Убийца открыл дверь. Комната для аудиенций была пуста, внутренние двери не охранялись. Он втащил труп внутрь и опять закрыл дверь. Без колебаний он пересек комнату и выбрал левую внутреннюю дверь. Она была сделана из дерева и хорошо укреплена. В его правую руку скользнул изогнутый нож. Он мягко, тихонько постучал. - "... В дни императора Ширакавы... " - сказал он первую часть пароля. С другой стороны двери донесся лязг стали, вынимаемой из ножен, и ответ: - "... Жил мудрец по имени Инракуджи... " - • "... Который написал тридцать пятую сутру". У меня срочные послания для господина Торанаги. Дверь распахнулась, и убийца нанес удар. Нож взметнулся вверх, вонзился в горло первого самурая точно ниже подбородка, так же быстро был вынут и молниеносно поразил в горло второго часового. Слабый поворот - и нож тут же вынимается снова. Оба человека умерли еще на ногах. Убийца подхватил одного и дал ему мягко опуститься на землю. Другой упал, но бесшумно. Кровь хлынула на пол, их тела забились в предсмертных конвульсиях. Человек заторопился вниз по этому внутреннему переходу. Он был плохо освещен. В это время открылись седзи. Он замер, медленно оглядываясь кругом. Кири удивленно смотрела на него, стоя в десяти шагах. В ее руках был поднос. Он заметил, что две чашки на подносе были чистые, пища в них не тронута. Из чайника шел пар. Сбоку потрескивала свеча. Тут поднос упал, рука скользнула из-под оби и появилась с кинжалом, рот у нее открывался, но не издавал ни звука, и он сразу бросился в угол. Открылась дальняя дверь, и выглянул заспанный самурай. Убийца бросился к нему и прорвал седзи справа, куда он и стремился. Кири закричала, поднялась тревога, и он уверенно побежал в темноте, через эту переднюю, мимо просыпающихся женщин и их служанок, во внутренний коридор в дальнем конце дома. Здесь была тьма кромешная, но он ощупью двигался вперед, безошибочно находя нужную дверь в начинающейся суматохе. Он открыл дверь и прыгнул на человека, лежавшего на футоне. Но его рука, державшая нож, была зажата, словно тисками, и теперь он был вынужден схватиться врукопашную на полу. Он дрался очень умело, вырвался, опять ударил ножом, но промахнулся, запутавшись в одеяле. Убийца откинул одеяло и бросился на человека, держа нож для смертельного удара. Но человек повернулся с неожиданной ловкостью и сильно пнул его в пах ногой. Боль взорвалась в убийце, в то время как его жертва отскочила на безопасное расстояние. К этому времени в дверях уже столпились самураи, некоторые из них были с фонарями, и Нага, в одной только набедренной повязке, с взъерошенными волосами, прыгнул между ним и Блэксорном, высоко подняв меч. - Сдавайся! Убийца отскочил назад, крикнул: "Наму Амида Бутсу - во имя Будды Амида! " - повернул нож к себе и обеими руками ткнул его себе ниже подбородка. Хлынула кровь, и он опустился на колени. Нага сразу нанес удар. Его меч вихрем описал дугу, и голова свободно покатилась по полу. В молчании Нага поднял голову и сорвал маску. Лицо было обычным, глаза еще мигали. Он подержал голову: волосы были уложены как у самурая, с узелком на макушке. - Кто-нибудь знает его? Никто не ответил. Нага плюнул в лицо, сердито бросил голову одному из своих самураев, сорвал с убийцы одежду, поднял его правую руку и нашел то, что искал. Маленькая татуировка - китайское изображение Амиды, особого Будды, было вытравлено под мышкой. - Кто командир стражи? - Я, господин, - человек был смертельно бледен. Нага прыгнул на него, остальные расступились. Командир часовых не сделал попытки уклониться от яростного удара меча, который отрубил ему голову, часть плеча и одну руку... - Хайябуса-сан, прикажи всем самураям этого караула спуститься во двор, - сказал Нага одному из начальников. - Удвой караулы для новой страхи. Убери отсюда тела. Все остальные... - Он остановился, так как к двери подошла Кири, все еще с кинжалом в руке. Она взглянула на труп, потом на Блэксорна. - Анджин-сан не пострадал? - спросила она. Нага взглянул на человека, который возвышался над ним, тяжело дыша. На нем не было видно ни ран, ни крови. Просто заспанный человек, который едва не был убит. Белое лицо, но без внешних признаков страха. - Ты не пострадал, кормчий? - Я не понимаю. Нага подошел и стянул с него ночное кимоно, чтобы посмотреть, не ранен ли кормчий. - А, теперь понял. Нет. Не ранен, - услышал он слова гиганта и увидел, как он качает головой. - Хорошо, - сказал он. - Кажется, он не пострадал, Киритсубо-сан. Он увидел, как Анджин-сан показывает на труп и что-то говорит. - Я не понимаю вас, - ответил Нага. - Анджин-сан, вы останетесь здесь, - и сказал одному из своих людей: - Принеси ему пищи и воды, если он захочет. - У этого убийцы была татуировка Амиды, да? - спросила Кири. - Да, госпожа Киритсубо. - Дьяволы, дьяволы. - Да. Нага поклонялся ей, потом посмотрел на одного из испуганных самураев. - Пойдешь со мной. Возьми голову! - Он ушел, думая, как бы рассказать об этом отцу. О, Будда, благодарю тебя за то, что ты охраняешь моего отца! - Он был роннин, - коротко сказал Торанага, - Ты никогда не проследишь, откуда он, Хиро-Мацу-сан. - Да. Но отвечает за это Иппвдо. У него хватило низости сделать это, да? Ниндзя. Использовать эти отбросы, наемных убийц. Пожалуйста, я прошу вас, позвольте мне прямо сейчас вызвать наши войска. Я прекращу это раз и навсегда. - Нет, - Торанага обернулся в сторону Наги. - Ты уверен, что Анджин-сан не пострадал? - Нет, господин. - Хиро-Мацу-сан! Ты понизишь в должности всех часовых из этого караула за невыполнение ими своих обязанностей. Им запрещено совершать сеппуку. Им приказано нести свой позор перед всеми моими солдатами как людям самого низкого класса. Мертвых часовых протащите за ноги через замок и весь город до места казни. Пусть их едят собаки. После этого он посмотрел на своего сына, Нагу. До этого вечером пришло срочное сообщение из монастыря Джоджи в Нагое об угрозе Ишидо относительно Наги. Торанага сразу приказал сыну не выходить из дома и окружил его стражей вместе с другими членами семьи в Осаке - Кири и Сазуко, которые тоже усиленно охранялись. В послании от аббата добавлялось, что он считает разумным освободить сразу же мать Ишидо и отослать ее обратно в город с ее служанками. - Я не осмеливаюсь рисковать жизнью ваших славных сыновей таким глупым образом. К сожалению, ее здоровье ухудшилось. Она простужена. Лучше, чтобы она умерла в своем собственном доме, а не здесь. - Нага-сан, ты в равной мере ответствен за то, что убийца проник сюда, - сказал Торанага, его голос был холоден и горек. - Каждый самурай ответствен, независимо от того, был ли он на страже, спал или проснулся. У тебя отбирается половина твоего годового дохода. - Да, господин, - ответил юноша, удивленный, что ему позволено все сохранить, в том числе и голову, - Пожалуйста, понизьте меня в должности тоже, - сказал он, - Я не могу жить с таким позором. Я не заслуживаю ничего, кроме презрения, за мою провинность, господин. - Если бы я хотел понизить тебя в звании, я бы так и сделал. Тебе приказывается немедленно выехать в Эдо. Ты уедешь с двадцатью людьми сегодня же ночью и сообщишь все своему брату. Ты будешь там в кратчайшее время! Иди! - Нага поклонился и вышел, побледнев. Хиро-Мацу Торанага сказал так же грубо: - Увеличь в четыре раза мою охрану. Отмени мою охоту сегодня и завтра. В день после встречи регентов я покидаю Осаку. Ты сделаешь все приготовления, и до этого времени я останусь здесь. Я не буду встречаться ни с кем без приглашения. Ни с кем. Он махнул рукой, отпуская всех и будучи в плохом настроении. - Все могут идти. Хиро-Мацу, ты останешься. Комната опустела. Хиро-Мацу был рад, что его будут наказывать один на один, так как из всех из них он, как командир охраны, был виноват больше всех. - Мне нет прошения, господин. Никакого. Торанага задумался. Гнева больше не было заметно. - Если бы ты хотел нанять секретным образом кого-то из секты Амиды Тонга, как бы ты нашел этих людей? Как бы ты вышел на них? - Я не знаю, господин. - Кто должен знать? - Касиги Ябу. Торанага выглянул в амбразуру. Слабые признаки рассвета смешивались с темнотой ночи на востоке. - Приведи его сюда на рассвете. - Вы думаете, он виноват? Торанага не ответил, он снова о чем-то размышлял. Старый солдат наконец не выдержал молчания: - Пожалуйста, господин, позвольте мне уйти. Я так виноват! - Такую попытку почти невозможно предотвратить, - сказал Торанага. - Да. Но нам следовало поймать его снаружи, а не около вас. - Я согласен. Но я не считаю вас ответственным. - Я считаю себя виноватым. Вот что я должен сказать, господин, так как я отвечаю за вашу безопасность, пока вы не вернетесь в Эдо. На вас еще будут покушения, все наши агенты сообщают о передвижениях войск. Ишидо мобилизуется. - Да, - сказал Торанага небрежно, - После Ябу я хочу поговорить с Тсукку-сан, потом с Марико-сан. Удвой охрану Анджин-сана. - Ночью пришли сообщения, что господин Оноши поставил сто тысяч человек на ремонт укреплений на Кюсю, - сказал Хиро-Мацу, поглощенный тревогами о безопасности Торанаги. - Я спрошу его об этом, когда мы встретимся. Терпение Хиро-Мацу лопнуло. - Я совсем не понимаю вас. Я должен сказать вам, что вы глупо рискуете. Да, глупо. Я не беспокоюсь о том, отрубите ли вы мне голову за то, что я вам говорю, но это правда. Если Кийяма и Оноши проголосуют вместе с Ишидо, вам будет предъявлено обвинение! Вы мертвец - вы рискуете здесь всем, и вы погибли! Уезжайте, пока можете! По крайней мере вы сохраните голову на плечах! - Я пока еще вне опасности. - Разве это нападение сегодня ночью для вас ничего не значит? Если вы не поменяете комнату, вы уже мертвец. - Да, может быть, но, может быть, и нет, - сказал Торанага. - Сегодня ночью и в прошлую ночь у моих дверей было много часовых. И вы также были на страже. Ни один убийца не мог оказаться около меня. Даже этот, хотя он был хорошо подготовлен. Он знал дорогу, даже пароль, не так ли? Кири-сан сказала, что слышала, как он называл его. Так что я думаю, что он знал, в какой я комнате. Но я был ему не нужен. Ему был нужен Анджин-сан. - Чужеземец? - Да. Торанага считал, что для чужеземца после всех необычных происшествий этого утра все еще сохраняется опасность. Очевидно, что Анджин-сан был слишком опасен для кого-то, чтобы оставить его в живых. Но Торанага не предполагал, что нападение осуществят так быстро и в его личном жилище. "Кто предал меня? " Он отбросил возможность утечки информации через Кири или Марико. "Но замки и сады всегда имеют места для подслушивания, - подумал он. - Я в центре вражеской крепости, и там, где у меня один шпион, Ишидо и другие будут иметь их двадцать. Может быть, это был просто шпион". - Удвой охрану Анджин-сана. Он мне дороже десяти тысяч других людей. После ухода госпожи Ёдоко в то утро он вернулся в сад чайного домика и сразу заметил внутреннюю слабость Анджин-сана, чересчур яркие глаза и измученный вид. Поэтому он подавил свое собственное возбуждение и почти захватившую его потребность расспрашивать дальше и отпустил его, сказав, что завтра они продолжат. Анджин-сан был отдан на попечение Кири с наказом отвести его к доктору, чтобы восстановить его силы, дать ему пищу чужеземцев, если он захочет, и даже пустить его в спальню, которой пользовался сам Торанага. - Дай ему все, что ты сочтешь нужным, Кири-сан, - сказал он ей тайком. - Он нужен мне трудоспособным, очень быстро, в разуме и теле. После этого Анджин-сан попросил, чтобы выпустили из тюрьмы монаха сегодня же, так как он стар и болен. Торанага ответил, что подумает, и отпустил чужеземца, не сказав, что сразу же приказал самураям сходить в тюрьму и привести монаха, который, может быть, одинаково нужен и ему, и Ишидо. Торанага давно знал об этом священнике, который был испанцем и враждовал с португальцами. Но человек был в тюрьме по приказу Тайко, и он был заключенным Тайко, поэтому Торанага не имея права ни на кого в Осаке. Он умышленно отправил Анджин-сана в тюрьму не только, чтобы притвориться перед Ишидо, что незнакомец не имеет никакого значения, но и в надежде, что любознательный кормчий получит от монаха какие-нибудь сведения. Первая неудачная попытка убить Анджин-сана в камере была отбита, и сразу же вокруг него была выставлена защита. Торанага наградил своего вассала, шпиона Миникуя, носильщика - ката, безопасно выручив его из тюрьмы и дав ему четырех своих хата и наследственное право работать носильщиками на Токкайдской дороге - крупной дороге по переноске грузов, которая соединяет Эдо и Осаку, между второй и третьей станциями, которые находились на территории Торанаги около Эдо, и тайно отослал его из Осаки в первый же день. В последующие дни другие его шпионы послали сообщения, что варвары подружились, монах говорит, а Анджин-сан задает вопросы и слушает. Тот факт, что Ишидо, возможно, тоже имеет шпионов в камере, не беспокоил их. Анджин-сан защищен и в безопасности. Потом Ишидо неожиданно попытался похитить его под влиянием своих союзников. Торанага вспомнил об удовольствии, которое получили он и Хиро-Мацу, когда планировали мгновенное "нападение" - бандиты-ронины были одной из небольших отдельных групп его собственных отборных самураев, которые втайне содержались в Осаке и вокруг нее, а также время появления Ябу, который не подозревая действовал как "спасатель". Они вместе посмеялись, зная, что еще раз использовали Ябу как марионетку, чтобы утереть нос Ишидо его собственным дерьмом. Все шло хорошо. До сегодняшнего дня. Сегодня самураи, посланный за монахом, вернулся ни с чем. - Священник мертв, - сказал он. - Когда назвали его имя, он не вышел, господин Торанага. Я пошел за ним, но он был мертв. Заключенные вокруг него сказали, что, когда тюремщик выкликнул его имя, он еще был в агонии. Он был мертв, когда я перевернул его. Пожалуйста, извините меня, вы послали меня за ним, а я не смог выполнить ваш приказ. Я не знал, нужна ли вам будет его голова или голова вместе с телом, учитывая, что он чужеземец, поэтому я принес тело с головой. Некоторые из преступников были обращены им в христианство. Они хотели задержать труп у них и пытались это сделать, поэтому мне пришлось убить несколько человек и принести труп сюда. Он воняет и весь во вшах, но я положил его на дворе, господин. "Почему умер монах? "- Торанага спрашивал себя снова и снова. Потом он заметил, что Хиро-Мацу вопрошающе смотрит на него. - Да? - Я только спросил, кто хотел бы смерти кормчего. - Христиане. x x x Касиги Ябу шел за Хиро-Мацу по коридору, не чувствуя великолепие рассвета. Чувствовался приятный соленый запах бриза - это напомнило ему его родной город Мисиму. Он был рад, что наконец должен встретиться с Торанагой и ожидание кончилось. Он вымылся и оделся с большой тщательностью. Написал последние письма жене и матери, его завещание было запечатано и оставлено на случай, если его разговор с Торанагой окончится неудачно для него. Сегодня он носил клинок Мурасамы в прошедших несколько сражений ножнах. Они повернули в другой коридор, потом Хиро-Мацу неожиданно открыл усиленную железом дверь и прошел по каменным ступеням во внутреннюю центральную башню этой части укреплений. Здесь было много часовых на посту, и Ябу почувствовал опасность. Лестницы, закругляясь, вели наверх и кончались на легко защищаемом удобном для обороны редуте. Часовые открыли железную дверь. Он вышел на зубчатую стену. "Хиро-Мацу сказал, чтобы меня сбросили, или мне прикажут прыгнуть самому? " - спросил он себя без страха. К его удивлению, Торанага был там и, что невероятно, встал, чтобы приветствовать его с радостным уважением, чего он не имел права ожидать, так как Торанага был господин Восьми Провинций, тогда как он был только господином Изу. Подушки были разложены очень заботливо. Под шелковой салфеткой стоял чайник. Богато одетая девушка с квадратным лицом, не очень красивая, низко поклонилась. Ее имя было Сазуко, она была седьмая официальная наложница Торанага, самая молодая, на позднем сроке беременности. - Как приятно видеть вас, Касиги Ябу-сан. Извините, что заставил вас ждать. Теперь Ябу был уверен, что Торанага решил отрубить ему голову, так или иначе, так как, по общему мнению, ваш враг никогда не бывает более вежлив, чем когда планирует или уже спланировал ваше убийство. Он снял оба своих меча, положил их на каменные плиты, позволил увести себя от них и усадить на почетное место. - Я думал, вам будет интересно полюбоваться рассветом, Ябу-сан. Мне кажется, что вид здесь исключительный - даже лучше, чем с главной башни наследника. Не так ли? - Да, красиво, - сказал Ябу без заминки, он никогда не был в замке на такой высоте до этого момента, замечание Торанаги о "наследнике", он был уверен, означает, что его тайные сношения с Ишидо известны. - Я горжусь, что мне позволено разделить это зрелище с вами. Перед ними был спящий город, гавань, и острова Авайи тянулись к западу; на востоке береговая линия понижалась, здесь освещение неба усиливалось и пятнами окрашивало облака в малиновый цвет. - Это моя госпожа Сазуко. Сазуко, это мой союзник, известный господин Касиги Ябу из Изу, дайме, который привез нам чужестранца и корабль с сокровищами! - Она поклонилась и произнесла обычные слова приветствия. Он тоже поклонился, а она снова ответила на его поклон. Сазуко предложила чашку чаю первому Ябу, но он вежливо отклонил эту честь, начиная ритуал, и просил ее отдать чашку Торанаге, который отказался и настаивал, чтобы ее принял Ябу. В конце концов, продолжая ритуал, он, как почетный гость, позволил убедить себя. Хиро-Мацу взял вторую чашку, его грубые пальцы с трудом держали фарфор, другая рука обхватывала рукоятку меча, лежащего на колене. Торанага взял третью чашку и выпил свой зеленый чай, после чего они все вместе обратились к природе и наблюдали за рассветом. В молчании неба. Закричали чайки. Послышался шум города. Рождался день. Госпожа Сазуко вздохнула, ее глаза наполнились слезами. - Мне начинает казаться, что я - богиня, поднявшаяся так высоко в поисках такой красоты, правда? Так печально, что все это проходит навсегда, господин. Так печально, да? - Да, - сказал Торанага. Когда солнце было на полпути над горизонтом, она поклонилась и ушла. К удивлению Ябу, охрана также оставила их. Теперь они были одни. Втроем. - Я рад, что получил от вас такой подарок, Ябу-сан. Это было очень великодушно, весь корабль и все его содержимое, - сказал Торанага. - Что бы я ни имел, все это ваше, - сказал Ябу, на которого еще сильно действовал рассвет. "Я бы хотел, чтобы у меня еще было время, - подумал он. - Как элегантно Торанага сделал это! Сделать мне такой подарок в конце". - Благодарю вас за этот рассвет. - Да, - сказал Торанага, - это мой подарок. Я рад, что он доставил вам такое же удовольствие, какое я получил от вашего. Наступило молчание. - Ябу-сан. Что вы знаете о секте Амиды Тонга? - Только то, что знает большинство людей. Это секретное общество десяти: ячейки из десяти человек - вожак и девять, никогда не более, последователей в одном районе, женщин и мужчин. Они клянутся самыми святыми и секретными клятвами господину Будде Амида, проповеднику Вечной Любви, в послушании, чистоте и смерти, проводят свою жизнь в подготовке к тому, чтобы стать совершенным орудием одного убийства, чтобы убить только по приказу своего руководителя, и если они терпят при этом неудачу - не сумеют убить выбранного человека, будь то мужчина, женщина или ребенок, - то сразу отдают свою собственную жизнь. Они религиозные фанатики, которые уверены, что они будут идти прямо из своей жизни в царство Будды. Ни один из них не был пойман живым, - Ябу знал о покушении на жизнь Торанага. К этому времени знала уже вся Осака и все знали, что господин Кванто, хозяин Восьми Провинций, заперся надежно в клетке из стали, - Они убивают редко, секретность у них абсолютная. Нет никакого шанса им отомстить, потому что никто не знает, кто они, где живут или где тренируются. - Если бы вы хотели их нанять, как бы вы вышли на них? - Я бы шепнул кому-нибудь в трех местах - в Хейнанском монастыре, у ворот гробницы Амиды и в монастыре Джоджи. В течение десяти дней, если вас сочтут приемлемым заказчиком, на вас выйдут через посредников. Это все так засекречено и умно устроено, что если вы даже захотите их выдать или поймать, то все равно не сможете. На десятый день они запросят деньги, серебряные. Количество зависит от человека, которого нужно убить. Они не торгуются, вы платите то, что они запросят сразу. Они гарантируют только, что один из членов их организации попытается убить нужного вам человека в течение десяти дней. Существует легенда, что, если покушение проходит удачно, убийца возвращается в храм и там, в ходе большой церемонии, он совершает ритуальное самоубийство. - Вы думаете, что мы никогда не найдем тех, кто заплатил за сегодняшнее покушение? - Вы думаете, может быть другое? - Может быть. А может быть, и нет. Они заключают соглашение на одно покушение, не так ли? Но вы благоразумно увеличили вашу охрану - как среди ваших самураев, так и среди ваших женщин. Женщины из секты Амиды учатся пользоваться ядами, а также ножом и удавкой, как говорят. - Вы когда-нибудь нанимали их? - Нет. - А ваш отец? - Я не знаю, не наверняка. Мне говорили, что Тайко просил его однажды связаться с ними. - Покушение было успешным? - Все, что делал Тайко, удавалось. Так или иначе. Ябу почувствовал, что кто-то стоит за ним, и предположил, что это тайно вернулась стража. Он прикинул расстояние до своих мечей. "Попытаться убить Торанагу? - спросил он себя снова. - Я решился, а теперь не знаю. Я изменился. Почему? " - Что бы вы заплатили им за мою голову? - спросил его Торанага. - Во всей Азии недостаточно серебра, чтобы соблазнить меня нанять их на такое дело. - А что бы должен был заплатить кто-то другой? - Двадцать тысяч коку, пятьдесят тысяч, сто, может быть, и больше, я не знаю. - Вы бы заплатили сто тысяч коку, чтобы стать сегуном? Ваша родословная восходит к Тахасиме, не так ли? Ябу сказал гордо: - Я бы не заплатил ничего. Деньги - грязь - игрушка для женщин, чтобы играть с дерьмовыми купцами или для них. Но если бы было возможно невозможное, то я бы отдал собственную жизнь и жизнь жены, матери и всех детей, за исключением моего единственного сына, а также всех моих самураев в Изу и всех их женщин и детей, чтобы побыть сегуном один день. - А что бы ты отдал за Восемь Провинций? - Все то же, кроме жизни моей жены, матери и сына. - А за провинцию Суруга? - Ничего, - сказал Ябу с презрением. - Икава Джикья ничего не стоит. Если я не получу его голову и все его потомство в этой жизни, я сделаю это в другой. - А если бы я отдал его тебе? И всех Cypyra - и, может быть, следующую провинцию, Тотоми, тоже? Ябу внезапно устал от этой игры в кошки-мышки и разговора об Амиде. - Вы решили взять мою голову, господин Торанага, - очень хорошо, я готов. Я благодарю вас за рассвет. Но я не хочу портить такое благородство дальнейшим разговором, так давайте приступим к делу. - Но я не решил взять вашу голову, Ябу-сан, - сказал Торанага. - Откуда у вас такая мысль? Враг влил вам яд в уши? Может быть, Ишидо? Разве вы не мой самый тесный союзник? Вы думаете, я бы остался с вами здесь, без охраны, если бы я думал, что вы мне враг. Ябу медленно повернулся. Он думал, что увидит самурая, стоящего за ним, с мечом наготове. Но там никого не было. Он оглянулся на Торанагу. - Я не понял. - Я пригласил вас сюда, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз. И полюбоваться на восход. Вам хотелось бы управлять провинциями Изу, Cypyra и Тотоми - если я не проиграю эту войну? - Да. Очень, - сказал Ябу, его надежды снова ожили. - Вы будете моим вассалом? Признаете меня как своего господина? Ябу не колебался. - Никогда, - сказал он. - Как союзника - да. Как моего руководителя - да. Всегда меньшего, чем вы - да. Моя жизнь и все, чем я обладаю, - ваше. Но Изу - мое. Я дайме Изу, и я никогда не отдам власть над Изу никому. Я поклялся отцу, Тайко, который подтвердил право владения, сначала моему отцу, потом мне. Тайко подтвердил, что Изу - мое и моих потомков навсегда. Он был наш суверен, и я покаялся никогда не иметь другого, пока его наследник не достигнет совершеннолетия. Хиро-Мацу слегка покрутил мечом в руке. "Почему Торанага не даст мне покончить с этим раз и навсегда? Ведь уже договорились. Зачем все эти утомительные разговоры? Я болен, и мне нужно в уборную, я хочу лечь". Торанага почесал в паху. - Что Ишидо предлагал вам? - Голову Джикьи в тот момент, когда вы падете. И его провинцию. - В обмен на что? - Поддержку, когда начнется война. Атаковать ваш южный фланг. - Вы согласились? - Вы знаете, что я выше этого. Шпионы Торанага в доме Ишидо сообщили, что велись переговоры о том, что в случае измены последует убийство его трех сыновей: Небару, Судару и Нага. - Больше ничего? Только поддержку? - Любыми средствами, которые будут в моем распоряжении, - сказал Ябу осторожно. - Включая убийство? - Я намеревался вести войну, когда она начнется, всеми моими силами. Для моего союза. В любом случае я мог гарантировать его успех. Нам нужен один регент, пока Яэмон несовершеннолетний. Война между вами и Ишидо неизбежна. Это единственный способ развития событий. Ябу пытался понять, что на уме у Торанаги. Он презирал нерешительность Торанага, зная, что он сам был лучше, что Торанага нуждается в его поддержке, что в конце концов он победит его. "Но что делать тем временем? - спрашивал он себя и хотел, чтобы Юрико, его жена, была здесь вместе с ним. Она знала самый правильный путь". - Я могу быть очень ценным для вас. Я могу помочь вам стать единственным регентом, - сказал он, решив вести игру. - Почему я должен хотеть быть одним регентом? - Когда Ишидо нападет, я могу помочь вам победить его. Когда он нарушит мир, - сказал Ябу. - Как? Он рассказал им свой план с ружьями. - Полк из пятисот самураев с ружьями? - взорвался Хиро-Мацу. - Да. Подумайте об огневой мощи. Все отборные воины, обученные действовать как один человек. Двадцать пушек, также собранных вместе. - Это плохой план. Отвратительный, - сказал Хиро-Мацу. - Вы не сможете держать все это в тайне. Если мы начнем, враг начнет тоже. И этому ужасу никогда не будет конца. Во всем этом нет ни чести, ни будущего. - Разве в этой грядущей войне будем участвовать только мы, господин Хиро-Мацу? - ответил Ябу. - Разве мы не заботимся о безопасности господина Торанага? Разве это не обязанность его союзников и вассалов? - Да. - Все, что должен сделать господин Торанага, - это выиграть одно большое сражение. Это даст ему головы всех его врагов - и власть. Я говорю, что такая стратегия принесет ему победу. - А я говорю - нет. Это плохой план и подлый. Ябу повернулся к Торанаге. - Новая эра требует переосмысления понятия чести. Морская чайка парила у них над головами. - Что сказал о вашем плане Ишидо? - спросил Торанага. - Я не обсуждал с ним этого. - Почему? Если вы считаете, что ваш план ценен для меня, он одинаково важен и для него. Может быть, даже больше. - Вы подарили мне рассвет. Вы не крестьянин, как Ишидо. Вы самый мудрый, самый опытный вождь в империи. "Какова же настоящая причина? - спрашивал себя Торанага. - Или он сказал и Ишидо то же самое? " - Если этот план выполнять, то половина людей будет ваша, а половина моя? - Согласен. Я буду командовать ими. - А мой человек будет вашим заместителем. - Согласен. Мне нужен Анджин-сан, чтобы обучать моих людей обращаться с ружьями и пушками. - Но он останется моей собственностью на все время, и вы будете беречь его так же, как и наследника? Вы будете полностью отвечать за него и обращаться с ним точно так, как я скажу? - Согласен. Торанага какой-то момент наблюдал за розовыми облаками. "Этот план - чистый вздор, - подумал он. - Я сам объявлю план "Малиновое небо" и нанесу удар по Киото всеми моими войсками. Сто тысяч против десятикратного превосходства". - Кто будет переводчиком? Я не могу навсегда отдать Тода Марико-сан. - На несколько недель, господин? Я вижу, что чужеземец усваивает наш язык. - Это займет годы. Единственные чужеземцы, которые когда-либо овладевали языком, - это христианские священники, не так ли? Они тратят на это годы. Тсукку-сан провел здесь тридцать лет, правда? Он не научился говорить достаточно быстро, тем более мы не выучим их противные языки. - Да. Но я обещаю вам, этот Анджин-сан выучится очень быстро, - Ябу рассказал им план, предложенный ему Оми, так, как если бы это была его собственная идея. - Это может быть слишком опасно. - Это заставит его быстро выучить язык, не так ли? И потом он приручен. После паузы Торанага спросил: - Как вы сможете держать подготовку в тайне? - Изу - полуостров, там прекрасно можно сохранить все в секрете. Я обоснуюсь около Анджиро, южнее и в стороне от Мишимы и границы для большей безопасности. - Хорошо. Мы сразу же устроим сообщение с помощью голубиной почты между Анджиро и Осакой и Эдо. - Превосходно. Мне нужно только пять или шесть месяцев. - Нам повезет, если у нас будет шесть дней! - фыркнул Хиро-Мацу, - Вы говорите, что ваша тайная шпионская сеть распалась, Ябу-сан? Конечно, вы получали донесения? Разве Ишидо не мобилизуется? Оноши не мобилизуется? Разве мы не заперты здесь? Ябу не ответил. - Ну? - спросил Торанага. Ябу сказал: - Отчеты показывают, что все это происходит, и даже более того. Если шесть дней, то шесть дней, и такова, значит, карма. Но я верю, вы много умнее, чтобы так попасться здесь в ловушку. Или быть втянутым в войну так быстро. - Если я соглашусь с вашим планом, вы согласитесь считать меня своим вождем? - Да. И когда вы победите, я буду считать за честь принять Сурагу и Тотоми навечно в свои владения. - Тотоми будет зависеть от успеха вашего плана. - Согласен. - Вы будете повиноваться мне? При всей вашей гордости? - Да. Клянусь Бусидо, властелином Буддой, жизнью моей матери и моим потомством. - Хорошо, - сказал Торанага. - Давайте помочимся в знак заключения договора. Он подошел к краю зубчатой стены, наступил на край амбразуры, потом на сам парапет. В семидесяти футах под ними находился внутренний садик. Хиро-Мацу затаил дыхание, пораженный бравадой своего хозяина. Он видел, как тот повернулся и жестом пригласил Ябу встать рядом. Ябу повиновался. Малейшее прикосновение могло привести х тому, что они, кувыркаясь, полетят навстречу смерти. Торанага отвел в сторону кимоно и набедренную повязку, Ябу сделал то же. Они вместе помочились и смешали свою мочу, следя, как она летит в садик под ними. - Последний договор, который я скреплял таким образом, был с самим Тайко, - сказал Торанага, очень обрадованный тем, что опустошил свой мочевой пузырь. - Это было, когда он решил дать мне Кванто, Восемь Провинций в мое владение. Конечно, в это время враждебный ему Ходзе еще владел ими, так что сначала я должен был завоевать их. Там была последняя оставшаяся оппозиция. Я, конечно, также должен был отдать свои наследственные владения в Имагаве, Овари и Изу сразу же из уважения. Даже при этом я согласился, и мы помочились в честь этого договора. - Он удобно стоял ка парапете, широко расставив ноги, расправляя набедренную повязку, как если бы стоял у себя в саду, не возвышаясь, как орел, на такой высоте, - Это была хорошая сделка для нас обоих. Мы захватили Ходзе и отрубили пять тысяч голов в течение года. Уничтожили их и все их отродье. Может быть, вы и правы, Касиги Ябу-сан. Может быть, вы можете помочь мне, как я помог Тайко. Без меня Тайко никогда бы не стал Тайко. - Я могу помочь вам стать единовластным регентом, Торанага-сама. Но не сегуном. - Конечно. Это та единственная честь, к которой я не стремлюсь, как бы ни утверждали это мои враги, - Торанага спрыгнул на безопасное место на каменных ступенях. Он оглянулся назад на Ябу, который все еще стоял на узком парапете, поправляя свой пояс. Ему до боли хотелось дать ему пинка за его высокомерие. Вместо этого он сел и громко выпустил ветры. - Вот так-то лучше. Как твой мочевой пузырь. Железный Кулак? - Измучен, господин, очень измучен. - Старик отошел в сторону и с благодарностью опорожнил мочевой пузырь через зубчатую стену, но не там, где стояли Торанага и Ябу. Он был очень рад, что не скрепил договор с Ябу тоже. "Этим договором я никогда не буду гордиться. Никогда". - Ябу-сан, все это должно держаться в секрете. Я думаю, вам следует уехать в течение двух-трех дней, - сказал Торанага. - Да. С ружьями и чужеземцем, Торанага-сама? - Да. Вы поедете морем, - Торанага посмотрел на Хиро-Мацу, - Приготовьте галеру. - Корабль готов. Ружья и порох все еще в трюмах, - ответил Хиро-Мацу, его лицо выражало неодобрение. - Хорошо. "Ты сделаешь это, - хотел крикнуть Ябу. - Ты получишь ружья, Анджин-сана, все. Ты получишь свои шесть месяцев. Торанага ни за что не начнет войну сразу. Даже если Ишидо убьет его через несколько дней, ты все равно получишь все. О, Будда, сохрани Торанагу, пока я не выйду в море. " - Спасибо, - сказал он, его искренность была неподдельна, - Вы никогда не имели более верного союзника. Когда Ябу ушел, Хиро-Мацу повернулся к Торанаге. - Это плохой план. Мне стыдно за этот ваш договор. Я стыжусь, что с моим советом так мало считаются. Очевидно, я перестал быть вам полезен и очень устал. Это маленькое надутое дерьмо, этот дайме знает, что он обращается с вами как с марионеткой. У него даже хватило наглости носить меч Мурасамы в вашем присутствии. - Я заметил, - сказал Торанага. - Я думаю, боги заколдовали вас, господин. Вы открыто допускаете такое оскорбление и позволяете Ишидо позорить вас перед всеми нами. Вы препятствуете мне и всем нам защищать вас. Вы отказываете моей внучке, жене самурая, в чести и спокойной смерти. Вы потеряли власть над Советом, ваши враги командуют вами, и вы скрепляете мочой важный договор, самый позорный из всех, о которых я когда-либо слышал, и делаете это с человеком, который замешан в бесчестье, отравлении и измене, как до этого его отец. - Хиро-Мацу трясло от гнева. Торанага не отвечал, просто спокойно смотрел на него, как будто он ничего не говорил. - Клянусь всеми ками, живыми и мертвыми, вы околдованы. - Хиро-Мацу взорвался: - Я спрашиваю вас - и кричу, и оскорбляю вас, а вы только смотрите на меня! Или вы, или я сошли с ума. Я прошу разрешения совершить сеппуку или, если вы не позволите, я обрею себе голову и стану монахом - все, что угодно, только позвольте мне уйти. - Вы ничего такого не сделаете. Но пошлете за чужеземным священником, Тсукку-саном. ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ Отец Алвито спустился с холма во главе своей обычной свиты новообращенных монахов-иезуитов. Все они были одеты как буддийские священники, если не считать повешенных на поясе четок и распятия. Новообращенных было сорок человек, все законнорожденные сыновья самураев-христиан, это были студенты семинарии, которые сопровождали его в Осаку. Юноши были на хороших лошадях под чепраками и вели себя дисциплинированно, как свита любого дайме. Отец Алвито ехал резвой рысью, задумавшись под теплым солнцем, через парки, городские улицы, направляясь к миссии иезуитов, большому каменному дому, построенному в европейском стиле, который стоял около причалов и возвышался над тесно стоящими дворовыми постройками, складами и магазинами, где торговали или обменивали осакские шелка. Кортеж простучал копытами через высокие железные ворота в каменных стенах и, оказавшись в мощеном центральном дворе, остановился около главной двери. Слуги уже ждали, чтобы помочь спешиться отцу Алвито. Он соскользнул с седла и бросил им поводья. Шпоры процокали по камням, по крытому переходу к главному зданию. Он завернул за угол, прошел мимо небольшой часовни и через арки во внутренний двор, где были фонтан и уютный садик. Дверь в прихожую была открыта. Алвито отогнал от себя тревогу, успокоился и вошел. - Он один? - спросил Алвито. - Нет, нет, он не один, Мартин, - сказал отец Солди. Это был маленький, добродушный, с оспинами уроженец Неаполя, почти тридцать лет бывший секретарем отца-инспектора. В Азии он провел двадцать пять лет. - У Его Святейшества адмирал Феррьера. Да, и с ними павлин. Но Его Святейшество сказал, чтобы вы сразу заходили. Что-нибудь случилось, Мартин? - Ничего. Солди что-то промычал и вернулся к затачиванию гусиного пера. - Ничего, - сказал мудрый отец. - Ну, я скоро узнаю достаточно. - Да, - сказал Алвито, любивший старика. Потом он подошел к дальней двери. В камине горел огонь, освещая прекрасную старинную мебель, потемневшую от времени, хорошо отполированную и ухоженную. Небольшая картина Тинторетто "Мадонна с младенцем", которую отец-инспектор привез с собой из Рима и которая всегда радовала Алвито. висела над камином. - Вы опять встречались с англичанином? - окликнул его отец Солди. Алвито не ответил, он стучался в дверь. - Войдите. Карло дель Аква, отец-инспектор Азии, личный представитель главы ордена иезуитов, самый главный иезуит и, таким образом, самый важный человек в Азии, был также и самым высоким: шести футов трех дюймов и соответствующей комплекции. Его одеяние было оранжевого цвета, крест изысканной красоты. У него была выбрита тонзура, волосы седые. Ему исполнился шестьдесят один год; по рождению он был неаполитанец. - А, Мартин, входите, входите. Немного вина? - сказал он, говоря по-португальски с итальянской плавностью речи. - Вы видели англичанина? - Нет, Ваше Святейшество, только Торанагу. - Дело плохо? - Да. - Немного вина? - Спасибо. - Как плохо? - спросил Феррьера. У огня на обитом кожей стуле с высокой спинкой сидел капитан "Нао дель Трато", Черного Корабля этого года, худой, легкий и очень грозный. Ему было около тридцати пяти лет. - Я думаю, очень плохо, капитан. Например, Торанага сказал, что торговля этого года может подождать. - Очевидно, что торговля не может ждать, да и я тоже, - сказал Феррьера. - Я отплываю, когда начнется прилив. - У вас нет таможенных разрешений. Боюсь, вам придется подождать. - Я думал, все было оговорено месяцы тому назад, - Феррьера снова начал проклинать японские правила, которые требовали, чтобы все перевозки грузов, даже их собственные, имели разрешения на въезд и выезд. - Мы связаны глупыми правилами туземцев. Вы говорили, что эта встреча будет только формальностью - сбором документов. - Так и должно было быть, но я ошибся. Может быть, мне лучше объяснить... - Я должен немедленно вернуться в Макао, чтобы приготовить Черный Корабль. Мы уже отгрузили лучших шелков на миллион дукатов на февральскую ярмарку в Кантоне и повезем по крайней мере сто тысяч унций китайского золота. Я думаю, я ясно сказал, что каждое пенни торговцев в Макао и отцов города, которое можно было одолжить, вложено в это важнейшее дело года. И каждое ваше пенни. - Мы так же, как и вы, осознаем важность этого дела, - на