ко тогда, граф, когда на этом столе мы подпишем брачный договор Маргариты д'Оре не с бароном де Лектуром, а с Анатолем Лузиньяном. - О, этому не бывать! - А иначе вы не получите этих писем. - Я найду средство заставить вас отдать их мне. - Не думаю. - Отдадите ли вы мне эти письма? - Граф, - сказал Поль, хмуро посмотрев на Эммануила, - граф, послушайте меня! - Отдадите ли вы мне эти письма? - Граф!.. - Да или нет? - Дайте мне сказать вам два слова... - Да или нет? - Нет, - холодно ответил Поль. - Ну так у вас есть шпага, у меня тоже; оба мы дворяне - по крайней мере, я полагаю, что и вы тоже дворянин. Пойдемте в парк, и тот из нас, кто останется в живых, может делать, что ему заблагорассудится. - К сожалению, я не могу принять вашего вызова, граф. - Как! На вас мундир, на шее крест, на боку шпага - и вы отказываетесь от дуэли? - Да, Эммануил, отказываюсь. - Извольте тогда объяснить причину! - Я не могу с вами драться, и поверьте, для этого есть важная причина. - Вы не можете драться со мной? - Клянусь вам честью! - Вы говорите, что не можете драться со мной? В эту минуту за их спинами раздался громкий хохот. Поль и Эммануил обернулись: рядом стоял Лектур. - А вот с этим господином я могу драться, потому что он низкий, подлый человек! - воскликнул Поль, указав на барона. Лицо Лектура вспыхнуло, он бросился было к Полю, но остановился и медленно процедил сквозь зубы: - Очень хорошо. Пришлите вашего секунданта к Эммануилу, они легко уладят это дело. - Помните, капитан, дуэль между нами только отложена!.. - Тише, - остановил его Поль, - идет ваша мать! - Да, при ней нам нельзя говорить. До завтра! Лектур, пойдемте, я представлю вас маркизе. Капитан молча посмотрел им вслед и отправился искать Маргариту. ГЛАВА XIII В ту минуту, как Поль скрылся, в дверях гостиной показалась хозяйка замка. Несмотря на то что сегодня ожидалось торжество, она не сняла траура и была одета, как обычно, в черное платье. Пришла она за несколько минут до маркиза, которого никто из присутствующих, даже его сын, несколько лет уже не видели. Правила этикета в дворянской среде соблюдались так строго, что она нашла необходимым, несмотря на помешательство мужа, присутствие его при подписании брачного договора дочери. Хотя Лектур был человеком совсем не застенчивым и не робким, однако маркиза произвела на него большое впечатление, и при виде ее важного, строгого лица и величественной осанки он почтительно поклонился. За маркизой шли нотариус, родственники, свидетели. - Я очень благодарна вам, господа, - сказала она, кланяясь присутствующим, - за честь, которую вы оказали нам своим приездом по случаю подписания брачного договора моей дочери с бароном де Лектуром. Маркиз, как вам известно, болен, но он явился сюда, чтобы своим присутствием выразить вам свою признательность. Вы знаете о его болезни и, конечно, не удивитесь, если услышите какие-нибудь странные речи... - Да, мадам, - сказал Лектур, - мы знаем, какое несчастье постигло почтенного маркиза, и знаем также, что вы, как его верный друг и жена, двадцать лет уже несете половину этого тяжкого жребия. - Видите, maman, - сказал Эммануил, подходя к ней и целуя руку, - все знают и восхищаются вашим редким мужеством и самоотверженностью. - Где же Маргарита? - спросила маркиза вполголоса. - Она только недавно была здесь, - ответил Эммануил, оглядываясь. - Вели ее позвать, - приказала маркиза. - Маркиз д'Оре! - произнес слуга. Гости расступились, чтобы не загораживать дверей, и взоры всех обратились в ту сторону, откуда должен был появиться хозяин древнего замка. Вскоре общее любопытство было удовлетворено: маркиз, опираясь на двух лакеев, медленно вошел в комнату. Страдание запечатлело глубокие следы на лице этого старика, но еще заметно было, что некогда он был одним из первых красавцев при дворе. Маркиз с величайшим удивлением осмотрел все собрание своими впалыми, лихорадочно блестящими глазами. На нем был генеральский мундир, орден Святого Духа на шее и Святого Людовика в петлице. Он с трудом передвигал ноги и не произнес ни слова. Лакеи среди глубокого молчания всех присутствующих подвели его к креслу, посадили и вышли. Маркиза села по правую руку от мужа. Нотариус вынул из портфеля брачный договор и начал громким голосом зачитывать его. Маркиз и маркиза дарили жениху пятьсот тысяч франков и столько же назначали невесте. Во время чтения договора маркиза при всем своем старании не могла скрыть некоторого беспокойства. Когда нотариус кончил и положил договор на стол, Эммануил опять подошел к матери. - А Маргарита? - спросила она. - Сейчас идет, - ответил Эммануил. - Maman! - проговорила сквозь слезы Маргарита, приоткрыв дверь и с умоляющим видом складывая руки. Маркиза притворилась, будто не слышит, и, указывая на перо, спросила: - Не угодно ли вам, барон? Лектур подошел к столу, взял перо и подписал договор. - Maman! - сказала опять Маргарита задыхающимся голосом и подошла к матери. - Передайте перо вашей невесте, барон, - сказала маркиза. Лектур обошел вокруг стола и приблизился к Маргарите. - Матушка! - Маргарита рыдала так, что, вероятно, ни одно сердце не осталось равнодушным к ее горю, даже бесчувственный маркиз приподнял голову. - Пиши! - сказала маркиза, указав на брачный договор. - Отец! Отец! - воскликнула Маргарита, бросаясь к ногам старика. - Что ты делаешь, безумная! - Маркиза мгновенно приподнялась с кресла и, нагнувшись, заслонила мужа. - Отец! Отец! - продолжала Маргарита, обвив шею маркиза руками. - Батюшка, сжальтесь надо мной!.. Спасите несчастную свою дочь! - Маргарита! - сказала маркиза тихим, но дрожащим от гнева голосом. - Maman! - проговорила сквозь слезы Маргарита, - я уже не надеюсь на вашу доброту, но позвольте мне просить отца... если вы не хотите, чтобы я прибегла к покровительству закона, - прибавила она, указав с решительным видом на нотариуса. - Извините, господа, - сказала маркиза вставая. - Это семейная сцена, очень, вероятно, скучная для посторонних. Не угодно ли вам перейти в другую комнату: там приготовлен десерт. Эммануил, проси гостей. Извините, барон... Эммануил и Лектур молча поклонились и пошли с гостями в другую комнату. Маркиза стояла неподвижно, пока все не удалились, потом плотно прикрыла двери и подошла опять к мужу, которого Маргарита не выпускала из своих объятий. - Теперь, - обратилась она к дочери, - здесь остались только те люди, которые вправе распоряжаться твоей судьбой. Подпиши или ступай вон! - Прошу вас, сжальтесь надо мной, - вся дрожа, сказала Маргарита, - не требуйте от меня этой низости! - Разве ты не слыхала, - продолжала маркиза, придав своему голосу тот повелительный тон, которому, казалось, невозможно было противиться. - Я не привыкла повторять своих приказаний... Пиши или ступай вон! - Отец, отец! - воскликнула Маргарита. - Сжальтесь надо мной, вступитесь за меня! Я десять лет не видела вас!.. О нет! Я не отойду, пока он меня не узнает, не обнимет меня... Отец! Отец! Это я, я, ваша дочь! - Кто это меня как будто умоляет? - проговорил маркиз глухим дрожащим голосом. - Что это за девушка называет меня отцом? - Это девушка, которая восстает против законов природы, - сказала маркиза, схватив Маргариту за руку. - Это непокорная дочь. - Батюшка! - вскричала Маргарита. - Посмотрите на меня! Защитите, спасите меня... я ваша Маргарита!.. - Маргарита... Маргарита!.. - сказал, запинаясь, маркиз. - У меня прежде, кажется, была дочь, которую тоже звали Маргаритой. - Батюшка, но это я и есть, ваша Маргарита! - Девушка, которая не повинуется своим родителям, не может называться их дочерью, - сказала маркиза. - Исполни мою волю, и тогда ты по-прежнему будешь нашей милой дочерью. - Вам, отец, вам я готова повиноваться. Но вы не станете мне этого приказывать!.. Вы не захотите сделать меня несчастной... довести до отчаяния... убить меня!.. - Поди, поди ко мне! - сказал маркиз, обнимая ее и прижимая к груди. - Постой, милая девочка, - прибавил он, потирая себе лоб рукою, - я, кажется, начинаю вспоминать!.. - Скажи ей, что она должна мне повиноваться, что ты не благословишь непокорной дочери. Скажи ей это и не поощряй ее к непослушанию. Маркиз медленно приподнял голову, устремил горящий и уже осмысленный взгляд на жену и медленно сказал: - Берегись, берегись! Ведь я сказал тебе, что начинаю вспоминать, - и низко наклонившись к дочери, так, что его седые волосы перемешались с черными волосами девушки, он продолжал: - Говори, говори, что с тобой, моя милая? Расскажи мне свое горе. - О, я очень несчастна! - Неужели в моем доме все несчастны? - воскликнул маркиз. - И старые, и молодые!.. И седые волосы, и черные! А я ничего не знал об этом! - Иди в свою комнату! Тебе уже пора! - повелительно произнесла маркиза. - Чтобы опять быть лицом к лицу с тобой! Сидеть взаперти, как преступнику!.. Запирать меня можно было тогда, когда я был сумасшедшим, маркиза!.. - Да, да, отец, ваша правда, матушке давно уже пора отдохнуть, пора мне поухаживать за вами. Отец, возьмите меня, я буду день и ночь с вами... Я буду повиноваться каждому вашему слову, одному взгляду... я на коленях буду служить вам. - Нет, у тебя не хватит терпения, ведь я очень болен... - Хватит, батюшка, будьте уверены!.. Ведь я ваша дочь! Маркиза кусала губы от досады, но не вмешивалась в этот страстный диалог отца и дочери. - Если ты в самом деле моя дочь, - сказал задумчиво маркиз, - так почему я тебя раньше не видел? - Мне говорили, что вы не хотите меня видеть, отец! Мне сказали, что вы меня не любите. - Тебе сказали, что я не хочу видеть твое ангельское личико! - Маркиз ласково погладил Маргариту по волосам. - Кто же это сказал, что отец не хочет видеть своей дочери? Кто осмелился сказать моей дочери: отец тебя не любит? - Я! - ответила маркиза и попыталась вырвать Маргариту из его объятий. - Ты! - воскликнул маркиз, отстраняя ее. - Ты! Неужели ты дана мне судьбой, чтобы убить во мне все человеческие - чувства? Неужели все мои несчастья должны происходить от тебя? А сегодня ты хочешь убить во мне сердце отца, как раньше, много лет назад, убила мою любовь к тебе? - Ты говоришь вздор! Ты в бреду! - сказала маркиза, отпустив дочь и перейдя к окну. - Молчи, прошу тебя, молчи!.. Иди в свою комнату! - Нет! Я не вздор говорю! - Маркиз закрыл лицо руками. - Нет, нет! Все это правда, ужасная, но правда!.. Скажи лучше... и это тоже будет правдой... скажи, что я - между ангелом, который хочет возвратить мне рассудок, и демоном, который хочет, чтобы я снова помешался! А я уже не сумасшедший! Хочешь, я это тебе докажу? - И он, опершись на ручки, приподнялся в кресле. - Хочешь, я расскажу о письмах? О твоей неверности? О дуэли? - Я говорю тебе, - маркиза схватила мужа за руку, - я повторяю тебе, что ты с ума сходишь больше чем когда-нибудь! Ты говоришь такие ужасы и не думаешь о том, кто это слушает! Открой глаза, посмотри, кто тут, и потом скажи еще, что ты не безумный! - Да, ты правду говоришь, - сказал маркиз, опять опускаясь в кресло. - Мать правду говорит, - добавил он, обращаясь к Маргарите. - Я точно безумный, и ты должна верить не тому, что я говорю, а тому, что она тебе скажет. О, она женщина очень честная, женщина редкая... Зато она спит спокойно, не знает угрызений совести и никогда не безумствует... Чего она от тебя хочет? - Моего несчастья! Моего вечного несчастья, отец! - Маргарита опять заплакала. - Чем же я могу тебе помочь? Я - несчастный, безумный старик? - воскликнул маркиз раздирающим сердце голосом. - Что я могу сделать, если постоянно вижу, как кровь течет из раны, беспрестанно слышу голос из могилы! - О, вы все можете, отец! Скажите одно слово - и я спасена! Меня хотят выдать замуж. Маркиз закинул голову назад. - Выслушайте меня, отец! Меня хотят выдать за человека, которого я не люблю! За низкого, подлого человека! И вас привели сюда, посадили в это кресло, к этому столу, чтобы вы подписали этот гнусный брачный договор... Вот он! Вот, отец, здесь, на столе! - И не посоветовавшись со мною? - спросил маркиз, взяв договор. - Не спросив меня, согласен я или нет? Разве меня уже считают мертвецом? Неужели они не боятся мертвецов? Ты говоришь, что этот брак для тебя несчастье? - Вечное! Вечное несчастье! - вскричала Маргарита. - Ну, так ему не бывать! - Я дала слово за себя и за тебя. Мы не можем изменить своему слову, - сказала маркиза, чувствуя, что теряет власть над мужем. - Этому не бывать! - сказал твердо маркиз. - Брак, в котором жена не любит мужа... О, это вещь ужасная! - продолжал он, мрачно сдвинув брови. - Это сводит человека с ума! У меня дело другое... Меня жена... всегда любила... Я помешался совсем не от того... Адская радость блеснула в глазах маркизы. По ужасу, исказившему лицо мужа, она видела, что рассудок его покидает. - Это тот самый договор? - спросил маркиз, взяв бумагу и собираясь разорвать ее. Маркиза выхватила у него из рук документ. Судьба Маргариты оказалась на волоске. - Я сошел с ума потому... - продолжал маркиз, - что могила открывается! Привидение встает из земли! Призрак приходит ко мне, разговаривает со мной! Говорит мне... - Жизнь ваша в моих руках, - произнесла маркиза тихо, повторяя последние слова умирающего Морне. - Слышишь! Слышишь! - воскликнул маркиз, вздрагивая всем телом и вскочив с кресла, собираясь бежать... - Отец! Отец! Опомнитесь! Придите в себя! - закричала Маргарита. - Здесь нет ни могилы, ни призрака, ни привидения. Это матушка говорит... - Но я оставляю вас в живых, - продолжала маркиза, завершая начатое дело, - чтобы вы простили меня, как я вас прощаю! - Прости, прости меня, Морне! - закричал маркиз, падая в кресло. Он страшно побледнел и холодный пот выступил на его лице. - Отец! Отец! - Теперь ты видишь, что твой отец сумасшедший! - сказала торжествующая маркиза. - Оставь его!.. - Но, матушка, - Маргарита всхлипнула, - может быть, моя нежность, мои заботы возвратят ему рассудок? Разрешите мне ухаживать за ним! - Попробуй! - холодно сказала маркиза, жестом показывая ей на отца, который, откинув назад голову, сидел в кресле, лишенный уже не только воли и способности говорить, но и почти без чувств. - Отец! - окликнула его Маргарита. В лице маркиза ничто не дрогнуло, словно он ничего не слышал и не чувствовал. - Маркиз! - повелительно произнесла жена. - Что? Что такое? - спросил он, вздрагивая. - Отец! Отец! - кричала Маргарита, ломая в отчаянии руки. - Отец! Выслушайте меня! - Возьми это перо и подпиши свое имя, - сказала маркиза, вложив ему в руку перо. - Тебе необходимо это сделать! Я этого хочу! - О, теперь я погибла! - Маргарита без чувств опустилась на пол. Но в ту минуту, когда уничтоженный злой волей жены маркиз собирался подписать договор, когда маркиза уже торжествовала победу, а Маргарите уже не на что было надеяться, дверь кабинета отворилась и появился Поль, который был невидимым свидетелем этой сцены. - Маркиза, - сказал он, - два слова, пока еще договор не подписан. - Кто это смеет говорить со мной? - спросила маркиза, стараясь разглядеть нежданного гостя. - Почему вы стоите в дверях? Прошу вас представиться. - Я знаю этот голос! - закричал маркиз, вздрагивая всем телом, как будто до него дотронулись раскаленным железом. Поль сделал несколько шагов вперед и вошел в круг света, распространяемого люстрой. - Боже мой! Кто это? - Маркиза застыла, пораженная удивительным сходством молодого человека с тем, кого она когда-то любила. - Я знаю это лицо! - проговорил маркиз, не сводя глаз с Поля и принимая его за призрак убитого Морне. - Что со мной будет, что со мной будет! - шептала Маргарита, стоя на коленях и простирая к небу руки. - Морне! Морне! - Маркиз встал и пошел прямо к Полю. - Морне! Морне! Прости, о, прости меня... - Он вдруг, словно споткнувшись, рухнул без чувств на пол. - Отец! - закричала Маргарита, бросаясь к нему. В эту минуту испуганный слуга отворил дверь и едва выговорил, обращаясь к маркизе: - Ваше сиятельство, Ашар требует доктора и священника. Он умирает. - Скажи ему, - ответила маркиза, указывая на мужа, которого Маргарита тщетно старалась привести в чувство, - скажи ему, что они оба нужны маркизу. ГЛАВА XIV Итак, в одно время маркиз д'Оре и бедный Ашар готовились проститься с жизнью. Мы видели, как маркиз, пораженный, словно громом, обликом Поля, упал без чувств к ногам молодого человека, который сам испугался ужасного впечатления, вызванного его внезапным появлением. Что касается Ашара, то причины, приблизившие его смерть, были совсем иные, но вытекали из той же драмы. Появление Поля произвело пагубное воздействие на обоих и потрясло одного из стариков ужасом, другого - слишком сильной радостью. Накануне того дня, когда положено было подписать брачный договор, Ашар, почувствовал, что он нездоров, и все-таки вечером пошел помолиться к могиле своего бывшего друга и господина. Оттуда он, как всегда удивляясь этому зрелищу, смотрел на великолепный заход солнца за море; он следил глазами за исчезновением его пурпурных отблесков и, будто светило притягивало к себе его душу, чувствовал, что силы покидают его вместе с последним светом дня. Вечером слуга из замка пришел по обыкновению спросить, не нужно ли ему чего-нибудь. Не найдя старика дома и зная, в какую сторону он обычно ходит, лакей пошел в глубь парка и вскоре наткнулся на лежащего без чувств Ашара. Он взял его на руки, перенес в дом и побежал сообщить господам, что старику нужны врач и священник. Весть, объявленная маркизе в минуту борьбы различных выгод и страстей действующих лиц этой драмы, дошла и до ушей Поля. Он понял, что из-за тяжелого приступа болезни у маркиза брачный договор подписан не будет, и потому, крикнув Маргарите, что она может найти его у Ашара, побежал в парк. Отыскав дорогу к домику со сноровкой моряка, которому указателем пути служит небо, он явился в комнату своего старого друга, когда тот уже немного пришел в себя, и бросился в его объятия. Радость оживила Ашара. Мысль, что он теперь может умереть на руках дорогого человека, придала ему новые силы. - Ах, это ты! Ты! - воскликнул старик, обнимая его. - Я уже и не надеялся тебя видеть. - Как же ты мог подумать, что я, узнав о твоей болезни, не прибегу к тебе в ту же минуту! - Но где мне было искать тебя и как сообщить, что я хотел бы в последний раз с тобой повидаться? - Я был в замке, услышал, что ты болен, и сразу побежал к тебе. - Как же ты попал в замок? - спросил Ашар удивленно. Поль рассказал ему все. - Как же странно порой складывается наша судьба! - воскликнул старик, выслушав его рассказ. - Что привело через двадцать лет юношу к его колыбели и одним видом сына лишило жизни убийцу его отца? - Да, да, в нашей жизни много странного, - задумчиво проговорил Поль. - Но к тебе меня привела признательность и любовь. Маркиза не отпустила к тебе ни врача, ни священника, ты их не жди. - Мы бы, однако, могли и поделиться: маркиз боится смерти, так пусть бы оставил себе доктора, а мне бы прислали священника, потому что мне жизнь уже надоела. - Я возьму лошадь и через час... - О нет, через час будет поздно, - сказал Ашар слабеющим голосом. - Священника! Только бы священника! Я больше ничего не хочу! - Конечно, я не могу заменить его, - нерешительно сказал Поль, - но ты обо всем можешь поговорить со мной, ведь я твой друг. - Спасибо тебе, сынок! Тогда кончим мирские дела, чтобы после уже ни о чем, кроме Бога, не думать. Ты говоришь, что маркиз тоже умирает? - Да, он был при смерти, когда я ушел. - Ты знаешь, что после его смерти имеешь право взять документы о твоем рождении, которые лежат в этом ящике?.. - Знаю. - А если я умру раньше его и без священника, кому их доверить? - Старик, собравшись с силами, приподнялся и показал Полю ключ у себя под подушкой. - Тогда возьми ключ, отвори вот этот ящик: там ты найдешь шкатулку. Ты человек благородный. Поклянись, что не откроешь этой шкатулки, пока маркиз жив. - Клянусь! - Поль протянул руку к распятию в головах кровати. - Слава Богу! - сказал Ашар. - Теперь я умру спокойно. - Ты можешь умереть спокойно, потому что сын держит тебя за руку здесь, а отец протянет тебе руку на том свете. - Так ты думаешь, что он доволен будет моей верностью? - Да. Ты ему мертвому был верен так, как другие редко бывают преданы живым. - Ты знаешь, - задумчиво произнес старик, - я часто думаю, что, может быть, слишком покорно исполнял его волю! Мне бы не надо было допускать этой дуэли, и нельзя было оставаться на ней спокойным зрителем. Вот в чем я хотел покаяться священнику, только одно это тяготит мою душу. Иногда мне приходило в голову, что эта дуэль без секундантов - просто убийство... тогда, ты понимаешь, тогда я уже не свидетель, а сообщник! - Не знаю, - тихо ответил Поль, - не знаю, Ашар, всегда ли справедливы человеческие законы и законы чести. Но, мне кажется, дуэль не может, как бывало в старину, считаться честным судом. Впрочем, все это должна решать совесть человека, а не рассудок... По крайней мере я, скажу по совести, сделал бы на твоем месте то же, что и ты. Если совесть обманула тебя, она обманывает и меня также, и в таком случае я имею полное право простить тебя и прощаю от себя и за моего отца. - Спасибо тебе, спасибо! - сказал старик, пожимая руки молодого человека. - Ты утешил меня перед смертью, потому что укоры совести ужасны в эту минуту! - Постой! - воскликнул Поль, вздрагивая. - Слушай! - Что такое? - Разве ты не слышишь? - Ничего не слышу. - Мне показалось, что кто-то зовет меня... Слышишь? Слышишь? Так и есть! Кажется, это голос Маргариты!.. - Выйди к ней, - сказал старик. - Мне надо побыть одному. Поль бросился в другую комнату и услышал, как кто-то под окном в третий раз произнес его имя. Он побежал к двери, отворил ее и увидел Маргариту, уже выбившуюся из сил и упавшую у порога на колени. - Сюда! Сюда! - закричала она с выражением величайшего ужаса на лице, как только увидела Поля. ГЛАВА XV Поль подхватил ее на руки; она была бледна и холодна, как мрамор. Он внес ее в первую комнату и посадил в кресло, потом пошел к двери, прикрыл ее и вернулся. - Чего вы так испугались? - спросил он. - Разве вас кто-нибудь преследовал? И как вы попали сюда в такое время? - Я, - прошептала Маргарита, - я в любое время дня и ночи бежала бы сюда... бежала бы до тех пор, пока земля несла бы меня... Я бы бежала, пока не нашла руку, которая может меня защитить... О, я бы бежала!.. Поль! Поль! Отец мой умер! - Бедняжка! - ласково сказал Поль, прижимая Маргариту к груди. - Бедная моя сестренка! Убегала от мертвого и попала к умирающему. Оставила смерть в замке и нашла ее опять в хижине. - Да, да, - Маргарита в ужасе всем телом прижалась к Полю. - Смерть там, смерть здесь! Но там умирают в отчаянии, а здесь... спокойно. О Поль, Поль, если бы вы видели то, что мне пришлось увидеть! - Что же вы видели? - Вы знаете, какой ужас испытал отец, увидев вас и услышав ваш голос? - Да, знаю. - Его без чувств перенесли потом в спальню... - Это не моя вина. Я говорил с вашей матерью, а он услышал, - хмуро сказал Поль. - Я понимаю, Поль, и не корю вас. Вы, наверное, слышали из кабинета весь наш разговор и знаете, что бедный мой отец узнал меня. Я не вытерпела и, когда его унесли, пошла в его комнату, не побоявшись гнева матери, чтобы еще хоть раз обнять дорогого мне человека. Дверь была заперта, и я потихоньку постучалась. Он, видно, в это время пришел в себя, потому что спросил слабым голосом: "Кто там?" - А где же была ваша мать? - спросил Поль. - Мать? Она ушла и заперла его, как ребенка. Я сказала ему, что это я, дочь его, Маргарита. Он узнал мой голос и велел мне пройти по потайной лестнице, которая ведет через маленький кабинет в его комнату. Через минуту я стояла уже на коленях у его постели, и он благословил меня. Да, он отдал мне свое родительское благословение... О, теперь я надеюсь, что судьба не будет ко мне так жестока! - Да, теперь будь спокойна, - сказал Поль. - У тебя все будет хорошо! Плачь об отце, моя милая, но о себе тебе плакать нечего. Теперь ты спасена. - О, вы еще не слыхали самого главного, Поль! Вы еще не слыхали! Выслушайте меня! - Говори, говори, моя милая! - Я стояла на коленях и плакала, целовала его руки... Вдруг, слышу, кто-то идет по лестнице. Отец, видно, узнал шаги, потому что быстро обнял меня в последний раз и сделал знак, чтобы я ушла. Я вскочила, но была так взволнована, что, вместо того чтобы выйти на потайную лестницу, попала в другой кабинет, без света и без выхода. Я ощупала стены и убедилась, что выйти мне невозможно. В это время кто-то вошел в комнату отца. Я замерла и боялась даже перевести дыхание. Это была моя мать со священником. Уверяю вас, Поль, она была бледнее умирающего! - Да, нелегко вам пришлось! - сказал Поль вполголоса. - Священник сел у изголовья, - продолжала Маргарита, все более воодушевляясь, - матушка стояла в ногах. Вообразите мое положение! И я не могла бежать!.. Дочь вынуждена была слушать исповедь своего отца! О, это ужасно! Я упала на колени, закрыла глаза, чтобы не видеть, молилась, чтобы не слышать, и все-таки против воли... - о, уверяю вас, Поль, против воли!.. - я видела, слышала... и то, что я видела и слышала, никогда не изгладится из моей памяти! Я видела, как отец, взволнованный своими воспоминаниями, со смертельно бледным лицом, приподнялся на постели. Я слышала... как он говорил о дуэли... о неверности своей жены!.. Об убийстве!.. И при каждом слове матушка становилась все бледнее и бледнее и, наконец, закричала, чтобы заглушить его слова: "Не верьте ему, батюшка!.. Он безумный... помешанный... он сам не знает, что говорит! Не верьте ему!.." Поль, это было ужасное, безобразное зрелище! Мне стало плохо, и я потеряла сознание... - Вот и свершился суд! - воскликнул Поль. - И что же дальше, как же вы вышли из своей западни? - Не знаю, сколько времени пробыла я без чувств, - продолжила свой рассказ Маргарита, - но, когда пришла в себя, в комнате было уже тихо, как в склепе. Матушка и священник ушли, а возле постели отца горели две свечи. Я открыла пошире дверь и посмотрела на постель: она вся оказалась накрыта покрывалом, под которым, вытянувшись, лежал мой отец. Я поняла, что все кончено! От ужаса я не смела шевельнуться и в то же время страстно хотела приподнять покрывало, чтобы в последний раз поцеловать несчастного моего отца, пока его не положили еще в гроб. И все-таки страх победил! Не помню, как спустилась по лестнице, - ступенек я не видела, потом куда-то бежала по залам, по галереям и, наконец, по свежести воздуха поняла, что я уже в парке. Я бежала как безумная! Я помнила, что вы должны быть здесь. Какой-то инстинкт... сама не понимаю, что это такое... что-то влекло меня в эту сторону. Мне казалось, что за мной гонятся тени и привидения. На повороте одной аллеи... не знаю, в самом ли деле это было или только мне так показалось... я вижу... матушка... вся в черном... идет тихо, бесшумно, как призрак. О, тут... страх дал мне крылья! Потом я почувствовала, что силы меня оставляют, и стала кричать. Добежала я почти до этих дверей... Знаете, я бы умерла, если б они не отворились. Мне все казалось... Тсс! - сказала она вдруг шепотом. - Вы слышите? - Да-да, - ответил Поль, задувая лампу, - кто-то идет. - Посмотрите, посмотрите, - продолжала Маргарита, прячась за занавесом и закрывая им Поля. - Посмотрите... я не ошиблась. Это она! Дверь отворилась, маркиза вся в черном, бледная как тень, медленно вошла в дом, прикрыла за собой дверь, заперла ее на ключ и, не видя ни Поля, ни Маргариты, прошла во вторую комнату, где лежал Ашар. Она подошла к его постели, как перед этим к постели мужа, только священника с ней не было. - Кто там? - спросил Ашар, открывая одну сторону полога. - Я, - ответила маркиза, отдергивая другую половину. - Вы, маркиза? - воскликнул старик с ужасом. - Зачем вы пришли к постели умирающего? - Предложить тебе договор. - Чтобы погубить мою душу? - Напротив, чтобы спасти ее, Ашар, - продолжала она, нагнувшись к умирающему, - тебе уже ничего не нужно на этом свете, кроме духовника. - Да, но вы не прислали мне вашего священника... - Через пять минут он будет здесь... если только ты сам захочешь. - Прошу вас, пошлите за ним! - сказал старик умоляюще. - Только поскорее, мне уже недолго жить. - Да, старик... Но если я примирю тебя с небом, согласен ли ты за это успокоить меня на земле? - Что же я могу для вас еще сделать? - проговорил умирающий, закрывая глаза, чтобы не видеть женщины, взгляд которой леденил кровь в его жилах. - Тебе нужен только духовник, чтобы спокойно умереть, а мне, ты знаешь сам, что мне нужно, чтоб я могла жить спокойно. - Так вы хотите погубить мою душу клятвопреступлением?.. - Напротив, я хочу спасти ее прощением. - Прощение?.. Я его уже получил. - От кого же? - От того, кто один на свете мог простить меня. - Но Морне не может вернуться с того света! - сказала маркиза голосом, в котором ирония смешивалась со страхом. - Вы забыли, маркиза, что у него остался сын. - Так ты тоже его видел? - удивилась маркиза. - Да, да, я его видел! - подтвердил Ашар. - И ты все сказал ему? - Все. - А документы о его рождении? - спросила тревожно маркиза. - Я не мог их отдать ему, потому что маркиз был еще жив. Они здесь. - Ашар, - воскликнула маркиза, бросившись на колени у постели. - Ашар, сжалься надо мной! - Маркиза! Вы передо мной на коленях? - Да, старик, да! Я перед тобой на коленях прошу, умоляю тебя! В твоих руках честь одной из древнейших фамилий во всей Франции, вся моя прошедшая, вся оставшаяся моя жизнь!.. Эти бумаги!.. Моя душа, мое сердце, а главное - мое имя, имя моих предков, имя моих детей! А ты-то знаешь, хоть и не все, что вытерпела, чему подвергалась я, чтобы только не было пятна на этом имени! Неужели ты думаешь, что мое сердце никогда не испытывало чувств к любимому человеку, к детям и мужу? Но я боролась к ними, Ашар, долго боролась и, наконец, заглушила их - все, одно за другим! Я намного моложе тебя, старик! Мне еще долго жить, а ты уже умираешь. Посмотри на мои волосы: они седее твоих. - Что она говорит? - прошептала Маргарита, отодвинув штору так, чтобы можно было видеть, что делается в другой комнате. - О, боже мой! - Слушай, слушай, Маргарита! - сказал Поль. - Я хочу, чтобы ты от нее самой все узнала. - Да, - говорил тем временем Ашар, - да, вы всегда боялись только людского суда, вы забыли, что когда-то Бог помиловал блудницу... - Да, но люди хотели закидать ее каменьями!.. Двадцать поколений уважали наше имя, а если б они узнали то, что, спасибо тебе, до сих пор мне удалось утаить от них... это имя покрылось бы позором, и люди стали бы презирать его!.. Я столько страдала, старик, что, надеюсь, на том свете мне будет легче... Но люди, Ашар! Люди неумолимы - они не прощают, не забывают! Да притом, разве я одна подвергнусь их оскорблениям, разве я одна буду страдать? С моей участью соединена участь сына и дочери. Тот старший... он так же дорог мне, как Эммануил и Маргарита! Но разве я имею право назвать его своим сыном? Ты знаешь, что по закону он старший в семье, и чтобы присвоить себе и титул и богатство, ему стоит только объявить свое имя. И тогда что же останется Эммануилу? Мальтийский крест? Маргарите? Монастырь! - Да, да, - сказала Маргарита тихо, протягивая руки к маркизе. - Да, монастырь, где бы я могла молиться за вас, матушка. - Тсс! Слушайте! - сказал Поль. - Вы его мать, но вы его не знаете! - проговорил умирающий, ослабевая. - Его я не знаю, но знаю вообще людей, - ответила маркиза. - У него сейчас нет имени - он может получить древнее благородное имя; у него нет состояния - он получит огромное богатство. И ты воображаешь, что он от всего этого откажется? - Да, если вы этого потребуете. - Но по какому праву я могу этого от него требовать? По какому праву я буду просить его пощадить меня, Эммануила, Маргариту? А он может мне сказать: "Я вас не знаю, маркиза, слышал только, что вы моя мать, больше ничего". - Его именем, маркиза, - с трудом произнес Ашар, которому смерть уже начинала леденить язык, - его именем обещаю вам... клянусь... о, Господи! Маркиза приподнялась и нагнулась к больному, высматривая на лице его постепенное приближение смерти. - Ты обещаешь!.. Ты клянешься! - сказала она. - А разве он знает о твоем обещании? А! И ты хочешь, чтобы я, полагаясь на одно твое слово, прозакладывала двадцать лет моей жизни против двадцати минут, которые тебе остается прожить!.. Я просила, я умоляла тебя. В последний раз прошу, умоляю: отдай мне сам эти бумаги. - Они не мои, а его. - Они нужны мне! Непременно нужны, говорю я тебе! - восклицала маркиза все с большей страстью по мере того, как Ашар ослабевал. - Господи! Спаси меня от этой муки! - прохрипел старик. - Сейчас прийти сюда некому, - сказала маркиза, обернувшись, и какая-то мысль мелькнула в ее холодных глазах. - Ты говорил, что этот ключ всегда с тобой... - Неужели вы хотите вырвать его из рук умирающего? - Нет, - ответила маркиза, - я подожду... - Дайте мне умереть спокойно! - сказал Ашар. - Прошу вас, выйдите отсюда! Маркиза бросилась на колени и низко, почти до самого пола, склонила голову. Ашар вытянулся на постели, сложил крестом руки и прижал распятие к груди. Маркиза, не поднимая головы, взяла нижнюю часть занавеса и закинула обе половинки одну на другую так, чтобы лица умирающего не стало видно. - Какой ужас! - прошептала Маргарита. - Да, нелегко вам пришлось сегодня, но вы держитесь, держитесь, - подбодрил ее Поль. Несколько минут продолжалось торжественное, страшное молчание, прерываемое только хрипами умирающего... Скоро все было кончено - Ашара не стало на свете. Маркиза приподняла голову, несколько минут тревожно вслушивалась в тишину, потом, не открывая занавеса, просунула под него руку и вытащила ключ. Молча встала и, не спуская глаз с постели, пошла к ящику, но в ту минуту, как она хотела вложить ключ в замок, Поль, который следил за каждым ее движением, бросился в комнату и, схватив маркизу за руку, сказал: - Дайте мне ключи, мадам! Маркиз умер, и эти бумаги мои. - Это вы? - воскликнула маркиза, отскочив в ужасе и падая в кресло. - Боже правосудный, это мой сын! - Что же это такое? - прошептала Маргарита, падая в другой комнате на колени. Поль отворил ящик и взял шкатулку, в которой столько лет хранились его документы. ГЛАВА XVI Между тем среди стольких происшествий, следовавших в эту ночь одно за другим, Поль не забыл, что должен драться с Лектуром. Он послал к нему лейтенанта Вальтера, и часов в шесть утра офицер был уже в замке Оре. Он нашел Лектура у Эммануила. Увидев Вальтера, Лектур пошел в парк, чтобы секунданты могли свободно обговорить все условия. Вальтеру приказано было на все соглашаться, и поэтому переговоры оказались непродолжительными. Дуэль была назначена на четыре часа пополудни, на берегу моря, подле рыбачьей хижины, что между Пор-Луи и замком Оре. Драться решено было на пистолетах или шпагах; само собой разумеется, выбор предоставлен был Лектуру как обиженному. Что касается маркизы, то, потрясенная появлением Поля, она, как мы видели, почти без чувств опустилась в кресло, но через некоторое время твердость характера вновь взяла свое: маркиза встала, накинула на лицо покрывало, прошла во вторую комнату, где огня не было, и вышла в парк. Она не видела Маргариты, которая стояла за шторой на коленях, безмолвная от удивления и ужаса. Маркиза вернулась в замок и пришла в тот зал, где приготовлен был брачный договор. Там, при умирающем мерцании свеч, облокотившись на стол, положив голову на обе руки и устремив глаза на бумагу, где Лектур уже подписался, а маркиз успел начертать лишь половину своего имени, она провела оставшуюся часть ночи в размышлениях о своем будущем. Таким образом она дождалась рассвета, и не подумав отдохнуть: так сильно гордая душа ее поддерживала тело, в котором была заключена! Итогом этих раздумий было решение как можно скорее отправить Эммануила и Маргариту из замка Оре, потому что от них ей больше всего хотелось скрыть свое знакомство и дальнейшие отношения с Полем. В восемь часов, услышав шаги Вальтера, который в это время уходил из замка, она позвонила. Вскоре в дверях показался лакей; видно было, что и он тоже не спал. - Позови графиню! - приказала маркиза. Лакей ушел, а маркиза, мрачная и безмолвная, приняла прежнее свое положение. Через несколько минут она услышала за собой шум легких шагов и оглянулась. Возле нее стояла Маргарита. Девушка с еще большей почтительностью, чем обычно, хотела поцеловать руку матери, но маркиза сидела неподвижно, словно не замечая ее. Маргарита опустила руки и стояла молча. Она тоже была во вчерашнем платье. Сон пролетел над землей, миновав замок Оре. - Подойти ближе, - сказала маркиза. Маргарита сделала шаг вперед. - Отчего, - продолжала маркиза, - ты так бледна и расстроена? - Maman!.. - прошептала сухими губами Маргарита. - Говори! - Смерть отца... быстрая и неожиданная... - заговорила Маргарита. - Ах, как много я в эту ночь выдержала! - Да, - сказала маркиза глухим голосом, устремив на Маргариту взгляд, в котором затеплилась искра тепла, - да, молодое деревце гнется и облетает под порывами ветра, один только старый дуб выдерживает всю ярость бури. Я тоже, Маргарита, много страдала! Я тоже провела ужасную ночь, но посмотри на меня: видишь, я спокойна. - У вас душа сильная и твердая, матушка, - сказала Маргарита, - но не требуйте той же твердости и силы от других людей, вы только разобьете их души. - Но я и требую от тебя только повиновения, - сказала маркиза, опустив руку на стол. - Маргарита, твой отец умер, теперь старший в нашей семье Эммануил. Ты сейчас должна ехать с ним в Ренн. - Я?! - удивилась девушка. - Мне ехать в Ренн? Зачем же? - Затем, что наша часовня слишком мала, чтобы справлять в ней вместе и свадьбу дочери и погребение отца! - Матушка, - сказала Маргарита умоляюще, - мне кажется, приличия да и совесть требуют, чтобы эти церемонии происходили не так быстро одна за другой. - Приличия и совесть повелевают исполнять последнюю волю умерших, - холодно произнесла маркиза не допускающим возражения тоном. - Посмотри на этот договор. Видишь: отец твой подписал первые буквы своего имени. - Но позвольте спросить, матушка, разве отец был в здравом уме и повиновался своей воле, когда он начал писать эту строку, прерванную смертью? - Не знаю, - ответила надменно маркиза, - не знаю. Знаю только, что родители,