разговоров: "Виноват"... "Прошу извинить"... "Надеюсь, я вам не повредил"... "Сам не верю, что мог такое сделать"... "Все произошло так быстро, что я и сообразить не успел"... "Я думал, что застрахован от подобных поступков"... "Никогда себе не прощу"... "Я не знал, что оно было заряжено"... и так далее, и тому подобное. x x x Когда Уэйт понял, что нужно давать деру из этой трехкомнатной квартиры на Саттон-плэйс, расшитые гербами сатиновые простыни принца были забрызганы спермой - множеством головастиков королевского рода, наперегонки спешащих в никуда. Он ничего не прихватил, уходя, и не оставил отпечатков пальцев. Швейцар в подъезде, видевший, как он входил и выходил, смог немногое сообщить полиции о внешности Уэйта: лишь то, что тот был белокожий и худощавый молодой человек, одетый в голубую велюровую рубашку с неспоротым ценником. В образе миллионов королевских головастиков на сатиновой простыне, бесцельно стремящихся неизвестно куда, было также нечто пророческое. Весь мир, за исключением Галапагосских островов, в отношении человеческого семени должен был вскоре стать подобием такой простыни. 30 Я бы даже сказал, не вскоре, а в мановение ока. Теперь пришла пора поставить звездочку и перед именем Джеймса Уэйта - в знак того, что после Зигфрида фон Кляйста настанет черед умереть ему. Зигфриду предстояло войти в голубой туннель первым, в ближайшие полтора часа, тогда как Уэйт должен был последовать за ним через четырнадцать часов, предварительно обвенчавшись с Мэри Хепберн на залитой солнцем палубе "Bahia de Darwin", в открытом море. x x x Ибо давно сказано "Мандараксом": Все хорошо, что хорошо кончается. Джон Хейвуд (1497?-1580?) Это высказывание как нельзя лучше подходит к жизни Джеймса Уэйта. Он явился в этот мир - в глазах всех - дьявольским отродьем, и почти немедленно у него начались тяжкие испытания. И вот теперь он, будучи так близок к концу, с неведомой ему прежде радостью кормил девочек из племени канка-боно. Они были преисполнены благодарности к нему, а совершить это благодеяние не составляло труда, поскольку бар ломился от закусок, гарниров и приправ. Ему просто не представлялась прежде возможность проявлять благотворительность - но вот она, наконец, появилась, и он наслаждался ею от души. Для этих малолеток Уэйт служил воплощением самой жизни. А затем появилась вдова Хепберн, выхода которой он ожидал весь день. И ему даже не пришлось завоевывать ее доверие. Он понравился ей с первого взгляда благодаря тому, что кормил этих детей,- и, вспомнив, сколько голодных детей ей довелось видеть накан уне, по дороге из Международного аэропорта Гуаякиля, она произнесла: "Ах, как это прекрасно! Как это прекрасно с вашей стороны!" Ибо она предположила - и никогда уже не думала иначе,- что этот человек заметил толпившихся снаружи детей и пригласил их зайти, чтобы покормить. - Почему я не могу быть такой, как вы? - продолжала Мэри.- Я сидела у себя наверху и занималась лишь тем, что жалела себя,- вместо того, чтобы быть здесь с вами и делиться всем, что у нас есть, с этими бедными детьми, стоящими на улице. Мне так стыдно за себя, но с моими мозгами в последнее время что-то неладно. Порой я готова их просто убить. Она принялась заговаривать с малолетками по-английски - на языке, который те так никогда и не научатся понимать. "Ну как, вкусно? - спрашивала она и затем вновь: - Где ваши мамы и папы?" И так далее в том же духе. Девочкам не суждено было выучить английский, поскольку наречие канка-боно с самого начала стало языком большинства колонистов на Санта Росалии. Через полтора века ему предстояло стать языком большей части человечества. А еще сорок два года спустя - единственным его языком. x x x Мэри не было нужды раздобывать девочкам лучшую пищу. Питание, состоявшее из арахиса и апельсинов, которые в изобилии имелись за стойкой бара, было для них идеальным. Малышки выплевывали все, что казалось им несъедобным: вишни, зеленые оливки и мелкие маринованные луковички. Так что помощь им была не нужна. Поэтому Мэри и Уэйт могли просто наблюдать за ними и болтать, знакомясь друг с другом. Уэйт распространялся о том, что, по его убеждению, люди живут на земле, чтобы помогать друг другу,- вот почему он кормит этих детей. Дети - будущее планеты, сказал он, и потому являются главным ее природным богатством. - Позвольте представиться,- наконец произнес он.- Меня зовут Уиллард Флемминг, я из Мус Джо, штат Саскачеван. Мэри в ответ рассказала, кто она и что: вдова и в прошлом преподаватель. На что Уэйт выразил свое восхищение учителями и признательность за то влияние, которое они оказали на него в юности - Если бы не мои школьные преподаватели,- сказал он,- мне бы ни за что не поступить в МИТ. Я бы, вероятно, вообще не пошел в колледж - а работал бы автомехаником, как мой отец. - И кем же вы стали? - спросила она. - Полным ничтожеством - с тех пор, как жена умерла от рака,- печально отозвался он. - Ах!- промолвила она.- Простите, я не хотела... - Ну, вы ведь в этом не виноваты, верно?- успокоил он ее. - Верно,- промолвила она. - А до этого,- вновь заговорил он,- я был инженером по ветряным мельницам. Я носился с безумной идеей ввести повсюду использование этой чистой и бесплатной энергии. Вам она тоже кажется безумной? - Замечательная идея,- возразила она.- Как раз то, о чем мы часто разговаривали с мужем. - Энергетические и осветительные фирмы ненавидели меня,- продолжал он.- А также нефтяные магнаты, угольные магнаты и трест атомной энергетики. - Нетрудно догадаться!- поддержала она. - Зато теперь они могут больше не беспокоиться,- закончил он свой рассказ.- После смерти жены я закрыл свое дело и с тех пор путешествую. Даже не знаю, чего я ищу. И сильно сомневаюсь, есть ли смысл вообще что-то искать. Лишь в одном я уверен: вновь п олюбить я не смогу. - Вы столько можете дать миру! - воскликнула она. - Если бы я еще когда и полюбил кого,- продолжал он,- то уж никак не глупый, смазливый, пушистый клубочек, каким многие сегодня, похоже, хотят видеть свою избранницу. Я такого просто не выношу. - Ни за что бы не подумала,- отозвалась она. - Судьба избаловали меня,- посетовал он. - Наверное, вы того заслуживали,- заверила она. - Я задаю себе вопрос: "Какой толк нынче в деньгах?" - поделился он.- Я уверен, что ваш муж был столь же хорошим супругом, как моя жена - супругой... - Он был действительно очень хороший человек,- подтвердила она.- Замечательный мужчина. - Так что теперь вы наверняка спрашиваете себя о том же: "Какой толк человеку в деньгах, когда он остался один?" - подхватил он.- Предположим, у вас есть миллион долларов. - Упаси Господи!- воскликнула она.- Таких денег у меня сроду не бывало! - Ну, хорошо - тогда сто тысяч... - Это чуть больше похоже на истину,- согласилась она. - Теперь ведь они все равно превратились в мусор, верно?- продолжал он.- Какое счастье могут они принести? - Ну, хотя бы обеспечить некоторый элементарный уют,- возразилась она. - Я полагаю, у вас чудесный дом,- осведомился он. - Чудесный,- подтвердила она. - Да в придачу машина, а быть может, даже две или три и тому подобное...- развил он свою догадку. - Одна машина,- ответила она. - Бьюсь об заклад, что "Мерседес"!- произнес он. - Обычный джип,- опровергла она. - И еще, вероятно, акции и облигации, как у меня,- продолжал допытываться он. - В фирме Роя практиковались выплаты премиальных по акциям,- отозвалась она. - Разумеется,- подхватил он.- А также выплаты из фонда социального обеспечения, пенсионного фонда и другие виды материального поощрения, составляющие вкупе идеал обеспеченности в глазах среднего класса. - Мы оба работали,- с гордостью сказала она.- И вносили свой вклад в общую копилку. - Я бы ни за что не хотел иметь нигде на работающую жену,- одобрил он.- Моя супруга работала в телефонной компании. Пособия, выплаченные мне там после ее смерти, составили в итоге кругленькую сумму. Но для меня это был только лишний повод для слез. Еще одно напоминание о том, как опустела без нее моя жизнь. Как и ее шкатулка с драгоценностями - всеми этими кольцами, брошками и бусами, которые я дарил ей на протяжении многих лет и которые мне некому завещать... - У нас тоже не было детей,- откликнулась она. - Похоже, у нас с вами много общего,- грустно произнес он.- Кому же вы завещаете свои драгоценности? - О, у меня их не так много,- успокоила она его.- Пожалуй, единственная ценная вещь - нитка жемчуга, доставшаяся мне от матери Роя. С алмазной застежкой. Я так редко надеваю какие-либо украшения, что почти забыла о существовании этого жемчуга - пока вы мне не напомнили. - Надеюсь, эта вещь у вас застрахована,- сказал он. 31 Как же любили люди болтать без умолку в те времена! Каждый только и делал что "ля-ля-ля" - целыми днями напролет. Некоторые даже во сне. Мой отец часто разглагольствовал во сне - особенно после того, как мать ушла от нас. Бывало, сплю я себе в койке, уже глубокая ночь, никого, кроме нас двоих, в доме нет - а он знай в своей спальне: "ля-ля-ля"! Потом утихнет ненадолго - и снова: "ля-ля-ля". Меня самого, когда я служил в морской пехоте, а потом в Швеции, часто кто-нибудь будил и говорил, чтобы я перестал разговаривать во сне. При этом у меня не было ни малейшего представления, что же такое я мог говорить. Мне приходилось спрашивать о со держании этих своих речей - и всякий раз оно оказывалось для меня совершенной неожиданностью. Чем еще могла быть большая часть этого круглосуточного ляляляканья, как не испусканием бесполезных непрошеных сигналов, исходящих из нашего непомерно разросшегос я и активного мозга? Не было никакой возможности пресечь этот поток! Хотели мы того или нет - он не умолкал ни на минуту! И как же громок он был! Господи, как же громок! В ту пору, когда я еще был жив, существовали переносные радиоприемники и плейеры, с которыми подростки в городах США просто не расставались, разгуливая по улицам и врубая музыку на такую громкость, что та способна была перекрыть раскаты грома. Эти машинки называли "бомбами гетто". Как будто не достаточно было миллион лет назад, что у каждого из нас сидела своя бомба в мозгу! x x x Даже спустя столько времени меня все еще переполняет ярость на природу, допустившую развитие такого заблуждающегося, ненадежного и вредного образования, как этот непомерно большой мозг, существовавший у людей миллион лет тому назад. Если бы еще эти об разования сообщали правду, я бы мог видеть смысл в том, что все обладали ими. Но ведь они постоянно врали! Вспомните, как Джеймс Уэйт лгал Мэри Хепберн! А следом за этим в коктейль-бар вернулся Зигфрид фон Кляйст, которому только что довелось стать свидетелем убийства Зенджи Хирогуши с Эндрю Макинтоша. Если бы его большой мозг был исправной машиной, он, возможно, сообщил бы Мэри и Уэйту информацию, которую тем, несомненно, надлежало знать и которая бы весьма им пригодилась, пожелай они сохранить свою жизнь: что он сам находится на начальной стадии помешательства, что двое постояльцев только что были застрелены на его глазах, что собравшуюся на улице толпу вряд ли удастся долго сдерживать, что связь отеля с внешним миром оборвана и так далее. Но не тут-то было. Внешне он сохранял полное спокойствие. Ему не хотелось, чтобы оставшихся четырех постояльцев охватила паника. В результате тем никогда не суждено было узнать, что же сталось в Зенджи Хирогуши и Эндрю Макинтошем. Как, кстати, и услышать переданное час спустя сообщение о том, что Перу объявила Эквадору войну. Не суждено было услышать об этом и капитану. Так что когда перуанские ракеты ударили по целям в районе Гуаякиля, они поверили тому, что сказал им капитан и что в свою очередь искренне считал истиной - а не пытался выдать за нее из некоего ложного стыда - его большой мозг: будто они попали под метеоритный дождь. И до тех пор, пока на Санта Росалии оставались любопытствовавшие, почему их предки переселились на остров,- а подобное любопытство иссякло по прошествии лишь порядка трех тысяч лет,- им отвечали следующее: они покинули материк, спасаясь от метеоритного дождя. Ибо сказано "Мандараксом": Счастлива нация, не имеющая истории. Чезаре Боцезана, маркиз ди Беккариа (1738-1794) Итак, абсолютно спокойным голосом Зигфрид, брат капитана, попросил *Уэйта подняться наверх и пригласить Селену Макинтош и Хисако Хирогуши вниз, а также помочь им с багажом. "Только смотрите не встревожьте их, - добавил он.- Пусть они считают, что все в полном порядке. Безопасности ради я собираюсь отвезти вас всех в аэропорт". Волею судьбы Международному аэропорту Гуаякиля предстояло быть первой целью, уничтоженной перуанскими ракетами. Он вручил Уэйту "Мандаракс", чтобы тот мог объясниться с Хисако. Компьютер он подобрал рядом с убитым Зенджи. Оба трупа перенесли подальше от глаз - в помещение взломанного сувенирного магазинчика. *3игфрид собственноручно накрыл их сувенирными покрывалами с портретом Чарльза Дарвина - копией того, что висел на стене за стойкой бара. x x x Таким образом, *3игфрид фон Кляйст проводил Мэри Хепберн, Хисако Хирогуши, *Джеймса Уэйта и Селену Макинтош с *Казахом к раскрашенному в веселенькие цвета автобусу, который стоял перед отелем. Автобус предназначался для доставки в аэропорт музыкантов и танцоров для торжественной встречи ожидавшихся из Нью-Йорка знаменитостей. Шесть девочек из племени канка-боно увязались с ними - тем самым поставив звездочку и перед именем собаки. Ибо той предстояло вскоре быть убитой и съеденной этими малютками. Тоб ыло неподходящее время, чтобы быть собакой. Селена допытывалась, где ее отец, а Хисако требовала сообщить, где ее муж. *3игфрид отвечал, что те поехали вперед, в аэропорт, где будут ждать их. Его план состоял в том, чтобы любым способом посадить этих четверых на самолет, все равно какой - пассажирский, заказной, военный - и отправить их невредимыми прочь из Эквадора. Правду о том, что произошло с Эндрю Макинтошем и Зенджи Хирогуши, он собирался сообщить им в последний момент перед взлетом - когда те были бы уже вне опасности,- независимо от того, сколь бы сильным ударом для них это ни оказалось. В качестве уступки Мэри он согласился прихватить шестерых девочек. Понять их язык он не сумел даже при помощи "Мандаракса". Самое большее, на что оказался способен "Мандаракс",- это разбирать одно слово из двадцати, когда оно обнаруживало сходство с кечуа, смешанным, составленным из нескольких других языком империи инков. Порю "Мандараксу" казалось, что в речи их мелькали отдельные слова из арабского - также смешанного языка, которым некогда пользовались торговцы, доставлявшие рабов из Африки. Вот еще одно изобретение больших мозгов, о котором в последнее время мне слышать не приходилось: рабовладение. Разве можно держать кого-либо в рабстве при помощи одних плавников и рта? 32 Едва они успели уютно устроиться в автобусе, стоявшем перед "Эльдорадо", как по радио - включая несколько приемников, имевшихся у толпы,- было передано, что "Естествоиспытательский круиз века" отменяется. Для толпы, а также для солдат, которые были не что иное, как те же обыватели в военной форме, это означало что запасы еды в отеле теперь принадлежат всем. Если вас интересует свидетельство человека, прожившего миллион лет: если взглянуть в самый корень, всякий раз обнаруживается, что все сводится к пище. Ибо сказано "Мандараксом": На первом месте жратва, мораль потом . Бертольт Брехт (1898-1956) Так что все дружно устремились к отелю, и людской поток поглотил автобус - хотя сам автобус и сидящие в нем не представляли для участников пищевого бунта никакого интереса. Однако они колотили по бокам автобуса и кричали - невыносимо страдая от сознания, что другие уже успели ворваться в отель и им может не хватить провизии. Сидеть в автобусе было по-настоящему страшно. Его могли перевернуть. Могли поджечь. Закидать камнями, превращая оконные стекла в шрапнель. Для тех, кто желал уцелеть, был один надежный выход: улечься на пол в проходе. Хисако Хирогуши совершила первый свой интимный акт в отношении слепой Селены, руками, под невнятное бормотание по-японски, заставив ту встать в проходе на колени и склонить голову. Затем Хисако сама опустилась рядом с нею и Казахом и обняла девушку за плечи. Как нежно будут Хисако и Селена заботиться друг о друге в последующие годы! Что за чудного, милого ребенка им предстояло вырастить! Как я восхищался ими! x x x А *Джеймс Уэйт между тем неожиданно для себя еще раз выступил защитником детей, укрывая собственным телом испуганно сбившихся в проходе девочек из племени канка-боно. Он помышлял только о своем спасении - но Мэри Хепберн схватила его за руки и притянула к себе, так что они вдвоем образовали живую крепость. Если бы в автобусе повылетали стекла - они бы впились в них, а не в малюток. Ибо сказано "Мандараксом": Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Святой апостол Иоанн (4 до н.э.? - 30?) Именно в то время, как Уэйт находился в таком положении, сердце его начало барахлить: мышечные ткани его принялись сокращаться не в такт, так что кровь перестала подаваться по сосудам равномерно. Это вновь давала себя знать наследственность. Ему неоткуда было это знать, но его родители, приходившиеся друг другу отцом и дочерью, к тому времени уже скончались от сердечного приступа, который настиг каждого из них в возрасте сорока с небольшим лет. Человечеству повезло, что *Уэйт не дожил до последующих брачных игр на Санта Росалии. Впрочем, может статься, что никакой разницы и не было бы - даже унаследуй нынешние люди его бомбу замедленного действия вместо нормального сердца,- ибо никому все равно не довелось прожить достаточно долго, чтобы бомба эта сработала. Любой, кто достиг бы сегодня возраста Уэйта, был бы просто Мафусаил*. / Библейский персонаж, которому, по преданию, принадлежит рекорд долголетия: 969 лет./ x x x На причале же тем временем другая толпа, еще один вышедший из строя орган социальной системы Эквадора, очищал "Bahia de Darwin" не только от пищевых продуктов, но и от телевизоров, телефонов, радара, сонара, радиотехники, электрических лампочек, компа сов, туалетной бумаги, ковров, мыла, кастрюль, сковородок, карт, матрасов, подвесных моторов, надувных спасательных плотов и еще многого и многого. Эти борцы за выживание хотели унести даже лебедку для поднятия и опускания якорей, но сумели лишь непоправимо искалечи ть ее. По крайней мере они оставили нетронутыми спасательные шлюпки - хотя и без хранившегося в них аварийного запаса провизии. Капитан же фон Кляйст в одном нижнем белье забрался в "воронье гнездо", где и просидел все это время, опасаясь за свою жизнь. x x x Тем временем толпа возле "Эльдорадо" схлынула, как прилив, оставив автобус, так сказать, сохнуть на песке. Теперь пассажиры его бь1ли вольны ехать, куда им угодно. Вокруг практически никого не осталось, за исключением лежавших там и сям нескольких раненых или убитых в давке. И Зигфрид фон Кляйст, героически борясь со спазмами и невзирая на галлюцинации, симптоматичные для страдающих хореей Хантингтона, занял водительское место. Он счел, что его десяти пассажирам лучше оставаться лежащими вповалку в проходе, где они были не видны снаружи и успокаивали друг друга собственным теплом. Он завел мотор и убедился, что в его распоряжении полный бензобак. Тогда он включил кондиционер, объявив по-английски - на единственном языке, посредством которого он мог общаться с пассажирами,- что через пару минут в салоне станет очень прохладно. Это обещание он был в состоянии сдержать. Вокруг уже сгустились сумерки, поэтому он включил фары. x x x Примерно в это самое время Перу объявила Эквадору войну. Два перуанских истребителя-бомбардировщика уже находились над эквадорской территорией. Ракета одного из них была настроена на сигнал радара, установленного в Международном аэропорту Гуаякиля, а другого - на сигналы, долетающие с военно-морской базы на галапагосском острове Бальтра, где находились учебное парусное судно, шесть кораблей береговой охраны, два океанских буксира, патрульная подлодка, сухой ремонтный док и отдыхающий в сухом доке эсминец. Последний был самым крупным судном эквадорских ВМС за исключением одного - "Bahia de Darwin". Ибо сказано "Мандараксом": Это было лучшее из всех времен - это было худшее из всех времен, то был век мудрости - то был век глупости, то была эпоха веры - то была эпоха неверия, то была пора Света - то была пора Тьмы, то была весна надежды - то была зима отчаяния, у нас все бы ло впереди - у нас ничего не было впереди, мы все направлялись прямо в Царство Небесное - мы все направлялись в прямо противоположную сторону. Чарльз Диккенс (1812-1870) 33 Порою я размышляю, каким могло бы стать человечество, окажись в числе первых поселенцев на Санта Росалии все, кто был включен в исходный список участников "Естествоиспытательского круиза века", и команда корабля: капитан фон Кляйст, разумеется, с Хис ако Хирогуши, Селеной Макинтош и Мэри Хепберн, а вместо девочек из племени канка-боно - матросы и офицеры, Жаклин Онассис, доктор Генри Киссинджер, Рудольф Нуриев, Мик Джегтер, Палома Пикассо, Уолтер Кронкайт, Бобби Кинг, "величайший шеф- повар Франции" Робер Пепен, само собою, Эндрю Макинтош и Зенджи Хирогуши и так далее. Остров в состоянии был бы приютить такое количество людей - хотя и с трудом. Наверняка не обошлось бы без борьбы, схваток, даже убийств, я полагаю, если бы пищи и воды не хватало на всех. И, думаю, некоторые из них должны были бы воображать, будто Природа - или что бы там ни было - будет рада их победе. Однако с точки зрения эволюции грош цена была бы такому выживанию, если бы уцелевшие не размножались, а большинство женщин в списке пассажиров уже вышли к тому времени из детородного возраста и не стоили того, чтобы за них бороться. В первые тридцать лет жизни на Санта Росалии, пока Акико не достигла половой зрелости, в сущности, единственным способными к деторождению женщинами на острове были бы слепая Селена, а также Хисако Хирогуши, которая уже родила бы покрытого шерстью ребенка, и еще три нормальные женщины. Вероятно, все они подверглись бы, даже против своей воли, осеменению со стороны победивших самцов. Но в конечном счете, я думаю, безразлично, кто из последних произвел бы это осеменение: Мик Джеггер, доктор Генри Киссинджер, капитан или юнга. Человечество все равно в значительной мере приобрело бы свой нынешний вид. В конце концов шансов на выживание оказалось бы больше не у самых удачливых бойцов, а у наиболее умелых рыболовов. Так уж обстоит все здесь, на островах. x x x Еще одним видом, которому Галапагосский архипелаг едва не устроил экзамен на выживание, стали омары, доставленные из штата Мэн. До того, как "Bahia de Darwin" была разграблена, две сотни этих существ находились в подпитываемых воздухом баках с морской водой, установленных в трюме судна. Воды, омывавшие Санта Росалию, были для них достаточно прохладны, но, пожалуй чересчур глубоки. Как бы то ни было, их отличало одно важное свойство: как и люди, они в случае необходимости могли питаться практически чем угодно. Капитан фон Кляйст, будучи в уже преклонном возрасте, как-то припомнил этих омаров, сидевших в баках. Чем старее он становился, тем живее вспоминались ему события далекого прошлого. И однажды вечером, после ужина он развлекал Акико, пушистую дочь Хиса ко Хирогуши, выдуманной им фантастической историей, фабула которой сводилась к тому, что мэнские омары благополучно добрались до островов и спустя миллион лет (то есть как бы в наши дни) стали господствующим животным видом на планете, построив свои города с театрами, больницами, общественным транспортом и тому подобным. Лобстеры в его рассказе играли на скрипках, расследовали убийства, выполняли микрохирургические операции, вступали в клубы книголюбов и так далее. Мораль повествования заключалась в том, что омары, делая то же самое, чем занимались в свое время люди, так же приводили все в состояние полного хаоса. И все, чего они желали бы,- это вновь стать обычными омарами, в особенности учитывая, что на свете больше не оставалось людей, которые норовили бы сварить их живьем. Прежде им приходилось жаловаться в основном лишь на одно: что их варили живьем. Теперь же, лишь потому, что они не захотели, чтобы их и впредь варили живьем, им приходилось содержать симфонические оркестры и так далее, и тому подобное. Рассказчиком в придуманной капитаном истории были низкооплачиваемый второй французский рожок Омарвильского симфонического оркестра, чья жена только что ушла от него к хоккеисту. x x x Сочиняя эту историю, он понятия не имел, что человечество в других местах находится на грани вымирания и все меньше способно оказывать сопротивление другим животным видам - имейся у тех предпосылки занять на планете главенствующее положение. Ни капита ну, ни кому бы то ни было еще на Санта Росалии не суждено было этого узнать. При этом я говорю лишь о преобладании одних животных макроформ над другими. По правде же говоря, победителями на планете всегда оставались микроорганизмы. В бесчисленных сражения х между Давидами и Голиафами был ли хоть один случай, когда победил Голиаф? На уровне же крупных существ - видимых глазу борцов за выживание - омары явно были не лучшими претендентами на то, чтобы стать столь изощренно созидательным и разрушительным началом, как люди. Сделай, однако, капитан главным героем своей едкой притчи не омаров, а осьминогов - все звучало бы не так уж смехотворно. В те времена, как и ныне, эти скользкие твари обладали высокоразвитым интеллектом, основной функцией которого было управление многоцелевыми конечностями осьминогов. В этом смысле, как можно предположить, они были до известной степени схожи с человеческими существами, которым приходилось управлять своими руками. Вероятно, с помощью рук и мозгов они умели не только ловить рыбу. Но хотел бы я посмотреть на осьминога, да и на вообще любое животное, которое не было бы настолько удовлетворено своим времяпрепровождением на земле в качестве добытчика пищи, чтобы не помышлять с неограниченными алчностью и амбициями об экспериментах, которыми занималось человечество. x x x Что до возможности для человечества повернуть вспять и начать снова пользоваться инструментами, строить дома, играть на музыкальных инструментах и тому подобное: им пришлось бы ныне делать это при помощи клювов. Ибо руки их превратились в плавники, и кости ладоней, заключенные в них, утратили былую подвижность. Каждый из двух плавников украшен теперь пятью чисто декоративными отростками, привлекательными для представителей противоположного пола в брачный период,- кончиками ушедших внутрь пальцев. Те участки человеческого мозга, которые прежде управляли их руками, попросту перестали существовать, так что вмещающие этот мозг черепа стали гораздо более обтекаемыми. Чем обтекаемее череп - тем более удачливым рыболовом является человек. x x x Если люди теперь умеют плавать столь же быстро и заплывать так же далеко, как тюлени, то, спрашивается, что мешает им добраться обратно на материк, откуда приплыли их предки? Ответ: ничего. Многие уже пытались или еще попытаются это сделать в периоды дефицита рыбы и перенаселенности островов. Но бактерия, поедающая человеческие яйца, неизменно ожидает их там. Вот какой конец уготован одержимым тягой к странствиям. Опять же - тут так спокойно, что с чего бы кому-то захотелось жить на материке? Каждый из островов архипелага превратился в идеальное место для воспитания детей: покачивающие листьями кокосовые пальмы, просторные белоснежные пляжи, прозрачные голубые лагуны. И все люди ныне так невинны и спокойны - и все потому, что эволюция избавила их от рук. Ибо сказано "Мандараксом": Ремеслам и земным трудам Себя отдам сполна; Для праздных рук найдет всегда Занятье Сатана. Айзэк Уоттс (1674-1748) 34 Миллион лет тому назад молодой перуанский летчик, подполковник, вел свои истребитель-бомбардировщик, бросая его от одного разреженного облака к другому на самой границе земной атмосферы. Звали его Гильермо Рейес, и находиться на такой высоте он мог благодаря специальному костюму и шлему, наполненным изнутри искусственным воздухом. В те времена люди проявляли чудеса изобретательности, добиваясь воплощения в жизнь своих самых невероятных мечтаний. Некогда у полковника Рейеса состоялся так и не завершенный спор с приятелем-авиатором относительно того, есть ли что-то более приятное, чем секс. И вот теперь он поддерживал по рации связь с тем же самым приятелем, который находился на авиабазе в Перу и должен был сообщить ему, когда их страна официально объявит войну Эквадору. Подполковник Рейес уже привел в действие мозг огромной самонаводящейся ракеты, подвешенной под брюхом его самолета. Ракете впервые предстояло узнать вкус жизни, но ее уже безумно влекло к тарелке радара, установленного на вышке управления в Международ ном аэропорту Гуаякиля, который с полным правом мог считаться военным объектом, поскольку Эквадор держал там десять военных самолетов. Эта удивительная любительница радаров под брюхом подполковничьего самолета напоминала гигантских сухопутных черепах с Га лапагосских островов - в том смысле, что носила все, необходимое ей для жизнедеятельности, под своим панцирем. Наконец ему дали по рации разрешение запустить ее. И он запустил. Его оставшийся на земле приятель полюбопытствовал, какое ощущение испытываешь, выпуская на волю такую штуковину. Подполковник ответил, что, наконец, испытал нечто более сильное, чем сексуальное наслаждение. x x x Ощущения молодого подполковника в момент пуска ракеты, разумеется, носили чисто умозрительный характер, будучи от начала до конца порождением его большого мозга,- поскольку самолет при отделении ракеты, устремившейся к своей всепоглощающей любви, не дрогнул, не отклонился от курса, не ушел вверх и не нырнул. Он продолжал лететь в точности как и прежде благодаря тому, что автопилот мгновенно компенсировал внезапное изменение в его весе и аэродинамике. Что касается виденных Рейесом подробностей пуска, то он летел на слишком большой высоте, чтобы ракета оставляла за собой белый хвост пара. Выхлоп ее двигателя был чистым - так что Рейес увидел лишь металлическую сигару, которая быстро сжалась до размеров темного пятнышка, затем просто точки и наконец исчезла совсем. Она растворилась в воздухе так скоро, что трудно было поверить в то, что она вообще существовала. И все кончилось. Если где-то и мог сохраниться след произошедшего только что в стратосфере - так только в большом мозгу Рейеса. Он был счастлив. Он испытал робость. Трепет. Опустошенность. x x x Со стороны Рейеса не было сумасшествием, когда ему казалось, что совершенный им только что акт сродни поведению самца во время половых сношений. Компьютер, неподвластный его воле после того, как он его включил, сам определил точный момент запуска и по дробно проинструктировал пусковое устройство - без всяких подсказок со стороны человека. При этом он не слишком хорошо был знаком с принципом действия всей этой техники. Подобное знание было уделом лишь специалистов. На войне, как и в любви, он был бесстрашным, полагающимся на удачу искателем приключений. Более того, запуск ракеты в действительности был идентичен роли, исполняемой самцами в процессе размножения. Если что-то и зависело от воли подполковника - так это дать в какой-то момент исходный толчок. А дальше эта сигара, столь стремительно превратившаяся в пятно, затем точку и, наконец, исчезнувшая совсем, навсегда уходила из-под его контроля. С этого момента весь ее эффект сосред оточивался на противоположном конце, пункте назначения. Он сделал свое дело. И теперь, окутанный сладкой дремотой, ощущал довольство и гордость. x x x Меня беспокоит уклон, который невольно приобрело мое повествование. В силу того, что несколько его персонажей были попросту помешанными, могло создаться впечатление, будто миллион лет тому назад все сплошь были сумасшедшими. Это не так. Повторяю, все обстояло совсем не так. Подавляющее большинство людей в те времена были психически здоровы, и я с удовольствием удостаиваю Рей-еса такой оценки. Главная беда, повторяю, заключалась не в сумасшествии, а в том, что человеческий мозг был чересчур большим и непрактичным ввиду ег о склонности обманывать своих владельцев. x x x Ни один отдельно взятый человек не мог ставить себе в заслугу создание столь безупречно действовавшей ракеты. Она являлась коллективным достижением всех, кто когда-либо ставил свои большие мозги на службу решению проблемы, как собрать и сконцентрирова ть рассеянное в природе насилие, чтобы затем в виде относительно компактных упаковок обрушить его на головы врагов. У меня самого был глубоко личный опыт подобных мечтаний во Вьетнаме - я имею в виду минометы, ручные гранаты и артиллерию. Природа никогда без помощи человека не сумела бы стать столь предсказуемо разрушительной на небольших пространствах. Я уже рассказывал, как застрелил пожилую женщину за то, что она метнула в нас ручную гранату. Я мог бы поведать о множестве других случаев, но ни один из виденных или известных мне понаслышке взрывов во Вьетнаме не идет ни в какое сравнение с тем, кот орый произошел, когда перуанская ракета ткнулась кончиком носа - частью своего тела, наиболее богатой обнаженными нервными окончаниями,- в тарелку эквадорского радара. x x x Сегодня никто не интересуется скульптурой. Да и кому под силу орудовать резцом или паяльной лампой при помощи плавников и рта? Однако если б было решено воздвигнуть здесь на архипелаге монумент в честь поворотного события минувшей эпохи, уместно было бы запечатлеть перед оглушительным взрывом момент соединения этой ракеты с тарелкой радара. На лавовом постаменте под этим памятником, как выражение чувств всех тех, кто был причастен к разработке, закупке и пуску этой ракеты, а также тех, для кого производство мощных взрывчатых веществ представляло собой отрасль индустрии развлечений, можно было бы высечь такие слова: ...Как такой развязки Не жаждать? Уильям Шекспир (1564-1616) Перевод М.Лозинского. 35 За двадцать минут до того, как ракета слилась в страстном поцелуе с тарелкой радара, капитан Адольф фон Кляйст наконец рассудил, что может безопасно спуститься из своего укрытия в "вороньем гнезде" на борту "Bahi'a de Darwin". Корабль предстал ему обо бранным дочиста. Оснастки и навигационных приборов на нем оставалось меньше, чем было на судне Ее Величества "Бигль", когда этот бравый маленький деревянный парусник отправлялся в свой кругосветный вояж 27 декабря 1831 года. "Бигль" по крайней мере, был о снащен компасом и секстантом и располагал навигаторами, способными по звездам с достаточной точностью определять местонахождение судна в часовом механизме мироздания. Более того: на "Бигле" имелись масляные лампы и свечи для ночного освещения, гамаки для матросов и матрасы с подушками для офицеров. Любому же, кто решил бы провести ночь на "Bahia de Darwin", пришлось бы теперь преклонить голову на голом железе - либо делать так, как поступала Хисако Хирогу-ши, когда больше не могла держать глаза открытыми. Хисако в таком случае садилась на крышку унитаза в туалете по соседству с главной кают-компанией и, оперев руки об умывальник, укладывалась на него головой. x x x Я сравнил толпу перед отелем с приливной волной, гребень которой прокатился мимо автобуса, чтобы больше не вернуться. Толпа же на причале, я бы сказал, скорее напоминала ураган. Теперь этот смерч в сумерках возвращался вспять, неистово крутясь и питаясь собственной энергией, поскольку его участники - волочащие омаров и вино, электронику и портеры, вешалки для пальто и сигареты, стулья и свернутые ковры, полотенца и покрывала и еще многое и многое другое,- сами стали благодатным объектом для грабежа. Итак, капитан кое-как выбрался из "вороньего гнезда". Металлические перекладины лестницы оставили синяки на его голых нежных ступнях. Насколько он мог судить, корабль, да и весь причал, остался в его полном распоряжении. Первым делом он направился к с ебе в каюту, так как на нем были только подштанники и он надеялся, что мародеры все-таки оставили ему что-нибудь из одежды. Однако, когда он вошел и повернул выключатель, ничего не произошло - ибо лампочки в каюте оказались вывернуты. Ток в сети, как бы то ни было, не иссяк, ибо в машинном отделении корабля имелись аккумуляторные батареи. Дело было в том, что похитители лампочек, перед тем как украсть батареи, генераторы и стартерные двигатели, отключили машинное отделение. Таким образом они, сами того не зная, оказали человечеству огромную услугу. Благодаря им корабль остался на ходу. Без навигационного оборудования он был слеп, как Селена Макинтош, но по-прежнему являлся самым быстроходным в этой части света и мог при необходимости рассекать воду на предельной скорости в течение двадцати дней без дополнительной заправки - при условии, что в непроглядной тьме машинного отделения все будет функционировать нормально. Однако, как окажется впоследствии, по прошествии всего пяти дней в открытом море, в этой непроглядной тьме машинного отделения все-таки что-то было неладно. x x x Капитан, ощупью пытаясь отыскать в своей каюте хоть какую- нибудь одежду, чтобы прикрыть наготу, разумеется, не помышлял о выходе в море. Но ему не оставили даже носового платка или полотенца. Так впервые ему довелось испробовать вкус дефицита одежды - что в тот момент казалось простым неудобством, но должно было превратиться в острую проблему, которой суждено преследовать его все оставшиеся тридцать лет жизни. Ему просто неоткуда будет взять ткань, чтобы защитить свою кожу от солвечных ожогов в дневно е время и от холода - в ночное. Как будут он и другие колонисты завидовать меховой шубе дочери Хисако, Акико! Все они - кроме Акико, а затем ее столь же пушистых детей - вынуждены будут носить непрочные накидки и шляпы из перьев, соединенных рыбьими кишками. Ибо сказано "Мандараксом" вопреки тому: Человек - двуногое без перьев. Платон (4277-374 до н.э.) Капитан, обшаривая каюту, сохранял спокойствие. Душ в его голове начал было сочиться, но он плотно перекрыл его. Как бы то ни было, кое-что он был способен сделать правильно. Вот насколько ему удалось сохранить самообладание. Как я уже упомянул ранее, его пищеварительная система еще была достаточно загружена перевариваемой снедью. Однако еще важнее для спокойного состояния его духа было то обстоятельство, что никто ничего от него не ожидал. Почти у каждого из тех, кто разграбил судно, имелась многочисленная родня, которая дошла уже до крайней нужды и принималась з