ышал, -- оборвал ее Оливетти. -- Хватит! Он набрал полную грудь воздуха и медленно его выдохнул. В этот момент кто-то постучал в стекло машины, и этот неожи- данный звук заставил всех вздрогнуть. За окном стоял солдат из машины сопровождения. Оливетти опустил стекло. -- У вас все в порядке, коммандер? -- спросил одетый в штатское швейцарец. Приподняв рукав джинсовой куртки, он взглянул на черные армейские часы и сказал: -- Семь сорок. Для того чтобы занять исходный рубеж, нам потребуется неко- торое время. Оливетти согласно кивнул, но ответил не сразу. Некоторое время он машинально водил пальцем по приборному щитку, оставляя след в слое пыли, и смотрел на отражение Лэнгдона в зеркале заднего вида. Затем он повернулся к швейцарцу за ок- ном и с явной неохотой произнес: -- Я хочу, чтобы подход осуществлялся с разных направле- ний. Со стороны площади Ротунда, улицы Орфани и площадей Святого Игнацио и Святого Евстахия. Ближе чем на два квар- тала к Пантеону не приближаться; Оказавшись на исходных ру- бежах, оставайтесь начеку в ожидании дальнейших распоряже- ний. На все -- три минуты. Выполняйте. -- Слушаюсь, синьор! -- ответил солдат и двинулся к своей машине. Лэнгдон бросил на Витторию восхищенный взгляд и мно- гозначительно кивнул. Девушка ответила улыбкой, и американ- цу показалось, что в этот миг между ними возник какой-то но- вый контакт... протянулись невидимые линии магнетической связи. Коммандер повернулся на сиденье и, внимательно глядя в глаза ученому, сказал: -- Остается надеяться, мистер Лэнгдон, что ваша затея не обернется для нас полным крахом. Лэнгдон слабо улыбнулся в ответ и подумал: этого не будет. ГЛАВА 57 Введенные в кровь директора ЦЕРНа лекарства, рас- ширив бронхи и капилляры легких, позволили ему открыть глаза. К нему снова вернулось нормальное дыхание. Оглядевшись, Ко- лер увидел, что лежит в отдельной палате медпункта, а его инва- лидное кресло стоит рядом с кроватью. Попытавшись оценить ситуацию, он внимательно изучил рубашку из хлопка, в которую медики всунули его тело, и поискал глазами свою одежду. Оказа- лось, что костюм аккуратно висит на стоящем рядом с кроватью стуле. За дверью раздавались шаги совершающей обход медсест- ры. Три бесконечно долгие минуты он выжидал, вслушиваясь в звуки за дверями палаты. Затем, стараясь действовать как можно тише, подтянулся к краю кровати и достал свою одежду. Прокли- ная безжизненные ноги, он оделся и после непродолжительного отдыха перетащил плохо повинующееся тело в кресло. Пытаясь подавить приступ кашля, директор подкатил к две- ри. Колер передвигался с помощью рук, опасаясь включать мо- тор. Затем он приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Там ни- кого не было. Максимилиан Колер выехал из дверей и покатил прочь от медицинского пункта. ГЛАВА 58 -- Сверим часы. Сейчас семь часов сорок шесть минут и тридцать... Даже говоря по радиотелефону, Оливетти не повышал го- лоса. Создавалось впечатление, что коммандер почти всегда пред- почитает объясняться шепотом. Лэнгдон потел в своем твидовом пиджаке, оставаясь в "алъ- фа-ромео". Двигатель стоящей в трех кварталах от Пантеона машины работал на холостом ходу. Виттория сидела рядом с коммандером, отдающим последние приказания, и казалось, была заворожена его видом. -- Размещение по всему периметру, с особым упором на вход, -- продолжал командир швейцарской гвардии. -- Объект, возможно, способен вас распознать, поэтому вы должны оста- ваться невидимыми. Применение огнестрельного оружия ис- ключается. Поставьте человека для наблюдения за крышей и помните: главное для нас -- объект. Субъект имеет второсте- пенное значение. Боже, подумал Лэнгдон, услышав, насколько элегантно и в то же время четко Оливетти дал понять своим людям, что кардина- лом можно пожертвовать. Субъект имеет вторичное значение. -- Повторяю. Огнестрельное оружие не использовать. Объект нужен нам живым. Вперед! -- С этими словами Оливетти вы- ключил телефон. -- Коммандер, -- сказала Виттория, которую приказ офи- цера изумил и разозлил, -- неужели внутри здания не будет никого из ваших людей? -- Внутри? -- переспросил Оливетти. -- В Пантеоне. Там, где все должно произойти. -- Послушайте, -- проскрипел командир швейцарцев, -- если противнику удалось внедрить в наши ряды "крота", то он знает всех моих людей. Ваш коллега только что сообщил мне, что это будет нашим единственным шансом захватить объект. Мы не можем позволить себе спугнуть противника, посылая людей в здание. -- Но что, если убийца уже внутри? -- Объект выразился весьма точно, -- взглянув на часы, ска- зал Оливетти. -- Акт намечен на восемь часов. В нашем распо- ряжении еще пятнадцать минут. -- Убийца сказал, что в восемь прикончит кардинала, но это вовсе не означает, что он уже не сумел каким-то образом доставить свою жертву на место преступления. Ваши люди мог- ли увидеть объект входящим в Пантеон, но они не имели поня- тия, что это тот человек, который нам нужен. Необходимо убе- диться, что внутри здания все чисто. Разве не так? -- В данный момент это слишком рискованно. -- Никакого риска, если разведчика невозможно будет узнать. -- На грим у нас нет времени, и... -- Я говорю о себе. Лэнгдон изумленно уставился на девушку. -- Категорически невозможно, -- покачал головой Оливетти. -- Он убил моего отца. -- Именно поэтому ваше участие недопустимо. Они могут знать, кто вы. -- Но вы же слышали, что убийца сказал по телефону. Он понятия не имел, что у Леонардо Ветра есть дочь. Откуда же ему знать, как эта дочь выглядит? Я могу войти в Пантеон под видом туристки. Если мне удастся заметить что-то подозритель- ное, я выйду на площадь и подам сигнал вашим людям. -- Простите, но я не могу этого позволить. Рация Оливетти начала подавать признаки жизни, и муж- ской голос прохрипел: -- Комманданте, в северной точке возникли кое-какие про- блемы. Обзору мешает фонтан. Вход можно увидеть только в том случае, если мы выдвинемся на площадь, на всеобщее обо- зрение. Какие будут распоряжения? Что вы предпочитаете -- нашу слепоту или уязвимость? Эти слова оказались решающими. Терпение Виттории лоп- нуло окончательно. -- Все! Я иду! -- Она распахнула дверцу и вылезла из машины. Оливетти выронил рацию и, выскочив из автомобиля, стал на пути девушки. Лэнгдон тоже вышел из машины. Что, дьявол ее побери, она делает?! -- Мисс Ветра, -- преграждая путь Виттории, сказал Оли- ветти, -- я понимаю все благородство ваших намерений, но вме- шательства гражданского лица в ход операции не допущу. --- Вмешательства? Вы же действуете вслепую! Разрешите мне вам помочь. -- Я хотел бы разместить наблюдательный пост внутри, но. -- Но не можете этого сделать, потому что я женщина. Не так ли? Оливетти промолчал. -- И правильно делаете, что молчите, коммандер, -- про* должала Виттория, -- потому что вы понимаете, что это отлич- ная идея, и если ваши замшелые взгляды не позволяют вам ее реализовать, то можете валить к... -- Позвольте нам заниматься своей работой. -- А вы позвольте мне вам помочь. -- Поймите, мисс Ветра, это чрезвычайно опасно. Между нами не будет связи, а взять с собой портативное радио я вам не позволю. Это сразу выдаст вас с головой. Виттория порылась в кармане рубашки и извлекла оттуда сотовый телефон. -- Многие туристы пользуются мобильниками. Оливетти помрачнел, видимо, не зная, что на это ответить. Виттория открыла трубку и изобразила разговор: -- Привет, милый. Я сейчас стою в Пантеоне. Тебе обяза- тельно надо побывать в этом месте! -- С этими словами она щелкнула трубкой и, глядя в глаза Оливетти, сказала: -- Кто, к дьяволу, это поймет? Здесь нет ни малейшего риска. Разрешите мне стать вашими глазами. Дайте мне ваш номер, --- закончила она и бросила взгляд в направлении висящего на поясе ком- мандера мобильника. Оливетти снова промолчал. Водитель вдруг вылез из машины и подошел к ним. Види- мо, у него возникли какие-то свои идеи. Швейцарец отвел Оли- ветти в сторону, и некоторое время они что-то негромко об- суждали. Беседа закончилась тем, что Оливетти кивнул и, па дойдя к Виттории, сказал: -- Введите этот номер. Виттория набрала цифры на своем аппарате. -- А теперь позвоните. Девушка нажала кнопку автоматического набора, и телефон на поясе сразу же отозвался. Офицер поднес аппарат к уху и сказал в микрофон: -- Отправляйтесь в здание, мисс Ветра. Хорошенько все ос- мотрите и незамедлительно выходите на улицу, чтобы доложить обстановку. -- Есть, сэр! -- бросила Виттория, щелкнула трубкой и до- бавила: -- Благодарю вас, сэр! Лэнгдона охватило беспокойство. Он вдруг решил, что де- вушка нуждается в защите. -- Постойте, -- сказал он, обращаясь к Оливетти. -- Неуже- ли вы посылаете ее одну? -- Со мной, Роберт, ничего не случится, -- бросила Витто- рия, явно недовольная вмешательством американца. -- Это опасно, -- сказал Лэнгдон девушке. -- Он прав, -- подхватил Оливетти. -- Даже мои лучшие люди не работают по одному. Лейтенант только что сказал мне, что маскарад будет выглядеть более убедительным, если вы пой- дете вдвоем. "Вдвоем? -- ощущая некоторую неуверенность, подумал Лэнгдон. -- А я-то хотел..." -- Вы войдете вдвоем, -- продолжал Оливетти. -- У вас та- кой вид, что вы вполне сойдете за путешествующую парочку. Кроме того, в случае необходимости вы можете друг другу по- мочь, да и я буду чувствовать себя спокойнее. -- Согласна, -- пожала плечами Виттория. -- Но действо- вать нам надо быстро. "Отличный ход, ковбой!.." -- простонал про себя Лэнгдон. -- Вначале вы окажетесь на улице Орфани, -- сказал Оли- ветти, указывая в пространство. -- Сворачивайте налево. Улица приведет вас к Пантеону. Ходьбы максимум две минуты. Я ос- танусь здесь -- руководить своими людьми и ждать вашего звон- ка. Мне бы хотелось, чтобы вы могли себя защитить. -- Он вынул из кобуры пистолет. -- Кто-нибудь из вас знает, как пользоваться этой штукой? Лэнгдон почувствовал, как затрепетало его сердце. "На кой дьявол нам пистолет?" -- подумал он. Виттория, не говоря ни слова, протянула руку и взяла оружие. -*• Я могу с сорока метров попасть в выскакивающего из воды дельфина, стоя на носу раскачивающегося судна, -- за- явила она. -- Вот и отлично, -- сказал Оливетти, вручая ей пистолет. -- Спрячьте его куда-нибудь. Виттория с сомнением посмотрела на свои узкие шорты, а затем перевела взгляд на Лэнгдона. "Боже мой! Только не это!.." -- взмолился мысленно Лэнг- дон. Но Виттория действовала быстро. Она распахнула полы его пиджака и сунула пистолет в один из внутренних карманов. Американцу показалось, что в его карман опустили тяжелый булыжник. Утешало ученого лишь то, что страничка из "Диаг- раммы" находилась в другом кармане. -- Мы смотримся вполне безобидно, -- заключила Витто- рия. -- Поэтому -- в путь! -- С этими словами девушка взяла Лэнгдона за руку и потянула в сторону улицы. -- Рука в руке -- это прекрасно, -- заметил водитель. -- Запомните: вы туристы. Не исключено, что даже молодожены. Так что если вы сплетете руки... Когда они свернули за угол, Лэнгдон был готов поклясться, что увидел на лице Виттории нечто похожее на улыбку. ГЛАВА 59 Помещение, именуемое "Установочным центром" швейцарской гвардии, располагалось рядом с так называемым корпусом бдительности, или, попросту говоря, казармами гвар- дейцев. "Центр" был местом, где разрабатывались охранные меры на случай выхода папы на публику или каких-либо иных про- исходящих в Ватикане событий с большим скоплением людей. Однако на сей раз "Установочный центр" служил совсем иным целям. Группу солдат напутствовал второй по рангу офицер швей- царской гвардии капитан Илия Рошер. Это был крупный муж- чина с широченной, как бочка, грудью и мягким, тестообраз- ным лицом. На нем был обычный синий капитанский мундир, персональным отличием Рошера служил лишь красный, лихо надетый набекрень берет. У капитана был на удивление музы- кальный голос, и когда он говорил, казалось, что звучит какой- то редкий инструмент. У столь могучих людей такой голос яв- ляется большой редкостью. Несмотря на четкость речи, глаза капитана были слегка затуманены. Такие глаза частенько мож- но встретить у ночных млекопитающих. Солдаты называли его "орсо", что значит медведь-гризли. Иногда они шутя говорили, что Рошер -- "медведь, который ходит в тени гадюки". Гадю- кой, естественно, был коммандер Оливетти. Медведь столь же опасен, как и гадюка, но вы по крайней мере знаете, когда он готовится напасть. Солдаты стояли по стойке "смирно", не шевеля ни единым мускулом, хотя информация, которую они только что получи- ли, подняла их суммарное кровяное давление на несколько ты- сяч пунктов. Лейтенант-стажер по имени Шартран, стоя в глубине ком- наты, жалел о том, что не оказался в числе тех 99 процентов претендентов на доставшийся ему пост, чьи кандидатуры были отвергнуты. В свои двадцать лет Шартран стал самым молодым офицером швейцарской гвардии. В Ватикане он успел пробыть { всего три месяца. Как и каждый гвардеец, Шартран прошел ' подготовку в швейцарской армии и еще три трудных года под- вергался муштре в секретных казармах под Берном. Однако вся эта выучка в данном случае оказалась бесполезной. К катастро- фе, подобной той, что случилась в Ватикане, его не готовили. Поначалу Шартрану показалось, что этот брифинг является всего лишь разновидностью странного учения. Оружие будуще- го? Древние культы? Похищенные кардиналы? Полная чушь! Но когда Рошер продемонстрировал им на экране эту тикаю- щую футуристическую бомбу, он понял, что учением здесь и не пахнет. -- В некоторых местах вверенной нам территории будет пол- ностью отключено электричество, -- продолжал Рошер. -- Это будет сделано для того, чтобы полностью исключить влияние магнитных полей. Работать будем командами по четыре челове- ка. Все получат приборы ночного видения. Поиск будет прохо- дить с применением стандартного набора инструментов, калиб- рованных на поиск специфического излучения. Вопросы? Вопросов не последовало. Лишь лейтенант Шартран, мозг которого уже закипал от перегрузки, спросил: -- А что случится, если к установленному сроку мы ничего не найдем? В ответ Медведь одарил его таким взглядом из-под красно- го берета, что лейтенант тут же пожалел о своей чрезмерной любознательности. -- Да поможет вам Бог, солдаты, -- мрачно закончил капи- тан, приложив руку к виску в салюте. ГЛАВА 60 Последние два квартала, оставшиеся до Пантеона, Лэнгдон и Виттория шли вдоль ряда припаркованных у тротуа- ра такси. Водители машин спали, примостившись на передних сиденьях. Тяга ко сну является вечной чертой Вечного города. Повсеместная дрема в предвечернем Риме была лишь естествен- ным продолжением рожденной в древней Испании традиции послеполуденной сиесты. Лэнгдон пытался привести в порядок свои мысли. Однако ситуация казалась ученому настолько странной и нелепой, что сосредоточиться он никак не мог. Всего шесть часов назад он тихо и мирно спал в Кембридже. И вот менее чем через чет- верть суток он оказался в Европе, чтобы принять участие в сюр- реалистической битве древних титанов. Он, известный ученый, шагает по улицам Рима с полуавтоматическим пистолетом в кармане твидового пиджака, волоча при этом за собой какую- то малознакомую девицу. Лэнгдон покосился на девушку, которая, казалось, была пре- исполнена решимости. Она крепко, как будто это было само собой разумеющимся, держала его за руку. Ни малейших при- знаков колебания. В ней присутствовала какая-то врожденная уверенность в себе. Лэнгдон начинал проникаться к ней все большей и большей симпатией. "Держитесь ближе к земле, про- фессор", •-- сказал он самому себе. Виттория заметила его внутреннее напряжение. -- Расслабьтесь! -- не поворачивая головы, бросила она. -- Не забывайте, мы должны казаться молодоженами. -- Я вполне спокоен. -- Тогда почему вы раздавили мне руку? Лэнгдон покраснел и ослабил захват. -- Дышите глазами. -- Простите, не понял... -- Этот прием расслабляет мускулатуру и называется прань- яма. .-- Пиранья? -- Нет. К рыбе это не имеет никакого отношения. Прань- яма! Впрочем, забудьте. Выйдя на пьяцца делла Ротунда, они оказались прямо перед Пантеоном. Это сооружение всегда восхищало Лэнгдона, ученый относился к нему с огромным почтением. Пантеон. Храм всех богов. Языческих божеств. Божеств природы и земли. Строение оказалось более угловатым, чем он себе представлял. Вертикаль- ные колонны и треугольный фронтон скрывали находящиеся за ними купол и круглое тело здания. Латинская надпись над входом гласила: "М. AGRIPPA L F COS TERTIUM FECIT" ("Марк Аг- риппа*, избранный консулом в третий раз, воздвиг это"). Да, скромностью этот Марк не отличался, подумал Лэнгдон, осматриваясь по сторонам. По площади бродило множество во- оруженных видеокамерами туристов. Некоторые из них наслаж- дались лучшим в Риме кофе со льдом в знаменитом уличном кафе "La Tazza di Ого"**. У входа в Пантеон, как и предсказывал Оли- ветти, виднелись четверо вооруженных полицейских. * Марк Агриппа -- зять императора Августа. Пантеон сооружен в 27 г. до н.э. Современный вид принял в 120 г. н.э. при императоре Адриане. ** "Золотая чаша" (ит.). -- Все выглядит довольно спокойным, -- заметила Виттория. Лэнгдон согласно кивнул, однако его не оставляла тревога. Теперь, когда он стоял у входа в Пантеон, весь разработанный им сценарий казался ему самому абсолютно фантастичным. Вит- тория верила в то, что он прав, но самого его начинали одоле- вать сомнения. Ставка была слишком большой. Не надо волно- ваться, убеждал он себя. В четверостишии четко сказано: "Най- ди гробницу Санти с дьявольской дырою". И вот он на месте. Именно здесь находится гробница Санти. Ему не раз приходи- лось стоять под отверстием в крыше храма перед могилой вели- кого художника. -- Который час? -- поинтересовалась Виттория. -- Семь пятьдесят, -- ответил Лэнгдон, бросив взгляд на часы. -- До начала спектакля осталось десять минут. -- Надеюсь, что все это добропорядочные граждане, -- ска- зала Виттория, окинув взглядом глазеющих на Пантеон турис- тов. -- Если это не так, а в Пантеоне что-то случится, мы мо- жем оказаться под перекрестным огнем. Лэнгдон тяжело вздохнул, и они двинулись ко входу в храм. Пистолет оттягивал карман пиджака. Интересно, что произой- дет, если полицейские решат его обыскать и найдут оружие? Но тревоги американца оказались напрасными: полицейские едва удостоили их взглядом. Видимо, их мимикрия оказалась убедительной. -- Вам приходилось стрелять из чего-нибудь, кроме ружья с усыпляющими зарядами? -- прошептал Лэнгдон, склонившись к Виттории. -- Неужели вы в меня не верите? -- С какой стати я должен в вас верить? Ведь мы едва зна- комы. -- А я-то полагала, что мы -- молодожены, -- улыбнулась девушка. ГЛАВА 61 Воздух в Пантеоне был прохладным, чуть влажным и насквозь пропитанным историей. Куполообразный, с пятью рядами кессонов потолок возносился на высоту более сорока трех метров. Лишенный каких-либо опор купол казался невесомым, хотя диаметром превосходил купол собора Святого Петра. Входя в этот грандиозный сплав инженерного мастерства и высокого искусства, Лэнгдон всегда холодел от восторга. Из находящегося над их головой отверстия узкой полосой лился свет вечернего солнца. Oculust подумал Лэнгдон. Дьявольская дыра. Итак, они на месте. Лэнгдон посмотрел на потолок, на украшенные колоннами стены и на мраморный пол под ногами. От свода храма едва слышно отражалось эхо шагов и почтительного шепота турис- тов. Американец обежал взглядом дюжину зевак, бесцельно шля- ющихся в тени вдоль стен. Кто эти люди? И есть ли среди них тот, кого они ищут? -- Все очень спокойно, -- заметила Виттория. Лэнгдон кивнул, соглашаясь. -- А где могила Рафаэля? Лэнгдон ответил не сразу, пытаясь сообразить, где находит- ся гробница. Он обвел глазами круглый зал. Надгробия. Алта- ри. Колонны. Ниши. Подумав немного, он показал на группу изысканных надгробий в левой части противоположной сторо- ны зала. -- Думаю, что гробница Санти там. -- Я не вижу никого, кто хотя бы отдаленно смахивал на убийцу, -- сказала Виттория, еще раз внимательно оглядев по- мещение. -- Здесь не много мест, где можно было бы укрыться, -- заметил Лэнгдон. -- Прежде всего нам следует осмотреть reintranze. -- Ниши? -- уточнила Виттория. -- Да, -- сказал американец. -- Ниши в стене. По всему периметру зала в стенах, перемежаясь с гробницами, находились углубления. Эти обрамленные колоннами ниши были неглубокими, но царившая в них тень все же могла служить убе- жищем. В свое время там стояли статуи богов-олимпийцев, но все языческие скульптуры уничтожили, когда античный храм был превращен в христианскую церковь. Этот факт очень огорчал Лэнг- дона, и он чувствовал бессилие отчаяния, понимая, что стоит у первого алтаря науки, а все вехи, указывающие дальнейший путь, разрушены. Интересно, кому из олимпийцев была посвящена та статуя и в каком направлении она указывала? Ученый понимал, какой восторг он мог бы почувствовать, увидев первую веху на Пути просвещения. Но вехи, увы, не было. Интересно, думал он, кто мог быть тем скульптором, трудом которого воспользовалось братство "Иллюмината"? -- Я беру на себя левое полукружие, -- сказала Виттория, обводя рукой одну сторону зала. -- А вам оставляю правое. Встре- тимся через сто восемьдесят градусов. Виттория двинулась влево, и Лэнгдон, с новой силой ощу- тив весь ужас своего положения, невесело улыбнулся. Он по- шел направо, и ему казалось, что вслед ему раздался шепот: "Спектакль начнется в восемь часов. Невинные жертвы на ал- таре науки. Один кардинал каждый час. Математическая про- грессия смерти. В восемь, девять, десять, одиннадцать... и в полночь". Лэнгдон снова посмотрел на часы. 7:52. Осталось всего восемь минут. На пути к первой нише Лэнгдон прошел мимо гробницы одного из католических правителей Италии. Его саркофаг, как это часто бывает в Риме, стоял под углом к стене. Группа ино- странных туристов с недоумением взирала на эту, с их точки зрения, нелепость. Лэнгдон не стал тратить время на то, чтобы разъяснять причины. Дело в том, что по христианскому обы- чаю все захоронения должны быть ориентированы так, чтобы покойники смотрели на восток, и обычай частенько вступал в противоречие с требованиями архитектуры. Американец улыб- нулся, вспомнив, как этот предрассудок совсем недавно обсуж- дался на его семинаре по проблемам религиозной символики" -- Но это же полная нелепость! -- громко возмущалась одна из студенток. -- Почему церковь хочет, чтобы мертвецы смот- рели на восходящее солнце? Ведь мы же говорим о христианах, а не... о солнцепоклонниках! -- Мистер Хитцрот! -- воскликнул Лэнгдон, который в этот момент расхаживал у доски, жуя яблоко. Дремлющий в последнем ряду студент даже подпрыгнул от неожиданности. -- Кто? Я? -- Вы, вы, -- подтвердил Лэнгдон и, указывая на прикреп- ленную к стене репродукцию какой-то картины периода Ренес- санса, продолжил: -- Кто, по вашему мнению, человек, прекло- нивший колени перед Творцом? -- Хм-м... Какой-то святой, видимо. -- Превосходно. А откуда вам стало известно, что это -- святой? -- У него над головой нимб. -- Прекрасно. И этот золотой нимб вам ничего не напоми- нает? -- Напоминает, -- расплылся в широкой улыбке Хитцрот. -- Это похоже на те египетские штуки, которые мы изучали в прош- лом семестре. Как их там?.. Ах да! Солнечные диски! -- Благодарю вас, Хитцрот. Можете спать дальше, -- мило- стиво произнес Лэнгдон и, поворачиваясь к классу, продол- жил: -- Нимбы, как и многие иные символы христианства, по- заимствованы у древних египтян, которые поклонялись солн- цу. В христианстве можно найти массу отголосков этой старин- ной религии. -- Простите, -- не сдавалась девица в первом ряду, -- я регулярно хожу в церковь и не вижу, чтобы там поклонялись солнцу. -- Неужели? Скажите, какое событие вы отмечаете двадцать пятого декабря? -- Рождество. Рождение Иисуса Христа. -- Однако, согласно Библии, Спаситель был рожден в мар- те. С какой стати мы отмечаем день его появления на свет в декабре? В аудитории воцарилось молчание. -- На двадцать пятое декабря, друзья мои, -- улыбнулся Лэнг- дон, -- приходился древний языческий праздник, именовав- шийся sol invictus, что на нашем языке означает "непобедимое солнце". И это, как вам, видимо, известно, -- день зимнего солнцеворота, тот замечательный момент, когда солнце возвра- щается к нам и дни становятся длиннее. -- Лэнгдон откусил от яблока кусок, прожевал его и продолжил: -- Конкурирующие религии частенько присваивают существующие у противной стороны праздники, дабы облегчить переход к новой вере. Этот процесс, именуемый transmutatum, позволяет людям избежать потрясений при адаптации к новой для них религии. Верующие продолжают отмечать прежние праздники, возносить молитвы в знакомых местах и пользоваться привычными символами... они просто замещают одного бога другим. Эти слова привели девицу в первом ряду в полную ярость. -- Вы хотите сказать, что христианство есть не что иное, как солнцепоклонство, но только в иной упаковке?! -- Вовсе нет. Христианство позаимствовало свои ритуалы не только у солнцепоклонников. Канонизация, например, от- ражает обряд рождения "новых богов", описанный древними авторами. Практика "съедения божества" -- наше Святое при- частие -- встречается у ацтеков. Даже умирающий на кресте за наши грехи Христос -- концепция, как утверждают некоторые исследователи, не только христианская. Согласно традициям ранних адептов Кецалькоатля*, юноша приносил себя в жерт- ву, искупая грехи других членов общества. -- Но хоть что-нибудь в христианстве является оригиналь- ным? -- испепеляя профессора взглядом, спросила девица. -- В любой организованной религии оригинального крайне мало. Религии не рождаются на пустом месте. Они произраста- ют одна из другой. Современные верования являют собой сво- его рода коллаж... вобравший в себя все попытки человечества постичь суть божественного. * Кецалькоатль (пестрый змей) -- одно из главных божеств древ- них индейцев Центральной Америки. -- Постойте, постойте! -- возник окончательно проснувший- ся мистер Хитцрот. -- Я обнаружил в христианстве то, что яв- ляется совершенно оригинальным. Как насчет изображения Бога? Христиане никогда не представляли Творца в виде ястре- ба или чудища, какими изображали своих божеств ацтеки. Од- ним словом, наш Создатель никогда не имел облика странного или ужасного. Напротив, он всегда представлялся благообраз- ным старцем с седой бородой. Итак, образ нашего Бога есть явление оригинальное, не так ли? -- Когда недавно обращенные христиане отказывались от своих богов -- языческих, греческих, римских или иных, -- они постоянно задавали вопрос, как выглядит их новое верховное божество, -- с улыбкой произнес Лэнгдон. -- Церковь, со свой- ственной ей мудростью, избрала на эту роль одну из самых мо- гущественных и почитаемых фигур... наиболее узнаваемое лицо в истории человечества. -- Старика с белой развевающейся бородой? -- скептически спросил Хитцрот. Лэнгдон показал на сонм древних богов, изображенных на прикрепленном к стене плакате. Во главе их восседал старец с белой, развевающейся по ветру бородой. -- А Зевс вам никого не напоминает? -- спросил Лэнгдон. Прозвучал звонок, и занятия на этом закончились. -- Добрый вечер, -- произнес за его спиной мужской голос. От неожиданности Лэнгдон едва не подпрыгнул. Голос вер- нул его назад в Пантеон. Оглянувшись, он увидел пожилого человека в синей сутане с красным крестом на груди. Проде- монстрировав в улыбке не совсем здоровые зубы, человек спро- сил с сильным тосканским акцентом: -- Ведь вы же англичанин? Не так ли? -- Вообще-то нет, -- почему-то смущенно ответил Лэнгдон. -- Я американец. Настала очередь смущаться незнакомцу. -- Простите меня ради Бога, -- сказал он. -- Вы так хорошо одеты, что я решил... Примите мои извинения. -- Чем могу вам помочь? -- спросил Лэнгдон. Неожиданное появление служки испугало американца, и сердце его колоти- лось, никак не желая успокаиваться. -- Я надеялся, что это мне удастся вам помочь. Я выступаю здесь в качестве чичероне. -- С гордостью указав на выданный городом официальный значок, он добавил: -- Мой долг сделать так, чтобы ваше пребывание в Риме доставило вам максималь- ное удовольствие. "Максимальное удовольствие? Такого удовольствия, находясь в Риме, я не испытывал никогда, -- подумал американец, -- и, надеюсь, не испытаю впредь". -- Вы кажетесь мне весьма достойным человеком, -- льсти- во произнес гид, -- и вопросы культуры вас интересуют значи- тельно больше, чем остальных туристов. Если желаете, я мог бы рассказать вам об истории этого восхитительного сооружения. -- Это очень мило с вашей стороны, -- вежливо улыбнулся Лэнгдон, --• но поскольку я сам профессионально занимаюсь историей культуры... -- Замечательно! -- Глаза чичероне засияли так, словно он только что выиграл главный приз в лотерее. -- В таком случае вы наверняка получите удовольствие от моего рассказа! Панте- он, -- начал свою заученную речь гид, -- был сооружен Мар- ком Агриппой в 27 году до Рождества Христова... -- И перестроен императором Адрианом в 120 году нашей эры, -- перебил тосканца Лэнгдон. -- Купол Пантеона оставался самым большим безопорным сооружением подобного рода до тех пор, пока в 1960 году в Новом Орлеане не был построен стадион, известный под на- званием "Супердоум". Лэнгдон застонал. Этого человека невозможно было оста- новить. -- ...а в пятом веке один теолог назвал Пантеон Домом дья- вола. Он считал, что отверстие в крыше является вратами для демонов. Лэнгдон отключил слух и обратил взор на круглое окно в куполе. Вспомнив предположение Виттории о возможном спосо- бе убийства, он представил, как из дыры над его головой выва- ливается заклейменный кардинал и с глухим стуком падает на мраморный пол. И это событие должно привлечь внимание прес- сы. Кажется, так выразился убийца. Лэнгдон огляделся в поис- ках репортеров. Таковых в Пантеоне не оказалось. Поняв, что теория Виттории не выдерживает критики и что подобный трюк является полным абсурдом, американец тяжело вздохнул. Лэнгдон продолжил осмотр, а лектор, не прекращая буб- нить, тащился за ним по пятам, словно преданный пес. Это еще раз подтверждает, подумал американец, что в мире нет ничего хуже, чем влюбленный в свое дело специалист по истории ис- кусств. На противоположной стороне зала Виттория с головой ушла в собственное расследование. Девушка впервые оста- лась одна с того момента, когда услышала о смерти отца. Только сейчас до нее наконец полностью дошла страшная реальность последних восьми часов ее жизни. Отца убили. Убили неожиданно и жестоко. Почти такую же боль причи- няло ей и то, что труд всей жизни отца оказался осквернен- ным, став оружием в руках террористов. Виттория чувствова- ла себя виноватой в том, что именно она изобрела способ хранения антивещества и это изобретение позволило доста- вить разрушительную материю в Ватикан. Пытаясь помочь отцу в его поисках истины, она невольно стала соучастницей страшного, сеющего хаос заговора. Как ни странно, но единственным ее утешением стало при- сутствие в ее жизни практически незнакомого ей иностранца. Роберта Лэнгдона. Его взгляд вселял в ее душу необъяснимый покой... так же, как гармония океана, на берегах которого она находилась еще этим утром. Девушку радовало, что этот чело- век оказался рядом с ней. И дело было не только в том, что он внушал ей надежду и придавал дополнительную силу. Трениро- ванный и быстрый ум этого человека повышал шансы на то, что убийцу отца удастся схватить. Виттория продолжала поиски, передвигаясь по окружности зала. Все ее помыслы теперь были направлены на месть. Явля- ясь исследователем всех форм жизни на Земле, она хотела ви- деть убийцу отца мертвым. Никакой поток доброй кармы не мог сегодня заставить ее подставить для удара другую щеку. Ее итальянская кровь закипала чувствами, которые ранее девушка никогда не испытывала, и это ее тревожило. Виттории каза- лось, что сицилийские предки нашептывают ей на ухо одно- единственное слово... Вендетта. Впервые в жизни Виттория по- няла, что такое желание кровной мести. Невольно ускорив шаги под влиянием обуревавших ее чувств, она подошла к гробнице Рафаэля Санти. Даже на расстоянии она заметила, что к этому человеку здесь относились особенно тепло. Его саркофаг был встроен в стену, и надгробие в отличие от всех других закрывал щит из плексигласа. За этим прозрач- ным экраном находилась надпись: Рафаэль Санти, 1483--1520 Виттория внимательно изучила захоронение, а затем прочи- тала то, что было написано на табличке, прикрепленной к сте- не рядом с гробницей. Не веря своим глазам, она снова перечитала единственную содержащуюся в ней фразу. Затем еще раз. И еще. Через мгновение она уже мчалась по мраморному полу, вы- крикивая на бегу: -- Роберт! Роберт!!! ГЛАВА 62 Продвижению Лэнгдона вдоль стены Пантеона ме- шал тащившийся за ним по пятам и не перестававший болтать чичероне. Когда американец собрался обследовать очередную нишу, гид восторженно вскричал: -- Я вижу, что вы восхищены этими углублениями в стенах! А вам известно, что купол кажется невесомым потому, что тол- щина стен к потолку постепенно уменьшается? Лэнгдон кивнул, хотя и не слышал ни слова, так как уже приготовился осматривать следующую нишу. Неожиданно он почувствовал, что кто-то сзади схватил его за руку. Это была Виттория. Задыхаясь от волнения, девушка молча тянула его за рукав. Она обнаружила тело, подумал Лэнгдон, увидев на ее лице выражение ужаса. В этот миг он и сам ощутил страх. -- О, ваша супруга! -- воскликнул чичероне, безмерно об- радовавшись появлению еще одного слушателя. Указав на ко- роткие шорты в обтяжку и на альпийские ботинки, он произ- нес: -- Теперь я могу с уверенностью сказать, что передо мной американка. -- Я итальянка, -- бросила Виттория. -- О Боже! -- Появившаяся на губах гида улыбка почему-то сразу потухла. -- Роберт, -- прошептала девушка, стараясь держаться спиной к экскурсоводу, -- где "Диаграмма" Галилея? Я должна ее увидеть. -- О, "Diagramma"! -- вступил чичероне, видимо, не желая упускать нить разговора. -- Великий Боже! Вы, друзья мои, по- хоже, блестяще знаете историю. Однако, к сожалению, этот до- кумент для обозрения закрыт. Он хранится в секретном архи... --• Извините, -- прервал его Лэнгдон. Паническое состоя- ние Виттории и его выбило из колеи. Ученый отвел девушку чуть в сторону и осторожно вытащил "Диаграмму" из внутрен- него кармана пиджака. -- В чем дело? -- спросил он. -- Когда была напечатана эта работа? -- спросила Витто- рия, пробегая глазами листок. Гид снова оказался с ними рядом. Он с широко открытым ртом взирал на документ. -- Не может быть... Это же не... -- Репродукция для туристов, -- бросил Лэнгдон. -- Благо- дарю вас за интересный рассказ. А теперь мне и моей жене надо несколько минут побыть одним. Чичероне попятился назад, не сводя глаз с листка. -- Мне нужна дата, -- повторила Виттория. -- Когда "Диаг- рамма" увидела свет? Лэнгдон указал на римские цифры внизу страницы и сказал: -- Это дата публикации. Так в чем все же дело? -- 1639 год, -- прошептала Виттория. -- Да. И что же из этого следует? Что здесь не так? -- Мы, Роберт, попали в беду -- беду очень серьезную, -- сказала девушка, и Лэнгдон увидел в ее глазах настоящую тре- вогу. -- Даты не сходятся. -- Какие даты? -- Даты на гробнице Рафаэля. До 1759 года его прах поко- ился в другом месте. Прошло более ста лет со времени публи- кации "Диаграммы"! Лэнгдон смотрел на нее, пытаясь понять, что она хочет сказать. -- Этого не может быть, -- ответил он. -- Рафаэль умер в 1520 году, задолго до появления "Диаграммы". -- Да. Но похоронили его здесь значительно позднее. -- Не понимаю, о чем вы, -- сказал Лэнгдон. Он никак не мог взять в толк слова девушки. -- Я только что прочитала, что тело Рафаэля как одного из наиболее выдающихся итальянцев было перенесено в Пантеон в 1759 году. Когда эти слова полностью дошли до сознания Лэнгдона, ему показалось, что из-под его ног неожиданно выдернули ковер. .-- В то время, когда были написаны стихи, могила Рафаэля находилась в каком-то ином месте. В то время Пантеон не имел никакого отношения к художнику! -- Но это... означает... -- едва сумел выдохнуть Лэнгдон. -- Именно! Это означает, что мы находимся не в том месте! У Лэнгдона так сильно закружилась голова, что он даже пошатнулся. -- Невозможно... Я был уверен... Виттория подбежала к гиду и, схватив его за рукав, подвела к американцу со словами: -- Простите, синьор. Где находилось тело Рафаэля в сем- надцатом веке? -- Урб... в Урбино, -- заикаясь, выдавил потрясенный чиче- роне. -- На его родине -- Невозможно! -- выругавшись про себя, произнес Лэнг- дон. -- Алтари науки братства "Иллюминати" находились в Риме! Я в этом уверен! -- "Иллюминати"? -- едва слышно выдохнул итальянец, гля- дя на документ в руках Лэнгдона. -- Кто вы такие? Виттория взяла инициативу в свои руки. --- Мы ищем то, что может называться гробницей Санти. Она должна находиться здесь, в Риме. Вы не знаете, что это может быть? -- В Риме имеется только одна гробница Рафаэля, -- расте- рянно ответил гид. Лэнгдон попытался привести в порядок свои мысли, но ра- зум отказывался ему повиноваться. Если в 1655 году могилы Рафаэля в Риме не было, то что имел в виду поэт, говоря: "Най- ди гробницу Санти..."? Что, черт побери, это может быть? Ду- май! Думай! -- Может быть, существовали и другие художники по фами- лии Санти? -- спросила Виттория. -- Я, во всяком случае, о таких не слышал, --- пожал плеча- ми гид. -- Может быть, были другие известные люди с такой же фамилией? Итальянец, судя по его виду, был уже готов бежать от них как можно дальше. -- Нет, мадам. Я знаю лишь одного Рафаэля Санти, и он был архитектором. -- Архитектором? -- удивилась Виттория. -- А я-то думала, что Рафаэль был художником. -- Он был и тем и другим, естественно. Они все были раз- носторонними людьми. Микеланджело, Леонардо да Винчи, Ра- фаэль... Лэнгдон не знал, что натолкнуло его на эту мысль -- слова гида или изысканный вид гробниц у стен. Впрочем, это не важ- но. Главное, что он понял. Санти был архитектором. Эти слова, видимо, послужили катализатором, и мысли посыпались одна за другой, как падающие кости домино. Архитекторы Ренес- санса либо творили для больших храмов, славя Бога, либо уве- ковечивали выдающихся людей, ваяя для них роскошные гроб- ницы. Гробница Санти? Неужели правда? Перед его мыслен- ным взором быстро, как в калейдоскопе, сменяя друг друга, возникали различные образы... "Мона Лиза" да Винчи. "Кувшинки" Моне. "Давид" Микеланджело. Гробница Санти... -- Санти построил гробницу, -- произнес он. -- Что? -- обернулась к нему Виттория. -- В четверостишии говорится не о том месте, где похоро- нен Рафаэль, а о гробнице, которую он построил. -- Не понимаю, о чем вы... -- Я неправильно интерпретировал ключ. Мы должны ис- кать не могилу Рафаэля, а гробницу, которую он соорудил для другого человека. Не понимаю, как я об этом не подумал. Ведь добрая половина скульптур Ренессанса и барокко была изваяна для надгробий. Рафаэль наверняка спроектировал и соорудил сотни гробниц, -- закончил ученый с печальной улыбкой. -- Сотни? -- с невеселым видом переспросила Виттория. ~ Да. -- И как же, профессор, мы найдем ту, которая нам нужна? Лэнгдон в полной мере ощутил свою неполноценность. О деятельности Рафаэля он знал постыдно мало. Все было бы го- раздо проще, если бы речь шла о Микеланджело. Искусство же Санти никогда особенно не впечатляло американца. Он мог на- звать всего пару самых знаменитых гробниц, сооруженных по проекту Рафаэля, но как они выглядят, Лэнгдон не знал. Почувствовав смятение американца, девушка повернулась к гиду, который потихоньку отодвигался от странной парочки. Она схватила его за рукав и, притянув к себе, сказала: -- Мне нужно найти гробницу, спроектированную и соору- женную Рафаэлем. -- Но он построил их великое множество, -- ответил уже пребывавший в явном отчаянии чичероне. -- Кроме того, вы, наверное, имеете в виду не гробницу, а часовню, построенную им. Над захоронением или рядом с ним архитекторы всегда со- оружали часовню. Лэнгдон понял, что гид прав. -- Не могли бы вы назвать одну-две самые известные в Риме часовни, воздвигнутые по проекту Рафаэля? -- Их в Риме очень много, синьор, -- пожал плечами гид. -- "Найди гробницу Санти с дьявольской дырою", -- про- читала Виттория первую строку четверостишия и спросила: -- Это вам о чем-нибудь говорит? -- Абсолютно ни о чем. Лэнгдон поднял голову. Как он мог забыть! Ведь ключевые слова в этой строке -- "дьявольская дыра