в кармане. С этими словами Грослоу вытащил из кармана платок, который он уже по- казывал Мордаунту. - И это все? - спросил Атос. - Никак нет, милорд. Вы еще обещать заплатить семьдесят пять ливров, если я благополучно высажу вас в Булони или в другом месте на французс- ком берегу, какое вы сами укажете. - Что вы на это скажете, Д'Артаньян? - спросил пофранцузски Атос. - А что он говорит? - отвечал д'Артаньян. - Ах! Я и забыл, что вы не понимаете по-английски! - спохватился Атос. И он пересказал д'Артаньяну весь свой разговор со шкипером. - Ну что ж, все это кажется мне довольно правдоподобным, - решил гас- конец. - И мне тоже, - согласился Атос. - Впрочем, если даже он и обманывает нас, мы всегда сможем размозжить ему голову. - А кто же тогда доставит нас во Францию? - Кто? Да вы же, Атос. Вы знаете столько вещей, что я ни минуты не сомневаюсь, что вы отлично можете справиться с обязанностями шкипера. - О друг мой, - с улыбкой отвечал Атос, - вы шутите, а между тем действительно мой отец готовил меня к службе во флоте, и у меня сохрани- лись кое-какие знания насчет управления судном. - Ну, вот видите! - воскликнул д'Артаньян. - Итак, отправляйтесь за нашими друзьями, дорогой д'Артаньян, и возв- ращайтесь скорей. Уже одиннадцать часов: времени терять нельзя. Д'Артаньян отъехал к двум всадникам, которые, держа наготове пистоле- ты, стояли на виду около последних домов города и поджидали, глядя на дорогу. Три других всадника стояли наготове поодаль, скрытые каким-то строением. Два всадника, стоявшие посреди дороги, были Портос и Арамис. Три всадника подальше были Мушкетон, Блезуа и Гримо. При ближайшем рассмот- рении оказалось, что Гримо был не один: на крупе лошади за ним сидел Парри, который должен был отвести назад в Лондон лошадей, принадлежавших нашим друзьям и проданных хозяину гостиницы для уплаты долгов, сделанных ими во время пребывания в городе. Благодаря этой сделке друзья наши по- лучили возможность сохранить в своих кошельках сумму если не слишком большую, то, по крайней мере, достаточную на случай возможной задержки в пути и других неожиданностей. Д'Артаньян сделал знак Арамису и Портосу следовать за ним. Те прика- зали слугам спешиться и отвязать от седел багаж. Парри не без сожаления расстался со своими друзьями. Они звали его с собой, но он твердо решил не покидать своего отечества. - Это понятно, - заметил Мушкетон. - Он знает, что Грослоу живет в Англии. Вот если бы Грослоу ехал с нами во Францию, тогда было бы другое дело. Мы знаем, что у Парри были с Грослоу счеты, ибо Грослоу разбил его брату голову. Но никто не догадывался, как близка к истине была пустая болтовня лакея! Все подошли к Атосу. В это время д'Артаньяна вновь охватила его обычная недоверчивость: и набережная стала ему казаться подозрительно пустынной, и ночь слишком темной, и шкипер ненадежным. Он рассказал Арамису о перемене шкипера, и тот, столь же недоверчи- вый, поддержав его, только усилил его подозрения. Когда д'Артаньян беспокоился, он слегка прищелкивал языком. Атос тот- час же понял, в чем дело. - Ну, некогда раздумывать, - сказал он, - фелука ждет, надо садиться. - Да, и, кроме того, кто помешает нам обсудить наши сомнения на фелу- ке? - заметил Арамис. - Придется только хорошенько следить за шкипером. - Пусть он попробует сделать что-нибудь не так, я его мигом прикончу. Только и всего! - заявил Портос. - Вот это хорошо сказано, Портос, - одобрил д'Артаньян, хлопнув его по плечу. - Итак, садимся. Иди, Мушкетон. И он задержал своих друзей, дав пройти вперед слугам, чтобы удостове- риться, не подпилена ли доска, перекинутая в шлюпку. Трое слуг прошли благополучно. За ними последовал Атос, затем Портос, Арамис и, наконец, все еще качавший головой и полный нерешительности д'Артаньян. - Черт возьми! Что с вами, друг мой? - взмолился Портос. - Честное слово, так можно нагнать страх на самого Цезаря! - Возможно, - отвечал д'Артаньян. - Но я не вижу в порту ни смотрите- ля, ни часовых, ни таможенников. - Ну, поехал! - сказал Портос. - Да будет вам, все идет как по маслу. - Все идет слишком хорошо, Портос. Ну, будь что будет. Доска была наконец отнята. Шкипер сел на руль и сделал знак одному из матросов, который, вооружившись багром, стал выводить шлюпку из лабирин- та окружавших ее судов. Другой матрос сидел, держа весла наготове. Когда выбрались на откры- тое место, заработали все четыре весла, и шлюпка пошла быстрее. - Наконец-то мы уезжаем, - облегченно вымолвил Портос. - Увы! К сожалению, мы уезжаем одни! - заметил на это граф де Ла Фер. - Да, но зато мы уезжаем все вчетвером, не получив ни одной царапины. Пусть это послужит нам утешением. - Ну, мы еще не дома, - продолжал свое д'Артаньян. - Мало ли что мо- жет случиться? - Дорогой мой, - прервал его Портос, - вы словно ворон, который кар- кает людям на беду. Ну кто может найти нас в эту темную ночь, когда в двадцати шагах ничего не видно? - А завтра утром? - не унимался д'Артаньян. - А завтра утром мы будем в Булони. - О! Я этого желаю от всей души, - продолжал гасконец, - но признаюсь в своем малодушии. Приготовьтесь, Атос, вы сейчас со смеха покатитесь: все время, пока мы плыли на расстоянии ружейного выстрела от мола или судов, я ждал, что оттуда раздастся залп из мушкетов, который уничтожит пас. - Но, - заметил на это Портос с присущим ему здравым смыслом, - это невозможно, так как тогда им пришлось бы убить и шкипера и матросов. - Вот еще! Как будто это могло остановить господина Морда унта! Вы думаете, он так разборчив? - Ну, - сказал Портос, - я очень рад, что д'Артаньян признается в своем страхе. - И не только признаюсь, по готов даже хвастаться этим. Да, я боюсь. Я не такой толстокожий носорог, как вы. Ого! Это что такое? - "Молния", - отвечал по-английски Грослоу, и тут же прикусил язык, вспомнив, что ему не полагается, но его роли, знать французский язык и отвечать на вопросы, заданные по-французски. К счастью для него, друзья наши, не ожидая с этой стороны опасности, не заметили его оплошности. Атос обратился к нему по-английски: - Как, мы уже приехали? - Подъезжаем, - отвечал Грослоу. Действительно, несколько взмахов весел - и шлюпка ловко причалила к корме фелуки. Вахтенный уже ожидал их и, узнав своего шкипера, спустил лестницу. Атос взобрался первый, с ловкостью настоящего моряка. За ним последо- вал Арамис, вспомнив некогда привычное для него занятие проникать при помощи веревочных лестниц или иных более или менее хитрых приспособлений в различные запретные места. Д'Артаньян легко поднялся, как ловкий охот- ник за сернами. Портос взобрался благодаря своей геркулесовой силе, во многих случаях заменявшей ему другие качества. Дошла очередь до слуг. Тонкий и гибкий, как кошка, Гримо никому зат- руднений не причинил и вскарабкался очень быстро; зато с Блезуа и Мушке- тоном возни было немало: каждого из них матросы подсаживали снизу, а Портос брал сначала за шиворот, а затем перехватывал за талию и опускал на палубу возле себя. Мнимый шкипер провел затем своих пассажиров в предназначенную для них каюту. Это была небольшая каморка, в которой четыре человека могли по- меститься не без труда; затем он собрался удалиться под предлогом отдачи каких-то распоряжений. - Одну минуту, шкипер, - остановил его д'Артаньян. - Сколько людей у вас на фелуке? - Я не понимаю, - отвечал Грослоу по-английски. Атос перевел шкиперу вопрос д'Артаньяна. Д'Артаньян понял, так как Грослоу сопровождал свой ответ знаком: он оттопырил три пальца на руке. - Так. Ну, теперь я начинаю успокаиваться. А всетаки, пока вы будете устраиваться, я пойду осмотрю фелуку. - Что касается меня, то я пойду и позабочусь об ужине, - сказал Пор- тос. - О, это благородное и чудеснейшее намерение! Приводите его поскорее в исполнение, Портос. Атос, одолжите мне Гримо, он научился у Парри нем- ного по-английски и будет мне служить переводчиком. - Гримо, ступай, - приказал Атос. На площадке стоял фонарь. Д'Артаньян взял его в одну руку, пистолет в другую и кивнул шкиперу: - Come [26]. Это "come" вместе с "goddamn" [27] составляло все его познания в анг- лийском языке. Д'Артаньян спустился через люк на нижнюю палубу. Нижняя палуба была разделена на три отделения; то отделение, в кото- рое попал д'Артаньян, простиралось от третьего шпангоута до кормы. Над ним находилась каюта, в которой готовились провести ночь наши друзья. Второе отделение занимало среднюю часть судна; оно было предназначено для слуг. Над третьим отделением, носовым, была расположена каюта, в ко- торой спрятался Мордаунт. - Ого, - проговорил д'Артаньян, спускаясь по лестнице и держа фонарь в протянутой вперед руке, - сколько тут бочек! Словно в погребе Али-Ба- бы. Сказки "Тысячи и одной ночи" были в то время впервые переведены на французский язык и являлись самой модной книгой. - Что вы говорите? - спросил его шкипер по-английски. Д'Артаньян понял вопрос по интонации голоса. - Я хотел бы знать, что здесь? - спросил д'Артаньян, ставя фонарь на одну из бочек с порохом. Грослоу чуть было не бросился обратно наверх, но удержался. - Порто, - отвечал он. - А, портвейн! - воскликнул д'Артаньян. - Это великолепно! Значит, мы не умрем от жажды! Затем, обернувшись к Грослоу, который отирал крупные капли пота со лба, спросил: - Все полны? Гримо перевел вопрос. - Одни полные, другие пустые, - отвечал Грослоу, в голосе которого, несмотря на его усилия, слышалось беспокойство. Д'Артаньян стал ударять рукою по бочкам. Пять бочек оказались полны- ми, остальные пустыми. Затем, к великому ужасу англичанина, он просунул между бочками фонарь, чтобы удостовериться, нет ли там кого; но все сош- ло благополучно. - Ну, теперь перейдем в следующее отделение. И с этими словами д'Артаньян подошел к двери в носовое отделение. - Подождите, - проговорил шедший сзади англичанин, еще не успокоив- шийся после описанной сцены, - ключ у меня. В этом отделении ничего интересного не оказалось, л так как было оно пусто, то решено было, что Мушкетон и Блезуа займутся там приготовлением ужина под руководством Портоса. Отсюда перешли в третье отделение. Там висели гамаки матросов. К по- толку на четырех веревках была подвешена широкая доска, служившая сто- лом; около стола стояли две источенные червями и хромые скамьи. В этом и заключалась вся убогая обстановка каюты. Д'Артаньян приподнял два-три старых паруса, висевшие на стенах, и, не увидев ничего подозрительного, поднялся по трапу на верхнюю палубу. - А эта каюта? - спросил д'Артаньян, останавливаясь перед каютой шки- пера. Гримо перевел англичанину вопрос мушкетера. - Это моя каюта, - отвечал Грослоу. - Вы и ее хотите посмотреть? - Откройте дверь! - потребовал д'Артаньян. Англичанин повиновался. Д'Артаньян протянул руку с фонарем, просунул в полуоткрытую дверь голову и, увидав, что вся каюта была величиной с половину яичной скорлупы, решил: - Ну, если и есть на фелуке вооруженная засада, то уж это никак не здесь. Пойдем теперь посмотрим, что Портос предпринял по части ужина. И, поблагодарив шкипера кивком головы, он вернулся в каюту, где сиде- ли его друзья. По-видимому, Портос не нашел ничего или, должно быть, усталость взяла верх над голодом, потому что, растянувшись на своем плаще, он спал глу- боким сном, когда вошел д'Артаньян. У Атоса и Арамиса, убаюканных легкой качкой, тоже начали понемногу слипаться глаза, и они уже готовились отойти ко сну. Шум, произведенный д'Артаньяном при входе, заставил их очнуться. - Ну что? - спросил Арамис. - Все, слава богу, благополучно, - успокоил он их. - Мы можем спать спокойно. Услыхав эти успокоительные слова, Арамис снова склонил свою усталую голову. Атос попытался было изобразить на своей физиономии бесконечную благодарность, которую он чувствовал по отношению к д'Артаньяну за его предусмотрительность и заботливость, но из этого ничего но вышло. Да и сам д'Артаньян, подобно Портосу, больше чувствуя потребность в сне, чем в еде, отпустил Гримо, разложил плащ и улегся вдоль порога таким обра- зом, что загородил собою дверь, и в каюту нельзя было попасть, не натк- нувшись на него. XXIX ПОРТВЕЙН Минут через десять господа уже спали. Нельзя было того же сказать об их слугах, положительно страдавших от голода и особенно от жажды. Мушкетон и Блезуа приготовили себе постели, положив дорожные сумки прямо на доски. На висячем, как и в другой каюте, столе стояли и покачи- вались, когда судно накренялось, кувшин с пивом и стаканы. - Проклятая качка! - проговорил Блезуа. - Я чувствую, что буду все время лежать пластом. - И что всего хуже, для борьбы с морской болезнью у нас есть только ячменный хлеб и это варево из хмеля. Скверно! - заметил Мушкетон. - А где же ваша фляжка, Мушкетон? - спросил Блезуа, кончив приготов- ления для ночлега и подходя нетвердыми шагами к столу, у которого уже сидел Мушкетон. - Где ваша фляжка? Уж не потеряли ли вы ее? - Нет, я не потерял ее, она осталась у Парри, эти черти шотландцы всегда хотят пить. А ты, Гримо, - обратился Мушкетон к своему товарищу, когда тот вернулся после обхода судна с д'Артаньяном, - тебе тоже хочет- ся пить? - Как шотландцу, - лаконически отвечал Гримо. Он сел рядом с Блезуа и Мушкетоном, вынул записную книжку и стал подсчитывать общие расходы, так как он пес, между прочим, обязанности казначея. - О! - застонал Блезуа. - Меня уже мутит. - Если тебя мутит, - наставительно заметил Мушкетон, - съешь что-ни- будь. - По-вашему, это еда? - сказал Блезуа, презрительно указывая на яч- менный хлеб и пиво. - Блолуа, - объявил Мушкетон, - помни, что хлеб - пища каждого истин- ного француза. Да и всегда ли есть он у француза? Спроси-ка Гримо. - Ну, пусть хлеб. Но пиво? - продолжал Блезуа с живостью, свиде- тельствовавшей о блестящей способности находить нужные возражения. - И пиво, по-вашему, настоящий напиток? - Ну, - проговорил Мушкетон, поставленный в тупик, - тут, я должен признаться, это не так: пиво французу противно, как" вино англичанину. Блезуа всегда испытывал безграничное удивление перед жизненным опытом и глубокими познаниями Мушкетона; однако его вдруг обуял дух сомнения и недоверия. - Как же это так, Мустон? Неужели англичане не любят вина? - Они ненавидят его. - Однако я сам видел, что они пьют его. - Это в виде наказания. Вот тебе доказательство, - продолжал, надува- ясь от важности, Мушкетон. - Один английский принц умер от того, что его посадили в бочку с мальвазией; я сам слышал, как об этом рассказывал аб- бат д'Эрбле. - Вот дурень! Хотел бы я очутиться на его месте. - Ты можешь, - заметил Гримо, продолжая свои подсчеты. - Как так? - удивился Блезуа. - Можешь, - повторил Гримо, считая в уме и перенося цифру четыре в следующий столбец. - Могу? Но как же? Объясните, Гримо. Мушкетон хранил полное молчание и даже, казалось, не обращал никакого внимания на вопросы Блезуа. Тем не менее и он насторожил уши. Гримо продолжал считать и наконец подвел итог. - Портвейн, - проговорил он только одно слово, указывая на среднее отделение нижней палубы, которое он и д'Артаньян осматривали в сопровож- дении капитана. - Что такое? Эти бочки, что видны в щель двери? - Портвейн, - повторил Гримо и вновь погрузился в арифметические вы- числения. - А я слышал, что портвейн - превкусное испанское випо, - снова обра- тился Блезуа к Мушкетону. - Отличное, - сказал Мушкетон, облизываясь, - превосходное. Оно име- ется и в погребе господина барона де Брасье. - А что, если мы попросим этих англичан продать нам бутылку портвей- на? - предложил Блезуа. - Продать? - изумился Мушкетон, в котором пробудились его старые ма- родерские инстинкты. - Видно сейчас, что ты еще мальчишка и не знаешь как следует жизни. Зачем покупать, когда можно взять и так? - Взять так, - отвечал Блезуа, - то есть присвоить себе добро ближне- го своего? Ведь это запрещено, кажется. - Где это запрещено? - В заповедях божьих или церковных, уж не знаю наверное, а только помню, что сказано: "Не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближ- него твоего". - Ты совсем еще ребенок, Блезуа, - покровительственным тоном заметил Мушкетон. - Совсем ребенок, повторяю еще раз. Скажи-ка, где в Писании сказано, что англичанин твой ближний? - Этого действительно не сказано; по крайней мере, я что-то не помню, - отвечал Блезуа. - Если бы ты, вроде меня или Гримо, десяток лет провел на войне, мой дорогой Блезуа, ты научился бы делать различие между домом ближнего и домом врага. Я полагаю, что англичанин есть враг, а портвейн принадлежит англичанину, и, следовательно, он принадлежит нам, так как мы французы. Разве ты не знаешь правила: все, что ты взял у неприятеля, - твое? Речь эта, произнесенная со всей той авторитетностью, на которую Муш- кетон, как ему казалось, приобрел право в силу своего долгого опыта, по- разила Блезуа; он опустил голову, словно размышляя, по внезапно поднялся с видом человека, неожиданно напавшего на новый аргумент, который прип- рет противника к стене. - Ну а наши господа, они тоже так думают? Мушкетон пренебрежительно усмехнулся. - Недоставало только, чтобы я нарушил сон наших храбрых и добрых гос- под, чтобы доложить им: "Ваш слуга Мушкетон хочет пить. Пожалуйста, дай- те ему ваше разрешение". Ну, спрошу я тебя, на что господину де Брасье знать, хочу я пить или нет? - Да ведь это дорогое вино, - проговорил, качая головой, Блезуа. - Да хоть бы оно было жидкое золото! Наши господа все равно не стали бы стесняться. Знай, что один барон де Брасье настолько богат, что мог бы выпить целую бочку портвейна, Даже если бы ему пришлось платить по пистолю за каплю. И я, право, не вижу, - продолжал Мушкетон, все более и более надуваясь от чванства, - почему бы слугам отказывать себе в том, в чем не стали бы себе отказывать господа? Встав с места, он взял кувшин с пивом, вылил его через иллюминатор в море и величественно двинулся к двери соседнего отделения на палубу. - Ага, дверь заперта! Эти черти англичане страшно подозрительны. - Заперта! - воскликнул Блезуа не менее жалобно. - Ах, проклятье! Вот горе-то! А у меня прямо кишки переворачиваются. Мушкетон обернулся к Блезуа с обескураженным выражением на лице, ко- торое ясно показывало, что он в полной мере разделяет отчаяние славного парня. - Заперта! - повторил он. - Но, - робко заметил Блезуа, - я слышал, господин Мустон, как вы рассказывали, что однажды в молодости, кажется в Шантильи, вы прокормили себя и своего господина, ловя куропаток в силки, карпов на удочку и бу- тылки на шнурок. - Это правда, - заявил Мушкетон, - это правда, сущая правда: вот и Гримо может подтвердить. Но в погребе была лазейка, и вино было разлито в бутылки; а, здесь не могу же я просунуть шнурок сквозь эту дверь и протащить посудину весом пудов в тридцать. - Этого нельзя, но можно вынуть из перегородки две-три доски, а в бочке просверлить буравом дырку, - заметил Блезуа. Мушкетон вытаращил свои круглые глаза и посмотрел на Блезуа, как че- ловек, встретивший в другом качества, о которых он и не подозревал. - Правда, это можно! Но где достать клещи, чтобы отодрать доски, и бурав, чтобы просверлить бочку? - Футляр, - вдруг вмешался Гримо, закончивший в это время свои счеты. - Ах да, футляр, - проговорил Мушкетон, - я было и забыл. Гримо заведовал не только казной, но и оружием, кроме счетов, у него был еще футляр с инструментами, Гримо был человек величайшей предусмот- рительности, и в этом футляре, тщательно уложенном в дорожный мешок, на- ходилось все необходимое. Между прочим имелся там и бурав почтенных раз- меров; им-то и вооружился Мушкетон. Что касается до клещей, то ему недолго пришлось искать, чем заменить их, так как кинжал, заткнутый за пояс, мог отлично послужить вместо кле- щей. Мушкетон отыскал место, где между досками виднелись щели, и немед- ленно принялся за дело. Блезуа взирал на него с изумлением и нетерпеливо следил за его рабо- той, вмешиваясь иногда, чтобы помочь вытащить гвоздь или подать совет, всякий раз уместный и полезный. В один миг Мушкетон оторвал три доски. - Ловко! - заметил Блезуа. Мушкетон, однако, являлся полной противоположностью той лягушки, ко- торая пыталась сравниться с волом и считала, что она больше, чем была на самом деле. Он укоротил свое имя на целую треть, но не мог проделать то- го же со своим животом. Попытавшись пролезть в отверстие, Мушкетон с огорчением убедился, что нужно вынуть еще, по крайней мере, две или три доски. Он вздохнул и снова принялся за работу. Гримо, покончив со своим счетоводством, с величайшим интересом следил за ходом дела. Подойдя к товарищам, он заметил тщетные усилия Мушкетона проникнуть в обетованную землю и счел долгом вмешаться. - Я! - проговорил он. Это слово для Блезуа и Мушкетона стоило целого совета, а сонет, как известно, стоит поэмы. Мушкетон обернулся. - Что ты? - спросил он Гримо. - Я пролезу. - Это правда, - согласился Мушкетон, окидывая взглядом длинную худую фигуру товарища, - это правда: ты пройдешь, ты легко пройдешь. - Конечно, - подтвердил Блезуа. - К тому же он знает, какие бочки с вином, ведь он был в том отделении с господином д'Артаньяном. Пусть идет Гримо, Мушкетон. - Да я и сам пролез бы не хуже Гримо, - отвечал задетый Мушкетон. - Наверно, но это будет слишком долго, а я умираю от жажды. Мои внут- ренности вконец взбунтовались. - Ну, иди, Гримо, - согласился Мушкетон, передавая ему кувшин из-под пива и бурав. - Сполосните стаканы, - сказал Гримо. Затем он дружески кивнул Мушкетону, словно извиняясь за то, что окан- чивает операцию, так блестяще начатую другим, и, змеей проскользнув в щель, исчез в темноте. Блезуа от восторга заплясал. Из всех безумных подвигов, совершенных необыкновенными людьми, которым он имел счастье помогать, этот подвиг казался ему самым удивительным, почти чудесным. - Ну, теперь ты увидишь, - заговорил вновь Мушкетон все тем же тоном решительного превосходства, которому Блезуа, видимо, охотно подчинялся, - теперь их увидишь, как пьем мы, старые солдаты, когда нас томит жажда. - Плащ, - раздался из глубины погреба голос Гримо. - Ах да, - спохватился Мушкетон. - Чего он хочет? - спросил Блезуа. - Завесить плащом то место, где вынуты доски, чтобы закрыть лазейку. - Это зачем? - в недоумении спросил Блезуа. - Эх, простота! - сказал Мушкетон. - А если кто войдет? - И то правда! - воскликнул Блезуа с явным восхищением. - Но ведь там он ничего не увидит впотьмах. - Гримо всегда отлично видит, - заметил Мушкетон, - ночью - как днем. - Счастливец, - ответил Блезуа. - А я вот без свечи не могу сделать и двух шагов: непременно наткнусь на что-нибудь. - Это все оттого, что ты не был на военной службе, - отвечал Мушке- тон, - а то бы научился отыскивать иголку в печи для хлеба. Но тише! Кто-то идет, кажется. Мушкетон издал легкий свист, служивший обоим лакеям в дни молодости тревожным сигналом. Затем поспешно присел к столу и знаком приказал Бле- зуа сделать то же. Блезуа повиновался. Дверь открылась, и на пороге поя- вилось двое закутанных в плащ людей. - Ого! - проговорил один из них. - Никто по спит, хотя уже четверть двенадцатого! Это против правил. Чтобы через четверть часа все было уб- рано, огонь потушен и все спали! Оба незнакомца прошли к двери того отделения, куда проскользнул Гри- мо, отперли ее, вошли и замкнули за собой. - Ах, - прошептал Блезуа. - Он погиб! - Ну нет, Гримо - хитрая лисица! - пробормотал Мушкетон. Оба товарища стали ждать, напрягая слух и затаив дыхание. Прошло десять минут, в течение которых не слышно было никакого шума, который указал бы, что Гримо пойман на месте преступления. Затем дверь снова отворилась, закутанные фигуры вошли, так же стара- тельно затворили за собой дверь и удалились, еще раз повторив приказание погасить огонь и лечь спать. - Как быть, - сказал Блезуа, - гасить, что ли? Мне все это кажется подозрительным. - Они сказали "через четверть часа"; у нас еще пять минут, - отвечал Мушкетон. - А не предупредить ли нам господ? - Подождем Гримо. - А если его убили? - Гримо закричал бы. - Разве вы не знаете, что он нем, как рыба? - Ну, тогда мы услышали бы возню, падение тела. - А ну как он не вернется? - Да вот он. Действительно, в эту самую минуту Гримо отодвинул плащ, закрывавший место, где были разобраны доски, и из-под плаща показалась его голова. Лицо его было смертельно бледно, глаза расширились от ужаса, белки: сверкали, а зрачки казались мертвыми точками. Он держал в руке кувшин из-под пива, чем-то наполненный; поднеся его к свету маленькой коптящей лампы, он издал только один краткий звук "О!", но с выражением такого глубокого ужаса, что Мушкетон в испуге отступил, а Блезуа чуть не лишил- ся чувств. Оба они все же заглянули в кувшин: он был полон пороху. Убедившись, что фелука вместо вина нагружена порохом, Гримо бросился к трапу и одним прыжком очутился у двери, за которой спали четверо дру- зей. Подбежав к ней, он слегка толкнул ее. Дверь приотворилась и задела д'Артаньяна, который спал около нее и сразу проснулся. Увидев взволнованное лицо Гримо, он сейчас же понял, что случилось что-то из ряду вон выходящее, и хотел крикнуть, по Гримо приложил палец к губам и в мгновение ока задул ночник, горевший в другом конце каюты. Д'Артаньян приподнялся на локте; Гримо стал на колени и, вытянув шею, трепеща от волнения, поведал ему на ухо нечто настолько драматичное само по себе, что можно было обойтись без жестикуляции и мимики. Пока он рассказывал, Атос, Портос и Арамис мирно спали, как люди, ко- торые уже добрую неделю не знали настоящего сна. Между тем на нижней па- лубе Мушкетон сначала стоял как в столбняке, а потом спохватился и стал собираться. Блезуа, охваченный ужасом, с взъерошенными волосами, попы- тался делать то же самое. Вот что случилось с Гримо. Пройдя в среднее отделение нижней палубы, он начал свои поиски. И тотчас же натолкнулся на бочку. Он тихонько ударил по ней. Она оказалась пустой; Гримо перешел ощупью к другой, которая была тоже пустая. Третья бочка издала глухой звук; она, без сомнения, содержала драгоценный напи- ток. Гримо присел на корточки возле бочки и стал шарить рукой, стараясь найти, где бы поудобнее приладить бурав. Вдруг ему попался кран. "Отлично, - подумал он, - это сильно упрощает дело". Он подставил свой кувшин, открыл кран и почувствовал, что содержимое потихоньку переходит из одного вместилища в другое. Гримо из предосто- рожности запер кран и поднес кувшин к губам, чтобы попробовать, так как ко своей добросовестности не хотел угощать своих товарищей чем-нибудь таким, за что бы не мог отвечать. В это время Мушкетон подал свой сигнал. Гримо, опасаясь ночного обхо- да, юркнул между бочками и притаился. В самом деле, дверь отворилась, и вошли два закутанных в плащи чело- века, те самые, которые дали Блезуа и Мушкетону приказ погасить огонь. Один из вошедших нес фонарь с высокими стеклами, так что пламя не вы- бивалось наверх. Кроме того, стекла фонаря были прикрыты бумагой, кото- рая умеряла или, вернее, поглощала свет и теплоту. Человек этот был Грослоу. Другой держал в руке что-то длинное, гибкое, белое, свернутое вроде каната. Лицо человека скрывалось под шляпой с широкими полями. Гримо по- думал, что этих людей привело сюда то же желание, что и его, желание раздобыть портвейн. Он плотнее прижался к бочке я решил, что, если даже его изловят, преступление в конце концов не так уж велико. Подойдя к бочке, за которой спрятался Гримо, вошедшие остановились. - Фитиль с вами? - спросил по-английски державший фонарь. - Вот он, - последовал ответ. При звуке этого голоса Гримо задрожал, чувствуя, что ледяной холод проник до мозга его костей. Он тихонько приподнялся, вгляделся поверх обруча и под опущенными полями шляпы различил бледное лицо Мордаунта. - Сколько времени может гореть фитиль? - обратился Морда унт к своему спутнику. - Думаю, что минут пять, - отвечал шкипер. И этот голос показался Гримо немного знакомым. Оп посмотрел на его спутника и после Мордаунта узнал и Грослоу. - В таком случае, - заговорил опять Мордаунт, - вы предупредите ваших людей: пусть будут наготове, но не говорите им для чего. Шлюпка идет за фелукой? - Как собака за хозяином, на крепкой пеньковой бечеве. - Так вот, когда часы пробьют четверть первого, вы соберете своих лю- дей и, соблюдая полнейшую тишину, спуститесь в шлюпку... - Но сначала надо поджечь фитиль. - Это уж мое дело. Я хочу быть уверенным в том, что моя месть совер- шится. Весла в шлюпке? - Все готово. - Прекрасно. - Итак, все условленно. Мордаунт стал на колени и всунул конец фитиля довольно глубоко в кран, так, чтобы оставалось только поджечь другой конец. Покончив с этим, он поднялся и вынул часы. - Вы помните? В четверть первого, иначе говоря... Он посмотрел на часы. - Через двадцать минут. - Отлично, - заметил Грослоу, - только я считаю долгом еще раз пре- дупредить вас, что вы оставили для себя самую опасную часть дела и го- раздо лучше было бы поручить зажечь фитиль кому-нибудь из наших людей. - Мой дорогой Грослоу, - отвечал на это Мордаунт, - есть французская пословица: "Каждый сам себе лучший слуга". Я хочу применить ее на деле. Гримо если не все понял, то все слышал: выражения лиц собеседников дополнили ему несовершенное знание языка. Он видел и узнал двух смер- тельных врагов мушкетеров. Он заметил, как Мордаунт вставил фитиль. Оп слышал пословицу, произнесенную по-французски. Наконец он несколько раз опускал руку в кувшин, который он держал в другой руке, и пальцы его, вместо вина, страстно ожидаемого Мушкетоном и Блезуа, зарывались в мел- кие зерна пороха. Мордаунт и шкипер собрались уходить. В дверях они остановились и прислушались. - Слышите вы, как они спят? - спросил один из них. Действительно, сверху через потолок доносился храп Портоса. - Сам бог предает их в наши руки, - проговорил Грослоу. - И на этот раз, думаю, сам дьявол не спасет их, - добавил Мордаунт. С этими словами оба вышли. XXX ПОРТВЕЙН (Продолжение) Гримо слышал, как заскрипел замок. Затем, убедившись, что остался один, он немедленно поднялся и ощупью стал пробираться вдоль стенки. - Ах, - мог только проговорить он, стирая рукавом выступившие у него на лбу капли пота, - какое счастье, что Мушкетону захотелось пить! Он спешил добраться до лазейки в перегородке. Все это ему казалось сном, но порох в кувшине был настоящий и доказывал, что это была действительность, хуже всякого предсмертного бреда. Д'Артаньян, как легко можно себе представить, выслушал все это с воз- растающим интересом и, не дослушав до конца, легко вскочил и тотчас же наклонился к уху спавшего Арамиса, прижав его плечо, чтобы предупредить какое-нибудь резкое движение. - Шевалье, - шепнул он ему, - встаньте, но постарайтесь не делать ни малейшего шума. Арамис проснулся. Д'Артаньян повторил свое приглашение, сжав ему ру- ку. Арамис повиновался. - Слева от вас лежит Атос, - сказал он ему. - Предупредите его, как я предупредил вас. Арамис без труда предупредил Атоса, который спал очень чутко, как все нервные люди; но с Портосом вышло немало возни. Он принялся было спраши- вать, зачем да почему так неожиданно прервали его сон, что было ему очень неприятно; но д'Артаньян вместо всяких объяснений зажал ему рот рукой. Затем наш гасконец протянул руки, обнял своих друзей за шею, тес- но прижал их к себе и зашептал: - Друзья, нам необходимо немедленно же покинуть эту фелуку, иначе мы все погибли. - Как? - проговорил Атос. - Опять? - Знаете ли вы, кто у нас шкипером? - Нет. - Капитан Грослоу! Д'Артаньян почувствовал, как вздрогнули его друзья, и понял, что его слова произвели надлежащее действие. - Грослоу! - прошептал Арамис. - О, проклятие! - Кто такой этот Грослоу? - спросил Портос. - Я не помню его. - Это тот герой, который раскроил голову младшему Парри, а теперь го- товится раскроить наши. - Ого! - А знаете вы, кто его помощник? - Его помощник? - спросил Атос. - Какой такой помощник? Разве бывают помощники у шкипера на фелуке с четырьмя матросами? Что это, трехмачто- вая шхуна, что ли? - Да, но господин Грослоу не заурядный шкипер и потому имеет помощни- ка. Помощником у него состоит Мордаунт. При этом известии мушкетеры не только вздрогнули, но едва удержались от крика. При всей их отваге, роковое имя это оказывало на них какое-то таинственное действие: им становилось страшно, даже когда его произноси- ли. - Что же делать? - спросил Атос. - Овладеть фелукой, - предложил Арамис. - А негодяя убить, - дополнил Портос. - Фелука минирована. Бочки, которые я считал наполненными портвейном, оказались на самом деле с порохом. Когда Мордаунт увидит, что план его раскрыт, он всех взорвет, и друзей и врагов. Но, право же, этот господин такого сорта, что я не имею ни малейшего желания отправляться в его об- ществе ни в рай, ни в ад. - У вас, значит, есть какой-нибудь план? - спросил Атос. - Есть. - В чем он заключается? - Доверяетесь ли вы мне? - Приказывайте! - в один голос проговорили все трое. - Отлично; тогда идемте. Д'Артаньян подошел к иллюминатору, размерами не больше форточки, но все же достаточно широкому, чтобы в него мог пролезть человек; он ти- хонько повернул на петлях ставень. - Вот путь к спасению, - сказал он. - Черт возьми, - заметил Арамис. - Холодно, мой ДРУГ. - Если не хотите, оставайтесь, по предупреждаю, что сейчас здесь бу- дет очень жарко. - Но не можем же мы вплавь достигнуть берега! - К фелуке привязана шлюпка. Мы сядем в нее и перережем канат, вот и все. Вперед, товарищи. - Одну минуту, - возразил Атос. - А наши люди? - Мы здесь, - произнесли в один голос Мушкетон л Блезуа, которых Гри- мо привел, чтобы собрать в каюте все силы; они незаметно проскользнули сюда через люк, находившийся у самой двери в каюту. И все же трое друзей замерли перед жутким видом, который открылся им в узком отверстии, когда Д'Артаньян поднял ставень. Действительно, кто только видел, согласится, что нет зрелища более угнетающего, чем вид взволнованного моря, глухо катящего свои черные ва- лы при бледном свете зпмпей луны. - Великий боже! - воскликнул д'Артаньян. - Мы колеблемся, кажется? Если мы колеблемся, чего же требовать от наших людей? - Я не колеблюсь, - заявил Гриме. - Сударь, пролепетал Блезуа, - я умею плавать только в реке, предуп- реждаю вас. - А я совсем не умею плавать, - проговорил Мушкетон. Тем временем д'Артаньян уже лез в иллюминатор. - Друг мой, вы решились? - спросил Атос. - Да, - отвечал гасконец, - следуйте и вы за мной. Вы человек совер- шенный, пусть ваш дух восторжествует над плотью. Вы, Арамис, скомандуйте людям, а вы, Портос, сокрушайте всех и все, что станет нам на пути. Д'Артаньян пожал руку Атосу, улучил момент, когда фелука накренилась и вода залила его до пояса, отпустил руку, которою он держался за иллю- минатор, и прыгнул наружу. Не успела фелука накрениться на другую сторо- ну, за ним последовал Атос. Затем корма стала подниматься, и они увиде- ли, как из воды показался натянувшийся канат, которым была привязана шлюпка. Д'Артаньян поплыл к канату и скоро достиг его. Он ухватил рукой канат и держался за него, едва высунув из воды голо- ву. Минуту спустя к нему подплыл Атос. Затем за кормой показались еще две головы: то были Арамис и Гримо. - Меня беспокоит Блезуа, - заметил Атос. - Вы слышали, Д'Артаньян, он сказал, что умеет плавать только в реке. - Если умеешь плавать, то можешь плавать везде, - отвечал д'Артаньян. - К лодке, к лодке! - Но Портос? Я не вижу Портоса! - Успокойтесь. Портос сейчас явится. Он плавает, как левиафан. Тем не менее Портос все не появлялся. На фелуке в это время разыгры- валась трагикомическая сцена. Мушкетон и Блезуа, напуганные шумом волн, свистом ветра, ошеломленные при виде кипящей черной пучины, не только не устремлялись вперед, по да- же отступали. - Ну же, вперед, смелей, в воду! - понукал Портос. - Но, сударь, я не умею плавать, - молил Мушкетон. - Оставьте меня здесь. - И меня тоже, - просил Блезуа. - Уверяю вас, на такой маленькой лодке я буду только стеснять вас, - говорил Мушкетон. - А я так наверное даже не доплыву до нес, я прямо пойду ко дну. - Ах, вот как!.. Ну так я задушу вас, если вы не полезете в воду! - заявил Портос, хватая обоих за горло. - Вперед, Блезуа! Блезуа под железной рукой Портоса испустил подавленный крик, быстро замерший, так как гигант схватил его за ноги и за руки и бросил в море вниз головой. - Ну, теперь твоя очередь, Мустон. Надеюсь, ты не покинешь своего господина? - О сударь, зачем вы опять пошли на военную службу? Так хорошо было в Пьерфонском замке!.. - со слезами на глазах проговорил Мушкетон. И без единого упрека, печально, покорно, отчасти из преданности хозя- ину, отчасти побуждаемый примером Блезуа, он очертя голову бросился в море. Это был настоящий подвиг, так как Мушкетон знал, что идет на вер- ную смерть. Но Портос был не такой человек, чтобы покинуть своего преданного то- варища. Он так быстро последовал за ним, что плеск от падения Мушкетона слился с плеском от падения Портоса. И когда оглушенный Мушкетон был выброшен волной на поверхность, то его сразу подхватила мощная рука Пор- тоса, и он добрался до шлюпки, не двинув и рукой, словно морское божест- во на дельфине. В ту же минуту Портос увидел, что вблизи кто-то барахтается. Он схва- тил его за волосы; то был Блезуа, к которому уже плыл Атос. - Не надо, не надо, граф! - крикнул ему Портос. - Я справлюсь без вас. И действительно, несколькими сильными взмахами, поднимаясь, как Ада- мастор, над бушующей стихией, он присоединился к своим. Д'Артаньян, Арамис и Гримо помогли Мушкетону и Блезуа влезть в лодку. Затем настала очередь Портоса, который, перелезая через борт, едва не перевернул легкую лодку. - А Атос? - спросил Д'Артаньян. - Я здесь! - отозвался Атос, державшийся за борт лодки. Он, в качест- ве генерала, прикрывающего отступление армии, считал своим долгом войти в шлюпку последним. - Все в шлюпке? - Все, - отвечал Д'Артаньян. - Есть у вас, Атос, с собою кинжал? - Есть. - Ну так перережьте канат и влезайте скорей. Атос вынул из-за пояса кинжал и перерезал канат. Фелука стала удаляться, и шлюпка свободно закачалась на волнах. - Атос, сюда! - скомандовал д'Артаньян, протягивая ему руку. Граф де Ла Фер легко влез в шлюпку и занял свое место. - Самое время, - вымолвил гасконец, - сейчас мы увидим нечто любопыт- ное XXXI ПЕРСТ СУДЬБЫ Едва д'Артаньян произнес эти слова, как на фелуке, которая уже начала исчезать в ночном тумане, послышался свисток. - Вы хорошо понимаете, - заметил д'Артаньян, - что это что-нибудь да означает. В ту же минуту на палубе появился фонарь и на корме показались силуэ- ты людей. И вдруг ужасный крик, крик отчаяния, пронесся над морем. Он, каза- лось, рассеял облака, закрывавшие луну, которая своим бледным светом озарила серые паруса и черные снасти фелуки. Темные тени растерянно ме- тались по палубе, испуская жалобные вопли. Вдруг наши друзья увидали, что на верхней площадке появился Мордаунт с факелом в руке. Тени, метавшиеся на фелуке, означали следующее. В назначенный момент Грослоу вызвал своих людей на палубу. Мордаунт вышел из своего помеще- ния, прислушался у двери каюты, спят ли французы, и сошел вниз, успоко- енный тишиной. Действительно, можно ли было догадаться о том, что прои- зошло? Мордаунт открыл дверь в отделение, где находились бочки, и бросился к фитилю. Пылая жаждой мести, уверенный в себе, как всякий, ослепленный волей рока, он приложил факел к запалу. В это время Грослоу и его матросы собрались на корме. - Хватай канат, - скомандовал Грослоу, - и подтяни шлюпку. Один из матросов уцепился за борт фелуки, схватил канат и начал тя- нуть. Канат легко поддался. - Канат перерезан! - воскликнул матрос. - Шлюп- ки нет. - Как шлюпки нет? - закричал Грослоу, бросаясь, в свою очередь, к борту. - Этого не может быть! - Но это так, - отвечал матрос. - Смотрите сами, канат обрезан, да вот и конец его. Убедившись, Грослоу испустил тот ужасный вопль, который долетел до наших