атильда считает, что во всем виновата цензура: образовалось какое-то лобби, выступающее против "Саги" и грозящее линчевать директора канала, если он не прекратит это безобразие. Жером полагает, что Высший административный совет забыл о проблеме с квотами и поэтому больше нет смысла продолжать снимать сериал. У меня нет никакого вразумительного объяснения, и я высказываю версию о том, что инопланетяне похитили все готовые серии, чтобы показать своим соплеменникам, до какой стадии разложения докатилась земная цивилизация. Старик сидит, скрестив руки, словно добренький учитель, собирающийся прочесть лекцию по естествознанию. -- 49-ю серию не передавали потому, что ее передали сегодня утром между восемью и девятью часами. -- Если это шутка, Луи... -- Сегюре не счел нужным сообщить нам об этом, так как на сей раз решил снискать себе все лавры у начальства. Представьте себе, что канал получает в неделю по двести-триста писем от зрителей "Саги". Мы практически одновременно уставились на жалкие листочки, висящие над кофейным автоматом. -- Их передали нам только потому, что они адресованы непосредственно авторам сценария. Все остальное оседает в кабинетах начальства. Согласно опросам, все, кто работает по ночам, предпочитают смотреть "Сагу". Можно подумать, что таких зрителей немного, но прибавьте к ним тех, кто не спит между четырьмя и пятью часами, и вы поймете, почему у других каналов есть повод прийти в отчаяние. Опрос показал, что семьдесят пять процентов зрителей "Саги" записывают ее на видеомагнитофоны, чтобы посмотреть после работы. Какой-то абсурд! Я еще могу поверить, что горсточка душевнобольных заинтересовалась сериалом, но чтобы обыватели смотрели "Сагу" целыми семьями -- такое я не способен представить. Причем по вечерам, в лучшее время, когда десятки каналов предлагают новые фильмы и потрясающие шоу. "Сага" не может тягаться с ними. -- Вы слышали о двух журналистах, которые ведут постоянную рубрику, посвященную нашему сериалу? -- Ты полагаешь, у нас есть время читать газетенки? Чтобы окончательно доканать нас, Старик достает пачку вырезок. Стиль большинства статей напоминает стиль бортового журнала и бюллетеня клуба для избранных. "Все думали, что они не осмелятся, и все же!" или: "Этой ночью мы имели возможность увидеть..." И дальше: "Есть опасение, что Фред и Милдред смогут изобрести машину, контролирующую работу нейронов. Встречаемся сегодня вечером! Не забудьте включить видеомагнитофоны." -- А я еще не рассказал о радиолюбителях во всей Франции, комментирующих своим слушателям каждую серию. -- И ты хочешь, чтобы мы тебе поверили, приятель? -- В департаменте Уаз фаны создали клуб. -- Не заливай, Луи! -- И вот результат: чтобы обойти конкурентов, дирекция переносит время показа телемагазина, отстающего по рейтингу от других передач, а на его место ставит "Сагу". Если вам нужны еще новости, у меня есть одна, которая приведет вас в восторг. Я чувствую, что самое интересное Луи приберег на конец. Это непревзойденный мастер по созданию атмосферы тревожного ожидания. Он вполне мог бы сработаться с Хичкоком, если бы им не завладел в свое время Маэстро. -- Я добился повышения оплаты. Теперь мы будем получать за каждую серию на три тысячи больше. Потрясенный такой милостью божией, Жером падает перед Стариком на колени, выкрикивая какие-то заклинания. Так, если подсчитать, получается... На десять тысяч в месяц больше? На десять тысяч. Но что я буду делать с такими бабками? -- Если у вас есть другие пожелания, то сейчас самое время их высказать. Сегюре зайдет к нам после обеда. x x x Мы не разочаровали Сегюре. Он увидел перед собой трех избалованных детей, принявших его за Деда Мороза. Жером получил разрешение на оплату счетов за питание, а мы отныне можем свысока взирать на пиццу, так как каждому из нас открыт кредит на сто франков в день. Матильда решила украсить нашу контору всевозможными безделушками. Я потребовал сверхсовременную видеотехнику: огромный экран, видеомагнитофон, параболическую антенну и прочее, зная, что Тристан будет бесконечно благодарен мне за это. Сегюре ушел, как уходят с поля боя, так и не начав битву. -- Хочу вас предупредить. Не думайте, что если кучка страдающих бессонницей и мающихся от безделья полуночников клюнула на вашу "Сагу", то так же отреагирует и утренняя публика. Ей ничего не стоит в один миг похоронить сериал. Ну вот! Можно подумать, что наш небольшой успех причинил ему больше неприятностей, чем все остальное. Или же наше ночное творение вообще не должно было появляться на свет? Так или иначе, но это легкое потрясения как бальзам подействовало на наши души. Нам давно уже было необходимо второе дыхание. Теперь осталось выдать еще тридцать серий и завоевать признание утреннего зрителя, того, у кого нет времени рассиживаться перед работой и кто покупает в телемагазине блестящие кастрюли-скороварки. Вот где оно, непаханое поле. -- Кто-нибудь уже делал покупки в телемагазине? -- спрашиваю я. -- Тебе нужно что-то еще, парень? Надо было пользоваться моментом, пока шеф был здесь. -- Я просто хочу знать, как работает телемагазин. -- Я как-то купила у них губную помаду, -- говорит Матильда. -- Все очень просто. Вначале вы позволяете ввести себя в соблазн ведущему, несущему несусветную чушь на фоне появляющихся на экране моделей, с одной из которых вы должны себя идентифицировать. Потом сообщаете номер своей кредитной карточки, вот и все. Этот метод работает, и я -- живое тому доказательство. Именно телемагазину я обязана этим губкам цвета фуксии, которые придают мне очарование. -- Благодаря губной помаде? -- восклицает проснувшийся Тристан. -- Той, что не оставляет следов? -- Именно ей, помаде для неверных жен и женщин легкого поведения. Если бы вы только знали, чем я ей обязана... -- Мы должны пойти дальше телеторговли, -- вмешиваюсь я. -- Нам нужно использовать в "Саге" эту безудержную страсть к потреблению, которой околдованы миллионы телезрителей. -- Напрямую? -- спрашивает Старик. -- Попробуем вообразить безграничное потребление. -- Золотую мечту каждого потребителя! -- И совершенно безнаказанно! Сцена 21. Гостиная Френелей. Павильон. Вечер Обе семьи сидят за столом и обедают. Нет только Фреда. Брюно читает книгу, положив ее на колени. Вальтер накладывает себе блюдо, которое принесла Мария. Милдред с жадностью набрасывается на еду. Милдред (восторженно). Только еда имеет смысл, все остальное -- вторично. Мария (принимая слова Милдред за похвалу). Ну и прекрасно, малышка, ешь как следует. Камилла (пожимая плечами). Ненавижу слово "есть". И мне противны все производные от него: "еда", "объедение", "объедок"... Д ж о и а с. Ты предпочитаешь слово "жрать"? Камилла. "Покупать" и "есть" -- самые отвратительные слова во французском языке. Я говорю не о том, что они означают, а только об их звучании. По-ку-пать, по-ку-пать... вам не кажется, что это противно? Мария. Конечно, ведь ты не бегаешь по магазинам. То есть... не ты покупаешь еду. Камилла пожимает плечами. Неожиданно появляется Фред. Он чем-то возбужден. Все удивленно замолкают. Тяжело дыша, он скрещивает руки на груди и поднимает глаза к небу. Напряженное молчание затягивается. Словно в трансе, Фред опускается на колени. Ф р е д. Я искоренил голод на земле. Тишина, Присутствующие переглядываются. До Фреда доходит, что его поведение выглядит странным. Фред. Вы слышали? Я придумал, как избавить человечество от голода. Все человечество! Понимаете? Присутствующие сидят, словно оцепенев. Фред восторженно продолжает. Фред. Народы перестанут страдать от голода! Никто больше не увидит ребенка со вздувшимся животом, умирающего возле своей матери! Слаборазвитые страны вернут себе утраченное достоинство! Свою силу! Можно забыть о теориях Мальтуса!* Больше не будет ни голодных, ни тех, кто заставляет других голодать! Вы слышите меня? Слышите? * Мальтус Томас Роберт (1766 -- 1834) -- английский экономист. Фред разражается рыданиями. Вальтер наклоняется к Марии. Вальтер (шепотом). Ты не должна была оставлять его так долго в одиночестве. Мария кивает головой, и Фред замечает это. Ф р е д. А, понимаю... Вы считаете, что я свихнулся, да? В этой семье меня всегда считали психом... Значит, вы так ничего и не поняли? Благодаря мне, половина мира сможет расстаться со средневековьем! Он снова плачет. Милдред встает и склоняется над ним. Потом осторожно отводит его к креслу, достает коньяк и наливает стаканчик. Милдред. Я верю вам, Фред. Фред. Спасибо... Спасибо, девочка моя... Ваш интеллект намного выше, чем у всех остальных за этим столом. Вы будете первой, Милдред... Я о вас не забуду. Милдред. Может, вы нам расскажете, каким образом вам удалось сотворить это чудо? Фред. Нет ничего проще, но я не уверен, что они (беглый взгляд в сторону присутствующих) смогут понять. Милдред. Тогда расскажите только мне. Фред делает глоток коньяка. Теперь он чувствует себя увереннее. Фред. Идея совсем простая, сложность -- в ее применении. Я разработал программу всемирного перераспределения запасов липидов посредством системы обезжиривания. -- Марко! Кажется, произнесли мое имя. Я поднимаю голову. За окном темно. Каждый сидит за своим монитором. -- Тебе не нужно помочь, Марко? Над головой Старика густое облако табачного дыма. -- Нет, спасибо. Вы можете идти, мне осталось совсем немного. -- У нас у всех есть над чем поработать. Тебе что-нибудь нужно? -- Может, осталось немного перцовки? Я перечитываю последнюю фразу четыре, пять раз. Надо будет проконсультироваться с врачом или с экономистом. Или с кем-нибудь, кто разбирается и в том, и в другом. Сидящие за столом снова переглядываются. Брюно стучит себя пальцем по лбу, Камилла с серьезным видом поворачивается к матери, остальные пребывают в растерянности. Только у Милдред расширяются глаза. Милдред. Фред... Вы хотите сказать, что... Фред. Да, я знаю, как пересадить жировую ткань, я проделал опыты на животных, у которых совершенно разные кровеносные системы. Отныне жир может стать универсальным сырьем! Милдред. Это было бы слишком хорошо, Фред... Я верю в вас, но... Ф р е д. Я знаю, что вера тоже нуждается в доказательствах. Он бросается в свою лабораторию и возвращается с котом, который выглядит очень стройным. Все изумленно молчат. Брюно. Но...он похож... на Улисса! Это Улисс! Мария. Не может быть. Улисс пропал две недели назад, и к тому же он был толстым, как папа римский. Камилла. Нет, это он, посмотри на белое пятно на правом боку! Д ж о н а с. Мадам Жиру считала, что он погиб. Фред открывает стоящую у его ног корзину. Оттуда выскакивает второй кот, круглый как мячик. Все (хором). Султан! Бросаются к нему, берут его на руки, ласкают. Мария. Этот звереныш был таким рахитичным... Ничего не хотел есть, даже куриное мясо и почки. Казалось, он вот-вот умрет. Фред (торжествующе). Излишки жира Улисса спасли Султана. Теперь понимаете? Чувствуется, что присутствующие все еще с недоверием относятся к словам Фреда. Фред. Да, вы не понимаете! Ладно! Раз так... Он подходит к окну и смотрит вниз. Фред (громко). Эвелин! Эвелин! Мария. Фред, на этот раз ты заходишь слишком далеко! Вальтер. Это женщина с нижнего этажа? Брюно. Толстуха, которая уже не в состоянии передвигаться. Камилла покупает ей продукты. Камилла. Наверное, она нашла кого-то другого, так как не обращалась ко мне уже месяца три. Мария. Бедняга, она заболела булимией после смерти мужа. За несколько месяцев она так растолстела, что стала бояться появляться на людях. А раньше была такой кокеткой. Звонят в дверь. Никто не двигается с места. Наконец Милдред открывает дверь. На пороге стоит красивая женщина, стройная и элегантная. Все ошеломленно взирают на нее. Она целует Фреда. Эвелин (Фреду). Ты ведь просил меня держать все в секрете еще несколько дней... Ф р е д (со вздохом). Ты не представляешь, какие меня окружают невежды. Мария (пораженная). Вы знакомы? Фред. Мне нужно было... проверить мое изобретение на людях... Я знал, что у Эвелин есть проблемы, поэтому... Э в е л и н. Я даже сама себе казалась чудовищем... И не могла не использовать этот последний шанс... Все молчат. Вальтер. Но... Ваш лишний вес, что с ним стало? Эвелин не решается ответить и смотрит на Фреда. Ф р е д. Я ничего не ем вот уже девяносто шесть дней. -- Ты обрываешь сцену сразу после этой фразы, -- говорит Старик, глядя через мое плечо. -- Не хочешь сделать небольшой перерыв? Я отрицательно качаю головой. Матильда спит на одном из наших новых диванов. Тристан смотрит какой-то фильм. Же-ром работает над 24-й сценой, той, где Камилла служит приманкой для Педро Менендеса "Белого". Я спрашиваю у Луи, каким эпизодом сейчас лучше заняться. -- Думаю, стоит вернуться к изобретению Фреда в следующей серии, это может быть начальной сценой. -- Серия 42, сцена 1? -- Да. У Фреда будет достаточно времени, чтобы продвинуть свои дела. -- Я могу продолжать, пока не потерял нить. -- Если тебе понадобятся статисты или новые декорации, не стесняйся. Я не спрашиваю, который сейчас час, я и так знаю, что ночь близится к концу. Сцена 1. Штаб-квартира Фреда. Павильон. День Просторное рабочее помещение, где то и дело сталкиваются с десяток сотрудников. На стенах висят таблицы, графики и огромная карта полушарий. Фред, переполненный энергией, раздает указания. Его постоянно сопровождают два типа в белых халатах. Еще двое в военной форме что-то оживленно обсуждают перед картой. Один сотрудник принимает сообщение по факсу, другой, за столом, нервно щелкает мышью. Три телефонистки отвечают на звонки. Фред (говоря в сторону). Где делегат от спонсоров? Делегат (выбегая из глубины комнаты). Я здесь! Фред. Вы связались с Нью-Йорком? Делегат. ООН изучает досье. Скорее всего, ВОЗ не успеет. Они говорят, что им потребуется еще месяц. Фред. Черт! Я же дал им детальный план, но я же не могу разорваться! Сколько у нас доноров на сегодня? Делегату не удается сдержать смех, когда в зал врывается группа возбужденных толстяков. Один из служащих оттесняет их к выходу. Делегат. Сейчас у нас в списках шесть тысяч человек, ждущих своей очереди. Служащий за компьютером. Через неделю их будет втрое больше. Согласно расчетам, первые двести тонн лнпозы можно отправить до конца месяца. Фред. Это недостаточно быстро, черт побери! Если учесть еще фазу гомогенизации, то мы не сможем начать раздачу раньше, чем через сорок дней! Первый военный. Вероятно, вы правы, но если вспомнить, что некоторые страны ждут этого момента несколько столетий... Служащий за компьютером. Вот именно, возникнет проблема приоритета. Второй военный. Ну, этим мы займемся (улыбается). Месье Френель, я не могу не думать обо всех этих извергах, наживающихся на благотворительности, на этих пиратах, перехватывающих продовольственные грузы и остающихся безнаказанными. Теперь, когда у нас есть этот жир, им всем придет конец. Фред. Липоза -- единственное сырье, которое нельзя использовать в коммерческих целях. Служащий за компьютером. Вот это да! Не иметь возможности разжиреть на жире! Телефонистка. Месье Френель! С вами хотят поговорить из Министерства здравоохранения. Фред (раздраженно). А что вы ответили Министерству иностранных дел? Телефонистка. Перезвонить завтра утром. Фред. Скажите этим то же самое. Входят Эвелин и Мария. Фред быстрыми шагами направляется к ним. Фред (обращаясь к Эвелин). Тебя наконец оставили в покое? Эвелин. Они хотят сделать еще ряд анализов через неделю. Фред. Но я же уже сделал все, которые только можно придумать. Ты, видимо, совсем устала? Э в е л и н. Я горжусь этим... Делегат (шепотом, обращаясь к Фреду). Скажите, профессор... Я хочу попросить вас о небольшом одолжении... Это все моя жена... Она не дает мне житья каждый вечер... хочет пройти без очереди... Ей нужно избавиться от пяти килограммов лишнего веса. Фред, ошеломленный, возводит глаза к небу. x x x В конце концов я понял, что скрывается за исчезновением Шарлотты. Она просто решила посмотреть, смогу ли я понять, почему она ушла. Посмотреть, смогу ли я прожить без нее. Посмотреть, смогу ли я найти ее. Я приму ее вызов, как только закончится "Сага". Через несколько недель я с полным правом смогу заявить, что у меня есть профессия! Я слишком близок к цели, чтобы бросить все именно сейчас. x x x Все члены команды заметно нервничают, ожидая Старика, который отправился к Сегюре обсудить последние пять серий. С того момента, как наш дорогой продюсер вбил себе в голову, что должен руководить событиями, он почувствовал в себе призвание к профессии сценариста. Уже начало десятого, а Старика все нет. Тристана тоже нет, он очень подружился с Вильямом и сейчас сидит в монтажной. -- Тяжелее всего видеть, как братишка карабкается по лестнице, -- вздыхает Жером. -- Он напоминает мне дешевую куклу, у которой вывихнута лодыжка. -- Что он там делает, в монтажной? -- У Вильяма стоит сверхсовременная американская аппаратура. Здоровенный агрегат, который делает виртуальные штуки и синтезирует изображение. Я не очень разбираюсь в этой технике, но Тристана она просто завораживает. Ему нравится присутствовать при создании образов, а не смотреть на конечный результат. Из коридора опустевшего здания до нас доносятся быстрые шаги Старика. Он вбегает в комнату и со вздохом облегчения садится на диван. Я хватаю его пачку "Голуаз" и прикуриваю ему сигарету. Жером протягивает ему пиво. -- Дети мои, можете не благодарить меня, хотя партия была трудной. Казалось, что я играю в шахматы против армии недоброжелателей, которые то и дело украдкой передвигают фигуры. Даже работа с Маэстро никогда не была настолько сложной. Сегюре очень не нравится история Камиллы и террориста, он хочет, чтобы мы изменили финал. А еще он хочет, чтобы мы сделали более понятной сцену, где Джонас в день своего тридцатитрехлетия терзается страхом, так как это "слишком иносказательно, слишком метафорично для утреннего зрителя". Кроме того, он считает, что липоза -- это "оригинальный ход, но лучше не развивать тему возможных последствий". Он также не понимает, во что впутывается Милдред с тем, кого он называет дикарем. Он сделал мне несколько предложений, одно абсурдней другого: Существо учится говорить, начинает носить одежду и обнаруживает, что является незаконным сыном черт знает какого принца в изгнании... -- А он не желает, чтобы Существо сообщило номер своего страхового полиса и удостоверения на право голосования? -- ухмыляется Жером. Матильда с трудом сдерживает гнев, услышав, что Сегюре покушается на ее персонажей. Она способна воспринимать лишь осторожную критику, идущую от нас. -- И как вы отреагировали на весь этот идиотизм, Луи? -- Я сказал, что не может быть и речи, чтобы что-то менять. Думаю, он с удовольствием раскроил бы мне череп топором. В его глазах можно было прочесть: "Вы хотите поиграть в учеников чародея, однако я вам этого не позволю". Жесточайшие схватки с Сегюре происходят все чаще. Нам приходится расшифровывать каждую его фразу, чтобы понять, что за ней кроется. Не слишком приятно искать скрытый смысл в словах единственного человека, который должен нас поддерживать. -- Мне осточертело целыми днями ломать голову, чтобы понять, почему люди так говорят и какие у них задние мысли, -- бурчит Жером. -- Бесполезно бороться с обычной двусмысленностью языка, -- вздыхает Матильда, -- мы все то и дело лжем, даже не желая этого. -- Самое грустное -- это засилье слов-паразитов, -- говорит Старик, -- что лишает речь остроты и естественности. Лукавишь, любезничаешь, используешь дежурные перифразы, а в результате не можешь быть уверенным, что сумел донести свою мысль. Я даже размечтался о языке, на котором нельзя говорить туманными или цветистыми фразами. О языке, на котором не смогут общаться льстецы и подхалимы. -- Вместо того, чтобы заговаривать зубы, -- говорю я, -- достаточно четырех точных искренних фраз, чтобы выразить все, что думаешь. -- Представляю, какое тогда начнется светопреставление! Матильда, конечно, права, но я уверен в одном: искренность гораздо привлекательнее лицемерия. -- Всего четыре фразы... -- Четыре искренних фразы. Никому не хотелось уходить. Весь вечер мы продолжали обмозговывать идею о четырех искренних фразах. К двум часам ночи, немного обалдев от разговоров, мы установили новое правило, которое гордо окрестили Четверть Часа Искренности. Отныне в каждой серии "Саги" будет Четверть Часа Искренности. Чтобы убедиться, что идея сработает, мы решили придумать эпизод до конца этой ночи. Старик достал диалог между Марией Френель и Вальтером Каллахэном. Решающий момент, когда они уже готовы переспать. Мы прочитали диалог вслух, чтобы вспомнить, о чем там шла речь. Матильда читала за Марию, Жером -- за Вальтера. Я слушал их, занимаясь приготовлением кофе. Сцена 31. Комната Марии. Павильон. День Вальтер только что починил раковину в ванной комнате, расположенной рядом с комнатой Марии. Мария. Обычно все в доме чинит Фред, но с тех пор, как он вбил себе в голову спасти мир, его невозможно заставить взяться за отвертку. Вальтер выходит из ванной в грязной, распахнутой на груди рубашке, держа в руке разводной ключ и вытирая потный лоб. Вальтер. Мне сейчас нужен хороший душ. Мария. Пользуйтесь ванной комнатой, я принесу вам полотенце. Не стесняйтесь, это такие мелочи. Вальтер. Вы же знаете, у меня тоже есть ванная комната, достаточно перейти лестничную площадку. Мария. Как хотите... Они молчат и смотрят друг на друга. Вальтер колеблется. Вальтер. В конце концов, почему бы и нет. Тем более, что у Милдред появилось дурацкое увлечение -- часами прихорашиваться в ванной. Мне кажется, она решила стать красивой. М а р и я. У нее такой возраст... (Открывает шкаф, достает полотенце и протягивает его Вальтеру.) У меня есть ванильное мыло. Вальтер (удивлен, но находит это забавным). Ладно, сойдет и ванильное... Мария. Еще что-нибудь? Вальтер. Нет, спасибо... Я недолго, одну-две минуты. Исчезает в ванной комнате. Мария бросается к зеркалу, чтобы поправить прическу. Слышно, как шумит вода. Мария торопливо подкрашивает глаза. Вальтер (из душа). Ваш душ тоже нуждается в небольшом ремонте. М а р и я. В этом доме все надо ремонтировать! Шум воды прекращается. Мария с непринужденным видом садится на край кровати. Вальтер (из душа). Здесь действительно можно оставаться часами. Мария. Бак с горячей водой опустошается за десять минут. Входит Вальтер, застегивая рубашку. Вальтер. А оно недурно, ваше ванильное мыло. Мария. Есть еще и шампунь с таким же запахом.. Вальтер зашнуровывает туфли и подходит к ней. Молчание. Он осторожно берет ее за руку. Мария вздрагивает. Мария (напряженно). Вальтер... Вы здесь так недавно. Он садится рядом с ней. Вальтер. Я был уверен, что никогда не смогу излечиться от любви к Лоли... С тех пор как она исчезла, я ни разу не взглянул на женщину так, как сейчас смотрю на вас. М а р и я. С тех пор как умер Серж, меня не обнимал ни один мужчина. Он пытается обнять ее. Она осторожно отталкивает его. Мария. Не знаю, готова ли я... Он обнимает ее и расстегивает несколько пуговиц на платье. Она перестает сопротивляться. -- Что вы об этом думаете? -- Их можно заставить пережить Четверть Часа Искренности, как вы считаете? Сцена 31. Комната Марии. Павильон. День Вальтер только что починил раковину в ванной комнате, расположенной рядом с комнатой Марии. М а р и я. Я долго не решалась попросить вас починить кое-что в ванной комнате. Боялась, что вы подумаете, будто я заманиваю вас... в ловушку. Вальтер (из ванной). Зато теперь мне не нужно ее искать. Он выходит из ванной в грязной, распахнутой на груди рубашке, держа в руке разводной ключ и вытирая потный лоб. Мария. Вам нужно принять хороший душ. Сейчас принесу вам полотенце. Они молчат и смотрят друг на друга. М а р и я. У меня есть ванильное мыло. Не отказывайтесь, я всегда мечтала почувствовать запах мужчины, смешанный с запахом ванили. Вальтер. Гм, я буду рад, если от меня будет вкусно пахнуть... Исчезает в ванной комнате. Мария бросается к зеркалу, чтобы поправить прическу. Мария (громко). Еще что-нибудь? Вальтер. Идите ко мне под душ. Мария. Нет, этого я не люблю. Она с любопытством смотрит в сторону ванной комнаты. Мария. Зато мне очень хочется посмотреть, как вы моетесь. Вальтер (из душа). Не надо, у меня эрекция, и я боюсь, что покажусь вам смешным. Мария смеется, поправляя платье. Вальтер выключает душ. Мария садится на край кровати, скрестив ноги. Вальтер. Наверное, мне не обязательно одеваться? Выходит из ванной комнаты в плавках. М а р и я. Я очень давно не занималась любовью и боюсь показаться немного неловкой. Вальтер. Не беспокойтесь, я тоже не уверен, что окажусь на высоте-- я так давно не занимался любовью, не выпив перед этим. Однако я думал об этом моменте с тех пор, как впервые увидел вас. В ваших глазах есть что-то порочное, что сводит меня с ума. Они страстно обнимаются. Мария. Мне сорок три года, и мне нужен мужчина, который сумеет разбудить мое тело. Любить хотя бы изредка. И ничего больше. Вальтер. Для меня вы -- идеальная любовница. Независимая, свободная, готовая попробовать вещи, на которые раньше не осмеливалась, и, в довершение всего, моя соседка. Мария. Если в момент оргазма я скажу, что люблю вас, не верьте этому. Вальтер. Вы можете говорить мне и более ужасные вещи, я все забуду, как только выйду отсюда. Он снова обнимает Марию и начинает расстегивать пуговицы на ее платье. В комнату, прихрамывая, входит Тристан. Прежде чем растянуться на диване, он внимательно всматривается в наши застывшие силуэты, освещенные настольными лампами. -- Такое никогда не пройдет, -- говорит Жером. -- Для домохозяек, любительниц телемагазина еще сойдет, -- замечает Луи,-- но нужно учесть, что в это время детвора собирается в школу. -- Скажите честно, какая фраза может сильнее травмировать восьмилетнего ребенка: "О, Спектор, я приказываю тебе рассеять вирус, пожирающий мозг землян" или "Я всегда мечтала почувствовать запах мужчины, смешанный с запахом ванили"? -- интересуется Матильда. Разумеется, Сегюре скажет, что вторая. Не потому ли, что она травмирует самого Сегюре? -- А если бы спонсором сериала был продавец ванильного мыла? В конце концов, не стоит брезговать никакими средствами, если хочешь продать товар. По всей стране запускается реклама ванили, чей запах обладает возбуждающим эффектом и сводит с ума женщин. Вы можете представить себе метро, благоухающее ванилью в часы пик? -- Марко, тебе пора ложиться спать. Мы единодушно решаем сохранить эту сцену, хотя и не сомневаемся, что потом нам за нее влетит. Уже три часа ночи, и Луи предлагает подвезти нас на машине, но Матильда предпочитает пройтись пешком. -- Мне нужно проветрить мозги, иначе я ни за что не усну. Я предлагаю немного проводить ее. Нельзя упустить возможность прогуляться на рассвете по Парижу под руку с красивой женщиной. Вот так романтизм берет верх над моей сексуальной неудовлетворенностью. Мы поднимаемся по авеню де Тур-виль, направляясь к Дому инвалидов. Тема для разговора у меня наготове, сейчас идеальный момент проконсультироваться у специалиста. -- Ваша гипотеза о том, что вам бросили вызов, не слишком удачна. Чтобы так поступить, нужно быть менее жизнерадостной, чем ваша Шарлотта. Исчезнув, она дает вам шанс. Но давайте разберемся по порядку. Матильда с удовольствием играет роль семейного консультанта. И ее слова звучат убедительно. -- Вызов первый: Шарлотта хочет, чтобы вы разобрались в причине ее ухода, однако не дает ни малейшей подсказки. Вы размышляли над этим? До головной боли. Как только я ложусь в нашу постель, то начинаю ломать голову, какую же совершил ошибку. Единственный правдоподобный ответ отнюдь не в пользу Шарлотты: она не смогла смириться с тем, что я наконец-то осуществил свою мечту и стал сценаристом. -- У меня есть роман на эту тему, -- объясняет Матильда, -- поэтому я имею полное право сказать: такая трактовка излишне психологична. Если верить вашему описанию, Шарлотта -- полная противоположность женщине-наседке, боящейся, что ее подрастающий сын в один прекрасный день улетит на своих крыльях. Как и большинство из нас, она предпочитает бабочку куколке. Перейдем ко второму пункту. Матильда действует так же решительно, как санитар на поле битвы. -- Она бросает вам вызов: попробуйте прожить без нее. В этом вся Шарлотта! Считать себя незаменимой! И все только потому, что я однажды попросил ее выйти за меня замуж! Не знаю, что на меня тогда нашло. Мы как раз вышли из кинотеатра, где смотрели "Доктора Живаго". Было лето, мы пошли домой пешком, купив по бутылке пива. Неожиданно на улице Пети-Карро я попросил ее стать моей женой. У меня перед глазами все еще стоял последний эпизод фильма: Омар Шериф падает замертво, так и не сумев догнать свою ничего не заметившую Лару. Глупо, конечно, но я подумал, что женитьба -- гарантия против подобного инфаркта. Не растерявшись, Шарлотта тут же ответила: "Ловлю тебя на слове"! Но мы так и не попали к мэру из-за дурацкой выписки из свидетельства о рождении, которую я не удосужился получить. Я всегда терпеть не мог "Доктора Живаго". Любимого фильма Шарлотты. Как только я смог прожить шесть лет с женщиной, которая обожает "Доктора Живаго"? -- В романе "Та, которая ждет" я подробно описала, к чему приводит исчезновение одного из любовников. Это история несчастной в любви женщины, инсценировавшей свою смерть. В результате у бросившего ее мужчины возникает ощущение невыносимой утраты. Чем больше проходит времени, тем больше их любовь кажется ему образцом совершенства. Пока время играет на нее, но как долго это будет продолжаться? Ведь он может забыть ее! Чтобы не погубить все дело, она вынуждена устроить за ним слежку. Мы огибаем Дом инвалидов и выходим на площадь. Сколько влюбленных во всем мире мечтают в этот момент очутиться в Париже? -- Ваша Шарлотта совсем не такая, но и она надеется, что не слишком длительная разлука усилит ее очарование. Теперь перейдем к третьему вызову, самому главному. Как ее найти? Я знаю, что сейчас не могу терять время, пытаясь разобраться в капризах и душевных порывах какой-то барышни, будь она даже девушкой моей мечты. "Сага" -- прежде всего. -- Почему бы нам вчетвером не устроить сеанс мозговой атаки, как говорит Жером? Думаю, мы сумели бы обнаружить вашу красавицу гораздо быстрее, чем бригада частных детективов. Найти таинственно исчезнувшую любимую -- разве это не прекрасный сюжет для фильма, заслуживающий, чтобы над ним поработали сверхурочно? Еще немного -- и я расцеловал бы ее прямо где стоял, недалеко от моста Александра III. Мне так нужно было поговорить о Шарлотте! И я никогда бы не смог найти лучшего собеседника. Обычно такая романтическая страсть, как у меня, встречается разве что в кино или в одном из любовных романов, которые всю жизнь писала Матильда. -- Вы не обидетесь, если я признаюсь, что не прочел ни одного романа, выпущенного издательством "Феникс"? -- Зачем терять время на чтение? Тем более на "розовые" романы. -- Однажды я из любопытства открыл один из них. Но в списке опубликованных издательством книг вашего имени не было. С ее губ срывается хитроватый смешок. Она перегибается через парапет и смотрит, как течет Сена. -- С такой фамилией, как Пеллерен, я бы за всю жизнь не продала и десятка книг. Мы идем дальше быстрее, чем мне хотелось бы. Похоже, что упоминание о ее прошлой жизни рассеяло все очарование этой ночи. Она опирается на мою руку и делает несколько бальных па. Я не вижу в этом жесте ничего, кроме проявления доверия. -- Восемь писательниц, появившихся на свет благодаря мне, сочиняли романы для одного мужчины. Мы проходим мимо Гран-Пале, и она рассказывает мне о своем дебюте в женской литературе, о встрече с Виктором Эб-раром, ставшим ее наставником, и о создании издательства "Феникс". К тому времени, когда мы оказываемся на Елисейс-ких полях, я уже знаю все, что произошло за двадцать лет ее жизни. Двадцать лет страданий и преданности негодяю, выбросившему ее, как сломанную игрушку. -- Хотите, я набью ему морду? Она немного грустно улыбается. Наверное, я похож на вечно опаздывающего и не слишком надежного рыцаря. -- Вы прелесть, Марко, но мне не хотелось бы, чтобы вы его искалечили. Он должен быть в форме, чтобы перенести то, что я собираюсь с ним сделать. -- У вас уже есть идея? -- Пока очень смутная. Господин Мститель дал мне весьма ценный совет. Теперь понятно, почему Матильда предпочитает завтракать наедине с Жеромом. -- Несмотря ни на что, я должна отдать должное Виктору. Если бы не он, я никогда бы не познакомилась с вашей троицей. И никогда бы не написала ни строчки. Недавно я подсчитала: 9600 страниц, посвященных любви. Первую половину своей жизни я провела в теоретических изысканиях, и теперь у меня появилось твердое намерение применить их на практике. -- Что вы хотите этим сказать? -- Я собираюсь вести себя так, как вели себя героини моих романов: любить, спать с мужчинами, изменять. И я не собираюсь больше страдать, часами просиживая перед молчащим телефоном и глупо мечтая о счастье. Спать с мужчинами... Знала бы она, что се духи вот уже полтора месяца возбуждают мою чувственность! Достаточно было бы одной искренней фразы, одной-единственной. Но искренние фразы невозможны в реальной жизни. -- Не представляю, что вы способны кому-то изменить, Матильда. Проходя мимо Сен-Филипп-дю-Руль, она смотрит на меня со сдержанным огорчением, и я чувствую себя так, словно меня вот-вот отругают. Совершенно случайно я задел ее за живое, а для нее это очень важно. -- Измена?.. Но, Марко... Измена... Это вся моя жизнь! Всего-навсего. -- Измена -- эпицентр любви. То, что придает страсть законной любви и повышает ценность любимого. Измена -- самый щекотливый вопрос в семейной жизни, как ад в Библии. То, что заставляет людей стремиться к недостижимому. Вы же знаете, что глубина чувств у всех у нас разная. Есть люди более одаренные, чем другие. -- Ваша теория потрясающе аморальна... -- Ничего подобного. Во всяком случае, мне бы не хотелось, чтобы это выглядело так. Послушайте внимательно речи тех, кто так рьяно отстаивает верность. Вы уловите в них нотки страха, может быть, даже крик неудовлетворенности. Но в любом случае вы почувствуете, что они смирились со своей участью. Лично я сейчас чувствую, что она горячая, как уголь. Стоит мне подуть на нее, как она совсем раскалится. -- Это всего лишь слово. Измена... Вам не кажется, что оно звучит очень красиво? Я даже посвятила ей одну из своих книг. -- Что? -- Если когда-нибудь вам попадется роман "Полуночная фуга", прочтите посвящение на первой странице. Там написано: "За измену и благодаря измене. Кто сказал, что самые красивые слова не обозначают самые красивые вещи?" -- Вы совершенно ненормальная, но в этом ваше очарование. -- У вас не кружится голова, когда вы думаете об измене? Я ничего не отвечаю. Фонари на улице Фобур-Сент-Оноре бросают красивые отблески на ее лицо. -- Именно это заставило меня начать писать любовные романы. Вы можете назвать более волнующие истории? -- 'Что касается любви с первого взгляда, то с этим еще можно согласиться, но большинство связей -- это все же на восемьдесят процентов постельные истории, извините за такое обобщение. -- Вы кажетесь мне слишком самоуверенным, молодой человек. Все мужчины на свете были когда-то влюблены в соседку, недоступную сотрудницу, жену приятеля или в продавщицу из книжного магазина. Что же касается того, что вы называете постельными историями, то мне известны такие, которые заканчивались страстной любовью, а вот большинство законных супругов предпочитают со временем находить развлечения на стороне. Черт возьми... Ведь она пытается втолковать мне, что существование Шарлотты ее ничуть не смущает. -- Но вы, несомненно, правы, Марко. Я наверняка свихнулась, если нахожу романтичными телефонные разговоры вполголоса, встречи в гостиничных номерах во второй половине дня, невероятные алиби, вымышленные имена, предательские духи. И все же каждый час, который удается урвать и провести с любимым человеком, уже небольшая победа. А самая короткая из любовных ночей -- триумф. Нам этого не нужно, Матильда, вы живете всего лишь в трехстах метрах отсюда, а меня никто не ждет. -- Возьмите, к примеру, Жерома. Что его больше всего привлекает в идее насилия? -- Месть? -- Вот именно. Он считает, что месть -- обратная сторона насилия, а я считаю, что измена -- обратная сторона любви. -- Вы загнали меня в тупик, Матильда. Наверное, я недостаточно сентиментален или не слишком злопамятен, чтобы уловить вашу мысль. -- В основе измены и мести лежит страсть. Пламя, в котором смешались наши злые и добрые намерения. Гордость и желание в одном костре. Две непреодолимые силы, толкающие нас в одну и ту же пропасть -- любви к самому себе. Неужели я с самого начала ошибся в Матильде? Куколка, которую мы с Жеромом представляли мирно живущей в своем гнездышке, не имеет ничего общего с этой страстной натурой, у которой в сердце бушует огонь. Я спрашиваю ее, что такое боль. Боль, которая пожирает тебя так же, как и желание. -- ...Боль? Та, которую чувствуешь, кусая до крови руку и представляя, как любимое существо трахается в новой позе с другим? -- Да, именно такая боль. -- Если ваша выходка заставляет кого-то страдать, это значит, что вы недостойны жить. Словно разгневавшись, она ускоряет шаг, заходит в ворота, набирает код на замке, машет на прощание мне рукой и исчезает в подъезде. По дороге домой у меня появляется ощущение, что я открыл для себя что-то новое. Медицинский университетский центр, Поль-Брусе, Вильжюиф, отделение "Нарциссы", 3 этаж Господа! Старики из соседнего отделения пробудили в нас интерес к вашей "Саге". Уже несколько серий подряд мы отмечаем некоторые моменты, на которые, как нам кажется, должны срочно обратить ваше внимание. 1. Милдред -- фантазерка, что подтверждает все ее поведение. Она легко манипулирует Брюно, который, скажем, выглядит немного дебильным. На первый взгляд, ее цели не совсем ясны, но, если разобраться, вполне очевидны. Как, по-вашему, почему она во что бы то ни стало хотела примерить свадебное платье своей покойной (или предположительно покойной) матери? И почему в тот вечер, когда Мария Френель отдается Вальтеру, она пытается узнать адрес Педро Менендеса? 2. Вам не кажется странным, что неизвестный поклонник Марии Френель всегда присылает ей букеты из девяти красных роз и двух белых лилий (серии четырнадцатая и двадцать девятая). Обратитесь к языку цветов, и вы поймете, что в этом таится какая-то угроза. 3. Как получилось, что "ящик с черным светом", о котором Фред говорит в пятой серии, так бол