осподина де Шуазеля. Не помнит ли ваше величество название того постоялого двора, где должны ждать лошади? - Увы, нет, - отвечал король, - я знал, да забыл. Но вы все равно ступайте, а мы тем временем попытаемся что-либо разузнать. Изидор помчался в сторону нижнего города и вскоре скрылся из виду за первыми домами. LIX. ЖАН БАТИСТ ДРУЭ Слова короля .мы попытаемся что-либо разузнать. были вызваны тем, что по правую сторону от дороги виднелось несколько домиков, с которых начинался верхний город. На шум, поднятый каретами, дверь одного домика даже приотворилась, и внутри мелькнул свет. Королева вышла, взяла г-на де Мальдена под руку и направилась к дому. Но при их приближении дверь затворилась. Правда, захлопнулась она не столь быстро, и г-н де Мальден, заранее заметивший, что хозяин жилья не слишком-то расположен к гостеприимству, успел броситься вперед и придержать ее, прежде чем ключ повернулся в замке. Под нажимом г-на де Мальдена она отворилась, явно вопреки воле хозяина. За дверью, силясь ее захлопнуть, стоял человек лет пятидесяти, в халате и домашних туфлях на босу ногу. Как мы догадываемся, человек этот был изрядно удивлен тем, что к нему врываются силой и что дверь его распахнулась под рукой незнакомца, за спиной которого стоит какая-то женщина. Человек в халате метнул быстрый взгляд на королеву, чье лицо освещал фонарь, который был у него в руке, и содрогнулся. - Что вам угодно, сударь? - спросил он у г-на де Мальдена. - Сударь, - отвечал гвардеец, - мы не знаем Варенна и просим вас оказать нам любезность и объяснить, гдо тут дорога на Стене. - А если я это сделаю, - возразил незнакомец, - и если станет известно, что я дал вам эти сведения, и если окажется, что я этим себя погубил? - Ах, сударь, - отвечал гвардеец, - даже если, оказывая нам эту услугу, вы и подвергаетесь риску, все же простая любезность не позволит вам отказать в помощи женщине, которой грозит опасность. - Сударь, - возразил ему человек в халате, - особа у вас за спиной - не женщина... - И, приблизив губы к уху г-на де Мальдена, он шепнул: - Это королева! - Сударь! - Я узнал ее. Королева, услыхав или догадавшись, о чем идет речь, потянула г-на де Мальдена назад. - Прежде чем мы пойдем дальше, - сказала она, - предупредите короля, что меня узнали. Г-н де Мальден мигом исполнил это поручение. - Хорошо же, - сказал король, - попросите этого человека подойти ко мне, я хочу с ним поговорить. Г-н де Мальден вернулся и, полагая, что скрывать истину далее бесполезно, сказал: - Король желает говорить с вами, сударь. Человек испустил вздох и, скинув туфли, чтобы не шуметь, босиком приблизился к дверце кареты. - Ваше имя, сударь? - первым делом осведомился король. - Господин де Префонтен, государь, - с запинкой отвечал тот. - Кто вы такой? - Майор кавалерии, кавалер королевского и военного ордена Святого Людовика. - Как майор и кавалер ордена Святого Людовика вы, несомненно, дважды присягали мне на верность, сударь; значит, ваш долг - помочь мне в затруднениях, которые я теперь испытываю. - Разумеется, - пролепетал майор, - но я умоляю ваше величество поторопиться, меня могут увидеть. - Э, сударь, - заметил г-н де Мальден, - если вас увидят, тем лучше! Вам никогда не представится такая блестящая возможность исполнить свой долг. Майор, судя по всему, не разделял этого мнения: у него вырвалось нечто, напоминавшее стон. Королева с жалостью пожала плечами и нетерпеливо топнула ногой. Король подал ей знак, а затем вновь обратился к майору. - Сударь, - спросил он, - быть может, вы слыхали о лошадях, которые ждут следующую по дороге карету, или видели гусар, которые со вчерашнего дня стоят в городе? - Да, государь, и лошади, и гусары находятся на другом конце города; лошади - в гостинице "Великий монарх., а гусары, вероятно, в казарме. - Благодарю, сударь. Теперь можете идти в дом: никто вас не видел, значит, ничего с вами не случится. - Государь! Не слушая более, король подал руку королеве, чтобы помочь ей подняться в карету, и, обратившись к гвардейцам, ожидавшим его приказаний, сказал: - На козлы, господа, и в гостиницу "Великий монарх.! Оба офицера вернулись на козлы и крикнули форейторам: - В гостиницу "Великий монарх.! Но в этот миг из лесу вынырнул какой-то призрачный всадник, который наискосок пересек дорогу и закричал: - Форейторы! Ни шагу дальше! - Почему? В чем дело? - изумились форейторы. - Потому что вы везете короля, он сбежал. Но я именем нации приказываю вам: ни с места! Форейторы уже приготовились было трогать с места, но тут они замерли и прошептали: - Король!." Людовик XVI понял, что положение отчаянное. - Кто вы такой, - крикнул он, - и почему тут распоряжаетесь? - Я простой гражданин, но я представляю закон и говорю от имени нации. Ни с места, форейторы, приказываю вам во второй раз! Вы хорошо меня знаете: я Жан Батист Друэ, сын смотрителя станции в Сент-Мену. - О, негодяй! - вскричали оба гвардейца, спрыгивая с козел и извлекая из ножен охотничьи ножи. - Так это он! Но не успели они спрыгнуть на землю, как Друэ уже умчался по улицам нижнего города. - Но Шарни, Шарни? - прошептала королева. - Что с ним сталось? И она забилась в угол кареты, почти безучастная ко всему происходящему. Но что же сталось с Шарни и каким образом он упустил Друэ? Судьба, снова судьба! Конь г-на Дандуэна скакал превосходно, но Друэ выехал на двадцать минут раньше графа. Надо было наверстать эти двадцать минут. Шарни вонзил шпоры в бока коня, животное взвилось, выдохнуло пену из ноздрей и пустилось в галоп. Но Друэ тоже несся во весь опор, хоть и не знал, гонятся за ним или нет. Правда, у Друэ была почтовая кляча, а у Шарни чистокровный скакун. Поэтому на протяжении одного лье расстояние между ними сократилось на треть. Тут Друэ обнаружил погоню и удвоил усилия, чтобы ускользнуть от опасного преследователя. На исходе второго лье графу де Шарни удалось наверстать столько же, а Друэ оглядывался все чаще и все с большей тревогой. Друэ уехал так поспешно, что не взял с собой оружия. Да, молодой патриот не боялся смерти - позже он хорошо это доказал, - но он боялся, как бы его не остановили, боялся упустить короля, боялся, как бы от него не ускользнула чудом представившаяся возможность навсегда прославить свое имя. До Клермона оставалось еще два лье, но ясно было, что на исходе первого лье, вернее, третьего, считая от Сент-Мену, преследователь его настигнет. Между тем, словно для того, чтобы подхлестнуть его пыл, впереди смутно виднелась королевская карета. Мы говорим - смутно, потому что было уже, как мы знаем, около половины десятого вечера и, хотя стояли самые длинные дни в году, уже начало смеркаться. Друэ с удвоенной силой принялся пришпоривать и нахлестывать лошадь. До Клермона оставалось уже не более трех четвертей лье, но Шарни был в каких-нибудь двухстах шагах от него. Друэ знал, что в Варенне нет почтовой станции, и не сомневался, что король едет в Верден. Друэ уже начал отчаиваться: прежде чем он настигнет короля, он сам будет настигнут. За пол-лье от Клермона он услыхал галоп Шарни, гнавшегося за ним по пятам, и ржание коня, перекликавшееся с ржанием его собственной лошади. Следовало или отказаться от дальнейшей погони, или лицом к лицу схватиться с преследователем; но второе было не в его силах, потому что, как мы уже сказали, у Друэ не было оружия. Внезапно, когда от него до Шарни уже оставалось не более пятидесяти шагов, навстречу Друэ попались форейторы, которые возвращались верхом на распряженных лошадях. Друэ признал в них тех самых, что везли королевские кареты. - А, это вы! - крикнул он. - Вы от Вердена, не так ли? - Почему от Вердена? - удивились форейторы. - Я имею в виду, - объяснил Друэ, - что кареты, которые вы сопровождали, поехали в Верден. И с этими словами он, из последних сил погоняя коня, оставил их позади. - Нет, - крикнули ему вслед форейторы, - мы по дороге, что из Варенна! Друэ взревел от радости. Он спасен, а король погиб! Если бы король поехал по Верденской дороге, Друэ бы пришлось гнаться за королевской каретой по прямой, потому что дорога от Сент-Мену до Вердена представляет собой прямую линию. Но король поехал из Клермона в Варенн, а дорога на Варенн отклоняется от основного пути почти под острым углом вправо. Друэ устремился в Аргоннский лес, где ему был знаком каждый закоулок; срезав путь прямиком через лес, он выигрывал у короля четверть часа времени, а кроме того, темнота в лесу служила ему защитой. Шарни, изучивший топографию всей округи немногим хуже Друэ, понял, что Друэ ушел от него из-под носа, и в свой черед испустил яростный вопль. Почти одновременно с Друэ он пустил коня поперек узкой равнины, отделявшей дорогу от леса, и закричал: - Стой! Стой! Но Друэ и не думал отвечать; он пригнулся к шее своего коня, подгоняя его шпорами, хлыстом, голосом. Ему бы только добраться до леса, и он спасен! И он доберется - но для этого ему надо проскочить в десяти шагах от Шарни. Шарни вынимает один из пистолетов, целится в Друэ. - Стой, - кричит он, - или я тебя убью! Друэ еще ниже пригибается к шее своего коня и еще сильнее подгоняет его. Шарни спускает курок, но в темноте лишь сверкают искры: это кремень стукнулся о затвор. Шарни в ярости швыряет пистолетом в Друэ и, выхватив второй пистолет, бросается в лес в погоню за беглецом, замечает его в просвете между стволами и снова стреляет- опять осечка! Тут-то он и вспомнил, что, когда он взял с места в карьер, г-н Дандуэн крикнул ему вслед какие-то слова, которых он не разобрал. "Вот оно что, - сказал себе граф, - я сел не на ту лошадь, и он наверняка кричал мне, что пистолеты не заряжены. Ничего, я догоню этого негодяя и, если понадобится, задушу его голыми руками!." И он вновь ринулся в погоню за тенью, еще видневшейся в потемках. Однако едва он проскакал по незнакомому лесу сотню шагов, как конь его свалился в канаву; Шарни кубарем скатился на землю, встал, вновь вскочил в седло, но Друэ уже исчез. Вот каким образом Друэ удалось ускользнуть от графа де Шарни; вот каким образом он явился на большой дороге, подобный грозному призраку, и скомандовал форейторам, сопровождавшим короля, стоять на месте. Форейторы остановились: ведь Друэ приказывал именем нации, а это уже начинало звучать убедительней, чем приказы именем короля. Едва Друэ углубился в улочки нижнего города, как взамен затихающего вдали галопа его коня вновь раздался цокот копыт; приближался другой конь. На той самой улице, по которой ускакал Друэ, показался Изидор. Он привез те же сведения, которые дал и г-н де Префонтен. Лошади г-на де Шуазеля находятся на другом конце города, в гостинице "Великий монарх.; там же поджидают гг. де Буйе и де Режкур. Третий офицер, г-н де Рориг, находится в казарме вместе с гусарами. Эти сведения Изидору дал трактирный слуга, запиравший свое заведение; он ручался в их достоверности. Но августейшие путешественники, вместо того чтобы обрадоваться этим новостям, были объяты непреодолимым ужасом. Г-н де Префонтен изливался в жалобах; оба гвардейца сыпали угрозами. Изидор прервал свой отчет. - Что случилось, господа? - спросил он, - Вы видели на этой улице всадника, скакавшего галопом? - Да, государь, - сказал Изидор. - Так вот, это был Друэ, - сообщил король. - Друэ! - с душераздирающим отчаянием вскричал Изидор. - Значит, мой брат погиб! Королева со стоном закрыла лицо руками. LX. СТОРОЖЕВАЯ БАШНЯ НА ВАРЕННСКОМ МОСТУ Невыразимое уныние охватило всех этих несчастных, которым грозила неведомая, но страшная опасность и которые принуждены были остановиться прямо посреди дороги. Изидор первый взял себя в руки. - Государь, - сказал он, - жив мой брат или умер, не будем больше о нем думать, подумаем о вашем величестве. Нельзя терять ни секунды, форейторы знают гостиницу "Великий монарх." Скорее туда! Но форейторы не двигались с места. - Вы не слышали? - обратился к ним Изидор. - Отчего же, слышали. - Почему же мы не отправляемся? - Потому что господин Друэ нам запретил. - Как! Господин Друэ вам запретил? И если король приказывает вам, а господин Друэ запрещает, то вы повинуетесь господину Друэ? - Мы повинуемся нации. - Ну, господа, - сказал Изидор двум своим товарищам, - бывают минуты, когда жизнь человеческая ничего более не стоит: возьмите на себя каждый одного человека, а я беру на себя вот этого; мы поведем лошадей сами. И он схватил за ворот того форейтора, который оказался к нему ближе, и приставил к его груди острие своего охотничьего ножа. Королева увидела, как блеснули три лезвия, и вскрикнула. - Господа, - взмолилась она, - господа, пощадите их! - Потом обратилась к форейторам: - Друзья мои, - сказала она, - вы немедля получите на троих пятьдесят луидоров и пенсион в пятьсот франков каждому, только спасите короля! Не то форейторов испугали явные намерения троих молодых людей, не то привлекли денежные посулы, но они все же пустили лошадей вскачь по дороге. Г-н де Префонтен дрожа вернулся к себе и забаррикадировался. Изидор галопом несся впереди кареты. Нужно было пересечь город и перебраться через мост; когда город и мост останутся позади, до гостиницы "Великий монарх. будет рукой подать. Карета на всей скорости спустилась по склону, который вел в нижний город. Но, подъехав к арке, расположенной в основании башни и ведущей на мост, путники обнаружили, что одна из створок ворот закрыта. Распахнули створку, но проход загораживали две или три повозки. - Ко мне, господа, - произнес Изидор, спрыгнув с коня и убирая с дороги повозки. В этот миг послышались первые раскаты барабана и гул набата. Друэ сделал свое дело. - А, негодяй! - скрипнув зубами, воскликнул Изидор. - Попадись он мне... И нечеловеческим усилием он сдвинул в сторону одну из двух повозок, покуда гг. де Мальден и де Валори двигали другую. Третья осталась стоять поперек дороги. - А теперь возьмемся за последнюю! - сказал Изидор. И третья повозка в тот же миг въехала под арку. Внезапно между досками ее боковой стенки просунулись четыре или пять ружейных стволов. - Ни шагу дальше, или вы мертвецы, господа! - произнес чей-то голос. - Господа, господа, - сказал король, высунувшись из окошка кареты, - не вздумайте прорываться силой через этот проход, я вам запрещаю. Оба офицера и Изидор сделали шаг назад. - Чего они от нас хотят? - осведомился король. И в тот же миг внутри кареты прозвучал вопль ужаса. Покуда одни люди перегородили въезд на мост, двое или трое других окружили карету и в дверцы ее просунулось несколько ружейных стволов. Один из них метил в грудь королеве. Изидор все видел; он бросился туда и отвел ствол ружья в сторону. - Огонь! Огонь! - вскричало несколько голосов. Один из людей послушался; к счастью, его ружье дало осечку. Изидор занес руку и хотел ударить этого человека своим охотничьим ножом, но королева остановила его. - Ах, государыня, - вне себя от гнева вскричал Изидор, - дайте мне проучить этого мерзавца! - Нет, сударь, - возразила королева, - немедля вложите клинок в ножны! Изидор повиновался, но наполовину: он опустил свой охотничий нож, но не вложил его в ножны. - О, встретить бы мне Друэ!." - прошептал он. - А этого человека, - вполголоса отозвалась королева, с неожиданной силой стиснув ему локоть, - этого человека я вам уступаю. - Но послушайте, господа, - повторил король, - чего вы от нас хотите? - Хотим видеть вашу подорожную, - ответили два-три голоса. - Подорожную? Ладно, - согласился король, - приведите сюда представителей городских властей, мы покажем им подорожную. - Ну вот, ей-Богу, что за фокусы! - вскричал, прицелившись в короля, человек, чье ружье дало осечку. Но оба гвардейца набросились на него и повалили наземь. В пылу борьбы ружье выстрелило, но пуля никого не задела. - Эй, кто стрелял? - крикнул кто-то. Обладатель ружья, которого гвардейцы топтали ногами, проревел: - Ко мне! На помощь к нему подоспело с полдюжины вооруженных людей. Гвардейцы обнажили свои охотничьи ножи и изготовились к бою. Король и королева безуспешно пытались остановить тех и других; надвигалась ужасная, ожесточенная, смертельная схватка. Но тут в самую гущу дерущихся ринулись двое: один был перепоясан трехцветным шарфом, другой- в мундире. Человек в трехцветном шарфе был уполномоченный коммуны Сосс. Человек в мундире был командир национальной гвардии Анноне. За их спинами в свете двух-трех факелов поблескивали два десятка ружей. Король понял, что эти двое послужат ему если не спасителями, то по крайней мере защитой от немедленной расправы. - Господа, - сказал он, - я и мои попутчики готовы ввериться вам, но защитите нас от жестокости этих людей. И он кивнул на людей с ружьями. - Опустить оружие, господа! - крикнул Анноне. Те с ворчанием повиновались. - Простите нас, сударь, - обратился к королю уполномоченный коммуны, - но прошел слух, будто его величество Людовик Шестнадцатый бежал, и долг повелевает нам удостовериться, так ли это. - Удостовериться, так ли это? - воскликнул Изидор. - Если в этой карете в самом деле едет король, ваш долг - склониться к его ногам; если, напротив, в ней едет частное лицо, по какому праву вы его задерживаете? - Сударь, - произнес Сосс, по-прежнему обращаясь к королю, - я говорю с вами; не соблаговолите ли вы ответить мне? - Государь, - шепнул Изидор, - выиграйте у них время; за нами, несомненно, следуют господин де Дамас и его драгуны, они скоро будут здесь. - Вы правы, - отозвался король. Потом обратился к г-ну Соссу: - А если наша подорожная в порядке, сударь, вы позволите нам продолжать путь? - Разумеется, - отвечал Сосс. - Что ж, в таком случае, госпожа баронесса, - сказал король, обращаясь к г-же де Турзель, - будьте добры, поищите вашу подорожную и дайте ее этим господам. Г-жа де Турзель поняла, что имел в виду король, прося ее .поискать. подорожную. И в самом деле, она принялась ее искать, но в тех карманах, где ее заведомо не было. - Ну, - произнес нетерпеливо и угрожающе один из голосов, - теперь вы видите: нет у них никакой подорожной! - Что вы. господа, - возразила королева, - подорожная у нас имеется, но госпожа баронесса Корф не знала, что ее будут у нас спрашивать, и куда-то засунула. В толпе поднялся издевательский ропот, свидетельствовавший о том, что уловка путешественников никого не провела. - У нас есть очень простой выход из положения, - сказал Сосс. - Форейторы, везите карету к моей лавке. Эти господа и дамы войдут ко мне в дом, а там все разъяснится. Форейторы, вперед! Господа солдаты национальной гвардии, эскортируйте карету. Это приглашение настолько напоминало приказ, что никто и не помыслил от него уклониться. Впрочем, попытка такого рода едва ли имела бы успех. Набат гудел по-прежнему, барабан все грохотал, а толпа, окружившая карету, прибывала с каждой минутой. Карета тронулась с места. - О господин де Дамас, господин де Дамас! - прошептал король. - Лишь бы он прибыл прежде, чем мы войдем в этот проклятый дом. Королева молчала; она думала о Шарни, подавляла вздохи и сдерживала слезы. Добрались до дверей лавки г-на Сосса, а о г-не де Дамасе по-прежнему не было ни слуху ни духу. Но что же с ним произошло, что помешало этому благородному офицеру, на чью преданность, безусловно, можно было положиться, исполнить приказы, которые были им получены, и обещания, данные королю? Расскажем об этом в двух словах, чтобы раз и навсегда обнародовать все подробности этой зловещей истории. Мы расстались с г-ном де Дамасом, когда он велел трубачу, которого для пущей надежности запер у себя дома, играть сигнал .седлай." В этот момент, когда прозвучал первый звук трубы, граф был занят тем, что вынимал из секретера деньги; заодно он извлек оттуда кое-какие бумаги, которые ему не хотелось ни оставлять, ни брать с собой. Пока он занимался всем этим, дверь комнаты отворилась, и на пороге показались несколько членов муниципального совета. Один из них приблизился к графу. - Что вам угодно? - осведомился г-н де Дамас, удивленный этим нежданным посещением, и выпрямился, чтобы заслонить собой пару пистолетов, лежавших на камине. - Ваше сиятельство, - вежливо, но твердо отвечал один из вошедших, - мы хотим знать, по какой причине вы собрались уезжать именно теперь. Г-н де Дамас смерил изумленным взглядом человека, осмелившегося предложить такой вопрос высокопоставленному офицеру. - Ну, это проще простого, сударь, - отвечал он, - я собрался уезжать именно теперь, потому что получил такой приказ. - С какой целью вы уезжаете, господин полковник? - продолжало допытываться все то же лицо. Г-н де Дамас пристально поглядел на него с еще большим изумлением. - С какой целью? Прежде всего, я этого сам не знаю, а если и знал бы, то не сказал бы вам. Посланцы муниципального совета переглянулись, жестами подбадривая друг друга, и тот, который первым заговорил с г-ном де Дамасом, продолжал. - Сударь, - объявил он, - муниципальному совету Клермона желательно, чтобы вы покинули наш город не нынче вечером, а завтра утром. У г-на де Дамаса заиграла на губах недобрая улыбка солдата, у которого не то по невежеству, не то в надежде его запугать просят о чем-либо, несовместимом с законами дисциплины. - Вот как! - протянул он. - Значит, клермонскому муниципальному совету желательно, чтобы я остался здесь до утра? - Да. - Что ж, сударь, передайте клермонскому муниципальному совету, что, к величайшему своему прискорбию, я вынужден отказать ему в его пожелании, учитывая, что, насколько мне известно, никакой закон не даст клермонскому муниципальному совету права препятствовать передвижению войск. Что до меня, то я получаю приказы только от моего военного начальства, и вот мой приказ об отбытии. С этими словами г-н де Дамас протянул депутатам муниципального совета приказ. Тот, кто стоял ближе всего к графу, принял приказ из его рук и передал своим спутникам, а г-н де Дамас тем временем завладел пистолетами, которые заранее выложил на камин и прикрыл своим телом. Член муниципального совета, который с самого начала вступил с г-ном де Дамасом в переговоры, вместе со своими собратьями осмотрел предъявленный им документ и сказал: - Сударь, приказ совершенно ясен, и мы тем более должны воспротивиться его исполнению, что он, вне всякого сомнения, предписывает вам то, чего в интересах Франции допускать не следует. Итак, именем нации сообщаю вам, что вы арестованы. - А я, господа, - возразил граф, являя на всеобщее обозрение оба своих пистолета и наводя их на двух муниципальных чиновников, стоявших к нему ближе, - я сообщаю вам, что уезжаю. Чиновники не ожидали, что им пригрозят оружием; под влиянием первого испуга или, быть может, удивления они посторонились; г-н де Дамас перескочил через порог, бросился в сени, запер их двери на два оборота ключа, бегом спустился по лестнице, увидел у дома своего коня, вскочил в седло и галопом ринулся на площадь, где собирался полк; там он обратился к г-ну де Флуараку, одному из своих офицеров, сидевшему в седле: - Нужно выбраться отсюда во что бы то ни стало; главное - спасти короля. Г-н де Дамас не знал, что Друэ ускакал из Сент-Мену, он не знал еще о бунте в Клермоне и полагал, что король будет в безопасности, если, миновав Клермон, доберется до Варенна, где его ждут подстава г-на де Шуазеля и гусары Лозена под началом гг. Жюля де Буйе и де Режкура. Тем не менее для пущей надежности он обратился к полковому квартирмейстеру, который в числе первых выехал на площадь вместе с фурьерами и драгунами, стоявшими на одной квартире с ним. - Господин Реми, - понизив голос, сказал ему граф, - отправляйтесь в путь. Пустите коня в галоп, скачите во весь опор, догоните кареты, которые только что отъехали: вы ответите мне за них головой! Квартирмейстер пришпорил коня и вместе с фурьерами и четырьмя драгунами пустился в путь; но по выезде из Клермона они очутились на развилке дорог, поехали не той дорогой и заплутали. Воистину, в эту роковую ночь сама судьба вмешивалась во все! На площади медленно строился отряд. Члены муниципального совета, которых г-н де Дамас запер у себя на квартире, с легкостью выбрались из-под замка, высадив дверь; они науськивали народ и национальную гвардию, которые собирались куда решительнее и целеустремленнее, чем драгуны. В разгар хлопот г-н де Дамас вдруг обнаружил, что несколько ружей держат его на мушке, и это усугубило его тревогу. Он видел, что его солдаты в нерешительности; он проехал перед строем, пытаясь подкрепить в них чувство преданности королю, но солдаты качали головами. Хотя не все еще собрались, он рассудил, что следует немедленно выступать; он скомандовал .вперед марш-марш., но никто не шелохнулся. Тем временем муниципальные чиновники выкрикивали: - Драгуны! Ваши офицеры - предатели, они ведут вас на бойню. Драгуны - патриоты! Да здравствуют драгуны! А национальная гвардия и народ кричали: - Да здравствует нация! Г-н де Дамас, который дал приказ к выступлению вполголоса, решил было сперва, что этот приказ не был услышан; он обернулся и увидел, что во второй шеренге драгуны спешились и братаются с народом. Тут он понял, что от этих людей ждать больше нечего. Он взглядом собрал вокруг себя офицеров. - Господа, - сказал он, - солдаты предают короля. Я взываю к тем из солдат, в ком течет благородная кровь: кто меня любит, за мной! В Варенн! И, вонзив шпоры в бока коня, он первым бросился сквозь толпу, а за ним - г-н де Флуарак и три офицера. Эти трое офицеров, вернее, унтер-офицеров были фельдфебель Фук и два сержанта - Сен-Шарль и Ла Потри. От шеренги отделились пять или шесть драгун, оставшихся верными, и также последовали за г-ном де Дамасом. Вслед героическим беглецам было пущено несколько пуль, но все они просвистели мимо. Вот почему г-н де Дамас и его драгуны не подоспели на защиту короля, когда его задержали под аркой сторожевой башни в Варенне, вынудили покинуть карету и препроводили к уполномоченному коммуны г-ну Соссу. LXI. ДОМ Г-НА СОССА Дом г-на Сосса, по крайней мере каким увидели его августейшие пленники и товарищи их по несчастью, представлял собой бакалейную лавку, в глубине которой была застекленная дверь; она вела в столовую, так что, сидя за столом, можно было увидеть входящих покупателей, о чьем появлении к тому же извещал колокольчик, приходивший в движение, когда отворялась низкая дверца с окошком, забранным решеткой, - на такие дверцы с окошками бывают закрыты днем все провинциальные лавочки, поскольку их владельцы не то по расчету, не то из смирения полагают себя не вправе скрываться от взглядов прохожих. В углу лавки имелась деревянная лестница, ее грубо сколоченные ступени вели на второй этаж. Во втором этаже располагались две комнаты; первая служила складом при лавке, весь пол ее был завален тюками, с потолка свисали свечи, на камине были расставлены сахарные головы, завернутые в толстую синюю бумагу и прикрытые серыми колпаками, которые надлежало снять, чтобы убедиться, насколько зернист и бел сахар; далее находилась спальня хозяина лавки, которого поднял с постели Друэ; и в этой спальне повсюду были заметны следы нежданного пробуждения. Г-жа Сосс, полуодетая, вышла из спальни, миновала склад и показалась наверху лестницы в тот самый миг, когда порог лавки переступила сперва королева, за ней король, королевские дети, Мадам Елизавета и г-жа де Турзель. Уполномоченный коммуны следовал на несколько шагов впереди и вошел первым. Более сотни человек, сопровождавших карету, остались стоять на маленькой площади перед домом г-на Сосса. - Ну? - войдя, произнес король. - Что ж, сударь, - отвечал Сосс, - у нас был разговор о подорожной; если эта дама, утверждающая, что является владелицей кареты, предъявит свою подорожную, я отнесу ее в муниципальный совет, который теперь заседает, и там разберутся, в порядке ли она. Подорожная, которую баронесса Корф передала графу де Шарни, а граф де Шарни королеве, была выправлена как полагается, поэтому король подал знак г-же де Турзель отдать ее г-ну Соссу. Она извлекла из кармана бесценный документ и передала его уполномоченному коммуны; тот поручил жене оказать гостеприимство таинственным посетителям, а сам отправился в муниципальный совет. Там уже вовсю накалились страсти: среди заседавших присутствовал Друэ. Вошел г-н Сосс с подорожной. Всем было известно, что путешественников доставили к нему домой, и, когда он вошел, все с любопытством замолчали. Уполномоченный положил подорожную перед мэром. Мы уже приводили содержание этой подорожной, и читатель знает, что оно не вызывало никаких возражений. Посему мэр, изучив документ, объявил: - Господа, подорожная в полном порядке. - В порядке? - с изумлением переспросил десяток голосов. И несколько рук немедля протянулись к бумаге. - Разумеется, в порядке, - подтвердил мэр, - на ней проставлена подпись короля. И он протянул бумагу навстречу рукам, которые к ней протянулись. Но Друэ выхватил подорожную из-под носа у остальных. - Подпись короля! - воскликнул он. - Допустим, а вот имеется ли подпись члена Национального собрания? - Да, - сказал его сосед, при свете свечи читавший подорожную одновременно с ним, - вот подпись члена одного из комитетов. - Ладно, - не унимался Друэ, - но где подпись председателя? И вообще, - отрезал молодой патриот, - дело в другом; эти путешественники не имеют ничего общего с русской дамой баронессой Корф, ее детьми, управляющим, двумя горничными и тремя слугами; это король, королева, дофин, ее королевское высочество. Мадам Елизавета, какая-то высокопоставленная придворная дама, три курьера - словом, королевское семейство! Хотите вы или не хотите выпустить из Франции королевское семейство? Вопрос предстал перед собравшимися в своем истинном свете; но, поставленный напрямик, он тем более казался неразрешим для этих мелких муниципальных чиновников захолустного провинциального городка, каким был Варенн. Пошли споры, и споры эти угрожали затянуться; посему уполномоченный коммуны решил, что пускай себе муниципальные чиновники совещаются, а он тем временем вернется домой. Он застал путешественников у себя в лавке. Они стояли, а г-жа Сосс уговаривала их сперва подняться наверх, в спальню, потом присесть прямо в лавке, что-нибудь съесть или выпить, но они на все отвечали отказом. Им казалось, что, расположившись поудобнее в этом доме, присев или угостившись, они как бы пойдут на уступку людям, которые их задержали, и откажутся от скорого отъезда, который был единственным предметом их желаний. Всем своим существом они напряженно ждали возвращения хозяина дома, который должен был сообщить им решение муниципального совета по поводу подорожной, решение, представлявшее для них огромную важность. Внезапно они увидели, как он проталкивается сквозь толпу, осаждавшую двери, и пытается протиснуться в дом. Король сделал три шага ему навстречу. - Ну? - спросил он с тревогой, которую тщетно пытался скрыть и которая сказывалась помимо его воли. - Ну, где же наша подорожная? - Ваша подорожная? - отвечал г-н Сосс. - Надо сказать, что она вызвала среди муниципального совета жаркие споры, которые ведутся до сих пор. - А что такое? - осведомился Людовик XVI. - Может быть, чиновники сомневаются, имеет ли она силу? - Нет, но возникли сомнения в том, что она в самом деле принадлежит баронессе Корф, и прошел слух, что в действительности мы имеем счастье принимать в наших стенах короля и его семейство. Людовик XVI мгновение поколебался, а потом принял решение. - Что ж, это так, сударь! - сказал он. - Я король! Вот королева, вот мои дети! И прошу вас относиться к нам с тем почтением, какое французы всегда проявляли к своим королям. Как мы уже сказали, дверь на улицу оставалась открыта; перед ней толпилось скопище любопытных. Слова короля были услышаны не только внутри, но и снаружи. К несчастью, хотя сами эти слова были произнесены с большим достоинством, но обличье того, кто их произнес, нисколько не соответствовало этому достоинству; на короле были серый сюртук, бумазейная телогрея, серые кюлоты и чулки и маленький парик а-ля Руссо. Извольте признать короля Франции в таком унизительном маскарадном обличье! Королева почувствовала, какое впечатление все это производит на толпу, и залилась краской стыда. - Давайте примем предложение госпожи Сосс и поднимемся на второй этаж, - сказала она. Г-н Сосс взял фонарь и устремился к лестнице, чтобы освещать дорогу августейшим посетителям. Между тем весть о том, что в Варенне находится сам король, лично признавшийся в том, кто он такой, со скоростью молнии облетела улицы города. В муниципалитет вошел какой-то человек, донельзя потрясенный. - Господа, - сказал он, - путешественники, остановившиеся у господина Сосса, в самом деле король и его семья. Только что я слышал подтверждение этому из уст самого короля. - Ну, господа, - вскричал Друэ, - что я вам говорил?! Тем временем город наполнился криками, барабан продолжал грохотать, а набат гудел не переставая. Но отчего же, слыша весь этот разнообразный шум, не поспешили в центр города, поближе к беглецам, гг. де Буйе, де Режкур и гусары, стоявшие в Варенне в ожидании короля? Сейчас объясним. Около девяти вечера оба молодых офицера вернулись в гостиницу "Великий монарх.; внезапно они услышали стук кареты. Оба находились в зале первого этажа и устремились к окну. Карета оказалась обыкновенным кабриолетом. Тем не менее оба дворянина приготовились, если понадобится, выводить свежих лошадей. Но путешественник, которого они увидали, был не король; это было нелепое существо в широкополой шляпе, закутанное в необъятных размеров накидку. Они уже отступили было на шаг назад, как вдруг этот путешественник крикнул: - Эй, господа, нет ли среди вас шевалье Жюля де Буйе? Шевалье застыл на месте. - Да, сударь, - отозвался он, - это я. - В таком случае, - объявил человек в широкополой шляпе и в накидке, - мне нужно многое вам сказать. - Сударь, - отвечал шевалье де Буйе, - я готов вас выслушать, хотя не имею чести вас знать, но потрудитесь выйти из кареты, заглянуть в этот постоялый двор, и мы познакомимся. - Охотно, шевалье, охотно! - отозвался человек в накидке. Он выскочил из кареты, перелетев через подножку, и стремительно вбежал в гостиницу. Шевалье заметил, что человек казался изрядно напуганным. - Ах, шевалье, - произнес незнакомец, - вы дадите мне лошадей, которые тут у вас приготовлены, не правда ли? - Как это, дать вам лошадей? - в свой черед испугался г-н де Буйе. - Да! Да! Дайте мне лошадей! Не нужно ничего от меня скрывать. Я в курсе дела, мне все известно!." - Сударь, с вашего позволения, я вам признаюсь, что изумление препятствует мне дать вам ответ, - возразил г-н де Буйе, - и я никак не могу понять, о чем вы толкуете. - Повторяю вам, мне все известно, - настойчиво продолжал путешественник, - король вчера вечером выехал из Парижа, но, похоже, не смог продолжить путь; я уже предупредил г-на де Дамаса, и он снял свои посты; драгунский полк взбунтовался, в Клермоне был мятеж. Даже мне, мне самому, еле-еле удалось проскользнуть! - Но вы-то сами, - теряя терпение, перебил г-н де Буйе, - кто вы такой? - Я Леонар, парикмахер королевы. Как! Вы меня не знаете? Представьте себе, меня увез с собой господин де Шуазель, увез против моей воли. Я доставил ему бриллианты королевы и Мадам Елизаветы, и как подумаю, господа, что я увез шляпу и накидку брата, а он даже не знает, что со мной сталось, а бедная госпожа де л'Ааж вчера напрасно ждала меня, рассчитывая, что я ее причешу, и ждет до сих пор! О Боже, Боже! Ну и история! И Леонар заметался по зале, воздевая руки к потолку. Г-н де Буйе начал понимать. - А, так вы - господин Леонар? - промолвил он. - Разумеется, я - Леонар, - подхватил путешественник, наподобие великих людей опуская титул, которым наградил его г-н де Буйе. - И поскольку теперь вы меня знаете, вы дадите мне лошадей, не так ли? - Господин Леонар, - возразил шевалье, упорно видя в прославленном парикмахере обычного смертного и соответственно к нему обращаясь, - лошади, которые у меня приготовлены, предназначаются для короля, и никто другой ими не воспользуется. - Но я же вам говорю, сударь, что король, по всей вероятности, не приедет. - Верно, господин Леонар, но все же король может приехать, и, если он приедет, но не найдет лошадей, а я скажу, что отдал их вам, король может признать мое объяснение неудовлетворительным. - Как это - неудовлетворительным! - возразил Леонар. - По-вашему, в том отчаянном положении, в котором мы все оказались, король станет ругать меня за то, что я взял его лошадей? Шевалье не удержался от улыбки. - Я вовсе не утверждаю, - объяснил он, - что король стал бы вас ругать за то, что вы взяли его лошадей, но он наверняка счел бы, что я не должен был вам их давать. - А, черт побери! - огорчился Леонар. - Об этом я как-то не подумал. Так вы отказываетесь дать мне лошадей, шевалье? - Решительно отказываюсь. Леонар испустил вздох. - Но по крайней мере, - не унимался он, - позаботьтесь о том, чтобы раздобыть их для меня здесь. - Ну, уж об этом я позабочусь с удовольствием, милейший господии Леонар, - заверил г-н де Буйе. И в самом деле, Леонар был весьма обременительным гостем: мало того, что он говорил во весь голос, он еще сопровождал свои слова самой выразительной пантомимой, и пантомима эта, благодаря широчайшим полям его шляпы и необъятной ширине накидки, превращалась в гротескное зрелище, которое своей нелепостью выставляло на смех и его собеседников. Поэтому г-ну де Буйе не терпелось отделаться от Леонара. И вот он кликнул хозяина "Великого монарха., попросил его справиться, нет ли где лошадей, которые могли бы довезти путешественника до Дена, и, отдав эти распоряжения, покинул Леонара на произвол судьбы, объяснив ему напрямик, что пойдет разузнать, нет ли каких вестей. В самом деле, оба офицера, гг. де Буйе и де Режкур, направились в город, проехали его насквозь, проехали еще с четверть лье по парижской дороге, ничего не увидели и не услышали и, в свой черед начиная склоняться к мысли, что король, опаздывавший уже на восемь-десять часов, так и не появится, вернулись в гостиницу. Леонар уже уехал. Пробило одиннадцать. Еще до того, как молодые люди услыхали все, что наговорил им Леонар, они были уже изрядно обеспокоены и около четверти десятого послали ординарца за сведениями. Это был тот самый ординарец, который повстречал кареты по выезде из Клермона и, как мы помним, явился к г-ну де Дамасу. Оба офицера ждали до полуночи. В полночь они, не раздеваясь, бросились на постели. В половине первого их разбудили набат, барабанная дробь, крики. Они высунулись из окна постоялого двора и увидели, что в городе переполох и все бегут, вернее, несутся сломя голову в сторону му