплей в руки Равны и продолжал, будто читал лекцию: - Даже в сильную бурю на море поверхность воды никогда не искажается так, как в больших возмущениях поверхности раздела. Последние сведения из групп новостей характеризуют эту поверхность как фрактальную с размерностью близкой к трем. Как пена или аэрозоль. - Даже он не смог "избежать аналогии с бурей. Звездные поля неподвижно висели за хрустальными стенами, и самый громкий звук исходил от вентиляторов корабля. И при этом они были поглощены мальстремом. Синяя Раковина повел веткой в сторону дисплея в руках Равны: - Мы можем снова оказаться в Крае всего через несколько часов. - Что? - Вот смотрите. Плоскость дисплея определена предполагаемой позицией флагманского корабля Сьяндры Кеи, отдельного корабля, с которым у нас была прямая связь, и нашей позицией. - Эти три точки образовывали узкий треугольник, где вершины Лимменд и Свенсндота приближались друг к другу. - Я отметил время потери контакта с другими. Заметим, что потеря контакта с флагманом произошла за сто пятьдесят секунд до того, как мы были поглощены. Судя по входному сигналу и его запросу на изменение протокола, я заключаю, что и мы, и одиночный корабль были поглощены примерно в одно и то же время. Фам кивнул: - Ага. А наиболее отдаленные точки должны были терять контакт последними. Это должно значить, что всплеск пришел со стороны, а не снизу. - Именно так! - Синяя Раковина протянул ветку со своего насеста на потолке и похлопал по дисплею. - Эти три корабля были как зонды в стандартном способе картирования Зоны. Воспроизведение изображений с дисплеев гиперслежения это заключение, без сомнения, подтвердит. Равна посмотрела на диаграмму. Дальняя вершина треугольника, в которой находился "Внеполосный", показывала почти на самый центр Галактики. - Значит, это здоровенный отвесный фронт, перпендикулярный поверхности. - Чудовищная волна, уходящая вдаль! - сказала Зеленый Стебель. - И вот почему это не продлится долго. - Да. Это радиальные изменения, как правило, долговременны. А у этой штуки должен быть задний фронт. Через несколько часов мы его минуем - и окажемся в Крае. Итак, еще оставалась гонка, которую можно выиграть... или проиграть. Первые часы прошли в странном состоянии. По оценке Синей Раковины, им предстояло выйти в Край через "несколько часов". И они болтались на мостике, попеременно глядя на часы и возвращаясь к только что законченному разговору. Фам возвращал себя к напряжению взведенного курка. Он в любой момент мог оказаться опять в Крае. И что делать тогда? Если перевербовано всего несколько кораблей, Свенсндот, быть может, сумеет организовать атаку. А это поможет? Фам снова и снова смотрел записи гиперслежения, изучая каждый различимый корабль всех флотов. - Но когда мы выберемся, когда мы выберемся... я знаю, что буду делать. Не почему я это должен делать, но что. Больше он ничего не мог объяснить. В любой момент... И не имело смысла настраивать оборудование, которое все равно придется инициализировать после выхода в Край. Когда же минуло восемь часов... - Это может быть и дольше, может быть, целый день. Они оказались будто на страницах древней истории. - Может быть, стоит немножко заняться нашим хозяйством. "Внеполосный" был рассчитан и на Край, и на Медленную Зону, но эта среда рассматривалась как маловероятная, как аварийный случай. Были специальные процессоры для работы в Медленной Зоне, но они не включались автоматически. По совету Синей Раковины Фам вывел высокоскоростную автоматику в автономный режим; это не было трудно, только пара независимых устройств с голосовым приводом настолько отупели, что не могли понять команд отключения. Использование новой автоматики вызвало у Равны холодок, который каким-то тонким образом больше пугал, чем изначальная потеря гипердвигателя. Ее образ Медленности как темноты с факелами был всего лишь ночным кошмаром. С другой стороны, представление о Медленной Зоне как царстве кретинов и арифмометров что-то общее с реальностью имел. Интеллект "Внеполосного" постоянно снижался по мере приближения ко Дну, но теперь... Отказали все управляемые голосом графические генераторы - они были слишком сложны, чтобы новый "Внеполосный" мог их поддерживать, по крайней мере в интерпретирующем режиме. Отказали все интеллектуальные контекстные анализаторы, с помощью которых в библиотеку корабля можно было обращаться как в собственную память. В конце концов Равна отключила устройства искусства и музыки - без отклика на настроение и контекст они стали такими тупыми... постоянно напоминали, что за ними нет мозгов. Даже самые простые вещи испортились. Устройства управления от голоса и жеста, например: они перестали откликаться на иронию и жаргонные слова. Для работы с ними теперь нужна была определенная дисциплина. (А Фаму это более или менее нравилось. Напоминало счастливые времена Кенг Хо.) Двадцать часов. Пятьдесят. Все по-прежнему повторяли Друг другу, что волноваться не о чем. Но теперь Синяя Раковина заявил, что разговор о "часах" был нереален. Учитывая высоту "цунами" (не менее двухсот световых лет), она скорее всего была в длину несколько сот световых лет - это если вычислять масштаб по историческим прецедентам. В этом рассуждении было одно слабое место: прецедентов такого масштаба еще не было. По большей части границы зон располагались соответственно плотности распределения галактической материи. От года к году видимых изменений не происходило - только сжатие в масштабе эпох, когда после смерти всех звезд, кроме самых малых, ядро Галактики откроется Краю. В любой же заданный момент одна миллиардная доля, быть может, этой поверхности могла считаться находящейся в "состоянии бури". В обычном шторме поверхность могла сдвинуться наружу или внутрь примерно на световой год где-то за десятилетие. Такие штормы каждый год сказывались на судьбах миров. Куда реже - быть может, раз в сто тысяч лет во всей Галактике - бывали штормы, когда границы серьезно искажались и расходились волны-всплески с многократной световой скоростью. Это и были те штормы, по которым Фам и Синяя Раковина строили свою шкалу соотношений. Самые быстрые перемещались со скоростью примерно светового года в секунду на расстояние чуть менее трех световых лет; самые большие всплески достигали высоты в тридцать световых лет и двигались едва ли на световой год в день. Так что же было известно о таком чудище, как поглотившая их волна? Немного. Истории из третьих рук, хранящиеся в библиотеке корабля, говорили о всплесках чуть ли не таких же огромных, но приводимые размеры и скорость распространения ясно не указывались. Трудно поверить историям, которым больше ста миллионов лет, и вряд ли существуют какие-то промежуточные языки. (А если бы и были, тоже вряд ли это помогло бы. Новая, тупая версия "Внеполосного" не могла выполнять механический перевод естественных языков. И копание в библиотеке было бессмысленным.) Когда Равна пожаловалась Фаму, он ответил: - Могло быть и хуже. Чем на самом деле было АР-Деление? Пять миллиардов лет назад. - Никто не знает. Фам ткнул через плечо пальцем в дисплей библиотеки. - Некоторые думают, что это был "суперсупервсплеск". Такой большой, что поглотил расы, которые могли бы его зафиксировать. Иногда самые большие катастрофы проходят незамеченными - некому записать леденящие кровь истории. Класс! - Извини меня. Равна. Честно говоря, если мы в чем-то вроде этих прошлых катастроф, то через день-другой мы отсюда вылезем. И лучше всего нам строить планы, исходя именно из этого. Просто тайм-аут в бою. Воспользуемся же им и насладимся каплей мира. Подумаем, как уговорить неперевербованные части флота Коммерческой Охраны нам помочь. Вот еще что. В зависимости от формы заднего фронта волны "Внеполосный" может потерять приличную часть своей форы... Но я ставлю на то, что флот Союза перепугался от всего этого до смерти. Эти оппортунисты скорее всего рванут в безопасное место, как только окажутся снова в Крае. Совет Фама дал ей работу еще на двадцать часов. Она билась с полуидиотами, которые называли себя новыми версиями стратегических планировщиков "Внеполосного". Даже если всплеск пройдет вот прямо сию секунду, все равно может быть уже поздно. В этой игре были участники, для которых всплеск не дал тайм-аута: Джефри Олсндот и его союзники - Стальные Когти. Уже семьдесят часов прошло с последнего сеанса связи, и три сеанса Равна уже пропустила. Если ее охватывает паника, что же такое делается с Джефри? Даже если Булат может сдержать врагов, время уходит - а с ним уходит и доверие его союзников. На сотом часу в глубине всплеска Равна заметила, что Фам и Синяя Раковина проверяют ракетный двигатель. Бывают тайм-ауты, которые длятся вечно. 34 Горячий жар лета на время спал. Честно говоря, стало даже прохладно. Дым еще поднимался от лесов, и воздух был сух, но ветер уже не так сильно сушил землю. Но в своем гнезде внутри корабля Амдиджефри мало обращал внимания на хорошую погоду. - Они и раньше, бывало, запаздывали с ответом, - заметил Амди. - Она говорила, что ультраволны... - Так Равна еще никогда не опаздывала! По крайней мере после зимы. В голосе Джефри смешались страх и нетерпение. Они ожидали передачи где-то в середине ночи - технические данные для господина Булата. Утром этой передачи не было, а потом Равна пропустила и дневной сеанс, когда у них обычно бывала возможность просто поболтать. Дети пересмотрели все установки коммуникатора. Прошлой осенью они внимательно скопировали их и всю диагностику низкого уровня. Все выглядело точно так же, кроме одной штучки, которая называлась "детектор несущей". Вот был бы у них компьютер, они бы выяснили, что это значит. Они осторожно поменяли какие-то параметры коммуникатора... и быстро сделали, как было, когда ничего не вышло. А может быть, они не дали этим изменениям времени сработать. Или наоборот, что-то серьезно спутали. Они торчали в командной рубке весь день, и настроение у них металось между скукой, страхом и раздражением. Наконец победила скука, хотя и временно. Джефри тревожно задремал в отцовском гамаке, а двое из Амди свернулись у него на руках. Амди лениво рыскал по рубке, поглядывая на ручки управления ракетным двигателем. Нет... даже при его самоуверенности он не решался их трогать. Еще один его элемент дергал обивку стен. Он почти видел, как растет грибковый нарост, - так все шло медленно. На самом деле серая масса распространилась гораздо дальше, чем когда он смотрел в прошлый раз. За обивкой ее слой стал толстым и плотным. Амди пустил себя цепочкой между стеной и тканью. Там было темно, но из щели под потолком свет падал. По большей части плесень была едва ли в дюйм толщиной, но здесь она утолщалась до пяти-шести дюймов - ого! Как раз над разнюхивающим носом Амди рос большой ее ком. Он был не меньше, чем куски орнаментального мха, украшавшие стены зала собраний в замке. От грибков росли вниз тонкие длинные пряди. Амди чуть не окликнул Джефри, но его двум элементам было очень удобно возле спящего мальчика. Он придвинул к этому странному месту пару голов. Стена за ним была какой-то необычной, будто бы поеденной плесенью. И сама стала серой, как дым. Амди потрогал пряди носом - сухие и твердые. В носу защекотало, и Амди застыл в удивлении. Глядя на самого себя сзади, он увидел, как пряди прошли через голову его элемента! И без всякой боли, только чуть защекотало. - Чего? Что случилось? Джефри вскинулся, когда элементы Амди рядом с ним напряглись. - Тут за обивкой что-то очень диковинное. Я тронул этот большой нарост грибков, и... Говоря, Амди медленно пятился от этой штуки на стене. От прикосновения не стало больно, но он сейчас больше нервничал, чем любопытствовал. И ощутил, как пряди медленно выскальзывают наружу. - Я же тебе говорил, нам не полагается играть с этой штукой. Она грязная. Единственное, что хорошо, - она не пахнет. Джефри вылез из гамака, пересек рубку и поднял завесу. Передовой элемент Амди потерял равновесие и дернулся прочь от грибкового нароста. Что-то щелкнуло, и резкая боль пронзила губу. - Ну и ну, ничего себе штука! - Потом Джефри услышал болезненный свист Амди и спросил: - Ты не ранен? Амди отступил от стены. - Кажется, нет. Кончик последний пряди все еще торчал у него в губе. Это жгло слабее, чем крапива, которую он тронул несколько дней назад. Амдиджефри оглядел рану. Обломок дымчатого шипа казался твердым и хрупким. Пальцы Джефри осторожно его вытащили. Потом Амди и Джефри повернулись и стали смотреть на наросты на стене. - Оно действительно разрослось. Похоже, что оно и стенку разъедает. Амди тронул кровоточащую ранку на морде. - Ага. Теперь я понимаю, почему тебе говорили держаться от этого подальше. - А может, надо попросить господина Булата, чтобы все это соскребли? Еще полчаса они ползали позади всех занавесов. Серость расползалась повсюду, но так пышно расцвела только в одном месте. Дети вернулись на нее поглазеть, даже совали в нее разные предметы. Но ни носами, ни пальцами больше не рисковали. Глазение на плесень на стене - это было самое интересное за весь день. "Внеполосный" на связь не вышел. На следующий день вернулась жара. Прошло еще два дня - и ни слова от Равны. Властитель Булат не спеша рысил по стенам на вершине Холма Звездолета. Было около полуночи, и солнце висело на высоте градусов пятнадцать над северным горизонтом. Шерсть покрывалась потом - лето выдалось самое жаркое за десять лет. Суховей задувал уже тринадцатый день подряд. И больше это уже не было желанное тепло среди прохлады севера. На полях засыхали посевы, дым от пожаров вокруг фиордов висел коричневой дымкой и на севере, и на юге от замка. Поначалу этот красноватый цвет был новинкой, переменой среди бесконечной голубизны неба и беловатых морских туманов. Но только поначалу. Когда пожары достигли Восточного Стримсделла, все небо окрасилось красным заревом. Пепел сыпался целые дни напролет, и все запахи забивал запах гари. Кое-кто говорил, что это еще хуже грязного воздуха южных городов. Солдаты на стене освобождали дорогу. И не только из вежливости или страха перед Булатом. Его войска еще не привыкли к виду элементов в плащах, и объяснение, которое распускал Теневик, не очень помогало: Властителя Булата сопровождает синглет, одетый в его цвета. Эта тварь не издавала звуков мысли и шла невероятно близко к хозяину. - Успех - это следование графику, - сказал Булат своему синглету. - Я помню, ты меня этому учил. Сталью врезал в меня. Элемент посмотрел на него, склонив голову: - Насколько я помню, я тебя учил, что успех - это умение приспособиться к изменениям в графиках. Слова были отлично артикулированы. Бывали синглеты, которые умели так хорошо говорить, - но даже наиболее владеющие речью не могли бы поддерживать разумный разговор. Теневик без труда убедил солдат, что наука Свежевателя создала расу сверхстай и что этот, в плаще, так же умен, как обыкновенная стая. Это была отличная маскировка для истинного назначения плащей. Она и внушала страх, и скрывала правду. Элемент подошел ближе к Булату - ближе, чем бывал кто бы то ни было иначе как в моменты убийства или изнасилования. Булат невольно облизал губы и подался от угрозы во все стороны. Чем-то этот задрапированный был похож на труп - даже следа не было от звука мысли. Щелкнув челюстями. Булат ответил: - Да. Гений состоит в том, чтобы побеждать и тогда, когда графики летят в мусорный ящик. - Он отвернулся от элемента Свежевателя, оглядев застланный заревом южный горизонт. - Какие последние сообщения о движении Резчицы? - Она все еще стоит лагерем в пяти днях пути на юг отсюда. - Чертова дура! Трудно поверить, что она твой родитель. Хранитель так облегчил ей путь; она со своими солдатами и игрушечной пушкой должна была бы быть здесь уже декаду тому назад... - И попасть на бойню по графику. - Да! Задолго до прибытия наших небесных друзей. А она вместо того лезет в глубь материка, а потом лодырничает. Элемент Свежевателя пожал плечами под темным плащом. Булат знал, что радио настолько тяжелая штука, насколько и кажется с виду. Ему было приятно, что этот другой платит за свое всеведение. Подумать только, каково в такую жару быть закутанным до мембран. Здесь он мог это себе представить... а в помещениях - даже и унюхать. Они прошли мимо настенной пушки. Ствол блеснул слоистым металлом. Дальность выстрела орудия была втрое дальше, чем у жалких игрушек Резчицы. Пока Резчица возилась с Компьютером и интуицией человеческого детеныша, Булат получал прямые указания от Равны с компанией. Сначала он испугался размеров пушек, подумав, что Гости настолько его превосходят, что даже не должны ничего опасаться. Но потом, чем больше он слышал о Равне и остальных, тем яснее осознавал их слабость. Они не могли сами с собой экспериментировать, сами себя улучшать. Закоснелые и медленно меняющиеся тупицы. Иногда они выказывали примитивную хитрость - Равна уходила от ответов на вопрос, что им нужно на Звездолете, - но в их письмах все громче звучало отчаяние, и еще - озабоченность судьбой человеческого детеныша. А еще несколько дней назад все шло так хорошо! Выйдя из пределов слышимости стаи-артиллериста, Булат сказал элементу Свежевателя: - И все еще нет вестей от наших "спасателей". - Да. - Это был еще один сорванный график, и важный, который находился вне их контроля. - Равна пропустила четыре сеанса. Два моих элемента сейчас вместе с Амдиджефри. - Синглет ткнул мордой в сторону купола внутреннего хранилища. Жест этот был неуклюжим обрывком - без остальных морд и глаз язык жестов был очень ограничен. Мы построены не для того, чтобы бродить здесь кусок, и там кусок. - Еще несколько минут, и эти ребята из космоса пропустят пятый сеанс. А дети, как ты знаешь, готовы впасть в отчаяние. Голос элемента звучал сочувственно, и Булат невольно подался еще дальше в стороны. Он помнил этот тон с самого начала своего существования. И помнил смерть и резание, которые за этим следовали. - Я хочу, чтобы они чувствовали себя счастливыми, Тиратект. Мы полагаем, что связь возобновится, и тогда они будут нам нужны. - Булат оскалил шесть пар челюстей в сторону элемента. - Твои прежние штучки не пройдут! И элемент вздрогнул почти незаметно, но для Булата это было приятнее, чем ползание на брюхе десяти тысяч других. - Конечно, нет! Я только говорю, что тебе следует их навестить и помочь им справиться со своим страхом. - Сам справишься. - Да... но мне они не доверяют. Я же тебе говорил, Булат, они тебя любят. - Ага! А тебя видят насквозь до самой твоей злобности, да? Этой ситуацией Булат гордился. Он преуспел там, где собственные методы Свежевателя дали бы осечку. Он манипулировал стаями без угроз или боли. Это был самый сумасшедший эксперимент Булата - и самый успешный. Но... - Слушай, у меня нет времени нянчиться ни с кем. А говорить с этой парой - трудная работа. Труднее всего было сдерживать себя, терпеть "ласки" Джефри и выходки Амди. С самого начала Булат требовал, чтобы ни у кого другого близкого контакта с детьми не было. Слишком они были важны, чтобы давать к ним доступ кому-нибудь еще, - малейший промах мог открыть им правду и все разрушить. Даже теперь Тиратект была единственной стаей, кроме него, которой был разрешен прямой контакт. Но для Булата каждая встреча с ними была еще хуже предыдущей - предельное испытание его самоконтроля. Трудно было ясно мыслить под наплывом убийственной ярости, а именно ею кончался почти каждый разговор Булата с ними. Ох, как будет чудесно, когда прилетит наконец звездный народ. Тогда можно будет использовать и другую грань инструмента по имени Амдиджефри. Тогда ему не будет нужно их доверие и дружба. Тогда у него в руках будет то, что можно мучить и убивать ради исполнения своих требований. Конечно, если чужаки не прилетят или если... - Что-то надо делать! Я не собираюсь плыть, как пена на волне будущего! - Булат ударил лапой по ограде внутренней стороны стены, оставив глубокие борозды от стальных когтей. - Мы ничего не можем сделать насчет чужаков, так что давай разберемся с Резчицей. Да! - Он ухмыльнулся в лицо элементу Свежевателя. - Ирония судьбы! Ты сто лет искал ее гибели, и сейчас я могу добиться успеха. Что для тебя было бы величайшим триумфом, для меня лишь досадная побочная работа, предпринятая лишь потому, что приходится отложить главное. Элемент в плаще остался равнодушным. - Дело в такой маленькой детали, как дары, упавшие с небес. - Ага, прямо в мои открытые пасти. Но ведь это мое везение, а не твое? - Булат отошел на несколько шагов, довольно про себя хихикая. - Да. Пора Хранителю привести доверившуюся ему королеву прямо на бойню. Может быть, это належится на другие события, но... В общем, бой будет на востоке. - У Маргамского подъема? - Именно там. При подъеме по этому дефиле силы Резчицы соберутся вместе. Мы поставим там орудия за грядой на вершине подъема. И мы уничтожим всех, кто идет с ней. Это достаточно далеко от Холма Звездолета, и если даже звездный народ в это время прилетит, мы сможем сделать обе работы отдельно. - Синглет ничего не сказал, и Булат, минуту помолчав, полыхнул на него гневным взглядом. - Да, дорогой мой учитель, я знаю, что это риск. Я знаю, что мы распыляем силы. Но у нас тут армия, стучащаяся в нашу дверь. К сожалению, они прибыли поздно, и это неудобно, но даже Хранитель не сможет заставить их повернуться и пойти домой. А если он постарается потянуть время. Резчица... кстати, ты знаешь, что она тогда сделает? - Нет. Ей всегда были свойственны неожиданные решения. - Может быть, она даже поймет обман Хранителя. Итак, мы предпримем небольшой риск и уничтожим ее немедленно. Ты сейчас рядом с Разведчиком Ранголитом? - Да. Два моих элемента. - Вели ему передать весть Хранителю. Он должен вывести армию королевы к Маргамскому подъему не позднее двух дней от сегодняшнего. Детали можешь разрабатывать сам, как хочешь, - ты знаешь местность лучше меня. Окончательно все уточним, когда обе стороны уже займут позиции. - Командовать в битве обеими сторонами - это здорово! - Еще одно. Важная вещь, и Хранитель должен выполнить ее в течение дня: я хочу, чтобы человек королевы умер. - А какой от нее вред? - Глупый вопрос. - Особенно от тебя. - Мы не знаем, когда Равна и Фам до нас доберутся. Пока они не попали надежно к нам в челюсти, эта Джоанна - опасная вещь. Скажи Хранителю, пусть это выглядит как несчастный случай, но Двуногая должна умереть. Свежеватель был повсюду. Это была та божественность, о которой он мечтал, еще когда был юным отпрыском Резчицы. Пока один его элемент говорил с Булатом, два других бегали вокруг Звездолета с Амдиджефри и еще два трусили сквозь редколесье к северу от лагеря Резчицы. Рай может быть и пыткой, и каждый день этой пытки было все тяжелее выносить. Прежде всего это лето было невыносимо жарким, как никогда не бывало на севере. А радиоплащи не просто были жаркими и тяжелыми. Они по необходимости покрывали мембраны всех его элементов. В отличие от любой неудобной одежды снятие их хотя бы на минуту означало безумие. Первые испытания плащей длились всего час-другой. Но потом была пятидневная экспедиция с Разведчиком Ранголитом, дававшая Булату мгновенную информацию и владение обстановкой по всей местности вокруг Холма Звездолета. После этого пришлось двое суток оправляться от потертостей и болей от радиоплащей. Последним экспериментом было всезнание, длившееся двенадцать дней. И все время носить плащи было невозможно. Каждый день один из элементов по очереди сбрасывал радио, мылся, и ему меняли подкладку плаща. Каждый день Свежеватель испытывал час безумия, и иногда слабовольная Тиратект приходила в сознание, тщетно стараясь восстановить свое господство. Но это было не важно. При одном отсоединенном элементе в стае оставалось только четыре. Бывают четверки с нормальным разумом, но в стае Свежеватель - Тиратект ни одной такой не было. И мытье с переодеванием происходили при замутненном сознании. И конечно, хотя Свежеватель и находился "одновременно повсюду", он не стал умнее. После первых робких экспериментов он стал получать звуковые и зрительные впечатления, совершенно разные для разных элементов, но самое трудное - это было вести одновременно несколько разговоров. Пока он препирался с Булатом, остальные его элементы мало что могли сказать Амдиджефри или Ранголиту. Но сейчас Властитель Булат закончил с ним разговор. Свежеватель шел вдоль парапета со своим бывшим учеником, но если бы Булат что-то сказал, ему пришлось бы оторваться от разговора, который он вел сейчас. Свежеватель улыбнулся (осторожно, чтобы элемент рядом с Булатом этой улыбки не показал). Булат думал, что сейчас Свежеватель ведет разговор с Разведчиком. О, это обязательно будет... через пару минут. Одним из преимуществом его положения было то, что никто наверняка не знал, что делает Свежеватель. Если действовать осторожно, он снова сможет в конце концов здесь править. Это опасная игра, и плащи сами по себе - тоже опасная штука. Подержи плащ несколько часов вдали от солнца, и он теряет энергию, отрезая носящий его элемент от остальной стаи. Еще хуже проблема помех - богомольское слово. Второй набор плащей убил стаю, которая его надела, и звездный народ не мог точно назвать причину, только говорил, что это, наверное, "явления интерференции". Свежевателю таких крайностей пережить не довелось. Но иногда, в дальних поисках с Ранголитом или когда падала мощность плаща, в уме возникал неимоверный визг, будто дюжина стай сбежалась вместе, звуки, похожие на что-то среднее между безумием любви и яростью убийства. Казалось, Тиратект такие моменты нравились, она выпрыгивала из этого хаоса, обволакивая его мягкой ненавистью. Обычно она таилась за краем сознания, вставляя там слово, здесь побуждение. После помех она становилась намного опаснее, иногда ей удавалось захватить контроль почти на целый день. Будь у него спокойный год без кризисов, Свежеватель мог бы изучить Ти, Ра и Тект и выполнить нужные ампутации. Наверное, Тект, элемент с белыми кончиками ушей, пришлось бы убить: он был не особенно ярок, но зато казался краеугольным камнем всей тройки. Если выполнить точно подогнанную замену, Свежеватель мог бы стать еще более великим, чем был до бойни в Чаше Парламента. Но сейчас Свежеватель был связан: хирургия души на самом себе - это пугающая задача. Даже для Мастера. Итак. Тщательно. Осторожно. Держать плащи хорошо заряженными, не предпринимать дальних путешествий и не давать никому увидеть все нити своего плана. Пока Булат считал, что Свежеватель разговаривает с Ранголитом, тот беседовал с Амди и Джефри. Лицо человека было мокрым от слез. - Ч-четыре р-раза Равна не выходила на связь. Что с ней случилось? Его голос сорвался на визг. Свежеватель не знал, что механизм, которым люди производят звуки, обладает подобной гибкостью. Почти все элементы Амди окружили мальчика и лизали его щеки. - А может быть, наш ультраволновый приемник сломался. - Он поглядел на Свежевателя, будто ища помощи, и в глазах щенков тоже стояли слезы. - Тиратект, попроси, пожалуйста, Булата еще раз. Пусть нам позволят еще на день здесь остаться. Может быть, какие-то сообщения прошли, но не были записаны. Свежеватель-С-Булатом спустился по северной лестнице и перешел площадку для парадов. Часть его внимания была поглощена ворчанием Булата по поводу неряшливости в уборке тренировочного плаца. По крайней мере у Булата хватает ума держать дисциплинарные эшафоты на Скрытом Острове, подальше отсюда. Свежеватель-С-Солдатами-Ранголита переплывал горный поток. Даже в разгаре лета и суховея здесь еще лежали снежники, и вода в потоке была ледяная. Свежеватель-С-Амдиджефри подался вперед, позволив двум элементам Амди прижаться к своим бокам. Дети оба любили физический контакт, и он был единственным, кто у них для этого был, помимо их самих. Все это, конечно, было чистейшим извращением" но Свежеватель основывал свою жизнь на манипуляции чужими слабостями" и вполне их приветствовал. Он прогудел глубокий мурлыкающий звук плечевыми мембранами, поглаживая лежащего рядом щенка. - Спрошу Властителя Булата, как только его увижу. - Спасибо? Щенок ткнулся в его плащ и милосердно отодвинулся - под плащом все болело и саднило. Может быть, Амди это понимал, а может быть... Свежеватель все больше и больше замечал скрытность этих двоих. Его замечание Булату было правдивой проговоркой: эти двое ему не доверяли. Виновата в этом была Тиратект. Сам по себе Свежеватевь мог бы завоевать любовь Амдиджефри без всякого труда. У него не было взрывного темперамента Булата и его уязвимого достоинства. Он вполне мог болтать ради удовольствия, тщательно мешая правду с ложью. Умение понимать чужие чувства было одним из его величайших талантов: ни один садист не может достичь совершенства без этой диагностической способности. Но когда он действовал отлично и они уже готовы бывали ему открыться - в этот момент выскакивали Ти, Ра иди Тект, искажая его выражение или меняя выбор фразы. Может быть, ему следовало довольствоваться подрывом уважения детей к Булату (разумеется, ничего не говоря против него прямо). Свежеватель вздохнул и утешающе погладил Джефри по руке: - Равна вернется, я в этом уверен. Человек шмыгнул носом и протянул руку погладить часть головы Свежевателя, не закрытую плащом. Минуту они сидели в сочувственном молчании, и внимание Свежевателя снова отвлеклось... ...в лес, к солдатам Ранголита. Группа шла вверх по холму уже минут десять. Остальные были мало нагружены и к подобным упражнениям привыкли. Два элемента Свежевателя отставали. Он зашипел в сторону командира группы. Командир пробежал обратно, солдаты быстро отскакивали с его пути. Остановился он, когда его передовой элемент оказался в пятнадцати футах от Свежевателя. Головы его склонились в разные стороны. - Вы что-то желаете... господин? Он был новичком. Ему рассказали о плащах, но Свежеватель знал, что этот тип новых правил не понял. Да, в плащах сверкало серебро и золото - цвета Властителей, но здесь были только два элемента Свежевателя, а обычно такой фрагмент еле-еле мог поддерживать разговор, и уж никак не отдавать осмысленные приказы. Не меньше смущало командира и отсутствие шума мысли. "Зомби" - это слово произносили солдаты, когда думали, что их никто не слышит. Свежеватель показал вверх, на холм - граница леса была всего в нескольких ярдах. - Разведчик Ранголит на той стороне. Мы срежем путь, - вяло сказал он. Часть другого уже глядела вверх. - Это не годится, господин. - Командир говорил медленно, и вся его поза означала: "глупая двойка!" - Нас заметит противник. Свежеватель смерил собеседника грозным взглядом - трудная штука, когда тебя всего двое. - Солдат, ты видишь золото на моих плечах? Даже один мой элемент стоит вас всех. Если я говорю, что мы срежем путь, мы это сделаем - даже если придется ползти по гребню на брюхе. На самом деле Свежеватель точно знал, где расставил посты Хранитель. Здесь можно было пройти по открытому месту без риска. И к тому же он очень устал. Командир группы не знал точно, кто такой Свежеватель, но понимал, что эти темные плащи не менее опасны, чем любой Властитель в виде полной стаи. Он униженно попятился, волоча животы по земле. Группа повернула вверх по холму и через минуту шла по открытой вересковой пустоши. Командный пункт Ранголита был всего в полумиле дальше по тропе... Свежеватель-С-Булатом вошел во внутреннее хранилище. Камень был свежеобтесанным, и стены возведены в той лихорадочной спешке, которая отмечала все строительство замка. В тридцати футах над головами, где своды сходились с опорами, в каменной кладке были небольшие отверстия. Скоро они будут заполнены порохом - как и щели в стенах, окружающих площадку приземления. Булат называл их "Челюсти гостеприимства". Сейчас он повернул одну голову к Свежевателю. - Так что говорит Ранголит? - Извини, он сейчас ушел в дозор. Будет здесь - то есть в лагере - с минуты на минуту. Свежеватель очень старался скрыть свои собственные походы с разведчиками. Такие рекогносцировки не были прямо запрещены, но Булат потребовал бы объяснений, если бы узнал. Свежеватель-С-Солдатами-Ранголита пробирался сквозь намокший вереск. Над тающими снежниками ветер нес приятную прохладу, и язычки ее залезали даже под эти проклятые плащи. Ранголит отлично выбрал место для командного пункта. Он поставил палатки в небольшом понижении рельефа у края большого летнего пруда. В ста ярдах склон над ним покрывал массивный снежник, питавший пруд, но место было расположено так высоко, что с краев впадины открывался ясный вид в три стороны света - на запад, на юг и на восток. Снабжение с севера можно было организовать почти без риска обнаружения, и даже если эти проклятые пожары захватят нижние леса, командный пункт будет вне их. Разведчик Ранголит возился около сигнальных зеркал, смазывая аппаратуру наведения. Один из его подчиненных лежал, высунув морды за вершину холма и оглядывая пей