сто ужас какой-то, подумал Лэнгдон. Мой дебют на французском телевидении. Под рубрикой "Разыскивается опасный преступник". Что ж, по крайней мере Джонас Фаукман будет доволен: тираж книги сразу взлетит до небес. - А этот человек действительно ваш хороший друг? - спросила Софи. Лэнгдон сомневался, что Тибинг из тех, кто смотрит телевизор, особенно в столь поздний час, но над последним вопросом Софи стоило задуматься. Интуиция подсказывала Лэнгдону, что Тибингу можно доверять абсолютно и полностью. Идеальное убежище. С учетом складывающихся обстоятельств Тибинг наверняка из кожи будет лезть вон, чтобы помочь им. Он не только должник Лэнгдона, он настоящий исследователь и знаток всех проблем, связанных с Граалем. К тому же Софи скажет, что дед ее был Великим мастером Приората Сиона. Когда Тибинг услышит это, у него просто слюнки потекут при одной мысли о том, что он будет задействован в этом расследовании. - Тибинг вполне может стать надежным союзником, - сказал Лэнгдон. Все зависит только от того, насколько Софи будет с ним откровенна. - Наверняка Фаш предложил за нашу поимку денежное вознаграждение. Лэнгдон рассмеялся: - Поверьте мне, деньги - это последнее, что интересует Тибинга. Лью Тибинга можно было считать богачом в том смысле, как бывают богаты малые страны. Он являлся потомком английского герцога Ланкастера и получил свои деньги самым старомодным на свете способом - унаследовал их. Его имение под Парижем представляло собой дворец семнадцатого века с парком и двумя прудами. Лэнгдон познакомился с Тибингом несколько лет назад благодаря Би-би-си. Тибинг обратился в эту корпорацию с предложением снять документальный сериал об истории чаши Грааля. Он собирался выступить там ведущим и был уверен, что тема вызовет самый широкий интерес у зрителей. Продюсерам Би-би-си понравился проект, они с почтением относились к самому Тибингу, его исследованиям и репутации в научном мире. Однако было одно "но": они всерьез опасались, что концепция Тибинга носит слишком шокирующий характер, что обычным зрителям воспринимать ее будет сложно и все это негативно отразится на репутации компании, славившейся своими добротными документальными программами. По предложению Тибинга Би-би-си все же решила эту проблему - подстраховалась, пригласив трех виднейших специалистов по Граалю в качестве оппонентов Тибингу. Одним из избранных оказался Лэнгдон. Би-би-си оплатила Лэнгдону перелет до Парижа, так он и попал на съемки в имение Тибинга. Он сидел перед камерами в роскошном кабинете сэра Лью и комментировал его повествование, вставляя скептические ремарки. Но затем в конечном счете признавал, что Тибингу удалось убедить его в правдивости истории чаши Грааля. В конце Лэнгдон знакомил зрителей с результатами своих собственных исследований, а именно: с рядом связей на уровне символов, говоривших в пользу противоречивой и оригинальной теории Тибинга. Программа была показана в Великобритании, но, несмотря на "звездный" состав участников и обоснованные документально свидетельства, вызвала настоящую волну возмущения и протестов со стороны христиан. В Америке ее так и не показали, но гневные отголоски критиков долетели и до этой страны. Вскоре после этого Лэнгдон получил открытку от своего старого знакомого, епископа Католической церкви в Филадельфии. На открытке красовались всего три слова: "Et tu, Robert?" <ты, Роберт? (лат.) (Аллюзия - намек на знаменитую фразу Юлия Цезаря: "И ты, Брут?")> - Роберт, - спросила Софи, - вы твердо уверены, что этому человеку можно доверять? - Абсолютно. Мы с ним коллеги, деньги ему не нужны, к тому же я знаю, что он презирает французские власти. Ваше правительства дерет с него какие-то совершенно непомерные налоги, потому что он, видите ли, приобрел в собственность исторические земли. Так что сотрудничать с Фашем он точно не будет. Софи смотрела вперед, на темную дорогу. - Хорошо, допустим, мы к нему приедем. Что можно ему говорить, а что нельзя? Лэнгдон лишь отмахнулся: - Поверьте, Софи, Лью Тибинг знает о Граале и Приорате Сиона больше, чем любой другой человек в мире. - Больше, чем мой дед? - недоверчиво спросила Софи. - Я имел в виду, больше, чем любой человек вне братства. - А почему вы так уверены, что Тибинг не член братства? - Да он всю жизнь пытался рассказать миру правду о чаше Грааля. А члены Приората всегда давали клятву не разглашать ее. - Ну, это уже похоже на конфликт интересов. Лэнгдон понимал ее тревогу. Соньер передал криптекс непосредственно Софи, и хотя она не знала, что в нем находится и как следует этим распорядиться, ей не хотелось вовлекать в это дело чужака. Что ж, вполне здравая мысль, особенно с учетом того, какой взрывной силы может оказаться эта информация. - Нам совсем необязательно сразу же говорить Тибингу о краеугольном камне. Вообще можем не говорить. Просто его дом послужит надежным укрытием, нам это даст время хорошенько подумать. Ну и, возможно, мы поговорим с ним о чаше Грааля, раз уж вам кажется, что дед передал вам именно ее. - Не мне, а нам, - поправила его Софи. Лэнгдон ощутил прилив гордости и снова удивился тому, что Соньер счел нужным подключить его. - Вы хоть примерно представляете, где находится имение этого Тибинга? - спросила Софи. - Имение называется Шато Виллет. Софи недоверчиво воззрилась на него: - То самое Шато Виллет? - Ну да. - Ничего себе! Хорошие у вас друзья. - Так вы знаете, где оно находится? - Как-то проезжала мимо. Кругом одни замки. Езды отсюда минут двадцать. Лэнгдон нахмурился: - Так далеко? - Ничего. Зато вы успеете рассказать мне, что на самом деле представляет собой Грааль. - Расскажу у Тибинга, - ответил после паузы Лэнгдон. - Просто мы с ним специализировались в разных областях, так что если соединить наши рассказы, получите полное представление о легенде. - Лэнгдон улыбнулся. - Кроме того, Грааль был смыслом жизни Тибинга. И услышать историю о чаше Грааля из уст Лью Тибинга - это все равно что услышать теорию относительности от самого Эйнштейна. - Остается надеяться, что этот ваш Лью не против столь поздних гостей. - Во-первых, он не просто Лью, а сэр Лью. - Лэнгдон и сам допустил как-то ту же ошибку. - Сэр Тибинг - человек не простой. Был посвящен в рыцари самой королевой за особые заслуги перед двором. Он составил наиболее полное описание дома Йорков. - Вы шутите? - воскликнула Софи. - Так мы едем в гости к рыцарю? Лэнгдон улыбнулся краешками губ: Мы едем расследовать историю с Граалем, Софи. Кто в этом деле поможет лучше рыцаря? Глава 52 Раскинувшееся на площади в 185 акров имение Шато Виллет находилось в двадцати пяти минутах езды к северо-западу от Парижа, в окрестностях Версаля. Спроектированное Франсуа Мансаром в 1668 году для графа Офлея, оно являлось одной из основных исторических достопримечательностей парижских пригородов. Само шато в окружении двух прямоугольных искусственных прудов и садов, созданных по проекту Ленотра, являлось скорее средних размеров замком, а не особняком. Французы любовно называли это имение "la Petite Versailles" - "маленьким Версалем". Лэнгдон остановил бронированный фургон у ворот, за которыми открывалась аллея протяженностью не меньше мили, ведущая к замку. За внушительных размеров изгородью виднелась вдали и сама резиденция сэра Лью Тибинга. Табличка на воротах гласила: ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. ПОСТОРОННИМ ВЪЕЗД ЗАПРЕЩЕН Похоже, Тибинг вознамерился превратить свое обиталище в эдакий островок Англии. О том свидетельствовала не только табличка, написанная по-английски, но и радиопереговорное устройство у ворот, размещенное по правую руку от входа, - именно там находится пассажирское место в автомобиле во всех странах Европы, кроме Англии. Софи удивилась: - А если кто-то приедет один, без пассажира? - Ой, не спрашивайте. - Лэнгдон уже был знаком с причудами Тибинга. - Он предпочитает, чтоб все было как у него на родине. Софи опустила стекло. - Знаете, Роберт, лучше вы сами с ним поговорите. Лэнгдон придвинулся к Софи и, перегнувшись через нее, надавил на кнопку домофона. В ноздри ему ударил терпкий аромат духов Софи, только тут он осознал, что находится слишком близко. Он ждал, из маленького микрофона доносились звонки. Наконец там послышался щелчок, и раздраженный голос произнес по-английски с сильным французским акцентом: - Шато Виллет. Кто там? - Роберт Лэнгдон, - ответил Лэнгдон. Теперь он почти лежал у Софи на коленях. - Я друг сэра Лью Тибинга. Мне нужна его помощь. - Хозяин спит. Я тоже спал. А что у вас за дело? - Сугубо личное. Но оно его очень заинтересует. - Тогда уверен, он будет счастлив принять вас прямо с утра. - Но это крайне важно, - продолжал настаивать Лэнгдон. - Сон для сэра Лью тоже важен. Если вы его друг, то должны знать: здоровье у него слабое. В детстве сэр Лью Тибинг переболел полиомиелитом, а теперь носил на ногах специальные скобы и передвигался на костылях. Но во время последней встречи он произвел на Лэнгдона впечатление такого живого и яркого человека, что тот почти не заметил этого его увечья. - Будьте так добры, передайте ему, что я нашел новую информацию о Граале. Информацию настолько важную, что до утра никак нельзя ждать. В микрофоне надолго воцарилась тишина. Лэнгдон с Софи ждали, мотор фургона работал вхолостую. И вот наконец прорезался голос: - Должен вам заметить, любезный, вы, очевидно, и здесь живете по гарвардскому времени. Лэнгдон расплылся в улыбке, он узнал характерный британский акцент. Голос бодрый, жизнерадостный. - Лью, ради Бога, простите за то, что беспокою вас в столь неподходящий час. - Слуга сообщил мне, что вы хотите поговорить о Граале. - Подумал, что только это поможет поднять вас с постели. - И оказались правы. - Есть шанс, что откроете ворота старому доброму другу? - Тот, кто пребывает в поисках истины, больше чем просто друг. Это брат. Лэнгдон выразительно покосился на Софи. Тибинг обожал высказывания в духе античного театра. - Ворота-то я открою, - провозгласил Тибинг, - но прежде должен убедиться, что вы пришли ко мне с чистым сердцем и лучшими намерениями. Это испытание. Вы должны ответить на три вопроса. Лэнгдон тихонько застонал, потом шепнул Софи: - Видите, я говорил. Тот еще типчик. - Вопрос первый, - торжественно начал Тибинг. - Что вам подать: кофе или чай? Лэнгдон знал, как относится Тибинг к чисто американской манере без конца пить кофе. - Чай, - ответил он. - "Эрл Грей". - Отлично! Второй вопрос. С молоком или сахаром? Лэнгдон колебался. - С молоком, - шепнула Софи ему на ухо. - Я знаю, англичане предпочитают с молоком. - С молоком, - ответил Лэнгдон. Пауза. - И сахаром? Тибинг не ответил. Так, погодите-ка! Теперь Лэнгдон вспомнил горьковатую на вкус бурду, которой его угощали здесь во время последнего визита. И понял, что вопрос с подвохом. - Лимон! - воскликнул он. - Чай "Эрл Грей" с лимоном. - Поздравляю, - насмешливо ответил Тибинг. - И наконец должен задать самый последний и страшный вопрос. - Он выдержал паузу, потом произнес зловещим и загадочным тоном: - В каком году в последний раз гребец парными веслами из Гарварда обошел такого же гребца из Оксфорда в Хенли? Лэнгдон понятия не имел, но понимал, что и этот вопрос с подвохом. - Да ни в каком, потому что таких состязаний не было вовсе. Щелкнул замок, ворота отворились. - Вы чисты сердцем, мой друг. Можете пройти. Глава 53 - Месье Берне! - В голосе ночного дежурного Депозитарного банка Цюриха явственно чувствовалось облегчение. Он сразу узнал голос президента по телефону. - Куда вы пропали, сэр? Полиция еще здесь, все ждут только вас! - У меня небольшие проблемы, - ответил президент банка расстроенным тоном. - Нужна ваша помощь, немедленно! У тебя не одна небольшая проблема, а сразу несколько, подумал дежурный. Полиция окружила банк и угрожала, что скоро пожалует сам капитан судебной полиции с ордером на обыск. - Чем могу помочь, сэр? - Бронированная машина номер три. Мне необходимо срочно найти ее. Дежурный растерялся и взглянул на расписание доставок. - Она здесь, сэр. Внизу, в погрузочном отсеке гаража. - Ничего подобного! Фургон угнали двое типов, которых как раз и разыскивает полиция. - Что? Но как им удалось выехать? - Не хочу вдаваться в подробности по телефону, но складывается ситуация, которая может нанести огромный ущерб нашему банку. - Что я должен делать, сэр? - Я бы хотел, чтобы вы задействовали сигнальное поисковое устройство фургона. Взгляд ночного дежурного упал на распределительную коробку, находившуюся на другом конце комнаты. Как и большинство бронированных машин, каждый фургон банка был оборудован специальным контрольным устройством слежения, которое можно было привести в действие на расстоянии. Управляющему лишь раз пришлось включить эту сигнальную систему, когда один из фургонов остановили на дороге и угнали. И сработала она, следовало признать, безотказно. Службам безопасности тут же удалось определить местонахождение фургона и передать координаты властям. Впрочем, как чувствовал дежурный, сегодня ситуация складывалась несколько иначе, президент рассчитывал на большую приватность. - А вы знаете, сэр, что если я активирую эту систему, передатчик тут же уведомит власти, что у нас проблема? Берне на несколько секунд погрузился в молчание. - Да, я знаю. И все равно выполняйте. Фургон номер три. Я подожду. Мне нужно точно знать, где эта машина. Как только получите, сообщите мне. - Слушаюсь, сэр. *** Тридцать секунд спустя в сорока километрах от банка ожил и замигал спрятанный в шасси бронированного фургона крошечный передатчик. Глава 54 Лэнгдон с Софи ехали в фургоне к замку по обсаженной тополями длинной аллее. Наконец-то Софи могла немного расслабиться и вздохнуть спокойно. Какое облегчение знать, что после всех приключений и скитаний тебя ждет радушный прием в имении добродушного и веселого иностранца! Они свернули на круг возле дома, и перед ними предстало Шато Виллет. Трехэтажное здание метров шестидесяти в длину, не меньше, фасад из грубого серого камня освещен специальной наружной подсветкой. Он резко контрастировал с изысканным пейзажем, садами и прудом с зеркальной поверхностью. В окнах начал загораться свет. Лэнгдон не подъехал, а свернул к главному входу, на специально оборудованную стоянку под сенью вечнозеленых деревьев. - Так меньше риска, что нас заметят с дороги, - объяснил он. - Да и Лью не будет удивляться тому, что мы прибыли на изрядно помятом бронированном фургоне. Софи кивнула. - Что делать с криптексом? - спросила она. - Наверное, оставлять его в машине не стоит. Но если Лью увидит, то наверняка захочет знать, что это такое. - Не беспокойтесь, - ответил Лэнгдон. Он снял твидовый пиджак и, выйдя из машины, завернул в него шкатулку. Получился сверток, напоминавший запеленатого младенца. Софи посмотрела с сомнением: - Как-то подозрительно выглядит. - Сэр Тибинг не из тех, кто открывает гостям двери. Он Любит торжественно обставлять свое появление. Войдем, и я найду, где это спрятать, перед тем как появится хозяин. - Он на секунду умолк. - Вообще-то должен предупредить вас заранее. У сэра Лью весьма своеобразное чувство юмора... которое многие находят странным. Но Софи сомневалась, чтобы с учетом всех сегодняшних событий что-то еще могло ее удивить. Тропинка к главному входу была выложена мелкими камешками. Прихотливо извиваясь, она вела прямо к резным дверям из дуба и вишни с медным молотком размером с грейпфрут. Не успела Софи постучать, как двери гостеприимно распахнулись. Перед ними, поправляя белый галстук и одергивая фалды фрака, стоял подтянутый элегантный дворецкий. На вид ему было лет пятьдесят, черты лица тонкие, породистые. А само выражение этого лица говорило, что он далеко не в восторге от появления гостей в столь поздний час. - Сэр Лью сейчас спустится, - торжественно объявил он с сильным французским акцентом. - Он одевается. Предпочитает встречать гостей не в ночной сорочке. Позвольте ваш пиджак. - И он кивком указал на твидовый сверток, зажатый под мышкой у Лэнгдона. - Благодарю, не стоит беспокойства. - Как угодно, сэр. Прошу сюда, пожалуйста. Дворецкий провел их через роскошный, отделанный мрамором холл в равно роскошную и элегантную гостиную, мягко освещенную викторианскими лампами с украшенными бахромой абажурами. Здесь приятно пахло мастикой для паркета, трубочным табаком, чайной заваркой, хересом, и к этим ароматам примешивался слабый запах влажной земли, присущий всем сооружениям из камня. У дальней стены, украшенной двумя наборами старинного оружия и доспехов, виднелся камин, тоже выложенный из необработанного камня и такой огромный, что в нем, казалось, можно было зажарить целого быка. Подойдя к камину, дворецкий наклонился и поднес спичку к приготовленной заранее растопке и дубовым поленьям. Огонь сразу же занялся. Дворецкий выпрямился, одернул фрак. - Хозяин просил передать, чтобы вы чувствовали себя как дома. - С этими словами он удалился, оставив Лэнгдона и Софи наедине. Софи никак не могла решить, куда ей лучше сесть - на бархатный диван в стиле эпохи Ренессанса, деревянную резную качалку с подлокотниками в виде орлиных когтей или же на каменную скамью, коих здесь было две, и каждая, похоже, некогда служила предметом обстановки византийской церкви. Лэнгдон развернул сверток, достал шкатулку, подошел к дивану и сунул ее под него, стараясь затолкать как можно глубже. Затем встряхнул пиджак, надел его, расправил лацканы и, улыбнувшись Софи, уселся прямо над тем местом, где было спрятано их сокровище. Что ж, на диван так на диван, подумала Софи и уселась рядом. Глядя на весело пляшущие огоньки пламени в камине, наслаждаясь теплом, Софи вдруг подумала, что деду наверняка бы понравилась эта комната. На стенах, отделанных панелями темного дерева, висели картины старых мастеров, в одной из них Софи сразу узнала Пуссена, он у деда был на втором месте после Леонардо. На каминной полке стоял алебастровый бюст богини Исиды. Казалось, она наблюдала за всем, что происходит в комнате. Помимо этой статуэтки камин украшали также две каменные горгульи, они служили подставкой для дров. Пасти грозно ощерены, открывают черные провалы глоток. Ребенком Софи всегда пугалась горгулий; продолжалось это до тех пор, пока дед не привел ее в собор Нотр-Дам во время сильного ливня. Они поднялись на самый верх. - Взгляни на эти маленьких уродцев, Принцесса, - сказал ей дед и указал на знаменитых горгулий, из пастей которых хлестали струи воды. - Слышишь, как журчит вода у них в глотках? Софи кивнула и засмеялась: действительно, вода так смешно булькала в глотках этих странных созданий. - Гур-гур-гур, - сказал дед. - Потому они и получили это имя - горгульи. И больше Софи уже никогда не боялась горгулий. Воспоминания эти навеяли на нее грусть, сердце сжалось при мысли о том, что дед был убит так безжалостно и подло. Дедули больше нет. Потом она представила лежавший под диваном криптекс и усомнилась в том, что Лью Тибинг может придумать, как его открыть. Наверное, лучше и не спрашивать его об этом. Ведь дед в своем последнем послании к ней велел обратиться к Роберту Лэнгдону. Ни словом не упомянул о том, что надо привлекать кого-то еще. Просто нам надо где-то спрятаться, хотя бы на время. И Софи решила, что Лэнгдон был прав, привезя ее сюда. - Сэр Роберт! - раздался голос у них за спиной. - Как вижу, вы путешествуете не один, а в обществе прелестной девицы. Лэнгдон поднялся. Софи тоже торопливо вскочила на ноги. Голос доносился сверху, с деревянной лестницы с резными перилами, которая вела на второй этаж. Там, наверху, в тени, кто-то двигался, были видны лишь смутные очертания фигуры. - Добрый вечер! - сказал Лэнгдон. - Позвольте представить, сэр Лью, это Софи Неве. - Огромная честь для меня. - Тибинг вышел из тени. - Спасибо за то, что приняли нас, сэр. - Только теперь Софи разглядела хозяина дома. Да, на ногах металлические скобы, и он медленно спускался по ступенькам на костылях. - Мы приехали так поздно и... - Не поздно, дорогая моя, скорее рано, - засмеялся он. - Vous n'etes pas Americaine? <Вы не американка? (фр.)> Софи покачала головой: - Parisienne <Парижанка (фр.).>. - Ваш английский просто великолепен. - Спасибо, сэр. Я училась в Ройял-Холлоуэе. - Тогда понятно, - протянул Тибинг. - Возможно, Роберт говорил вам, что я преподавал неподалеку оттуда, в Оксфорде. - Тибинг одарил Лэнгдона хитрой улыбкой. - Ну и, разумеется, у меня про запас всегда был Гарвард. Вот наконец он дошел до конца лестницы, и Софи не могла удержаться от мысли, что он похож на рыцаря не больше, чем сэр Элтон Джон. Дородный краснолицый старик с рыжими волосами и веселыми карими глазками, которые, казалось, подмигивали и щурились при каждом его слове. На нем были панталоны в клеточку и просторная шелковая рубашка, поверх которой красовался жилет в мелкий цветочек. Несмотря на алюминиевые скобы на ногах, держался он прямо, непринужденно и с достоинством, и, возможно, это объяснялось знатным происхождением, а не осознанным усилием. Тибинг протянул руку Лэнгдону: - А вы изрядно потеряли в весе, Роберт. - Зато вы прибавили, - усмехнулся Лэнгдон. Тибинг от души рассмеялся и похлопал себя по круглому животу. - Ничья! Единственное удовольствие, которое теперь могу себе позволить, - это всякие там кулинарные изыски. - Подойдя к Софи, он бережно взял ее за руку, слегка склонил голову набок, подул на пальчики, поцеловал и отвел глаза. - Миледи! Софи покосилась на Лэнгдона, не уверенная, правильно ли себя ведет: стоит ли ей отступить и вырвать руку или не сопротивляться. Дворецкий, отворивший им дверь, вошел в гостиную с подносом и принялся расставлять чайные приборы на столике перед камином. - Знакомьтесь, Реми Легалудек, - сказал Тибинг. - Мой верный слуга. Стройный дворецкий коротко кивнул и удалился. - Реми у нас лионец, - прошептал Тибинг таким тоном, точно быть лионцем означало иметь какую-то постыдную болезнь. - Но совершенно потрясающе готовит соусы. Это высказывание позабавило Лэнгдона. - А я был уверен, что вы импортируете из Англии и штат прислуги. - О Боже, нет, конечно! Врагу бы не пожелал иметь под боком британца шеф-повара. Впрочем, нет, французским налоговикам пожелал бы. - Он взглянул на Софи. - Простите, мадемуазель Неве. Будьте уверены, моя нелюбовь к французам распространяется только на политиков и футболистов. Ваше правительство нагло крадет у меня деньги, а ваша футбольная команда недавно разнесла нашу в пух и прах. Софи ответила улыбкой. Несколько секунд Тибинг изучал ее, затем перевел взгляд на Лэнгдона: - Что-то случилось, да? Вид у вас обоих какой-то растерянный. Лэнгдон кивнул: - Ночь сегодня выдалась весьма занимательная. - Не сомневаюсь. Появляетесь у моих дверей неожиданно, среди ночи, говорите о Граале. Вот что, выкладывайте-ка всю правду. Речь действительно идет о Граале, или вы просто воспользовались этим предлогом, чтобы поднять меня с постели? И то и другое, подумала Софи, представив лежавшую под диваном шкатулку с криптексом. - Лью, - сказал Лэнгдон, - нам хотелось бы поговорить с вами о Приорате Сиона. Пушистые брови Тибинга поползли вверх. - О хранителях? Так, значит, речь и вправду идет о Граале. Вы говорили, у вас есть какая-то информация? Что-то новенькое, да, Роберт? - Возможно. Мы и сами не до конца уверены. И уверимся, лишь когда получим информацию от вас. Тибинг шутливо погрозил ему пальцем: - Ну и хитрецы все эти американцы! Правила игры просты: баш на баш. Ну ладно, так и быть. Я к вашим услугам. Что вы хотите знать? Лэнгдон вздохнул: - Будьте столь добры, расскажите мисс Неве об истинной природе чаши Грааля. Тибинг изумился: - А разве она не знает? Лэнгдон отрицательно помотал головой. Тибинг ответил ему почти плотоядной улыбкой: - Получается, вы привели мне в дом девственницу, так, что ли, Роберт? Лэнгдон поморщился, покосился на Софи и пояснил: - Так энтузиасты Грааля называют любого, кто ни разу не слышал о его истинной истории. Тибинг обратился к Софи: - Но что вы об этом знаете, моя дорогая? Софи вкратце поведала о том, что совсем недавно узнала от Лэнгдона, - о Приорате Сиона, об ордене тамплиеров, о документах Сангрил и чаше Грааля, которую многие считают вовсе не чашей, а чем-то гораздо более важным. - И это все? - Тибинг укоризненно покосился на Лэнгдона. - Ах, Роберт! А я всегда считал вас истинным джентльменом! Вы не сказали этой очаровательной девушке самого главного! Лишили, так сказать, кульминации. - Знаю. Просто подумал, может, лучше мы вместе... - Тут Лэнгдон умолк, опасаясь, что метафора может зайти слишком далеко. Но Тибинг уже весело и заговорщицки подмигивал Софи, а та не сводила с него завороженных глаз. - Итак, вы девственница Грааля, моя дорогая. Можете мне поверить, вы всегда будете помнить, как потеряли невинность! Глава 55 Усевшись на диван рядом с Лэнгдоном, Софи пила чай и ела ячменные лепешки. Только сейчас она поняла, как устала и проголодалась. Сэр Тибинг, лучась улыбкой, расхаживал перед камином, время от времени задевая железной скобой за каменную плиту под очагом. - Чаша Грааля! - торжественно начал он свою речь. - Большинство людей спрашивают меня только об одном - где она находится? Боюсь, на этот вопрос я никогда не смогу ответить. - Он повернулся и взглянул Софи прямо в глаза. - Куда более уместным кажется мне другой вопрос. А именно: что это такое, чаша Грааля? Софи почти физически ощутила, как нарастают у ее собеседников нетерпение и азарт, свойственные лишь истинным ученым. - Чтобы понять, что такое Грааль, - продолжал Тибинг, - следует прежде всего понять Библию. Скажите, насколько хорошо вы знаете Новый Завет? Софи пожала плечами: - Боюсь, что вовсе не знаю. Меня воспитывал человек, боготворивший Леонардо да Винчи. Тибинг удивился и обрадовался одновременно: - Просвещенная душа! Замечательно! Тогда вы должны знать, что Леонардо был одним из хранителей тайны Грааля. И ключи к этой тайне мы находим в его искусстве. - Роберт говорил мне то же самое. - Ну а о взглядах да Винчи на Новый Завет? - Об этом не знаю. Тибинг взглянул на книжные полки в другом конце комнаты. - Не будете ли так любезны, Роберт? На самой нижней полке. "La Storia di Leonardo". Лэнгдон подошел к полкам, нашел большой альбом по искусству, принес и положил на журнальный столик. Повернув книгу лицевой стороной к Софи, Тибинг открыл ее и указал на внутренний клапан суперобложки, где были напечатаны цитаты. - "Из заметок да Винчи по искусству полемики и рассуждений", - прочел он. - Думаю, вот эта как нельзя лучше характеризует суть нашего разговора. И Софи прочитала: Многие спекулируют на заблуждениях и ложных чудесах, обманывая глупое большинство. ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ - А вот еще! - воскликнул сэр Тибинг и указал на другую цитату: Слепое невежество сбивает нас с пути. О! Жалкие смертные, раскройте глаза! ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ Софи пробрал легкий озноб. - Да Винчи говорит о Библии? Тибинг кивнул: - К Библии он относился примерно так же, как и к чаше Грааля. Вообще-то да Винчи написал настоящий Грааль, вскоре я покажу вам эту картину, но сперва поговорим о Библии. А все, что вам надо о ней знать, суммировал великий каноник, доктор теологических наук Мартин Перси. - Тут Тибинг откашлялся и процитировал: - "Библия не прислана к нам с небес по факсу". - Простите, не поняла? - Библия - это творение человека, моя дорогая, а вовсе не Бога. Библия не свалилась с небес нам на головы. Человек создал эту историческую хронику смутных времен, а затеи она прошла бесчисленное количество переводов, дополнений и переделок. В истории никогда не существовало подлинного варианта этой книги. - Ясно. - Иисус Христос был исторической фигурой, обладавшей огромным влиянием. Возможно, это самый загадочный и харизматический лидер, которого видел мир. Как и было предсказано Мессией, Иисус свергал царей, вдохновлял миллионы людей, явился родоначальником новых философий. Потомок царя Соломона и царя Давида, Иисус имел полное право претендовать на трон властителя евреев. Его жизнь была описана тысячами последователей по всему миру, что и понятно. - Тибинг сделал паузу, отпил глоток чая, вернул чашку на каминную полку. - Для включения в Новый Завет рассматривались свыше восьмидесяти Евангелий, но лишь несколько удостоились чести быть представленными в этой книге, в том числе от Матфея, Марка, Луки, Иоанна. - Но кто же решал, какое Евангелие выбрать? - спросила Софи. - Ага! - Тибинг излучал энтузиазм. - Вот в чем кроется ирония! Вот что уязвляет христиан! Библия, как мы теперь знаем, была составлена из различных источников язычником, римским императором Константином Великим. - А я думала, Константин был христианином, - сказала Софи. - Едва ли, - покачал головой Тибинг. - Он всю жизнь прожил язычником, и крестили его только на смертном одре, когда он был слишком слаб, чтоб протестовать. В дни Константина официальной религией Рима было поклонение Солнцу. Культ Sol Invictus, или Непобедимого Солнца, и Константин был главным священником. К несчастью для него, Римскую империю в те времена охватили беспорядки на религиозной почве. Через три столетия после распятия Иисуса Христа на кресте число его последователей неизмеримо возросло. Христиане воевали с язычниками, и конфликт настолько разросся, что Риму угрожал раскол на два отдельных государства. Константин понимал, что надо как-то спасать ситуацию. И вот в 325 году нашей эры он решил объединить Рим под знаменем одной религии. А именно - христианства. Софи удивилась: - Но что заставило императора-язычника выбрать государственной религией христианство? Тибинг усмехнулся: - Константин был весьма неплохим стратегом. Он понимал, что христианство находится на подъеме, и просто сделал ставку на фаворита. Историки до сих пор восхищаются умением, с которым Константин обратил язычников, приверженцев культа Солнца, в христианство. Он ввел языческие символы, даты и ритуалы в развивающуюся христианскую традицию и создал некое подобие религиозного гибрида, приемлемого для обеих сторон. - Поразительная метаморфоза! - подхватил Лэнгдон. - Налицо рудименты языческой религии в христианской символике. Египетские солнечные диски превратились в нимбы католических святых. Пиктограммы богини Исиды, баюкающей своего чудесным образом зачатого сына Гора, стали образчиком образов Девы Марии с младенцем Иисусом на руках. Ну и все элементы католического ритуала - митра, алтарь, славословие, причастие, поедание "тела Христова", наконец, - были непосредственно позаимствованы из более ранних языческих религий. Тибинг издал жалобный стон: - Ну все, пошло-поехало! Стоит символисту заговорить о христианских иконах, и его уже не остановить! В христианстве все заимствовано. Дохристианский бог Митра, его еще называли сыном Солнца и Светочем Мира, родился 25 декабря, был похоронен в склепе на склоне горы и ровно через три дня воскрес. Кстати, 25 декабря является также днем рождения Осириса, Адониса и Диониса. Новорожденного Кришну одарили золотом, ладаном и миррой. Даже священный для христиан день недели был позаимствован у язычников. - Как это? - спросила Софи. - Вообще-то изначально христиане считали таким днем еврейский шаббат - субботу, но Константин сдвинул его в пользу почитаемого язычниками дня Солнца, - сказал Лэнгдон и усмехнулся. - По сей день большинство прихожан посещают службу в воскресенье утром и понятия не имеют о том, что находятся здесь по той же причине, что и язычники, - отдать дань уважения дню бога Солнца. А это кроется в самом названии воскресенья - Sunday. У Софи голова пошла кругом. - Ну а какое все это имеет отношение к Граалю? - Вот именно, - кивнул сэр Тибинг. - Слушайте лучше меня. Во времена слияния двух религий Константину нужно было укрепить новую христианскую традицию, и он созвал знаменитый Вселенский собор. На этом собрании обсуждались, принимались и отвергались многие аспекты христианства - дата Пасхи, роль епископов, церковные таинства и, разумеется, божественность самого Иисуса Христа. - Что-то я не совсем понимаю, - с недоумением нахмурилась Софи. - Божественность Иисуса?.. - Моя дорогая, - торжественно объявил Тибинг, - до этого исторического момента Иисус рассматривался Его последователями как смертный пророк... человек, безусловно, великий и влиятельный, но всего лишь человек. Простой смертный. - Не сын Бога? - Да! - радостно воскликнул Тибинг. - Только на этом Вселенском соборе Христос был провозглашен и официально признан Сыном Божиим. В результате голосования. - Погодите. Вы что же, хотите сказать, что божественная сущность Иисуса стала результатом голосования? - Причем выиграл Он лишь с небольшим преимуществом голосов, - сказал сэр Тибинг. - Однако подтверждение божественной сущности Иисуса стало определяющим моментом в дальнейшем развитии Римской империи, и именно на этой основе зиждилась затем власть Ватикана. Официально провозгласив Иисуса Сыном Божьим, Константин тем самым превратил Его в божество, существующее как бы вне мира людей, чья власть над ними вечна и незыблема. Это не только предотвращало дальнейшие выпады язычников против христианства, но и позволяло последователям Христа искать спасение души лишь через один-единственный официально утвержденный канал - Римскую католическую церковь. Софи вопросительно взглянула на Лэнгдона, тот кивком подтвердил, что согласен с умозаключениями Тибинга. - А делалось все это исключительно ради власти, - продолжил тот. - Христос как Мессия угрожал самому существованию Церкви и государства. По мнению многих ученых, ранняя Церковь украла Христа у Его последователей в прямом смысле этого слова, отняла у Него человечность, затуманила Его образ, обрядив в непроницаемый плащ божественности. И использовала все это лишь с одной целью - расширить и укрепить свою власть. Я сам написал несколько книг на эту тему. - И, как я полагаю, так называемые истинные христиане до сих пор забрасывают вас гневными письмами? - С чего бы это? - возразил Тибинг. - Большинство образованных христиан знакомы с историей своей веры. Иисус действительно был великим и очень сильным человеком. И все это политиканское маневрирование Константина никак не преуменьшает величия жизни Христа. Никто не может сказать, что Христос был обманщиком, никто не отрицает, что Он две тысячи лет назад ходил по этой земле и вдохновлял миллионы людей, призывая их к лучшей жизни. Мы всего лишь утверждаем, что Константин использовал огромное влияние и значимость Христа в своих целях. И таким образом сформировал основы известного нам на сегодняшний день христианства. Софи покосилась на книгу, лежавшую перед ней на столе. Ей не терпелось услышать продолжение, увидеть, как да Винчи изобразил чашу Грааля. - Но тут существовал один подвох, - продолжил свое повествование Тибинг. - Поскольку Константин поднял статус Христа почти через четыреста лет после смерти последнего, успели накопиться тысячи документов, хроник жизни великого человека, где Он описывался как простой смертный. Константин понимал, что следует переписать эти исторические книги. Именно тогда и возник самый значимый момент в истории христианства. - Не сводя глаз с Софи, Тибинг выдержал многозначительную паузу, затем продолжил: - Константин финансировал написание новой Библии, куда не входили бы Евангелия, говорившие о человеческих чертах Христа, а включались те, где подчеркивалась божественная Его сущность. Все более ранние Евангелия были объявлены вне закона, затем собраны и сожжены на кострах. - Одно любопытное замечание, - вставил Лэнгдон. - Любой, кто предпочитал запрещенные Константином версии Евангелия, объявлялся еретиком. Само слово "еретик" происходит от латинского "haereticus", что означает "выбор". Тот, кто выбрал изначальную историю Христа, и стал первым в мире "еретиком". - К несчастью для историков, - продолжил Тибинг, - некоторые Евангелия из тех, что приказал уничтожить Константин, уцелели. Так, в 1950 году в пещере неподалеку от Кум-рана были найдены Свитки Мертвого моря. А незадолго до этого, в 1945-м, Коптские свитки, их нашли в Наг-Хаммади. В этих документах рассказывалась не только истинная история Грааля, они повествовали о пастырской роли Христа с чисто светской точки зрения. И разумеется, Ватикан, в худших своих традициях дезинформации, стремился пресечь распространение этих свитков. Что в общем-то и понятно. Ведь свитки эти позволяли выявить исторические расхождения и подтасовки, служили подтверждением тому, что к созданию новой Библии приложил руку политикан, стремившийся обожествить человека Иисуса Христа и использовать Его авторитет для укрепления собственной власти. - И все же, - возразил Лэнгдон, - как мне кажется, важно помнить о том, что желание нынешней Церкви предотвратить широкое хождение этих документов происходит из искренней веры в правильность и непогрешимость устоявшихся взглядов на Христа. В Ватикане собрались глубоко верующие люди, убежденные, что эти противоречивые документы могут оказаться фальшивкой. Тибинг усмехнулся и опустился в глубокое кресло напротив Софи. - Как видите, дорогая, наш профессор гораздо мягче и снисходительнее относится к Риму, нежели я. И тем не менее он прав, говоря о том, что современные церковники искренне убеждены во вредности и ошибочности этих документов. Это и понятно. Ведь на протяжении долгих веков Библия Константина была для них истиной в последней инстанции. Нет на свете более внушаемых людей, чем те, кто призван внушать. - Он просто хочет сказать, - вставил Лэнгдон, - что мы поклоняемся богам наших отцов. - Я просто хочу сказать, - возразил Тибинг, - что почти все, чему учили нас отцы о Христе, есть ложь и фальшивка. Как и все эти россказни о чаше Грааля. Софи перевела взгляд на цитату да Винчи. "Слепое невежество сбивает нас с пути. О! Жалкие смертные, раскройте глаза!" Тибинг потянулся к книге и начал перелистывать ее. - И наконец, прежде чем я покажу вам рисунок да Винчи с изображением Грааля, хотел бы, чтоб вы взглянули на это. - Он открыл альбом с цветной иллюстрацией на развороте. - Вы, разумеется, узнаете эту фреску? Да он никак шутит! Софи смотрела на самую знаменитую фреску всех времен - "Тайная вечеря". Легендарная роспись, которой да Винчи украсил стену собора Санта-Мария дела Грацие неподалеку от Милана. На ней был изображен Христос со своими учениками. Он объявлял о том, что кто-то из них предал Его. - Да, конечно, мне хорошо знакома эта фреска. - Тогда, может, вы согласитесь сыграть со мной в одну игру? Закройте глаза на минутку. Софи несколько растерялась, но закрыла глаза. - Где сидит Иисус? - спросил Тибинг. - В центре. - Отлично! А что за пищу преломляют и едят Христос и Его ученики? - Хлеб. - Это же очевидно! - Прекрасно. А что пьют? - Вино. Они пьют вино. - Замечательно, просто вели