ит девятнадцатый день. - Я просил вас - перестаньте, пожалуйста! Я понял про заложников и про последний день. - На палубе было тихо, голоса умолкли. Охрана спокойно отдыхала, дожидаясь своей вахты. О корпус бились мелкие волны, такелаж уютно поскрипывал. Через минуту Урага опять заговорил: - Возможно, Джиммоко принесла приглашение - просьбу встретиться с ней отцу-инспектору. Она, конечно, была под наблюдением сразу после пересечения Первого Моста. Конечно, Тода-Марико-нох-Бунтаро-нох-Джинсаи была под охраной с того момента, как пересекла границу владений господина Торанаги. - Можно нам будет узнать, если отец-инспектор пойдет в замок? - Да. Это легко. - А узнать, что он сказал - или что сделал? - Это очень трудно. Прошу простить меня, но они будут говорить по-португальски или на латыни. А кто говорит на этих двух языках кроме вас и меня? Меня узнают оба, - Урага показал на замок и город, - Там много христиан. Многие хотели бы оказать ему такую услугу - убрать вас или меня. Блэксорн молчал - отвечать не было нужды. Он смотрел на главную башню крепости - она четко выделялась на фоне звезд - и вспоминал то, что Урага рассказывал ему о легендарных, безграничных сокровищах, собранных Тайко по всей империи путем грабительских налогов, все эти богатства хранились в башне. Еще он размышлял о возможных действиях Торанаги и гадал, где теперь Марико и какова цель ее поездки в Нагасаки. "Так вы говорите, девятнадцатый день - последний день, день смерти, Ябу-сан? " - повторил он про себя, почти ощутив тошноту от мысли, что петля, накинутая на Торанагу, а стало быть, и на него и на "Эразмус", затягивается. - Сигата га наи! Мы поплывем очень быстро в Нагасаки и обратно. Быстро, понимаете? Всего четыре дня, чтобы набрать людей. Потом вернемся. Но зачем? Когда Торанага окажется здесь, все погибнут... Но Ябу сошел на берег, сказав ему, что послезавтра они уплывут. В волнении Блэксорн смотрел тогда, как уходит Ябу, и думал, насколько лучше был бы для него "Эразмус", а не галера. "Эразмусом" он обошел бы Осаку и отправился прямо в Нагасаки, а может, даже скрылся бы, нашел уютную гавань и там, на свободе, обучил бы своих вассалов работать на корабле. "Ты дурак! - обругал он себя. - С такой маленькой командой, как у тебя сейчас, тебе не удалось бы даже поставить корабль на стоянку, если бы ты и нашел такую гавань, чтобы переждать этот дьявольский шторм. Ты был бы уже покойник". - Не беспокойтесь, господин, - утешил Урага. - Карма. - А, карма... - Внезапно, каким-то шестым чувством Блэксорн уловил опасность, идущую с моря, - тело его рванулось прежде, чем сработал мозг, он изогнулся, и стрела пролетела сзади, заставив его укрыться в рубке. Он толкнул Урагу в безопасное место, но тут другая стрела, из того же самого залпа, со свистом вонзилась в горло Ураги и пронзила его... После первого залпа все легли на палубу и оказались невредимы. Урага пронзительно закричал, самураи вопили, вглядываясь из-за планшира в море. Серые, шнырявшие на берегу, кинулись на борт, из ночной тьмы со стороны моря раздался еще один залп - все рассыпались в поисках укрытия. Блэксорн подполз к планширу, заглянул через шпигат и увидел рядом рыбачью лодку - гребцы окунали в воду факелы, стремясь скорее раствориться во тьме... То же делали и на других лодках. В какое-то мгновение Блэксорн ухватил еще отблески света на мечах и луках... Крик Ураги перешел в бормотание, хрип агонии... Серые уже кинулись на ют с луками наготове... На корабле раздавался их топот и сопение. На палубу выскочил Винк с пистолетами наготове, пригибаясь на бегу: - Боже, что здесь происходит? С вами все в порядке, кормчий? - Пока да. Смотри-они в рыбачьих лодках! - Блэксорн пополз назад к Ураге, который в агонии загребал рукой у горло, пытаясь вытащить древко стрелы, - кровь сочилась из носа, рта и ушей... - Боже! - задохнулся Винк. Блэксорн одной рукой взялся за наконечник стрелы, положил другую на теплое, пульсирующее тело и со всей силой потянул. Стрела вышла легко, но вслед за ней хлынул пульсирующий поток крови... Урага стал задыхаться. Их окружили серые и самураи Блэксорна. Некоторые принесли щиты и закрывали Блэксорна, не заботясь о собственной безопасности. Другие сидели в укрытиях и тряслись, хотя опасность уже миновала. Кто-то яростно стрелял в ночь и кричал, приказывая исчезнувшим рыбачьим лодкам вернуться... Блэксорн беспомощно держал Урагу на руках, - он должен что-то сделать, но что? Ужасный запах крови и смерти забивал ему ноздри, а инстинкт его, как всегда и у каждого в таких случаях, непроизвольно вопил: "Слава Богу! Это не я! Не моя кровь! Не я... Слава Богу! " Он видел - глаза Ураги молили, рот двигался, но не издавал ни звука, только хрип, грудь вздымалась... Потом Блэксорн заметил, как задвигались его собственные пальцы, крестя Урагу, почувствовал, как тело Ураги задрожало, забилось, рот беззвучно завопил, напоминая ему загарпуненную рыбу... В этот ужасный момент Урага расстался с жизнью. ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ Блэксорн шел в замок со своей охраной из двадцати вассалов, окруженный в десять раз большим эскортом серых. Он гордо выступал в своей новой форме, коричневом кимоно с пятью нашивками - вензелем Торанаги, - и в первый раз в официальной, с огромными крыльями накидке. Золотистые вьющиеся волосы были заплетены в аккуратную тугую косичку. Мечи, которые подарил ему Торанага, по всем правилам были заткнуты за пояс. На ногах - таби и кожаные сандалии. На каждом перекрестке встречалось множество серых, они усеяли и все стены, демонстрируя силу Ишидо каждому дайме и генералу, всем крупным самурайским офицерам, приглашенным сегодня вечером в Большой зал, построенный Тайко в пределах внутреннего кольца укреплений. Солнце садилось, быстро наступала ночь. "Ужасная потеря - смерть Ураги, - думал Блэксорн, все еще не представляя, была ли эта атака направлена против Ураги или против его самого. - Я потерял лучший источник знаний, какой только мог иметь". - В полдень вы едете в замок, Анджин-сан, - сказал Ябу в это утро, когда вернулся на галеру. - За вами прибудут серые. - Да, Ябу-сан. - Сейчас совершенно безопасно. Я сожалею, что произошло это нападение. Сигата га наи! Серые переведут вас в безопасное место. Сегодня вечером вы останетесь в замке, в части замка, принадлежащей господину Торанаге. А на следующий день мы поедем в Нагасаки. -- У нас есть разрешение? Ябу сердито покачал головой. - Сделаем вид, что идем в Мисиму забрать господина Хиро-Мацу. А также и господина Судару с семьей. Пока отдыхайте, Анджин-сан. Не думайте о новом нападении. Сейчас всем лодкам приказано держаться подальше отсюда. -- Понимаю. Пожалуйста, извините меня, а что будет сегодня ночью? Зачем меня зовут в замок? Ябу улыбнулся своей кривой улыбкой. - Вы будете представлены Ишидо, он хочет посмотреть на вас. Как гостю вам не грозит никакая опасность, - добавил он и сразу же покинул галеру. Блэксорн спустился вниз, оставив Винка на вахте, но в тот момент, когда он крепко уснул, Винк растолкал его и он снова кинулся на палубу. Небольшой двадцатипушечный португальский фрегат на всех парусах, кренясь от сильного ветра, входил в гавань, впритирку к скалам у входа. - Этот негодяй торопится. - Винк вздрогнул. - Видимо, это Родригес. Никто другой не вошел бы сюда под всеми парусами. - Будь я на вашем месте, кормчий, я бы забрал нас всех и кинулся отсюда ко всем чертям по приливу или даже без прилива. Да мы здесь как мотыльки в бутылке с грогом. Надо убираться! - Мы останемся! Тебе придется вбить это себе в башку! Мы останемся, пока нам не разрешат уйти. Мы останемся пока Ишидо не скажет, что мы можем уйти, даже если Папа и испанский король выйдут на берег вместе со всей Богом проклятой Армадой! Он опять спустился вниз, но сон не шел. В полдень прибыли серые, и в сопровождении большого эскорта он поехал в замок. Они петляли по городу, миновали место казней, где все еще стояло пять крестов, - у каждого креста по два человека с копьями, людей все еще привязывали и снимали, толпа внимательно наблюдала за происходящим. Блэксорн вновь пережил агонию и страх того нападения, ощущение руки на мече, прикосновение кимоно... Присутствие вассалов не уменьшило ужаса от этого воспоминания. Серые провели его в ту часть замка, где раньше жил Торанага, - он посетил ее впервые. Теперь здесь жили Киритсубо и госпожа Сазуко с ребенком, здесь же помещались и оставшиеся самураи Торанаги. Блэксорн принял ванну и переоделся в приготовленную для него одежду. - Госпожа Марико здесь? - Нет. господин, извините, - ответил ему слуга. - Тогда где мне ее найти? У меня для нее срочное сообщение. - К сожалению, Анджин-сан, я не знаю. Прошу меня извинить. Никто из слуг не мог ему помочь. Все говорили: "Извините, я не знаю". Блэксорн оделся, полистал словарь, вспоминая ключевые слова, которые могли понадобиться, и готовясь как можно лучше их использовать, потом вышел в сад понаблюдать, как растут камни, - но они и не думали расти... Он пересек внутренний ров - везде горели факелы. Отбросив все свои страхи, он сошел с моста. Многочисленные гости, окруженные серыми, направлялись в ту же сторону, - чувствовалось, что все украдкой наблюдают за ним... Уже почти автоматически он миновал последнюю опускную решетку. Серые провели его по лабиринту переходов к огромной двери и оставили перед ней. Его самураи отошли к другой стороне двери и остались ждать вместе с другими охранниками, а он прошел внутрь... То, что он увидел, поразило бы кого угодно. Огромный зал, высокие, с золотыми украшениями потолки, колонны под золочеными панелями на стропилах из редких пород отполированного дерева, роскошные шелковые драпировки на стенах... Нарядные, одетые по всей форме самураи - их было не менее пятисот - со своими дамами заполняли помещение. Дамы, в великолепных кимоно, под зонтиками самых фантастических оттенков, похожи были на яркие экзотические цветы. Аромат их духов тонко сочетался с благовониями драгоценных древесных форм, клубившимися в изящных настенных курильницах. Глаза Блэксорна пытались найти среди этой массы людей Марико, или Ябу, или хоть какое-нибудь знакомое лицо, но никто ему не попадался. По одной стороне стояла очередь гостей, ждавших возможности поклониться перед возвышением в дальнем конце зала, где стоял важный придворный чин - сам принц Огаки Такамото. Блэксорн узнал Ишидо - высокого, худого, с царственной осанкой, - тоже стоявшего у возвышения, и живо вспомнил ослепляющую силу удара по лицу и собственные пальцы, вцепившиеся в горло... На возвышении в одиночестве, удобно расположившись на подушке, сидела госпожа Ошиба. Даже на таком расстоянии Блэксорн обратил внимание на ошеломляющее богатство ее кимоно - редчайшего темно-голубого шелка, расшитого золотыми нитями. "Высочество" - так называл ее Урага, с опаской рассказывая ему во время поездки о ней и ее истории. Теперь он мог видеть ее воочию: легкая, почти девичья фигура, белая светящаяся кожа, черные глаза кажутся огромными под изогнутыми, искусно подведенными бровями, блестящие волосы уложены в виде крылатого шлема... Процессия гостей продвигалась вперед. Блэксорн устроился в стороне, в самом светлом месте, на голову возвышаясь над окружающими его гостями. Вежливо отступив в сторону, чтобы дать дорогу другим гостям, он заметил, что глаза Ошибы снова направлены в его сторону. Теперь и Ишидо смотрел на него. Ошиба и Ишидо что-то сказали друг другу, задвигался трепетный веер... Блэксорн неловко направился к стене, чтобы быть менее заметным, но серые преградили ему дорогу. - Дозо. - Самурай вежливо показал на очередь. - Хай, домо. - Блэксорн присоединился к очереди. Те, кто стояли впереди и сзади него, кланялись, он отвечал на их поклоны. Постепенно гул голосов затих и совсем замер - все смотрели на него. Дамы и самураи смущенно уступили ему дорогу. Между ним и возвышением не осталось уже никого... Мгновение Блэксорн был неподвижен - и вот в напряженном молчании выступил вперед. Перед самой платформой он стал на колени и чопорно поклонился, один раз - Ошибе и один раз - Ишидо: он видел, что так делали все. Поднимаясь, он больше всего боялся, что упадут его мечи или он поскользнется и опозорится, но все прошло, слава Богу, удачно и он стал уже отходить в сторону. - Подождите, пожалуйста, Анджин-сан. - Это произнесла Ошиба. Блэксорн остановился. Ее сияние, казалось, увеличилось и она стала еще женственнее. Он чувствовал необычайную чувствительность, исходящую от нее, хотя она, казалось, вовсе об этом не заботилась. - Говорят, вы знаете наш язык? - Ее голос звучал необыкновенно интимно. - Прошу извинить меня, ваше высочество, - начал Блэксорн, используя свой проверенный временем запас выражений и слегка, запинаясь, так как очень нервничал, - простите, но я вынужден употреблять только короткие фразы и почтительно прошу вас обращаться ко мне с самыми простыми словами, чтобы я имел честь понять вас. - Он заметил, что всеобщее внимание сосредоточилось на них и что Ябу пробирается к нему, осторожно раздвигая толпу, - Могу я почтительно поздравить вас с днем рождения и молиться, чтобы вы счастливо прожили еще тысячу лет? - Это не очень простые слова, Анджин-сан, - госпожа Ошиба была поражена. - Прошу меня извинить, ваше высочество, я учил их всю прошлую ночь. Все ли я правильно сказал? - Кто учил вас этому? - Урага-нох-Тадамаса, мой вассал. Она нахмурилась, потом взглянула на Ишидо, который наклонился вперед и заговорил так быстро, что Блэксорн не уловил ничего, кроме слова "стрелы". - А, это тот отступник, христианский священник, которого убили прошлой ночью на вашем корабле? - Простите, ваше высочество? - Самурай, которого убили стрелой прошлой ночью на корабле. - Да, это он, - ваше высочество, - Блэксорн взглянул на Ишидо, потом снова на нее. - Прошу меня извинить, ваше высочество, не разрешите ли вы приветствовать господина генерала? - Да, разрешаю. - Добрый вечер, господин генерал, - Блэксорн был заученно вежлив, - В прошлую встречу я был очень не в себе. Весьма сожалею. Ишидо небрежно ответил на поклон: - Да, помню. Вы были весьма невежливы. Надеюсь, вы не выйдете из себя и не выкинете ничего такого сегодня вечером. - Я был очень не в себе той ночью, прошу меня извинить, - повторил Блэксорн. - А что, такие вспышки безумия обычны среди чужеземцев? Такая грубость по отношению к гостю, при посторонних, была очень плохим признаком. Глаза Блэксорна на миг обратились к госпоже Ошиба, он увидел в них удивление и решил рискнуть: - Ах, господин генерал, вы в значительной степени правы. Чужеземцы всегда немного сумасшедшие. Но, простите, теперь я самурай, хатамото, и это большая, очень большая честь для меня. Я больше не чужеземец. Он заговорил тем голосом, каким привык командовать с юта, и голос этот, без особых усилий с его стороны, заполнил всю комнату. - Теперь я понял правила хорошего тона самураев - и немного Бусидо. И ва. Прошу прощения, я больше не варвар. - Последнее слово он произнес как вызов, без страха: он знал, что японцы понимают толк в мужестве и гордости и уважают эти качества. Ишидо засмеялся. - Так, самурай Анджин-сан. - Казалось он развеселился. - Я принимаю ваши извинения. Слухи о вашей смелости верны. Хорошо, очень хорошо. Я тоже прошу прощения. Ужасно, что эти презренные ронины смогли сделать такое - вы меня понимаете? Это ночное нападение... - Да, господин, понимаю. Очень плохо. Погибло четыре человека. Один из них - мой, трое - серые. - Это плохо, очень плохо. Не беспокойтесь, Анджин-сан. Больше этого не будет. - Ишидо задумчиво осмотрел зал, и все хорошо поняли, что он имел в виду. - Я отдал приказы охране, понимаете? Очень хорошей охране. Никаких нападений. Ни с какой стороны. Теперь вас будут очень хорошо охранять. В замке совершенно безопасно. - Благодарю вас. Простите за беспокойство. - Ничего. Вы важный человек, вы самурай. У вас особое, самурайское положение при господине Торанаге. Я не забываю, не бойтесь. Блэксорн еще раз поблагодарил Ишидо и повернулся к госпоже Ошибе. - Ваше Высочество, в нашей стране есть королева - наша королева. Пожалуйста, извините меня за плохой японский... Да, в моей стране правит королева. В нашей стране есть обычай - всегда дарить дамам на день рождения подарки. Даже королеве. - Из кармана в рукаве он извлек розовый цветок камелии, который срезал в саду. Он положил его перед собой, боясь, что перестарался. - Прошу меня извинить, если у меня не очень хорошие манеры. Она посмотрела на цветок... Пятьсот человек, затаив дыхание, ждали, как она ответит на такую смелость и галантность чужеземца - и ловушку, в которую он, скорее всего ненамеренно, заманил ее. - Я не королева, Анджин-сан, - медленно ответила Ошиба. - Только мать наследника и вдова господина Тайко. Я не могу принимать дары как королева: я не королева, никогда не стану королевой, не хочу делать вид, что я королева, и быть королевой. - Она улыбнулась всем сразу и сразу для всех нежно промолвила: - Но как дама, в свой день рождения, быть может, я могу просить разрешения принять подарок Анджин-сана? Все разразились аплодисментами. Блэксорн поклонился и поблагодарил ее, поняв только, что его подарок принят. Когда все утихомирились, госпожа Ошиба окликнула: - Марико-сан, ваш ученик оправдывает ваши усилия? Марико пробиралась между гостями, рядом с ней шел юноша, еще Блэксорн узнал Киритсубо и госпожу Сазуко и заметил, что юноша улыбается молоденькой девушке, но тут же забыл об этом - моментально переключился на Марико: - Добрый вечер, госпожа Тода. - И вдруг добавил по-латыни - это было рискованно, но успех опьянил его: - Этот вечер стал еще более прекрасным, когда появились вы. - Благодарю вас, Анджин-сан, - ответила она по-японски, слегка покраснев. Марико подошла к возвышению - юноша остался среди наблюдающих со стороны - и поклонился Ошибе. - Моих трудов здесь мало, Ошиба-сан. Это все заслуга Анджин-сана и книги, которую ему дали святые отцы. - Ах да, словарь! - Ошиба сделала Блэксорну знак показать ей книгу и с помощью Марико быстро разобралась в ней. Она была в восторге, Ишидо тоже. - Мы должны сделать копии, господин генерал. Пожалуйста, прикажите им сделать для нас сотню книг. С их помощью наши юноши скоро научатся языку чужеземцев. - Хорошая идея, госпожа. Чем скорее у нас будут собственные переводчики, тем лучше, - Ишидо засмеялся. - А христианам придется пережить, что мы нарушим их монополию. Седой самурай лет шестидесяти, который стоял впереди всех гостей, выразил свое мнение: - Христиане не владеют монополией, господин генерал. Мы просим отцов-христиан, фактически мы настаиваем, чтобы они были переводчиками и торговцами, - ведь только они могут говорить с обеими сторонами и пользуются доверием у тех и других. Этот обычай завел господин Города и продолжил господин Тайко. - Конечно, господин Кийяма, я не имел в виду обидеть тех дайме или самураев, которые стали христианами. Я говорил только о монополии священников-христиан, - отвечал Ишидо. - Для нас было бы лучше, если бы наши люди, а не иностранные священники - какие бы то ни было - контролировали нашу торговлю с Китаем. - Но ведь ни разу не было случаев обмана, господин генерал, - возразил Кийяма. - Цены правильные, торговля идет легко и выгодно, отцы-священники своих людей контролируют. Без южных варваров не было бы ни шелка, ни торговли с Китаем. Если бы не святые отцы, мы имели бы много осложнений - очень много осложнений. Прошу простить, что упоминаю об этом. - Ах, господин Кийяма, - пропела госпожа Ошиба, - я уверена, господин Ишидо польщен тем, что вы его поправили, не так ли, господин генерал? Что значил бы Совет регентов без советов господина Кийямы? - Безусловно, - согласился Ишидо. Кийяма с усилием поклонился, хотя он-то не был обижен. Ошиба взглянула на юношу и взмахнула веером: - А что вы скажете, Сарудзи-сан? Стали бы вы учить чужеземный язык? Юноша вспыхнул под ее ослепляющим взглядом. Хрупкий, красивый, он очень старался выглядеть мужественнее, чем был в свои неполные пятнадцать лет. - О, я надеюсь, мне не придется этим заниматься, Ошиба-сама... Но, если мне прикажут, - я попробую. Буду очень стараться. Всех тронула его непосредственность. Марико гордо сказала по-японски: - Анджин-сан, это мой сын, Сарудзи. Блэксорн сосредоточенно слушал всю предыдущую беседу, но большая часть ее оставалась для него непонятна - быстрая разговорная речь сильно отличалась от литературной. Но он уловил имя - Кийяма - и тревога покинула его. Он поклонился Сарудзи, и тот церемонно ответил на его поклон. - Прекрасный молодой человек. Хорошо иметь такого сына, Марико-сан. Он украдкой посмотрел на правую руку юноши, заметно искривленную, и тут же вспомнил: Марико однажды рассказывала ему о своих родах, очень долгих и трудных. "Бедняга, - подумал он, - как же он сможет пользоваться мечом? " Он вовремя отвел глаза, никто не заметил этого его взгляда - кроме самого Сарудзи. На лице юноши отразились смущение и боль. - Хорошо иметь такого сына, Марико-сама, но ведь это совершенно невозможно, чтобы у вас был такой взрослый сын, - сами вы так молоды. Ошиба тут же задала вопрос: - Вы всегда так галантны, Анджин-сан? - Простите? - Ах, всегда вы так любезны? Комплименты! Понимаете меня? - Нет, простите, пожалуйста, не понял. - Голова у Блэксорна уже раскалывалась от постоянного напряжения. Тем не менее, когда Марико объяснила, о чем речь, он ответил с шутливой торжественностью: - Ах, прошу прощения, Марико-сан. Если Сарудзи действительно ваш сын, пожалуйста, скажите госпоже Ошибе: я не знал, что дамы здесь выходят замуж в десять лет. Она перевела, питом добавила что-то, что всех рассмешило. - Что вы сказали? - Ах! - Марико заметила, что Кийяма зло смотрит на Блэксорна. - Прошу прощения, господин Кийяма, могу я представить вам Анджин-сана? Кийяма вежливо ответил на очень почтительный поклон Блэксорна. - Я слышал, что вы христианин... - Ах, извините, господин Кийяма, - ответил тот по-японски. - Да. Я тоже христианин, но другой секты. - Вашу секту не любят в моей провинции. И в Нагасаки, и на Кюсю, да, думаю, ни в одной из провинции, где дайме - христиане. Марико с усилием удержала на лице улыбку, - дома она много размышляла, пытаясь определить, сам ли Кийяма нанял убийц Амиды и организовал нападение прошлой ночью. А теперь в переводе она постаралась смягчить грубость Кийямы. Все внимательно слушали разговор. - Я не священник, господин. - Блэксорн обратился непосредственно к Кийяме. - Если и окажусь в ваших краях, то только по торговым делам. Никаких разговоров о религии или проповедей своего учения. Почтительно прошу только разрешения торговать. - Я не хочу, чтобы вы торговали! Не желаю, чтобы вы появлялись в моих землях! Вам запрещено появляться в моих землях под страхом смерти! Вы понимаете? -- Да, понимаю. Очень сожалею. Кийяма надменно повернулся к Ишидо. - Нам следовало бы полностью запретить эту секту и этих чужеземцев во всей империи. Я предложу это на следующей встрече Совета. А пока открыто заявляю: господину Торанаге дали плохой совет - сделать иностранца, тем более такого человека, самураем. Очень опасный прецедент! - Ну, это не так уж важно! Ошибки нынешнего правителя Кванто очень скоро будут исправлены. - Людям свойственно делать ошибки, господин генерал. - Кийяма стоял на своем. - Только Господь Бог все видит и все может. Единственная настоящая ошибка господина Торанаги - что он поставил свои интересы выше интересов наследника. - Да, - согласился Ишидо. - Прошу меня извинить, - вмешалась Марико, - но это неправда. Сожалею, но вы оба ошибаетесь в моем господине. Кийяма очень вежливо повернулся к ней. - Вы заняли совершенно правильную позицию, Марико-сан. Но, пожалуйста, давайте не будем обсуждать это сегодня вечером. Да, господин генерал, а где сейчас господин Торанага? Каковы последние вести? - Вчера с почтовым голубем пришло уведомление, что он в Мисиме. Теперь я жду ежедневных сообщений о его передвижении. - Что ж, значит, через два дня он пересечет границы своей провинции, - подытожил Кийяма. - Да, господин Икава Джикья готов приветствовать его в соответствии с его положением. - Будем надеяться, - Кийяма улыбнулся Ошибе, - он очень благосклонно относился к ней. - В этот день, госпожа, в честь такого случая, можно ли попросить вас о позволении регентам приветствовать наследника? - Наследник почтет это за честь, господин, - ответила она, к всеобщему одобрению. - А потом не соблаговолите ли вы и все здесь присутствующие быть его гостями на состязании поэтов? А регенты - стать судьями? Все бурно зааплодировали. - Благодарю вас, но не предпочтительнее ли, чтобы роль судей выполнили вы и принц Огаки с кем-нибудь из дам? - Очень хорошо, если вы так пожелаете. - Тогда, госпожа, какую же выбрать тему? И первую строку стихотворения? Поэтический дар Кийямы славился не менее, чем его искусное владение мечом и отвага в боях. - Пожалуйста, Марико-сан, может быть, вы ответите господину Кийяме? - Все опять восхитились находчивостью Ошибы, - она была посредственной поэтессой, тогда как Марико - искусной, что известно всем. Марико это обращение польстило. Она задумалась на минуту. - Тема - о сегодняшнем вечере, госпожа Ошиба, и первая строка - "На ветке без листьев... " Ошиба и остальные похвалили ее выбор. Кийяма подобрел: - Превосходно, но мы будем очень стараться выиграть у вас, Марико-сан. - Надеюсь, вы простите меня, господин, но я не стала бы участвовать в состязании. - Конечно, вы должны участвовать! - Кийяма не принял ее слов всерьез, - Вы одна из лучших поэтесс в государстве. Без вас совсем не то. - Прошу меня извинить, господин, но, к сожалению, меня здесь не будет. -- Не понимаю. Ошиба спросила: - Что это значит, Марико-сан? - О, пожалуйста, извините меня, госпожа, завтра я покидаю Осаку - вместе с госпожой Киритсубо и госпожой Сазуко. Улыбка Ишидо исчезла. - И куда же вы направляетесь? - Встретить своего сюзерена, господин. - Господин Торанага будет здесь через несколько дней, разве не так? - Госпожа Сазуко уже несколько месяцев не видела своего мужа, а господин Торанага еще не имел удовольствия видеть своего последнего сына. Конечно, госпожа Киритсубо будет сопровождать нас. Господин очень давно не видел и хозяйку своих дам. - Господин Торанага будет здесь так скоро, что вам нет надобности встречать его. - Но я думаю, что это необходимо, господин генерал. Ишидо решительно сказал: - Вы только что прибыли, и мы соскучились по вашему обществу, Марико-сан. Особенно госпожа Ошиба. Я согласен с господином Кийямой, - конечно, вы должны участвовать в соревновании. - Простите, но меня здесь не будет. - Очевидно, вы устали, госпожа. Вы только что прибыли. Конечно, сейчас неподходящее время обсуждать такие личные вопросы. - Ишидо повернулся к Ошибе. - Может быть, госпожа Ошиба, вам следует поприветствовать остальных гостей? - Да, да, конечно! - вспыхнула Ошиба. Сразу же послушно образовалась очередь, начался выжидательный гул, но сразу наступила тишина, когда раздался голос Марико: - Благодарю вас, господин генерал. Я согласна, но это не личное дело и здесь нечего обсуждать. Завтра я уезжаю, чтобы засвидетельствовать свое почтение моему сюзерену, с его дамами. Ишидо холодно произнес: - Вы здесь, госпожа, по личному приглашению Сына Неба, а также и регентов. Пожалуйста, потерпите. Ваш господин тоже будет здесь, и очень скоро. - Согласна, господин. Но Его Императорское Величество приглашает только через двадцать два дня. В приглашении нет приказа мне или кому-то еще оставаться в Осаке до этого срока. Или есть? - Вы забываете о своих манерах, госпожа Тода. - Прошу меня извинить, я меньше всего этого хотела. Простите, я приношу свои извинения. - Марико повернулась к Огаки, придворному. - Господин, приглашение Возвышенного требует, чтобы я оставалась здесь до его приезда? Улыбка Огаки была безукоризненно отрепетирована: - Приглашение на двадцать второй день этого месяца, госпожа. Оно требует вашего присутствия в этот день. - Благодарю вас, господин, - Марико поклонилась и снова повернулась лицом к возвышению. - Оно требует моего присутствия в это время, господин генерал, но не ранее. Так что завтра я выезжаю. - Пожалуйста, будьте терпеливы, госпожа. Регенты рады вашему приезду, здесь нужно провести много всяких приготовлений, потребуется ваша помощь до приезда Возвышенного. Сейчас госпожа Оши... - Простите, господин, но приказы моего сюзерена для меня важнее. Я должна выехать завтра. - Вы не поедете завтра, и вас просят... нет, обращаются к вам с просьбой принять участие в соревнованиях у госпожи Ошибы. Сейчас госпожа... - Тогда я, значит, здесь в заключении - против моей воли? Ошиба сказала: - Марико-сан, давайте пока отложим этот вопрос, прошу вас. - Простите, Ошиба-сан, но я простой человек. Я открыто заявила, что у меня есть приказы моего сюзерена. Если я не могу их выполнить, я должна знать почему. Господин генерал, я заключена здесь до двадцать второго дня? Если так, то по чьему приказу? - Вы здесь почетный гость, - осторожно сказал Ишидо, желая ее успокоить. - Я повторяю, госпожа, ваш господин скоро будет здесь. Марико чувствовала его власть, но пыталась сопротивляться. - Простите, но я еще раз хочу смиренно задать вопрос: я здесь, в Осаке, в заключении на следующие восемнадцать дней и если, да то по чьему приказу? Ишидо не спускал с нее глаз. - Нет, вы не в заключении. - Благодарю вас, господин. Прошу простить, что я говорила так откровенно, - Между тем многие дамы стали открыто шептаться: всех их держат здесь против воли, и если Марико-сан может уехать, то и они тоже... Можно выехать прямо завтра - о, как замечательно!.. Шепот был перекрыт голосом Ишидо: - Что ж, госпожа Тода, коли вы выбрали такой бесцеремонный тон, я чувствую, что мой долг - простить регентов о формальном отказе, на случай если другие разделят ваше непонимание сути вопроса. - Он грустно улыбнулся в мертвой тишине, - До этого времени вам придется оставаться здесь, чтобы быть готовой ответить на их вопросы и выслушать их решение. Марико заявила: - Я была бы польщена, господин, но мой долг - это в первую очередь долг перед моим сюзереном. - Конечно. Но это займет всего несколько дней. - Простите, господин, но мой долг перед моим сюзереном требует моего отсутствия на несколько ближайших дней. - Вам нужно запастись терпением, госпожа. Это займет немного времени, так что дело закончено. Сейчас господин Ки... - Простите, я не могу отложить свой отъезд. Ишидо повысил голос: - Вы отказываетесь подчиниться Совету регентов? - Нет, господин, - гордо отвечала Марико. - Нет, - если они не требуют нарушения моего долга перед сюзереном, а это высший долг самурая! - Вы останетесь здесь и будете ждать, пока состоится встреча с регентами. - Простите, мне приказано моим сюзереном сопровождать его дам на встречу с ним. И без промедления. - Марико вынула из рукава свиток и церемонно протянула его Ишидо. Он надорвал его, развернул, посмотрел. - Все равно - вы должны ждать разрешения регентов. Марико с надеждой подняла взор на госпожу Ошибу, - но встретила только мрачное неодобрение, обернулась к Кийяме, - но он хранил невозмутимое молчание. - Пожалуйста, извините меня, господин генерал, но сейчас нет войны. Мой господин подчиняется регентам, так что в течение следующих восемнадцати дней... - Этот вопрос закрыт! - Этот вопрос будет закрыт, если вы, господин генерал, проявите вежливость и дадите мне закончить! Я не какая-нибудь крестьянка, чтобы попирать мои права. Я Тода Марихо-нох-Бунтаро-нох-Хиро-Мацу, дочь господина Акечи Дзинсаи; и я заявляю, что никогда не буду пленницей, заложницей или содержаться в неволе. Следующие восемнадцать дней и до того самого дня, назначенного Возвышенным, я свободна ходить куда пожелаю - как и все остальные. - Наш господин, Тайко, был когда-то крестьянином. Многие самураи - крестьяне, были крестьянами. Каждый дайме был когда-то в прошлом крестьянином. Даже первый Такасима, Все когда-то были крестьянами. Слушайте внимательно: вы будете ждать, сколько потребуется регентам. - Нет! Простите меня, мой первый долг - послушание моему сюзерену! Взбешенный Ишидо двинулся к ней. Хотя Блэксорн почти ничего не понял из их разговора, его правая рука незаметно скользнула в левый рукав, чтобы достать спрятанный там метательный нож. Ишидо наступал на нее: - Вы будете... В этот момент началось какое-то шевеление у дверей. Заплаканная служанка пробилась через толчею и подбежала к Ошибе. - Пожалуйста, простите меня, госпожа, - захныкала она, - но Ёдоко-сан... она просила вас... она... Вы должны поторопиться, наследник уже там... Обеспокоенная Ошиба оглянулась на Марико и Ишидо, скользнула по лицам гостей, обращенным к ней, сделала им полупоклон и заторопилась к выходу. - Я поговорю с вами позднее, Марико-сан, - бросил Ишидо и последовал за Ошибой; его шаги тяжело отдавались на татами. При его приближении шепот стихал - и тут же начинался снова. Колокола прозвонили наступление следующего часа. Блэксорн приблизился к Марико: - Марико-сан, что случилось? Она продолжала не дыша смотреть на возвышение. Кийяма снял сведенную судорогой руку с рукоятки меча. - Марико-сан! - Да, господин? - Могу я предложить вам вернуться домой? Не разрешите ли вы мне побеседовать с вами позднее - скажем, в час свиньи? - Да, да, конечно, пожалуйста. Извините меня, но я должна была... - Она замолчала. - Сегодня плохой день, Марико-сан. Может быть. Бог заберет вас в свои владения. - Кийяма повернулся к ней спиной и властно произнес на весь зал: - Я предлагаю всем разойтись по домам и ждать... ждать и молиться, чтобы Бесконечность могла взять госпожу Ёдока-сан быстро и легко и с почестями проводить ее в свой мир, если пришло ее время. - Он глянул на Сарудзи, который все еще был ошеломлен. - Вы пойдете со мной! - И вышел. Сарудзи направился за ним, ему не хотелось оставлять мать, но он подчинился приказу, смущенный оказанным ему вниманием. Марико простилась с гостями общим полупоклоном и двинулась в сторону выхода. Кири облизывала пересохшие губы, госпожа Сазуко, дрожащая от испуга, стояла рядом. Кири взяла госпожу Сазуко за руку и обе женщины последовали за Марико. Ябу вышел с Блэксорном раньше, теперь они сопровождали дам, вдруг осознав, что из всех присутствующих они единственные самураи, носящие форму Торанаги. Снаружи их ждали серые. - Чего ради вы вдруг заупрямились? Глупо ведь... - налетел на нее Ябу. - Простите, - Марико прятала настоящую причину. Ей хотелось, чтобы Ябу оставил ее в покое, - она была взбешена его грубостью. - Так получилось, господин. В какой-то момент это было празднование дня рождения, а потом... Я не знаю. Пожалуйста, извините меня, Ябу-сама. Пожалуйста, извините меня, Анджин-сан. Блэксорн попытался что-то говорить, но Ябу сразу перестал обращать на него внимание и он прислонился к раме окна; он был зол, голова болезненно пульсировала от напряженных усилий понять, о чем идет речь. - Простите, Ябу-сан! - Боже, как надоедливы эти мужчины, все им нужно объяснять, со всеми подробностями... Они не видят даже собственных ресниц... - Вы подняли бурю, которая погубит всех нас! Глупо! - А справедливо то, что мы заперты?! Господин Торанага отдал мне приказ... - Эти приказы бессмысленны. Его головой, видно, завладели дьяволы! Вам следует извиниться и взять свои слова обратно. Теперь охрана будет плотнее - комар не пролетит! Ишидо, конечно, отменит наши разрешения на выход, и вы все погубили, - Он посмотрел на Блэксорна. - Что нам теперь делать? - Простите? Они втроем находились в главной приемной комнате дома Марико, располагавшегося во внутреннем кольце укреплений. Серые - их было даже больше, чем обычно, - проводили их сюда, а теперь расположились за воротами. Кири и госпожа Сазуко отправились в свои апартаменты под такой же "почетной" охраной, и Марико обещала им, что посетит их после встречи с Кийямой. - Но охрана вас не выпустит, Марико-сан, - пролепетала напуганная Сазуко. - Не беспокойтесь, ничего не изменилось. В пределах замка мы можем передвигаться свободно, хотя и с охраной. - Они остановят вас! О, зачем вы... - Марико-сан права, дитя мое. - На Кири все это не подействовало. Не беспокойтесь. Мы скоро увидимся, Марико-сан. - И Кири отправилась в свое крыло замка, коричневые закрыли за ней ворота. Марико перевела дыхание и пошла к себе, сопровождаемая Ябу и Блэксорном. Ей вспомнилось, как она стояла одна против Ишидо и заметила, что правая рука Блэксорна нащупывает метательный нож, - это придало ей новых сил. "Да, Анджин-сан, - подумала она, - вы единственный, на кого я могу положиться". Она перевела взгляд на Ябу, который сидел напротив нее со скрещенными ногами и ухмылялся, обнажая зубы. То, что Ябу при всех встал на ее сторону и вышел вместе с нею, приятно ее удивило. Благодарная ему за поддержку и стесняясь того, что так вышла из себя, она отбросила свое обычное высокомерие и резкость и решила потешить его гордыню: - Пожалуйста, извините меня за мою глупость, Ябу-сама. - Голос ее был полон раскаяния, она, казалось, едва преодолевала слезы. - Конечно, вы правы. Простите меня, я только глупая женщина. - Согласен - глупо идти против Ишидо в его собственном гнезде. - Да-да, простите. Можно предложить вам саке или чаю? - Марико хлопнула в ладоши, сразу же открылась внутренняя дверь и появилась Дзиммоко, с растрепанными волосами и испуганным, опухшим от слез лицом. - Принесите чаю и саке для моих гостей. И перекусить. И приведите себя в порядок! Как вы осмелились появиться в таком виде! Вы что, думаете, это крестьянская хижина? Вы позорите меня перед господином Касиги! Дзиммоко залилась слезами. - Простите, господин, пожалуйста, извините ее за такое непристойное поведение. - Э, это неважно. А вот как быть теперь с Ишидо? Э-э-э, госпожа... ваша шпилька о крестьянах оставит отметку надолго - ведь это удар по самолюбию господина генерала. У вас появился теперь такой враг! Ваши слова его оскорбили и унизили перед всеми! - О, вы так думаете? Пожалуйста, извините меня, я не хотела его оскорблять. - Эх, он крестьянин, всегда им был и останется, и всегда будет ненавидеть нас, настоящих самураев. - О, господин, как вы умны, что поняли это. Благодарю вас за то, что вы мне это сказали. - Марико поклонилась и сделала вид, что вытирает слезы, потом добавила: - Пожалуйста, можно я вам скажу, что чувствую себя теперь такой защищенной - вашей силой... Если бы не вы, думаю, что я просто потеряла бы сознание. - Глупо было нападать на Ишидо перед всеми, - Ябу уже несколько успокоился. - Да, вы правы. Как жаль, что не все наши вожди так сильны и умны, как вы, господин, а то наш господин Торанага не попал бы в такую беду. - Согласен. Но вы все же поступили опрометчиво. - Прошу меня простить. Да, это моя вина. - Марико все еще мужественно сдерживала слезы. Она опустила глаза и прошептала: - Благодарю вас, господин, что вы приняли мои извинения... Вы так великодушны... Ябу кивн