ом обычно следует претенциозный болван. Потом я останавливаюсь. Я не должен позволять Оливеру провоцировать себя, особенно тогда, когда он и не подозревает, что это так. Есть чувства, в которых нет смысла, которые никуда не ведут. И так как они никуда не ведут, они легко выходят из под контроля. У нас была очень здравая беседа, которую прерывали лишь приступы остроумия Оливера. Я сумел не обращать на это внимания потому что я делаю все ради двух их дочек. И ради Джилл. Так что на самом деле неважно, что Оливер думает или что он скажет. Пока он делает то, что лучше для них. Оливер будет отвечать за доставку. Приступает в понедельник. Это новая должность, которую я создал специально для него. Возможно, ему придется на время забыть о некоторых своих амбициях, но я считаю, что приличная работа только поможет ему вырасти. Что, в свою очередь, может помочь реализовать другие его амбиции. Оливер: Давным давно, в королевстве мечты, когда мир был молод и мы тоже были молоды, когда страсти были возвышенными, а сердце перекачивало кровь так, словно нет никакого завтра, когда на краткий миг Стюарт и Оливер почувствовали себя как Роланд и Оливер, так что половина почтового района Лондона оглашалась эхом глухих ударов палицы о нагрудник, вышеупомянутый герой, называемый Оливером, поверил следующую Мысль Дня - , ну вообще-то, поверил ее вам, сказать по правде. А правду надо сказать, даже если вам потребуются зерна горчицы, какой-нибудь острый гарнир и пара умопомрачительных салатов, чтобы проглотить ее. В свое время я поведал вам, что мое предполагаемое разрешение сложившегося imbrolio выглядит так: Стюарт уходит. Оливер занимает его место. Никто не должен пострадать. Джиллиан и Оливер живут долго и счастливо. Стюарт остается их лучшим другом. Так и должно случиться. Вы считаете шансы высоки? До холки слона? В то время я понял по вашему выражению лица - скептическому, чтобы не сказать озадаченному, - что вы считаете этот идиллический пейзаж правдоподобен как оперетта. Но разве не оказался я столь же дальновиден, как и святой Симеон Пустынник, восседающий на столбе в Телланиссе? Разве, о маловерные, не произошло все именно так, как я и предсказывал? Об аскете и отшельнике Симеоне было сказано, что "отчаявшись уйти от мира горизонтально, он попытался уйти от него вертикально". Столб, на котором он обитал, сначала был не выше кормушки для птиц, но с годами он уходил все дальше в небо, пока его вертикальный мобильный дом с площадкой и баллюстрадой не вознесся на высоту шестидесяти футов. И на первый взгляд парадокс его жизни заключался в том, что чем выше он воспарял над terra firma", тем глубже становилась его мудрость, так что ищущие совета и утешения стали приходить в еще больших количествах. Славная притча о мудрости и ее обретении n`est-ce pas"? Лишь удалившись от мира можно как следует его разглядеть. Вне всяких сомнений о башне из слоновой кости столько злословят из-за ее роскошной отделки. Человек оставляет мир, чтобы познать мир. Это путь к знанию. Au fond", именно поэтому я долгие годы был гибким противником того, что люди, действующие из добрых, отеческих побуждений, называют нормальной работой. А что теперь? Боже ты мой - святой Симеон Водитель Грузовика. Я сказал Стюарту, что хочу получать наличными. Его явно впечатлило то, что у меня задатки Человека с Бизнес-Планом. Он улыбнулся и протянул руку. Возможно он сказал - "твою лапу, приятель". Может он даже подмигнул мне с ужасным видом заговорщика. Так или иначе, все это заставило меня почувствовать себя франкмасоном. Или, точнее, лицом, пытающимся сойти за франкмасона. Хотеть Стюарт: Нельзя получить, если об этом не просишь. Как нельзя получить, не пожелав получить. Еще одно отличие. Когда я был моложе, я получал то, что мне было положено. Казалось, в этом и состоит жизнь. И где-то подсознательно я считал, что существует некая система высшей справедливости. Но ее нет. Или если и есть, то не для таких, как я. И возможно не для таких, как вы. Если мы получаем лишь то, что нам причитается, то мы получаем немного, ведь так? И все дело в том, чего ты хочешь, разве нет? Когда я был моложе, я притворялся, что хочу, или действительно думал, что хочу, множество вещей, просто потому, что этого же хотели другие. Я не утверждаю, что стал старше и мудрее - ну хорошо, лишь чуть-чуть, - но сейчас я знаю, чего хочу и не теряю времени на то, чего я не хочу. И если вы отвечаете за себя, то не стоит переживать по поводу того, что кто-то еще чего-то хочет. Потому что это тоже отнимает много времени. Элли: Стюарт не похож на шалашника. Извините, не могу удержаться от смеха, когда я это говорю. Я спросила его: "Где ты ее повесишь?" Он переспросил: "Повешу что?" - Картину. - Какую картину? Я посмотрела на него, не веря собственным ушам. - Ту, что я принесла тебе на прошлой неделе, ту, за которую ты расплатился со мной наличными. - Ах, эту. Вряд ли я ее повешу. Он понял, что я жду какого-то объяснения и наконец сказал так: - Как ты заметила, я не очень похож на шалашника. Если хочешь, можешь взять ее себе. - Картину? Нет. Это полное барахло. - Ты говорила, что так бы сказала Джиллиан. - Ну, я просидела перед этой картиной часов пятнадцать, так что я соглашусь с Джиллиан. Казалось, он вовсе не был расстроен. - Так по какой же причине вы хотели чтобы я ее реставрировала? Он ответил не сразу, так что я добавила, немного саркастично: - Мистер Хендерсон. - А, ну на самом деле я хотел встретиться, чтобы расспросить тебя о Джиллиан и Оливере. - И меня никто не рекомендовал? - Нет. - Если ты хотел узнать о Джиллиан и Оливере, почему бы просто не спросить их самих? Учитывая, что ты старый друг семьи. - Это странно. Но я хотел знать, как они живут. На самом деле. Не то, что они мне расскажут. Он понял, что я не считаю это достаточным объяснением. - ОК. Джилл и я были женаты. - Бог ты мой, - я закурила, - Бог ты мой. - Да. Можно мне тоже закурить? - Ты же не куришь. - Нет, но сейчас захотелось. Он зажег Силк Кат, затянулся один раз и уставился на сигарету с немного разочарованным видом, словно она не решала неотложную проблему. - Бог ты мой, - повторила я. - Почему же... почему вы расстались? - Из-за Оливера. - Бог ты мой. Я не могла придумать что сказать. - И кто об этом знает? - Они. Я. Разумеется. Мадам Уатт. Ты. Несколько человек, которых я уже много лет не видел. Моя вторая жена. Моя бывшая вторая жена. Девочки не знают. Пока не знают. - Бог ты мой. Он рассказал мне все. Рассказал очень прямо, только факты, так, словно читал газету. И не старую газету. Сегодняшнюю. Оливер: Мой первый конверт с деньгами, пусть даже второй элемент этой насущно необходимой суеты сует, сам конверт, отсутствовал. "Сдельные", как это называют некоторые из моих коллег, были просто всунуты в мою протянутую руку, помните миг божественного прикосновения на фреске в Систинской капелле? Я помнил о своем наиглавнейшем долге - дух Ронсеваля" все еще жив во мне - и устремил стопы к дому номер 55. К тому времени как из-за дверей послышалось мягкое пошаркивание Миссис Дайр, подошедшей открыть мне дверь, я уже покаянно преклонил колени. Она посмотрела на меня, но вряд ли во взгляде ее был хотя бы намек на знавание, узнавание, признавание или что бы то ни было. "Одиннадцать двадцать пять, Миссис Д. Лучше поздно, чем никогда, как пишут об этом в мудрой книге". Она взяла деньги и Etonne-moi!", как Дягилев сказал Кокто - начала их пересчитывать. Потом они потерялись где-то в сумрачной глубине ее кармана. Ее засохшие, припудренные губы медленно разомкнулись. Сейчас последует отпущение грехов для грешника Олли, подумал я. "Я хочу получить проценты за десять лет", - сказала она. "Сложные проценты". Потом она закрыла дверь. Эй, а ведь жизнь полна пошлых сюрпризов! Миссис Д - ловкая сквалыга, вы только подумайте! Я поскакал по дорожке прочь от ее дома как эльф, порхающий от цветка к цветку. Вам не кажется, что нам стоит пожениться? Хотя я вроде уже женат? Джиллиан: Кое-что из того, чему я всегда старалась научить девочек, это что нет ничего особенно хорошего или похвального в том, чтобы хотеть чего-то. Конечно, я не говорю этого прямо. На самом деле я часто вообще не говорю на эту тему. Лучше всего дети усваивают тот урок, которому научились самостоятельно. На меня произвело сильное впечатление, когда я увидела в первый раз - это было с Софи - как сильно ребенок может хотеть получить что-то. Мне случалось обращать на это внимание и раньше, до того как родились девочки, но лишь мимоходом. Вы знаете, как это бывает - вот вы приходите в магазин, а там задерганная мамаша с парой детишек, которые хватают то одно, то другое и кричат: "хочу", а мать отвечает "положи на место" или "в другой раз", или "у тебя уже полно чипсов", или, очень редко, "хорошо, положи в корзину". Подобные сцены всегда напоминали мне довольно примитивное испытание силы воли, и в то время я считала дурное воспитание виной тому, что дети ведут себя подобным образом на людях. Я была так самодовольна. И еще так наивна. Потом я увидела, как Софи может хотеть получить что-то - в магазине, в гостях, по телевизору - она хочет так самозабвенно, что я просто не могу припомнить подобного за собой. У дочери наших приятелей было чучело совы. Оно не было каким-то особенным или редким, просто войлочная сова, приклеенная, как попугай, к жердочке. Она хотела эту сову, она бредила ею, она говорила о ней месяцами. Ей не нужна была такая же сова, ей нужна была именно эта. И то, что она принадлежала кому-то другому, ее подруге, для нее не имело значения. Она бы стала настоящим диктатором, если бы я ей это позволила. И конечно Оливер позволил бы ей все что угодно. Мне кажется, дети легко привыкают к тому, что достаточно просто сказать, что они чего-то хотят и это будет необычный и ценный способ выражения личности. Еще я считаю, что в будущем им это повредит: ты чего-то хочешь, ты это получаешь. Жизнь устроена иначе. Как объяснить ребенку, что в жизни можно хотеть чего-то и не иметь ни малейшего шанса это получить. Или наоборот: желание исполняется лишь для того, чтобы ты поняла, что тебе это было совсем не нужно, или что это было не то, что ты себе представляла. Мэри: Хочу кота. Мадам Уатт: Чего бы я хотела? Ну так как я старая женщина - нет, нет, не возражайте - так как я старая женщина, у меня есть лишь то, что Стюарт называет "сладкими чувствами". Разве не плохое название? Для себя я хочу немного. Я больше не хочу любви или секса. Я предпочитаю хорошо сшитый костюм и чтобы туфли не жали. Я хочу книгу, которая написана хорошим языком и которая хорошо заканчивается. Я не хочу склок, хочу немного поговорить о том о сем с теми людьми, которых я уважаю. Но как правило я хочу не для себя, а для своей дочери и внучек. Я хочу чтобы жизнь была к ним добрее, чем ко мне и тем людям, которых я знала. Чем дальше, тем меньше я хочу. Понимаете, у меня есть лишь сладкие чувства. Софи: Я хочу чтобы люди в Африке не голодали. Я хочу чтобы все были вегетерианцами и не ели животных. Я хочу выйти замуж и чтобы у меня было пятнадцать детей. Ну ладно, шесть. Я хочу чтобы Сперс выиграли Лигу, и Кубок, и Европейский Кубок, и вообще все. Я хочу новые кеды, но только тогда, когда эти совсем сносятся. Я хочу чтобы нашли лекарство от рака. Я хочу чтобы больше не было войны. Я хочу получить хорошие оценки на экзаменах и поступить в колледж Св. Мэри. Я хочу чтобы папа осторожнее водил машину и больше никогда не вел себя как не от мира сего. Я хочу чтобы мама не грустила. Я хочу чтобы у Мэри был кот, если мама считает, что это хорошая мысль. Терри: Я хочу встретить такого мужчину, который, когда узнаешь его получше, будет таким же, каким кажется, когда вы только познакомились. Я хочу встретить такого мужчину, который звонит, если пообещал позвонить и приходит домой, если пообещал, что придет. Я хочу встретить такого мужчину, которого устраивает то, какой он есть. Я хочу встретить такого мужчину, который хочет встретить такую женщину, как я. Ведь это не слишком много? Хотя, как утверждает моя подруга Марсель, это все равно, что хотеть луну с неба и звезды впридачу. Однажды я спросила у нее, почему столько мужчин, с которым я встречалась, похоже не в ладу сами с собой. И она ответила: "Терри, это потому, что генетически все мужчины похожи на крабов". Гордон: Это Гордон. Совершенно верно. Гордон Уатт. Отец Джиллиан и негодяй, который бросил Марию-Кристину. Не часто я заглядываю, верно? Конечно, немного подыгрываю себе сейчас. Тот поезд давно ушел. Недавно не на шутку перепугался по части дедушкиных часиков. Тик-так забарахлил, второй Мисс Уатт пришлось бы доставать траурный креп. Хотя, кто сейчас носит креп? Должен сказать, что то, как сейчас одеваются на похороны и вечера памяти выглядит шокирующе. Даже те, кто постарались одеться соответствующе, выглядят так, словно пришли на собеседование. Да, конечно, я знаю, что говорят. Важно то, что ты чувствуешь, а не то, как ты одет. Мне очень жаль, но даже если вы плачете в три ручья, а выглядите так, словно остановились по дороге на распродажу, для меня этого недостаточно. По моему мнению вы привлекаете к себе внимание. Извините, немного сбился с мысли. Вторая мисс Уатт уже одернула бы меня, если бы оказалась поблизости. Следит за тем, что мне говорить, а что нет. Все-таки я ловкий сукин сын, учитывая все обстоятельства. Перечислю чем благословила меня жизнь. У детей все замечательно, у меня три потрясающих внука, они предмет моей гордости. Достаточно в банке, чтобы прожить оставшиеся годы - скрещу пальцы, чтоб не сглазить. Дело не столько в том, чего я хочу, сколько в том, чего я хотел бы. Я хотел бы снова увидеть Джиллиан. Даже фотография лучше чем ничего. Но первая мисс Уатт все эти годы возводила Берлинскую стену, а вторая мисс Уатт всегда была против этого. Она говорит, что это Джиллиан должна найти меня, если она этого хочет. Говорит, у меня нету права снова вмешиваться в ее жизнь сейчас, когда столько воды утекло. Я бы хотел знать как она. Должно быть ей сейчас около сорока. Я даже не знаю есть ли у нее дети. Я даже не знаю жива ли она. Ужасно так думать. Нет, я утешаю себя тем, что если бы случилось что-то непоправимое, я мог бы рассчитывать на то, что Мадам Уатт нашла бы меня и всадила бы нож в спину, по старой дружбе. Послушайте, у вас случайно нет ее фотографии? Точно? Нет, думаю это было бы против правил. Так или иначе я подумал - а вдруг? Не говорите, что я спрашивал, пожалуйста. По правде говоря, я бы не хотел, чтобы вторая мадам Уатт узнала. И я хочу спокойно прожить сколько мне осталось. Я хочу этого больше всего на свете. Мисс Дайр: Я хочу чтобы починили калитку. Я хочу чтобы починили звонок. Я хочу чтобы кто-нибудь срубил идиотскую араукарию. Мне она никогда не нравилась. Я хочу воссоединиться со своим мужем. Его прах стоит в шкафчике в спальне. Я хочу чтобы меня развеяли по ветру вместе с ним. Я хочу чтобы мы с ним вместе неслись по ветру. Оливер: Ищу героя! Нынче что ни год Являются герои, как ни странно Им пресса щедро славу воздает, Но эта лесть, увы, непостоянна. Сезон прошел - герой уже не тот". Хотеть значит желать, и значит не иметь. Так что вы желаете того, чего лишены. Неужели все так просто? А можно ли желать того, что уже имеешь? Ведь можно желать сладострастного продолжения того, чем уже обладаешь. И можно хотеть избавиться от того, чем обладаешь - и в таком случае вы лишены лишения? Мне кажется тут и правда все переплетается. К слову, я не ищу героя. Сейчас не время героев. Сейчас даже имена Роланда и Оливера звучат как имена двух лысеющих ветеранов игры в шары, преклоняющих правое колено к резиновому коврику, в то время как крученые шары катятся в мягких лучах вечернего солнца к лоснящемуся джеку". Быть героем собственной жизни - вот самое большее, что люди способны осилить в наше время. Быть примером для других? "Нельзя стать героем в глазах своего слуги", как сказал кто-то. (Кто? Предположу, что какой-то мудрый немец). Тогда какая разница, есть слуга или нет. А если бы и был, то он оказался бы похож на Стюарта. И мне пришлось бы превращать воду в органическое вино, чтобы завоевать его расположение. Бледным подобием героя можно считать образец для подражания. Мы больше не стремимся к индивидуализму, мы стремимся к категориям. "Спортивный кумир" - самое зловонное и едкое противоречие, какое мне когда-либо приходилось слышать - заявляет, что он хочет служить образцом для подражания для тех, кого он возможно именует "юнцы". Другими словами: клонирование приветствуется. Тогда как во времена Ронсеваля, когда опасно заточенный клинок Джонни Сарасена врезался в мягкое брюшко Европы... Momento - кажется я это уже говорил. Я это уже говорил? Я хочу вспомнить, о чем я вам уже рассказывал. Я хотел бы вспомнить то, что я забыл. Ха! Элли: Я спросила, возможно раньше чем следовало: " У тебя есть с собой презервативы?" Казалось, он был немного удивлен. "Нет. Я могу забежать и купить". Я сказала: "Вот что, просто чтобы внести ясность, я всегда настаиваю на презервативах". Некоторых это отталкивает. Так что это еще и что-то вроде проверки. Он просто сказал: "Ну так или иначе это работает". "Что ты хочешь сказать?" "Я хочу сказать, что ни тебе, ни мне не надо беспокоиться. О чем бы то ни было". Хорошо, что он так сказал. Ну, мне так кажется. Он дошел до двери и повернулся: "Может еще что-нибудь? Шампунь? Зубная нитка?" Знаете, а Стюарт намного прикольней, чем кажется на первый взгляд. Мадам Уатт: И вас убедил мой рассказ о сладких чувствах, о том что у меня нет желаний, о том, что я хочу лишь для других? Вот что я вам скажу. Старики умеют быть старыми, они учатся быть старыми. Они знают, чего вы от них ждете и поступают соответствующе. Чего я хочу? Я отчаянно и непрестанно хочу снова стать молодой. Я ненавижу свой возраст больше, чем ненавидела что-либо, когда была молода. Я хочу любви. Я хочу чтобы меня любили. Я хочу заниматься сексом. Я хочу чтобы меня обнимали и ласкали. Я хочу трахаться. Я не хочу умирать. Еще я хочу умереть во сне, неожиданно, а не так как умирала от рака моя мать - кричала во весь голос, врачи не могли справиться с болью и в конце концов решили дать ей морфий, чтобы больше не мучалась, тогда она замолчала. Я хочу чтобы моя дочь знала, что она и не представляет себе, насколько я непохожа на нее, что я всегда буду ее любить, но то, что она делает, мне не всегда нравится. Еще я хочу чтобы мой муж, который предал меня, мучался от этого. Иногда я прихожу в церковь и молюсь. Я не верующая, но я молюсь, чтобы Бог все-таки был, и чтобы в той жизни мой муж был наказан как грешник. Я хочу чтобы он горел в аду, в который я не верю. Так что, как видите, у меня есть и горькие чувства. Вы очень наивны в том, что касается нас, стариков. Ножки дивана Оливер: У Стюарта есть Теория. Предоставляю вам пару наносекунд позабавиться над этим нелепым сочетанием - сомнительный союз второго и четвертого слов в этом предложении. Стюарт считает, что домашний скот имеет право слушать радио и спать в уютных спаленках, завтрак включен в обслуживание. Fino. Стюарт считает, что овощи не должны быть накачаны наркотиками, как какой-нибудь гонщик Тур де Франс. Amontillado. Стюарт считает, что радужные глаза нежного теленка не должны быть омрачены, за тот краткий миг, пока он пребывает в нашем печальном мире, даже мимолетным видением мясника, орудующего бензопилой. Oloroso. Стюарт, убаюканный одобрительным гулом, который вызывают в массах подобные добродетельные чувства, позволяет себе пойти дальше. Бог мой, англичанин, вооруженный теорией - это все равно что расхаживать в твидовом костюме на Кап д`Аг". Не делай этого, Стюарт! Но какое там, надо же всех убедить в своей правоте. Так что Стюарт, в исподнем от Егеря - шерстяной трикотаж в шесть нитей - от копыт и до хохолка, переплывает по собачьи от нудиста к нудисту, цепко держа в клыках следующие идеи: весь род людской должен стать органическим, горожанам следует признать свое родство с обреченными на гибель поросятами, мы должны выдохнуть подальше чистый, вызывающий головокружение воздух, чтобы он не смешался с этими ужасными акронимами загрязнения, которыми ему так нравится нас пугать, мы должны пожинать плоды своего сада и охотиться на обеденного кролика, вооружившись лишь луком и стрелами, а потом танцевать, как пастухи и пастушки, в мягких, влажных от росы лугах Аркадии, будто на сентиментальном полотне Клода Лоррена". Другими словами, он хочет чтобы человеческий род вновь обратился к примитивному хозяйству. Но дело-то в том, о Стюартус Рустикус, что от него мы и спасались бегством на протяжении тысячелетий. Кочевники не потому кочевники, что им нравится быть кочевниками, а потому, что у них нет выбора. А в наше время, когда им предоставлен выбор, только посмотрите, что они предпочитают: мощные внедорожники, автоматические ружья, телик и бутылку самогона. В точности как мы! И еще одно: если бы нам пришлось показать в какой-нибудь поучительной диараме репрезентативные образцы человека органического против человека индустриального, который из двух оказался бы более похож на моего теперь уже поджарого приятеля? Так что эта теория, помимо того, что сама по себе откровенно абсурдна, в исполнении Стюарта она, выражаясь по-простому, просто курам на смех. Стюарт: Не то чтобы я ожидал благодарности. Просто я считаю, что о презрении и речи быть не может. Так я ему сказал. Он пришел ко мне в офис за своими деньгами. Было бы проще, если бы Джоан, моя ассистентка, расплачивалась с ним, так как она отвечает за денежные выплаты, но по какой-то причине Оливер все время приходит за деньгами непосредственно ко мне. Ладно, ничего страшного. Еще он говорит что-нибудь в духе: "Пришел получить по счету, мистер Босс, сэр". Или он считает, что это забавно, или, что так говорят другие водители. Конечно, они так не говорят. Нормальный человек тихонько заглядывает в кабинет Джоан и спрашивает: "Вам удобно сегодня?" или "Я не слишком рано?". Ну ладно, и это не страшно. Хуже то, что Оливер любит прийти, плюхнуться на стул и жевать жевачку тогда, когда у меня полно дел. Хуже то, что переднее крыло его фургона сильно помято, о чем он не доложил как надо, потому что утверждает, что не знает, как это случилось. Хуже то, что Оливер любит оставлять дверь моего кабинета открытой, так что Джоан может слышать, как он потчует меня своими шуточками, которые возможно считает фамильярными, но которые для постороннего человека похожи на кое-что другое. Кстати в офисе его не любят. Вот почему я стал посылать его в более длительные поездки. Так что он сидел, ключи от машины лежали у него в ладони, подвешенные к большому пальцу. Потом он начал очень медленно пересчитывать свои деньги, так, словно я был самым ненадежным работодателем в Лондоне. Под конец он поднял голову и спросил: "Никаких вычетов за то, что помог Джиллиан с полками?" И по-идиотски подмигнул. Может я уже говорил, что немного помогал им по дому. Ну кто-то же должен помогать? Я встал и закрыл дверь. Потом я вернулся к столу и сказал: "Слушай, Оливер, давай так, на работе - только о работе, и ни о чем другом, ОК?" Я сказал это довольно спокойно и поднял телефонную трубку. Пока я набирал номер, он вскочил и ударил по рычажку. "На работе - только о работе, да?" - повторил он с дурацким смешком, а потом разразился какой-то идиотской тирадой о том, всегда ли А это А, или может иногда А это Б. Ну вы знаете о чем я. Голый онанизм, который выдают за философию. И все то время пока он говорил, он сжимал и расжимал ладонь, в которой были ключи, и думаю именно поэтому я в конце концов не выдержал. "Слушай, Оливер, у меня полно работы, так что..." "Так что просто отвали, да?" "Да, так или иначе, но просто отвали, ОК?" Он поднялся, все еще глядя на меня, все еще сжимая и расжимая правую руку - есть ключи-нет ключей-есть ключи- нет ключей - как какой-нибудь дешевый фокусник по телику. В то же время он выглядел так, словно хотел произвести угрожающее впечатление, от чего то, что он делал, становилось еще неприятнее. А также глупее. Я ничуть не испугался. Но я был страшно зол. "Ты же не во французской деревне", - сказал я. Тут он сорвался и его понесло. Прямо крушение титана. Он весь побелел и взмок. "Она тебе рассказала", - сказал он. "Она тебе рассказала...Она..." Я не хотел, чтобы он начал оскорблять Джиллиан, поэтому тут я вмешался. "Она мне ничего не рассказывала. Я там был". "Да неужели, ты, а кто еще?" - не говоря о том, что это был глупый вопрос, он вел себя как ребенок в детском саду. "Больше никто. Только я. Я все видел. А теперь отвали, Оливер". Оливер: Невозможно de temps en temps не заприметить, что жизненная мудрость, которую люди копят веками, будь то занудная народная сказка, от которой онемеет задница пока ее слушаешь, нелепая антропоморфная басня о животных или милосердно краткий афоризм из рождественской хлопушки, зачастую как свеча сгорает на самом интересном месте, чтобы не сказать больше. Потрите клише друг о друга и вам не удастся высечь idee recue. Свяжите в вязанку дюжину апофтегм" и этого не хватит, чтобы развести костер. Соберись, Олли, соберись. Сейчас, пожалуйста. Ну что ж, если угодно. Сейчас, которое выражается в одном из наиболее необычных, хотя и широко распространенных нравственных предписаний, а именно - нельзя казнить гонца. А какого дьявола нет, спрашивается? Для этого и существуют гонцы. И не надо мне тут рассказывать про то, что гонец не виновен. Он еще как виновен: он испортил вам весь день, почему это должно сойти ему с рук? Кроме того, гонцы идут по грошу за пару. Если бы не так, то они были бы не гонцами, а генералами или политиками. Знала ли она? Приходится признать, это - вопрос вопросов. Я признаю, что десять лет назад я поднял руку на прекрасную Джиллиан, с чьей головы с тех пор не упал ни один волосок. Обстоятельства, если вы припоминаете, были в высшей степени провокационные. Она вела себя в высшей степени провокационно, она, которая так тонко умеет обращаться с людьми (речь идет о сонме персонажей, объединенных простым именем Оливер). Джиллиан - приверженица очень мягкого подхода в семейных делах. В тот раз нет. В тот раз она язвила, кусала, жалила так, как никогда до, и никогда после, и я ударил ее. Я сдал гектары высоко-нравственных просторов, не говоря об остальном. А Стюарт наблюдал из какой-то темной норы или вонючей помойки, о расположении которой он умолчал. И снова вопрос: знала ли она? Слышно как эхо повторяет смех другого. Это правда, что с точки зрения науки вероятность человеческой жизни во вселенной, необходимого соединения квазаров и пульсаров и Джонни Кварков и амебообразного семени и чего бы то ни было - мои познания в физике всегда были довольно приблизительны - составляет несколько миллионов триллионов к одному (кстати, то же с математикой). Но ваш смышленый букмекер возможно укажет вам на приблизительно такую же вероятность того, что Стюарт окажется в далеком Лангедоке, доселе ему неизвестном, именно в тот самый миг в истории вышеупомянутой вселенной, когда Олли спровоцируют совершить единственный и горько оплакиваемый акт домашнего насилия. Итак, она спланировала это. И она спланировала все это ради него. Она разыграла эту ложь, она готовилась к ней, и ей было безразлично, что мне придется с этим жить. Правда всегда выходит наружу, ведь так, приятель? Ага, слышу ваш ликующий возглас - Олли, перед лицом кризиса цепляется за ту самую накопленную веками народную мудрость, о которой вроде бы высказывался так презрительно. Что ж, снова мимо, тупица. Дело в том, что как в один голос утверждают историки, философы, беспринципные политики и любой, у кого хоть немного варит башка, правда в большинстве случаев не выходит наружу. В большинстве случаев она остается внутри, до того дня, когда ее погребут вместе с нами. Таково мрачное правило. Но в настоящем, весьма редком случае, и не делая из этого никаких обощений, правда действительно вышла и оказалась настоящим дерьмом. Джиллиан: Стюарт занимается тем, что прибивает полки. Кажется Мэри и правда к нему привязалась. Когда он работает дрелью, она закрывает уши ладошками и визжит. Стюарт просит ее подавать ему отвертки, шуруповерты и другие инструменты, и когда у него оказываются заняты руки, держит их во рту. Он поворачивается к ней - во рту четыре отвертки, и она улыбается ему в ответ. Мадам Уатт: Я им позвонила. Трубку взяла Софи. - Привет, бабушка, - сказала она. Хочешь поговорить со Стюартом? - Почему ты думаешь, что я хочу поговорить со Стюартом? - Он прибивает полки. Я знаю, она еще только ребенок, но пусть даже так, я не думаю, что это самый логичный ответ на вопрос, который мне приходилось слышать. Французский ребенок конечно сразу бы понял, что значит "почему". - Софи, мне не нужно прибивать полки. Ведь если им не показать пример, они никогда не поймут, что такое логика. Последовало молчание. Я могла слышать, как она пытается сообразить, что от нее хотят. - Мамы нет дома. А папа в Линкольншире. Выкапывает морковку. - Передай маме, чтобы она мне перезвонила, когда вернется. Нет, правда. Эти англичане... Стюарт: Я вдруг понял, что они имели ввиду, когда говорили о старых обоях. Собственно дело не в обоях, по сути дела последние жильцы закрасили стены поверх обоев, так что все стены белые, за исключением нескольких желтых кусочков Целлотейпа, оставшихся после того, как они сняли свои плакаты. Нет. Я был на кухне, готовил ужин, ничего такого сложного, просто грибное ризотто (Есть один парень, который ездит на рассвете в Эппинг форест и он привозит нам то, что собрал, уже к открытию магазина). Софи сидела за столом и делала домашнюю работу, Мэри "помогала" как мы это называем, а я просто стряпал ризотто, когда краем глаза заметил часть дивана. На самом деле было бы немного преувеличением назвать это "частью дивана". "Ножка дивана" тоже не совсем верно. Скорее это что-то вроде деревянного шара, к которому когда-то крепилось колесико, но... Что? А, Джилл была в своей студии. Она очень занята из-за заказа, который клиент хочет получить раньше, чем сначала договаривались. И конечно мы купили его на рапродаже. Наш первый диван, который я называл тахта, пока меня не поправили. Ну то есть, не то чтобы я был против того, чтобы меня поправляли. Джилл сшила для него новую обивку из веселого желтого материала, я ее хорошо помню. Сейчас он обит темно-синим, совсем развалился и завален детскими игрушками, но ножка дивана, или как бы вы там это не называли все еще на месте, я все еще вижу ее краем глаза... Что? А, Оливер все еще был в Линкольншире. Морковь, капуста, то, с чем он не сможет сесть в лужу. А что я должен делать с Оливером? Отослать его в Марокко за лимонами? Когда-то мы вместе смотрели на нем телевизор. "Липко", - говорит Мэри и мои мысли возвращаются к тому, что происходит на кухне. "Спасибо, Мэри", - говорю я. "Ты вовремя заметила". Уже пригорало, так что пришлось хорошенько встряхнуть и поскрести. Когда-то мы вместе смотрели на нем телевизор. Когда мы были в первый раз женаты. Не то чтобы было еще что-то кроме этого первого раза, если посмотреть на это в ясном свете дня. У нас был телевизор, такой старый, что к нему даже не было пульта дистанционного управления. И у нас было правило, что если один из нас хочет переключить канал - и если другой не возражает - то придется встать и нажать на кнопку. Я просто вставал и переключал. А Джилл как-то переползала на животе на пол и тянулась оттуда к панели управления. На ней были серые полинявшие ливайс 501 модели, кеды и зеленые носки. То есть я не хочу сказать, что у нее были только зеленые носки, просто это то, что хорошо осталось у меня в памяти. Обычно, после того как она переключала канал, она не разворачиваясь ползла на коленях обратно, а потом снова забиралась на диван. Но иногда, лишь иногда, она оставалась лежать на полу и смотрела на экран, а потом поворачивалась, чтобы взглянуть на меня и свет от экрана играл на ее лице... Это одно из воспоминаний о ней, которое я сохранил. "Липко", - говорит Мэри. "Да", - отвечаю я, - "Очень липко". Телефонный номер. Это другое. В конце концов это просто набор цифр. А теперь сначала нужно еще набрать 020 8-. Но последние семь цифр, они все те же, совершенно те же. Кто бы мог подумать? Что несколько цифр могут причинять боль. Такую боль. Каждый раз. Терри: У моих друзей, которые живут у залива, есть своя ловушка для ловли крабов. Они оставляют там для наживки рыбьи головы и потом выбрасывают ее в воду на веревке с небольшого пирса в дальнем конце двора. Они подняли ее чтобы показать мне. Там было с пол-дюжины крабов, все такого невероятного голубого цвета. И кто-то спросил: как узнать мальчик это или девочка? Кто-то еще, естественно, начал шутить, а Билл сказал: "Тут все самцы". Оказывается у самок розовые клешни. Кто-то сказал: эй, мальчики голубого цвета, девочки розового? Но мне стало интересно. "Почему же попались только самцы?" - спросила я. "Ничего удивительного", - отвечает Билл. "Самки слишком умны чтобы попасться". Мы все засмеялись, но как говорит моя подруга Марсель: это вам ничего не напоминает? Оливер: Мысль, заслуживающая внимания, которая осенила меня, пока я тащился на юг в Стэмфорд с морковным рогом изобилия и щедрой долей репса. Наверное вы уже заметили - как вы могли не заметить? - что Стюарта распирает от чванства. Нет, даже хуже - потому что это не так очевидно - распирает от доброкачественного чванства. Костюмы, которые красноречиво говорят о том, что не сказано словами, БМВ, программа тренировок, фашистская стрижка, свое мнение по социальным, политическим и экономическим вопросам, блаженная вера в то, что он представляет собой норму, то, как он, словно Крез, разбрасывает моидоры и дублоны - иными словами чертовы деньги и все, что из этого следует. Чертовы деньги. У меня вот какой вопрос: неужели наш импрессарио воображает, что ставит пьесу "Месть Черепахи"? Шлягер театральных подмостков - "Притча о возвращении". Не поэтому ли он так наряжается и охорашивается, надувается и пухнет и задирает нос? Потому что считает, что в каком-то смысле он победил? Если так, то позвольте я скажу вам и ему вот что: в свое время я изучил от корки до корки сборники общих мифологем, которые наш искалеченный род людской скопил за тысячелетия в утешение и назидание, и я хочу дать совет тем, кто не может протянуть и дня без дозы мифа. Мой совет таков: продолжайте мечтать. Свинья не научилась летать, камень отскочил от шлема Голиафа и тот тут же слопал Давида на завтрак. Лиса запросто достала виноград, подпилив лозу бензопилой. Иисус не вернулся к своему отцу. Пока я катился по проселочной дороге чтобы влиться в ряды легковерных, мчащих по шоссе, я решил скрасить скучные фарлонги литературными набросками. Вы удобно расположились? Реализм: Заяц бежит быстрее Черепахи. Намного быстрее. И еще он сообразительней. Поэтому он побеждает. Рано или поздно. ОК? Сентиментальный романтизм: Самодовольный заяц прикорнул у обочины, а нравственно устойчивая Черепаха ковыляет к финишу. Сюрреализм (или рекламный ролик): Черепаха, снабженная роликовыми коньками и аккуратным рюкзачком из черной кожи, в солнцезащитных очках, легко мчит вперед, а оставленный позади зайчишка кусает себя за хвост. Из частной переписки: Милый Пушистик, припусти вперед и дождись меня у изгороди. Я буду на месте как только мне удастся уйти от них. Не может быть, чтобы они гнались за нами. Всегда твоя, Шелли. Детская сказка новейшего времени (написана экс-хиппи): Заяц и Черепаха, разочаровавшись в социальных и политических структурах, которые разжигают в обществе дух соперничества, покидают трассу и мирно доживают свои дни в убогой юрте, отказываясь давать интервью. Лимерик: Жила была черепашка Стью\ Простая как ду-би-ду\ Любила покой и уют\ и как-то свалилась в суп. Пост-модернизм: Я, автор, написал эту книгу. Это чистый конструкт. Заяц и Черепаха на самом деле не существуют, надеюсь вы это понимаете? И так далее. Теперь понятно, что не так с мифлеткой нашего импрессарио "Месть Черепахи", которая согревает ему душу? Вот что не так - этого не бывает. Мир, такой, какой он есть, не допускает такого построения. Реализм наш заданный, наш единственный способ существования, triste правда, как кто-то возможно считает. Любовь и т.д. Джиллиан: Каждое утро, когда девочки уходят в школу, я целую каждую и говорю: "Я тебя люблю". Я говорю так, потому что это правда, потому что они должны это слышать и должны это знать. Еще я верю в волшебное свойство этих слов отпугивать собой зло. Когда я последний раз говорила эти слова Оливеру? Я не помню. Спустя несколько лет мы все чаще стали опускать начальное "я". Он или я говорим "люблю тебя", а другой отвечает "угу". Здесь нет ничего шокирующего, ничего необычного, но однажды я подумала, а не значит ли это что-то большее. Словно мы больше не отвечаем за наши чувства. Словно это стало более общим, расплывчатым. Я думаю, это и есть ответ. Мои дети не забывают сказать "я" в "я люблю тебя". Люблю ли "я" еще Оливера? Да, "я" так думаю. Да, "я" полагаю, что так. Можно сказать, что я управляюсь с любовью. Ты устраиваешь свой брак, оберегаешь своих детей, управляешься с любовью, управляешься со своей жизнью. Но иногда останавливаешься и спрашиваешь себя - насколько все это соответствует действительности? Это ты управляешь собственной жизнью или твоя жизнь управляет тобой? Стюарт: В свое время я пришел к кое-каким выводам. Я взрослый человек, я был взрослым дольше, чем я был ребенком и юношей. Я поглядел на мир. Мои выводы может и не шибко оригинальные, но тем не менее они мои. Например, я подозрительно отношусь к людям, которые сравнивают что-то с чем-то. В те дни, когда я восхищался Оливером, я считал, что эта его мания сравнивать не просто доказывает, что он лучше меня умеет описывать происходящее, но и что он лучше меня понимает происходящее. Память похожа на бюро находок. Любовь - это как свободный рынок. Такой-то и такой-то ведет себя в точности как персонаж, о котором вы впервые слышите, из оперы, о которой вы впервые слышите. Сейчас я думаю, что все эти красивые сравнения - способ уйти от настоящей проблемы, убежать от мира. Они только отвлекают внимание. Вот почему Оливер ничуть не изменился - не повзрослел, не вырос, - называйте это как хотите. Потому что повзрослеть можно только тогда, когда вы непосредственно смотрите на мир, который вас окружает. Я не хочу сказать, что то, что вы увидите, вам понравится, или, что вы найдете то, что искали. Как правило нет. Но Оливер просто красиво складывает слова, словно... Видите как это соблазнительно? Я чуть не сказал словно пускает колечки дыма или что-то в этом духе. И вы могли бы подумать: о, да, как это верно, но вы бы думали о колечках дыма и, готов поспорить, вам бы запомнилось это сравнение, а не то, что речь шла об Оливере. А если бы это Оливе