опить грот-марсель! Живей, живей, лентяи! Мистер Коп, где ваши глаза? Еще разок нажать на грота-брасы с наветренной стороны! Господи! Помалу! Стой! -"Всем кораблям", - читал Трюскот в подзорную трубу. "Слава" набирала скорость и пристраивалась в кильватер идущего впереди судна. - "Последовательно поворачиваться оверштаг". -К повороту! - закричал Буш. Он следил, как движется идущее впереди судно. У него оставалось еще время - прикрикнуть на вахтенных, недостаточно быстро встававших на свои места. -Лентяи неповоротливые! Кое-кто из вас скоро попляшет на решетчатом люке! Идущее впереди судно закончило поворот, и "Слава" приближалась к его белому следу. -К повороту! - кричал Буш. - Шкоты передних парусов! Руль под ветер! "Слава" тяжеловесно развернулась и легла на правый галс. -"Курс зюйд-вест-тень-вест", - прочел Трюскот следующий сигнал. Зюйд-вест-тень-вест. Адмирал взял курс на Порт-Ройал. Буш мог догадаться, что это первый шаг к сокращению флота. Солнце было теплое и приятное. "Слава" шла на фордевинд по синему-синему Карибскому морю. Она идет хорошо, можно пока не заполаскивать крюйсель. Это - хорошая жизнь. Буш не мог заставить себя поверить, что скоро она кончится. Он попытался представить себе зимний день в Англии, зимний день, когда нечего делать. Нет корабля, чтоб его вести. Половинное жалование. Сестры Буша получают половину его жалования, значит, ему не на что будет жить, не только нечего делать. Холодный зимний день. Нет, он просто не мог себе этого представить, и бросил даже пытаться. XVIII Был холодный зимний день в Портсмуте. Мороз пробирал до костей, и вдоль улицы, на которую Буш вышел из ворот дока, свистел пронизывающий восточный ветер. Буш поднял воротник бушлата поверх кашне, сунул руки в карманы и, склонив голову, зашагал против ветра; глаза его слезились, нос подтекал, восточный ветер, казалось, проникал под ребра, заставляя болеть многочисленные шрамы. Проходя мимо "Конской головы" он нарочно смотрел в другую сторону. Он знал, что там тепло и весело. Там сидят счастливые офицеры, у которых есть призовые деньги; неимоверно счастливые офицеры, нашедшие себе место в мирном флоте - они болтают друг с другом и выпивают вместе. Вина Буш себе позволить не мог. Он с вожделением подумал о кружке пива, но тут же отбросил эту мысль, хотя искушение было велико. В кармане у него лежало половинное жалование за месяц - он шел от уполномоченного по делам оплаты, выдавшего ему деньги, - но надо было растянуть это жалование на четыре с половиной недели, и Буш знал, что пиво ему не по карману. Конечно, он пытался устроиться шкипером на торговое судно, но это было так же безнадежно, как устроиться лейтенантом. Начав жизнь мичманом и проведя все сознательные годы на военной службе, Буш мало что знал о накладных или укладке груза. Торговые моряки искренне презирали военных, говоря, что на военном судне сто человек делают работу, с которой на торговом справляются шесть. А по мере того, как все новые суда списывали команду, освобождались все новые партии штурманских помощников, обученные торговой службе и завербованные с нее. Они тоже искали работу по старой специальности, усиливая и без того суровую конкуренцию. Кто-то вышел из боковой улочки и пошел впереди против ветра - флотский офицер. Долговязая фигура, прыгающая походка - Буш узнал Хорнблауэра. -Сэр! Сэр! - позвал он, и Хорнблауэр обернулся. Мелькнувшее было на его лице раздражение мгновенно исчезло, когда он узнал Буша. -Рад видеть вас, - сказал он, протягивая руку. -Рад видеть вас, сэр, - сказал Буш. -Не называйте меня "сэр", - произнес Хорнблауэр. -Нет, сэр? Как... почему?.. Хорнблауэр был без шинели и на его левом плече - куда Буш машинально посмотрел - отсутствовал капитан-лейтенантский эполет. Буш увидел старые следы на ткани там, где он когда-то прикреплялся. -Я не капитан-лейтенант, - сказал Хорнблауэр. - Они не утвердили мое назначение. -Господи! Лицо Хорнблауэра было неестественно бледным - Буш привык видеть его сильно загорелым, - щеки втянулись, но в глазах было все то же непроницаемое выражение, которое Буш так хорошо помнил. -Предварительные условия мира подписали в тот самый день, когда я привел "Возмездие" в Плимут, - сказал Хорнблауэр. -Чертовское невезение! - воскликнул Буш. Лейтенанты всю свою жизнь ждут счастливого стечения обстоятельств, которое принесло бы им повышение, и большая часть их ждет понапрасну. Более чем вероятно, что Хорнблауэр будет ждать понапрасну всю оставшуюся жизнь. -Вы подавали прошение о месте лейтенанта? - спросил Буш. -Да. Вы, наверно, тоже? -Да. Больше тут говорить было не о чем. Мирный флот брал на службу лишь десятую часть офицеров, служивших во время войны: чтобы получить место, надо было иметь большой стаж или влиятельных друзей. -Я провел месяц в Лондоне, - продолжал Хорнблауэр. - Возле Адмиралтейства и возле Министерства Флота постоянно стоит толпа. -Не удивительно, - заметил Буш. Из-за угла со свистом налетел ветер. -Господи, как же холодно! - сказал Буш. Он лихорадочно соображал, как бы им продолжить разговор под крышей. Если они пойдут в "Конскую голову", ему придется заплатить за две кружки пива и Хорнблауэру сделать то же. -Я сейчас иду в "Длинные Комнаты", - сказал Хорнблауэр. - Идемте со мной - или вы заняты? -Нет. Я не занят, - ответил Буш. - Но... -А, с этим все в порядке, - сказал Хорнблауэр. - Идем. Буша успокоило, как уверенно Хорнблауэр говорит про "Длинные Комнаты", о которых сам он знал только понаслышке. Туда ходили флотские и армейские офицеры, у которых водились большие деньги. Буш немало слышал о том, что там играют по крупной и какое шикарное угощение подает владелец. Если Хорнблауэр так легко упоминает "Длинные Комнаты", значит дела его не так плохи, как кажется с первого взгляда. Они перешли улицу, Хорнблауэр открыл дверь и пропустил Буша вперед. Перед ними было длинное, обшитое дубом помещение. Утренний полумрак освещали свечи, в очаге жарко пылал огонь. В центре стояли несколько карточных столов и стулья - все было готово к игре. Углы комнаты были уютно обставлены для отдыха. Слуга в зеленом бязевом фартуке, прибиравший в комнате, подошел, чтобы взять у них шляпы и шинель у Буша. -Доброе утро, сэр, - сказал он. -Доброе утро, Дженкинс, - ответил Хорнблауэр. Он торопливо бросился к огню и стал возле него, согреваясь. Буш заметил, что зубы его стучат. -Плохо в такой день без бушлата, - заметил Буш. -Да, - согласился Хорнблауэр. Ответил он слишком коротко, и тут же стало ясно, что это не просто подтверждение сказанного Бушем. Только тут Буш понял, что не эксцентричность и не забывчивость выгнали Хорнблауэра на мороз без бушлата. Он внимательно посмотрел на Хорнблауэра и даже задал бы бестактный вопрос, но в этот момент отворилась внутренняя дверь. Вышел толстый, приземистый, но невероятно элегантный джентльмен; одет он был по моде и только волосы носил длинные, с косичкой и напудренные, в стиле прошлого поколения. Проницательными темными глазами он посмотрел на двух офицеров. -Доброе утро, маркиз, - сказал Хорнблауэр. - Имею удовольствие представить: мсье маркиз де Сан-Круа - лейтенант Буш. Маркиз изящно поклонился, Буш попытался сделать то же самое. Он почувствовал, что, несмотря на столь любезный поклон, маркиз внимательно его разглядывает. С таким выражением лейтенант разглядывает новобранца или фермер выбирает свинью на рынке - Буш догадался, что маркиз прикидывает, будет ли от него, Буша, прок за карточным столом. Он вдруг застеснялся своего поношенного мундира. Очевидно, маркиз пришел к тому же заключению, что и Буш, и, тем не менее, начал разговор. -Сильный ветер, - сказал он. -Да, - ответил Буш. -В Ла-Манше сейчас не сладко, - продолжил маркиз, вежливо затрагивая профессиональную тему. -Еще бы, - согласился Буш. -И ни одно судно не подойдет с запада. -Можете в этом не сомневаться. Маркиз превосходно говорил по-английски. Он повернулся к Хорнблауэру. -Вы видели мистера Трюлава в последнее время? -Нет, - ответил Хорнблауэр. - Но я видел мистера Уилсона. Имена Трюлава и Уилсона были Бушу знакомы - то были самые богатые призовые агенты в Англии: по крайней мере четверть флота передавало их фирме для продажи свои трофеи. Маркиз опять повернулся к Бушу. -Надеюсь, вам везло с призовыми деньгами, мистер Буш? - спросил он. -Нет, к сожалению, - ответил Буш. Свои сто фунтов он за два дня прокутил в Кингстоне. -Они ворочают сказочными суммами, просто сказочными. Я слышал, команда "Карадока" разделила между собой семьдесят тысяч фунтов. -Очень вероятно, - сказал Буш. Он слышал о кораблях, захваченных "Карадоком" в Бискайском заливе. -Но пока ветер не переменится, им, беднягам, придется подождать своих денег. Их не списывают, но отправляют на Мальту сменить гарнизон. Их ждут со дня на день. Для штатского и эмигранта маркиз весьма похвально разбирался в делах флота. И он был последовательно вежлив, как показала его завершающая фраза. -Располагайтесь как дома, мистер Буш, - сказал он. - А теперь, надеюсь, вы простите меня, мне надо заняться делами. Он удалил через завешенную занавесом дверь, оставив Буша и Хорнблауэра глядеть друг на друга. -Странный тип, - сказал Буш. -Не такой странный, если узнать его поближе, - ответил Хорнблауэр. Он отогрелся и щеки его слегка порозовели. -Что вы тут делаете? - спросил Буш. Любопытство взяло верх над вежливостью. -Играю в вист, - ответил Хорнблауэр. -В вист? Буш знал о висте только, что это медленная игра для интеллектуалов. Сам он предпочитал азартные игры, не требующие большого ума. -Многие флотские играют здесь в вист, - сказал Хорнблауэр. - Я всегда готов сесть четвертым. -Но я слышал... Буш слышал, что в "Длинных Комнатах" играют в другие игры - в кости, в двадцать одно, даже в рулетку. -По крупной играют там. - Хорнблауэр махнул рукой в сторону занавеса. - Я остаюсь здесь. -Это умно, - сказал Буш. Но он чувствовал, что Хорнблауэр чего-то не договаривает. Бушем двигало не простое любопытство. Теплые чувства, которые он испытывал к Хорнблауэру, заставили его продолжать расспросы. -Вы выигрываете? - спросил он. -Часто, - сказал Хорнблауэр. - На жизнь хватает. -Но ведь вы получаете половинное жалование? - настаивал Буш, Перед этим напором Хорнблауэр сдался. -Нет, - ответил он. - Мне не положено. -Как не положено? - Буш даже немного повысил голос. - Но ведь вы лейтенант. -Но я был капитан-лейтенантом. Я три месяца получал полное жалование, а потом Адмиралтейство отказалось утвердить мое назначение. -И вам приостановили выплату? -Да. Пока я не погашу перерасход. - Хорнблауэр улыбался почти естественно. - Два месяца я уже прожил. Еще пять, и я начну получать половинное жалование. -Господи! - сказал Буш. Половинное жалование означало постоянную экономию, но на него по крайней мере можно жить. У Хорнблауэра не было даже этого. Теперь Буш знал, почему Хорнблауэр без бушлата. На Буша волной накатил гнев. Перед его внутренним взором встала картина; он видел ее так же ясно, как видел сейчас эту уютную комнату. Он видел, как Хорнблауэр, со шпагой в руке, прыгает на палубу "Славы", как бросается он в бой с превосходящими силами противника, бой, который мог окончиться победой или смертью. Хорнблауэр, который неустанно трудился, добиваясь успеха, и, наконец, поставил на карту свою жизнь - этот Хорнблауэр, стуча зубами, греется у огня, а какой-то лягушатник, владелец игорного дома с манерами учителя танцев из милости позволяет ему это. -Наглость какая, - сказал Буш - и предложил Хорнблауэру свои деньги. Он сделал это, хотя знал, что ему придется голодать, а его сестрам хоть не голодать, но и есть не досыта. Однако Хорнблауэр покачал головой. -Спасибо, - сказал он. - Я никогда этого не забуду. Но я не могу принять ваших денег. Вы знаете, что я не могу. Но я всегда буду вам благодарен. И не только за это. Мир посветлел для меня от ваших слов. Несмотря на отказ, Буш повторил свое предложение и даже пытался настаивать, но Хорнблауэр был непреклонен. Может быть из-за того, что Буш так сильно расстроился, Хорнблауэр, чтоб его ободрить, сообщил еще кое-что. -Все не так плохо, как кажется, - сказал он. - Вы не поняли, я ведь получаю постоянное жалование от нашего друга маркиза. -Этого я не знал, - заметил Буш. -Полгинеи в неделю, - объяснил Хорнблауэр. - Десять шиллингов и шесть пенсов каждое субботнее утро независимо от погоды. -И что вы должны за это делать? - спросил Буш. Сам он получал в два раза больше. -Играть в вист, - объяснил Хорнблауэр. - И больше ничего. С полудня до двух часов ночи я должен быть здесь и играть с любыми тремя, которым понадобится четвертый. -Ясно, - сказал Буш. -Маркиз также любезно пускает меня в эти комнаты бесплатно. Мне не приходится платить членский взнос. Не приходится платить за карточный стол. И я оставляю себе выигрыши. -И платите проигрыши? Хорнблауэр пожал плечами. -Естественно. Но я проигрываю не так часто. Причина понятна. Те игроки в вист, кому трудно заполучить партнеров, кого остальные избегают - естественно, плохие игроки. Как ни странно, им очень хочется играть. И когда маркиз видит, что майор Джонс, адмирал Смит и мистер Робинсон ищут четвертого, а все остальные делают вид, что страшно заняты, он ловит мой взгляд и смотрит на меня укоризненно, знаете, как жена смотрит на мужа, который слишком громко говорит за обедом. Я встаю и предлагаю сесть четвертым. Как ни странно, им лестно играть с Хорнблауэром, хотя это стоит им денег. -Ясно, - сказал Буш и вспомнил, как Хорнблауэр стоял у печи в форте Самана, готовясь обстрелять испанских каперов калеными ядрами. -Естественно, эта жизнь тоже не сахар, - продолжал Хорнблауэр: начав говорить, он должен был теперь выговориться. - Часа через четыре игра с плохими партнерами начинает раздражать. Я не сомневаюсь, что, когда я попаду в ад, меня в наказание за грехи заставят играть с партнером, который не обращает внимания на мой ренонс. Но в таком случае я играю роббер-другой с хорошими игроками. Бывают моменты, когда я лучше проиграю хорошему игроку, чем выиграю у плохого. -Вот и я про то же. - Буш вернулся к старой теме. - Как насчет проигрышей? Опыт Буша-картежника состоял в основном из проигрышей и сейчас, принужденный экономить, он помнил былую слабость. -Я с ними справляюсь. - Хорнблауэр коснулся нагрудного кармана. - Здесь у меня десять фунтов. Резервный полк. Я могу выдержать серию последовательных проигрышей. Если резерв истощается, приходится идти на жертвы, чтоб его восполнить. Идти на жертвы значит отказывать себе в еде, мрачно подумал Буш. Он выглядел таким убитым, что Хорнблауэр поспешил его успокоить. -Через пять месяцев, - сказал он, - я начну получать половинное жалование. А до тех пор... кто знает. Какой-нибудь капитан может взять меня в море. -Это верно, - ответил Буш. Это было верно в том смысле, что возможность такая существовала. Иногда корабли заново набирали команду. Капитану может понадобиться лейтенант, капитан может пригласить Хорнблауэра на вакантное место. Но любого капитана осаждают безработные друзья, а при этом Адмиралтейство осаждают лейтенанты с большим стажем - или лейтенанты с большими связями - и капитан скорее всего прислушается к рекомендациям высокого начальства. Дверь открылась и вошли несколько человек. -Сейчас начнут собираться посетители, - сказал Хорнблауэр, улыбаясь Бушу. - Познакомьтесь с моими друзьями. Красные армейские, синие флотские мундиры, коричневые сюртуки штатских. Представив Буша, Хорнблауэр подвинулся, пропуская гостей к огню. Все столпились у камина, наклоняясь вперед, так что полы их сюртуков разошлись. Но восклицания насчет холода и первые вежливые фразы быстро смолкли. -Вист? - спросил кто-то из новоприбывших. -Не для меня. Не для нас, - объявил другой, старший из офицеров в красных мундирах. - У двадцать девятого пехотного есть дельце поважнее. У нас постоянная договоренность с нашим другом маркизом в соседней комнате. Идемте, майор, посмотрим, сможем ли мы на этот раз угадать число очков. -Тогда вы составите нам компанию, мистер Хорнблауэр? Как насчет вашего друга, мистера Буша? -Я не играю, - сказал Буш. -С удовольствием, - ответил Хорнблауэр. - Я знаю, мистер Буш, вы меня простите. Здесь на столе несколько номеров "Военно-морских хроник". На последней странице письмо, которое может привлечь ваш интерес. И еще одна заметка, которую вы можете счесть важной. Буш догадался, о каком письме идет речь, раньше, чем взял в руки журнал, но все равно найдя его, испытал радостный шок, увидев свое имя напечатанным - "Честь имею, и т.д. У. Буш". "Военно-морские хроники" в эти мирные дни не знали чем заполнить свои страницы, и потому перепечатывали старые депеши. "Копия письма вице-адмирала сэра Ричарда Ламберта Эвану Непину, эсквайру, секретарю Адмиралтейского совета". Краткое сопроводительное письмо Ламберта, за ним донесения. Вот первое - Буш со странным чувством вспомнил, как помогал Бакленду составлять его на идущей к западу "Славе" за день до восстания пленных. Это было донесение Бакленда о взятии Саманы. Для Буша самая важная строчка была: "...наилучшим образом под руководством лейтенанта Уильяма Буша, чье донесение я прилагаю". А вот и его собственный литературный труд: Его Величества судно "Слава" по пути от Санто-Доминго, 9 января 1802 года. Сэр, имею честь сообщить вам... Перечитывая свои слова, Буш заново переживал события прошлого года: эти строчки дались ему с огромным трудом, хотя, составляя их, он справлялся с чужими донесениями, подыскивая нужные обороты. "Не могу закончить это донесение, не упомянув мужественное поведение и весьма полезные предложения лейтенанта Горацио Хорнблауэра, моего заместителя, которому мы в значительной степени обязаны своим успехом". А теперь Хорнблауэр играет в карты с капитаном и двумя подрядчиками. Буш просматривал страницы "Военно-морских хроник". Вот письмо из Плимута, ежемесячный отчет обо всем, происшедшем в порту. "Поступили приказы следующим судам списать команду...", "Из Гибралтара прибыли "Ла Диана", 44 и "Тамара", 38, для списания команды и постановки на прикол", "Цезарь", 80, отплыл в Портсмут для списания команды...", "Вчера была большая распродажа корабельных припасов с нескольких военных судов". Флот сокращается с каждым днем, и с каждого списавшего команду судна поступает новая партия безработных лейтенантов. "Сегодня вечером в сильное волнение перевернулась рыбачья лодка. В результате этого несчастного случая утонули два усердных рыбака, отцы больших семейств". И это "Военно-морские хроники", чьи страницы когда-то украшали вести о Ниле и Кампердауне, теперь они сообщают о несчастных случаях с усердными рыбаками. Буш был слишком занят своими мыслями, чтоб посочувствовать их большим семействам. В конце снова сообщалась об утопленниках - упомянутое имя привлекло внимание Буша, и он с участившимся пульсом прочел абзац. Вчера ночью ялик с Его Величества тендера "Быстроходный", находящегося на таможенной службе, возвращаясь в тумане с сообщениями на берег, был брошен приливной волной на якорный канат торгового судна, стоящего на якоре возле Рыбачьего Носа, и перевернулся. В результате утонули два матроса и мистер Генри Вэйлард, мичман. Мистер Вэйлард был многообещающим молодым офицером, назначенным на "Быстроходный" после того, как отслужил волонтером на "Славе". Буш прочел абзац и глубоко задумался. Он произвел на него такое впечатление, что все остальное Буш прочитал, не вникая в смысл. Закрыв журнал, он с удивлением обнаружил, что надо поторапливаться, если он хочет успеть на почтовую карету в Чичестер. В "Комнатах" собралось уже порядочно народу; двери то и дело открывались, впуская новых посетителей. Кое с кем из флотских офицеров Буш был шапочно знаком. Все они, прежде чем садиться играть, шли прямо к огню. Хорнблауэр встал: видимо, роббер закончился. Воспользовавшись случаем, Буш поймал его взгляд и показал, что собирается уходить. Хорнблауэр подошел к нему. Они с сожалением пожали друг другу руки. -Когда мы встретимся снова? - спросил Хорнблауэр. -Я каждый месяц приезжаю за половинным жалованием, - сказал Буш. - Я обычно провожу здесь ночь из-за почтовой кареты. Может, нам удастся пообедать?.. -Вы всегда найдете меня здесь, - сказал Хорнблауэр. - Но... вам есть где остановиться? -Я останавливаюсь, где придется, - ответил Буш. Оба знали: это значит, что он останавливается, где дешевле. -Я снимаю комнату на Хайбери-стрит. Я запишу вам адрес. - Хорнблауэр повернулся к стоявшему в углу столику, записал на бумажке адрес и вручил Бушу. - Может, вы разделите со мной комнату, когда приедете в следующий раз. Хозяйка у меня суровая. Она, конечно, заломит с вас за койку, но даже так... -... будет дешевле, - закончил Буш, убирая бумажку в карман. Он широко улыбнулся, чтобы скрыть чувства побудившие его сказать: - Я хоть побольше с вами пообщаюсь. -Да, конечно, - ответил Хорнблауэр. Ничего не значащие слова. Бесшумно подошел Дженкинс, держа в руках бушлат. Что-то в поведении Дженкинса подсказало Бушу, что джентльмены, которым он подает пальто в "Длинных Комнатах", дают ему на чай шиллинг. Буш сначала решил про себя, что скорее умрет, чем расстанется с шиллингом, потом переменил решение. Может быть, если он не даст Дженкинсу шиллинга, это придется сделать Хорнблауэру. Он полез в карман и вытащил монетку, -Спасибо, сэр, - сказал Дженкинс. Он стоял близко, и Буш выжидал, не зная, как сформулировать свой вопрос. -Как же не повезло молодому Вэйларду, - сказал он задумчиво. -Да, - согласился Хорнблауэр. -Как вы думаете, - с отчаянной решимостью спросил Буш, - он имел какое-то отношение к тому, что капитан свалился в люк? -Не берусь сказать, - ответил Хорнблауэр. - Я слишком мало об этом знаю. -Но... - начал Буш и тут же себя одернул. По лицу Хорнблауэра он понял, что дальше спрашивать бесполезно. В комнату вошел маркиз и ненавязчиво оглядывал ее. Буш заметил, что от его взгляда не ускользнули ни несколько не играющих посетителей, ни Хорнблауэр, без дела болтающий у двери. Маркиз бросил на Хорнблауэра многозначительный взгляд, и Буш вдруг запаниковал. -До свидания, - поспешно сказал он. Пронизывающий северо-восточный ветер, встретивший его на улице, был не более жесток, чем весь остальной мир. XIX Низенькая женщина с мрачным лицом открыла дверь на стук Буша и, когда тот спросил Хорнблауэра, посмотрела на него еще мрачнее. -На самом верху, - сказала она наконец и оставила Буша самого искать дорогу. Хорнблауэр искренне обрадовался. Лицо его осветилось улыбкой, пожав Бушу руку, он провел его в комнату. То была мансарда с круто скошенным потолком: в ней стояли кровать, ночной столик и один деревянный стул. Больше ничего беглый взгляд Буша не обнаружил. -Как ваши дела? - спросил Буш, садясь на предложенный стул. Хорнблауэр сел на кровать. -Неплохо, - ответил Хорнблауэр. Помедлил он виновато перед ответом, или нет? В любом случае, он быстро задал контрвопрос: - А ваши? -Так себе, - ответил Буш. Они немного поболтали. Хорнблауэр расспрашивал про домик в Чичестере, где жил с сестрами Буш. -Надо позаботиться о вашей постели, - сказал Хорнблауэр. - Я спущусь и позову миссис Мейсон. -Я пойду с вами. Жизнь у миссис Мейсон была тяжелая, это ясно; она долго обдумывала предложение, прежде чем согласилась. -Шиллинг за постель, - сказала она. - Мне мыло для стирки простынь дороже станет. -Ладно, - согласился Буш. Он увидел протянутую руку миссис Мейсон и вложил в нее шиллинг - можно не сомневаться, что миссис Мейсон твердо решила заранее получить плату с Хорнблауэрова приятеля. Хорнблауэр, увидев ее жест, полез в карман, но Буш его опередил. -И вы будете болтать всю ночь, - сказала миссис Мейсон. - Извольте не беспокоить других джентльменов. И погасите свет, когда будете болтать, не то сала сожжете больше, чем на шиллинг. -Хорошо, - сказал Хорнблауэр. -Мария! Мария! - позвала миссис Мейсон. На крик из глубины дома вышла молодая - нет, не очень молодая женщина. -Да, мама. Мария выслушала наставления миссис Мейсон, как соорудить временную постель в комнате мистера Хорнблауэра. -Да, мама. -Вы сегодня не в школе, Мария? - любезно спросил Хорнблауэр. -Нет, сэр. - На ее некрасивом лице появилась улыбка - она явно обрадовалась, что к ней обращаются. -День восстановления монархии? Нет еще. И не день рождения короля. Почему же нет занятий? -Свинка, сэр, - сказала Мария. - У них у всех свинка, кроме Джонни Бристоу. -Это согласуется со всем, что я слышал о Джонни Бристоу, - заметил Хорнблауэр. -Да, сэр. - Мария снова улыбнулась. Ей явно льстило что Хорнблауэр не только шутит с ней, но и помнит, что она рассказывала об учениках. Вернувшись в мансарду, Хорнблауэр и Буш продолжили разговор. Теперь они беседовали о более серьезных вещах. Их занимало положение дел в Европе. -Этот Бонапарт, - сказал Буш, - какой-то неуемный. -Верно сказано, - согласился Хорнблауэр. -Чего ему не хватает? В 96-ом - я служил тогда на "Превосходном" в Средиземноморском флоте (тогда меня и произвели в лейтенанты) - он был простым генералом. Помню, первый раз я услышал это имя во время блокады Тулона. Тогда был его поход на Египет. Теперь он первый консул - так он себя называет? -Да. Но теперь он Наполеон, а не Бонапарт. Пожизненный первый консул. -Смешное имя. Я бы себе такого не выбрал. -Лейтенант Наполеон Буш, - сказал Хорнблауэр. - Это бы неплохо звучало. Они посмеялись над этим нелепым сочетанием. -В "Военно-морских хрониках" пишут, что он на этом не остановится, - продолжал Хорнблауэр. - Ходят разговоры, что скоро он объявит себя императором. -Императором! Даже Буш уловил дополнительный оттенок в этом титуле, его претензию на мировое господство. -Он что, сумасшедший? - спросил Буш. -Если так, то он самый опасный безумец в Европе. -Не верю я ему в этом мальтийском деле. Вот ни столечко не верю, - выразительно сказал Буш. - Попомните мои слова, скоро мы снова с ним схлестнемся. Мы его так отделаем, что он век этого не забудет. Раньше или позже. Так продолжаться не может. -Я думаю, вы совершенно правы, - сказал Хорнблауэр. - И скорее раньше, чем позже. -Тогда... - начал Буш. Он не мог говорить и думать одновременно, особенно теперь, когда мысли его пришли в такое смятение. Война с Францией означала, что флот будет расширен до прежних размеров, угроза вторжения и необходимость охранять торговые корабли заставит взять на действительную службу любое суденышко, способное держаться на воде и нести хотя бы одну пушку. Значит, прощай половинное жалованье: он снова будет ступать по палубе, вести судно под парусами. Снова тяготы, опасности, заботы, однообразие - все, что несет с собой война. Мысли потоком проносились в его сознании, кружились водоворотом, в котором хорошее сменялось плохим, поочередно ускользая от внимания. -Война штука грязная, - мрачно сказал Хорнблауэр. - Вспомните. -Я думаю, вы правы, - ответил Буш, не было необходимости уточнять. Все равно замечание было неожиданное. Хорнблауэр улыбнулся, снимая напряжение. -Ладно, - сказал он. - Бони может называть себя императором, если хочет. Я же должен отрабатывать свои полгинеи в "Длинных Комнатах". Буш хотел воспользоваться случаем и спросить Хорнблауэра, как идут его дела, но ему помешал раздавшийся шум, затем стук в дверь. -Вот и ваша постель, - сказал Хорнблауэр, вставая, чтобы открыть дверь. Мария втащила вещи и улыбнулась. -Сюда или сюда? - спросила она. Хорнблауэр посмотрел на Буша. -Без разницы, - сказал Буш. -Тогда сюда, к стене. -Дайте я помогу, - сказал Хорнблауэр. -Ой, нет. Пожалуйста, сэр, я сама. Внимание смутило Марию - и Буш видел, что при ее коренастой фигуре она в помощи не нуждается. Чтобы скрыть смущение, Мария принялась убирать подушки в наволочки. -Надеюсь, у вас уже была свинка, Мария? - спросил Хорнблауэр. -О да, сэр. В детстве, на обоих ушах. От работы и смущения щеки ее раскраснелись. Короткими, но ловкими пальцами она расстелила простыню. Тут она остановилась - ей почудилось, что в вопросе Хорнблауэра был еще один смысл. -Вам нечего беспокоиться, сэр. Я не заражу вас, даже если вы сами и не болели. -Я об этом не думал, - сказал Хорнблауэр. -Ой, сэр, - ответила Мария, с математической точностью расправляя простыню. Она постелила одеяло и только после этого снова посмотрела на Хорнблауэра. - Вы прямо сейчас выходите? -Да. Я должен был уже выйти. -Дайте мне на минуточку ваш сюртук, сэр. Я его почищу. -Нет. Я не позволю вам хлопотать из-за меня, Мария. -Какие хлопоты, сэр. Разве это хлопоты? Пожалуйста, позвольте мне. Он так выглядит... -Он выглядит ужасно, - сказал Хорнблауэр, оглядывая свой сюртук. - Лекарства от старости еще не придумали. -Пожалуйста, дайте мне его, сэр. Внизу есть нашатырный спирт. Увидите, он поможет. -Но... -Ну пожалуйста, сэр. Хорнблауэр неохотно расстегнул пуговицу. -Я вернусь через две минуты, - сказала Мария, поспешно подходя к нему. Она протянула руку к следующей пуговице, но быстрые нервные пальцы Хорнблауэра опередили ее. Он стянул сюртук, она взяла его у него из рук. -Вы сами залатали эту рубашку, - укоризненно сказала Мария. -Да, залатал. Хорнблауэр, уличенный в ношении ветхой рубашки, немного смутился. Мария изучала заплатку. -Если бы вы меня попросили, сэр, я бы вам зашила. -И гораздо лучше, без сомнения. -Я совсем не это хотела вам сказать. Не годится, чтоб вы латали свои рубашки. -Чьи же я должен тогда латать? Мария хихикнула. -Мне за вами не угнаться, - сказала она. - Теперь подождите здесь и поговорите с лейтенантом, пока я почищу сюртук. Она стремглав выбежала из комнаты и застучала каблуками по лестнице. Хорнблауэр виновато посмотрел на Буша. -Как это ни странно, - сказал он, - но приятно сознавать, что кому-то есть до тебя дело. Что в этом приятного - тема для философа. -Наверно, - сказал Буш. Он привык, что сестры постоянно его опекают, и принимал это как должное. Он услышал, что церковные часы пробили четверть, и мысли его вернулись к делам. -Вы сейчас в "Длинные Комнаты"? - спросил он. -Да. А вы, полагаю, в док? Ежемесячный визит к уполномоченному по делам оплаты? Если хотите, до "Длинных Комнат" пойдем вместе. Как только Мария вернет мне сюртук. -Я так и собирался, - сказал Буш. Вскоре Мария опять постучала в дверь. -Готово, - сказала она, держа сюртук. - Он теперь совсем свежий. Но что-то в ней переменилось. Она казалась чуть-чуть напуганной. -Что с вами, Мария? - спросил Хорнблауэр, чуткий к смене настроений. -Ничего. Со мной ничего, - сказала Мария и тут же переменила тему. - Надевайте сюртук, не то опоздаете. На Хайбери-стрит Буш задал давно тревоживший его вопрос - везет ли Хорнблауэру в "Комнатах"? Хорнблауэр смутился. -Не так, как хотелось бы, - ответил он. -То есть плохо. -Довольно плохо. Если у меня короли, у противника оказываются тузы, готовые на убийство монарха. А если у меня тузы, то с королей идет противник, сидящий за мной, и его короли, рискнув выбраться из укрытия, преодолевают все опасности и берут взятки. В достаточно длинной последовательности игр шансы математически выравниваются. Но периоды, когда они отклоняются не в ту сторону, угнетают. -Ясно, - сказал Буш, хотя ему было совсем не ясно. Но одно он понял: Хорнблауэр проигрывает. Он знал Хорнблауэра. Если Хорнблауэр говорит так беспечно, значит, он озабочен сильнее, чем хотел бы показать. Они дошли до "Длинных Комнат" и остановились у дверей. -Зайдете за мной на обратном пути? - спросил Хорнблауэр, - На Бонд-стрит есть харчевня, там подают дежурное блюдо за четыре пенса. С пудингом шесть пенсов. Хотите попробовать? -Да, конечно. Спасибо. Удачи, - сказал Буш и помедлил, прежде чем добавить. - Будьте осторожны. -Я буду осторожен, - сказал Хорнблауэр и вошел в дверь. Погода была совсем не такая, как в прошлый приезд Буша. Тогда стоял мороз, теперь в воздухе чувствовалось приближение весны. По дороге Буш увидел слева залив - мутная вода поблескивала в солнечном свете. В гавань с приливом входил шлюп, с плоской, без надстроек, палубой подгоняемый легкими порывами норд-оста. Наверно, депеши из Галифакса. Или деньги для Гибралтарского гарнизона. А может, подкрепление таможенным тендерам, у которых сейчас столько хлопот с хлынувшим после заключения мира потоком контрабанды. Как бы то ни было, там на борту счастливые лейтенанты - под ногами у них палуба, а в кают-компании ждет обед. Везет же некоторым. Буш ответил на приветствие привратника и вошел в док. Вышел он уже после полудня и пошел к "Длинным Комнатам". Хорнблауэр сидел за столом в углу и улыбнулся при виде Буша. Свечи освещали его лицо. Буш нашел последние "Военно-морские хроники" и устроился читать. За его спиной несколько армейских и флотских офицеров приглушенными голосами обсуждали, как же трудно жить на одной планете с Бонапартом. В разговоре упоминались Мальта и Генуя, Санто-Доминго и испанские партизаны. -Попомните мои слова, - сказал один, ударяя кулаком по ладони, - скоро опять будет война. Послышался согласный гул. -Воевать будем до победного, - добавил другой. - Уж если он доведет нас до крайности, мы не остановимся, пока не повесим мистера Наполеона Бонапарта на ближайшем дереве. Все согласно зашумели. Это было похоже на звериный рык. -Джентльмены, - сказал один из сидевших с Хорнблауэром игроков, оборачиваясь через плечо. - Не сочтете ли вы для себя удобным продолжить вашу беседу в дальнем конце комнаты. Этот конец предназначен для самой научной и сложной из всех игр. Слова эти были произнесены приятным тенором, но говоривший, очевидно, не сомневался, что его немедленно послушаются. Буш присмотрелся и узнал говорившего, хотя видел его последний раз лет шесть назад. Это был адмирал лорд Парри, ставший пэром после Кампердауна, теперь он один из членов Адмиралтейского совета, один из тех, кто может возвысить или погубить флотского офицера. Грива снежно-белых кудрей окаймляла лысину и гладкое старческое лицо; мягкая речь не вязалась с прозвищем "Старый Кащей", данным ему нижней палубой давным-давно во времена Американской войны. Хорнблауэр вращается в высоких кругах. Буш наблюдал, как Парри белой худощавой рукой подснимает Хорнблауэру колоду. Судя по цвету кожи, он, как и Хорнблауэр, давно не был в море. Хорнблауэр сдал, и игра продолжалась в парализующей тишине. Карты почти беззвучно падали на зеленое сукно, и каждая взятка складывалась на место с легким, почти неслышным стуком. Цепочка взяток перед Парри вытягивалась в длинную змею, бесшумно, как переползающая через камень змея, она свернулась и снова вытянулась. Партия закончилась, карты смешали. -Малый шлем, - сказал Парри, и игроки в молчании занялись своими мелками. Два тихих слова прозвучали так же отчетливо, как две склянки полуденной вахты. Хорнблауэр подснял колоду, и следующий за ним игрок раздал карты; игра продолжалась все в той же медлительной тишине. Буш не видел в ней ничего завораживающего. Сам он предпочел бы игру, где можно горевать о проигрыше и шумно радоваться выигрышу, желательно, чтоб выигравшего, определяла одна карта, а не все пятьдесят две. Нет, он не прав. Было в этом свое ядовитое очарование. Опиум? Нет. Эта молчаливая игра походила на тихий звон скрещиваемых шпаг, так не похожий на грохот ударяющий друг о друга абордажных сабель, но такой же смертоносный. Шпага, пронзающая легкие, убивает так же - нет, вернее, чем абордажная сабля. -Короткий роббер, - заметил Парри. Молчание было нарушено, карты в беспорядке лежали на столе. -Да, милорд, - сказал Хорнблауэр. Буш, все примечавший внимательным взглядом, заметил, как Хорнблауэр запустил руку в нагрудный карман и вытащил тонкую пачку однофунтовых бумажек. Буш заметил также, что, когда он расплатился, в карман вернулась одна-единственная бумажка. -Фортуна необычайно жестока к вам, - заметил Парри, пряча выигрыш. - Те два раза, что вы сдавали, вскрытый вами козырь оказывался у вас единственным. Не припомню случая, чтоб сдающему дважды подряд доставался единственный козырь. -Если играть достаточно долго, милорд, - сказал Хорнблауэр, - может выпасть любая мыслимая комбинация карт. Он говорил с вежливым безразличием, которое заставило Буша на минуту подумать, что, может, проигрыш не так и велик. Тут он вспомнил одинокую бумажку, которую Хорнблауэр сунул в карман. -И все же редко приходится наблюдать такое устойчивое невезенье, - сказал Парри. - При том, что играете вы превосходно, мистер... простите, пожалуйста, но ваша фамилия ускользнула от меня, когда нас представляли. -Хорнблауэр, - сказал Хорнблауэр. -Ах да, конечно. Почему-то ваша фамилия мне знакома. Буш быстро взглянул на Хорнблауэра. Никогда не было у того такой прекрасной возможности напомнить члену Адмиралтейского совета, что его не утвердили в звании капитан-лейтенанта. -Когда я был мичманом, милорд, - сказал Хорнблауэр, - меня укачало на якорной стоянке в Спитхеде. Я полагаю, об этом говорили. -Похоже, я слышал о вас по какому-то другому поводу, - ответил Парри. - Но мы отвлеклись от того, что я собирался сказать. Я собирался выразить сожаление, что не могу немедленно дать вам реванш, хотя был бы счастлив случаю вновь наблюдать вашу игру. -Вы слишком добры, - сказал Хорнблауэр, и Буш сморгнул. Он моргал с тех самых пор, как Хорнблауэр сознательно упустил такую блестящую возможность. В последних словах чувствовалась ироничная горечь, и Буш боялся, как бы адмирал ее ни заметил. Но к счастью, адмирал знал Хорнблауэра не так хорошо, как Буш. -К сожалению, - сказал Парри, - я обедаю с адмиралом Ламбертом. Это совпадение заставило Хорнблауэра на минуту стать человеком. -С адмиралом Ламбертом, милорд? -Да. Вы его знаете? -Я имел честь служить под его началом на Ямайке. Вот мистер Буш, он командовал десантом со "Славы", добившимся капитуляции Санто-Доминго. -Очень приятно, мистер Буш, - сказал Парри. Было очевидно, что если ему и приятно, то не чрезмерно. Член Адмиралтейского совета может почувствовать неловкость, когда ему представляют безработного лейтенанта с выдающимся послужным списком. Парри, не теряя времени, повернулся к Хорнблауэру. -Я хотел бы, - сказал он, - убедить адмирала Ламберта вернуться сюда со мной после обеда, чтобы мы могли предложить вам реванш. Найдем мы вас здесь в таком случае? -Сочту за честь, милорд. - Хорнблауэр поклонился, но Буш заметил, что он машинально потянулся пальцами к почти опустевшему нагрудному карману. -Тогда не будете ли вы так любезны заключить предварительную договоренность? За адмирала Ламберта я ручаться не могу, но приложу все усилия, чтоб его убедить. -Я обедаю с мистером Бушем, милорд. Но я последний, кто будет возражать. -Знач