ь не появится? - Я так думаю. Но это неважно, пока мы удерживаем Осакский замок. Нам нужно запастись терпением, госпожа, как предложил господин Кийяма. Будем ждать, пока не придет тот день. Тогда мы выступим. - Зачем ждать? Разве мы не можем выступить сейчас? - Потребуется время, чтобы собрать наших заложников. - Сколько человек можно выставить против Торанаги? - Триста тысяч. По крайней мере в три раза больше, чем у него. - А мой гарнизон? - Я оставлю в замке восемьдесят тысяч отборных солдат. Еще пятьдесят тысяч будут оборонять перевалы. - А Затаки? - Он предаст Торанагу. В конце концов он изменит ему. - Вам не кажется любопытным, что господин Судару, моя сестра и все дети гостят у Токато? - Нет. Конечно, Затаки делает вид, что ведет какие-то секретные дела со своим сводным братом. Но это только уловка, ничего более. Он предаст его. - У него та же гнилая кровь, что и у всего этого рода. - В голосе ее слышалось отвращение. - Но я буду очень огорчена, если с моей сестрой и ее детьми что-нибудь случится. - Я уверен, госпожа, - с ними ничего не произойдет. - Если Затаки готов был убить собственную мать... Вы уверены, что он не предаст вас? - Не предаст. В конечном счете - нет. Он ненавидит Торанагу сильнее, чем меня, почитает вас и больше всего на свете жаждет Кванто. - Ишидо улыбнулся, озирая возвышающиеся над ними этажи главной башни. - Пока замок у нас в руках и можно отдать ему Кванто - бояться нечего. - Сегодня утром я испугалась... - Она поднесла к лицу ветку, быть может, наслаждение запахом поможет ей похоронить страх, все еще напоминающий о себе. - Я хотела сбежать, но потом вспомнила предсказателя... - Ах, этого! Я о нем и забыл. - Ишидо удивился. Этот предсказатель, посол из Китая, напророчил всего... Тайко умрет в своей постели, оставив после себя здорового сына... Торанага умрет от меча в расцвете сил... Ишидо умрет очень старым, будучи самым знаменитым генералом в стране и твердо стоя на земле... Госпожа Ошиба кончит свои дни в Осакском замке, окруженная самыми благородными людьми империи, - Совсем забыл... Торанага как раз средних лет... Ошиба почувствовала его пристальный взгляд... Бедра ее повлажнели при мысли о настоящем мужчине... он лежит на ней... входит в нее... обнимает... берет ее... впрыскивает в нее новую жизнь... Законный ребенок, не как тогда... Не забыть, как она в ужасе гадала, на кого он будет походить. "Как ты глупа, Ошиба! - твердила она себе, пока они ходили по тенистым, благоухающим тропинкам. - Отбрось свои глупые кошмары - все, что так пугали тебя! Ты должна думать о мужчине! " Внезапно ей представилось: Торанага, а не Ишидо здесь, рядом с ней... Торанага - хозяин Осакского замка, сокровищ Тайко... Торанага - защитник наследника и главный генерал армий запада... Торанага, а не Ишидо! Тогда и проблем бы не возникло! Вместе они владели бы государством... А вот сегодня, сейчас, она поманила бы его в постель или на эту прелестную полянку... А завтра или через день они бы поженились... Но вот сейчас... что бы там ни случилось в будущем, сейчас она обладала бы мужчиной, а он - ею и наступил бы мир... " Она поднесла цветущую ветку к лицу, вдыхая сладкий, глубокий аромат... "Брось свои мечтания, Ошиба! Будь реалисткой - как Тайко... или Торанага... " - Что вы собираетесь делать с Анджин-саном? - вдруг спросила она. Ишидо засмеялся. - Сохранить его. Возможно, позволить ему захватить Черный Корабль... Или использовать его, чтобы припугнуть Кийяму или Оноши, если потребуется... Они оба ненавидят его. Он - меч у их глоток... и у их грязной церкви. - В этой шахматной игре, наследника с Торанагой, как вы сможете судить о том, чего стоит Анджин-сан, господин генерал? Заложник? Рыцарь, может быть? - Ах, госпожа, в великой игре он только заложник. Но в игре наследника против христиан - крепость, целая крепость... Даже две. - Вы не думаете, что эти игры пересекаются? - Они взаимосвязаны. Но великую игру будут вести дайме против дайме, самурай - против самурая, меч - против меча. Конечно, в обеих играх вы - королева. - Нет, господин генерал, прошу меня извинить, но не королева, - запротестовала она. Потом, чтобы почувствовать себя увереннее, переменила тему разговора: - Ходит слух, что Анджин-сан и Марико-сан были в любовной связи. - Да-да, я тоже слышал. Вы хотите знать правду об этом? Ошиба покачала головой: - Невероятно... Ишидо внимательно наблюдал за ней: - Вы думаете, стоит опозорить ее? Сейчас? И вместе с ней - Бунтаро-сана? - О, я вовсе ничего не имела в виду, господин генерал, ничего подобного! Просто женская глупость. Только, как сказал сегодня утром господин Кийяма, слезы лета... Печально... - Я предпочел ваши стихи, госпожа. Обещаю вам, что слезы прольют те, кто на стороне Торанаги. - Что касается Бунтаро-сана... В главной битве ни он, ни господин Хиро-Мацу участвовать не будут... - Это точно? - Нет, господин генерал, не точно, но вполне возможно. - Вы что-нибудь можете сделать? - Ничего, кроме как обратиться к ним с просьбой поддержать наследника - ко всем генералам Торанаги, - когда будет принято решение о битве. - Решение уже принято: обхват с севера и с юга и потом бросок на Одавару. - Но ведь еще не окончательно... Пока армии не стали друг против друга... Простите, а вы уверены, что это правильно - чтобы наследник вел войско? - Армии поведу я, но наследник должен присутствовать. Тогда Торанага не сможет победить. Даже Торанага никто не сможет атаковать знамя наследника. - Не будет ли для наследника безопаснее остаться здесь - из-за тайных убийц... этих, из Амвды... Мы не можем рисковать его жизнью. У Торанаги длинные руки... - Но не настолько длинные. И личное знамя наследника делает наши действия законными, а Торанаги - незаконными. Я знаю Торанагу. В конце концов, он уважает закон. Одно это приведет к тому, что его голова окажется на пике. Он мертв, госпожа! Как только он погибнет, я уничтожу христианскую церковь - всех их! Тогда вы и наследник будете в безопасности. Ошиба медленно подняла на него глаза - в них сказанное обещание: - Я буду молиться за вас - и за ваше благополучное возвращение... Ему сжало грудь, - он так долго ждал этого. - Благодарю вас, госпожа, благодарю. Он понял ее. - Я вас не подведу. Она поклонилась и пошла по саду. "Что за дерзость! - стучало у нее в висках. - Как будто я взяла в мужья крестьянина! Теперь мне следует отказаться от Торанаги?.. " Дель Аква стоял на коленях перед молитвенником, - землетрясение не повредило алтаря, он уцелел среди обломков маленькой часовни, хотя большая часть крыши и часть одной из стен обрушились. Нетронутым осталось и окно с изумительными цветными стеклами и резная фигура Мадонны - гордостью отца-инспектора. Через сломанные балки просвечивало полуденное солнце. В саду рабочие убирали камни, что-то ремонтировали, и кроме их болтовни дель Аква слышал крики чаек с берега, ощущал запах ветра, соленый и дымный, напоенный водорослями и приправленный глиной... Это напомнило ему родной дом, большой и уютный, в его поместье в пригороде Неаполя: запахи моря, аромат лимонов и апельсинов, дух свежего, теплого хлеба, и помидоров, и чеснока, и жарящейся на углях аббаччио, до него как будто доносились голоса его матери, братьев, сестер и их детей - счастливых, радостных, греющихся под солнцем... - О Мадонна, отпусти меня домой! - молился он. - Я слишком долго отсутствовал... Без дома и без Ватикана... Мадонна, сними с меня эту ношу! Прости меня, но я до смерти устал от японцев и Ишидо, от убийств, от сырой рыбы... от Торанаги, Кийямы, липовых христиан и от попыток сохранить твою церковь... Дай мне силы! И защити нас от испанских епископов. Испанцы не понимают Японию и японцев. Они погубят все то, что мы начали в честь тебя. И прости твою слугу госпожу Марию, и возьми ее под свою опеку. Проследи за ней! - Он слышал - кто-то вошел в неф. Кончив молиться, он встал и повернулся. - Прошу простить, что помешал, Ваше Святейшество. - Это был отец Солди. - Вы просили предупредить вас тотчас же, - Пришла срочная шифровка от отца Алвито. Из Мисимы. Голубь только что прилетел. - И?.. - Он только сообщает, что сегодня увидит Торанагу. Прошлой ночью не удалось, потому что Торанага не был в Мисиме, но он собирается вернуться сегодня в полдень. Письмо датировано сегодняшним днем, отправлено на рассвете. Дель Аква пытался скрыть разочарование, он посмотрел на облака, на море, надеясь успокоиться. Сообщения о нападении ниндзя и о смерти Марико были отправлены Алвито на рассвете, для надежности послали с двумя голубями. - Новости от нас туда уже поступили, - добавил Солди. - Да-да, надеюсь, что это так. Дель Аква направился из часовни к себе в кабинет. Солди, маленькому, похожему на птичку, пришлось прилагать много усилий, чтобы приноровиться к крупным шагам отца-инспектора. - Есть еще важные дела, Ваше Святейшество. Наши информаторы сообщают, что сегодня, сразу после рассвета, регенты решили начать войну. Дель Аква остановился: - Войну? - Видимо, они поняли, что Торанага или император никогда не появятся в Осаке. Поэтому они собираются объединенными силами выступить против Кванто. - Это точно? - Да, Ваше Святейшество. Это война. Кийяма послал через брата Михаила сообщение, его подтверждает и другой наш источник информации. Михаил только что вернулся из замка. Голосование было анонимным. - Когда? - В момент, когда они поймут, что император сюда не приедет. - Эта война никогда не прекратится. Боже, смилуйся над нами! И благослови Марико, - по крайней мере Кийяма и Оноши были предупреждены о вероломстве Торанаги. - А что Оноши, Ваше Святейшество? Насчет его измены по отношению к Кийяме? - У меня нет доказательств, Солди. Что-то непонятно. Не могу я поверить, что Оноши пошел на это. - Но если это так, Ваше Святейшество? - Именно сейчас это невозможно, даже если он и намерен так поступить. Они слишком нужны друг другу. - Ну да, пока не потребуется делить наследство Торанаги... - Вы не должны напоминать мне о том, как они не любят друг друга, или о том, как далеко они могут зайти, - Бог простит их обоих. - Он пошел дальше. Солди подскочил к нему. - Можно послать эту информацию отцу Алвито? - Нет. Пока нет. Сначала я должен решить, что делать. Торанага узнает об этом достаточно скоро из своих источников. Бог возьмет эту землю на свое попечение и сжалится над всеми нами. Солди открыл для отца-инспектора дверь. - Еще известие: Совет официально отказался выдать нам тело госпожи Марии. Она будет погребена завтра, со всеми почестями, мы не приглашены. - Этого следовало ожидать. Но это прекрасно, что они хотят почтить ее память таким образом. Пошлите одного из наших людей принести часть ее праха - это они разрешат. Прах ее будет захоронен в освященной земле в Нагасаки, - Он автоматически поправил икону и сел за стол. - Я произнесу прощальную проповедь - настоящий реквием, со всеми почестями и церемониями, какие мы только сумеем совершить, - когда ее останки будут официально преданы земле. Она будет похоронена на территории собора как самая почитаемая дочь церкви. Распорядитесь об украшениях, наймите лучших художников, каллиграфов - все должно быть самое лучшее. - Да, Ваше Святейшество. - Ее мужество и преданность нашим святыням окажут огромное влияние на паству. Очень важно почтить ее, Солди. - А внучка Кийямы, господин? Власти отдадут нам ее тело, он настаивал. - Надо сразу отправить ее останки в Нагасаки. Я посоветуюсь с Кийямой о том, как он хочет устроить ее похороны. - Вы проведете службу. Ваше Святейшество? - Да, если меня выпустят отсюда. - Господин Кийяма будет очень рад такой чести. - Да, но мы должны проследить, чтобы служба по ней не отвлекла от похорон госпожи Марии. Мария очень, очень важна в политическом отношении. - Конечно, Ваше Святейшество. Я это хорошо понимаю. Дель Аква внимательно посмотрел на своего секретаря. - Почему вы не доверяете Оноши? - Простите, Ваше Святейшество, - может быть, потому, что он прокаженный и пугает меня. Простите... - Всем должно быть стыдно перед ним, Солди, он не виноват в своей болезни. У нас нет доказательств заговора. - Все остальное, о чем нам сообщала эта дама, оказалось правдой. Почему бы и здесь... - У нас нет доказательств, только предположения. - Да, предположения. Дель Аква передвинул стеклянный графин, любуясь игрой преломленных лучей. - Когда я молился - я чувствовал запах цветущих апельсиновых деревьев, свежего хлеба... Так захотелось домой... Солди вздохнул: - Я мечтаю об аббаччио, Ваше Святейшество, и пиццайоле, о бутылке "Лакрима-Кристи" и... Боже, прости меня, голодного из голодных! Скоро мы сможем вернуться домой, Ваше Святейшество. На следующий год. К тому времени здесь все успокоится. - К следующему году ничего здесь не успокоится. На нас обрушится война... Она много-много навредит нам: и церкви, и нашей вере... - Нет, Ваше Святейшество, Кюсю будет христианским, кто бы ни выиграл. - Солди своей уверенностью желал подбодрить отца-инспектора. На этом островке еще наступят хорошие времена для нашей веры. Дел и на Кюсю более чем достаточно, Ваше Святейшество. Обратить в нашу веру три миллиона душ, направлять полмиллиона верующих... А еще Нагасаки, и торговля... Они же должны как-то торговать. Ишидо и Торанага будут разрываться на куски. Но какое это имеет значение? Оба они против христианства, оба язычники и душегубы! - Да... К сожалению, то, что происходит в Осаке и в Эдо, имеет значение и для Кюсю. Что делать, что делать? - Дель Аква старался прогнать грустные мысли. - Что с англичанином, где он теперь? - Все еще под охраной в главной башне замка. - Оставьте меня пока одного, мне надо подумать. Решить, что делать. Окончательно. Церковь в большой опасности. - Дель Аква выглянул из окна во двор: к входу приближался монах Перес. Солди подошел к дверям перехватить монаха. - Нет, я поговорю с ним сейчас. - Ах, Ваше Святейшество, доброе утро, - начал монах, машинально оправляя рясу, - Вы хотели меня видеть? - Да, Солди, сходите, пожалуйста, за письмом. - Я слышал, ваша часовня разрушена, - заметил монах. - Повреждена. Садитесь, пожалуйста. - Дель Аква сел у стола, на свой стул с высокой спинкой, монах расположился напротив. - Никто не пострадал, слава Богу. Через несколько дней она будет как новая. А что с вашей миссией? - Не тронута. - Монах не скрывал своего торжества. - Вокруг нас после землетрясения столько пожаров и человеческих жертв... Но мы невредимы... Бог не оставляет нас. - Тут он таинственно добавил: - Я слышал, прошлой ночью в замке язычники перебили друг друга. - Да, это так. В схватке была убита одна из наших знатных прихожанок, госпожа Мария. - Ах да, мне тоже поступило сообщение. "Пожалуйста, убейте его, Ёсинака", - сказала госпожа Мария. Так началась эта кровавая баня. Я слышал, она даже сама пыталась убить нескольких человек, перед тем как совершила самоубийство. Дель Аква вспыхнул: - Вы ничего не понимаете в японцах после стольких лет жизни здесь! Вы даже едва говорите на их языке! - Я понимаю, что такое ересь, глупость, убийство и вмешательство в политические дела. А на этом языческом наречье я говорю, и неплохо. И многое понимаю в этих язычниках. - Но не в хороших манерах! - Слово Божье этого не требует. Это Слово... Я даже понимаю в адюльтере. Что вы думаете об адюльтере и проститутках, Ваше Святейшество? Открылась дверь, Солди предложил дель Акве письмо от папы и вышел. Отец-инспектор передал письмо монаху, торжествовавшему победу. - Это от Его Святейшества. Прибыло вчера со специальным посланцем из Макао. Монах стал читать папский ордер. Всем священникам всех религиозных орденов предписывалось, с формального разрешения короля Испании, посещать Японию только через Лиссабон, Гоа и Макао. Под страхом немедленной смертной казни запрещалось всем отправляться в Японию из Манилы. Последним пунктом всем священникам кроме иезуитов официально предлагалось сразу же выехать из Японии в Манилу, откуда они могли, если так желало их начальство, вернуться в Японию, но только через Лиссабон, Гоа и Макао. Монах Перес изучил печать, подпись, дату, перечитал ордер еще раз, очень внимательно... Потом язвительно усмехнулся почти бросил на стол. - Я этому не верю! - Это ордер Его Святейшества... - Еще одна ересь против собратьев Бога, против нас или всех других монахов нищенствующего ордена, которые несут слово Божье язычникам. Нам навсегда закрывают Японию! Португальцы, кое-кем подстрекаемые, будут увиливать от ответа и никогда не дадут нам пропусков или виз. Если это письмо подлинное, оно только доказывает то, что мы говорим уже многие годы: иезуиты могут победить даже папу римского! Дель Аква сдержал свой гнев. - Вам приказано уехать! Или вы будете казнены. - Угрозы иезуитов бессмысленны, Ваше Святейшество. Вы не говорите языком Бога, никогда не говорили и никогда не сможете. Вы не солдаты Христа! Вы служите папе, Ваше Святейшество, - человеку. Вы политики, люди земли, люди с корыстными интересами, - вашими языческими шелками, землями, властью, богатствами и влиянием... Господь наш Иисус Христос пришел на землю в обличье простого человека, он чесался и ходил босиком, от него плохо пахло. Я никогда не уеду, и братья мои тоже! Дель Аква впервые был так резок: - Вы уедете из Японии! - Перед Богом клянусь - не уеду! Но здесь я в последний раз. Если захотите меня видеть, пожалуйте в нашу святую миссию - приходите: ухаживайте за бедными, больными, отверженными, как это делал Иисус Христос! Мойте им ноги, как это делал Он и спасете вашу душу, пока еще не поздно! - Вам приказано под страхом смертной казни немедленно покинуть Японию! - Послушайте, Ваше Святейшество, меня пока не казнили и вряд ли когда-нибудь казнят. Конечно, я приму этот документ, если он не устарел. Он же датирован шестнадцатым декабря тысяча пятьсот девяносто восьмого года - почти два года назад. Это нужно проверить, он слишком важен, чтобы принимать его так просто, - а это займет четыре года как минимум. - Конечно, он не устарел! - Вы не правы. Бог мне судья, я верю, что это так. Через несколько недель, самое большее через несколько месяцев у нас наконец будет архиепископ Японии. Испанский епископ! Письма, которые я получаю из Манилы, говорят, что королевское постановление ожидается с ближайшей почтой. - Невозможно! Это территория Португалии и наша провинция! - Была - Португалии. Была - иезуитов. Но теперь все изменилось. С помощью наших братьев и Божьего напутствия король Испании победил вашего генерала в Риме! - Это вздор! Ложь и слухи! Ради своей бессмертной души подчинитесь распоряжениям наместника Христа! - Я подчинюсь. Я напишу ему сегодня же, обещаю вам. Тем временем мы ждем испанского епископа, вице-короля Испании и нового капитана Черного Корабля - тоже испанца! Это оговорено в королевском указе. И у нас есть друзья на высоких постах, и они наконец пересилили иезуитов, раз и навсегда! Я иду с Богом, Ваше Святейшество, прощайте. - Монах Перес встал, открыл дверь и вышел. В комнате перед кабинетом дель Аквы Солди проводил монаха взглядом и поспешил войти. Напуганный цветом лица дель Аквы, он налил немного бренди из графина. - Ваше Святейшество? Дель Аква покачал головой и снова невидящим взглядом уставился в пространство... За последний год от делегатов ко двору Филиппа Испанского в Мадриде доходили тревожные новости о растущем влиянии врагов общества. - Это неправда, Ваше Святейшество, испанцы не смогут прийти сюда! Это неправда! - Это может быть правдой, очень даже легко! Слишком легко! - Дель Аква прикоснулся к папскому ордену. - Этот папа может умереть, наш глава ордена может умереть... даже король Испании... Тем временем... - Он встал во весь свой рост. - Тем временем мы должны готовиться к худшему и делать что можем. Пошлите сразу же брата Михаила, чтобы он привел сюда Кийяму. - Да, Ваше Святейшество. Но Кийяма никогда здесь не бывал. Вряд ли он захочет прийти сюда теперь... - Скажите Михаилу - пусть говорит все что угодно, но он должен привести сюда Кийяму до захода солнца! Потом немедленно отправьте Мартину новости о войне, чтобы он тут же передал их Торанаге. Вы сообщите ему о деталях, но я тоже хочу отправить с ним личное сообщение. Еще: пошлите кого-нибудь - нужно, чтобы сюда пришел Феррьера. - Да, Ваше Святейшество. Но что касается Кийямы, Михаил, конечно, не сможет... - Скажите Михаилу - пусть прикажет ему прийти сюда! Именем Господа Бога, если потребуется! Мы - солдаты Христа, мы собираемся воевать - воевать за нашего Бога! Поторопитесь! ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ - Анджин-сан? - Сквозь сон Блэксорн услышал имя. Оно донеслось до него издалека, отзываясь в вечности. - Хай? - ответил он. Затем он услышал, как его имя повторили еще несколько раз. Кто-то прикоснулся к нему рукой... Он открыл глаза. В предрассветной тьме все вокруг постепенно обретало четкие очертания. Сознание вернулось к нему, удалось сесть... Перед кроватью на коленях сидел доктор, рядом стояли Киритсубо и госпожа Ошиба, глядя на него сверху вниз. Серые вокруг заполняли всю комнату. Масляные лампы бросали теплый свет. Доктор заговорил с ним... В ушах все еще стоял звон, голос доносился очень слабо, но ошибки теперь быть не могло - он снова мог слышать... Непроизвольно он поднес руки к ушами, прижал их... В голове сразу же взорвалась боль, посыпались искры и цветные огоньки, началась бешеная пульсация... - Простите... - пробормотал он, дожидаясь, когда утихнет боль, отчаянно приказывая, чтобы она утихла". - Извините, уши болят... Но я теперь слышу - вы понимаете, доктор-сан? Я теперь слышу - немного... Простите, что вы говорите? - Он следил за губами доктора, стараясь разобрать слова. - Госпожа Ошиба и Киритсубо-сан хотят знать, как вы себя чувствуете. - Ax! - Блэксорн посмотрел на них. Теперь он заметил, что они одеты по всем правилам: Киритсубо вся в белом, только зеленый шарф на голове. Кимоно Ошибы темно-зеленое без рисунка и украшений, на ней еще большой платок из тонкой белой ткани. - Лучше, благодарю вас... - На душе у него при виде одежд белого цвета стало тревожно. По освещению снаружи он понял, что время подходит к рассвету, а не к сумеркам. - Доктор-сан, скажите, пожалуйста, я что, спал целый день и целую ночь? - Да Анджин-сан. День и ночь. Ложитесь, прошу вас, - Доктор взял Блэксорна за кисть своими длинными пальцами и сжал их, щупая пульс, - кончиками пальцев он пробовал девять ударов: три на поверхности, три в середине и три в глубине, как учила с незапамятных времен китайская медицина. Все в комнате ждали его решения. Доктор удовлетворенно кивнул. - Кажется, все хорошо, Анджин-сан. Тяжелых повреждений нет, вы меня понимаете? Сильные головные боли, да? - Он подробно объяснил все госпоже Ошибе и Киритсубо. - Анджин-сан, - обратилась к нему госпожа Ошиба. - Сегодня похороны Марико-сама. Вы поняли - похороны? - Да, госпожа. - Хорошо. Сразу после того, как рассветет. Вы имеете право пойти, если хотите. Вы понимаете? - Да... Думаю, что да... Если можно, я бы пошел. - Очень хорошо. - Ошиба поговорила с доктором, попросила его еще лучше следить за состоянием больного. Потом, вежливо поклонившись Киритсубо, улыбнулась Блэксорну и вышла. Киритсубо подождала, пока она уйдет. - Как вы, Анджин-сан? Как себя чувствуете? - Голова болит, госпожа... Прошу меня извинить... - Простите меня, я только хотела поблагодарить вас. Вы меня понимаете? - Это долг... Я только выполнял свой долг... Не повезло... Марико-сан погибла... Кири почтительно поклонилась ему. - Нет, повезло... Ох, нет, не повезло... Благодарю вас, Анджин-сан. За нее... за себя... за всех... Мы еще с вами поговорим. Благодарю вас. - Она вышла. Блэксорн собрался с силами и встал на ноги. Боль в голове была так чудовищна, что вызвала желание закричать... Он сжал губы в тонкую линию... В груди ломило, желудок бурлил... Но через некоторое время желудок пришел в норму, тошнота прошла... Правда, во рту остался противный привкус... Он направился вперед, подошел к окну, взялся за подоконник, стараясь перебороть тошноту, подождал, прошелся туда-сюда... Головная боль и тошнота не проходили. - Все нормально, спасибо... - Он с облегчением снова сел. - Вот выпейте это - вам станет лучше. Установите хара. - У доктора была добрая улыбка. Блэксорн выпил и задержал дыхание, - запах был как у древнего птичьего помета и заплесневелых водорослей, смешанных с гниющими листьями, в жаркий летний день, вкус был еще хуже. - Пейте, Сразу станет лучше, а пока прошу меня извинить. Блэксорн снова сжался, но заставил себя сделать глоток. - Скоро станет лучше, извините. Пришли женщины-служанки, причесали его, уложили волосы, парикмахер побрил. На руки и лицо положили горячие полотенца. После всего этого он почувствовал себя намного лучше. Другие слуги помогли ему одеться в обычное кимоно и крылатую накидку. Принесли новый короткий меч в ножнах. - Подарок, господин. Подарок от Киритсубо-сама, - объяснила служанка. Блэксорн принял меч и засунул за пояс вместе с боевым мечом, тем самым, который подарил ему Торанага, - рукоятка была расщеплена и чуть не сломана - он ведь бил ею о засов. Он вспомнил, как Марико стояла спиной к двери... Потом ничего не мог вспомнить до того момента, как он стоял над ней на коленях и смотрел, как она умирала... И снова провал - вот до этого момента... - Простите, мы в главной башне? - спросил он капитана серых. - Да, Анджин-сан. - Капитан с почтением поклонился, короткий и толстый, как обезьяна, и, пожалуй, не менее опасный. - Почему я здесь? Капитан улыбнулся и вежливо перевел дыхание. - Так приказал господин генерал. - Но почему - здесь? Самурай повторил, словно попугай: - Так приказал господин генерал. Извините, вы меня понимаете? - Да, благодарю вас, - устало ответил Блэксорн. Когда он наконец был готов, то почувствовал себя ужасно. Зеленый чай немного помог ему, потом слабость снова навалилась и его все-таки вырвало в блюдо, которое подставила служанка... Грудь и голова при каждом спазме пронзались горячими красными иголками... - Извините, - терпеливо предложил доктор, - вот, пожалуйста, выпейте... Он выпил еще этого варева, но оно не помогло. К этому времени рассвет уже разлился по всему небу. Слуги сделали ему знак и помогли выйти из большой комнаты. Охрана шла впереди, остальные - сзади. Так они спустились по лестнице и вышли во двор, где их ждали носилки с новой охраной. Он с удовольствием вошел в паланкин. По приказу капитана серых носильщики подняли паланкин, и, сопровождаемые охраной, они присоединились к процессии из паланкинов, пеших самураев и дам, тянущейся по лабиринту улиц замка к выходу. Все были одеты в самое лучшее. Некоторые женщины - в кимоно темных цветов, с белыми шарфами на голове, другие - во всем белом, только шарфы цветные. Блэксорн отдавал себе отчет в том, что за ним наблюдают. Он сделал вид, что не замечает этого, пытался выпрямить спину и придать лицу равнодушное выражение, молясь, чтобы его не настигла снова та же слабость и он не опозорился, но боли все усиливались... Кортеж петлял между укреплениями крепости, вдоль тысяч самураев, вытянувшихся молчаливыми рядами... Никого не окликали, не требовали документов. Похоронная процессия проходила один пост за другим, не останавливаясь у опускных решеток и рвов с водой. Когда миновали ворота и, оказались за основными укреплениями, Блэксорн вдруг заметил, что серые стали более бдительными, внимательно изучали всех, оказавшихся поблизости, старались держаться к нему вплотную. Он немного успокоился, - вспомнил, что бросается в глаза. Наконец процессия пересекла открытый участок, прошла по мосту и поднялась к назначенному месту - на площадке, недалеко от берега реки. Площадка имела размеры триста на пятьсот шагов. В центре - яма в виде квадрата, со стороной пятнадцать шагов и глубиной пять, заполненная дровами. Над ямой устроена высокая крыша из циновок, покрытых белым шелком, кругом - стены из белых холстов, висящих на бамбуковых шестах; стены указывали точно на восток, север, запад и юг; в середине каждой стены - маленькие деревянные ворота. - Ворота для того, чтобы душа могла проходить в них при полете на небо, - объяснила ему Марико в Хаконе. - Давай лучше поплаваем или поговорим о чем-нибудь более веселом. - Вот и дай мне закончить - это как раз очень весело. Наши похороны очень важны для нас, так что вам следует все знать о них, Анджин-сан. - Да, Марико. Но почему ворот четыре? Почему не одни? - У души должен быть выбор. Это мудро. О, мы очень мудры... Я говорила тебе сегодня, что я люблю тебя? - вдруг спросила она. - Мы очень мудрая нация и позволяем душе иметь выбор - Большинство душ выбирают южные ворота, Анджин-сан. Это важные ворота, - там ставят столы со свежими гранатами и другими фруктами, редисом и другими овощами и связками рисовой рассады, если это происходит в соответствующий сезон. И всегда миску свежеприготовленного риса, Анджин-сан, - это самое важное. Видите ли, душа, может быть, захочет поесть, перед тем как отправиться в путь... - Что касается меня, положите жареного фазана или... - Извините, ничего мясного, даже ничего рыбного... Мы серьезно относимся к таким вещам, Анджин-сан. На столе также должна быть маленькая жаровня с тлеющими углями из ценных пород деревьев и благовонные снадобья, дающие такой приятный запах... Блэксорн почувствовал, как глаза его наполняются слезами. - Я хочу, чтобы мои похороны были на рассвете - искренне призналась она. - Я больше всего люблю рассвет... Ну и если бы это было можно, то осенью... "Бедняжка, - подумал он. - Ты давно знала, что осени уже никогда не будет". Его паланкин остановился на почетном месте - в переднем ряду, близко от центра, так близко, что видны были брызги воды на цветах. Все было так, как она говорила. Вокруг - сотни паланкинов, площадь заполнена тысячей самураев с женщинами, пришедшими пешком. Все стоят молча, без единого движения. Он узнал Ишидо и рядом с ним - Ошибу. На него никто не обращал внимания. Все сидели в своих роскошных паланкинах и смотрели на белые холщовые стены, колышущиеся от легкого ветерка... Кийяма сидел рядом с Ошибой, Затаки - около них, вместе с Ито. Закрытый паланкин Оноши - там же. Все окружены несколькими рядами охраны. На самураях Кийямы - кресты, у Оноши - тоже. Блэксорн оглянулся: а где же Ябу? Он нашел его. Не было и коричневых... Вообще ни одного дружеского лица... Вдруг он заметил: Кийяма, с каменным выражением лица, внимательно на него смотрит. Блэксорн невольно порадовался, что с ним охрана... Тем не менее он сделал легкий поклон... Каменный взгляд Кийямы не изменился, на поклон он не ответил и тут же отвернулся. Блэксорну стало легче дышать... Воздух разорвали звуки барабанов, колокольчиков и удары металла о металл - не в лад, очень резко. Все глаза обратились к самому большому крытому паланкину, который держали восемь синтоистских священников. В нем восседал высокий священник, похожий на изваяние Будды. Впереди и позади от его носилок еще несколько священников били в металлические барабаны... Вот к носилкам подходит целая процессия - сотни две буддийских священников в оранжевых одеждах и столько же, нет даже больше одетых в белое синтоистских священников. Вот наконец несут и носилки с телом Марико - богато убранные всем белым, с крышей... Она одета тоже во все белое, устроена в сидячем положении, со слегка наклоненной вперед головой... На лице безукоризненный макияж, волосы тщательно уложены... Носильщики - десятеро коричневых. Перед носилками два священника раскидывают мелкие лепестки бумажных роз, которые тут же подхватываются и разносятся ветром, - символ эфемерности жизни. Позади два священника несут две пики древками вперед: указание на то, что покойная - самурай и ее верность долгу так же сильна, как крепость стальных лезвий. За ними - четыре священника с незаженными факелами. Сарудзи, ее сын, идет следом, лицо его того же белого цвета, что и кимоно... Далее - Киритсубо и госпожа Сазуко, все в белом, распущенные волосы повязаны кисейными платками. Волосы младшей спускаются до груди, у Кирутсубо - еще ниже. За ними - небольшой промежуток, а дальше идут самураи Торанаги - те, что остались... Среди коричневых - раненые, многие хромают... Блэксорн видел только ее: казалось, она просто молится - смерть не оставила на ней никаких отметин. Он держался прямо, зная, что вся эта церемония, с Ишидо и Ошибой в качестве главных свидетелей, устроена в честь нее... Но это не облегчало его боли. Более часа высокий священник распевал какие-то заклинания, барабаны били не переставая. Потом внезапно наступила тишина. Сарудзи вышел вперед, взял незаженный факел и подошел к каждым из ворот - восточным, северным, западным и южным, - чтобы убедиться, что они свободны. Блэксорн видел, что мальчик весь дрожит... Вот он возвращается к носилкам, глаза потуплены... Поднимает белую веревку, привязанную к носилкам, и ведет носильщиков через южные ворота... Носилки аккуратно ставят на дрова. Еще одно заклинание - и Сарудзи пропитанным маслом факелом дотрагивается до углей в жаровне... Факел вспыхивает... Мальчик колеблется, потом возвращается один через южные ворота и бросает факел в подготовленный погребальный костер... Пропитанные маслом дрова сразу же загораются и скоро превращаются в ревущую топку... Пламя достигает десяти футов в высоту... Жар оттесняет Сарудзи назад, он идет за благовониями и подбрасывает их в огонь... Сухое как трут дерево взрывается, огонь охватывает полотняные стены... Теперь вся площадь ямы - ревущая, неугасимая огненная масса - корчится и трещит... Обрушиваются подпорки крыши... По рядам зрителей проносится вздох... Вперед выходят священники и подбрасывают еще дров в погребальный костер - пламя поднимается еще выше, дым накатывает волнами... Теперь остаются только ворота, - Блэксорн видит, что их опаляет жаром... Вот и их окутывает пламя... В этот момент Ишидо, главный свидетель, вышел из паланкина и прошел вперед, подложив согласно ритуалу еще дров и благовоний в костер. Он церемонно поклонился, снова сел в свой паланкин, носильщики по его приказу подняли носилки и понесли в замок. За ним последовала Ошиба и стали расходиться все остальные. Сарудзи в последний раз поклонился языкам пламени, повернулся, подошел к Блэксорну, встал перед ним и поклонился. - Благодарю вас, Анджин-сан, - произнес он и ушел вместе с Кири и госпожой Сазуко. - Все кончено, Анджин-сан. - Капитан серых ухмылялся. - Ками теперь в безопасности. Мы идем в замок. - Подождите, прошу вас. - Извините, нам приказано... - Капитан встревожился, остальные охранники подошли поближе. - Прошу вас, подождите. Не обращая внимания на их беспокойство, Блэксорн вышел из паланкина, чуть не ослепнув от боли... Самураи разошлись вокруг, охраняя его. Он подошел к столу, взял несколько кусочков камфарного дерева и бросил в огонь... Сквозь завесу пламени ничего не было видно... - Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! - пробормотал он, незаметно перекрестил ее, повернулся и пошел прочь от костра... Когда Блэксорн проснулся, ему было намного лучше, но он чувствовал себя опустошенным, в висках все еще пульсировала тупая боль, болел лоб. - Как себя чувствуете, Анджин-сан? - Доктор сверкнул белозубой улыбкой. Голос его был едва слышен. - Вы долго спали. Блэксорн приподнялся на локте и посмотрел сонными глазами на тень от солнца. "Наверное, уже пять часов пополудни, - подумал он. - Я спал больше шести часов". - Простите, я проспал целый день? Доктор улыбнулся. - Вчера весь день, ночь и большую часть сегодня. Вы меня понимаете? - Понимаю, конечно. - Блэксорн откинулся назад, заметив, как блестит от пота его кожа. "Хорошо... - подумал он, - это самое лучшее... Когда спишь - не думаешь, что у тебя там цело, что - нет... Ни о чем не думаешь... " Его постель, из мягких стеганых одеял, с трех сторон была огорожена инкрустированными слоновой костью и красиво расписанными картинами природы и морскими пейзажами передвижными ширмами. В окна напротив проникает солнечный свет, жужжат насекомые, комната большая, уютная, спокойная... С улицы доносятся обычные звуки мирной жизни замка, - он различал стук неподкованных конских копыт, звон уздечек... Слабый бриз доносит запах дыма... "Не знаю, хотел бы я, чтобы меня сожгли, - подумал он. - Но постой, а разве лучше, если тебя положат в ящик, зароют, а потом к тебе заберутся червяки... Стоп! - приказал он себе, чувствуя как его тянет вниз по спирали. - Беспокоиться не о чем! Карма есть карма, когда ты мертв, - ты мертв и что дальше - тебе неизвестно... А когда тонешь, вода заполняет тебя всего, тело распухает, крабы... Стоп! " - Выпейте, пожалуйста. - Доктор опять предложил ему своего отвратительного варева. Он промолчал, но опустил чашку. - Чаю, пожалуйста. Служанка, круглолицая женщина средних лет, с морщинами вокруг глаз и застывшей равнодушной улыбкой, налила зеленого чая, он поблагодарил. После трех чашек во рту стало легче. - Пожалуйста, Анджин-сан, расскажите, как у вас с ушами. - Все так же. Слышу как будто издалека... все на расстоянии, понимаете? Как с большого расстояния... - Понятно. Покушаете, Анджин-сан? Маленький поднос был уставлен рисом, супом и жаренной на углях рыбой. Он мучился спазмами в желудке, но вспомнил, что не ел по-настоящему целых два дня... Сел и заставил себя съесть немного риса и выпить рыбного супа. Желудок успокоился, Блэксорн поел еще и постепенно покончил со всем, пользуясь палочками как продолжением своих пальцев, без всяких усилий. - Спасибо. Оказывается, я был очень голоден. Доктор выложил на стол около постели холщовую сумку с травами. - Делайте чай из трав, Анджин-сан. Раз в день, пока все не пройдет. Понятно? - Да, спасибо. - Я считал за честь лечить вас. - Старик сделал знак служанке, та унесла пустой поднос. Он поклонился и вышел за ней в ту же дверь. Блэксорн остался один. Он удобно лежал на спине, на футонах... Сил как будто прибавилось. - Просто я был голоден, - произнес он вслух. На нем была только набедренная повязка. Его обычная одежда валялась кучей там, где он ее оставил, - это его удивило, - хотя чистое коричневое кимоно вот оно, рядом с мечами. Блэксорн решил: дам себе спокойно полежать... Внезапно он почувствовал в комнате чужого... С трудом сел, потом встал на колени и поглядел на ширмы, но, прежде чем он успел что-либо сообразить, уже стоял на ногах... Голова раскалывалась от боли - такое внезапное движение... На него смотрел иезуит-японец с тонзурой на голове... Монах неподвижно стоял на коленях у главного входа, в руке распятие и четки... - Кто ты? - спросил он, превозмогая боль. - Я брат Михаил, сеньор. - Угольно-черные глаза были неподвижны. Блэксорн отошел от ширмы и встал около мечей. - Что ты хочешь от меня? - Меня послали узнать, как вы себя чувствуете, - спокойно отвечал Михаил на хорошем португальском, хотя и с сильным акцентом. - Кто? - Господин Кийяма. Блэксорн внезапно понял, что они остались одни: