Потом зашел обратно, оставив дверь открытой. Было 2 часа дня и жарко. Тэмми вошла и уселась на кушетку. - Мне надо идти, - сказал я ей. - Я должен купить себе новый матрас. - Матрас? Ладно, тогда я пошла. - Нет, Тэмми, постой. Пожалуйста. Все это займет минут 15, не больше. Подожди меня здесь, пивка попей. - Хорошо, - ответила она. Кварталах в трех по Западной была мастерская по перетяжке матрасов. Я затормозил прямо перед входом и влетел внутрь. - Парни! Нужен матрас... СРОЧНО! - На какую кровать? - На двуспальную. - У нас вот такой есть, за 35 баксов. - Беру. - Вы можете к себе в машину его погрузить? - У меня фольксваген. - Ладно, сами доставим. Адрес? Тэмми вс еще была дома, когда я вернулся. - А где матрас? - Приедет. Выпей еще пива. У тебя колесика не найдется? Она дала мне колесико. Свет пробивался сквозь ее рыжие волосы. Тэмми выбрали Мисс Солнечный Кролик на Ярмарке Апельсинового Округа в 1973 году. Теперь прошло четыре года, но в ней вс сохранилось. Она была большой и сочной, где нужно. Рассыльный уже стоял в дверях с матрасом. - Давайте, я вам помогу. Рассыльный оказался доброй душой. Помог втащить его на кровать. Потом увидел на тахте Тэмми. Ухмыльнулся. - Здрасьте, - сказал он ей. - Большое спасибо, - ответил ему я. Дал 3 доллара, и он ушел. Я зашел в спальню и посмотрел на матрас. Тэмми вошла следом. Матрас был завернут в целлофан. Я начал его сдирать. Тэмми помогала. - Посмотри только. Какой хорошенький, - сказала она. - Да, точно. Он был ярким и цветастым. Розы, стебли, листья, кудрявые лозы. На Райский Сад походил- и всего за 35 долларов. Тэмми посмотрела на него. - Этот матрас меня заводит. Я хочу сломать ему целку. Я хочу быть первой женщиной, которая тебя отдерет на этом матрасе. - Интересно, кто будет второй? Тэмми зашла в ванную. Вс стихло. Затем я услышал душ. Я постелил свежие простыни, надел наволочки, разделся и влез в постель. Тэмми вышла, юная и мокрая, она искрилась. Волосы на лобке были того же цвета, что и на голове: рыжие, будто пламя. Она подошла и залезла под простыню. Мы медленно приступили. И начали - и все эти рыжие волосы на подушке, а снаружи выли сирены и лаяли собаки. 45 Тэмми зашла снова в тот же вечер. Казалось, она улетела по амфетаминам. - Мне хочется шампанского, - сказала она. - Ладно, - ответил я. Я дал ей двадцатку. - Сейчас вернусь, - сказала она в дверях. Затем зазвонил телефон. То была Лидия. - Просто звоню узнать, как ты там.... - Все в порядке. - А у меня нет. Я беременна. - Что? - И не знаю, кто отец. - Во как? - Ты же помнишь Голландца - парня, который ошивается в том баре, где я сейчас работаю? - Да, Старая Плешь. - Ну, он, на самом деле, славный. Он в меня влюблен. Приносит цветы и конфеты. И хочет на мне жениться. Он был ко мне очень мил. И однажды ночью я поехала к нему домой. Мы это сделали. - Хорошо. - Потом еще есть Барни, он женат, но мне нравится. Из всех парней в баре он один не пытался передо мной понтов резать. Это и подействовало. Ну, ты же знаешь, я дом пытаюсь продать. Поэтому он как-то днем заехал. Просто так. Сказал, что хочет посмотреть дом для какого-то своего друга. Я его впустила. А заехал он как раз в подходящее время. Дети в школе, ну, я ему и позволила... Потом как-то вечером этот незнакомый мужик в бар зашел, очень поздно. Он попросил, чтобы я поехала с ним домой. Я говорю: нет. Потом он сказал, что просто хочет посидеть у меня в машине, поговорить. Я говорю: ладно. Мы сидели в машине и разговаривали. Потом косячок раскурили. Потом он меня поцеловал. Этот поцелуй вс и решил. Если б он меня не поцеловал, я б так никогда не поступила. Теперь я беременна и не знаю, от кого. Придется подождать и посмотреть, на кого будет похож. - Ну, ладно, Лидия, удачи тебе. - Спасибо. Я повесил трубку. Прошла минута, и телефон зазвонил снова. Лидия. - О, - сказала она, - я же хотела узнать, как у тебя дела? - Да, примерно вс так же - лошади да кир. - Значит, с тобой все в порядке? - Не совсем. - А что такое? - Ну, послал я, в общем, эту тетку за шампанским.... - Тетку? - Ну, она, на самом деле, девчонка еще... - Девчонка? - Я послал ее с 20 долларами за шампанским, а ее до сих пор нет. Мне кажется, меня развели. - Чинаски, я не хочу слышать о твоих бабах. Ты это понимаешь? - Ладно. Лидия повесила трубку. Тут в дверь постучали. Это была Тэмми. Она вернулась с шампанским и сдачей. 46 На следующий день в полдень зазвонил телефон. Снова Лидия. - Ну что, вернулась она с шампанским? - Кто? - Шлюха твоя. - Да, вернулась... - И что потом было? - Мы выпили шампанское. Хорошее оказалось. - А потом что произошло? - Ну, сама ведь знаешь, ч-черт... Я услышал долгий безумный вой, будто в полярных снегах подстрелили росомаху и бросили истекать кровью, одну.... Она швырнула трубку. Я проспал бЛльшую часть дня, а вечером поехал на состязания упряжек. Потерял 32 доллара, залез в фольксваген и поехал назад. Остановил машину, дошел до крыльца и вставил ключ в замок. Весь свет в доме горел. Я огляделся. Ящики выдраны из шкафов и вывалены на пол, покрывала с кровати тоже на полу. С полок пропали все мои книги, включая те, что написал я сам, штук 20 или около того. И машинка моя ушла, и тостер, и радио, и картин моих тоже не было. Лидия, подумал я. Оставила она мне один телевизор, поскольку знала, что я его никогда не смотрю. Я вышел на улицу: машина Лидии стояла, но самой ее внутри не было. - Лидия, - позвал я. - Эй, малышка! Я прошел взад и вперед по улице, и тут увидел ее ноги, обе - высовывались из-за маленького деревца, росшего у стены многоквартирного дома. Я подошел к деревцу и сказал: - Послушай, что это, к чертям, с тобой такое? Лидия просто стояла. В руках два полиэтиленовых пакета с моими книгами и папка с картинами. - Послушай, ты должна отдать мне книги и картины. Они мои. Лидия выскочила из-за дерева - с воплем. Схватила картины и начала их рвать. Она швыряла клочки в воздух, а когда те падали на землю, она их топтала. На ногах у нее были ковбойские сапоги. Потом она стала вытаскивать из пакетов мои книги и расшвыривать их - на улицу, на лужайку, повсюду. - Вот тебе картины! Вот тебе книги! И НЕ РАССКАЗЫВАЙ МНЕ О СВОИХ БАБАХ! НЕ ГОВОРИ МНЕ О СВОИХ БАБАХ! Затем Лидия побежала ко мне во двор с книгой в руке, моей последней - Избранное Генри Чинаски. Она визжала: - Так ты книги свои хочешь назад? Книги свои хочешь? Вот твои проклятые книги! И НЕ ГОВОРИ МНЕ О СВОИХ БАБАХ! Она начала бить стекла в моей парадной двери. Она взяла Избранное Генри Чинаски и била им одно стекло за другим, вопя при этом: - Ты хочешь назад свои книги? Вот твои проклятые книги! И НЕ РАССКАЗЫВАЙ МНЕ О СВОИХ БАБАХ! Я НЕ ХОЧУ СЛЫШАТЬ О ТВОИХ БАБАХ! Я стоял, а она орала и била стекла. Где же полиция, думал я. Ну где? Затем Лидия рванулась по дорожке, нырнула влево возле мусорного бака и побежала к многоквартирному дому. За кустиком там валялись моя машинка, мо радио и мой тостер. Лидия схватила машинку и выскочила с ней на середину улицы. Обыкновенная тяжелая старомодная машинка. Лидия подняла ее высоко над головой обеими руками и грохнула о мостовую. Валик и еще какие-то детали отлетели. Она снова воздела ее над головой и завопила: - НЕ ГОВОРИ МНЕ О СВОИХ БАБАХ! - и опять шваркнула о мостовую. После чего вскочила в машину и уехала. Через пятнадцать секунд подкатил полицейский крейсер. - Такой оранжевый фольксваген. Дрянь называется, похож на танк. Я не помню номера, но буквы там СМУ, как в СМУТНЫЙ, понятно? - Адрес? Я дал им ее адрес.... Разумеется, ее привезли обратно. Я слышал, как она выла на заднем сиденье, когда они подъезжали. - НЕ ПОДХОДИТЕ! - сказал один полицейский, выскакивая из машины. Он зашел за мной внутрь. Вошел и сразу наступил на битое стекло. Еще зачем-то посветил фонариком в потолок, на лепнину. - Вы хотите подавать в суд? - спросил он. - Нет. У нее дети. Я не хочу, чтобы она потеряла своих детей. Ее бывший муж и так пытается их у нее отсудить. Но прошу вас, скажите ей, что нельзя же так врываться к людям в дома и творить вот такое. - Ладно, - ответил тот, - тогда подпишите. Он написал от руки в маленьком разлинованном блокнотике. Там говорилось, что я, Генри Чинаски, не имею претензий к некоей Лидии Вэнс. Я расписался, и он ушел. Я запер то, что оставалось от входной двери, лег в постель и попытался уснуть. Примерно через час раздался звонок. Это была Лидия. Она уже вернулась домой. - ТЫ, СУКИН СЫН, ЕЩЕ ХОТЬ РАЗ РАССКАЖЕШЬ МНЕ О СВОИХ БАБАХ, И Я СДЕЛАЮ ТО ЖЕ САМОЕ СНОВА! И она бросила трубку. 47 Через пару дней вечером я приехал к Тэмми на Деревенский Двор. Постучался. Свет не горел. Казалось, дома никого нет. Я заглянул в почтовый ящик. Внутри лежали какие-то письма. Я написал записку: Тэмми, я пытался тебе позвонить. Приезжал, но тебя не было. У тебя вс в порядке? Позвони.... Хэнк. Я вернулся следующим утром, в 11. Машины перед домом не было. Моя записка по-прежнему торчала в дверях. Я вс равно позвонил. Письма по-прежнему лежали в ящике. Я оставил в нем новую записку: Тэмми, куда ты, к дьяволу, запропастилась? Сообщи о себе.... Хэнк. Я объехал весь ее район в поисках битого красного камаро. Вернулся я в тот же вечер. Шел дождь. Мои записки вымокли. В ящике почты лежало еще больше. Я оставил ей книгу своих стихов, с надписью. Потом вернулся к фольксвагену. На зеркальце у меня болтался мальтийский крестик. Я сдернул его, вернулся к дому и обмотал им дверную ручку. Я не знал, где живут ее друзья, где живет ее мать, где живут ее любовники. Я вернулся к себе и написал несколько стихов о любви. 48 Я сидел с анархистом из Беверли-Хиллз Беном Сольвнагом, писавшим мою биографию, когда услышал ее шаги по дорожке двора. Я знал этот звук - они всегда были быстры, неистовы, сексуальны, те крохотные шаги. Я жил в конце двора. Дверь у меня была открыта. Вбежала Тэмми. Мы сразу оказались в объятиях друг друга, целуясь. Бен Сольвнаг сказал до свиданья и испарился. - Эти сучьи рыла конфисковали мои вещи, все мои вещи! Я не могла заплатить за квартиру! Сукоебина грязная! - Я пойду туда и вломлю ему промеж рогов. Мы вернем твои вещи. - Нет, у него ружья! Много всяких ружей! - А-а. - Дочь я отвезла к маме. - Как насчет чего-нибудь выпить? - Конечно. - Чего? - Очень сухого шампанского. - Ладно. Дверь все еще была отворена, и полуденный свет солнца лился сквозь ее волосы - такие длинные и рыжие, что просто горели. - Можно, я залезу в ванну? - спросила она. - Разумеется. - Подожди меня, - сказала она. Утром мы поговорили о ее финансах. Ей должны были прийти деньги: пособие на ребенка плюс пара чеков по безработице, - и на подходе были еще. - Тут в доме есть свободная квартира сзади, прямо надо мной. - Сколько? - 105 долларов и половина услуг уже оплачена. - О черт, у меня хватит. А детей они берут? Ребенка? - Возьмут. Я договорюсь. Я знаю хозяев. К воскресенью она уже переехала. Теперь она жила прямо надо мной. Она могла заглядывать ко мне в кухню, где я печатал на машинке свои вещи на обеденном столе в уголке. 49 В вечер того вторника мы сидели у меня и пили: Тэмми, я и ее брат Джей. Зазвонил телефон. Это был Бобби. - Тут у меня сидят Луи с женой, и ей хотелось бы с тобой познакомиться. Луи - это тот, который только что выехал из квартиры Тэмми. Он играл в джаз-группах по всяким маленьким клубам, и сильно ему не везло. Но он был любопытен сам по себе. - А может, ну его на фиг, Бобби? - Луи обидится, если ты не придешь. - Ладно, Бобби, но я приведу парочку друзей. Мы зашли, и все были представлены друг другу. Затем Бобби вынес своего купленного по дешевке пива. Стерео орало музыку, громко. - Я прочел твой рассказ в Рыцаре, - сказал Луи. - Странный такой. Ты никогда не ебал мертвых женщин, правда? - Нет, просто казалось, что некоторые из них мертвы. - Я понимаю, о чем ты. - Ненавижу этот музон, - сказала Тэмми. - Как музыка продвигается, Луи? - Ну, у меня сейчас новая группа. Если протусуемся вместе достаточно долго, может что и получится. - Я, кажется, возьму у кого-нибудь за щеку, - сказала Тэмми, - я, наверное, отсосу у Бобби, я, наверное, отсосу у Луи, я, наверное, у брата собственного отсосу! На Тэмми был длинный наряд, отчасти похожий на вечернее платье, а отчасти - на ночную сорочку. Валери, жена Бобби, была на работе. Она работала два вечера в неделю официанткой в баре. Луи, его жена Пола и Бобби квасили так уже некоторое время. Луи глотнул халявного пива, вдруг его начало тошнить, он подскочил и ринулся к дверям. Тэмми выскочила следом. Немного погодя, они вошли с улицы вместе. - Пошли отсюдова к чертовой матери, - сказал Луи Поле. - Хорошо, - ответила та. Они встали и вместе ушли. Бобби извлек еще немного пива. Мы с Джеем о чем-то разговаривали. Потом я услышал Бобби: - Я не виноват! Эй, дядя, это не я! Я посмотрел, в чем дело. Голова Тэмми лежала у Бобби на коленях, рукой она держала его за яйца, затем подняла голову выше и схватила его за член, и держала его за член, и все это время глаза ее смотрели прямо на меня. Я сделал еще один глоток пива, поставил стакан, встал и вышел. 50 Я увидел Бобби на улице, когда вышел купить газету. - Звонил Луи, - сказал он, - и рассказал мне, что с ним случилось. - Ну? - Он выбежал проблеваться, а Тэмми схватила его за хуй, пока он блевал, и сказала: Пойдем наверх, я у тебя в рот возьму. А потом мы тебе хер в пасхальное яйцо засунем. Он ответил - нет, а она сказала: Что с тобой такое? Ты что - не мужик? Пойло в себе удержать не можешь? Пошли наверх, я тебе отсосу! Я сходил на угол и купил газету. Вернулся, проверил результаты скачек, прочел о поножовщинах, изнасилованиях, убийствах. В дверь постучали. Я открыл. Там стояла Тэмми. Она зашла и села. - Послушай, - сказала она, - прости, если я тебя обидела тем, как себя вела, но это вс, за что я прошу прощения. Остальное - это уже я сама. - Вс нормально, - ответил я, - но еще ты обидела Полу, когда выскочила на улицу следом за Луи. Они - вместе, сама же знаешь. - ГОВНО! - заорала на меня она, - ДА МНЕ ЧТО ПОЛА, ЧТО АДАМ - ПО ФИГ! 51 В тот вечер я взял Тэмми с собой на состязания упряжек. Мы поднялись на вторую палубу и сели. Я принес ей программку, и она в нее некоторое время пялилась. (В состязаниях упряжек в программе печатают еще и результаты предыдущих соревнований.) - Слушай, - сказала она, - я на колесах. А когда я на колесах, меня иногда вырубает, и я теряюсь. Присматривай за мной. - Ладно. Я должен поставить. Хочешь несколько баксов - ставку сделать? - Нет. - Ладно, сейчас вернусь. Я сходил к окошкам и поставил 5 на победителя на 7 лошадь. Когда я вернулся, Тэмми уже не было. Она просто в дамскую комнату ушла, подумал я. Я сел и стал смотреть скачки. 7 лошадь пришла на 5 к одному. Я поднялся на 25 баксов. Тэмми вс не возвращалась. Вышли лошади на следующий заезд. Я решил не ставить. Я решил сходить поискать Тэмми. Сначала я поднялся на верхнюю палубу и проверил большую трибуну, все проходы, стойки концессии, бар. Найти ее я не мог. Начался второй заезд, они прошли круг. Я слышал, как орут игроки на прямом отрезке, а сам спускался на первый этаж. Я искал везде это дивное тело и эти рыжие волосы. Я не мог ее найти. Я сходил в Пункт Первой Помощи. Там сидел человек, курил сигару. Я спросил у него: - У вас тут нет рыжей девушки? Может быть, она в обморок упала... ей нездоровится. - У меня тут никаких рыжих нет, сэр. У меня устали ноги. Я вернулся на вторую палубу и стал думать о следующем заезде. К концу восьмого я опережал уже на 132 доллара. Я собирался поставить 50 на победителя на 4 лошадь в последнем заезде. Уже поднялся было с места, когда увидел Тэмми в дверях подсобки. Она стояла между негром-уборщиком с метлой и еще одним черным, одетым очень хорошо. Он походил на киношного сутенера. Тэмми ухмылялась и махала мне ручкой. Я подошел. - Я тебя искал. Думал, у тебя передоз. - Нет, со мною вс в порядке, прекрасно. - Что ж, это хорошо. Спокойной ночи, Рыжая.... Я направился к окошечку для ставок. Я слышал, как она побежала следом. - Эй, куда это ты похилял? - Хочу на 4 лошадь поставить. Поставил. 4-я проиграла на волосок. Скачки закончились. Мы с Тэмми пошли к стоянке вместе. Ее бедро толкалось в мое, пока мы шли. - Ты заставила меня поволноваться, - сказал я. Мы нашли свою машину и сели. На обратном пути Тэмми выкурила 6 или 7 сигарет, гася их на половине и сгибая затем в пепельнице. Включила радио. Она делала его то громче, то тише, скакала по станциям и щелкала под музыку пальцами. Когда мы въехали во двор, она сразу взбежала к себе и заперла дверь. 52 Жена Бобби работала два вечера в неделю, и, когда она уходила, он садился на телефон. Я знал, что по вторникам и четвергам ему будет одиноко. Телефон зазвонил как раз во вторник вечером. Бобби. - Эй, дядя, не против, если я заскочу - пивка попьем? - Хорошо, Бобби. Я сидел в кресле напротив Тэмми, лежавшей на кушетке. Бобби вошел и тоже сел на кушетку. Я открыл ему пиво. Бобби сел и заговорил с Тэмми. Разговор был таким пустым, что я отключился. Но кое-что до меня доходило. - Утром, - говорил Бобби, - я принимаю холодный душ. От него я по-настоящему просыпаюсь. - Я тоже принимаю холодный душ по утрам, - сказала Тэмми. - Я принимаю холодный душ, а потом вытираюсь полотенцем, - продолжал Бобби, - а потом читаю журнал или что-нибудь типа. После этого я готов начать день. - А я просто принимаю холодный душ, но не вытираюсь, - сказала Тэмми. - Пусть капельки на мне высыхают сами. Бобби сказал: - А иногда я делаю себе настоящую горячую ванну. Вода такая горячая, что залезаю я в нее очень медленно. Тут Бобби встал и продемонстрировал, как он залезает в свою настоящую горячую ванну. Беседа перешла на кино и телепередачи. Оба они, казалось, без ума от кино и телепередач. Они разговаривали так часа 2 или 3, без остановки. Затем Бобби поднялся. - Ну ладно, - сказал он, - мне надо идти. - О, пожалуйста, не уходи, Бобби, - сказала Тэмми. - Нет, мне пора. Валери должна была прийти домой с работы. 53 Вечером в четверг Бобби позвонил снова. - Эй, дядя, ты что делаешь? - Ничего особенного. - Не против, если я загляну, пивка попьем? - Мне бы не хотелось сегодня никаких посетителей. - Ох, да ладно тебе, дядя, я же просто по паре пива пропустить.... - Да нет, лучше не надо. - НУ ТАК ПОШЕЛ ТЫ В ПИЗДУ! - заорал он. Я повесил трубку и вышел в другую комнату. - Кто звонил? - спросила Тэмми. - Да, тут один просто зайти хотел. - Это Бобби был, верно? - Да. - Ты к нему гадко относишься. Ему ведь одиноко, когда его жена на работу уходит. Что это с тобой такое, к чертовой матери? Тэмми вскочила, забежала в спальню и начала набирать номер. Я только что купил ей пузырь шампанского. Она его не открыла. Я его взял и спрятал в стенной чулан. - Бобби, - сказала она в трубку, - это Тэмми. Это ты только что звонил? Где твоя жена? Послушай, я сейчас приду. Она положила трубку и вышла из спальни. - Где шампанское? - Отъебись, - сказал я, - ты его с собой туда не понесешь и пить его вместе с ним не будешь. - Я хочу шампанское. Где оно? - Пускай свое выставляет. Тэмми схватила с кофейного столика пачку сигарет и выскочила за дверь. Я вытащил шампань, откупорил и налил себе полный стакан. Я больше уже не писал стихов о любви. Фактически, я вообще больше не писал. Не хотелось. Шампанское прошло внутрь легко. Я пил стакан за стаканом. Потом снял ботинки и дошел до квартиры Бобби. Заглянул внутрь сквозь жалюзи. Они сидели очень тесно друг к другу на тахте и разговаривали. Я вернулся к себе. Докончил шампанское и принялся за пиво. Зазвонил телефон. Бобби. - Слушай, - сказал он, - чего б тебе не зайти и не выпить со мной и с Тэмми пива? Я положил трубку. Я еще немного попил пива и выкурил пару дешевых сигар. Меня вс больше развозило. Я пошел к Бобби. Постучал. Тот открыл дверь. Тэмми сидела в дальнем углу кушетки, двигаясь кокаином из пластиковой ложечки МакДональдса. Бобби сунул мне в руку пиво. - Беда, - сказал он мне, - в том, что ты не уверен в себе, тебе не хватает самоуверенности. Я втянул в себя глоток пива. - Это правильно, Бобби прав, - сказала Тэмми. - У меня внутри что-то болит. - Ты просто не уверен в себе, - сказал Бобби, - все довольно просто. У меня было два номера телефонов Джоанны Довер. Я попробовал тот, что в Галвестоне. Она ответила. - Это я, Генри. - У тебя голос пьяный. - А я пьян. Я хочу приехать повидаться с тобой. - Когда? - Завтра. - Хорошо. - Ты меня в аэропорту встретишь? - Конечно, малыш. - Куплю билет и сразу тебе перезвоню. Я заказал билет на 707-й рейс, вылетавший из Лос-Анжелеса-Международного на следующий день в 12.15. Передал информацию Джоанне Довер. Она сказала, что будет меня ждать. Раздался звонок. То была Лидия. - Я подумала, что тебе нужно сказать, - сказала она. - Я продала дом. Уезжаю в Феникс. Утром меня здесь не будет. - Хорошо, Лидия. Удачи тебе. - У меня был выкидыш. Я чуть не умерла, это было ужасно. Я столько крови потеряла. Я не хотела тебя беспокоить. - Сейчас с тобой вс в порядке? - Вс нормально. Я только хочу убраться из этого города, он мне осточертел. Мы попрощались. Я открыл еще одно пиво. Распахнулась входная дверь, и зашла Тэмми. Она начала метаться по комнате дикими кругами, глядя на меня. - Валери вернулась? - спросил я. - Ты вылечила Бобби от одиночества? Тэмми продолжала вить петли. В своей длинной хламиде смотрелась она очень эффектно, выебали ее или нет. - Убирайся отсюда, - сказал я. Она сделала еще один круг по комнате и выбежала вон, к себе. Спать я не мог. К счастью, пиво еще оставалось. Я продолжал его пить и закончил последнюю бутылку около половины пятого утра. Потом сидел и ждал 6 часов, а затем вышел и купил еще. Время шло медленно. Я ходил по квартире. Чувствовал я себя неважно, но начал петь песни. Я пел песни и ходил по квартире - из ванной в спальню, оттуда в переднюю комнату, в кухню и обратно, горланя песни. Я взглянул на часы. 11.15. Аэропорт в часе езды. Я одет. И обут, но чулков на мне не было. Я взял с собой только очки для чтения, которые запихал в нагрудный кармашек рубашки. Выскочил из квартиры я без багажа. Фольксваген стоял перед домом. Я влез в него. Солнечный свет был очень ярок. Я на минутку опустил голову на руль. Со двора донесся голос: - Куда это, на хуй, он собрался в таком состоянии, интересно? Я завел машину, включил радио и отъехал. Рулить оказалось не просто. Машина норовила заехать за двойную желтую линию на полосу встречного движения. Оттуда дудели, и я сворачивал обратно. Я добрался до аэропорта. Оставалось 15 минут. Я гнал на красный, на стоп-сигналы, превышал скорость, причем грубо, всю дорогу. Осталось 14 минут. Стоянка переполнена. Ни единого места. Потом увидел одно прямо перед лифтом, как раз для фолька. Знак гласил СТОЯНКА ЗАПРЕЩЕНА. Я поставил машину. Когда запирал дверцу, очки выпали у меня из кармашка и разбились на мостовой. Я помчался по лестнице и через дорогу к стойке бронирования. Мне было жарко. С меня лило. - Бронь на Генри Чинаски.... - Служащий выписал мне билет, и я заплатил наличными. - Кстати, - сказал служащий, - я читал ваши книжки. Я подбежал к охране. Звонок взорвался. Слишком много мелочи, 7 ключей и карманный нож. Я выложил вс на тарелочку и прошел еще раз. Пять минут. Выход 42. Все уже уселись. Я вошел. Три минуты. Я нашел свое место, пристегнулся. По внутренней связи вещал командир корабля. Вырулили на взлетную полосу - и вот мы уже в воздухе. Мы вымахнули над океан и сделали гигантский разворот. 54 Я вышел из самолета последним, и там стояла Джоанна Довер. - Боже мой! - рассмеялась она. - Ты выглядишь ужасно! - Джоанна, давай выпьем Кровавой Мэри, пока багаж выгрузят. О черт, у меня же нет багажа. Но все равно давай выпьем Кровавой Мэри. Мы вошли в бар и сели. - Так ты никогда до Парижа не доедешь. - Меня французы мало колышут. Я ведь в Германии родился, знаешь ли. - Надеюсь, тебе у меня понравится. Очень простое жилье. Два этажа и много воздуха. - Если только мы будем в одной постели. - У меня есть краски. - Краски? - То есть, ты сможешь писать, если захочешь. - Вот говно, но все равно спасибо. Я ничему не помешал? - Нет. Был один механик из гаража. Но он ссохся. Не смог выдержать темпа. - Пощади, Джоанна, лизать и ебаться - это еще не все. - Вот для этого как раз у меня есть краски. Когда будешь отдыхать, то есть. - Ты просто куча женщины, даже если не считать 6 футов. - Господи Боже мой, как будто я не знаю. Мне у нее понравилось. На каждом окне и двери висели экраны. Окна распахивались, огромные окна. На полах никаких ковриков, две ванных, старая мебель и множество столов везде, больших и маленьких. Просто и удобно. - Прими душ, - сказала Джоанна. Я рассмеялся. - Вся моя одежда - на мне, у меня больше нет ничего. - Завтра еще купим. Сначала примешь душ, потом поедем и хорошенько наедимся даров моря. Я знаю одно неплохое место. - А там выпить дают? - Осел. Я не стал принимать душ. Я принял ванну. Мы ехали довольно долго. Я раньше и понятия не имел, что Галвестон - остров. - Торговцы шмалью угоняют сейчас рыбацкие лодки. Убивают всех на борту и ввозят свою дрянь. Одна из причин, почему цены на креветки растут: ловить их стало опасным занятием. А твои занятия как? - Я не писал. Думаю, у меня уже вс кончилось. - И сколько ты так не пишешь? - Дней шесть или семь. - Здесь самое место.... Джоанна заехала на стоянку. Ездила она очень быстро, но не настолько, чтобы нарушать правила. Она ездила так, будто ей было дано такое право. Разница есть, и я ее оценил. Мы взяли столик подальше от толпы. Прохладно, спокойно и темно. Мне понравилось. Я согласился на омара. Джоанна же пустилась в нечто странное. Заказывала она его по-французски. Она была изощренна, много путешествовала. В некотором смысле, как бы я ни недолюбливал образование, оно помогает, когда смотришь в меню или ищешь работу - особенно когда смотришь в меню. С официантами я всегда ощущал собственную неполноценность. Я появился слишком поздно и со слишком немногим за душой. Все официанты читали Трумэна Капоте. Я читал результаты скачек. Обед был хорош, а в заливе стояли рыбацкие лодки, патрульные катера и пираты. Омар во рту был вкусен, и я запивал его тонким вином. Хороший ты парень. Ты мне всегда нравился в своем красно-розовом панцире, опасный и медлительный. Вернувшись к Джоанне Довер, мы распили восхитительную бутылочку красного вина. Мы сидели в темноте, наблюдая, как по улице под нами проезжают редкие машины. Сидели тихо. Потом Джоанна заговорила: - Хэнк? - Да? - Тебя сюда какая-то женщина пригнала? - Да. - С нею все кончено? - Мне хотелось бы так думать. Но если бы я сказал нет... - Значит, ты не знаешь? - Не совсем. - А кто-нибудь когда-нибудь вообще знает? - Не думаю. - Вот поэтому от всего этого такая вонь. - Нет тут никакой вони. - Давай поебемся. - Я слишком много выпил. - Давай ляжем. - Мне еще выпить хочется. - Ты тогда не сможешь... - Я знаю. Надеюсь, ты позволишь мне остаться еще дня на четыре, на пять. - Это будет зависеть от того, как у тебя получится, - ответила она. - Справедливо. К тому времени, как мы допили вино, я едва мог доползти до постели. Я уже спал, когда Джоанна вышла из ванной.... 55 Проснувшись, я встал и почистил зубы щеткой Джоанны, выпил пару стаканов воды, вымыл руки и лицо и вернулся в постель. Джоанна повернулась, и мой рот нащупал ее губы. Хуй начал вставать. Я положил на него ее руку. Схватил ее за волосы, отгибая назад голову, целуя ее жестоко. Я играл с ее пиздой. Я терзал ей секель довольно долго. Она вся повлажнела. Я оседлал ее и похоронил его. Я держал его внутри и чувствовал, как она мне отвечает. Проработать мне удалось долго. Наконец, сдерживаться более не было сил: я был весь в поту, и сердце билось так, что я его слышал. - Я в не очень хорошей форме, - сказал я ей. - Мне понравилось. Давай раскурим косячок. Она вытащила кропалик, уже замастыренный. Мы передавали его друг другу. - Джоанна, - сказал я ей, - мне до сих пор спать хочется. Еще часок бы не повредил. - Конечно. Вот докурим только. Мы прикончили косяк и снова растянулись на кровати. Я уснул. 56 В тот вечер после ужина Джоанна достала мескалин. - Когда-нибудь пробовал? - Нет. - Хочешь немного? - Давай. У Джоанны на столе лежали какие-то краски, кисти и бумага. Тут я вспомнил, что она коллекционирует живопись. И уже купила несколько моих картин. Почти весь вечер мы пили Хайнекен, но до сих пор были трезвы. - Это очень мощная дрянь. - А что она делает? - От нее торчишь очень странно. Тебе может стать плохо. Когда поблюешь, торчишь еще сильнее, но я предпочитаю не блевать, поэтому вместе с ним мы примем немножко соды. Наверное, самое главное в мескалине - то, что от него испытываешь ужас. - Я его испытывал и без всякой помощи. Я начал рисовать. Джоанна включила стерео. Играла была очень странная музыка, но мне понравилось. Я оглянулся - Джоанны нигде не было. Плевать. Я рисовал человека, только что совершившего самоубийство: он повесился на стропилах, на веревке. Я брал много желтых красок, покойник был таким ярким и хорошеньким. Затем что-то произнесло: - Хэнк... Оно стояло у меня прямо за спиной. Я вскочил со стула: - ГОСПОДИ ТЫ БОЖЕ МОЙ! ОХ, ГОСПОДИ ГОВНО ТЫ БОЖЕ МОЙ! Крохотные ледяные пузырьки побежали у меня от запястий к плечам и по спине. Я дрожал и трясся. Я оглянулся. Там стояла Джоанна. - Никогда так больше не делай, - сказал я ей. - Никогда так не подкрадывайся ко мне, или я тебя убью! - Хэнк, я просто выходила купить сигарет. - Посмотри на эту картину. - Ох, здорово, - сказала она, - мне очень нравится. - Это по мескалину, наверное. - Да, по нему. - Ладно, дай покурить, леди. Джоанна рассмеялась и зажгла нам две. Я снова начал рисовать. На этот раз у меня по-настоящему получилось: громадный зеленый волк ебет рыжую, ее огненные волосы отлетели назад, а зеленый волчище засаживает ей меж задранных ног. Она была беспомощна и покорна. Волчище пилил, себя не помня, а над головой пылала ночь, дело происходило под открытым небом, и длиннорукие звезды с луной смотрели за ними. Было жарко, жарко и полно цветом. - Хэнк... Я подскочил. И обернулся. За спиной стояла Джоанна. Я схватил ее за горло: - Я же велел тебе, черт бы тебя побрал, не подкрадываться... 57 Я прожил у нее пять дней и ночей. Потом не выдержал. Джоанна отвезла меня в аэропорт. Она купила мне новый чемодан и кое-что из одежды. Я терпеть не мог их аэропорта Даллас-Форт Уорт. Самый бесчеловечный аэропорт в США. Джоанна помахала мне рукой, и я поднялся в воздух.... Путешествие до Лос-Анжелеса прошло без приключений. Я сошел с самолета: что там с моим фольксвагеном. Поднялся на лифте к стоянке и не увидел его. Наверное, оттащили. Потом перешел на другой край - вот он. Получил я лишь штрафной талон за неположенную парковку. Я поехал домой. Квартира выглядела как обычно - везде бутылки и мусор. Надо прибраться. Если бы кто-нибудь увидел ее в таком состоянии, меня бы упрятали в дурдом. Раздался стук. Я открыл дверь. Там стояла Тэмми. - Привет! - сказала она. - Здравствуй. - Ты, должно быть, ужасно спешил, когда уезжал. Все двери открытыми оставил. Черный ход вообще настежь. Слушай, пообещай, что никому не скажешь, если я тебе кое-что расскажу. - Хорошо. - Сюда приходила Арлина, звонить с твоего телефона, по межгороду. - Хорошо. - Я пыталась ее остановить, но не смогла. Она была на колесах. - Хорошо. - Где ты был? - В Галвестоне. - Чего ради ты так сорвался? Ты ненормальный. - Мне в субботу опять улетать надо. - В субботу? А сегодня что? - Четверг. - Куда поедешь? - В Нью-Йорк. - Зачем? - На чтения. Мне прислали билеты две недели назад. И я получу процент со сборов. - О, возьми меня с собой! Я Дэнси у мамы оставлю. Я тоже хочу! - Тебя брать мне не по карману. Это съест мой заработок. У меня в последнее время большие траты были. - Я буду хорошей! Я буду такой хорошей! Я ни на шаг от тебя не отойду! Я по тебе очень скучала. - Я не могу, Тэмми. Она подошла к холодильнику и взяла пиво. - Ты просто на меня хуй клал. Все эти твои стихи про любовь - сплошной треп. - Они не треп, когда я их пишу. Зазвонил телефон. Мой редактор. - Где ты был? - В Галвестоне. Материал собирал. - Я слышал, у тебя чтения в Нью-Йорке в эту субботу. - Да, и Тэмми хочет поехать тоже, это моя девушка. - Ты ее с собой берешь? - Нет, я не могу себе этого позволить. - А сколько? - 316 долларов туда и обратно. - Тебе в самом деле хочется ее с собой взять? - Да, наверное. - Ладно, бери. Я вышлю тебе чек. - Ты это серьезно? - Да. - Прямо не знаю, что сказать.... - Не стоит. Вспомни только Дилана Томаса. - Меня им не убить. Мы попрощались. Тэмми потягивала пиво. - Ладно, - сказал я, - у тебя есть дня два-три на сборы. - Ты хочешь сказать - я еду? - Да, за тебя платит мой редактор. Тэмми подпрыгнула и облапала меня. Она целовала меня, хватала за яйца, дергала за хер. - Ты славнющий мой старый ебила! Нью-Йорк. Если не считать Далласа, Хьюстона, Чарльстона и Атланты - наихудшее место, где мне доводилось бывать. Тэмми кинулась на меня, и мой хуй восстал. Джоанна Довер не вс себе оттяпала.... 58 Вылет из Лос-Анжелеса в ту субботу был у нас в 3.30 дня. В 2 я поднялся и постучал к Тэмми. Дома ее не оказалось. Я вернулся к себе и сел. Зазвонил телефон. Тэмми. - Послушай, - сказал я, - нам уже подумывать об отлете надо. Меня в Кеннеди люди встречать будут. Ты где? - Мне 6 долларов на рецепт не хватает. Я куаэлюды покупаю. - Где ты? - Сразу за углом Бульвара Санта-Моника и Западной, примерно в квартале. Аптека называется Сова. Мимо никак не пройдешь. Я положил трубку, залез в фольксваген и поехал за ней. Остановился в квартале от угла Бульвара Санта-Моника и Западной, вышел и огляделся. Аптеки там не было. Я снова забрался в фольк и поехал дальше, ища глазами ее красный камаро. В конце концов, я его увидел - пятью кварталами дальше. Я остановился и зашел в аптеку. Тэмми сидела в кресле. Дэнси подбежала и скорчила мне рожу. - Мы не сможем взять с собой ребенка. - Я знаю. Мы ее высадим у моей мамы. - У твоей мамы? Это же 3 мили в другую сторону. - Это по пути в аэропорт. - Нет, это в другом направлении. - У тебя 6 баксов есть? Я дал Тэмми шесть. - Встретимся у тебя. Ты собралась? - Да, я готова. Я поехал обратно и стал ждать. Наконец, я их услышал. - Мама! - говорила Дэнси. - Я хочу Динг-Донг! Они поднялись по лестнице. Я стал ждать, когда они спустятся. Они не спускались. Я поднялся. Вещи Тэмми сложила, но сама стояла на коленях перед чемоданом, то открывая, то закрывая ему молнию. - Слушай, - сказал я, - я отнесу остальные твои вещи в машину. У нее было два больших бумажных пакета, набитых под завязку, и три платья на вешалках. И это - помимо чемодана. Я снес пакеты и платья в фольксваген. Когда вернулся, она чиркала молнией чемодана взад и вперед. - Тэмми, поехали. - Подожди минутку. Она стояла на коленях, дергая зиппер взад-вперед, вверх и вниз. Внутрь не заглядывала. Она просто дергала зиппер вверх и вниз. - Мама, - сказала Дэнси, - я хочу Динг-Донг. - Пошли, Тэмми, поехали. - О, ладно. Я поднял чемодан на молнии, и они вышли из дому следом за мной. Я поехал за битым красным камаро домой к ее матери. Мы зашли внутрь. Тэмми встала перед маминым комодом и начала дергать ящики, туда-сюда. Всякий раз, вытаскивая ящик, она засовывала в него руку и вс внутри ворошила. Затем захлопывала и переходила к следующему. То же самое. - Тэмми, самолет скоро взлетит. - О нет, у нас еще много времени. Ненавижу болтаться по аэропортам. - Что ты собираешься делать с Дэнси? - Я ее тут оставлю, пока мама с работы не вернется. Дэнси испустила вой. Наконец-то она поняла и взвыла, и потекли слезы, а потом она вдруг перестала рыдать, сжала руки в кулачки и завопила: - Я ХОЧУ ДИНГ-ДОНГ! - Слушай, Тэмми, я подожду в машине. Я вышел и начал ждать. Ждал пять минут, потом снова зашел. Тэмми по-прежнему выдвигала и задвигала ящики. - Прошу тебя, Тэмми, поехали! - Хорошо. Она повернулась к Дэнси. - Слушай, сиди тут, пока бабушка не придет. Запри дверь и никого не впускай, кроме бабушки! Дэнси снова взвыла. Затем завопила: - Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ! Тэмми вышла следом за мной, и мы сели в фольксваген. Я запустил мотор. Она открыла дверцу и пропала. - МНЕ НАДО ИЗ МАШИНЫ КОЙ-ЧЕГО ВЗЯТЬ! Тэмми подбежала к камаро. - Ох, черт, я ж ее заперла, а ключа нет! У тебя есть вешалка? - Нет! - заорал я. - Нет у меня никакой вешалки! - Щас приду! Тэмми вновь заскочила в мамину квартиру. Открылась дверь. Дэнси выла и орала. Потом я услышал, как дверь захлопнулась, и Тэмми вернулась с вешалкой. Подошла к камаро и поддела дверцу. Я подошел к ее машине. Тэмми забралась на заднее сиденье и теперь рылась в этом невообразимом хламе: в одежде, бумажных пакетах, картонных стаканчиках, газетах, пивных бутылках, пустых коробках, - что был там навален. Потом нашла свою камеру - Поляроид, который я подарил ей на день рождения. Когда я ехал в аэропорт, погоняя фольксваген так, словно собирался выиграть заезд на 500, Тэмми наклонилась ко мне. - Ты меня точно любишь, правда? - Да. - Когда прилетим в Нью-Йорк, я тебя так выебу, как тебя никогда не ебали! - Серьезно? - Да. Она схватила меня за член и прижалась ко мне. Первая и единственная рыжая моя. Мне повезло. 59 Мы бежали по длинной рампе. Я тащил ее платья и бумажные пакеты. На эскалаторе Тэмми вдруг увидела страховой автомат. - Прошу тебя, - сказал я, - у нас до взлета пять минут. - Я хочу, чтобы Дэнси получила деньги. - Ладно. - У тебя двух четвертачков не найдется? Я дал ей два четвертачка. Она засунула их в машину, и оттуда выскочила карточка. - У тебя есть ручка? Тэмми заполнила карточку - к ней полагался еще и конверт. Она вложила карточку в конверт. Потом попыталась засунуть его в щель автомата. - Эта штука не влазит! - Мы опоздаем на самолет. Она все пыталась запихнуть конверт