простить меня за такой вопрос, но это было необходимо. - Торанага не рассердился и не обрадовался. Фудзико старалась вести себя достойно, и он знал, когда устраивал эту сделку с ней, что ничего изменить не удастся. Это и делает нас такими разными, - с удовлетворением подумал он. - Сделка со смертью считается священной. - Торанага церемонно поклонился Фудзико. - Я высоко ценю ваше понимание чести и чувство долга по отношению к вашему мужу, Усаги Фудзико, - заявил он, назвав ее именем, которое перестало существовать. - О, благодарю вас, господин! - с достоинством ответила она на похвалу. От полноты чувств у нее хлынули слезы, - она поняла, что этот простой жест снял клеймо позора с ее бывшего мужа - единственного в ее жизни. - Послушайте, Фудзико, за двадцать дней до последнего дня вы должны уехать в Эдо - что бы ни случилось со мной. Ваша смерть может произойти во время путешествия и должна выглядеть несчастным случаем. - Да, да, господин. - Это будет нашей тайной. Только моей и вашей. - Да, господин. - До этого времени вы должны оставаться хозяином его дома. - Да, господин. - А теперь, пожалуйста, скажите Дзеко, чтобы она зашла ко мне. Я пошлю за вами, до того как уеду. Мне нужно еще кое-что обсудить с вами. - Да, господин. - Фудзико поклонилась как можно ниже. - Я благословляю вас за то, что вы освободили меня от жизни. - С этими словами она покинула Торанагу. "Любопытно, - подумал Торанага, - как женщина может меняться, словно хамелеон, - то безобразная, то привлекательная, иногда даже красивая, хотя на самом деле это и не так... ". - Вы посылали за мной, господин? - Да, Дзеко-сан. Какие у вас новости для меня? - Разные, господин. - Лицо Дзеко, с прекрасно выполненным макияжем, было бесстрашно, глаза блестели. Но в глубине души она была встревожена: эта встреча не случайное совпадение - инстинкт подсказывал ей, что Торанага стал еще опаснее... - Устройство Гильдии куртизанок идет успешно, правила и основные законы разработаны и отдаются вам на утверждение. К северу от города есть прекрасный участок, который следует... - Участок, который я уже выбрал, расположен ближе к берегу. Это Ёсивара. Она похвалила его выбор, охнув про себя. Ёсивара, тростниковая заросль на торфянике, - болото, изобилующее мостиками... Его надо осушать, рекультивировать, прежде чем обнести забором и что-то строить... - Превосходно, господин. Далее: подготовлены правила поведения и требования к гейшам, - вы можете их рассмотреть и утвердить. - Прекрасно. Сделайте их покороче и изложите по пунктам. Какую надпись вы хотите поместить над воротами в Ёсиваре? - "Страсти не надо сдерживать - их надо удовлетворять". Он засмеялся, она тоже улыбнулась, но не потеряла бдительности, только добавила с серьезным видом: - Могу я поблагодарить вас от имени будущих поколений, господин? - Я согласился не для вас и не для них, - ответил Торанага и процитировал одно из своих примечаний к завещанию: "Добродетельные мужчины во все времена запрещали публичные дома и места свиданий, но люди не добродетельны. Если вождь запрещал публичные дома или любовь, он оставался в дураках, так как вскоре появлялось еще больше напастей, они наваливались, как чума из нарывов". - Как вы мудры. - "Поместив все места развлечений в одном районе, мы можем следить за всеми недобродетельными мужчинами, облагать их налогами и обслуживать в одно и то же время. Вы совершенно правы, Дзеко-сан: "Страсти не надо сдерживать... " Это скоро даст свои плоды. Дальше? - Кику-сан совсем поправила свое здоровье, господин. Полностью. - Да, я видел. Как она восхитительна! Жаль, в Эдо летом так жарко и неприятно... Вы уверены, что она здорова? - Да, о да. Но ей не хватало вас, господин. Мы поедем с вами в Мисиму? - Какие еще слухи вы хотите мне сообщить? - Только что Ишидо покинул Осакский замок. Регенты официально объявили вас вне закона. Что за дерзость, господин! - В каком направлении они собираются меня атаковать? - Я не знаю, господин. - Ответ ее был осторожен. - Но думаю, они собираются взять вас в клещи, вдоль Токайдо. Икава Хикодзу, после смерти своего отца, господина Икавы Джикья. И вдоль Косукайдо, из Синано, - господин Затаки сделал большую глупость и принял сторону господина Ишидо против вас. Я уверена - вы доживете до зрелого возраста. С вашего разрешения, я переведу все свои дела в Эдо. - Конечно. Тем временем посмотрим, не сможете ли вы определить, откуда будет нанесен главный удар. - Я попытаюсь, господин. Наступили ужасные времена, господин, когда брат пойдет против брата, сын - против отца. Глаза Торанаги затуманились... Ему следует усилить наблюдение за Нобору, своим старшим сыном, - верен Тайко. - Да, - согласился он, - ужасные времена. Времена больших перемен. Но чем-то и хорошие. Вот, например, вы, - вы теперь богаты. И ваш сын, например. Он ведь управляющий вашей фабрикой саке в Одаваре. - Да, господин. - Дзеко посерела под своими румянами. - Он получает большие доходы? - Он, конечно, считается лучшим управляющим в Одаваре, господин. - Я слышал об этом. У меня есть для него работа. Анджин-сан собирается строить новое судно. Я обеспечиваю его строителями и материалами и хочу, чтобы дела велись как можно лучше. Дзеко чуть не упала от радости. Она думала, что Торанага уничтожит их всех, перед тем как пойдет на войну, или лишит ее жизни: она ведь врала ему - и об Анджин-сана и госпоже Тода, и о неудачной беременности Кику это не случайность, как со слезами сообщила она ему, а специально подстроено, по ее настоянию и при согласии Кику - О, господин, когда вы хотите видеть моего сына в Иокогаме? Он сделает так, что это будет самое дешевое судно из всех, какие когда-нибудь строили. - Я вовсе не хочу, чтобы оно было дешевым. Я хочу, чтобы оно было самым лучшим - за самую справедливую цену. Он будет надсмотрщиком, отвечать ему придется перед Анджин-саном. - Господин, я гарантирую вам своим будущим, своими надеждами на будущее - все будет так, как вы хотите. - Если корабль будет построен должным образом, точно так, как этого хочет Анджин-сан, за шесть месяцев с первого дня строительства, - я сделаю вашего сына самураем. Она отвесила низкий поклон и в первый момент лишилась дара речи. - Прошу простить бедную дурочку, господин. Благодарю вас, благодарю. - Он должен узнать о строительстве кораблей, все, что знает Анджин-сан, чтобы научить других, когда тот уедет. - Это будет сделано. - Следующее: Кику-сан. Ее таланты заслуживают лучшего будущего, чем просто быть одной из многих женщин. Дзеко взглянула на него, ожидая худшего: - Вы собираетесь продать ее контракт? - Нет, она больше не будет куртизанкой или даже одной из ваших гейш. Ее место - в доме, как одной из немногих дам, очень немногих. - Но, господин, увидев вас, даже случайно, - как может она надеяться потом на хорошую жизнь? Он позволил ей сделать ему комплимент и сделал комплимент ей и Кику, потом сказал: - Честно говоря, Дзеко-сан, я все больше люблю ее, но не могу позволить себе отвлекаться. Она слишком хороша для меня, чересчур хороша... Прошу меня извинить, но это будет еще одним нашим секретом. - Конечно, господин, я согласна со всем, что вы говорите, - пылко заявила Дзеко, отметая все сказанное как попытку затуманить ей мозги и скрыть настоящую причину. - Если найдется человек, который будет восхищаться Кику, я умру спокойно. - Но только после того, как увидите корабль Анджин-сана под всеми парусами и через шесть месяцев, - охладил он ее восторги. - Да, о да! - Дзеко заработала веером - солнце уже припекало, а воздух стал вязким и душным. Ей хотелось определить, почему Торанаги так великодушен к ним обеим. Она понимала, что цена за это будет большой, очень большой. - Кику-сан будет огорчена, если ей придется покинуть ваш дом. - Да, конечно. Я думаю, необходимо как-то ей компенсировать такое послушание мне, ее сюзерену. Предоставьте это мне - и не упоминайте об этом при ней. - Да, господин. Когда вы хотите, чтобы мой сын приехал в Иокогаму? - Я дам вам знать перед отъездом. Она поклонилась и заковыляла прочь. Торанага отправился поплавать. Небо на севере было темное - он знал, что там идет сильный дождь. Заметив, что со стороны Иокогамы подъезжает небольшая группа всадников, Торанага вернулся к гостинице. Оми спешился и распаковывал голову. - Господин Касиги Ябу выполнил ваш приказ, господин, точно перед полуднем. Голова была свежевымыта, волосы приведены в порядок и насажена на кол, укрепленный на небольшом основании - его обычно использовали для осмотра. Торанага оглядел врага, как делал это десятки тысяч раз за свою жизнь. Он всегда в таких случаях думал: "Какова-то будет моя собственная голова?.. Вот ее рассматривает его враг, его победитель... Что она выражает? Ужас, боль, гнев, страх? А может, все сразу? Или вообще ничего... Хорошо бы - достоинство... На мертвом лице Ябу читалась лишь только его безумная ярость, губы раскрылись в отчаянном вызове... - Он умер хорошо? - Лучше всех, кого я когда-либо видел, господин. Господин Хиро-Мацу сказал то же самое. Два разреза, потом третий - в горло. Без посторонней помощи и без звука. Вот его завещание. - Вы снесли ему голову одним ударом? - Да, господин. Я просил у Анджин-сана разрешения воспользоваться мечом господина Ябу. - Ёситомо? Тем, что я подарил Ябу? Он отдал его Анджин-сану? - Да, господин. Он разговаривал с ним через Тсукку-сана и сказал: "Анджин-сан, я дарю вам его в память о вашем прибытии в Анджиро и как благодарность за удовольствие, что подарил мне тот маленький варвар". Сначала Анджин-сан отказывался его брать, но Ябу просил его и сказал: "Никто из этих мерзавцев не заслуживает такого клинка! " Наконец Анджин-сан согласился. "Любопытно, - подумал Торанага. - Я думал, Ябу отдаст клинок Оми". - Каковы были его последние поручения? - поинтересовался он. Оми рассказал ему все с точностью. Если бы они не были записаны в завещании, составленном в открытую, при официальном свидетеле, Бунтаро, он обошел бы их и, конечно же, придумал что-нибудь другое. "Ябу был прав! - в ярости думал он. - надо всегда помнить, что перо - длинная рука из могилы". - Чтобы почтить мужество вашего дяди в смерти, я должен выполнить его предсмертные пожелания. Они все, без изменения? - испытывая его, спросил Торанага. - Да, господин. - Юки! - Да, господин, - отозвалась служанка. - Принеси чаю, пожалуйста. Она убежала, и Торанага задумался о последних желаниях Ябу. Все они были разумны. Мусино был дурак и мешал Оми. Мать была взбалмошной, елейной старой каргой, и тоже мешала Оми. - Очень хорошо, раз вы согласны, я их утверждаю. Все. И хочу утвердить также предсмертные пожелания вашего отца, прежде чем они станут окончательными. В награду за вашу преданность вы назначаетесь командиром мушкетного полка. - Благодарю вас, господин, но я не заслуживаю такой чести, - заявил Оми, вздохнув. - Нага будет вашим помощником. Далее: вы назначаетесь главой рода Касиги, и ваш новый надел - земли Изу, от Атами на востоке до Нимазу на западе, включая столицу, Мисиму. Годовой доход - тридцать тысяч коку. - Благодарю вас, господин. Я не знаю, как благодарить вас. Я недостоин такой чести. - Могу вас заверить, что вы достойны, Оми-сама, - добродушно пророкотал Торанага. - Сразу же вступайте во владение замком в Мисиме. Уезжайте из Иокогамы сегодня же. Сообщите господину Судару в Мисиму. Мушкетный поле будет отправлен в Хаконе и придет туда через четыре дня. Далее, секретно, только вам: я посылаю Анджин-сана в Анджиро. Он будет строить там новый корабль. Вы передадите ему ваши земли там. Сразу же. - Да, господин. Могу я отдать ему свой дом? - Да, можете, - разрешил Торанага, хотя надел, конечно, и так включал все - дома, владения, крестьян, рыбаков, лодки. Внезапно оба подняли глаза, услышав волнующий смех Кику: она играла в какую-то игру с бросанием веера. Ее напарницей была служанка Суйсе, чей контракт Торанага тоже выкупил, чтобы сделать подарок Кику и утешить ее после выкидыша. На лице Оми было заметно восхищение, как ни старался он его скрыть, - слишком неожиданным было ее появление. Они заметили, как она бросила взгляд в их сторону. Прелестная улыбка озарила ее лицо, она весело махнула рукой, Торанага ответил, и она вернулась к игре. - Хороша, не правда ли? Оми почувствовал, как у него загорелись глаза: - Да, господин, очень. Торанага сначала купил ее контракт для того, чтобы отлучить от нее Оми, - она была одной из его слабостей и явной наградой ему. Эту награду можно было дать, а можно и нет, пока Оми не доказал своей настоящей преданности и не помог в удалении Ябу. Он помогал самым лучшим образом и доказывал ее много раз. Многие, если не все, прекрасные идеи Ябу шли от Оми. Месяц назад Оми получил никому не известные подробности о тайном заговоре Ябу с офицерами мушкетного полка, выходцами из Изу; об убийстве Наги и других офицеров Торанаги во время битвы. - Здесь нет ошибки, Оми-сан? - спросил он тогда. - Оми тайно доложил ему об этом в Мисиме, пока они ждали результатов от Марико. - Нет, господин. Там, около дома Кивами Матано из третьего полка Изу. Офицер с Изу, плотно сложенный человек среднего возраста, выдал весь заговор, сообщил пароли и объяснил, как должен сработать этот план. - Я не мог жить с таким позором, зная это, господин. Вы - наш сюзерен. Честно говоря, этот план был составлен только на случай необходимости. Я думаю, это значит - на случай если бы Ябу-сама решил изменить внезапно, во время битвы. Простите, но вы были первой целью, потом - Нага-сан. Потом - господин Судару. - Когда впервые был оглашен этот план и кто о нем знает? - Вскоре после создания полка. Нас знают о нем пятьдесят четыре человека - я дал Оми-сан имена в письменном виде. План, с условным названием "Слива", был утвержден лично Касиги Ябу-сама, перед тем как он последний раз уехал в Осаку - Благодарю вас. Я ценю вашу верность. Вы должны хранить эту тайну до тех пор, пока я вам не скажу. Тогда вы получите участок земли стоимостью в пять тысяч коку. - Прошу меня простить, я ничего не заслужил, господин. Я прошу разрешения совершить сеппуку за то, что столько времени хранил эту позорящую меня тайну. - В разрешении отказано. Будет так, как я решил. - Извините меня, я не заслуживаю такой награды. По крайней мере позвольте мне остаться таким, как есть. Это мой долг, и он не требует награды. На самом деле я должен быть наказан. - Какой у вас сейчас доход? - Четыре сотни коку, господин. Этого достаточно. - Я подумаю о ваших словах, Кивами-сан. После того как офицер ушел, он спросил: - Что вы пообещали ему, Оми-сан? - Ничего, господин. Он пришел ко мне вчера по своему собственному желанию. - Честный человек? Вы сказали мне, что он честный человек. - Я этого не знаю, господин. Но он пришел ко мне вчера, и я поспешил сюда, чтобы сообщить вам. - Тогда он действительно должен быть вознагражден. Такая преданность намного важнее всего остального. - Да, господин. - Никому ничего об этом не рассказывайте. Оми ушел, а Торанага задумался, не придумали ли Мусано и Оми заговор, чтобы дискредитировать Ябу. Он сразу же направил своих шпионов выяснить истину. Но заговор действительно существовал. Поджог корабля оказался прекрасным предлогом для уничтожения пятидесяти трех предателей - все они оказались в охране тем вечером. Кивами Матано он отправил на крайний север с хорошим, хотя и скромным наделом земли. - Конечно, этот Кивами самый опасный из всех, - заявил Судару, единственный, кому было рассказано о заговоре. - Да. Всю жизнь за ним будут следить, не доверять... Но обычно есть хороший среди плохих и плохой среди хороших. Выбирать хороших и избавляться от плохих, не жертвуя хорошими, - это искусство. В моих землях нет мерзавцев, которых можно было бы легко сбросить со счетов. "Да, - удовлетворенно подумал Торанага вспомнив все это, - вы, конечно, заслуживаете награды, Оми". - Сражение начнется через несколько дней, Оми-сан. Вы мне так верно служите. На поле последней битвы, после моей победы, я назначу вас господином Изу и снова сделаю род Касиги наследственными дайме. - Прошу прощения, господин, пожалуйста, извините меня, но я не заслужил такой чести. - Вы молоды, но вы многое обещаете в дальнейшем. Ваш дед был очень похож на вас, очень умен, но у него не хватало терпения. - Снова раздался женский смех, и Торанага посмотрел на Кику. Он все пытался решить ее судьбу... Первоначальный свой план он уже отбросил. - Можно спросить, что вы имеете в виду под терпением, господин? - Оми инстинктивно чувствовал: Торанага хотел, чтобы ему задали такой вопрос. Торанага все еще глядел на девушку, у него потеплело на душе... - Терпение означает умение себя сдерживать. Существует семь эмоций; вы знаете: радость, гнев, беспокойство, обожание, печаль, страх и ненависть. Если человек не дает им вырваться, он терпелив. Я не так силен, как мог бы быть, но я терпелив. Вы поняли? - Да, господин. Очень хорошо понял. - Терпение для вождя необходимо. - Да. - Это госпожа, например... Она отвлекает меня, - слишком для меня красива, слишком идеальна. Я чересчур прост для такого редкого создания. Я решил: пусть она принадлежит кому-нибудь другому. - Но, господин, даже как одна из ваших младших дам... - Оми произносил обычные вежливые слова, которые оба они считали притворством, хотя и обязательным. Оми все время молился, как он никогда не молился раньше... Он знал; попросить можно, но он никогда этого не сделает, никогда... Торанага смотрел, как Кику бросает веер, ловит веер служанки и смеется, заражая всех своим весельем... Но тут обе дамы скрылись за лощадьми. "Извините, Кику-сан, - подумал он, - но я должен как можно быстрее отдалить вас от себя. Честно говоря, я действительно все больше влюбляюсь в вас, хотя Дзеко никогда не поверит этому, да и Оми тоже, и вы сами". Я совершенно согласен, но большой талант заслуживает жертв. Кику-сан достойна собственного дома. И мужа. - Лучше быть содержанкой самого мелкого самурая, чем женой крестьянина или торговца, даже богатого. - Я не согласен. Для Оми с этими словами все закончилось. "Карма, - сказал он про себя, переполненным своим несчастьем. - Отбрось свою печаль, глупец. Твой сюзерен решил, - значит, с этим все кончено. Мидори - идеальная жена. Твоя мать становится монахиней, так что теперь в твоем доме будет полная гармония. Столько печали сегодня. И счастья: будущий дайме Изу, командир полка... Анджин-сан будет жить в Анджиро. Следовательно, первый корабль будет построен в Изу - на моей земле... Отбрось свою печаль. Вся жизнь - печаль. У Кику-сан своя карма, у меня - своя, у Торанага тоже своя, а мой властелин Ябу показал, как глупо беспокоиться об этом или о чем-то еще". Оми взглянул на Торанагу. Мысли его очистились, все было расставлено по своим местам. - Прошу прощения, господин, пожалуйста, извините. Я не подумал. - Вы можете проститься с ней перед отъездом. - Благодарю вас, господин. - Оми развернул голову Ябу. - Вы хотите, чтобы я закопал ее или увез с собой? - Насадите на кол лицом к остаткам корабля. - Да, господин. - А что он написал перед смертью? Оми прочитал: "Что - облака, Если не оправдание? Что - наша жизнь, Если не бегство от смерти? " Торанага улыбнулся. - Интересно, - заметил он. Оми поклонился и передал завернутую голову одному из своих людей, а сам прошел между лошадьми и самураями в дальний конец двора. - Ах, госпожа, - церемонно обратился он к Кику. - Я так рад видеть вас здоровой и счастливой. - Я со своим господином, Оми-сан, а он здоров и доволен. Как могу я не быть счастливой? - Сайонара, госпожа. - Сайонара, Оми-сан. - Она поклонилась, осознав теперь, что все кончилось, - раньше она этого не осознавала. Появилась слеза. Кику смахнула ее и еще раз поклонилась ему вслед. Она смотрела, как он идет широким, уверенным шагом, и чуть не зарыдала, сердце ее готово было разорваться, но потом, как всегда, она услышала добрый, мудрый голос и так много раз произносившиеся слова: "Почему ты плачешь, дитя? Мы, дамы Плывущего Мира, живем одним моментом, отдавая все наше время радостям от цветения вишни, снега, листьев вяза, звуков сверчка, от красоты луны, ее роста, и убывания, и нового рождения, от пения наших песен, питья чая и саке, ощущения благовонии и прикосновений шелка, от ласк для удовольствия и плавания, всегда плавания. Слушай, дитя: никогда не печалься, всегда плыви, как лилия на быстрине потока жизни. Как тебе повезло, Кику-сан, ты принцесса Юкью, Плывущего Мира, - плыви, живи мгновением... " Кику смахнула вторую слезинку - последнюю. "Глупая девочка, зачем плакать? Не плачь! - приказала она себе. - Ты так невероятно удачлива! Ты наложница самого крупного дайме, хотя и очень незначительная, неофициальная, но какое это имеет значение - твой сын родится самураем. Разве это не замечательный подарок? Разве предсказатель не обещал такого необыкновенного счастья, в которое невозможно поверить? Если ты должна плакать, то есть более важные вещи. О семени, росшем в твоем чреве, которое изгнал тот отвар со странным вкусом. Но почему ты плачешь об этом? Это было только "оно", а не ребенок, да и кто был его отец? Если честно? " - Я не знаю, не наверняка, Дзеко-сан, прошу меня извинить... Мне кажется, что отец - мой господин, - вымолвила она наконец - ей очень хотелось сына-самурая. - Ну а если ребенок родится с голубыми глазами и светлой кожей, а? Посчитайте дни. - Я считала и считала... О, как я считала! - Тогда будьте честны сами с собой. Извините, но и ваше и мое будущее зависит от вас. У вас впереди еще много лет, чтобы рожать детей. Вам ведь только восемнадцать. Лучше быть полностью уверенной. "Да, - снова подумала она, - как вы мудры, Дзеко-сан, и как глупа и очарована была я. Это было только "оно"... И как мы, японцы, зная, что ребенок - не настоящий ребенок, пока ему не исполнится тридцать дней. Тогда его дух укрепляется в теле и окончательно определяется его карма. О, как мне повезло! И я хочу сына, и еще одного сына, и еще одного сына, и совсем не хочу девочку... Бедные дочки! О боги, благословите предсказателя, и благодарю вас, благодарю вас за мою карму, за то, что меня любит великий дайме, что мои сыновья будут самураями... О, пожалуйста, сделайте меня достойной такого суда... " - В чем дело, госпожа? - маленькая Суйсе испугалась радости, что прямо струилась с лица Кику. Кику удовлетворенно вздохнула. - Я думала о прорицателе, о моем господине и моей карме... И прямо плыла, плыла... Она прошла дальше в сад, закрываясь от солнца ярко-красным зонтиком, - она разыскивала Торанагу. Он почти полностью был закрыт от нее самураями, лошадьми и соколами, но она все же увидела его на веранде: он пил чай перед склонившейся в поклоне Фудзико. "Скоро наступит моя очередь, - решила она. - Может быть, сегодня вечером мы сможем зачать нового Это. О, пожалуйста!.. " Успокоившись, Кику вернулась к игре. За воротами Оми сел на лошадь и поскакал со своими телохранителями - все быстрее и быстрее... Скорость освежала и очищала его, едкий запах лошадиного пота радовал. Он не оглянулся на нее, в этом не было необходимости. Он знал, что бросил к ее ногам страсть, какой у него больше не будет, все, что любил в этой жизни... Он уверен: никогда больше не будет у него новой страсти, того экстаза при соединении душ, который воспламеняет мужчину и женщину... Но это его не огорчало. "Напротив, - с неожиданной холодной ясностью понял он. - Я благодарен Торанаге - он освободил меня от этого рабства. Теперь меня ничто не связывает. Ни отец, ни мать, ни Кику... Теперь я тоже могу быть терпеливым. Мне двадцать один год, я почти дайме Изу, мне еще предстоит завоевать весь мир... " - Да, господин? - Фудзико готовилась слушать Торанагу. - Вы должны ехать отсюда прямо в Анджиро. Я решил заменить надел земли для Анджин-сана - Иокогаму на Анджиро. Двадцать ри в каждом направлении от деревни, с годовым доходом четыре тысячи коку. Вы получите дом Оми-сана. - Можно мне поблагодарить вас от его имени, господин? Извините, я правильно поняла, что он еще не знает об этом? - Нет. Я скажу ему сегодня. Я приказал ему построить другой корабль, Фудзико-сан, вместо уничтоженного, и Анджиро будет идеальным местом для строительства, намного лучше Иокогамы. Я договорился с Дзеко, что ее старший сын будет прорабом у Анджин-сана. Все материалы, строители будут оплачены из моей казны. Вы должны помочь ему организовать управление этим делом. - О, господин, - она сразу посерьезнела, - у меня осталось так мало времени для Анджин-сана... - Я найду ему другую наложницу - или жену. Фудзико посмотрела на него, глаза у нее сузились. Немного помолчав, она сказала: - Чем я могу помочь? Торанага спросил: - Кого бы вы предложили? Я хочу, чтобы Анджин-сан был доволен. Довольный человек работает лучше. Фудзико старалась собраться с мыслями. "Кто может сравниться с Марико-сама? " Она улыбнулась. - Господин, нынешняя жена Оми-сана, Мидори-сан. Его мать ненавидит ее, как вы знаете, и хочет, чтобы Оми развелся. Извините, но у нее такие удивительно плохие манеры, что она заявила об этом даже мне. Мидори-сан - прелестная женщина и очень умна. - Вы думаете, Оми хочет развестись? - Еще один кусок головоломки встал на место. - О нет, господин, я уверена - он не хочет. Какой мужчина хочет слушаться своей матери? Но это наш закон - ему придется развестись при первом же слове родителей. Даже при том, что у его матери очень плохой характер, она, конечно, знает, что для него лучше подходит. Простите, я хочу быть точной в этом важном деле. Конечно, я не хотела сказать ничего оскорбительного, господин, но сыновний долг перед родителями - краеугольный камень нашего закона. Торанага обдумывал эту новую мысль, как будто удачную. - А Анджин-сан? Как он отнесется к Мидори-сан? - О, господин, если вы прикажете ему жениться... то плохо. Но, прошу прощения, вам нет необходимости ему приказывать. - Как так? - Лучше всего... придумать способ, чтобы он сам об этом задумался. А Оми-сану вы, конечно, просто прикажете. - Конечно. Вы одобряете Мидори-сан? - О да. Ей семнадцать лет, ее сын - здоровый мальчик, она из хорошей самурайской семьи... родит Анджин-сану прекрасных сыновей. Я думаю, родители Оми-сана будут настаивать, чтобы Мидори отдала своего сына Оми-сану. Если нет - Анджин-сан усыновит его. Я знаю, мой господин симпатизирует ей - Марико-сан поддразнивала его ею. Она очень благоразумная, умная. О да, с ней он будет в безопасности. Ее родители умерли - некому препятствовать ее браку с Анджин-саном. Торанага обрадовался этой идее. "Я, конечно, огорчу Оми, - подумал он. - Молодой Оми слишком легко станет занозой у меня в боку. Ну, тогда я сам ничего не буду делать, чтобы устроить развод Мидори. Отец Оми изъявит совершенно четкое последнее желание, перед тем как совершит сеппуку... Жена его, конечно, настоит: последнее и важное, что сделает он на этой земле, - добьется, чтобы сын его правильно женился. Мидори будет разведена через несколько дней... " - А если не она, Фудзико-сан? Что вы скажете о Кику-сан? Фудзико уставилась на него: - О, прошу прощения, господин, вы хотите отказаться от нее? - Я могу это сделать. Так что вы скажете? - Думаю, Кику-сан может стать идеальной неофициальной наложницей, господин. Она такая красивая и умная... Я понимаю, что она хороша для многих обычных людей... Но извините, пройдут еще годы, прежде чем Анджин-сан сможет получать удовольствие от ее редких талантов - пения, танца, ума... А как жена... - Одним тоном она подчеркивала свое полное неодобрение. - Дамы Плывущего Мира обычно не подготовлены так, как... другие, господин. Их таланты проявляются в другом... Быть ответственным за финансовое положение, вообще за дела самурайского дома- этому не научишься в Плывущем Мире. - А она может научиться? Фудзико долго колебалась, что ответить. - Идеалом для Анджин-сана была бы жена Оми, Мидори-сан, и Кику-сан - в качестве наложницы. - Могли бы они научиться жить со всеми его... э-э... необычными привычками? - Мидори-сан - самурай, господин. Это будет ее долгом. Вы прикажете ей. Кику-сан - тоже. - Но не Анджин-сану? - Вы знаете его лучше, чем я, господин. Но в вопросах интимных и... ему было бы лучше, конечно, обдумать и решить все самому. - Тода Марико-сама была бы для него идеальной женой, верно? - Это неожиданная мысль, господин, - не моргнув глазом ответила Фудзико. - Конечно, они оба чувствовали огромное уважение друг к другу. - Да, - сухо заметил он. - Спасибо, Фудзико-сан. Я подумаю о том, что вы сказали. Он будет в Анджиро примерно через десять дней. - Благодарю вас, господин. Если можно, я бы предложила, чтобы во владения Анджин-сана включили порт Ито и курорт Ёкосе. - Зачем? - Ито - просто на случай, если порт в Анджиро будет недостаточно большим. Для такого большого корабля может потребоваться стапель побольше. - Вы уверены? - Да, господин. - Вы были там? - Нет, господин, но Анджин-сан интересовался морем, Вы тоже интересуетесь. Моим долгом было попытаться узнать все о кораблях и мореходстве. Когда мы узнали, что корабль Анджин-сана сгорел, мне захотелось уяснить, можно ли будет построить еще один и если да, то где и как. Изу - прекрасный выбор, господин. Там легко задержать армии Ишидо. - А почему Ёкосе? - А Ёкосе - потому, что хатамото следует иметь место в горах, где он мог бы проводить время так, как имеет право ожидать. Торанага внимательно посмотрел на нее. Фудзико казалась такой послушной и скромной... Но он знал, что она столь же несгибаема, как он, и не отступит ни на йоту, пока ей не прикажут. - Я согласен. И учту то, что вы сказали о Мидори-сан и Кику-сан. - Благодарю вас, господин, - почтительно ответила она, радуясь, что выполнила свой долг и перед своим властелином, и перед Марико. Ито было выбрано за его стапеля, а Ёкосе - потому, что Марико сказала, что их любовь по-настоящему началась именно там... - Мне так повезло, Фудзико-сан, - призналась ей Марико в Эдо. - Наша поездка дала мне больше радости, чем я могла ожидать за двадцать жизней. - Я прошу вас защитить его в Осаке, Марико-сан. Мне очень жаль, что он не похож на нас, не так цивилизован, как мы, бедняга. Его нирвана - жизнь, а не смерть. "Это все еще верно, - снова подумала Фудзико, вспомнив Марико. - Марико спасла Анджин-сана, а не кто-нибудь другой: не христианский Бог, не другие боги, не сам Анджин-сан, даже не Торанага - никто, только одна Марико... Его спасла Тода Марико-нох-Акечи Дзинсаи. Прежде чем я умру, я заложу храм в Ёкосе и сделаю завещание - поставить еще храмы в Осаке и Эдо. Это будет одним из моих предсмертных желаний, Торанага-сан, - пообещала она про себя, смиренно взглянув на него и радуясь другим приятным делам, которые она сделает для Анджин-сана. - Конечно, женой должна быт Мидори, никак не Кику... Уж если взять ее, то наложницей, и не обязательно главной. И земли его должны простираться до Симады на самой южной части Изу". - Вы хотите, чтобы я уехала сразу, господин? - Оставайтесь здесь на ночь, тогда вы сможете выехать утром. Но не через Иокогаму. - Да, я понимаю. Простите, а я могу вступить во владение новыми землями моего властелина от его имени - и всем, что на них - в тот момент, как я туда приеду? - Каванаби-сан даст вам необходимые документы до отъезда. А сейчас, пожалуйста, пришлите ко мне Кику-сан. Фудзико поклонилась и вышла. Торанага что-то буркнул про себя. "Жаль, что эта женщина собирается покончить с собой. Она слишком ценна, чтобы потерять ее, и слишком умна. Ито и Ёкосе? Ито - еще можно понять. Но почему Ёкосе? И что еще было у нее на уме? " Тут он увидел Кику, пересекающую раскаленный солнцем двор, взглянул на ее маленькие ножки в белых таби, - она шла, как бы танцуя, такая милая и элегантная в своем шелковом кимоно, с ярко-красным зонтиком... Мечта каждого мужчины, если он на нее смотрит... "Ах, Кику! - подумал он. - Я не могу удержать людей от этой зависти, как мне ни жаль. Я не могу выпустить вас в эту жизнь, простите меня. Вам следовало остаться там, где вы и были, в Плывущем Мире, - куртизанкой первого класса. Или, еще лучше, гейшей. Что за прекрасную идею подала эта старая карга! Там вы были в безопасности... Собственность многих, причина самоубийств, диких ссор, участница прекрасных любовных свиданий, почитаемая и внушающая страх, осыпаемая деньгами, с которыми вы бы так презрительно обращались, легенда... Пока продлилась бы ваша красота... А сейчас? Сейчас я не смогу сохранить вас, как мне ни жаль. Любой самурай, которому я отдам вас в наложницы, положит себе в постель обоюдоострый нож - полное отвращение с вашей стороны и зависть всех мужчин... Немногие согласятся на вас, - извините, но это так, сегодня день для того, чтобы говорить правду... Вас не учили вести хозяйство самурая. Как только ваша красота пройдет - о, ваш голос продержится, дитя, и ваш ум, - вы будете выброшены на задворки этой блестящей жизни. Простите, но это тоже правда. Другая состоит в том, что самые блестящие дамы Плывущего Мира оставляют все в своем Мире и по достижении старости переходят в другие дома - оплакивать былых любовников и ушедшую молодость, топить горе в баррелях саке, разбавленных слезами... Немногим удается стать в лучшем случае женой крестьянина, рыбака, купца, торговца рисом или ремесленника... В такой семье родились и вы - неожиданный цветок среди этой дикости, появившийся без всякой причины, только благодаря своей карме, чтобы мгновенно отцвести и исчезнуть... Так печально, очень печально... Как мне дать вам детей-самураев? Держи ее при себе до конца жизни, - подсказал ему внутренний голос. - Она этого заслуживает. Не дурачь себя, как дурачишь других. Ведь ты легко можешь удержать ее, мало что ей давая, оставляя ее, когда тебе захочется, как своих любимиц Тетсу-Ко или Кого. Разве Кику для тебя не то же, что и сокол? Только сокол, которого вы кормите с руки, пускаете на добычу и отзываете приманкой, используете год-другой, а потом он исчезает навеки... Почему бы не поддержать ее? Она просто еще один сокол, хотя и совсем особый... Очень высоко летающий, яркий, так радующий глаз, но ничего более... Редкая, необыкновенная и... такая искусная в любви... " - Почему вы смеетесь? Чему вы так радуетесь, господин? - Потому что рад видеть вас, госпожа... Блэксорн и самураи работали с останками "Эрзамуса". Блэксорн изо всех сил тянул за один из трех канатов, привязанных к основанию киля. - "Хиппару-у-у! " - кричал он. - Тяни! Сотня самураев, раздетых до набедренных повязок, с усилием тянула за канаты. Стояла вторая половина дня, отлив, и Блэксорн надеялся, что сдвинет с места остов корабля и вытащит его на берег, чтобы использовать то, что удастся. Он изменил свой первоначальный план, узнав, к великой своей радости, что на следующий день после несчастного случая из моря удалось вытащить все пушки, да в таком хорошем состоянии, словно они только что выпущены из литейного цеха близ Чатема, в его родном графстве Кент. Удалось еще спасти почти тысячу пушечных ядер, цепи, немного картечи и всякие металлические детали. Все это погнуто, поцарапано... Но теперь у него есть детали для корабля, о которых он и не мечтал. - Чудесно, Нага-сан! Чудесно! - радовался он. - О, благодарю, Анджин-сан. Извините. Мы о-очень старались! Жаль, что так мало спасли... - Не извиняйтесь. Теперь все хорошо! "Теперь "Леди" может быть чуть длиннее и чуть шире, - радовался он, - но она все еще последняя из самых паршивых судов. Эх, Родригес, - подумал он беззлобно. - Я рад, что вы в безопасности и в этом году спокойно отсюда уберетесь, а на следующий год я потоплю другого капитана. Если снова появится адмирал Феррьера, это будет дар небес, но я на него не рассчитываю. А за вас я рад. Я обязан вам жизнью, и вы хороший кормчий". - Хиппару-у-у! - закричал он снова. Канаты дернулись, вода катилась с них, словно пот, но остов не стронулся. С тех пор как на берегу появился Торанага с письмом Марико в руках, а вскоре нашлись пушки, ему не хватало времени в сутках. Он составил первоначальные планы, а потом все менял и дополнял их, тщательно продумывал списки необходимых людей и материалов, стремясь не ошибиться. И после такого дня еще допоздна работал со словарем: при объяснениях с ремесленниками потребуются новые слова, - надо же понять, что они уже сделали, и объяснить, что еще надо сделать. Много раз в отчаянии он хотел попросить священника о помощи, но знал - ее не будет, вражда их непримирима... - Карма, - утешил он себя, нисколько не страдая от этого и жалея священника за его дурацкий фанатизм. - Хиппару-у-у! Самураи еще раз напряглись, пытаясь преодолеть сопротивление песка и моря. Раздалась команда, и они начали тянуть все одновременно. Остов чуть-чуть сдвинулся, люди удвоили усилия - тут трос сорвался, и все повалились на песок. Смеясь и подшучивая друг над другом, встали и снова налегли на канаты. Но теперь... остов держался еще крепче, чем раньше. Блэксорн показал им, как тянуть то с одной, то с другой стороны, пытаясь накренить остов то на одну сторону, то на другую, но он держался как заякоренный. - Я привяжу его к плоту, и тогда прилив сам выполнит всю работу и вытащит его из песка, - негромко сказал Блэксорн вслух по-английски. - Дозо? - спросил Нага, заинтересовавшись. - Ах, гомен насаи, Нага-сан. - С помощью знаков и рисунков на песке он объяснил, проклиная свой бедный словарь, как сделать плот и привязать его к килю во время отлива, как потом во время прилива тот всплывет и они смогут оттащить его и вытянуть на берег. А в следующий отлив - на катках передвинуть в нужное место. - Ах, со дес! - Нага был потрясен. Когда он объяснил идею остальным офицерам, все восхитились, а вассалы Блэксорна заметно заважничали. Блэксорн наставил на одного из них палец: - Где ваши манеры? - О, извините, господин, простите, что я оскорбил вас. - Сегодня - прощу, завтра - нет. Плывите к кораблю - надо отвязать этот канат. Ронин-самурай дрогнул и отвел глаза: - Простите, господин, но я не умею плавать. На берегу воцарилось молчание. Блэксорн понял: ждут, чем все это кончится. Он разозлился на самого себя: приказ есть приказ, и он, сам того не желая, объявил смертный приговор, на этот раз совершенно не заслуженный. - Торанага-сан приказал, чтобы все мужчины учились плавать. Все мои вассалы должны научиться плавать за тридцать дней. Понятно? Лучше начните плавать еще раньше. А вы идите в воду - прямо сейчас устроим первый урок. Самурай с опаской направился к морю, чувствуя себя уже покойником. Блэксорн присоединился к нему. Когда голова его скрылась под водой, он, не особенно миндальничая, вытолкнул его наверх и заставил плыть... Тот вволю побарахтался, но под руководством Блэксорна без особого риска для жизни добрался до остова судна. Самурай кашлял и отплевывался, но держался на воде. Блэксорн потянул его к берегу и в двадцати ярдах от мелкого места оттолкнул от себя: - Плыви!