одтолкнул Горта к их лорке. На полуюте он яростно швырнул его к фальшборту и, подступив вплотную, разразился: -- Ах ты, чертов полудурок, безмозглая корабельная крыса! Ты что, хочешь, чтобы твое дурацкое горло располосовали от уха до уха? В этих водах закон один: если ты называешь человека сукиным сыном, ты должен драться. Попробуй назвать его так, и он будет вправе убить тебя! -- Тыльной стороной ладони наотмашь он ударил Горта по лицу, так что у того изо рта побежала струйка крови. -- Я пятьдесят раз предупреждал тебя, чтобы ты остерегался этого дьявола. Уж если я его остерегаюсь, клянусь Господом, тебе и подавно пристало! -- Я могу убить его, Па, я знаю, что могу! -- А я тебе пятьдесят раз говорил, будь с ним вежлив. Он только и ждет, как бы тебя подрезать, дурень ты несчастный. И будь спокоен, это у него получится. С этим дьяволом ты будешь драться только один-единственный раз! Понятно? -- Да. -- Горт почувствовал во рту вкус крови, и это сделало его еще злее. -- В другой раз я не стану вмешиваться, помирай, если охота, недоумок. И запомни еще одно: никогда не задирай человека, который проиграл тебе деньги и вроде как бы твой должник. И не пинай его в пах, когда он лежит у твоих ног избитый и беспомощный. Это не по правилам! -- К чертям правила! Брок ударил его еще раз. -- Броки чтят кодекс чести. Все в открытую. Один на один. Пойдешь против этого, и твоему партнерству в компании "Брок и сыновья" конец. Горт вытер кровь с подбородка. -- Не бей меня больше, Па! Брок почувствовал ярость, звеневшую в голосе сына, и его лицо потемнело и стало жестоким. -- Не надо, Па Клянусь господом нашим Иисусом Христом, в следующий раз я отвечу. -- Горт стоял, широко расставив ноги, сжав гранитные кулаки. -- Сегодня ты ударил меня в последний раз. Ударишь меня снова, и я не остановлюсь ни перед чем. Господом Иисусом клянусь, ты ударил меня в последний раз! Вены на шее Брока вздулись и почернели, когда его огромная фигура грозно надвинулась на сына -- уже не сына, а врага. Нет, не врага. Все-таки сына, который просто перестал быть юнцом. Сына, который бросил вызов отцу, как все сыновья рано или поздно бросают вызов отцам. И Брок, и Горт понимали, что если сейчас между ними вспыхнет ссора, то прольется кровь, и за этим последует изгнание из семьи. Ни отец, ни сын не хотели этого, но оба знали, что если такое случится, они до конца жизни останутся кровными врагами. Брок ненавидел Горта в эту минуту за то, что тот заставил отца почувствовать свой возраст. И любил его за то, что он не испугался и восстал против него, хотя не мог не понимать, что ему никогда не сравняться с отцом в искусстве ведения смертельного поединка. -- Тебе лучше поторопиться на Гонконг. Горт с усилием разжал кулаки. -- Да, -- хрипло сказал он -- Но тебе лучше поскорее покончить с этим ублюдком, если ты взаправду собираешься это сделать. Иначе в следующий раз я сделаю это сам и по-своему. -- Он в упор посмотрел на боцмана -- Какого дьявола ты тут стоишь, чертово отродье? За дело, шевелись! Горт вытер кровь с губ и сплюнул за борт. Но сердце его продолжало тяжело стучать, и он пожалел, что третьего удара не последовало. Я был готов, клянусь Богом И я смог бы одолеть его, как могу одолеть этого зеленоглазого сукина сына. Я знаю, что могу. -- Каким курсом мы пойдем, Па? -- спросил он, потому что можно было выбрать много разных путей. Подходы к Кантону по реке представляли собой настоящий лабиринт из больших и малых островов и многочисленных проток. -- Ты сам заварил эту кашу. Сам и прокладывай курс. -- Брок отошел к левому фальшборту. Он чувствовал себя очень старым и очень-очень усталым. Ему вспомнился его отец, который был кузнецом, вспомнилось, как мальчишкой он должен был терпеть побои, выслушивать поучения, скрывать обиду и делать, что велят, пока -- в тот день ему как раз исполнилось пятнадцать -- боль и ярость не прорвались наружу и не застлали ему глаза кровавой пеленой. Когда пелена спала и его взгляд очистился, он увидел, что стоит, все еще сжимая кулаки, над неподвижным телом своего отца. Господи, подумал он, это едва не случилось. Слава Богу, что мне не пришлось драться с ним по-настоящему. Я не хочу терять сына. -- Оставь Дирка Струана в покое, Горт, -- сказал он, и его голос уже не был таким грубым и жестким в эту минуту. Горт ничего не ответил. Брок потер пустую глазницу и опять прикрыл ее повязкой. Он смотрел на лорку Струана. Она была уже на середине реки, самого Струана нигде не было видно. Сампан развернул нос лорки по течению и быстро переместился к другому борту. Несколько человек из команды Струана ухватились за веревки и, покрикивая хором в такт своим усилиям, подняли паруса. Сампан повернул назад к лор-ке Варгаша, стоявшей у причала. Что-то не похоже на Дирка, задумался Брок. Как-то уж слишком поспешно он отбыл. Нет, совсем не похоже. Брок оглянулся на причал и увидел, что Варгаш и все клерки Струана еще там, рядом с пришвартованной лоркой. Вот уж действительно, никогда за Дирком такого не водилось: покидать поселение раньше своих клерков. Странные, странные вещи вытворяет Дирк в последнее время. Н-да. Струан прятался в кабине сампана. Когда лодка проходила под носом лорки Варгаша, он пониже надвинул широкую шляпу кули и поддернул на себе стеганую китайскую куртку. Владелец сампана и его семья, казалось, не замечали его. Им хорошо заплатили, чтобы они ничего не видели и не слышали. План, который они разработали вместе с Мауссом, представлялся ему при данных обстоятельствах самым надежным. Он приказал Мауссу как можно быстрее добраться до "Китайского Облака", стоявшего на якоре у острова Вампоа в тринадцати милях от поселения. Маусс должен был пройти туда коротким северным путем и передать капитану Орлову распоряжение поднять все паруса, спуститься по реке к дальнему концу острова, там повернуть, обогнуть остров и вернуться южным рукавом вверх по течению в направлении Кантона. Весь этот маневр должен был остаться незамеченным для Брока -- Струан предупредил Маусса, что это его важнейшее условие. Сам Струан тем временем дождется лорки с серебром, потом отправится вниз по реке длинным путем и через хитросплетение проток незаметно проскользнет к южной стороне острова, где клипер и будет его ждать. У Мраморной пагоды. Эту пагоду высотой двести футов было хорошо видно отовсюду. -- Но зачем, Тай-Пэн? -- недоумевал Маусс. -- Это опасно. К чему весь этот риск, hein? -- Вы просто будьте там, Вольфганг, -- ответил ему Струан. Когда сампан подошел к причалу, Струан подобрал несколько корзин, которые приготовил заранее, и заторопился через толпу к воротам парка. Никто не обратил на него внимания. Очутившись в здании фактории, он отбросил корзины в сторону, подбежал к окну столовой и осторожно выглянул наружу через щель между портьерами. Его лорка была уже далеко. Брок вышел на стремнину, набирая скорость. Его паруса наполнились попутным бризом. Горт отдавал распоряжения на полуюте, и до Струана доносились обрывки его ругательств. Брок стоял у левого фальшборта и вглядывался куда-то вниз по течению. Варгаш только что закончил проверять, все ли клерки на месте, и теперь возвращался назад. Струан выскочил из столовой и быстро взбежал по лестнице наверх. С лестничной площадки он видел, как Варгаш вошел в холл фактории, проверил напоследок, все ли в порядке, и вышел. Струан услышал, как в замке повернулся ключ. Облегченно вздохнув, он по узкой лесенке поднялся на чердак. Здесь, пробравшись через груду старых ящиков, он стал осторожно продвигаться к фасаду здания. -- Хэллоу, Тай-Пэн, -- раздался голос Мэй-мэй. Она была в своих лоснящихся от грязи штанах танка и стеганой куртке; правда, на этот раз она решила не пачкать лицо. Девушка сидела на коленях на толстой подстилке позади каких-то ящиков. А Гип поднялась и поклонилась ему, потом снова села на корточки рядом с небольшим узелком одежды и кухонной утвари. Мэй-мэй жестом показала на другую подстилку напротив нее и на доску для трик-трака с расставленными фишками. -- Мы играем по тем же ставкам, хейа? -- Подожди минутку, девочка. На чердаке было два слуховых окна: одно в крыше и еще одно в передней стене. Отсюда Струан мог наблюдать за всей площадью, не боясь быть замеченным. Внизу торговцы все еще суетились, переругиваясь, меняя что-то в последний момент. -- Ты заметила меня? -- О да, очень, -- ответила Мэй-мэй. -- Но мы смотрели сверху. Может быть, внизу никто и не видел. Зачем Брок ударил своего сына, хейа? -- Я и не знал, что он это сделал. -- Ударил. Два раза. Зачем такие удары? Мы смеялись, пока чуть-чуть не задохнулись. Сын едва не ударил его в ответ. Надеюсь, они подерутся -- убьют друг друга -- тогда и денег возвращать не надо. Я по-прежнему думаю, что ты фантастический сумасшедший, что не заплатил пирату, который убьет его. Это так просто. -- Она было села на подстилку, но тут же, чертыхнувшись, вернулась на колени. -- В чем дело? -- Попа. Она все еще болеет. -- "Она все еще болит". -- Нет болеет. Это я в шутку. Ай-йа, на этот раз я разобью тебя в пухи и прахи и верну все мои деньги. -- С невинным видом она добавила: -- Сколько я тебе должна? Четырнадцать тысяч? -- У тебя очень хорошая память. -- Он опустился на подстилку и взял стаканчик с костями. -- Четыре игры. Потом спать. У нас впереди долгая ночь. -- Он бросил кости, и у нее вырвалось проклятие: -- Вот это йосс! Две шестерки, две шестерки, чума на две шестерки! -- Потом бросила кости она, и у нее выпало столько же. Мэй-мэй с треском поставила стаканчик на пол и торжествующе вскрикнула: -- Милые, добрые, чудесные две шестерочки! -- Не так громко, или мы прекратим игру. -- Нам нечего бояться, Тай-Пэн. Бросай. Мой йосс сегодня просто огромный. -- Будем надеяться, что это так. И что ею хватит на завтра! -- Эй-йа, завтра, Тай-Пэн! Сегодня. Только сегодня и имеет значение. -- Она бросила снова, опять выпали две шестерки. -- Ах вы, мои милые, мои чудные косточки, я вас обожаю -- Она нахмурилась. -- Что такое значит "обожаю"? -- "Люблю". -- А "люблю"? Струан прищурился и погрозил ей пальцем. -- Тебе не удастся снова втянуть меня в этот разговор. Однажды он попробовал объяснить ей, что такое любовь. Но в китайском языке не нашлось слова для обозначения того, что вкладывают в это понятие европейцы. Большие часы внизу начали отбивать одиннадцать. Струан устало пошевелился на своем посту у окна в стене. Мэй-мэй спала, свернувшись калачиком, рядом с ней А Гип бесформенной грудой привалилась к покрытому белесой плесенью ящи ку. Несколько часов назад он ненадолго заснул, но сны его были тревожны, фантастические видения перемешивались в них с реальностью. Он видел себя на борту "Китайского Облака" придавленным целой горой серебряных слитков. В каюту вошел Дзин-куа и освободил его из-под серебряной груды, а потом забрал все себе в обмен на гроб и двадцать золотых гиней. А в следующий миг он уже был не на корабле, а на берегу -- в Большом Доме на круглом холме. Винифред принесла ему три вареных яйца, и он начал завтракать, как вдруг голос Мэй-мэй спросил из-за спины: "Кровь Христова, как ты можешь пожирать неродившихся детей курицы?". Обернувшись, он увидел ее -- нагую и до боли прекрасную. Винифред спросила: "А мама была такой же красивой без одежды?", и он ответил: "Да, только по-другому", и тут внезапно проснулся. Мысли о семье, пришедшие вместе со сном, опечалили его. Нужно будет в скором времени съездить домой, подумал он. Ведь я даже не знаю, где они похоронены. Он потянулся и стал наблюдать за движением на реке и размышлять о Роланде и Мэй-мэй. Какие они все-таки разные, даже очень -- вернее, были разные. Я равно любил их обеих. Роланде бы очень понравился Лондон, красивый столичный дом, поездки на воды в Брайтон или Бат летом. Она идеально справлялась бы с ролью хозяйки на всех званых ужинах и балах. Но теперь... Теперь я один. Возьму ли я Мэй-мэй с собой, когда решу вернуться в Англию? Может быть. В качестве Тай-тай? Исключено. Потому что это закроет передо мной двери тех, кого я должен буду использовать. Он отвлекся от этих мыслей и сосредоточил все внимание на площади. Она была пуста. "Знаменосцы" ушли с наступлением сумерек. Теперь всю ее заливал тусклый лунный свет. Струан смотрел на нее поверх посеребренных луною крон деревьев, и ему казалось, что в этой пустоте притаилось что-то зловещее и жестокое. У него слипались глаза. Ты не можешь заснуть сейчас, постоянно твердил он себе. Да, но я так устал. Он поднялся на ноги, потянулся и снова устроился у окошка. Часы пробили четверть, потом половину, и он решил про себя, что еще через четверть часа разбудит Мэй-мэй и А Гип. Спешить пока некуда, говорил Струану его внутренний голос. Он не позволял себе думать о том, что случится, если лорка не появится. Его пальцы нащупали в кармане четыре половинки монет, и мысли его в который раз вернулись к разговору с Дзин-куа. Какие услуги и когда? Теперь он отчасти понимал, что руководило старым китайцем. Это понимание пришло к нему сегодня утром, когда он увидел Ти-сена в цепях. Стало ясно, что дело кончится новой войной. Британия, конечно же, выиграет ее, и торговля, конечно же, возобновится. Но уже ни в коем случае не по Восьми Правилам. Следовательно, Ко-хонг лишится своей монополии, и отныне каждый будет сам за себя. Отсюда и условие Дзин-куа торговать только с ним в течение следующих тридцати лет: старик просто укреплял свои деловые связи на три десятилетия вперед. Это характерно для китайцев, подумал Струан: беспокоиться не о сиюминутной выгоде, а об устойчивом доходе на долгие годы. Все это верно, но что же в действительности задумал Дзин-куа? Зачем ему земля на Гонконге? Зачем давать сыну "варварское" воспитание, чего он рассчитывает этим добиться? И в чем будут заключаться эти четыре услуги? Другой вопрос: теперь, когда ты согласился и связал себя словом, как ты собираешься держать его? Как ты сможешь заставить Робба и Кулума соблюдать условия сделки? Струан задумался. Он перебрал в уме дюжину вариантов, пока не нашел наконец ответ. Все его существо восставало против того, что ему придется сделать, но он был уверен -- иного пути нет. Затем, приняв решение, он занялся другими проблемами. Как быть с Броком? И с Гортом? В какой-то момент там, на причале, он был готов довести дело с Гортом до конца. Еще одно слово, и ему пришлось бы открыто вызвать его. Закон чести потребовал бы -- и позволил -- поставить Горта на место. Ударом ножа в живот. Или плетью. А Кулум? Что у него за планы? Почему он ни разу не написал мне за эти две недели? Да и Робб тоже. И сколько глупостей нагородил Лонгстафф в его отсутствие? Часы пробили три четверти двенадцатого. Струан разбудил Мэй-мэй. Она зевнула и сладко, по-кошачьи, потянулась. А Гип поднялась, едва он успел отойти о г окна и уже начала собирать свои узлы. -- Лорка прибыла? -- спросила Мэй-мэй -- Нет. Но мы можем спуститься вниз и приготовиться. Мэй-мэй шепотом сказала несколько слов А Гип, и та вынула заколки из ее волос и принялась энергично их расчесывать. Мэй-мэй закрыла глаза, целиком отдавшись удовольствию. Затем А Гип заплела волосы своей госпожи в косу, как это делали женщины ганка, перевязала ее красной лентой и опустила за спину. Мэй-мэй повозила руками по пыльному полу и измазала себе лицо. -- Чего только я не делаю для тебя, Тай-Пэн. Эта мерзкая грязь разрушит все совершенство моей прекрасной кожи. Мне понадобится много серебра, чтобы восстановить его. Сколько дашь, хейа? -- Марш отсюда! Они осторожно спустились в столовую. Струан знаком приказал им сесть и терпеливо ждать, а сам подошел к окну. Площадь была по-прежнему безлюдна. В плавучих деревнях на сбившихся в тесные кучки сампанах горели масляные фонари. Время от времени откуда-то доносился лай собак, поднимались и затихали спорящие голоса, иногда слышался смех и радостные восклицания -- и ни на минуту не умолкало сухое постукивание костяшек маджонга о доску или столик, сопровождаемые монотонным бормотанием. От котлов, в которых варилась пища, поднимался густой пар. Звуки, запахи, бесчисленные лорки, джонки, сампаны, теснившиеся возле берега -- все казалось Струану привычным и нормальным. Тревожила лишь пустота на площади -- он предполагал, что там будут люди. Теперь же им предстоит бежать по открытому пространству, а при свете луны их будет видно за сотни шагов. Пробило полночь. Он ждал, напряженно всматривался в огни на реке и снова ждал. Минуты стали длиннее: казалось, прошла целая вечность, когда гулкий удар возвестил четверть первого. Потом половину. -- Может быть, лорка стала южнее, -- сказала Мэй-мэй, пряча зевок. -- Возможно. Мы подождем еще полчаса, потом пойдем посмотрим. Почти ровно в час он заметил два огня на лорке, спускавшейся вниз по течению. Лорка была еще слишком далеко, чтобы он мог разглядеть нарисованный красным глаз. Затаив дыхание, Струан ждал. Лорка шла мягко, но казалась неповоротливой и медленной на воде. Это был добрый знак, потому что слитки должны были весить много тонн. Миновав северный конец поселения, лорка изменила курс и подобралась к причалу. Два китайца из ее команды спрыгнули на берег со швартовыми в руках и привязали ее. Струан с облегчением увидел, как другой китаец прошел на нос, задул горевший там фонарь и зажег его снова, как было условлено. Шотландец вглядывался в полутьму, стараясь заранее заметить какую-нибудь скрытую опасность. Но не почувствовал ее. Проверив пистолеты, Струан заткнул их за пояс. -- А теперь -- за мной, быстро! Он прошел к входной двери, отпер ее и провел женщин через парк. Выйдя за ворота, они заторопились через площадь. Струану казалось, что весь Кантон смотрит на них. Приблизившись к лорке, он увидел красный глаз и узнал на полуюте человека, который провожал его к Дзин-куа Струан помог Мэи-мэй подняться на борт. А Гип легко вспрыгнула на лорку без посторонней помощи. -- Почему два колова чилло, хейа? Нет мозна! -- сердито сказал китаец. -- Твое имя как, можно? -- спросил Струан. -- Вонг, хейа! -- Корова чилло мой. Отчаливай, Вонг! Вонг заметил маленькие ноги Мэй-мэй, и его глаза сузились. Ее лица он не мог разглядеть из-за широкой соломенной шляпы, надвинутой низко на лоб. Струану не понравились ни колебания Вонга, ни то, как он посмотрел на Мэй-мэй. -- Отчаливай! -- резко повторил он, стукнув кулаком по фальшборту. Вонг скороговоркой протараторил приказ. Швартовы отвязали, и лорка отошла от причала. Струан подвел Мэй-мэй и А Гип к трапу, и они спустились на нижнюю палубу. Здесь он повернул к корме, где обычно располагалась капитанская каюта, и открыл дверь. Внутри он увидел пятерых китайцев. Знаком он приказал им выйти. Они неохотно подчинились, оглядывая Мэй-мэй сверху донизу. Им тоже бросились в глаза ее маленькие ноги. Каюта была крошечной с четырьмя койками, грубым столом и скамьями. Здесь пахло пенькой и тухлой рыбой. Вонг стоял в дверях, пристально разглядывая Мэй-мэй. -- Почему колова чилло? Нет мозна. Струан не обратил на него внимания. -- Мэй-мэй, твоя запирать дверь, хейа? Только открывать дверь мой стук, ясно? -- Ясна, масса. Струан подошел к двери и, махнув рукой Вонгу, вышел из каюты. Он подождал, пока за ними лязгнет запор, и сказал: -- Трюм ходить! Вонг проводил его в трюм. Сорок ящиков двумя ровными рядами стояли по бортам, оставляя в середине широкий проход. -- Что в ящиках, хейа? -- спросил Струан. Вонг с удивлением посмотрел на него. -- Зачем твоя говолить, хейа? Все как масса Дзин-куа говолить. -- Сколько люди знать? -- Моя толька! Все знать -- ай-й-йа! -- Вонг чиркнул пальцем по горлу. Струан хмыкнул. -- Охраняй дверь. Он наугад выбрал один ящик и ломиком вскрыл его. Некоторое время он не отрываясь смотрел на серебро, потом взял в руки слиток из верхнего ряда. Он почувствовал, как напрягся Вонг, и это усилило его собственную напряженность. Положив слиток на место, Струан закрыл крышку. -- Почему колова чилло? -- опять повторил Вонг. -- Корова чилло мой. Конец. -- Сгруан подергал крышку и убедился, что она опять прочно приколочена. Вонг засунул большие пальцы рук за пояс своих потрепанных штанов. -- Чоу? Мозна? -- Можно. Сгруан поднялся на верхнюю палубу и осмотрел паруса и рангоут. Небольшая четырехфунтовая пушка располагалась на носу, и еще одна такая же -- на корме. Он убедился, что обе заряжены, проверил затравку и пороховые ящики -- ящики были полные, порох сухой. Ядра и картечь лежали рядом. Он приказал Вонгу собрать всю команду на палубе и взял в руку кофель-нагель. Всего на лорке оказалось восемь человек. -- Твоя говорить люди, -- обратился он к Вонгу, -- все ножи, все бум-бум на палубу быстро раз-раз. Быстро-быстро. -- Эй-йа, нет мозна, -- запротестовал Вонг. -- Сильно много пилата лека есть. Сильно... Он не договорил -- кулак Струана врезался ему в горло и отбросил к фальшборту. Матросы что-то злобно затараторили и приготовились броситься на Струана, но поднятый кофель-нагель охладил их пыл. -- Все ножи, все бум-бум на палубу, сильно быстро, -- повторил Сгруан металлическим голосом. Вонг с трудом поднялся на ноги и пробормотал несколько слов на кантонском наречии. После зловещего молчания он швырнул свой нож на палубу, и остальные, ворча и качая головами, последовали его примеру. Струан приказал Вонгу собрать ножи и завернуть их в кусок мешковины, валявшейся на палубе. Затем он приказал матросам повернуться к нему спиной и принялся обыскивать их. У третьего по счету он обнаружил маленький пистолет и рукояткой ударил китайца сбоку по голове. Еще четыре ножа звякнули о палубу, и краем глаза Струан увидел, как Вонг украдкой уронил за борт небольшой боевой топорик. Закончив обыск, он приказал всем оставаться на палубе, а сам собрал оружие и внимательно осмотрел все судно. Внизу никто не прятался. За какими-то ящиками он обнаружил тайник с четырьмя мушкетами, шестью мечами, четырьмя луками со стрелами и тремя боевыми цепами и перенес все это в каюту. -- Хейа, Мэй-мэй, твоя слышать можно, что наверху есть? -- прошептал он. -- Да, -- ответила она так же тихо. -- Ты всегда говоришь, что при А Гип мы можем спокойно говорить по-английски. Ты почему-либо не хочешь сейчас? -- Я забыл. Привычка. Нет, девочка, считай, все в порядке. -- Зачем нужно было ударить Вонга? Дзин-куа ведь доверяет ему, нет? -- Наш груз -- самый сильный магнит в этом путешествии. -- "Магнит"? -- Да, магнит. Стрелка компаса, помнишь? -- А, теперь понимаю. -- Мэй-мэй села на койку, морща нос or запаха гниющей рыбы. -- Мне будет очень плохо, если я останусь здесь. Можно мне быть на палубе? -- Подожди, пока мы отойдем от Кантона. Здесь сейчас безопаснее. Гораздо безопаснее. -- Когда мы увидим "Китайское Облако"? -- Вскоре после рассвета, если Вольфганг ничего не напутает с местом встречи. -- А это возможно? -- С таким грузом, как у нас, все возможно. -- Струан поднял один из мушкетов. -- Ты знаешь, как с ним обращаться? -- Зачем мне стрелять из ружьев? Я всего лишь цивилизи-рованная напуганная старая женщина -- очень красивая, согласна, но никаких ружьев. Он показал ей, что нужно делать. -- Если кто-то, кроме меня, войдет в эту каюту, убей его. Струан вернулся на палубу, прихватив с собой другой мушкет. Лорка вышла на середину реки. Полная луна заливала ярким светом все вокруг. Сидя низко в воде, лорка тяжело и лениво продвигалась по течению, делая около четырех узлов. Они все еще плыли мимо предместий Кантона, и по обе стороны вдоль берега тянулась нескончаемая череда плавучих деревень. Время от времени им попадались сампаны и джонки, пробирающиеся вверх по течению. Река здесь была шириной около полумили; и впереди, и позади них спускалось по течению много лодок всех размеров. Взглянув на небо, Струан определил, что погода будет ясной, но ветер показался ему мягким, сухим, совсем без влаги, и как бы бестелесным, ненаполненным. Опыт подсказывал ему, что такой ветер скоро стихнет, и, значит, скорость их еще больше упадет. Но это его мало тревожило; он столько раз проделывал этот путь, что знал наперечет все мели, протоки, рукава и помнил все вехи. Путь к Кантону по воде с его огромным количеством больших и малых островов, разбросанных на площади почти в сто квадратных миль, мог стать тяжелым испытанием для человека, очутившегося здесь впервые. Существовало много разных путей вверх по течению. Много их было и для тех, кто направлялся вниз, к морю Струан был счастлив вновь оказаться на палубе корабля. И счастлив, что путь к Мраморной пагоде наконец начался. Он твердо стоял на ногах, легко покачиваясь вместе с лоркой. Вонг занял место рядом с кормчим, а остальные матросы разбрелись по палубе со злыми, недовольными лицами. Взглянув на нос, Струан убедился, что наблюдатель находится на своем месте. В полумиле впереди лежал остров. Перед ним была мель, которой следовало избежать. Струан ждал, не говоря ни слова. Он услышал, как Вонг отдал распоряжение рулевому, и тот переложил румпель, направив лорку в сторону от мели. Хорошо, подумал Струан, значит Вонг, хотя бы отчасти, знал эти воды. Ему очень хотелось посмотреть, какой путь Вонг выберет, чтобы обогнуть остров. Оба пути были удобными, но северный считался чуть лучше южною. Лорка изменила курс и направилась в северный рукав. Струан повернулся, покачал головой и показал рукой на южный, чтобы обезопасить себя на случай, если Вонг задумал устроить там засаду. Рулевой покосился на Вонга. ожидая подтверждения. Струан лишь чуть-чуть подался в его сторону, и румпель быстро перешел в противоположное положение. Паруса захлопали, на мгновение потеряв ветер, и лорка легла на указанный курс. -- Зачем ходить тот долога, хейа? Зачем моя бить? Сильно плохо. Сильно. -- Вонг отошел к фальшборту и устремил взгляд в темноту ночи. Ветер немного посвежел, и лорка прибавила скорости, входя в южный рукав. На пределе их галса Струан сделал рулевому знак переложить румпель. Лорка медленно повернула, легла на новый галс, и ветер наполнил хлопающие паруса. Над палубой заскрипели гики, судно вдруг слегка накренилось и опять начало набирать скорость. Струан приказал поставить паруса к ветру, и около получаса они гладко скользили по воде, ничем не выделяясь среди других лодок. Внезапно краем глаза Струан заметил большую лорку, быстро приближающуюся к ним с наветренной стороны. На носу лорки стоял Брок. Струан пригнулся, бросился к румпелю и оттолкнул рулевого. Вонг и рулевой изумленно посмотрели на него и что-то возбужденно затараторили, вся команда следила за Струаном. Он круто перевел румпель вправо, моля Бога, чтобы лорка быстро послушалась руля. До него чуть слышно донесся голос Брока: "Ну-ка, право руля, живее!" и он почувствовал, как его паруса потеряли ветер. Струан рванул румпель в другую сторону, чтобы развернуться и поменять направление на противоположное, -- бесполезно, судно его не слушалось. Лорка Брока подошла к ним бортом, он увидел, как взлетели вверх абордажные крючья и намертво впились в их фальшборт. Струан поднял мушкет. -- О, да это ты, Дирк, клянусь Богом! -- крикнул Брок, изображая крайнее удивление. Он, широко улыбаясь, облокотился на фальшборт. -- Абордажные крючья являются актом пиратства, Брок! -- Струан перебросил нож -- рукояткой вперед -- Вон-гу. -- Крючья рубить быстро раз-раз! -- Прав ты, парень, прав. За крючья прошу прощения, -- отозвался Брок. -- Я, было, подумал, что твоей лорке понадобился буксир. Да и флага твоего на мачте не видно. Ты, может, теперь его стыдишься? Струан видел, что команда Брока вооружена и стоит по местам. Горт расположился на полуюте рядом с небольшим фальконетом на вертлюжной подставке, и, хотя орудие не было направлено в его сторону, Струан знал, что оно заряжено и готово к бою. -- В следующий раз, когда ты бросишь абордажные крючья на мой корабль, я буду считать тебя пиратом и разнесу тебе голову. -- Разрешение ступить на борт, Дирк? -- Да. Брок проскользнул меж такелажных тросов своей лорки и перепрыгнул на лодку Струана. Три человека вскочили на фальшборт, готовясь последовать за ним, но Струан поднял мушкет и прокричал: -- Стоять на месте! Хоть один ступит на борт без разрешения, и я отправлю вас прямо в ад. Матросы, качнувшись вперед, остановились. -- Совершенно верно, -- кивнул Брок с сардонической усмешкой. -- Таков морской закон. Капитан приглашает на борт, кого захочет. Стойте, где стоите. Струан подтолкнул Вонга вперед. -- Обрезай крючья. Перепуганный китаец подбежал к борту и начал кромсать веревки. Горт развернул фальконет, и Струан прицелился в него. -- Отставить, Горт! -- резко выкрикнул Брок. Морской закон был на стороне Струана: использование абордажных крючьев действительно квалифицировалось как пиратство. Равно как и появление на борту с оружием без разрешения капитана. А изо всех английских законов ни одни не охранялись столь строго и не исполнялись столь неукоснительно, как законы, регулирующие отношения кораблей и определяющие права капитана в открытом море. Наказание за пиратство было одно: веревка на шею. Вонг перерезал последний трос, и лорки начали расходиться. Когда между ними легла полоса воды в тридцать ярдов, Струан опустил мушкет и прокричал: -- Попробуйте только подойти ко мне ближе чем на пятьдесят ярдов, и, клянусь Господом, я обвиню вас в пиратстве. -- Он оперся спиной на фальшборт. -- Что все это значит, Тайлер? -- Я мог бы у тебя спросить то же самое, Дирк, -- беспечно ответил Брок. -- Я заметил вчера, как ты проскользнул на ют сампан. -- Его глаз посверкивал в свете фонаря. -- Потом я увидел тебя в очень смешном наряде -- ни дать ни взять кули -- и, слава Богу, ты благополучно добрался до своей фактории. Странно все это, сказал я себе. Может, старина Дирк сделался главою скорбен? Или, может, старине Дирку нужна помощь, чтобы целым и невредимым выбраться из Кантона? Поэтому мы немного от ошли вниз, потом потихоньку вернулись и встали на якоре к северу от поселения. Дальше глядим, ты садишься на эту вонючую посудину. Ты сам и с тобой две красотки. -- То, что я делаю, никого, кроме меня, не касается. -- Ага, кто же спорит? Мозг Струана лихорадочно работал. Он понимал, что лорка Брока гораздо быстроходнее его собственной, что команда опасна и хорошо вооружена и что одному ему против них не выстоять. Он проклинал себя за то, что был так самоуверен и не следил за рекой. Но, с другой стороны, ты все равно бы не заметил, как Брок проскользнул мимо. Как же теперь обыграть его? Должен быть какой-то выход. Ему ничего не стоит пустить тебя ко дну под покровом ночи, и, даже если ты уцелеешь, ты вряд ли сможешь доказать что-нибудь впоследствии. Брок просто заявит, что это произошло случайно. К тому же Мэй-мэй не умеет плавать. -- Эта старая лоханка сидит что-то уж необычно низко. Может, швы текут? Или груз так тяжел? -- Что у тебя на уме, Тайлер? -- Слухи, парень. Все вчерашнее утро перед нашим отъездом не смолкали разговоры. Слухи про серебро Тисена. Ты слышал об этом? -- Господи, да о чем там только не болтали. -- Верно. Но все сходились в одном: где-то в Кантоне спрятано серебро, много серебра -- выкуп императору. Я об этом даже думать не стал. Пока не увидел, что ты вернулся. И тут мне подумалось, как интересно все получается. Это после спора-то на двадцать тысяч гиней. Очень интересно. Потом ты ночью, как вор, садишься на груженую лорку и идешь на юг, хотя северный рукав удобнее. -- Брок потянулся и яростно поскреб бороду. -- Старого Дзин-куа что-то не было видно эти дни, а? -- Его нет в Кантоне, это верно. -- Старый Дзин-куа ведь твой пес. По крайности, -- с издевкой сказал Брок, -- он твой человек, а? -- Ближе к делу. -- А куда спешишь, парень? Нет, спешить нам некуда, клянусь Богом! -- Он бросил взгляд на нос своей лорки. -- Нос-то у нее мелко сидит, тебе не кажется? -- Брок намекал на острый железный шпиль сечением в квадратный фут, торчавший из носа на шесть футов сразу под ватерлинией. Много лег назад Струан изобрел этот таран как простой и надежный способ пробивать корпус судна и пускать его ко дну. Брок и многие другие Китайские торговцы переняли его. -- Да. А мы перегружены. Но вооружения у нас хватает. -- Это я заметил. Носовая пушка, кормовая пушка, а вот вертлюгов нет. -- Возникла напряженная пауза. -- Еще пять дней, и приходит срок твоим бумагам. Верно я говорю? -- Да. -- Ты заплатишь по ним? -- Через пять дней узнаешь. -- Сорок-пятьдесят лаков серебра -- это ведь будет много тонн? -- Надо полагать, не мало. -- Я спросил Горта: "Послушай, что стал бы делать старина Дирк, если бы йосс начал вроде как отворачиваться от него?" А Горт и говорит: "Он бы попытался его изменить". -- "Верно,-- говорю, -- но как?" -- "Заем", -- говорит. "Ага. -- говорю, -- стал быть, заем и есть". Только где занимать-то? И тут, Дирк, мальчик мой, я подумал о Дзин-куа и о Ти-сене. Ти-сену конец, значит -- Дзин-куа. -- Он замолчал на мгновение, неторопливо двигая челюстью. -- Тут на борту две женщины. Я буду счастлив доставить их на Вампоа в Макао. Куда только ни прикажешь. -- У них уже есть корабль. -- Да. Но эта старая развалина запросто может потонуть. Мне не хотелось бы потом мучиться мыслью, что женщины погибли, когда этого лет ко можно было избежать. -- Мы не потонем, Тайлер. Брок опять потянулся всем телом и крикнул на свою лорку, чтобы за ним прислали баркас -- Ну что ж, парень, я просто хотел предложить подвезти женщин И тебя, разумеется. Что-то говорит мне, что эта посудина по морю ходить не годится. Поверишь ли, первый раз встречаю такое ненадежное судно. -- В этих водах много пиратов. Если какой-нибудь корабль подойдет слишком близко, я воспользуюсь пушкой. -- Это разумно, Дирк, очень разумно. Но если в ночной тьме я вдруг увижу впереди корабль, который маневрирует, пытаясь уйти, и этот корабль окажется настолько невежлив, что выпалит по мне из пушки... Что ж, старина, ты на моем месте и сам бы сделал то же самое: предположил бы, что это пираты, и разнес бы их в клочья Правильно? -- Если бы остался жив после первого выстрела. -- Ну, это понятно. Мы живем в жестоком мире. Нет, из пушки стрелять не стоит. К лорке подошел баркас. -- Премного благодарен, Дирк. Думаю, тебе следует поднять свой флаг, пока он у тебя есть. Тогда не возникнет никаких дурацких недоразумений, вроде этого. Еще раз прошу прощения за крючья Надеюсь, увидимся на Гонконге. Брок перелез через борт лорки и встал в баркас. Он иронично махнул рукой на прощанье, и баркас быстро отошел. -- Масса Один-Глаз чего хотеть? -- дрожащим голосом спросил Вонг. Вся команда онемела or ужаса при виде лорки Брока. -- А как ты думаешь, хейа? Ты делать все как я говорить, не мертвый можно, -- резко бросил ему Струан .-- Все паруса, сильно быстро раз-раз. Морской oгонь убить, хейа! Рьяно взявшись за дело, они потушили фонари и стали уходить по ветру Оказавшись на палубе своей лорки, Брок вгляделся в темноту. Ему не удалось распознать лорку Струана среди многих других, скользивших, подобно призракам, вниз по течению. -- Ты видишь ее? -- спросил он у Горта. -- Да, Па. -- Я пойду вниз. Если ты случайно продырявишь какую-нибудь лорку, это будет ужасно. Просто ужасно. -- Серебро у него? -- Серебро, Горт? -- Брок изобразил удивление. -- Я знать не знаю, о чем ты. -- Он заговорил тише: -- Если я понадоблюсь, позови. Но запомни, никаких пушек, если только он не выстрелит первым. Мы не собираемся захватывать его как морские разбойники. У нас довольно врагов, которые ухватятся за любую возможность объявить нас пиратами. -- Спи спокойно, Па, -- ответил Горт. В течение трех часов Струан петлял, как заяц, останавливаясь, меняя курс, проходя в опасной близости от песчаных отмелей, всегда следя за тем, чтобы между ним и лоркой Брока, неотступно следующей по пятам, были другие лодки. Теперь они выходили из южного рукава, огибая небольшой остров, и опять попадали в главное русло. Струан сознавал, что теперь у них будет больше места для маневрирования, но это скорее было на руку Броку, а не ему В южном рукаве Брок мог бы легко взять к ветру, а потом атаковать его, когда он, лавируя, встанет к нему боком. Стру-ану не хватило бы ветра, чтобы увернуться, и он получил бы пробоину прямо в середине корпуса. Прямой или скользящий удар железным тараном вспорет обшивку и лорка камнем пойдет ко дну. Поскольку пушки на носу и корме крепились неподвижно, он не мог перетащить их на борт, чтобы иметь возможность защищаться. Если бы с ним была его команда, все обстояло бы иначе: он убрал бы все паруса, встал носом к ветру и дождался рассвета, будучи уверенным, что его люди сумеют воспользоваться своим оружием, чтобы пресечь любую попытку Брока сблизиться с ними. Но на китайскую команду он положиться не мог; тем более, что древние китайские мушкеты, казалось, скорее разорвутся в руках, чем выстрелят, как положено, сюит лишь нажать на курок. И опять же, Брок верно обрисовал ситуацию: если Струан выстрелит в темноте первым, Брок окажется вправе ответить ему. Один умелый бортовой залп, и они взлетят до небес. Струан поднял голову и уже, наверное, в тысячный раз посмотрел на небо. Он отчаянно нуждался во внезапной буре с проливным дождем или в облаках, которые закроют луну. Но в небе не было ни облачка, и ничто не предвещало скорой грозы. Шотландец оглянулся назад и увидел, что большая лорка нагоняет их Она шла за ними в сотне ярдов, выходя на наветренную сторону. Держась ближе к ветру, чем они, она набирала скорость. Струан напряг всю свою сообразительность в поисках приемлемого плана. Он знал, что без труда оторвется от преследователей, если облегчит свой корабль, выбросив слитки за борт. В полумиле впереди река вновь раздваивалась, огибая остров Вампоа. Если он войдет в северный рукав, это будет гораздо безопаснее, поскольку большинство лодок пользовались именно этим путем, и там ему, возможно, удастся избежать столкновения. Но, с другой стороны, он не сможет уворачиваться от Брока достаточно долго, чтобы миновать весь остров, обогнуть его и вернуться южным рукавом к тому месту, где его должно ждать "Китайское Облако". Значит, придется сразу повернуть на юг. Он не видел выхода из западни. Через два-три часа рассветет, и тогда ему конец. Он должен найти способ оторваться от них в темноте и спрятаться, а потом осторожно пробраться к месту встречи. Но как это сделать? В ночном полумраке впереди он увидел, как серебристая полоса реки делится надвое, огибая Вампоа. Вдруг на ступеньках трапа он заметил А Гип. За кормой лорка Брока поотстала, по-прежнему держась наветренной стороны, готовая пойти прямо по ветру, если он выберет южный рукав, или оставаться с наветренной стороны, если выбор падет на северный. Струан вытянул руку и показал на небольшую пагоду на южном берегу острова, задавая рулевому курс. -- Ясно? -- Ясно, масса! -- Сильно хорошо ясно нужно! -- Струан провел пальцем по горлу. Потом заторопился вниз. Мэй-мэй рвало. Вонь, теснота каюты и качка вызвал" такую рвоту, что она почти лишилась сил. Однако мушкет из рук не выпускала. Струан поднял ее на руки и понес