орый подошел осведомиться, не нужпо ли чего-нибудь Раулю. - У ва- шего хозяина совсем нет аппетита. - Три дня тому назад у него был аппетит, но что поделаешь, с позавче- рашнего дня он потерял его. Оливен и хозяин направились в трактир. Оливен, по обычаю слуг, до- вольных своим местом, рассказал трактирщику все, что, по его мнению, мог рассказать о молодом дворянине. Рауль между тем писал следующее: "Сударь, после четырех часов езды я остановился, чтобы написать вам, ибо каждую минуту я чувствую ваше отсутствие и беспрестанно готов обер- нуться, чтобы ответить вам, как если бы вы были здесь и говорили со мной. Я был так потрясен отъездом и так огорчен нашей разлукой, что мог только весьма слабо выразить вам всю ту любовь и благодарность, которые я питаю к вам. Вы прощаете меня, не правда ли, ведь ваше великодушное сердце поняло все, что происходило в моем. Пишите мне, прошу вас: ваши советы - часть моего существования. Кроме того, осмелюсь вам сказать, я очень обеспокоен: мне кажется, вы сами готовитесь к какому-то опасному предприятию, о котором я не решился вас расспрашивать, раз вы сами мне о нем ничего не сказали. Вы видите, мне крайне необходимо получить от вас письмо. С тех пор как вас нет здесь, подле меня, я каждую минуту боюсь наделать ошибок. Вы были мне могущественной опорой, и сейчас, клянусь вам, я очень одинок. Не будете ли вы так добры, сударь, если получите известия из Блуа, сообщить мне несколько слов о моей маленькой подруге мадемуазель де Ла- вальер, здоровье которой накануне нашего отъезда, как вы помните, внуша- ло опасения. Вы понимаете, мой дорогой воспитатель, как мне дороги и ценны воспо- минания о времени, проведенном вместе с вами. Я надеюсь, что и вы изред- ка вспоминаете обо мне, и если вам иногда меня недостает, если вы хоть немного сожалеете о моем отсутствии, - я буду счастлив узнать, что вы почувствовали мою любовь и преданность и что я сумел показать их вам, когда имел радость жить с вами вместе". Окончив письмо, Рауль почувствовал, что на душе у него стало спокой- нее. Убедившись, что ни Оливен, ни хозяин за ним не подсматривают, он запечатлел на письме поцелуй - немая и трогательная ласка, о которой способно было догадаться сердце Атоса, когда он станет распечатывать конверт. Тем временем Оливен съел свой паштет и выпил бутылку вина. Лошади то- же отдохнули. Рауль знаком подозвал хозяина, бросил на стол экю, вскочил на лошадь и в Сен-Лисе сдал письмо на почту. Отдых, подкрепивший как всадников, так и лошадей, позволил им продол- жать путь без остановок. В Вербери Рауль велел Оливену справиться о мо- лодом дворянине, который, по словам трактирщика, ехал впереди них. Тот, оказывается, проехал всего лишь три четверти часа тому назад, но у него была отличная лошадь, и он ехал очень быстро. - Постараемся догнать его, - сказал Рауль Оливену. - Он едет, как и мы, в армию и будет мне приятным спутником. Было четыре часа, когда Рауль приехал в Компьеп, Здесь он пообедал с большим аппетитом и снова принялся расспрашивать о молодом путешествен- нике. Подобно Раулю, тот останавливался в гостинице "Колокол и бутылка", лучшей в Компьене, и, уезжая, говорил, что заночует в Нуайоне. - Едем ночевать в Нуайон, - сказал Рауль. - Сударь, - почтительно заявил Оливен, - разрешите мне заметить вам, что мы уже сегодня утром сильно утомили наших лошадей. Я думаю, лучше будет переночевать здесь и выехать завтра рано утром. Десять миль для первого перехода достаточно. - Граф де Ла Фер желает, чтобы я торопился, - возразил Рауль, - и чтобы я догнал принца на четвертый день утром. Доедем до Нуайона, это будет такой же переезд, какие мы делали, когда ехали из Блуа в Париж. Мы прибудем туда в восемь часов. Лошади будут отдыхать целую ночь, а завтра в пять часов утра поедем дальше. Оливен не посмел противоречить и последовал за Раулем, ворча сквозь зубы: - Ладно, ладно, тратьте весь ваш пыл в первый день. Завтра вместо двенадцати миль вы сделаете десять, послезавтра пять, а дня через три окажетесь в постели. Придется-таки вам отдохнуть. Все вы, молодые люди, хвастунишки. Видно, Оливен не прошел школы, в которой воспитались Планше и Гримо. Рауль и в самом деле чувствовал усталость, но ему хотелось проверить свои силы. Воспитанный в правилах, Атоса и много раз слышавший от него о переездах в двадцать пять миль, он и тут желал походить на своего нас- тавника. Д'Артаньян, этот железный человек, казалось, созданный из нер- вов и мускулов, также пленял его воображение. И он все погонял и погонял своего коня, несмотря на доводы Оливена. Они свернули на живописную проселочную дорогу, которая, как им сказа- ли, на целую милю сокращала путь к парому. Въехав на небольшой холм, Ра- уль увидел перед собой реку. На берегу виднелась группа всадников, гото- вившихся к переправе. Не сомневаясь, что это молодой дворянин со своей свитой, Рауль окликнул их, но было еще слишком далеко, чтобы они могли его услышать. Тогда, несмотря на усталость лошади, Рауль погнал ее гало- пом. Однако пригорок скоро скрыл от его взора всадников, а когда он взобрался на возвышенность, то паром уже отчалил и направился к противо- положному берегу. Видя, что он опоздал и ему не удастся переправиться вместе с другими путешественниками, Рауль остановился, поджидая Оливена. В эту минуту с реки донесся крик. Рауль обернулся в ту сторону, отку- да он послышался, и прикрыл рукой глаза от слепящих лучей заходящего солнца. - Оливен! - крикнул он. - Что там случилось? Раздался второй крик, еще громче первого. - Канат оборвался, сударь, - ответил Оливен, - и паром понесло по те- чению. Но что это там в воде? Как будто барахтается что-то. - Ясно, - воскликнул Рауль, всматриваясь в поверхность реки, ярко ос- вещенной солнцем, - это лошадь и всадник! - Они тонут! - крикнул Оливен. Он не ошибся. У Рауля тоже не оставалось сомнений - на реке случилось несчастье, и какой-то человек тонул. Он отпустил поводья и пришпорил ло- шадь, которая, почувствовав одновременно боль и свободу, перескочила че- рез перила, огораживавшие пристань, и бросилась в реку, далеко разбрыз- гивая воду и пену. - Что вы делаете! - вскричал Оливен. - Боже мой! Рауль направил лошадь прямо к утопавшему. Впрочем, это было для него дело привычное. Он вырос на берегах Луары, был взлелеян, можно сказать, ее волнами и сотни раз переправлялся через нее верхом и вплавь. Атос, желая сделать в будущем из виконта солдата, поощрял такие забавы. - О, боже мой, - в отчаянии кричал Оливен, - что сказал бы граф, если бы он вас видел! - Граф поступил бы, как я, - ответил Рауль, изо всех сил понукая свою лошадь. - А я, а я! - кричал побледневший Оливен, в отчаянии мечась по бере- гу, - Как же я-то переправлюсь? - Прыгай, трус, - ответил ему Рауль, продолжая плыть. Затем он крикнул путешественнику, который в двадцати шагах от него барахтался в воде: - Держитесь, держитесь! Я спешу к вам на помощь! Оливен подъехал к берегу, оробел, осадил лошадь, повернул назад, но наконец, устыдившись, тоже бросился вслед за Раулем, хоть и твердил в страхе: - Я пропал, мы погибли. А тем временем паром несся по течению. С него раз - давались крики людей. Мужчина с седыми волосами бросился с парома в воду и бодро плыл к то- нувшему. Он подвигался медленно, потому что ему приходилось плыть против течения. Рауль уже подплывал к гибнущему. Но лошадь и всадник, с которых он не спускал глаз, быстро погружались в воду. Только ноздри лошади были еще видны над водою, а всадник выпустил поводья и, закинув голову, протяги- вал руки. Еще минута, и они исчезнут. - Мужайтесь! Смелей! - крикнул Рауль. - Смелей! - Поздно, - проговорил молодой человек, - поздно! Вода покрыла его голову, заглушив голос. Рауль бросился с лошади, по- кинув ее на произвол судьбы, и в дватри взмаха рук был уже подле нес- частного. Он схватил лошадь за удила и приподнял ее голову из воды. Жи- вотное вздохнуло свободнее и, словно поняв, что ему пришли на помощь, удвоило усилия. Тотчас Рауль схватил руку молодого человека и положил ее на гриву, за которую она и ухватилась так цепко, как хватаются утопаю- щие. Теперь Рауль был уверен, что всадник не выпустит из рук гривы, и всецело занялся лошадью, направляя ее к противоположному берегу, помогая ей рассекать волны и подбадривая ее криками. Внезапно лошадь споткнулась о песчаную отмель и встала на ноги. - Спасен! - воскликнул седой господин, тоже становясь на ноги. - Спасен, - тихо пробормотал молодой человек, выпуская гриву и падая с седла на руки Рауля. Рауль был всего в десяти шагах от берега. Он вынес на землю бес- чувственного молодого человека, положил на траву, расшнуровал воротник и расстегнул застежки камзола. Минуту спустя старик был возле них. Наконец и Оливен добрался до берега после бессчетного множества крестных знамений. Люди, оставшиеся посреди реки, принялись направлять паром к берегу при помощи шеста, который нашелся у них. Мало-помалу благодаря заботам Рауля и сопровождавшего всадника госпо- дина мертвенно-бледные щеки молодого человека покрылись румянцем. Он открыл глаза, и его блуждающий взор скоро остановился на том, кто спас его. - Ах! - воскликнул он. - Я искал вас. Без вас я был бы уже мертв, трижды мертв. - Но можно и воскреснуть, как вы видите, - отвечал Рауль. - Мы все отделались только хорошей ванной. - О, как мне благодарить вас! - воскликнул старый господин. - А, вы здесь, мой добрый Арменж? Я очень напугал вас, не правда ли? Но вы сами виноваты. Вы были моим наставником, почему же вы не научили меня лучше плавать? - Ах, граф! - сказал старик. - Если бы с вами случилось несчастье, я никогда бы не посмел явиться на глаза маршалу. - Но как же это случилось? - спросил Рауль. - Как нельзя проще, - ответил тот, кого называли графом. - Мы переп- лыли уже больше трети реки, как вдруг канат оборвался, и моя лошадь, ис- пугавшись крика и суетни паромщиков, прыгнула в воду. Я плохо плаваю и не отважился в воде слезть с лошади. Вместо того чтобы помочь ей, я только стеснял ее движения и великолепнейшим образом утопил бы себя, ес- ли бы вы не подоспели вовремя, чтобы вытащить меня из воды. Отныне, су- дарь, если вы согласны, мы связаны на жизнь и на смерть. - Сударь, - сказал Рауль, низко кланяясь, - уверяю вас, я весь к ва- шим услугам. - Меня зовут граф де Гиш, - продолжал молодой человек. - Мой отец - маршал де Граммон. Теперь, когда вы знаете, кто я, окажите мне честь назвать себя. - Я виконт де Бражелон, - сказал Рауль, краснея оттого, что не может, подобно графу де Гишу, назвать имя своего отца. - Ваше лицо, виконт, ваша доброта и ваша смелость привлекают меня. Вы уже заслужили мою глубокую признательность. Обнимемся и будем друзьями. - Я тоже полюбил вас от всего сердца, - ответил Рауль, обнимая графа, - располагайте мною, прошу вас, как преданным другом. - Теперь скажите мне, виконт, куда вы направляетесь? - спросил Гиш. - В армию принца, граф. - И я тоже, - радостно воскликнул юноша. - Тем лучше, значит мы вмес- те получим боевое крещение. - Отлично! Любите друг друга! - сказал воспитатель. - Вы оба молоды, вы, наверное, родились под одной звездой, и вам суждено было встре- титься. Молодые люди улыбнулись доверчиво, как и свойственно молодости. - Теперь, - сказал воспитатель, - вам надо переодеться. Ваши слуги, - я отдал им приказание, как только они сошли с парома, - должно быть, уже в гостинице. Сухое белье и вино вас согреют, идемте. Молодые люди не возражали. Напротив, они нашли такое предложение ве- ликолепным и тотчас же вскочили на своих лошадей, любуясь друг другом. Действительно, оба они были юноши с гибкими, стройными фигурами, благо- родными, открытыми лицами, кротким и гордым взглядом, прямодушной и тон- кой улыбкой. Гишу было лет восемнадцать, но ростом он был не выше пят- надцатилетнего Рауля. Они невольно протянули друг другу руки и, пришпо- рив коней, поехали бок о бок до самой гостиницы. Один находил радостной и прекрасной жизнь, которой чуть было не лишился, другой благодарил бо- га, что успел уже в своей жизни сделать нечто такое, что должно понра- виться его опекуну. Только один Оливен не совсем был доволен прекрасным поступком своего барина. Выжимая рукава и полы своего камзола, он думал, что остановка в Компьене избавила бы его не только от этого приключения, по и от просту- ды и ревматических болей - неизбежных его последствий. XXXIII СТЫЧКА Пребывание в Нуайоне было непродолжительным. Все спали глубоким сном. Рауль велел разбудить себя, если приедет Гримо, но Гримо не приехал. Ло- шади, без сомнения, тоже оценили восьмичасовой полный отдых и предостав- ленную им роскошную подстилку из соломы. В пять часов утра де Гиша раз- будил Рауль, который пришел пожелать ему доброго утра. Наскоро позавтра- кав, к шести часам они сделали уже две мили. Беседа молодого графа представляла живейший интерес для Рауля. Юный граф много рассказывал, а Рауль больше слушал. Воспитанный в Париже, где Рауль провел всего один день, да еще при дворе, которого Рауль не видал, де Гиш со своими пажескими проказами и двумя дуэлями, в которые он ухит- рился ввязаться, невзирая на эдикты, а главное - несмотря на надзор сво- его наставника, был для Рауля занимательнейшим собеседником. Рауль побы- вал в Париже только у Скаррона, и он назвал до Гишу лиц, которых он там видел. Гиш знал всех - госпожу де Нельян, мадемуазель д'Обинье, мадемуа- зель де Скюдери, мадемуазель Поле, г-жу де Шеврез - и принялся остроумно их всех высмеивать. Рауль очень боялся, как бы он не вздумал смеяться и над герцогиней де Шеврез, к которой он сам чувствовал искреннюю и глубо- кую симпатию. Но, инстинктивно ли или из расположения к герцогине, только де Гиш рассыпался в похвалах ей. От этих похвал дружба Рауля к графу усилилась. Затем разговор перешел на любовь и на ухаживанье за дамами. Тут Бра- желону тоже пришлось больше слушать, чем говорить. Он и слушал и, прос- лушав три-четыре довольно прозрачных рассказа, подумал, что граф, как и он, скрывает в сердце какую-то тайну. Гиш, как мы сказали, воспитывался при дворе, и все интриги двора были ему известны. Рауль много слышал о дворе от графа де Ла Фер, только двор этот сильно изменился с того времени, как Атос его видел. Поэтому расс- казы графа де Гиша содержали много совершенно нового для его спутника. Беспощадный и остроумный, молодой граф разобрал всех по косточкам. Он рассказал о былой любовной связи между г-жой де Лонгвиль и Колиньи; о столь роковой для последнего дуэли на Королевской площади, на которую г-жа де Лонгвиль смотрела из окна; о повой ее связи с князем Мар- сильяком, ревновавшим ее до того, что он хотел бы перестрелять всех и каждого, даже ее духовника, аббата д'Эрбле; о любовных интригах принца Уэльского с герцогиней де Монпансье, племянницей покойного короля, столь прославившейся впоследствии своим тайным браком с Лозеном. Даже самой королеве досталось изрядно, и кардинал Мазарини тоже получил свою долю насмешек. День пролетел незаметно. Воспитатель графа, весельчак, человек светс- кий, исполненный учености "по самую макушку", как выражался его ученик, не раз напомнил Раулю глубокую образованность и насмешливое, меткое ост- роумие Атоса. Но никто, по мнению Рауля, не мог сравниться с графом де Ла Фер в изяществе, тонкости и благородстве языка и манер. Ездоки на этот раз берегли своих лошадей больше вчерашнего и в четыре часа спеши- лись в Аррасе. Путники приближались к театру войны и решили пробыть в этом городе до следующего утра, потому что испанские отряды часто, пользуясь ночной темнотою, отваживались делать нападения даже в окрест- ностях Арраса. Французская армия стояла между Понт-а-Марком и Валансьеном, загибаясь к Дуэ. Сам принц, по слухам, находился в Бетюне. Неприятельская армия занимала местность от Касселя до Куртре, и так как грабежи и всякого рода насилия были нередки, то несчастное погранич- ное население покидало свои уединенные жилища и спасалось в укрепленных городах, где оно могло рассчитывать на убежище и защиту. Аррас был пере- полнен беженцами. Говорили о предстоящей битве, которая должна была быть решающей. Принц будто бы до сих пор только маневрировал в ожидании подкреплений, которые теперь прибыли. Молодые люди были очень рады, что поспели так вовремя. Они поужинали и легли спать в одной комнате. Они были в том возрасте, когда дружба завязывается быстро. Им уже казалось, что они знают друг друга со дня рождения и никогда не захотят расстаться. Вечер прошел в разговорах о войне; слуги чистили оружие; молодые люди заряжали пистоле- ты на случай стычки. На следующий день оба проснулись огорченные, им снилось, что они приехали слишком поздно и не смогут участвовать в бит- ве. Распространился слух, что принц Конде очистил Бетюн и отступил к Карвену, оставив, впрочем, в Бетюне гарнизон. По так как это известие не было достоверным, то молодые люди решили продолжать свой путь на Бетюн, рассчитывая, что дорогой они всегда смогут свернуть вправо и ехать в Карвен. Воспитатель графа де Гиша, знавший в совершенстве местность, предло- жил поехать проселочной дорогой, лежавшей посередине между дорогами в Лапе и в Бетюн. В Аблене можно будет все разузнать, а для Гримо они ос- тавили маршрут. Около семи часов все отправились в путь. Юный и пылкий Гиш с увлечением говорил Раулю: - Нас сейчас трое, и с нами трое слуг. Слуги паши хорошо вооружены, и ваш мне кажется довольно стойким. - Я никогда не видел его в деле, - ответил Рауль, - но он бретонец: это обещает многое. - Да, да, - отвечал Гиш, - я уверен, что при случае и он сумеет стре- лять. Мои же люди надежные, бывавшие в походах с моим отцом. Итак, нас шестеро воинов. Если мы натолкнемся на маленький неприятельский отряд, равный по численности нашему или даже немного больше нашего, неужели мы не нападем на них, Рауль? - Разумеется, нападем, - ответил виконт. - Тише, тише, молодые люди, - вмешался в разговор воспитатель, - вот о чем размечтались! А инструкции, которые мне даны, граф! Вы забыли, что мне приказано доставить вас к принцу целым и невредимым. Когда будете в армии, лезьте под пули, если вам угодно. А до тех пор я, как главноко- мандующий, приказываю вам отступать и сам повернусь тылом, завидев хоть один вражеский шлем. Гиш и Рауль переглянулись с улыбкой. Местность становилась все лесис- тее. От времени до времени встречались небольшие группы бежен- цев-крестьян, которые гнали перед собой скот и везли на тележках или та- щили на себе самое ценное из своего имущества. До Аблена доехали без приключений. Там навели справки и узнали, что принц действительно покинул Бетюн и теперь находится между Камбреном и Вапти. Опять оставив маршрут для Гримо, они отправились кратчайшей доро- гой, которая через полчаса привела маленький отряд на берег ручейка, впадающего в Лис. Местность, вся изрезанная изумрудно-зелеными лощинками, была восхити- тельна. Случалось, их тропа пересекала небольшие рощицы. Каждый раз при въезде в такую рощицу воспитатель, опасаясь засады, высылал вперед двух слуг в качестве авангарда. Сам он вместе с молодыми людьми представлял главные силы армии, а Оливен, с карабином наготове, прикрывал тыл. Через некоторое время вдали показался довольно густой лес; за сто шагов от этого леса Арменж принял обычные меры предосторожности и выслал вперед двух слуг. Слуги скрылись в зарослях. Молодые люди и воспитатель, весело болтая, ехали за ними шагах в ста. Оливен держался сзади приблизительно на таком же расстоянии. Вдруг загремели ружейные выстрелы. Воспитатель крикнул: "Стой!" Молодые люди повиновались и остановили лошадей. В ту же минуту они увидели мчавшихся назад слуг. Молодые люди, горя нетерпением узнать, в чем дело, поспешили им навстречу. Воспитатель последовал за ними. - Вам преградили путь? - быстро спросили молодые люди. - Нет, не то, - отвечали слуги, - должно быть, нас даже и не замети- ли. Выстрелы раздались в ста шагах перед нами, видимо, в самой чаще ле- са, и мы вернулись за указаниями. - Мое указание, - сказал Арменж, - и даже мой приказ - отступить! В этом лесу, быть может, засада. - И вы ничего не видели? - спросил граф своих слуг. - Я видел как будто всадников в желтом, спускавшихся по руслу реки, - ответил один из них. - Так, - сказал воспитатель, - мы наткнулись на отряд испанцев. На- зад, скорей назад! Молодью люди обменивались взглядами, как бы советуясь друг с другом. В эту минуту послышался выстрел из пистолета, за которым последовали крики, призывавшие на помощь. Молодые люди переглянулись еще раз, убедились, что ни тот, ни другой не расположен отступать, и, в то время как воспитатель уже повернул свою лошадь, бросились вперед. Рауль крикнул: - За мной, Оливен! А Гиш: - За мной, Юрбен и Бланше! И, прежде чем Арменж успел опомниться от изумленния, они уже исчезли в лесу. Пришпоривая лошадей, молодые люди выхватили пистолеты. Через пять минут они, по-видимому, приблизились к месту, откуда раз- давались крики. Тогда они сдержали лошадей и стали продвигаться с осто- рожностью. - Тише, - сказал де Гиш, - всадники. - Да, трое верхом и трое спешившихся. - Что они делают? Вы видите? - Мне кажется, они обыскивают раненого или убитого человека. - Вероятно, какое-нибудь подлое убийство, - сказал де Гиш. - Но ведь это же солдаты, - возразил Бражелон. - Да, но убежавшие из армии, почти грабители с большой дороги. - Пришпорим, - сказал Рауль. - Пришпорим, - повторил де Гиш. - Стойте! - вскричал бедный воспитатель. - Умоляю вас!.. Но молодые люди не слушали ничего. Они помчались один быстрее друго- го, и крики воспитателя только предупредили испанцев. Трое всадников немедленно бросились к ним навстречу, в то время как остальные продолжали обирать двух путешественников, ибо, подъехав ближе, молодые люди увидели не одно, а два лежащих тела. На расстоянии десяти шагов Гиш выстрелил первый и промахнулся. Испа- нец, устремившийся на Рауля, выстрелил тоже, и Рауль почувствовал в ле- вой руке боль, как от удара хлыстом. Шага за четыре от врага он выстре- лил; испанец, пораженный в грудь, раскинул руки и упал навзничь на круп лошади, которая, закусив удила, понесла. В ту же минуту Рауль, точно в тумане, увидел дуло мушкета, направлен- ное в него. Он вспомнил совет Атоса и с быстротою молнии поднял на дыбы свою лошадь. Раздался выстрел. Лошадь отпрыгнула в сторону, ноги ее под- косились, и она грохнулась наземь, примяв ногу Рауля. Испанец бросился к нему, схватил мушкет за дуло и замахнулся, чтобы прикладом раздробить ему голову. К несчастью, Рауль находился в таком положении, что не мог вытащить ни шпаги из ножен, ни пистолета из кобуры. Он увидел, как приклад взвил- ся над его головой, в невольно зажмурил глаза. Но в эту минуту де Гиш одним скачком налетел на испанца и приставил ему пистолет к горлу. - Сдавайтесь, - сказал он, - или смерть вам. Мушкет вывалился из рук солдата, и он тотчас сдался. Гиш подозвал одного из своих слуг, поручил ему стеречь пленного, с приказанием пустить пулю в лоб, если тот сделает малейшую попытку к бегству, и, спрыгнув с лошади, подошел к Раулю. - Ну, граф, - сказал Рауль с улыбкой, хотя бледность обличала его волнение, неизбежно при первой схватке, - вы быстро расплачиваетесь со своими долгами. Но захотели долго быть мне обязанным. Если б не вы, - прибавил он, повторяя слова графа, - я был бы теперь трижды мертв. - Мой противник убежал, - отвечал Гиш, - и дал мне возможность прийти вам на помощь. Но вы, кажется, серьезно ранены! Я вижу, вы весь в крови! - Мне как будто, - ответил Рауль, - оцарапало руку. Помогите мне выб- раться из-под лошади, и затем, надеюсь, ничто не помешает нам продолжать путь. Д'Арменж и Оливен слезли с коней и стали оттаскивать лошадь, бившуюся в агонии. Раулю удалось вынуть ногу из стремени и высвободить ее из-под лошади. Через секунду он был на ногах. - Ничего не повредили? - спросил Гиш. - По счастью, ничего, уверяю вас, - ответил Рауль. - Но что сталось с несчастными, которых эти негодяи хотели убить? - Мы приехали слишком поздно. По-видимому, они их убили и убежали со своей добычей. Мои слуги около трупов. - Пойдем посмотрим, вдруг они еще живы, и мы можем им помочь, - ска- зал Рауль. - Оливен, мы получили в наследство двух лошадей, но я потерял своего копя. Возьмите себе лучшую из двух лошадей, а мне дайте вашу. И они направились к месту, где лежали жертвы. XXXIV МОНАХ Двое мужчин лежали на земле. Один, пронзенный тремя пулями, лежал ли- цом вниз и плавал в собственной крови. Он был мертв. Другого слуги прис- лонили к дереву, он горячо молился, подняв глаза к небу. Пуля пробила ому верхнюю часть бедра. Молодые люди подошли сначала к мертвому и переглянулись с удивлением. - Это священник, - сказал Бражелон. - На голове у него тонзура. О, негодяи! Поднять руку на священнослужителя! - Пожалуйте сюда, сударь, - сказал Юрбен, старый солдат, участник всех походов кардинала-герцога. - Тому уже ничем не поможешь, а вот это- го еще, пожалуй, можно спасти. Раненый печально улыбнулся. - Меня спасти? Нет, - сказал он. - Но помочь мне умереть - да. - Вы священник? - спросил Рауль. - Нет. - Мне показалось, что ваш несчастный товарищ принадлежал к церкви, поэтому я вас об этом спросил, - сказал Рауль. - Это бетюнский священник. Он хотел отвезти в надежное место священ- ные сосуды и казну своей церкви; принц оставил наш город, и, может быть, завтра его займут испанцы. Так как все знали, что неприятельские шайки рыщут в окрестностях и план, задуманный священником, опасен, то никто не отважился сопровождать его. Тогда я предложил свои услуги. - Эти негодяи напали на вас! Они стреляли в священника! - Господа, - сказал раненый, оглядываясь, - я сильно страдаю, по мне все же хотелось бы, чтобы меня перенесли в какой-нибудь дом. - Где бы вам могли помочь? - спросил де Гиш. - Нет, где бы я мог исповедаться. - Но, может быть, - сказал Рауль, - вы вовсе не так опасно ранены, как думаете? - Сударь, - отвечал раненый, - поверьте мне, нельзя терять ни минуты. Пуля пробила шейку бедренной кости в проникла в живот. - Вы лекарь? - спросил де Гиш. - Нет, - сказал умирающий, - по я немного понимаю в ранениях и знаю, что моя рана смертельна. Постарайтесь же перенести меня куда-нибудь, где бы я мог найти священника, или возьмите на себя труд привести его сюда, и бог вознаградит вас. Нужно спасти мою душу, - тело уже погибло. - Умереть за исполнением доброго дела! Это невозможно, бог вам помо- жет. - Господа, - сказал раненый, собирая все своп силы и стараясь встать, - ради бога, не будем терять время в пустых разговорах. Помогите мне добраться до ближайшей деревни или поклянитесь вашим вечным спасением, что вы пришлете сюда первого монаха, первого священника, которого вы встретите. Но, - прибавил он с отчаянием, - едва ли кто отважится прий- ти: ведь все знают, что испанцы бродят в окрестностях, и я умру без по- каяния. О господи, господи! - воскликнул раненый с таким ужасом в голо- се, что молодые люди вздрогнули. - Ты не допустишь этого! Это было бы слишком ужасно. - Успокойтесь, - сказал Гиш - клянусь вам, вы получите утешение, ко- торого просите. Скажите нам только, есть ли здесь поблизости какое-ни- будь жилье, где мы могли бы попросить помощи, или деревня, куда можно послать за священником? - Благодарю вас, да вознаградит вас господь. В полумиле отсюда, по этой же дороге, есть трактир, а через милю примерно дальше - деревня Грене. Поезжайте к тамошнему священнику. Если не застанете его дома, об- ратитесь в августинский монастырь, последний дом сверни направо, и при- веди ко мне монаха. Монаха или священника, все равно, лишь бы он имел от святой церкви право отпускать грехи in articulo mortis [15]. - Господин д'Арменж, - сказал де Гиш, - останьтесь при раненом и наб- людайте, чтобы его перенесли как можно осторожнее. Прикажите сделать но- силки из веток и положите на них все наши плащи. Двое слуг понесут его, а третий для смены пусть идет рядом. Мы поедем виконт и я, за священни- ком. - Поезжайте, граф, - ответил воспитатель. - Но, ради всего святого, не подвергайте себя опасности. - Не беспокойтесь. К тому же на сегодня мы уже спасены. Вы знаете правило: non bis in idem [16]. - Мужайтесь, - сказал Рауль раненому, - мы исполним вашу просьбу. - Да благословит вас бог, - ответил умирающий с выражением величайшей благодарности. Молодые люди помчались в указанном направлении, а воспитатель графа де Гиша занялся устройством носилок. Минут через десять граф и Рауль завидели гостиницу. Не сходя с лошади, Рауль вызвал хозяина, предупредил его, что к нему сейчас принесут раненого, и велел ему приготовить все нужное для пере- вязки: кровать, бинты, корпию. Кроме того, Рауль попросил хозяина, если тот знает поблизости лекаря или хирурга, послать за ним и пообещал воз- наградить посыльного. Хозяин, видя двух богато одетых юношей, пообещал все, о чем его просили, в молодые люди, убедившись, что приготовления к приему раненого начались, поскакали дальше в Грене. Они проехали больше мили и завидели уже крыши домов, крытые красной черепицей, ярко выделявшиеся среди окружающей зелени, как вдруг показал- ся едущий им навстречу верхом на муле бедный монах, которого, судя по его широкополой шляпе и серой шерстяной рясе, они приняли за августинца. На этот раз случай посылал именно то, чего они искали. Они подъехали к монаху. Это был человек лет двадцати двух или трех, которого аскетическая жизнь делала на вид гораздо старше. Он был бледен, но это была не та ма- товая бледность, которая красит лицо, а какая-то болезненная желтизна. Его короткие волосы, чуть видневшиеся из-под шляпы, были светло-русые; бледно-голубые глаза казались совсем тусклыми. - Позвольте вас спросить, - с обычной вежливостью обратился к нему Рауль, - вы священник? - А вы зачем спрашиваете? - безразлично, почти грубо ответил монах. - Чтобы знать, - надменно ответил де Гиш. Незнакомец ударил мула пятками и продолжал свой путь. Де Гиш одним скачком очутился впереди него и преградил ему дорогу. - Отвечайте, - сказал он. - Вас спросили вежливо, а каждый вопрос требует ответа. - Я полагаю, что имею право говорить или не говорить, кто я такой, первому встречному, которому вздумается меня спрашивать. Де Гиш с великим трудом подавил в себе яростное желание пересчитать кости монаху. - Прежде всего, - сказал он, - мы не первые встречные: мой друг - ви- конт де Бражелон, а я - граф до Гиш. Затем мы спрашиваем вас об этом вовсе не из прихоти: раненый, умирающий человек нуждается в помощи церк- ви. Если вы священник, я приглашаю вас из человеколюбия последовать за нами, чтобы помочь этому человеку. Если же вы не священник - тогда дру- гое дело; предупреждаю вас из учтивости, которая, видимо, вам вовсе нез- накома, что я готов проучить вас за дерзость. Монах смертельно побледнел и улыбнулся так странно, что у Рауля, не спускавшего с него глаз, сердце сжалось от этой улыбки, как от оскорбле- ния. - Это какой-нибудь испанский или фламандский шпион, - сказал он, хва- таясь за пистолет. Быстрый, как молния, угрожающий взгляд был ответом Раулю. - Так что же, - продолжал де Гиш, - вы будете отвечать? - Я священник, - сказал человек. И лицо его стало опять бесстрастным. - В таком случае, отец, - сказал Рауль, вкладывая пистолет обратно в кобуру и принуждая себя говорить почтительно, - раз вы священник, то вам, как сказал уже мой друг, представляется случай исполнить свой долг. Сейчас должны принести встреченного нами раненого, которого мы поместим в ближайшей гостинице. Он просит священника. Наши слуги сопровождают его. - Я поеду туда, - сказал монах. И он ударил мула пятками. - А если вы не поедете, - сказал де Гиш, - то, поверьте, наши лошади в силах догнать вашего мула. А мы можем велеть схватить вас всюду, где бы вы ни были. И тогда, клянусь вам, расправа будет коротка: нетрудно найти дерево и крепкую веревку. Глаза монаха снова сверкнули, но и только. Он повторил опять: "Я пое- ду туда", и двинулся по дороге. - Поедем за ним, - сказал де Гиш, - это будет вернее. - Я и сам хотел вам это предложить, - ответил Рауль. И молодые люди направились вслед за монахом, стараясь держаться за ним на расстоянии пистолетного выстрела. Минут через пять монах оглянул- ся, как бы желая убедиться, следят ли за ним. - Видите, - сказал Рауль, - как мы хорошо сделали, что поехали за ним. - Ужасное лицо у этого монаха! - сказал де Гиш. - Ужасное! - повторил Рауль. - В особенности его выражение; эти жел- тые волосы, тусклые глаза, эти губы, проваливающиеся при каждом слове, которое он произносит... - Да, - сказал де Гиш, которого менее, чем Рауля, поразили эти под- робности, потому что он разговаривал, в то время как Рауль занимался наблюдением. - Да, странное лицо. По, знаете, все эти монахи подвергают себя таким уродующим человека мучениям! От постов они бледнеют, бичева- ние делает их лицемерными, а глаза их тускнеют от слез: они оплакивают житейские блага, которых лишились и которыми мы наслаждаемся. - Как бы то ни было, - сказал Рауль, - бедняга получит своего священ- ника. Но, судя по лицу, у кающегося, право, совесть чище, чем у духовни- ка. Я, признаться, привык к священникам совсем другого вида. - Видите ли, - сказал де Гиш, - он из странствующих монахов, что про- сят милостыню на большой дороге, пока им не свалится приход с неба. По большей части это иностранцы - шотландцы, ирландцы, датчане. Мне иногда показывали таких. - Столь же безобразных? - Нет, но все же достаточно отвратительных. - Какое несчастье для бедного раненого умирать на руках у подобного монаха! - Положим, разрешение-то грехов идет не от того, кто его дает, а от бога, - сказал Гиш. - Но, признаюсь, я предпочел бы умереть без покая- ния, чем иметь дело с таким духовником. Вы согласны со мной, не правда ли, виконт? Я видел, вы поглаживали ручку вашего пистолета, словно вам хотелось размозжить ему голову. - Да, граф, странная вещь, которая вас удивит: при виде этого челове- ка я почувствовал неописуемый ужас. Вам приходилось когда-нибудь повстречать змею? - Никогда, - сказал де Гиш. - Со мной это часто случалось в наших лесах возле Блуа. Помнится, когда я в первый раз увидел змею и она, извиваясь, посмотрела на меня своими тусклыми глазками, покачивая головой и высовывая язык, я поблед- нел и замер на месте, словно зачарованный, пока граф де Ла Фер... - Ваш отец? - спросил де Гиш. - Нет, мой опекун, - ответил Рауль, краснея. - Ну, ну? - ...Пока граф де Ла Фер не сказал мне: "Ну что же, Бражелон, скорей за шпагу!" Тогда я подбежал к гадине и рассек ее пополам в тот момент, когда она, шипя, поднялась на хвосте, чтобы броситься на меня. Уверяю вас, такое же чувство я испытал при виде этого человека, когда он ска- зал: "А вы зачем спрашиваете?" - и посмотрел на меня. - И вы сожалеете, что не рассекли его пополам, как ту змею? - Ну да, почти что, - сказал Рауль. Они были уже недалеко от гостиницы, когда увидали на дороге приближа- ющуюся с другой стороны процессию во главе с д'Арменжем. Два человека несли умирающего, третий вел лошадей. Молодые люди прибавили ходу. - Вот раненый, - сказал де Гиш, проезжая мимо августинца. - Будьте так добры, поторопитесь немного, сеньор монах! Рауль постарался проехать по дороге как можно дальше от монаха, отво- рачиваясь от него с омерзением. Теперь молодые люди ехали не позади августинца, а впереди него. Они поспешили к раненому и сообщили ему радостное известие. Умирающий при- поднялся, чтобы посмотреть в указанном направлении, увидел монаха, кото- рый приближался, подгоняя мула, и с лицом, просветленным радостью, опять опустился на носилки. - Теперь, - сказали молодые люди, - мы сделали для вас все, что мог- ли, и так как мы спешим в армию принца, то будем продолжать наш путь. Вы извините нас, не правда ли? Говорят, что готовится сражение, и мы не хо- тели бы явиться на следующий день после него. - Поезжайте, молодые сеньоры, - сказал раненый, - в будьте благосло- венны за вашу заботу. Вы поистине сделали для меня все, что было в ваших силах. Я могу только сказать вам еще раз: да хранит бог вас и всех близ- ких вашему сердцу. - Мы поедем вперед, - сказал де Гиш своему воспитателю, - а вы дого- ните нас по дороге в Камбрен. Трактирщик ждал у дверей. Он все приготовил - постель, бинты, корпию - и послал конюха за лекарем в ближайший город Ланс. - Хорошо, - сказал трактирщик, - все будет сделано, как вы приказали. Но сами-то вы разве не остановитесь, чтобы перевязать вашу рану? - при- бавил он, обращаясь к Бражелону. - О, моя рана пустячная, - отвечал виконт. - Успею заняться ею на следующей остановке. Прошу вас об одном: если проедет верховой и спросит вас о молодом человеке на рыжей лошади, в сопровождении лакея, - скажите ему, что вы меня видели, что я поехал дальше и рассчитываю обедать в Ма- зенгарбе, а ночевать в Камбрене. Этот верховой - мой слуга. - Не лучше ли будет для большей верности спросить его имя и назвать ему ваше? - сказал хозяин. - Лишняя предосторожность не повредит, - ответил Рауль. - Меня зовут виконт де Бражелон, а его - Гриме. В это время с одной стороны принесли раненого, а с другой подъехал монах. Молодые люди посторонились, чтобы пропустить носилки. Монах между тем слез с мула и велел отвести его в конюшню, не расседлывая. - Сеньор монах, - сказал де Гиш, - хорошенько исповедуйте этого чело- века и не беспокойтесь о расходах, за вас и за вашего мула заплачено. - Благодарю вас, сударь, - ответил монах с той же улыбкой, от которой Бражелон содрогнулся. - Едемте, граф, - сказал Рауль, испытывавший инстинктивное отвращние к августинцу. - Едемте, мне здесь как-то не по себе. - Благодарю вас еще раз, прекрасные сеньоры, - сказал раненый, - не забывайте меня в своих молитвах. - Будьте покойны, - ответил де Гиш и пришпорил своего коня, чтобы догнать Рауля, отъехавшего уже шагов на двадцать. В это время слуги внесли носилки в дом. Хозяин и хозяйка стояли на ступеньках перед дверью. Несчастный раненый, видимо, испытывал страшные мучения, во его волно- вала только одна мысль: идет ли за ним монах. При виде бледного, окровавленного человека хозяйка схватила мужа за руку. - Что случилось? - спросил тот. - Уж не дурно ли тебе? - Нет, но ты посмотри на него, - сказала хозяйка, указывая мужу на раненого. - Да, мне кажется, ему очень плохо. - Я не об этом, - продолжала хозяйка, вся дрожа, - я спрашиваю тебя, узнаешь ли ты его? - Этого человека? Постой... - А, вижу, ты узнал его, ты тоже побледнел, - сказала жена. - В самом деле! - воскликнул хозяин. - Горе нашему дому! Это бывший бетюнский палач! - Бывший бетюнский палач! - прошептал молодой монах, останавливаясь, и на лице его отразилось отвращение к тому, кого он собирался исповедо- вать. Д'Арменж, стоявший в дверях, заметил его колебания. - Сеньор монах, - сказал он, - настоящий ли это палач или бывший, все-таки он человек. Окажите ему последнюю помощь, которую он у вас про- сит: ваш поступок от этого будет еще достойнее. Монах, ничего не ответив, молча направился в нижнюю комнату, где слу- ги уложили умирающего на кровать. Увидав служителя алтаря, шедшего к изголовью больного, слуги вышли и затворили за собой дверь. Д'Арменж и Оливен дожидались их. Все четверо сели на коней и рысью пустились по дороге вслед за Раулем и его спутником, уже исчезнувшими вдали. Когда воспитатель и его свита уже скрылись из вида, перед гостиницей остановился новый путник. - Что вам угодно, сударь? - спросил побледневший хозяин, все еще взволнованный своим открытием. Путник знаком показал, что хочет пить, затем слез с лошади и сделал движение, каким чистят лошадь. - Черт возьми, - пробормотал хозяин, - а этот вот, кажется, еще и не- мой. Где хотите вы пить? - спросил он громко. - Здесь, - сказал путешественник, указывая на стол. "Оказывается, я ошибся, - подумал хозяин. - Он не совсем немой". Он поклонился, сходил за бутылкой вина и печеньем и поставил их на стол перед своим молчаливым посетителем. - Угодно ли вам, сударь, еще чего-нибудь? - спросил он. - Да, - ответил путешественник. - Что же вам угодно? - Узнать, не проезж