ничего нет? - Смотрите, смотрите, какая огромная, правда? - Из нее вполне можно сделать кулон. -Дорогая, ты лучше всех жемчужин на свете! Все это смахивало на крещенские развлечения: Марку кажется, что все они боб в куске пирога. Впрочем, ожерелья из бобов пока что не продают на Вандомской площади. Ирэн де Казачок, британский модельер украинского происхождения, сплетничает с Фабом. Родилась 17 июня 1962 года в Ирландии, в Корке, ее любимый писатель - В.С.Найпол, обожает первый альбом группы "The Pogues". В университете у нее случился гомосексуальный роман с Дейрдре Малрони, капитаном женской сборной по регби. Ее старшего брата зовут Марк, и он принимает "мандракс". У нее было два выкидыша: в 1980-м и год назад. Фаб слушает ее, качая головой. Каждый из них не понимает ни слова из того, что говорит другой, но между ними установилось полное взаимопонимание. В будущем, наверное, все разговоры будут похожи на этот диалог. Тогда, возможно, мы наконец все настроимся на одну волну. Ирэн: "Одежда должна оставаться неподвижной на body because if you наденете нечто в этом роде, это будет просто жуть, вы не сможете ощущать фактуpy, it's just too grungy you know. Oh my God: look at this pearl1, она просто огромная!!!" Фаб: "Полный транс, Ир, без проблем, мисс, я в полном параллелограмме, однозначно, do you сталкивались с ментальным гипнозом? Я есть вектор пространства-времени, мононуклеарный биохимик! We gonna do a mega-fly in космос! May I call U Perle Harbor?" На Ирэн - корсет, сплетенный из колючей проволоки и надетый поверх винилового нижнего белья. Последний писк моды. Марк пытается не упустить ни слова из этого исторического диалога, но Лулу снова отвлекает его: - Ходят слухи, что вы подались в рекламу? - спрашивает она. - В таком случае, я разочарована. - Увы, я лишен всякого воображения: занялся светской хроникой, хочу походить на Марчелло Мастроянни в "Сладкой жизни", а еще - редактирую рекламу и подражаю КЈрку Дугласу в "Сделке". - ...На самом деле, вы похожи на плохую копию Уильяма Херта. - Благодарю за комплимент. - Неужели вам не противно манипулировать массами? Творить эпоху пустоты? Участвовать во всей этой мерзости? На эти вопросы нельзя ответить однозначно. Лулу не забыла свой май 1968-го, когда она прикатила в "миникупере" в Латинский квартал и познала радости группового секса в театре "Одеон". С тех пор она тоскует по революционным корчам. Марк тоже, в не- котором смысле. Он бы тоже хотел разрушить этот мир, вот только не знает, откуда начать. - Ну, уж раз вы так настаиваете, мадам, позвольте мне объяснить вам мою теорию: я считаю необходимым участвовать во всем этом гигантском бардаке, потому что, сидя дома, мир не изменишь. Вместо того чтобы проклинать идущие мимо поезда, я предпочитаю сворачивать с маршрута самолеты. Вот и вся моя теория. Как ни крути, я работаю в зоне риска. Ощущаю себя инвестором, который вложил все свои денежки в металлургию. - Это ничего не меняет, от вас я такого не ожидала... - Лулу, можно, я открою вам один секрет? Вы угадали мое истинное призвание: я люблю разочаровывать людей. И стараюсь делать это как можно чаще. Только так я могу заставить их продолжать интересоваться моей особой. Помните, как в школе учителя писали вам в дневнике: "Не хватает прилежания"? - 0-ля-ля! - Я взял эту фразу в качестве девиза. Я мечтаю, чтобы всю жизнь люди говорили обо мне эти слова: "Не хватает прилежания". Нравиться - это так скучно. Постоянно раздражать окружающих - мерзко. Но разочаровывать их постоянно и прилежно - это завидный жребий. Разочарование - акт любви: оно Делает тебя преданным. "Ну, как там Марронье? И на сей раз нас разочарует?" Марк вытирает капельку слюны, упавшую на щеку его собеседницы. Знаете, - продолжает он, - в нашей семье я был самым младшим. Я люблю во всем оказываться вторым. У меня к этому талант. - Да, этого у вас не отнять. Марк понимает, что попусту теряет время, болтая со старой дуэньей. Он замечает у нее на щеке бородавку - она замаскировала ее под черную мушку. Но разве бывают такие выпуклые мушки? Конечно__ если это настоящая муха! Таково нововведение Лулу Зибелин: родинка-уродинка! Ирэн прикуривает от пламени свечи. Марк поворачивается к ней. Он находит ее красивой, но все ее внимание поглощено одним только Фабом. - But you must agree, - говорит она ему, - that мода не одинакова во Франции и в Англии. The британский народ любит все, что strange и original, very uncommon, you see, а французы, они не looking for яркие цвета и фантазия, isn't it так? - OK, OK - отзывается Фаб, - это, конечно, не технодива, но есть же атомные бомбы в духе genre murder, и, если правильно разместишь сверхзвуковую куклу на крыше данс-холла, то, скажу тебе, это все-таки стиль на альфа и тета волнах, capito? Из гигантских колонок звучит "Sex Machine" - песня, записанная еще до рождения Марка Марронье и под которую, возможно, люди будут плясать спустя много времени после его смерти. Марк обозревает панораму вечеринки. Превратившись в перископ, он пытается засечь всех клевых телок и толстых коров. Он замечает Жереми Кокетта, драг-дилера великих мира сего (лучшая коллекция визиток в городе), и Дональда Сульдираса, который обнимается с любовником на глазах у жены. Хардиссоны пришли на вечеринку со своим трехмесячным младенцем (еще не обрезанным). Чтобы рассмешить чадо, они поджигают петарду у него под носом. Барон фон Майнерхофф, бывший уборщик дамского туалета франкфуртского клуба "Sky Fantasy", юморит по-немецки. Услужливые бармены трясут шейкерами, как в замедленной съемке. Люди проносятся мимо, не задерживаясь на одном месте. Трудно усидеть на месте, если жадно ждешь, когда что-нибудь произойдет. Все вокруг такие красивые и такие веселые. Соланж Жюстерини, бывшая токсикоманка, ставшая звездой телесериала, протягивает свои длинные руки, как покорная водоросль. Все следы от уколов зажили. Талия - изящная, как у сильфиды, пожалуй, слишком тонкая. По скольким горнолыжным трассам она успела проехать с тех пор, как Марк в последний раз спал с ней? В зале приглушают свет, но шум не стихает. Жосс Дюмулен запускает новый ремикс, в котором голос Имы Сумак и электронная музыка группы "Kraftwerk" наложены на стрекот провансальских сверчков. Ондин Кензак, прославленная фотографиня, вырядилась в тюлевое платье на голое тело, лицо ее покрыто зеленым такс-ирои. Кто-то разрисовал ей спину под зебру лаком для ногтей, если только это не естественный окрас. Марк окружен толпой сверхженщин. Мода прославляет этих манекенщиц, ретушированных скальпелем пластического хирурга. Самые знаменитые позируют за столом Кристиана Лакруа. Марк любуется их фальшивыми грудями, чья форма следует моде сезона. Он уже потрогал: налитые силиконом сиськи, твердые, с огромными сосками. В тысячу раз лучше настоящих... Марк - вуайерист. Он любуется телами, сошедшими со страниц комиксов или выскочившими из порнографического paint-box в человеческий рост. Эти создания - суть невесты современного Франкенштейна, синтетические секс-символы в высоких лакированных ботфортах, кованых браслетах и собачьих ошейниках. Где-то в Калифорнии какой-то псих штампует их конвейерным методом. Марк пытается себе представить это заведение. Крыша - в форме женской груди, дверь - как устье влагалища, из которого каждую минуту появляется на свет по красотке. Он вытирает взмокший лоб носовым платком. - Эй, Марко, еще не утомился укрощать вампирш? Это Фаб - он заметил вытаращенные глаза друга. Марк глотает устрицу целиком (вместе с жемчужиной). - Припомни-ка, Фаб, - кричит он в ответ. - Когда-то и ты думал, что весь мир принадлежит тебе. Ты говорил: "Только нагибайся да собирай!" Помнишь? Скажи, когда ты перестал в это верить? Фаб, посмотри мне в глаза: ты еще помнишь времена, когда девушки ДЕЛАЛИ СТАВКИ на нас? - Keep cool, man. Коллаген и удовольствие несовместимы. - Ложь, архиложь! Поверь мне, это двенадцатое чудо света! Долой природу! Неужели тебе не нравятся эти киберженщины? __Это просто куклы Клауса Барби! - заявляет Фаб, вызвав улыбку Ирэн. - По мне, так давно пора придумать пластические операции для мужчин, - бросает Лулу. - Ничего тут сложного нет. Можно начать, например, с подтяжки яичек для тех кто носит кальсоны в обтяжку. А что, недурная идея! - No way, Жозе, - отвечает Фаб, - лично у меня все в порядке, no problemo! - Вот именно! - восклицает Марк. - Она абсолютно права. Надо перелицевать все! Посмотрите хотя бы на баронессу Труффальдино - разве она не нуждается в липосукции? А вы, Ирэн, хотите увеличить объем сисек до ста двадцати сантиметров. ' - What did he say? - переспрашивает Ирэн. Марк наслаждается жизнью. Он многое бы отдал за то, чтобы хоть на несколько часов стать хорошенькой девушкой. Как это сладко - чувствовать такую власть над мужчинами... Взгляд его мечется из стороны в сторону: всюду есть на что положить глаз! В чем тут дело: мир ли на самом деле прекрасен и Удивителен или просто наш Марк напился? Жоссу Дюмулену с трудом, но удается держать ситуацию под контролем. От подобного сборища трудно ожидать дисциплинированности, но пока что пришедшие только разогреваются. Автор с меньшими стилистическими претензиями, чем ваш покорный слуга, назвал бы это "затишьем перед бурей". Миллиардеры-импотенты осушают графины с вином, ожидая начала военных действий. Шестерки язвят по поводу своих хозяев. Никто не доедает угощения. Марк решает подвергнуть соседей по столику своему любимому тесту Трех Зачем. Обычно никому не удается пройти через него. Теорема Трех Зачем проста - в ответе на третий подряд вопрос, начинающийся с "зачем?", каждый подвергшийся тестированию, в том или ином виде, вспоминает о смерти. - Налью-ка я себе еще вина, - говорит Лулу Зибелин. - Зачем? - спрашивает Марк. - Чтобы напиться. - Зачем? - Потому что- мне хочется повеселиться сегодня вечером, но, поскольку вокруг меня сплошные дебилы, мне это вряд ли удастся. - Но зачем? - Зачем веселиться? Потому что рано или поздно я сдохну, и тут уж будет не до веселья! Первый кандидат, подвергшийся Тесту Трех Зачем, под аплодисменты жюри покидает сцену. Но, чтобы доказать научную теорему, требуется провести целый ряд экспериментов. И Марк поворачивается к Ирэн де Казачок. - Я пашу, как лошадь, - говорит она. - Зачем? - с улыбкой на лице спрашивает Марк. - Well, чтобы заработать денег. - Зачем? - Get out of there! Есть хочется, that's all! - Но зачем? - Give me a break! Чтобы не отдать концы, my boy! Нечего и говорить, что Марк Марронье торжествует. Это абсолютно бессмысленный тест, но Марку нравится доказывать бесполезные теоремы, которые он придумывает, чтобы убить время. Плохо только, что он разозлил Ирэн, облегчив тем самым задачу Фабу. Что поделаешь: наука требует жертв. - Марк, скажите, вон тот высокий господин с тростью, не Борис ли это Ельцин? - спрашивает Лулу. - Вроде он! Что вы хотите, восточный блок потихоньку нас оккупирует. - Тсс, он идет сюда! Борис Ельцин одет сообразно своим представлениям о том, как должен выглядеть свежеиспеченный капиталист. Чрезвычайно overdressed (во фраке, взятом напрокат), он протягивает им руку с неуместной поспешностью - как Ясир Арафат Ицхаку Рабину. Он еще не усвоил, что в светской жизни - в отличие от голливудских вестернов - побеждает тот, кто стреляет последним. Его пухлая ладонь повисает в пустоте. Проникшись состраданием, Марк хватает ее и прикладывается к ней губами. Добро пожаловать, Матушка Россия, в наш европейский луна-парк! - восклицает он. - Вы еще увидите, мы еще станем богаче вас, как только загоним по хоррррошей цене наши атомные бомбы вам, бедные наши вррррррраги! (Борис прилежно грассирует.) - Настанет день, и все мы наденем костюмы от Микки из органди! - Да ради бога, лишь бы весело было! - У меня есть подружка, - бормочет страшным шепотом Лулу, - уж такая расистка и антикоммунистка, что никогда не пила даже "Блэк рашн". - Ха-ха-ха! - смеется Борис. - Возможно, теперрррь вы сумеете ее перрреубедить! - Какая у вас великолепная трость, it's marvelous really, - говорит Ирэн. - Однозначно, man, - бросает Фаб. - Палка - просто турбо-niсе! - Ну и дела! - горланит Марк. - Тут у нас не стол, а какая-то всемирная деревня. - Смотррррите, я набррррал тррринадцать жемчужин, - хвастается Борис Ельцин, демонстрируя портмоне, заполненное маленькими перламутровыми горошинами. - Зачем? - внезапно осеняет Марка. - Чтобы помнить об этой вечеррринке! - Зачем? - Как зачем? Чтобы рррасказывать потом о ней моим внукам. - Но зачем? - Ну, чтобы они вспоминали обо мне, когда я перейду в мир иной... - торжественно заявляет русский президент. У Марка загораются глаза от внутреннего ликования. Подвиньтесь, Пифагор, Евклид и Ферма! Нобелевская премия в области математики - единственная награда, достойная уважения, - практически в кармане. Обслуживание на высшем уровне, им уже несут основное блюдо - седло ягненка под соусом из "Смартиз". Марк встает - ему нужно в сортир. Перед тем как выйти из-за стола, он наклоняется к Лулу и шепчет ей на ухо: - Поверьте, когда умираешь, хочешь отлить, это почти так же сладко, как кончить! Марк окончательно понял, что вечеринка будет шикарной, увидев, как в дамском туалете девицы поправляют личики или нюхают коку (что, впрочем, почти одно и то же: кокаин - не более чем пудра для мозгов). Он пишет на листочке "Post-It": "Основные события двадцать первого века или развернутся в дамских комнатах, или не случатся вовсе". 22.00 Никогда мне не бывает так грустно, Как после хорошего обеда. Поль Моран "Запасы нежности" Возвращаясь, Марк натыкается на Клио - подружку Жосса Дюмулена. Она с трудом ковыляет вниз по лестнице, мешают ноги десятиметровой длины (за вычетом каблуков). Ее почти совершенное тело нещадно затянуто эластичным платьем из латекса. - Мадемуазель, позвольте угостить вас лимонадом! - обращается к ней Марк, подставляя руку для опоры. - Sorry? - Донна, ты опоздала, - разъясняет Марк, - и мы тебя нака-ажем! - Oh yes please! - отвечает она, хлопая невероятной длины накладными ресницами. - lama naughty girl! Она многозначительно жмет Марку руку. - В наказание ты будешь ужинать за моим столом. - Но... меня ждет Жосс... - Приговор окончательный, обжалованию не подлежит! - изрекает Марк. И он волочет Клио за свой стол, схватив ее за очаровательное голое запястье. Вернувшись к тарелке с блюдом из невинно убиенной овечки, Марк подвергается допросу с пристрастием. - Ну что, - спрашивает ироничным тоном Лулу Зибелин, - готовитесь ко второй попытке? - Ага, - кивает Марк. - Сам не знаю, что на меня нашло. Так называемая "французская литература" сегодня обладает примерно таким же весом, как театр Но. Зачем писать, если роман живет не дольше текста рекламного ролика макаронных изделий фирмы "Барилла"? Оглянитесь вокруг: фотографов здесь сегодня не меньше, чем звезд. Так вот, во Франции - та же хреновина с писателями: их примерно столько же, сколько читателей. - Тогда к чему все это? - А действительно... Я - писатель мертворожденный, порченный счастьем. Все мои поклонники живут вокруг станции метро "Мабийон". Плевать! Все, что мне требуется, - это чтобы когда-нибудь меня вновь открыли - за границей, после смерти. В этом есть особый шик - понравиться заочно и посмертно. А может, наступит день, когда какая-нибудь дама, вроде вас, лет через сто заинтересуется мной. "Второстепенный забытый автор конца прошлого века". Патрик Морьес в 2032 году напишет мое жизнеописание. Меня переиздадут. А читать будут престарелые эстеты-педофилы. Тогда, только тогда станет ясно, что я творил не напрасно... - Да ла-адно вам! - в голосе Лулу звучит скепсис. - Не кокетничайте... Уверена, дело совсем в другом... Возможно, в красоте: Она манит вас: Вы ведь многие вещи находите красивыми? Марк задумывается. - Это правда, - говорит он после некоторой паузы. - Две самые прекрасные вещи в мире - это партия скрипок в песне "Stand by me" Бена Кинга и девушка в бикини с завязанными глазами. Клио сидит на коленях у Марка. Несмотря на хрупкость, весит она прилично. - Тебе еще не надоело быть подругой звезды? - спрашивает Марк. - Не хочешь перепихнуться со стулом? - What? Она устремляет на него взгляд своих пустых глазок. - Ну, понимаешь, раз уж ты сидишь на мне... если начнешь выходить в свет со своим стулом, им буду я... (Он машет рукой в воздухе.) Это, типа, шутка... Just kidding, forget it. - This guy is weird, - говорит Ирэн, обращаясь к Клио. Юмор Марка не у всех пользуется успехом. Если так будет продолжаться, он усомнится в себе, что недопустимо, когда пытаешься кого-нибудь соблазнить. Внезапно ему в голову приходит идея. Он засовывает руку в карман костюма, достает ту капсулу "эйфории", которую Жосс дал ему (на стр. 18), незаметно открывает ее и высыпает порошок в стакан водки "Оксиджен", который Клио тут же хватает со стола и осушает в один прием, не переставая что-то оживленно обсуждать с Ирэн. Все прошло, как в кино! Марк потирает руки. Теперь остается только подождать, пока наркотик подействует. Да здравствуют кошечки-наркошечки! Нет больше необходимости листать юмором, сорить деньгами, ужинать вдвоем при свечах: капсулу в рот - и сразу в койку! В воздухе пахнет дорогими духами, алкогольными парами и потом высшего общества. Ее светлость принцесса Джузеппа ди Монтанеро протырилась в клуб без приглашения с помощью приятелей-трансвеститов, надолго оттянувших на себя внимание портье. Повсюду - недоступные женщины, увешанные дорогущими драгоценностями. Некоторые из них, впрочем, мужчины. (Марк своими глазами видел характерную выпуклость под юбкой у дамы, которая припудривала носик - снаружи и изнутри! - в туалете.) Жосс Дюмулен машет рукой своей невесте. Он мог бы встать, подойти к ней, обнять, сделать комплимент, предложить выпить. Но не встает, и не подходит, и не обнимает, и не делает комплимента, так что Клио допивает свой стакан в полном одиночестве. Добро пожаловать в двадцатый век! Тем временем Хардиссоны пичкают своего малыша печеночным паштетом, одинокие пиарщики все, как один, уставились в телеэкраны (нет зрелища печальнее, чем одинокий пресс-секретарь), Али де Хиршенбергер, утонченный порнопродюсер, нежно хлещет по щекам свою жену, а она выглядит сибариткой даже на поводке. Плейбой Робер де Дакс изображает клоуна, стоя на стуле (любовник многих актрис-депрессушек, он через месяц погибнет, катаясь на автодроме на машинке). Эта ночь примиряет генеральных директоров-президентов destroy и босяков в блейзерах. Завязываются романы между бродягами на отдыхе и представителями get-society. Даже ссорятся все и то с нежностью! Все знакомятся друг с другом по двадцать шестому разу, но никто на это не жалуется. Вот уж, действительно, вечеринка, на которую собралась вся Европа! - Интересно, что подают на десерт? - вопрошает Клио. - Надеюсь, не пирожное со смесью гашиша и слабительного. А то мне только этого не хватало! Голос ее уже заметно изменился. Обычно наркотик, растворенный в питье, добирается до головного мозга где-то за час. Конечно, если это не очень сильный наркотик! - Все эти люди так поверхностны, - жалуется Клио. - Я бы хотела тебе столько всего рассказать, пить хочется ужасно, а ведь уже так поздно, да? Почему Жосс не поздоровался со мной? Клио одновременно обуяли словесный понос и вселенская скорбь. Ее глаза наполняются слезами. "Да, это не входило в мои планы", - думает Марк. - Вы, мужчины, все такие selfish! Rude! Паршивые мудаки! - Совершенно верно, - подхватывает Лулу Зибелин, которую (вроде бы) ни о чем не спрашивали. И Клио принимается рыдать на плече у Марка, а он, как последний подлец, пользуется этим: ласкает шею, ворошит волосы, шепчет нежности на ушко. Все хорошо, успокойся, я не такой, как все, совсем не такой... И вот долгожданная победа: Клио припадает губами к его губам. Из динамиков звучит "Amor, amor", и Марк тихонько подпевает, баюкая Клио на руках, как маленькую девочку, а маленькая крошка в ответ Размазывает тушь по его плечу. Пупсик все тяжелее наваливается на Марка, у заиньки сопли текут из носа, от птички разит, как от пепельницы. - Amor, amor, - мурлыкает большая маленькая девочка. - Марк, будь душкой, сходи за Жоссом... Прошу тебя... Победа уплывает из рук, напевая, но Марк старается относиться к этому философски. Клио одаряет его улыбкой, стирая тушь с его щек. Химическое соблазнение не бесконечно, да Марк и сам уже рад сбагрить с рук малышку. Жосс Дюмулен, главный катализатор и объединяющее начало разношерстного сборища, рыскает между столиками. Марк машет ему, подзывая. Как только Жосс подходит, Клио падает к нему в объятия с криком: "MY LOOVE!" - Э-э-э... - блеет Марк, - твоя подружка слегка переутомилась... - Подожди, что здесь происходит? - перебивает его Жосс. - Только не говори, что... Ты же не дал ей ту пилюльку "эйфории"! - Я? С чего бы это? Почему ты так решил? - Глупая мартышка, ты же клялась, что завяжешь! - вопит диджей. - В прошлый раз она чуть не сдохла от этого! Жосс забрасывает Клио на плечо и несет в туалет, чтобы она проблевалась. Марк стойко хранит невинный вид, только вот ужасно потеет. Он жалеет, что не успел подвергнуть Клио тесту Трех Зачем. За его столиком все делают вид, что ничего не заметили. Лулу нарушает тягостное молчание. - Скажу вам честно, Марк, ваша первая книга написана блестяще. - Фу-ты, ну-ты! - стонет в ответ Марк. - Когда вам говорят, что ваша книга написана блестяще, это означает: ваша книга - полное дерьмо. Что она ужасна, что она написана плохо. А если человек заявляет: "Ваша книга просто великолепна!" - значит, он ее вообще не читал. - Так что же вы хотите, чтобы вам говорили? - Можете сказать мне, что я - top-carton. Марк обожает "ловить комплименты", как говорят англичане. Если направляешь лесть в нужную тебе сторону, можно быть уверенным, что ничего не потребуют в ответ. - Итак, - настаивает он, - скажите мне: "Марк, вы просто top-carton!" - Марк, вы - top-carton! - Лулу, по-моему, я уже люблю вас! Как это вы там давеча ловко сформулировали: "Не будете ли вы столь любезны подвинуть ваш бескрайний зад, а то он весь проход загородил!". - Ловко, хитрюга! Фаб обсуждает с Ирэн музыкальную программу вечера: - Чутье, искренность, бассоматизм. Мне не особенно нравятся его миксы, но чувства реальности у Жосса не отнять. Как раз в это мгновение музыка останавливается и с небес на подвесной платформе спускается оркестр из двадцати лабухов. Под гром аплодисментов Ондин Кензак играет на ударных: "Добрый вечер, перед вами группа "Дегенераторы"! Мы надеемся, что ваша дерьмовая вечеринка будет окончательно испорчена нашим присутствием и что вы все вскоре сдохнете". И тут же на ужинающих обрушивается лавина электродецибел. На заднем плане троица бэквокалисток вихляет бедрами. Лулу Зибелин приходится кричать, чтобы быть услышанной. Марку надоела ее болтовня: чем больше журналистка говорит, тем меньше ему хочется слушать. Забавный парадокс: болтуны, как правило, остаются в одиночестве. Марк думает: "Самые блестящие фразы, сказанные мной за всю мою жизнь, я произнес про себя". - ВЫ ЗНАЕТЕ ЭТУ ГРУППУ? - кричит Лулу. - Что? - Я СПРАШИВАЮ, ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ ЭТУ ГРУППУ! - Перестань орать мне в ухо, старая блядь! - ЧТО? ЧТО ВЫ СКАЗАЛИ? - Я говорю, что целая куча народу вкалывала, чтобы этот кусок ягнятины попал к нам на стол. Сначала нужно было вырастить животное, потом доставить его на бойню, а там - убить ударом молотка по черепу. После этого ягненка разделали, и к оптовому торговцу пришел мясник, чтобы выбрать товар. Последним был закупщик из ресторана, который долго торговался с мясником и, в конце концов, получил что хотел! Сколько людей ишачили, чтобы я мог сейчас смаковать это блюдо? Пятьдесят? Сто? Кто они? Как их зовут? Кто мне ответит? Кто скажет, где они живут? Проводят отпуск в Альпийских предгорьях или ездят на Серебряный берег? Я хотел бы поблагодарить каждого из них персонально. - ЧТО? Я НИЧЕГО НЕ СЛЫШУ! - кричит Лулу. Марк не слишком продвинулся. Соседка справа его презирает, а соседка слева - достала. К тому же он едва не отравил невесту хозяина дома. Может, вернуться домой, пока не поздно? Кстати, Клио лучше: она мирно спит на банкетке возле кабинки диджея. Рев музыки ее, кажется, не слишком беспокоит. Начинается шутовское побоище. Крем с меренгами льется рекой. Соусы летают по воздуху. Слоеные пирожки со свистом проносятся по залу. Крем проливается на корзиночки, корзиночки ляпаются на диваны. Интересно, это пармезан воняет блевотиной или наоборот? Курица пахнет яйцом или яйцо - курицей? - Все это черт знает что такое, - бурчит Марк, садясь. Несколько девственниц-содомиток потихоньку полегоньку начинают свое стрип-шоу. Роже Пейрефитт подносит клей к носу младенца Хардиссонов на глазах у Гонзаго Сен-Бри, а тот бичует себя ремнем, утыканным гвоздями, и заходится в кашле. "Дегенераторы" тем временем исполняют чудовищную версию "All we need is love", разбивая тарелки о микрофоны. В поднебесье целуются соусы с печенюшками. Марку показалось на мгновение, что он разглядел там желейную конфетку "Харибо" в виде оскалившего зубы крокодила. - ОТЛИЧНЫЙ СЫР! - вопит Лулу прямо в ушную раковину Марка. - Да, - отвечает Марк, - мне бы сейчас не помешала веревка со скользящим узлом, таким же скользким, как этот сыр. - ЧТО? ВЫ ЧТО-ТО СКАЗАЛИ? Не будем обманывать себя: Марк скоро напьется. Ночь меняет местами приоритеты. Важные вещи отступают на второй план, самые незначительные детали выпирают на передний. Взять, к примеру, телепрограммы,- внезапно осеняет Марка, - ведь это единственное, чему можно верить! Он не знает, в чем смысл жизни, что такое смерть и любовь, существует ли Бог, но уверен, что в среду вечером по TF1 покажут "Священную вечеринку". Телевизионные программы никогда его не предавали. Вот почему Марк ненавидит начало каждого нового сезона, когда каналы то и дело меняют сетку вещания. Страшные дни онтологической утряски. - ФАБ! Лиз Тубон набрасывается на Фаба, как граф Дракула на грузовик с запасами прошедшей все проверки крови из Центра переливания. - Как вы себя чувствуете? - спрашивает она. - Гипнорготически. В фазе ионизации. Фаб не чурается сильных мира сего. Недавно он даже внес номер Пале-Рояля в память своего телефона, но ему не улыбается, чтобы об этом узнали. Так что Фаб предпочел бы, чтобы госпожа Тубон не задерживалась надолго - даже в этом дурдоме техностабильной вселенной. Именно по этой причине он прибегает к старой как мир уловке, позволяющей поставить собеседника в неловкое положение: он целует Лиз только в одну щеку, а когда госпожа Тубон подставляет ему вторую, та упирается в пустоту. Метод действует безотказно, и вскоре Лиз отходит от их стола с кривой улыбкой на губах. - Я и не знал, что ты с ней знаком! - говорит Марк. - Everybody knows Lise! - подтверждает Ирэн, которая вот именно что с ней и не знакома. - Don't you think she looks scary without make-up? Ирэн все больше раздражает Марка. Он ненавидит эту манию выскочек - жонглировать именами знаменитостей - этакий "name-dropping": "Вчера я была с Пьером у Ива, и - только представьте себе! - его факс сломался", "На днях я встретилась с Карелии у Инее, и мы посплетничали об Арьель..." Подтекст таков: к чему упоминать фамилии, ведь все мы - интимные друзья упомянутых лиц. Конгениальность парвеню... И тут Марка осеняет. Воспользовавшись передышкой - "Дегенераторы" отдыхают, - он подбрасывает дров в костер общения. - Давайте поиграем в "Name-Forgetting"! Сотрапезники смотрят на Марка глазами, круглыми, как шарики рулетки в Монте-Карло (ну не сравнивать же, право, их глаза с бочонками лото, - это так cheap!). - Это очень просто, - продолжает Марк. - Мы все по очереди называем какую-нибудь знаменитость и делаем вид, что забыли имя. Это намного прикольнее, вот увидите! Мы навяжем миру новую моду! Вчера вечером я убивал время во "Флоре" и видел там эту, ну, как ее? Да вы знаете, она играла в "Буме" Да, да, та самая, исполнительница главной роли... Никак не вспомню имя... - Софи Марсо? - подсказывает Ирэн. - Браво! Но имя не называем, иначе мы скатимся к "Name-Dropping", а тут мне с вами не тягаться. Ваша очередь. - Well, - задумывается она, - помните того "голубого" кутюрье, you know, блондина с очень короткой стрижкой... Он еще шил платья Мадонне,you see? Жан-Поль... - Без имен! - Ну-у! Это тот самый кутюрье, который выпустил духи во флаконе в виде консервной банки... О'кей? - Я думаю, все уже догадались, о ком идет речь. Итак, правила ясны. Играем в "Name-Forgetting"! - Yo, - говорит Фаб, - вчера вечером я ужинал с двумя инопланетянами с русскими фамилиями из другой звездной системы ... Ну, вы знаете, два брата фантаста... - А я, - вопит Лулу, - часто хожу на дискотеки к этой толстой рыжей певице, которая открыла ночные клубы по всему миру... Как же ее зовут-то? - Черт, имя вертится на языке! - восклицает Марк. - Кстати, а как зовут того лысого парня, который зачесывает волосы с затылка, когда ведет двадцатичасовые новости? Ну, помните, его еще оскорбила в прямом эфире одна актриса-клептоманка? - А тот очкастый плагиатор, которого вышибли из Европейского банка? А тот разоритель предприятий, который покупал победы для своей футбольной команды? - Не говоря уж о толстяке с базедовой болезнью... Ну как же, вы не можете не знать, он всегда одет с иголочки... Да он всем известен... турок из Смирны, то ли премьер-министр или что-то в этом роде... - Конечно, тот, что живет с этим, ну, с таким старпером-ландцем, он еще все время так смешно моргает... - Вот именно, он самый! Марк может гордиться собой: развеселить подобную компанию - да за это орден надо давать! Велики шансы на то, что придуманная им игра будет весьма популярна этой зимой в Париже. Ну уж никак не менее популярной, чем КС-КС ("Кто С Кем Спит"), ее запустил в предыдущем сезоне Марк Ламброн, уроженец Лиона, блистательный писатель и желанный за любым столом сотрапезник. Радостное оживление и супербеззаботность этих завсегдатаев светских салонов мало-помалу развеивают подозрительность Марка. Желания его утихают, смерть пугает не так сильно. Женский смех делает этот ужин почти приятным. 23.00 - Чем бы вы занялись, если бы не стали писателем? - Я бы слушал музыку. Самуэль Беккет "Беседа с Андре Бернольдом" Теперь все хорошо. Марк Марронье икает, слюна капает на галстук в горошек. Жосс Дюмулен ставит вступление к "Whole lotta love" Led Zeppelin. Вечеринка набирает ход. Над столом витает запах подмышек. Званый ужин, как и было предусмотрено, плавно перетекает в оргию. Душ из шампанского, ведерки для льда, надетые на головы вместо шляп, бронхопневмония в перспективе... Танцуют на столах. В этом году нимфомания - коллективна. Голые торсы, приоткрытые губы, дразнящие языки, лица, блестящие от пота. Девушки - пресс-атташе - пьют "Алиготе" из Бургундии. Невоспитанные юнцы уткнулись носами в липкие стаканы. Хардиссоны продают своего младенца с торгов, Хельмут Бергер трясет головой, от Тунетты дела Пальмира воняет дерьмом, Гийом Кастель влюблен. Никто пока не вскрыл себе вены. Еще не допиты все ликеры, но метрдотели уже сдвигают столы, чтобы освободить танцпол. Скоро Жосс надолго выйдет на арену: Марк решает побеспокоить приятеля. - Ты знаешь, ик, в чем разница, ик, между девушкой из XVI округа, ик, и проституткой из Сарсель? - Послушай, у меня совсем нет времени, - вздыхает Жосс, сидящий на корточках перед проигрывателями, - он ищет, что бы поставить. - Ну, ик, это же так просто: у той, что из XVI округа, - подлинные бриллианты и фальшивые оргазмы, у другой - наоборот. - Очень смешно, Марронье. Извини, но сейчас я не могу с тобой потрепаться. Тут внезапно встревает ничего себе девица, прислонившаяся к кабинке диджея: - Марронье? Я не ослышалась? Вы хотите сказать, что вы - ТОТ САМЫЙ Марк Марронье? - Собственной персоной. С кем имею честь? - Мое имя вам ничего не скажет... Жосс выпихивает обоих из кабинки. Они этого даже не замечают и приземляются на двух табуретах в углу бара. Девушка не красавица. Она продолжает: - Я читаю все ваши статьи. Вы - мой идол. Внезапно - удивительное дело - Марк понимает, что она вовсе не дурнушка. На ней костюм деловой женщины, какие обычно носят пресс-атташе. Она широколицая, черты почти мужские, словно нарисованы Жан-Жаком Семпе. Ноги остались стройными, несмотря на годы занятий верховой ездой в "Поло де Багатель". - Неужели? - спрашивает Марк (искатель комплиментов!). - Вам нравятся мои глупости? - Я их обожаю! Они меня смешат просто до смерти! - В какой газете вы их прочли? - Ну... И здесь, и там. - Но которая понравилась вам больше других? - Знаете... все просто великолепны! Совершенно ясно, что она не читала ни строчки из написанного Марком, но какая, к черту, разница? Она вылечила его от икоты, а это уже кое-что. - Мадемуазель, позвольте угостить вас лимонадом! - Что вы, что вы! - Она в ужасе. - Это я вам поставлю! Я же пресс-атташе и спишу все на представительские расходы. Марк угадал очень точно. Он встретил замечательный образчик того, что этнологи позднее окрестят "женщиной девяностых": современная, невозмутимая, обутая в замшевые мокасины на низком каблуке. Он и не догадывался, что такие бывают, и уж точно не рассчитывал на столь близкое знакомство. Перед тем как трахнуть ее на стойке бара, он решает провести последнюю проверку. - Зачем вы работаете пресс-секретарем? - О, это моя первая работа, но пока я довольна. - Конечно, но зачем вы выбрали именно эту работу? - Потому что она дает возможность живого общения. Ты знакомишься с множеством людей. Вы понимаете? - Зачем? - Если коротко... Это же ключевой сектор на рынке информации. В трудные времена нужно уметь ориентироваться в потенциально динамичных отраслях. Целым сегментам нашей экономики в скором будущем грозит гибель. Уф! У Марка камень с души свалился. Его теорема действует, хотя последняя морская свинка не сразу добралась до правильного ответа. Надо будет учесть этот момент в расчетах: третье "зачем?" в том случае, если подопытный экземпляр относится к подвиду пресс-секретарей, дает некропозитивную реакцию со временем задержки, равным t. Марк обнимает девушку за талию. Она явно не против. Он ласкает ей спину (лифчик на трех крючках - это добрый знак). Марк медленно тянется к ее лицу... и тут внезапно гаснет свет. Она поворачивает голову. - Что происходит? - спрашивает она, вставая и делая шаг в сторону танцпола. Толпа, собравшаяся под будкой диджея, начинает реветь. Из темноты выплывает голова Жосса Дюмулена в ореоле луча апельсинового света. Она напоминает тыкву в Хеллоуин, водруженную поверх двубортного смокинга. - Настала ночь! - кричит он в свой радиомикрофон. - ЖОСС! ЖО-О-О-С! - ревут в ответ поклонники. Лицо диджея вновь скрывается во тьме. "Нужники" погружаются во тьму. Вспыхивают огоньки нескольких зажигалок и тут же гаснут: это вам не концерт Патрика Брюэля, да и пальцы можно обжечь. После долгой минуты, заполненной свистом и визгом, Жосс ставит первый диск. Замогильный голос в квадрофоническом исполнении: "JEFFREY DAHMER IS A PUNK ROCKER". Крики в зале. Невероятно быстрый техноритм штопором вгрызается в барабанные перепонки Марка, а танцпол превращается в месиво человеческих тел, вибрирующих в такт с этим ритмом. Жосс приступает к сути дела. Он включает белый стробоскоп и генераторы ароматизированного дыма с запахом банана. Филипп Корти заводит противотуманный ревун у самого уха Марка, и тот глохнет на следующие четверть часа. "Лучшим мировым диджеем года в мире" случайно не становятся. Жосс знает, что у него нет права на ошибку. Как только вечеринка раскочегарится, он сможет перейти к более оригинальным композициям, но в это мгновение у него одна забота - добиться, чтобы толпа танцующих не поредела. В момент, когда все радуются, один диджей напряжен. Пресс-атташе рисует в воздухе руками воображаемые круги. Серж Ленц подмигивает Марку и поднимает в воздух большой палец в знак одобрения. Тот в ответ пожимает плечами. Он находит, что девушка танцует ужасно, а он где-то слышал, что девушка, которая плохо танцует, и в постели неумеха. Интересно, в отношении мужчин это правило тоже справедливо?" - думает он, стараясь быть грациозным. Кто все эти люди? Кошмар диджея. Дикари в галстуках. Грязные денди. Психоделические аристократы. Печальные весельчаки. Одинокие бабники. Ядовитые танцоры. Трудолюбивые болтуны. Высокомерные нищие. Беспечные марионетки. Сумеречные скваттеры. Воинственные дезертиры. Оптимистичные циники. Одним словом: банда ходячих оксюморонов. Это сборище оттопыренных ушей, прославленных предков и престижных часов. Они постоянно на пределе от тоски. Жосс Дюмулен? Этого им тоже ненадолго хватит. Диджей знает, на что полагаться. Он никогда не рискует. Впрочем, судите сами. "НУЖНИКИ" OPENING NIGHT DJ: ЖОСС Д. ПЛЕЙ-ЛИСТ Lords of Acid. "I sit on acid'. The double acid mix. Electric Shock. "I'm in charge". 220 volts remix. The Fabulous Trobadors. "Cachou Lajaunie" (Roker Promocion). Major Problem. "Do the schizo". The unijambist mix. WXYZ. "Born to be a larve" (Madafaka Records). Марк предпочел бы другую программу: "НУЖНИКИ" OPENING NIGHT DJ: МАРК М. ПЛЕЙ-ЛИСТ Nancy Sinatra. "Sugar Town". The Carpenters. "Close to you". Sergio Mendes and BrasiL '66. "Day tripper". Антонио Карлос Жобим. "Insensatez". Людвиг ван Бетховен. "Багатели", оп. 33 и 126. Но его никто не спрашивает. Марк пытается попасть в ритм стробоскопа, танцевать так, чтобы это выглядело, как покадровый режим на видеомагнитофоне. Техно восхищает его по одной-единственной причине: где еще вы видели музыку, которой при помощи нескольких нот удается заставить двигаться столько людей? Жосс опускает на дорожку целую стену мониторов и сканеров. Дайте нам нашу дневную дозу фрактальных образов и пляшущих спиралей! Диджей смешивает не только звуки - он стремится соединить все: клипы, друзей, врагов, огни, выкрики и эндорфины, чтобы изготовить Большой Ночной Рататуй. У Марка кружится голова. Он осознает, что эта ночь станет для него ключевой. Что, возможно, эта вечеринка - последняя в его жизни: Ночь Последнего Праздника. И начинается апофеоз, Париж пускается в пляс. Тела легко парят над полом, словно в невесомости, подчиняясь четкому, как метроном, ритму ударных. Вернее, это головы одного и того же тела, одной и той же чудовищной гидры, рты, заходящиеся в едином крике, звенящем нотой небывалой чистоты. Маниакально-депрессивные дервиши ритмично совокупляются под звуки acid-house, пропитанные потом сомнамбул. Недаром все лунатики боятся темноты. Мы приглашаем вас в новый языческий храм, украшенный трехмерными лазерными голограммами: спешите к нам все, уверовавшие в неодиско. Завтра ты потеряешь уверенность во всем, ты потеряешь решимость, но сегодня, здесь и сейчас, ты существуешь, ты хохочешь во все горло, и слезы счастья смывают косметику с твоих век, ибо ПРОБИЛ ТВОЙ ЧАС. Руки плавно вздымаются к потолку, ноги бьют в пол, серьги качаются в такт музыке, бедра переливаются всеми цветами радуги, лучи ультрафиолета заставляют светиться белки твоих глаз и - вот, блин, незадача! - твою перхоть! Верти головой направо и налево, мотай шевелюрой, виляй ягодицами - это карнавал ряженых, ярмарка гермафродитов! Увы, единственное, что волнует Марка, - на кого он прольет следующий стакан. Он испытывает головокружение. Турникотис, Терракота. Его вновь охватывает желание самоуничтожения. "Накладывать на себя руки следует публично. Я допускаю, что при необходимости убийство может быть совершено в укромном месте, но самоубийство всегда должно быть актом эксгибиционизма. Родись сегодня Мисима, он потребовал бы, чтобы его харакири транслировали в прямом эфире, причем желательно - в прайм-тайм. Не забудьте подключить видеомагнитофон: отныне в роли прощального письма будет выступать кассета VHS. Какой танец выбрать? Исполнить ли "Черепаший твист" (лежа на полу болтать в воздухе четырьмя конечностями)? Или же изобразить "Вопросительное мамбо" (вращаться вокруг собственной оси, рисуя в воздухе знак вопроса указательным пальцем)? Продемонстрировать рискованную "Метеорологическую фетву" (поставив ногу на горло вашей партнерши, в ритме музыки начать поворачивать носок на сорок пять градусов туда-сюда, выкрикивая слово "АЯТОЛЛА!" семь раз подряд с нарастающей громкостью, после чего извергнуть содержимое вашего желудка на всех тех в зале, кто обладает физическим сходством с Аленом Жийо-Петре, - затем найти настоящего, буд