за деньгами и дать их подружке. Тут священник вылез из-под кровати и говорит: "Мессер, и меня ловили на том же. Но ведь кто бы мог поступить иначе?" Епископ устыдился и простил его. Но перед другими священнослужителями строго ему пригрозил. НОВЕЛЛА LV [В которой рассказывается об одном жонглере по имени Марк] К Марку Ломбардцу {1} умнейшему среди людей его ремесла, обратился однажды с вопросом некий почтенный человек, бедный, но заносчивый, который у людей состоятельных втайне брал деньги, но платьев не брал. Был он человек язвительный {2}. Звали его Паолино. Полагая, что Марк не сумеет ответить, задал ему такой вопрос: "Марк, - сказал он, - ведь ты самый умный человек во всей Италии и беден, а просить гнушаешься. Отчего же ты не додумался, как разбогатеть, чтобы и надобности не было просить?" Марк оглянулся вокруг и говорит: "Никто нас сейчас пе видит и не слышит. Тебе-то, скажи, что удалось?" И насмешник ответил: "Я, как видишь, беден". И Марк сказал: "Ну, так ты храни мою тайну, а я буду хранить твою". НОВЕЛЛА LVI [О том, как один уроженец Марки поехал учиться в Болонью] Один уроженец Марки {1} поехал учиться в Болонью. Но денег ему не хватило. Стал он плакать. Увидел это один незнакомец, узнал, почему он плачет, и сказал так: "Пусть твое учение пойдет за мои счет, но пообещай, что ты дашь мне тысячу лир из тех денег, которые получишь за первый выигранный процесс". Кончив учение, школяр вернулся в свои края. А тот человек, желая получить, что ему причиталось, последовал за ним. Школяр же, боясь, что придется отдать долг, стал тянуть и отказываться от защиты, из-за чего теряли как один, так и другой: один - разум, другой - деньги. И что ж надумал тот насчет денег? Подал в суд письменное прошение о выплате ему двух тысяч лир и сказал так: "Хочешь - выигрывай, хочешь - проигрывай. Если выиграешь - заплатишь мне свой долг. Если проиграешь, заплатишь в суде но иску". Тогда, не желая с ним судиться, ученик заплатил ему. НОВЕЛЛА LVII [О мадонне Аньезине из Болоньи] Мадонна Аньезина из Болоньи, будучи в обществе дам, собравшихся приятно провести время (они желали узнать, как у одной из них, новобрачной, прошла ее первая ночь), обратилась сперва к самым бесстыдным и спросила, как у них обстояло дело. Одна ответила: "Я схватила его обеими руками". Вторая тоже сказала непристойность. Наконец она спросила у новобрачной: "А ты как?" Та ответила, застыдившись и опустив глаза: "Я взяла его только двумя пальчиками". И мадонна Аньезина в ответ: "А если бы он упал?" НОВЕЛЛА LVIII [О мессере Верюоло, придворном] Один придворный, но имени мессер Берюоло {1}, жил в Генуе. Как-то раз он побранился с одним слугой. Этот слуга показал ему фигу прямо в лицо и при этом выругался. Видел это мессер Бранна Дориа {2}. Счел недопустимым, подошел к этому придворному. Стал убеждать его, чтобы он ответил и показал фигу тому, кто показал ему. "Ни за что, - ответил тот. - Одну свою я не покажу и за сотню его". НОВЕЛЛА LIX [Рассказывающая об одном дворянине, которого император велел повесить] Однажды император Фридрих велел повесить за какое-то преступление весьма знатного дворянина. И дабы другим было не повадно, велел одному достойному рыцарю под страхом тяжелого наказания следить за тем, чтобы никто не вынул повешенного из петли. Но он не уследил, и повешенного унесли. Боясь поплатиться головой, рыцарь стал думать, как ему быть. И обдумав все, решил в ту ночь отправиться в монастырь, что был неподалеку, и узнать, пет ли там тела только что умершего человека, чтобы подменить им на виселице того, которого унесли. Оказавшись в ту же ночь на монастырском кладбище, он увидел женщину, всю в слезах, в растерзанных одеждах и с растрепанными волосами, громко причитавшую. Была она так безутешна и так горько оплакивала своего дорогого супруга, почившего в этот день, что рыцарь спросил ее участливо: "Что с вами, мадонна? Отчего вы в таком виде?" Женщина ответила: "Я так его любила, что никогда мне теперь не утешиться, и я хочу в слезах окончить свои дни". Тогда рыцарь сказал ей: "Мадонна, какой в этом смысл? Вы хотите умереть здесь с горя? Но ведь ни плачем, ни рыданиями невозможно вернуть к жизни мертвое тело. И потому безумие то, что вы делаете. А лучше сделайте вот что: возьмите меня в мужья, потому что я не женат, и спасите меня от погибели. Я не знаю, как мне быть: по приказу моего господина я сторожил одного повешенного дворянина; родственники похитили его у меня. Научите меня, если можете, как мне спастись, и я стану вашим мужем и возьму вас в жены честь по чести". Услышав такое предложение, женщина влюбилась в этого рыцаря и сказала: "Я сделаю то, что ты мне прикажешь, во имя любви, которую я к тебе питаю. Давай возьмем моего супруга, вытащим его из могилы и повесим вместо того, похищенного". Женщина перестала плакать, помогла вытащить мужа из могилы и повесить его за горло. Рыцарь сказал: "Мадонна, у того не хватало одного зуба во рту, и, боюсь, если придут на него посмотреть, как бы мне не опозориться и даже не поплатиться жизнью". Она же, услыхав это, выбила у трупа зуб. И если бы понадобилось еще что-нибудь сделать, она бы это сделала. Тогда рыцарь, увидев, как она обошлась со своим супругом, сказал: "Если вы так почитаете того, кого, как вы уверяли, любили столь сильно, то чего ждать мне?" С этими словами он ушел от нее и отправился восвояси. А она осталась опозоренная. НОВЕЛЛА LX [Рассказывающая о том, как был влюблен Карл Анжуйский] Когда Карл, благородный король Сицилии и Иерусалима, был еще графом Анжуйским {1}, он всем сердцем любил прекрасную графиню ди Чэти {2}, а она была влюблена в графа д'Универса {3}. В это время французский король {4} запретил под страхом смерти и лишения имущества турниры {5}. Граф Анжуйский, желая помериться силами с графом д'Универса, придумал для этого средство и обратился с великой просьбой к мессеру Алардо ди Валери {6}, моля его во имя любви добиться от короля позволения на один-единственный поединок {7}, и поведал ему, как сильно он влюблен, и о своем огромном желании сразиться на ристалище с графом д'Универса. Тот спросил, под каким предлогом это сделать. И граф Анжуйский сказал ему вот что: "Король, ведя монашеский образ жизни и зная, как велики ваши достоинства, намерен постричься в монахи и желает побудить вас к тому же. В ответ на это его пожелание вы можете просить о милости допустить один-единственный поединок и тогда, мол, вы поступите, как ему будет угодно". А мессер Алардо ему и говорит: "Но скажи, граф, что же мне из-за одного турнира лишиться общества рыцарей?" Граф ему отвечает: "Клянусь честью избавить вас от такой необходимости". И вот как он все устроил. Мессер Алардо отправился к французскому королю и сказал: "Мессер, когда в день вашего коронования я взялся за оружие, за оружие взялись и все лучшие рыцари мира. Теперь же из любви к вам, желая оставить мирскую жизнь и постричься в монахи, я прошу даровать мне такую великую милость: пусть будет турнир, на котором соберется весь цвет рыцарства, с тем, чтобы день, когда я оставляю мое оружие, был столь же торжественным, как и тот, когда я за него взялся". И король уступил его просьбе. Был назначен турнир. С одной стороны выступил граф д'Универса, а с другой - граф Анжуйский. Королева {8} с графинями, дамами и девицами знатного рода сидели в ложе. И графиня ди Чэти была среди них. В тот день носил оружие весь цвет рыцарства, как с одной стороны, так и с другой. После множества поединков граф Анжуйский и граф д'Универса велели освободить арену и верхом на добрых боевых конях, с тяжелыми копьями в руке устремились навстречу друг другу. И вот случилось так, что конь графа д'Универса с сидящим на нем графом упал посреди арены. Тогда дамы вышли из лоджии и с величайшей нежностью вынесли графа на руках. И графиня Чэти тоже была там. Граф Анжуйский, безмерно сокрушась, воскликнул: "О, я несчастный! Зачем не мой конь упал, как упал он у графа д'Универса. Тогда графиня подошла бы также близко ко мне, как к нему!" Но окончании турнира граф Анжуйский пошел к королеве и просил ее о милости, чтобы она в знак расположения к благородным рыцарям Франции притворилась разгневанной на короля, а затем, помирившись с ним, попросила исполнить ее желание. Просьба же должна быть такая: чтобы король не лишал молодых рыцарей Франции общества столь доблестного рыцаря, каким является мессер Алардо ди Валери. Королева так и сделала. Поссорилась с королем, а затем в знак примирения попросила исполнить ее желание. И король обещал ей исполнить его. Так мессер Алардо был избавлен от своего обета и остался с прочими благородными рыцарями, участвуя в турнирах и сражениях. И слух о великой его отваге и необычайных подвигах разнесся потом по всему свету. НОВЕЛЛА LXI [Которая рассказывает о том, как философ Сократ отвечал грекам] Сократ был знаменитым римским философом {1}. В его время от греков к римлянам отправилось большое посольство знатных людей {2}. Целью этого посольства было освободиться от податей, которые они по закону платили римлянам. Их султан сказал им так: "Отправляйтесь и действуйте убеждением. А если понадобится, не жалейте денег". Посланные поехали в Рим. Изложили цель своего приезда в Римском Совете. Там решили, что на их прошение ответ даст философ Сократ без чьего-либо еще участия, и Рим поступит так, как скажет философ Сократ. Посланцы отправились туда, где жил Сократ, вдали от города, чтобы высказать ему свои доводы. Добрались до его дома, весьма невзрачного на вид. Он в это время собирал травы. Поглядели на него издали. Человек внешне ничем не примечательный. Поговорили между собой, обсудили вышеназванные дела и решили так: с этим сторгуемся в два счета, потому что, видно, он скорее беден, чем богат. Подошли к нему и сказали: "Храни тебя господь, мудрейший, ведь мудрость твоя не может быть малой, если римляне поручают тебе решение столь важных дел, как наше". Показали ему предписание из Рима и сказали: "Мы хотим привести тебе наши основания, их у нас множество. Твой разум определит паши права. И, чтобы ты знал, что мы - посланцы богатого господина, возьми эти перпери {3}. Их тут немало (но для нашего господина они - ничто), тебе же они могут очень пригодиться". Сократ ответил посланным так: "Сначала зайдите и пообедайте со мной, а затем мы обсудим ваши дела". Приняли приглашение, довольно скудно пообедали, и вскоре на столе ничего не осталось. После обеда Сократ обратился к ним с такими словами: "Господа, что лучше: одна вещь или две?" Посланные ответили: "Две". Тогда он сказал: "Ну, так идите и подчиняйтесь римлянам. Потому что если сами греки будут во власти римской коммуны, то она будет владеть и ими, и их имуществом. Если же я возьму ваше золото, замысел римлян осуществится лишь наполовину" {4}. Тогда посланные ушли от философа пристыженные и подчинились римлянам. НОВЕЛЛА LXII {Которая рассказывает о мессере Роберто] Есть в Бургундии место, называемое Ариминнмонт {1}, и правит там мессер Роберто. Это большое владение. У графини Антики и ее придворных дам был глупый привратник, очень большого роста, по имени Балиганте {2}. Одна из дам взяла его в любовники, рассказала о том другой, третьей, пока, наконец, слух об этом не дошел до самой графини. Узнав о том, что привратник огромный мужчина, и графиня вступила с ним в связь. Мессер Роберто выследил привратника. Велел убить и из его сердца приготовить пирог. Этот пирог он послал в подарок графине и ее дамам, и они его съели. После этого он пришел и спросил, как понравился им пирог. Все ответили: "Очень". Тогда он сказал: "Не удивительно, что Балиганте нравился вам живой, если правится вам и мертвый". Когда графиня и дамы узнали, в чем дело, н поняли, что опозорены, а мирская честь утрачена ими безвозвратно, они постриглись в монахини и основали монастырь, который получил название по имени горы Аримини. Монастырь сильно вырос и стал процветать. Об этом рассказывается в новелле, и все это истинная правда. А был там такой обычай: когда мимо проезжал какой-нибудь человек благородного происхождения с богатым снаряжением, они его приглашали и оказывали ему великие почести. И настоятельница, и сестры выходили к нему навстречу. И та, на которую он больше смотрел, прислуживала ему и сопровождала его к столу и на ложе {3}. Утром, вставая, он находил воду и полотенце, и, когда он был умыт, ему давали иглу и шелковую нить. И когда он желал прикрепить манжеты к рукавам {4}, ему предлагали самому вдеть нить в ушко иглы {5}. Если это с трех раз ему не удавалось, у него отбирали всю его одежду и снаряжение и ничего не возвращали. Но если с трех раз он вдевал нить в ушко, ему отдавали все снаряжение и дарили красивые украшения. НОВЕЛЛА LXIII [О доблестном короле Мелиаде и о Рыцаре Без Страха и Упрека] Доблестный король Мелиад и Рыцарь Без Страха {1} были в сражениях смертельными врагами. Однажды, под видом странствующего рыцаря, а потому неузнаваемый, Рыцарь Без Страха повстречалcя со своими вассалами, которые очень его любили, но не узнали. Они сказали ему: "Скажи, странствующий рыцарь, во имя рыцарской чести, кто лучше - Рыцарь Без Страха или доблестный король Мелиад?" И рыцарь ответил: "Клянусь богом, что король Мелиад лучший из всех, кто когда-либо сидел в седле". Тогда вассалы, бывшие врагами короля Мелиада, во имя любви к своему синьору захватили его врасплох, так что тот не смог защититься. Стащили его, вооруженного, с его боевого коня, посадили на клячу и закричали, что хотят его повесить. По дороге повстречался им король Мелиад. Под видом странствующего рыцаря он ехал на турнир и спросил вассалов, почему они так грубо обращаются с этим рыцарем. И те отвечали: "Мессер, он заслуживает смерти, а если бы вы знали за что, то обошлись бы с ним еще хуже. Спросите его, в чем он провинился". Король Мелиад выступил вперед и сказал: "В чем твоя вина перед ними, рыцарь, почему с тобой так грубо обходятся?" И рыцарь ответил: "Моя вина лишь в том, что я пожелал открыто сказать правду". Тогда король Мелиад сказал: "Этого не может быть. Объясните мне получше, в чем вы провинились". И тот ответил: "Охотно, синьор. Я держал путь под видом странствующего рыцаря; повстречался с этими людьми, и они попросили меня сказать им во имя рыцарской чести, кто лучше: доблестный король Мелиад или Рыцарь Без Страха. И я ответил им, как уже говорил, ради торжества истины, что лучший - король Мелbад. И ничего другого не хотел, как только открыто сказать правду. Пусть король Мелиад - мои смертельный враг в сражении и я его смертельно ненавижу, но лгать я не хотел. И никакого другого проступка за мной нет, вот за что меня хулят". Тогда король Мелиад вступил в схватку с этими вассалами, заставил освободить рыцаря и подарил ему доброго копя со своим гербом, но закрыл его и попросил не открывать, пока тот не доедет до дома. К вечеру добрался Рыцарь Без Страха до дома. Снял попону. B увидел знак царя Мелиада, от которого он получил и счастливое спасение, и подарок, хотя тот и был его смертельным врагом. НОВЕЛЛА LXIV [Об одной истории, приключившейся при дворе По в Провансе] При дворе По ди Ностра Донна {1} в Провансе было устроено пышное празднество. Когда сын графа Раймонда {2} стал рыцарем, граф пригласил к себе всех знатных людей; и столько людей прибыло из любви к графу, что одежды и денег не хватило {3}, и пришлось брать одежду у рыцарей, живших на его земле, и раздавать ее приглашенным. Одни отказывались, другие давали. В назначенный для празднества день посади;) он линного сокола на шест {4}. А был такой обычай: если кто-либо, известный своим богатством и щедростью, снимал сокола на кулаке, это означало, что он намерен целый год устраивать празднества на свой счет. Рыцари и оруженосцы, веселые и довольные, слагали стихи и музыку прекрасных канцон, и было назначено четверо судей; наиболее достойные канцоны они отбирали, остальные же возвращали сочинителям, советуя их улучшить. Так они развлекались и восхваляли графа; и сыновья их тоже были рыцари благородные и благовоспитанные. И вот одни из этих рыцарей (назовем его мессер Аламанно), человек большой храбрости и доблести, любил одну очень красивую даму из Прованса, по имени мадонна Гриджа {5}, и хранил свою любовь в такой тайне, что никому не удавалось заставить его проболтаться. Но как-то раз молодые люди из По договорились между собой хитростью вынудить его к похвальбе. И обратились к некоторым рыцарям и баронам с такими словами: "Просим вас во время первого же турнира, который будет назначен, Затеять похвальбу". И подумали: "Этот самый мессер известен исключительной доблестью, он, конечно, отличится на турнире и разгорячится от веселья, и когда рыцари начнут похваляться, он не удержится от того, чтобы и самому не похвастать своей дамой". Так и порешили. Турнир состоялся. Рыцарь принял в нем участие. Был разгорячен весельем. Вечером, отдыхая, рыцари принялись похваляться: кто славным поединком, кто великолепным замком, кто красивым соколом, кто удачливостью. И тот рыцарь не смог удержаться от того, чтобы не похвастать своей прекрасной дамой. Когда же он возвратился к ней, чтобы, как обычно, насладиться ею, дама отвергла его. Рыцарь так был удручен этим, что оставил ее и общество рыцарей и отправился в лес; и столь тайно затворился в скиту, что никто о том не узнал. Всякий, кто увидел бы горе рыцарей, дам и оруженосцев, нередко оплакивавших утрату этого столь благородного рыцаря, почувствовал бы к ним жалость. Как-то раз оруженосцы из По, преследуя во время охоты зверя, оказались в скиту, где скрывался рыцарь. Он спросил их, не из По ли они. Те отвечали, что да. Тогда стал он их расспрашивать о новостях. И оруженосцы принялись рассказывать ему дурные новости: как из-за ничтожного проступка они лишились того, кто был цветом рыцарства, и о том, как его дама отвергла его, и о том, что никто ничего не знает о его дальнейшей судьбе. "Но вскоре, - сказали они, - будет объявлен турнир, на который съедутся многие знатные люди, и мы надеемся, зная его благородное сердце, что и он явится на этот турнир, где бы ни находился. Уже назначены отряды стражников, сильных и опытных, дабы незамедлительно его задержать. И таким образом мы надеемся вновь обрести его". Отшельник распрощался с оруженосцами, а одному своему верному другу написал, чтобы он тайно переправил ему в день турнира оружие и коня. Друг исполнил просьбу отшельника, послав ему в день турнира оружие и коня, так что в назначенное время был он в рядах рыцарей и одержал победу. Стражники увидели его и узнали. И тут же с торжеством подняли на руки. На радостях откинули забрало с его лица и стали просить во имя любви, чтобы он спел. Но он ответил: "Я не буду петь, пока моя дама не помирится со мной". Благородные рыцари отправились к этой даме и стали умолять ее, чтобы она простила ему. Дама ответила: "Передайте, что я не прощу ему, пока сто баронов, сто рыцарей, сто дам и сто девиц в один голос не попросят у меня о милости, не зная при этом, к кому обращаются". Тогда тот рыцарь, будучи весьма рассудительным человеком, прикинул, что приближается Сретенье {6}, и в По будет большой праздник, и знатные люди съедутся в монастырь. И подумал: "Моя дама будет там, и там соберется столько знатных людей, сколько она потребовала, чтобы просить у нее милости". И тогда сочинил он прелестнейшую канцонетту. Когда же настало утро праздничного дня, он вскочил на амвон и начал петь эту свою канцонетту как только мог лучше, а уж это он умел очень хорошо. Пел же он так: (I) Когда тяжелый слон вблизи ручья оступится и рухнет - в тот же миг звучит его собратьев трубный клик, и слон встает, и к родичам стремится: того же я хочу от вас добиться, поэтов По великодушная семья! Вам ведомо, сколь велика печаль моя. Вернете ли вы мне утраченный покой, Подняв в мою защиту голос свой? Угодно ли просить со мной о милости там, где к разумной речи не склонят лица? (II) А коль и впрямь отныне для меня иссяк любовных радостей родник, я предпочту под тяжестью вериг страданьем изойти, истлеть в темнице, в монастыре навеки затвориться, немотствовать весь век, коль такова судьба, которая мне шлет. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .ни чести, ни отрады. Я не способен, как медведь лесной, терзать добычу, рвать, не зная милости, и убивать, и насыщаться без конца. (IV) К обрыву бездны ныне призван я за то, что укрощать я не привык многоречивый, подлый свой язык: и если бы я мог, как Феникс-птица, сгорев в огне, душою возродиться, я тотчас тело сжег бы в пламени огня, а с ним - всю ложь и тлен земного бытия, и в муках воспарил бы я в предел святой, туда, где Юность с дивной Красотой и с Доблестью соседствуют, и милости молил бы я в слезах, припав к стопам Отца. (V) Пусть эта песнь и жалоба моя летят туда, где ненаглядный лик узрел бы я, когда бы хоть на миг послать виновный взор вослед решился. За год скитаний как я изменился! Уже не тот болтун, каков был прежде, я. Я воротился к вам, свой скорбный путь кляня, как раненый олень, терзаемый стрелой, бежит на смерть, туда, где крик и вой. И вновь молю я гнев сменить на милость. Все тщетно: лишь любви дано смягчать сердца {7}. И тогда, кто находился в церкви, стали просить смилостивиться над ним. Так что дама простила его. И он обрел ее прежнее расположение. НОВЕЛЛА LXV [Которая рассказывает о королеве Илотте и мессере Тристане ди Леонис] Тристан из Корновальи и супруга короля Марка белокурая Изотта {1}, любя друг друга, условились подавать сигнал любви таким образом: если мессер Тристан хотел поговорить с ней, он отправлялся в королевский сад, где был источник, и мутил воду в ручейке, который вытекал из этого источника. Ручеек бежал ко дворцу, где находилась упомянутая мадонна Изотта. И, видя мутную воду, она понимала, что мессер Тристан у источника. Но случилось так, что один злокозненный садовник {2} догадался, как любовники подавали друг другу сигнал, думая, что никто этого не замечает. Этот садовник отправился к королю Марку и рассказал все, как было. Король Марк поверил этому. Он распорядился устроить охоту и отошел от своих рыцарей, будто бы заблудившись. Рыцари искали его по всему лесу, а король Марк взобрался на ту сосну, что росла возле источника, где мессер Тристан разговаривал с королевой. И в ту ночь, когда король Марк сидел на сосне, Тристан отправился к источнику и замутил воду. Немного погодя к источнику пришла королева. Но тут ей вздумалось взглянуть на сосну, и она заметила тень более густую, чем обычно. Это вызвало у нее подозрение, и она, остановившись, заговорила с Тристаном таким образом: "Бесчестный рыцарь, я велела тебе прийти сюда, чтобы попрекнуть за твое великое злодеяние. Никогда еще ни один рыцарь не совершал такой низости, какую позволил себе ты, распуская слухи, позорящие меня и твоего дядю короля Марка, так тебя любившего. Ты рассказывал странствующим рыцарям обо мне такое, что никогда не могло даже в голову мне прийти. Да я бы скорее бросилась в огонь, чем опозорила столь благородного короля, каким является мой господин Марк. И поэтому, бесчестный рыцарь, я требую, чтобы ты незамедлительно покинул нас". Тристан, изумленный этими словами, ответил так: "Мадонна, если коварные рыцари из Корновальи говорят обо мне подобные вещи, то прежде всего скажу, что я ни в чем не виноват, ибо никогда ничего такого не говорил. Пощадите, мадонна, во имя господа! Они мне завидуют, а я никогда не сделал и не сказал ничего такого, отчего могла бы пострадать ваша честь или честь моего дяди короля Марка. Но если вам угодно, я подчинюсь вашему приказу. Уеду, чтобы окончить свои дни в чужих краях. Но, быть может, прежде, чем умру, я еще понадоблюсь этим коварным рыцарям из Корновальи, как это было во времена Аморольдо {3}, когда я освободил их и их земли от ужасного и позорного рабства". И не сказав больше ни слова, Тристан пошел прочь. Услыхав это, король Марк, сидевший над ними, очень был обрадован. Когда наступило утро, Тристан сделал вид, что собирается уехать. Велел подковать верховых и вьючных коней. Слуги сновали кто туда, кто сюда; один нес уздечки, другой - седла, шум поднялся страшный. Король был очень недоволен отъездом Тристана и, собрав своих баронов и рыцарей, послал их к Тристану с приказом не уезжать без его разрешения под страхом наказания. Король Марк распорядился также, чтобы и королева передала ему свой приказ не уезжать. Таким образом Тристан остался и не уехал. И не был застигнут врасплох, и не попался в ловушку благодаря мудрой уловке, к которой прибегли эти двое. НОВЕЛЛА LXVI [В которой рассказывается об одном философе по имени Диоген] Был один философ, необычайно мудрый, по имени Диоген {1}. Однажды этот философ, искупавшись в яме с водой, грелся между камнями на солнце. А мимо проезжал Александр Македонский с огромной свитой. Увидел этого философа и сказал, обращаясь к нему: "О нищий мудрец, попроси у меня, и я дам тебе все, что пожелаешь". И философ ответил: "Прошу тебя, не заслоняй мне солнца". НОВЕЛЛА LXVII [В которой рассказывается о Папирии, о том, как отец привел его на совет] Папирий {1} был римлянин. Он был человеком могущественным и мудрым и превосходил всех в ратном деле. И когда римляне обсуждали, как защититься им от Александра {2}, они решили довериться доблести этого Папирия. Когда Папирий был ребенком, отец брал его с собой на совет. Однажды совет потребовал соблюдения тайны. А мать Папирия всячески старалась у него дознаться, о чем римляне держали совет. Папирий, видя это ее желание, придумал, как получше соврать, и сказал так: "Римляне совещались о том, что лучше: мужчинам иметь по две жены или женщинам по два мужа, чтобы народу стало побольше, иначе Рим не удержит своих владений. И совет постановил, что лучше и приличнее мужчинам иметь по две жены". Мать, пообещав ему сохранить это в тайне, открыла ее другой женщине, а та - третьей. И пошло от одной к другой, так что в конце концов весь Рим узнал об этом. Собрались женщины и отправились к сенаторам и стали горько жаловаться {3}. А те очень испугались, что еще такое стряслось. Но узнав, по какой причине явились женщины, любезно их отпустили и одобрили мудрость Папирия. И тогда римская коммуна постановила, чтобы ни один отец не приводил с собой сыновей на совет. НОВЕЛЛА LXVIII [О том, какой вопрос был задан Аристотелю одним юношей} Аристотель был великим философом {1}. Как-то раз пришел к нему один юноша и обратился, с таким необычным вопросом: "Учитель, я видел то, что было весьма противно моей душе: я увидел глубокого старика, совершавшего отвратительные безумства. И если старость в этом повинна, то я решил, что лучше умереть молодым, чем состариться и потерять рассудок. И поэтому, бога ради, посоветуйте, если можно, как быть". Аристотель ответил: "Что я могу посоветовать, если природа с годами действительно дряхлеет; естественный жар тела остывает, разум слабеет {2}. Но раз уж ты столь предусмотрителен, я попытаюсь дать тебе совет. Старайся в молодости держаться всего прекрасного, приятного и честного, а также избегать всего этому противоположного. Тогда, состарившись, ты будешь жить порядочно, не благодаря природе или рассудку, а благодаря той прекрасной, приятной и давней привычке, которую ты приобрел" {3}. НОВЕЛЛА LXIX [Рассказывающая о великой справедливости императора Траяна] Император Траян {1} был на редкость справедливым властителем. Однажды, когда он собирался в поход на врагов со своими рыцарями, к нему бросилась одна женщина, вдова, и, ухватив за стремя его коня, обратилась с такими словами: "Мессер, воздай по заслугам тем, которые убили моего ни в чем не повинного сына". Император ответил ей: "Я удовлетворю твою просьбу, когда вернусь". Тогда она говорит: "А если ты пе вернешься?" На это он отвечает: "Тогда твою просьбу удовлетворит мой преемник". А она и говорит: "Ну, а если твой преемник не сдержит обещания, ведь ты окажешься моим должником. Но положим даже, что он мне даст удовлетворение, это все равно не искупит твоего долга. Хорошо уж, если он исполнит свои собственные обязательства". Тогда император сошел с коня и воздал по заслугам тем, которые убили ее сына {2}, а затем ускакал и разгромил своих врагов. А потом, вскоре после его смерти, блаженный папа святой Григорий {3}, узнав об его справедливости, отправился туда, где был он погребен, и со слезами воздав ему хвалу, повелел выкопать его останки {4}. Оказалось, что все, за исключением костей и языка, обратилось в прах. А это указывало на то, что был он справедливейшим человеком и судил по справедливости. И святой Григорий помолился за него господу. И, говорят, случилось чудо: молитвами этого святого папы душа императора была избавлена от адских мук и обрела вечность, хотя и был он язычником {5}. НОВЕЛЛА LXX [Рассказывающая о том, как Геркулес удалился в лесную чащу] Геркулес был намного сильнее других людей, и была у него жена, которая очень его допекала. Как-то раз внезапно удалился он в дремучий лес и повстречал там львов, медведей и множество хищных зверей. Всех их он разрывал на куски и убивал благодаря своей силе. И не нашлось ни одной твари, столь сильной, чтобы она перед ним устояла. Долго оставался он в этом лесу; затем вернулся домой к жене, в лохмотьях и с львиными шкурами за плечами. Жена встретила его с великой радостью и заговорила так: "Добро пожаловать, господин мой, что нового?" И Геркулес ответил: "Я пришел из леса. Все дикие звери, которых я повстречал, - сама кротость в сравнении с тобой, потому что всех, кто мне попадался, я подчинил себе, кроме тебя. Ты же, напротив, подчинила меня. Значит ты, женщина, самая сильная из всех, кого я когда-либо встречал, ведь ты одержала победу над тем, кто победил всех остальных". НОВЕЛЛА LXXI [Рассказывающая о том, как Сенека утешил женщину, у которой умер сын] Желая утешить женщину, у которой умер сын, Сенека {1}, как о том можно прочесть в книге "Об утешении", обратился к ней с такими словами: "Будь ты обычной женщиной, я не стал бы говорить тебе то, что намерен сказать. Ты же, хоть и женщина, но обладаешь мужским умом, поэтому я расскажу тебе вот что. Были две женщины в Риме. И у обеих умерли сыновья {2}. Один из них был хорош, а другой еще лучше. Одна стала искать утешения и позволяла себя утешать, а другая затворилась в доме и, отвергая какое-либо утешение, предалась отчаянию. Какая из них поступила разумнее? Если ты скажешь, та, что искала утешения, отвечу: да, это верно. Так почему же ты плачешь? Если скажешь: я оплакиваю моего сына, потому что его достоинства были моей гордостью, отвечу, что ты оплакиваешь не его, а убыток свой и таким образом оплакиваешь самое себя. Но плакать над самим собой весьма недостойно. Если же ты пожелаешь сказать: это сердце мое плачет, потому что я так его любила, - и это неверно: ведь мертвого ты любишь его ничуть не меньше, чем живого. А если твой плач от любви, то отчего же ты не плакала, когда он был жив, зная, что он должен умереть? И раз нет у тебя оснований, перестань плакать. Если твой сын умер, ничего изменить нельзя. Смерть его согласна с природой, она естественна, и никто ее не избежит". И так он ее утешил. А еще рассказывают о Сенеке, что он был учителем Нерона {3}, когда тот был мальчиком, и что он бил его как своего ученика. А когда Нерон стал императором, то, вспомнив о побоях, нанесенных ему Сенекой, велел его схватить и осудил на смерть. Но при этом он даровал ему милость: самому сказать, какой смертью он предпочитает умереть. И Сенека решил вскрыть себе вены в теплой ванне. А жена его плакала и говорила: "О господин мой, как мне больно, что ты умираешь без вины". И Сенека отвечал: "Лучше уж умереть невиновным, чем виноватым. Ведь будь я виновен, это дало бы оправдание тому, кто меня убивает". НОВЕЛЛА LXXII [Рассказывающая о том, как Катон жаловался на Судьбу] Философ Катон {1}, великий римлянин, находясь в тюрьме {2} и бедствуя, разговаривал с Судьбой и скорбно говорил: "Зачем ты лишила меня всего?" И затем отвечал себе от лица Судьбы: "Сын мой, как бережно я тебя растила и воспитывала! Все, чего ты просил у меня, я тебе давала. Господство над Римом - дала. Ты получил от меня немало наслаждений, огромные дворцы и золото, бесчисленное множество коней и снаряжения. О сын мой, и ты огорчаешься, что я покинула тебя?" И Катон отвечал: "Да, огорчаюсь". А Судьба в ответ: "Сын мой, ведь ты очень мудр. Как же ты не подумал о том, что у меня есть маленькие дети, которых мне надобно вскормить? Разве ты хочешь, чтобы я покинула их? Ведь это было бы неразумно. Ах, как много малых детей мне еще нужно воспитать! Сын мой, я не могу больше оставаться с тобой. Не огорчайся, я ничего у тебя не отняла: ведь то, что ты потерял, не было твоим, ибо то, что можно потерять, нам не принадлежит. А то, что тебе не принадлежит, не может быть твоим". НОВЕЛЛА LXXIII [О том, как султан, нуждаясь в деньгах, хотел найти предлог, чтобы осудить одного еврея] Султану, нуждавшемуся в деньгах, посоветовали найти предлог, чтобы осудить одного богатого еврея, который жил на его земле, а потом забрать его несметное имущество. Султан послал за этим евреем и спросил его: "Какая вера самая лучшая?" А про себя подумал: "Если он ответит: "Иудейская", - то скажу ему, что он оскорбляет мою веру. Если же ответит: "Сарацинская", - спрошу, почему тогда он сам держится иудейской". Но еврей, выслушав вопрос султана, ответил так: "Мой повелитель, у одного отца было три сына и был у него перстень с камнем, ценнее которого нет на свете. Каждый из сыновей просил отца, чтобы он перед своей кончиной оставил этот перстень именно ему. Отец, видя, что все они хотят одного и того же, послал за искусным ювелиром и сказал: "Сделай мне, мастер, два перстня точно такие, как Этот, и вставь в них по камню, похожему на этот". Ювелир сделал перстни столь сходными, что никто, кроме отца, не мог узнать, какой из них настоящий. Потом отец позвал одного за другим своих сыновей и каждому, втайне от других, дал перстень, так что каждый стал считать себя обладателем настоящего перстня. Правду же знал только сам отец. То же скажу тебе и о трех верах. Только отец Всевышний знает, какая из них лучше, мы же, его сыновья, считаем хорошей каждый свою". Султан, выслушав такой ловкий ответ и не найдя, о чем бы еще спросить, чтобы потом осудить, отпустил его. НОВЕЛЛА LXXIV [В которой рассказывается о подданном и синьоре] В ту пору, когда начинают созревать фиги, случилось одному синьору проезжать мимо сада одного из своих подданных, живших на его земле. Заметив прекрасный спелый плод на верхушке фигового дерева, он велел сорвать его. Подданный, видя, что его фиги пришлись по вкусу синьору, задумал сберечь их для него. И решил огородить это дерево и сохранить плоды. Когда же они поспели, он отнес их ему в огромной корзине, думая заслужить тем его расположение. Но принес он их уже в то время, когда сезон проходил, и было их так много, что впору было кормить ими свиней. Увидев эти фиги, синьор решил, что над ним смеются, и приказал своим слугам связать подданного и бросать ему фиги в лицо одну за другой. Когда же фиги чуть не попадали ему в глаз, подданный восклицал: "Слава тебе, господи!" Слуги удивились и рассказали об этом синьору. А на вопрос синьора: "Почему же ты это сказал?" - тот ответил: "Потому, мессер, что я собирался принести персики, и если бы я принес их, то сейчас был бы уже слепым". Тогда синьор рассмеялся, велел развязать его и одеть в новое платье. И одарил его за необычный ответ. НОВЕЛЛА LXXV [Рассказывающая о том, как господь бог был попутчиком жонглера} Случилось как-то раз господу богу быть попутчиком жонглера. И вот однажды было объявлено, что состоится свадебный пир, и одновременно, что умер один богатый человек. Жонглер сказал тогда: "Я пойду на свадьбу, а ты на похороны". Господь бог отправился к покойному и получил сто золотых монет за его воскрешение. Жонглер пошел на свадьбу и наелся досыта. А по возвращении домой узнал, что товарищ его при деньгах. Воздал ему хвалу. А тот был голоден. Жонглер взял у него денег, купил жирного козленка и зажарил его. Готовя жаркое, он вынул почки и съел их. А когда его товарищ разрезал козленка и спросил о почках, жонглер ответил: "В этих краях у козлят не бывает почек". Но вот в другой раз устраивали свадьбу и одновременно умер какой-то богатый человек, и господь сказал: "Теперь я хочу пойти на свадьбу, а ты иди к покойнику. Я научу тебя, как его воскресить. Осени его крестным знамением и прикажи ему восстать, и он восстанет. Но прежде испроси себе вознаграждение". Жонглер ответил: "Хорошо, я это сделаю". Пошел и дал обещание воскресить того покойника, а он не воскрес от его знамения. Покойный же был сыном знатного синьора. Отец разгневался, увидев, что жонглер вздумал с ним шутки шутить. И велел его повесить. Тогда явился к жонглеру господь бог и сказал: "Не бойся, я воскрешу его. Но скажи мне по совести, кто съел почки того козленка?" Жонглер ответил "Вечной жизнью, в которую я перехожу, клянусь, друг мой, что не я!" Господь бог, видя, что не может заставить его сознаться, сжалился над ним. Пошел и воскресил мертвого, а жонглер был освобожден и получил обещанное вознаграждение. Вернулись они домой, и господь бог сказал: "Друг, я хочу расстаться с тобой, потому что ты не оправдал моего доверия". А тот, видя, что это неизбежно, ответил: "Согласен, делите деньги, а я буду выбирать". Господь разделил деньги на три части. А жонглер говорит: "Что ты делаешь? Ведь нас только двое". Господь бог ему отвечает: "Так-то оно так, да ведь эта часть должна принадлежать тому, кто съел почки, а из тех двух частей пусть одна будет твоя, другая - моя". Тогда жонглер сказал: "Клянусь честью, раз уж такое твое решение, это я их съел; я сейчас в таких летах, что лгать уже нельзя". Так с помощью денег открывается то, в чем даже под угрозой смерти человек не хочет сознаться. НОВЕЛЛА LXXVI [О великой резне, устроенной королем Ричардом] Славный король Англии Рич