нат­ную квартиру, на автобусе. Бросив пальто на диван, он налил себе виски и сел перед пишущей машинкой, стояв­шей на столе. Мистер Боулен прав. Конечно же он прав. Если не считать того, что ему и половины неизвестно. Оп, наверно, думает, что здесь замешана женщина. Когда мо­лодого человека охватывает депрессия, все думают, что виной тому женщина. Из машинки торчал отпечатанный наполовину лист бумаги. Он склонился над ним и стал читать. Заголовок гласил: "На волосок от гибели". Текст начинался слова­ми: "Была темная ночь, низко над землей нависли чер­ные тучи. В листве деревьев свистел ветер, шел сильный дождь... " Адольф Найп сделал глоток виски, ощутив сильный привкус солода. Он почувствовал, как холодное виски то­ненькой струйкой побежало по горлу и достигло желуд­ка. По телу разлилась теплота. А, черт с ним, с мисте­ром Джоном Боуленом. К черту компьютер. К черту... Неожиданно, как это случается со всяким в минуту изумления, зрачки его стали широко расширяться, рот приоткрылся. Он медленно поднял голову и замер, не а силах пошевелиться. Не отрываясь, он уставился в одну точку на стене, при этом взгляд его выражал скорее лю­бопытство, чем удивление, но он пристально глядел ток сорок, пятьдесят, шестьдесят секунд. Затем постепенно (головы он не поворачивал) выражение лица его измени­лось, любопытство сменилось выражением удовольствия, поначалу довольно слабо угадывавшимся в уголках рта, но это радостное чувство росло, лицо его разгладилось, обнаруживая полный восторг. Впервые за многие месяцы Адольф Найп улыбнулся. -- Ну конечно же, -- громко сказал он, -- это просто смешно. И он снова улыбнулся, при этом его верхняя губа поднялась и обнажились зубы. -- Идея отличная, но едва ли осуществимая, поэтому стоит ли вообще думать об этом? Начиная с этой минуты Адольф Найп ни о чем дру­гом больше не думал. Идея чрезвычайно захватила его, сначала потому, что у него появлялась возможность -- правда, неопределенная -- самым жестоким образом ото­мстить своим злейшим врагам. Минут десять или пятна­дцать он неспешно рассматривал ее именно с этой точки зрения, затем совершенно неожиданно для себя принял­ся самым серьезным образом изучать ее и с точки зрения практического осуществления. Он взял лист бумаги и сде­лал несколько предварительных записей. Но дальше это­го дело не пошло. Он тут же вспомнил старую истину, заключающуюся в том, что насколько бы совершенна машина ни была, она не способна творчески мыслить. Она справляется только с теми задачами, которые сво­дятся к математическим формулам, и задачи эти могут иметь одно -- и только одно - верное решение. В этом все дело. Другого пути нет. Машина не может обладать мозгом. Но, с другой стороны, она может иметь память, не так ли? Компьютер обладает замечательной памятью. Путем превращения электрических импульсов в сверхзвуковые волны можно заставить машину запомнить одновременно тысячу знаков, а затем, когда понадобит­ся, в любое время получать информацию. Нельзя ли по­этому, исходя из этого принципа, создать аппарат памяти неограниченного объема? Мысль смелая, по как ее осуществить? Неожиданно ему в голову пришла еще одна, хотя и простая па первый взгляд, идея. Суть ее сводилась к сле­дующему. Грамматика английского языка в известной степени подчиняется математическим законам. Допустим, даны слова и задан смысл того, что должно быть сказа­но, тогда возможен только один порядок, в который эти слова могут быть организованы. Нет, подумал он, это не совсем так. Во многих пред­ложениях возможен различный порядок слов и групп слов, и в любом случае грамматически это будет оправ­дано. Впрочем, не в этом суть. В основе своей теория вер­па. Очевидно поэтому, что можно задать компьютеру ряд слов (вместо цифр) и сделать так, чтобы машина органи­зовывала их в соответствии с правилами грамматики. Нужно только, чтобы она выделяла глаголы, существи­тельные, прилагательные, местоимения, хранила их в ап­парате памяти в качестве словарного запаса и готовила их к выдаче по первому требованию. Потом нужно будет подкинуть ей несколько сюжетов, и пусть она пишет. Найпа теперь было не остановить. Он тут же принял­ся за работу и не прекращал упорных занятий в течение нескольких дней. По всей гостиной были разбросаны лис­ты бумаги, исписанные формулами и расчетами, словами, тысячами слов, набросками сюжетов для рассказов, неиз­вестно почему пронумерованных; тут были большие вы­писки из словаря Роже; целые страницы были заполне­ны мужскими и женскими именами, сотнями фамилий, взятых из телефонного справочника; отдельные листы были испещрены чертежами и схемами контуров, комму­таторов и электронных ламп, чертежами машин, предна­значенных для того, чтобы пробивать в перфокартах от­верстия различной формы, и схемами какой-то диковин­ной электрической машинки, способной самостоятельно печатать десять тысяч слов в минуту. На отдельном лис­те была набросана схема приборной панели с небольши­ми кнопками, причем па каждой было написано назва­ние какого-нибудь известного американского журнала. Он работал с упоением. Расхаживая по комнате сре­ди разбросанных бумаг, он потирал руки и сам с собой разговаривал; время от времени он криво усмехался и произносил смертельные оскорбления, при этом слово "издатель" звучало довольно часто. На пятнадцатый день напряженной работы он сложил бумаги в две огромные папки и отправился -- почти бегом -- в конторку "Джон Боулен Инк. электронное оборудование". Мистер Боулен был рад вновь увидеться с ним. -- Слава Богу, Найп, ты выглядишь на сто процентов лучше. Хорошо отдохнул? Где ты был? Он как всегда неприятен и неряшлив, подумал мис­тер Боулен. Почему он не может стоять прямо? Согнулся, словно высохшее дерево. -- Ты выглядишь на сто процентов лучше, старица. И чего это он усмехается, хотелось бы мне знать. Каждый раз, когда я его вижу, мне кажется, что уши у пего стали еще больше. Адольф Найп положил папки на стол. -- Смотрите, мистер Боулен! -- вскричал он. -- По­смотрите, что я принес. И он стал рассказывать, раскрыв папки и разложив чертежи перед изумленным маленьким человечком. Он говорил целый час, подробно все объясняя, а когда закон­чил, отступил на шаг и слегка покраснел. Затаив дыха­ние, он ждал приговора. -- Знаешь что, Найп? Я думаю, что ты голова. Осторожнее, сказал себе мистер Боулен. Обращайся с ним осторожнее. Он кое-что значит. Если бы только эта его длинная лошадиная морда и огромные зубы не про­изводили такого отталкивающего впечатления. У этого парня уши будто листья ревеня. -- Но, мистер Боулен, она будет работать! Я ведь до­казал вам, что она будет работать! И вы не сможете от­рицать этого! -- Не спеши, Найп. Не спеши и послушай меня. Адольф Найп смотрел на своего шефа, с каждой се­кундой испытывая к нему все большее отвращение. -- Твоя идея. -- зашевелилась нижняя губа мистера Боулена, -- довольно оригинальна, я бы даже сказал, что это блестящая идея, и это еще раз подтверждает мое мне­ние относительно твоих способностей, Найп. Но не бери ее всерьез. В конце концов, приятель, какую мы можем извлечь из нее пользу? Кому нужна машина, пишущая рассказы? Да- и какая, кстати, от нее выгода? Скажи-ка мне, -- Можно я сяду, сэр? -- Конечно садись. Адольф Найп присел па краешек стула. Шеф не сво­дил с пего глаз, ожидая, что он скажет. -- Если позволите, я бы хотел объяснить вам, мистер Боулен, как я пришел к этому. -- Давай, Найп, валяй. С ним нужно держаться попроще, сказал про себя мистер Боулен. Этот парень почти гений. Это находка для фирмы. Его ценность можно сравнить со слитком золота, вес которого равен его собственному. Взять хотя бы эти бумаги. Ужасная чепуха. Просто поразительно, что он сам до всего этого додумался. Никакого проку, разумеет­ся, от всего этого нет. Никакой коммерческой выгоды. Ни это еще раз говорит о том, что парень талантлив. -- Пусть это будет чем-то вроде исповеди, мистер Бо­улен. Мне кажется, я смогу объяснить вам, почему я всег­да был таким... встревоженным, что ли. -- Выкладывай, что там у тебя, Найп. Сам знаешь -- на меня можно положиться. Молодой человек стиснул пальцы рук коленями а уперся локтями в живот. Казалось, ему стало неожидан­но холодно. -- Видите ли, мистер Боулен, по правде, меня не осо­бенно привлекает работа здесь. Я знаю, что я с пей справ­ляюсь и все такое, но душа у меня к пей не лежит. Это не то, чем бы я хотел заниматься. Словно на пружинах, брови мистера Боулена подско­чили вверх. Он замер. -- Понимаете, сэр, всю свою жизнь я хотел стать пи­сателем. -- Писателем? -- Да, мистер Боулен. Наверно, вы не поверите, по каждую свободную минуту я тратил на то, что писал рассказы. За последние десять лет я написал сотни, бук­вально сотни коротких рассказов. Пятьсот шестьдесят шесть, если быть точным. Примерно по одному в педелю. -- О Боже! И зачем тебе это? -- Насколько я сам себе это представляю, сэр, у ме­ня есть страсть. -- Какая еще страсть? -- Страсть к творчеству, мистер Боулен. Всякий раз, поднимая глаза, он видел губы мистера Боулена. Они делались все тоньше и тоньше и станови­лись еще более фиолетовыми. -- А позволь спросить тебя, Найп, что ты делал с эти­ми рассказами? -- Вот тут-то и начинаются проблемы, сэр. Их никто не покупал. Закончив рассказ, я отсылал его в журнал. Сначала в один, потом в другой. А кончалось, мистер Бо­улен, дело тем, что они присылали. мне его назад. Меня это просто убивает. Мистер Боулен с облегчением вздохнул. -- Очень хорошо понимаю тебя, старина. -- В голосе его слышалось сочувствие. -- Со всеми хоть раз в жизни случалось нечто подобное. Но теперь, после того как ре­дакторы -- а они знают что к чему -- убедили тебя в том, что твои рассказы -- как бы сказать? -- несколько неудач­ны, нужно оставить это занятие. Забудь об этом, прия­тель. Забудь, и все тут. -- Нет, мистер Боулен. Это не так! Я уверен, что пи­шу хорошие рассказы. О Господи, да вы сравните их с той чепухой, что печатают в журналах, -- поверьте мне, все это слюнявая невыносимая чушь... Меня это сводит с ума! -- Погоди, старина... -- Вы когда-нибудь читаете журналы, мистер Боу­лен? -- Извини, Найп, но какое это имеет отношение к тво­ей машине? -- Прямое, мистер Боулен, самое прямое. Вы только послушайте. Я внимательно просмотрел несколько раз­ных журналов, и мне показалось, что каждый из них пе­чатает только то, что для него наиболее типично. Писа­тели -- я имею в виду преуспевающих писателей -- зна­ют об этом и соответственно и творят. -- Постой, приятель. Успокойся. Я все же не думаю, что мы сможем как-то использовать это. -- Умоляю вас, мистер Боулен, выслушайте меня до конца. Это ужасно важно. Он замолчал, с трудом переводя дыхание. Он вконец разнервничался и, когда говорил, размахивал руками. Его длинное покрасивее лицо горело воодушевлением. Рот его наполнился слюной, и казалось, что и слова, которые он произносил, были мокрыми. -- Теперь вы понимаете, что с помощью особого регу­лятора, установленного на моей машине и соединяющего "отдел памяти" с "сюжетным отделом", я могу, просто нажав па нужную кнопку, получать любой необходимый мне рассказ в зависимости от направления журнала. -- Понимаю, Найп, понимаю. Все это очень занятно, но зачем все это нужно? -- А вот зачем, мистер Боулен. Возможности рынка ограниченны. Мы должны производить необходимый то­вар в нужное время. Это чисто деловой подход. Теперь я смотрю на все это с вашей точки зрения -- пусть это бу­дет коммерческое предложение. -- Дружище, я никак не могу рассматривать это в ка­честве коммерческого предложения. Тебе не хуже меня известно, во что обходится создание подобных машин. -- Я это хорошо знаю, сэр. Но, даже учитывая это, я думаю, вы не представляете себе, сколько платят журна­лы авторам рассказов. -- И сколько же они платят? -- Что-то около двух с половиной тысяч долларов. А в среднем, наверно, около тысячи. Мистер Боулен подскочил на месте. -- Да. сэр, это так. -- Просто невероятно, Найп. Это же смешно! -- Нет, сэр, это так. -- Уж не хочешь ли ты сказать, что журналы платят такие деньги всякому, кто... наваляет какой-то там рас­сказ! О Боже, Найп! Что же это такое? В таком случае все писатели миллионеры! -- Это на самом деле так, мистер Боулен! А тут по­являемся мы с пашей машиной. Вы послушайте, сэр, что я вам еще расскажу, я уже все обдумал. В среднем тол­стые журналы печатают в каждом номере три рассказа. Возьмите пятнадцать самых солидных журналов -- те, ко­торые платят больше всего. Некоторые из них выходят раз в месяц, но большинство -- еженедельники. Так. Это значит, что каждую педелю у нас будут покупать, ска­жем, по сорок больших рассказов. Это сорок тысяч долларов. С помощью нашей машины, когда она заработает на полную мощность, мы сможем захватить весь рынок! -- Ты, парень, совсем сошел с ума! -- Нет, сэр, поверьте, то, что я говорю, правда. Не­ужели вы не понимаете, что мы их завалим одним лишь количеством! За тридцать секунд эта машина может вы­давать рассказ в пять тысяч слов, и его тут же можно от­сылать. Разве писатели могут состязаться с ней? Скажи­те, мистер Боулен, могут? Адольф Найп увидел, как в эту минуту в лице его шефа произошла едва заметная перемена. Глаза его за­светились, ноздри расширились, на лице не двигался ни один мускул. Он быстро продолжал: -- В наше время, мистер Боулен, нельзя особенно по­лагаться на статью, написанную от руки. Она не выдер­жит конкуренции в мире массовой продукции, типичном для этой страны, и вы это отлично понимаете. Ковры, стулья, башмаки, кирпичи, посуду, что хотите -- все сей­час делает машина. Качество, возможно, стало хуже, по какое это имеет значение? Считаются только со стои­мостью производства. А рассказы... рассказы тоже товар, как ковры и стулья, и кому какое дело, каким образом вы их производите, лишь бы они были. Мы будем продавать их оптом, мистер Боулен! И по более низким ценам, чем любой другой писатель этой страны! Мы завоюем рынок! Мистер Боулен уселся поудобнее. Он наклонился впе­ред, положил локти на стол и не сводил глаз с говорив­шего. -- И все же я думаю, что это неосуществимо, Найп. -- Сорок тысяч в педелю! -- воскликнул Адольф Найп. -- Если даже мы будем брать полцены, то ость два­дцать тысяч в неделю, это все равно миллион в год! -- И, понизив голос, он добавил: -- Вы ведь не зарабатываете миллион в год па компьютерах, мистер Боулен? -- Однако, Найп, ты серьезно думаешь, что их купят? -- Послушайте, мистер Боулен. Кому нужны напи­санные по заказу рассказы, если можно за полцены ку­пить точно такие же? Это ведь очевидно, не правда ли? -- А как ты будешь их продавать? Кто-то ведь дол­жен быть их автором? -- Мы создадим литературное агентство, через кото­рое и будем распространять их. И придумаем имена мни­мым авторам. -- Мне это не нравится, Найп. Все это отдает мошен­ничеством, тебе так не кажется? -- И вот еще что, мистер Боулен. Как только мы нач­нем, появятся всевозможные побочные продукты, так же представляющие ценность. Возьмите, скажем, рекламу. Люди, занимающиеся производством пива и тому подоб­ным, платят в наше время большие деньги, если знамени­тые писатели позволяют нм использовать свое имя в ка­честве рекламы. Да что там говорить, мистер Боулен! Все это не детские шалости. Это большой бизнес. -- Не слишком-то обольщайся, приятель. -- И еще. Почему бы нам, мистер Боулен, не подпи­сать несколько наиболее удачных рассказов вашей фа­милией? Если, конечно, вы не против. -- Помилуй, Найп. Это еще зачем? -- Не знаю, сэр, хотя некоторые писатели и пользу­ются уважением, к примеру Эрл Гарднер и Кэтлин Норрис. Нам все равно нужна будет какая-нибудь фамилия, и я подумывал о том, чтобы для начала подписать пару рассказов своей. -- Ишь ты, писатель, -- задумчиво произнес мистер Боулен. -- Вот удивятся в клубе, когда увидят мою фами­лию в журналах, в хороших журналах. -- Ну конечно, мистер Боулен. Взгляд мистера Боулена сделался отсутствующим, он мечтательно улыбнулся. Но продолжалось это с минуту. Он встряхнулся и принялся перелистывать лежавшие пе­ред ним чертежи. -- Одного я не пойму, Найп. Откуда ты будешь брать сюжеты? Ведь не будет же их выдумывать машина? -- Мы ей дадим сюжеты. Это не проблема. У каждого из пас есть какие-то сюжеты. В папке, что слева от вас, их сотни три или четыре. Мы снабдим ими "сюжетный отдел" машины. -- Продолжай. -- Есть и еще кое-какие тонкости, мистер Боулен. Вы поймете, что я имею в виду, когда изучите чертежи. На­пример, есть прием, который использует каждый писа­тель: в рассказ вставляется хотя бы одно длинное слово с весьма туманным значением. Это заставляет читателя думать, будто автор необычайно умен. Моя машина будет делать то же самое. С этой целью в нее запрятана целая куча длинных слов. -- Куда? -- В "словарный отдел", -- отвечал Найп. Остаток дня они провели в обсуждении возможностей нового аппарата. Кончилось дело тем, что мистер Боулен пообещал подумать. На следующее утро он был полон энтузиазма, однако виду не подавал. Через неделю идея полностью захватила его. -- Мы должны всем говорить, Найп, что просто ра­ботаем над созданием еще одного компьютера, но нового типа. Таким образом мы сохраним нашу тайну. -- Вы правы, мистер Боулен. И через шесть месяцев машина была создана. Ее по­местили в отдельном кирпичном доме во дворе здания, в котором размещалась фирма, и теперь, когда она была готова к работе, к ней и близко никого не подпускали, кроме мистера Боулена и Адольфа Найпа. И вот настал волнующий момент, когда двое мужчин: один из них небольшого роста, упитанный, коротконо­гий, другой -- высокий, худой, с торчащими зубами -- стояли в коридоре и готовились к созданию первого рас­сказа. Во все стороны от них расходились небольшие ко­ридоры, стены которых были переплетены проводами, усеяны выключателями и электронными лампами. Оба они нервничали; мистер Боулен, не в силах стоять спо­койно, подпрыгивал то на одной, то на другой ноге. -- Какую кнопку нажмем? -- спросил Адольф Найп, разглядывая ряд белых маленьких клавишей, напоминавших те, что установлены в пишущей машинке. -- Выби­райте вы, мистер Боулен. А выбирать есть из чего -- тут есть "Сатердей ивнинг пост", "Колье", "Лейдиз хоум джорнэл" -- любой журнал, который вам нравится. -- О Господи! Откуда же мне знать? -- Он прыгал на месте, будто его жалили пчелы. -- Мистер Боулен, -- серьезным тоном произнес Адольф Найп, -- осознаете ли вы, что в эту минуту в одном лишь вашем мизинце заключена сила, способная сделать вас самым разносторонним писателем на всем континенте? -- Послушай, Найп, прекрати эти шуточки, прошу те­бя, и давай без предисловий. -- Хорошо, мистер Боулен. Пусть это будет... дайте подумать... вот этот. Как насчет этого журнала? -- Он выпрямил палец и нажал на кнопку, на которой малень­кими черными буквами было выведено название "Тудейз Умэн". Что-то щелкнуло, и, когда он убрал палец, кноп­ка осталась утопленной. -- Журнал мы выбрали, -- ска­зал он. -- А теперь -- вперед! Он протянул руку и нажал на выключатель на при­борной панели. В ту же минуту комнату заполнило гром­кое гудение, посыпались искры, и застучали бесчислен­ные крошечные молоточки. И почти тотчас же из щели, расположенной справа от приборной панели, посыпались в корзину листы бумаги. Каждую секунду появлялся но­вый лист, и раньше чем через полминуты все было кон­чено. Листы больше не появлялись. -- Ну вот! -- воскликнул Адольф Найп. -- Ваш рас­сказ готов. Они схватили листы и стали читать. На первой стра­нице было напечатано: "Айфкимосасегуезтпплнвокудскигт и, фухпеканвоертюуиол кйхгфдсаксквонм, перуитрехдйкгмвпо, умсюи... " Они переглянулись. Остальные страницы были заполнены примерно таким же текстом. Мистер Боулен стал кричать. Молодой человек пытался его успокоить: -- Все в порядке, сэр. Правда, все в порядке. Нужно только немного отрегулировать ее. Где-то что-то не так соединилось, и все. Не забывайте, мистер Боулен, что в ней больше миллиона футов проводов. Да и трудно ожи­дать, что с первого раза все пойдет гладко. -- Она никогда не будет работать, -- сказал мистер Боулен. -- Наберитесь терпения, сэр. Наберитесь терпения. Адольф Найп принялся разыскивать неисправность, и через четыре дня объявил, что все готово для очередного испытания. -- Она никогда не будет работать, -- говорил мистер Боулен. -- Я знаю: она никогда не будет работать. Найп улыбнулся и нажал на кнопку с надписью: "Ридерз дайджест". Затем он дернул рычаг, и комната на­полнилась каким-то странным волнующим гулом. В кор­зину упала одна страница с отпечатанным текстом. -- А где же остальные? -- закричал мистер Боулен. -- Она остановилась! Она опять сломалась! -- Нет, сэр. На сей раз все в порядке. Это же для "Дайджеста", неужели вы не понимаете? На этот раз напечатано было следующее: "Малокто-знаеткакиепоистинереволюционныепеременынесетзасобой новоелекарствоспособноеоблегчитьучасть страдающих са-мойужаснойболезньюнашеговремени... " И так далее. -- Но это же чепуха! -- вскричал мистер Боулен. -- Нет, сэр. Отличная работа. Неужели вы не видите? Просто она еще не научилась разбивать слова. Это легко исправить. Но рассказ-то готов. Смотрите, мистер Боу­лен, смотрите! Он готов, только слова соединены друг. с другом. Это была правда. На следующем испытании, спустя несколько дней, все было нормально, даже проставлены запятые. Первый рассказ они послали в знаменитый женский журнал. Это был отлично написанный, с хорошим сюжетом рассказ, в ко­тором речь шла о том, как один юноша стремился полу­чить повышение по службе. И вот этот юноша, говорилось в рассказе, решил вместе со своим приятелем темной ночью похитить дочку своего хозяина, когда та будет воз­вращаться домой. Потом вышло так, что он, улучив мо­мент, выбил револьвер из рук своего друга и таким обра­зом спас девушку. Та рассыпалась в благодарностях. Но отец решил, что тут что-то не так. Он устроил юноше до­прос. Молодой человек расплакался и во всем сознался. Тогда отец, вместо того чтобы вышвырнуть его, сказал, что он восхищен находчивостью юноши. Девушка отмети­ла его порядочность и вообще... Отец пообещал сделать его главным бухгалтером. А девушка вышла за него замуж. -- Потрясающе, мистер Боулен! Прямо в точку! -- Что-то тут много сантиментов, приятель. -- Ну что вы, сэр, он пойдет, еще как пойдет! Разгорячившись, Адольф Найп тут же отпечатал еще шесть рассказов за столько же минут. Все рассказы, кро­ме одного, который получился несколько непристойным, были довольно хороши. Тут мистер Боулен успокоился. Он согласился с тем, что нужно создать литературное агентство, которое пред­полагалось разместить в конторе фирмы в центре города, а заведовать им будет Найп. Через пару педель этот во­прос был улажен. Затем Найп разослал первую дюжину рассказов. Он поставил свою фамилию под четырьмя рас­сказами, авторство одного взял на себя мистер Боулен, а остальные они подписали вымышленными именами. Пять рассказов были сразу же приняты. Тот, что был подписан мистером Боуленом, возвратили, а редактор отдела прозы писал: "Вы славно потрудились, но, как нам кажется, рассказ Вам не удался. Хотелось бы позна­комиться еще с какой-нибудь Вашей работой... " Адольф Найп взял такси и отправился на фабрику, где машина быстро состряпала еще один рассказ для того же журна­ла. Он опять поставил под рассказом имя мистера Боулена и срочно отослал его. Рассказ был принят. Деньги потекли рекой. Найп постепенно, но настой­чиво увеличивал производство, и уже через шесть меся­цев он поставлял тридцать рассказов в педелю, причем половина из них печаталась в журналах. В литературных кругах о нем заговорили как о пло­довитом и преуспевающем писателе. Говорили и о мисте­ре Боулене, хотя отзывались о нем не столь хорошо; сам он, правда, этого не знал. Одновременно Найп пытался привлечь внимание и к дюжине несуществующих лично­стей, говоря, что это подающие надежды молодые лите­раторы. Все шло превосходно. К этому времени было решено переделать машину та­ким образом, чтобы она писала не только рассказы, но и романы. Мистер Боулен, жаждавший славы в литератур­ном мире. настойчиво требовал, чтобы Найп тотчас же принялся за выполнение столь ответственной задачи. -- Хочу быть автором романа, -- без конца повторял он, -- хочу быть автором романа. -- И вы им будете, сэр. Обязательно будете. Но прошу вас, наберитесь терпения. Работа предстоит сложная. -- Мне все твердят, что я должен выпустить роман, -- • не унимался мистер Боулен. -- За мной с утра до вечера охотятся издатели и умоляют меня, чтобы я не тратил времени на рассказы, а занялся бы чем-нибудь более су­щественным. Роман -- это вещь, -- они так и говорят. -- Будут у пас романы, -- говорил ему Найп. -- При­чем столько, сколько мы захотим. Но наберитесь терпе­ния, прошу вас. -- Нет. ты послушай, Найп. Я хочу быть автором по-настоящему серьезного романа, такого, чтобы им зачиты­вались по ночам и чтобы только о нем и говорили. Я в последнее время что-то устал от этих рассказов под ко­торыми ты ставишь свою фамилию. Если уж творить по правде, то, как мне кажется, все это последнее время ты делал из меня дурака. -- Дурака, мистер Боулен? -- Ты только тем и занимался, что лучшие рассказы оставлял себе. -- Неправда, мистер Боулен! -- Так вот, черт побери, на этот раз я должен быть уверен в том, что напишу действительно умную, толко­вую книгу. Запомни это. -- С помощью устройства, над которым я сейчас бьюсь, мистер Боулен, вы напишете любую книгу. И это была правда, поскольку уже через два месяца благодаря гению Адольфа Найпа была создана машина, способная не только писать романы, но и позволяющая автору, сидящему за пультом управления, заранее выби­рать буквально любой сюжет и любой стиль, какой ему нравился. На этом новом замечательном пульте было установлено столько различных панелей и рычагов управ­ления, что это делало его похожим на приборную доску авиалайнера. Прежде всего, путем нажатия на одну из кнопок верх­него ряда автор выбирал жанр: исторический, сатирический. философский, политический, романтический, эроти­ческий, юмористический или любой другой. Второй ряд кнопок (основной) давал ему выбор темы: солдатские буд­ни, первые поселенцы, гражданская война, мировая вой-па, расовая проблема, Дикий Запад, деревенская жизнь, воспоминания о детстве, мореплавание, исследование мор­ских глубин и многие-многие другие. В третьем ряду кно­пок можно было выбрать литературный стиль: классиче­ский, причудливый, пикантный, стиль Хемингуэя, Фолк­нера, Джойса, женский стиль и т. д. Четвертый ряд пред­назначался для выбора героев, пятый регулировал подачу слов и т. д. и т. п. -- всего было десять рядов кнопок. Но это еще не все. Работая над романом (на что ухо­дило примерно пятнадцать минут), автор в течение всего процесса писания должен был сидеть в особом кресле и нажимать на клавиши, как это делает органист. Таким образом он мог постоянно регулировать пятьдесят различ­ных, по иногда переходящих друг в друга особенностей романа, как-то: напряжение, нечто удивительное, юмор, пафос, тайна. Посматривая па всевозможные шкалы в счетчики, он мог определить, как подвигается работа. И наконец, нужно было решить проблему "страсти". Внимательно ознакомившись с содержанием книг, воз­главлявших в последний год список бестселлеров, Адольф Найп пришел к выводу, что это наиважнейшая состав­ляющая романа, некий магический катализатор, могущий даже скучнейшему роману обеспечить потрясающий ус­пех, во всяком случае финансовый. Но Найпу было так­же известно, что страсть -- вещь могучая, бурная и обра­щаться с ней надо осторожно и использовать ее в меру и только тогда, когда это необходимо; с этой целью он изо­брел контрольное устройство, состоящее из двух подвиж­ных тяг, управляемых педалями, подобно тому, как это происходит в автомобиле. Одной педалью регулировалось процентное содержание страсти, другой -- ее сила. Про­цесс написания романа по методу Найпа должен был представлять собой одновременно управление самолетом и автомобилем и игру на органе. Изобретателя, " однако, это не беспокоило. Когда все было готово, он с важным видом проводил мистера Боулена в дом, где находилась машина, и принялся растолковывать, как это новое чудо работает. -- Боже праведный, Найп! Мне никогда с этим не справиться! Черт побери, легче самому написать роман! -- Вы быстро научитесь работать на ней, мистер Боулен, обещаю вам. Через пару педель вам даже и думать не придется. Это ведь все равно что водить машину Дело это, однако, оказалось непростым, но, потрениро­вавшись изрядное количество часов, мистер Боулен осво­ил его, и вот как-то поздно вечером он приказал Найпу, чтобы тот был готов к стряпанью первого романа. Насту­пил ответственный момент. Толстый маленький челове­чек уселся в кресле и, нервно озираясь, вобрал голову в плечи, а длинный зубастый Найп засуетился вокруг. -- Я намереваюсь написать крупный роман, Найп. -- Уверен, что вы его напишете, сэр. Просто убежден. Осторожно, одним пальцем, мистер Боулен нажал на нужные кнопки: жанр -- сатирический, тема -- расовая проблема, стиль -- классический, персонажи -- шесть мужчин, четыре женщины, один младенец, объем -- пятнадцать глав. При этом он не спускал глаз с трех регистров, особен­но его привлекавших: сила воздействия, загадочность, глу­бина. -- Вы готовы, сэр? -- Да-да, я готов. Найп дернул рычаг. Машина загудела. Послышалось жужжание хорошо смазанного механизма, затем быстро-быстро застучала электрическая машинка, при этом она так грохотала, что вынести весь этот шум было почти не­возможно. В корзину посыпались отпечатанные листы, по одному каждые две секунды. И вдруг среди всего этого шума и грохота, не в силах больше нажимать па клави­ши и следить за счетчиком глав и индикатором страсти, мистер Боулен ударился в панику. В результате он посту­пил так же, как поступает в таких случаях начинающий автолюбитель, -- он нажал обеими ногами на педали и держал их до тех пор, пока машина не остановилась. -- Поздравляю вас с первым романом, -- сказал Найп, доставая из корзины кипу отпечатанных страниц. На лице мистера Боулена выступили капельки пота. -- Ну и работенка, приятель. -- Но вы справились с ней. Еще как справились. -- Ну-ка посмотрим, что там получилось, Найп. Дай-ка мне взглянуть. Он принялся читать первую главу, передавая прочитанные страницы молодому человеку. -- О Господи, Найп, что это такое? Тонкая фиолетовая губа мистера Боулена, похожая на рыбью, едва заметно дернулась, а щеки надулись. -- Ты только посмотри, Найп! "Это же возмутительно! -- По-моему, довольно свежо, сэр. -- Свежо! Это просто отвратительно! Под этим я ни­когда не подпишусь! -- Понимаю, сэр. Очень даже хорошо понимаю. -- Найп! Ты опять смеешься надо мной? -- Ну что вы, сэр, вовсе нет. -- Похоже, что это так. -- Вам не кажется, мистер Боулен, что вам нужно бы­ло чуть полегче нажимать на педаль, которая определя­ет объем страсти? -- Дорогой мой, откуда же мне было знать? -- Почему бы вам не попытаться еще раз? И мистер Боулен настрочил второй роман, на этот раз такой, какой им и был задуман. Через неделю рукопись была прочитана редактором; тот принял ее с восторгом. Найп послал ему свой роман, а затем еще дюжину для ровного счета. За короткое вре­мя литературное агентство Адольфа Найпа получило ши­рокую известность благодаря тому, что в нем прошли хо­рошую школу молодые, подающие надежды романисты. Деньги вновь потекли рекой. Именно в это время юный Найп начал выказывать недюжинные способности настоящего бизнесмена. -- Знаете что, мистер Боулен, -- заявил он как-то, -- у нас слишком все-таки много конкурентов. Почему бы нам не поглотить всех остальных писателей в стране? Мистер Боулен, который теперь щеголял в бархатном пиджаке бутылочного цвета и позволял волосам закры­вать две трети ушей, был вполне всем доволен. -- Не понимаю; о чем это ты, старина. Как же можно поглощать писателей? -- В том-то и дело, что можно. Точно так же посту­пал Рокфеллер с нефтяными компаниями. Нужно только купить их и задавить, чтобы их больше не стало. Все очень просто! -- Ты только не горячись, Найп, только не горячись. -- У меня тут есть список, сэр, пятидесяти самых пре­успевающих писателей этой страны, и я собираюсь пред­ложить каждому из них пожизненный контракт. Все, что от них требуется, -- это никогда больше не написать ни строчки, ну и, разумеется, они должны позволить нам подписывать наши вещи их именами. Как идея? ---- Они никогда не пойдут на это. -- Вы не знаете писателей, мистер Боулен. Вот уви­дите. -- А как же страсть к творчеству? -- Чепуха все это. Все, что их интересует, -- это день­ги, как и любого другого. В конце концов мистер Боулен, хотя и неохотно, со­гласился, и Найп, положив в карман список писателей, уселся в огромный "Кадиллак" с шофером и отправился по адресам. Сначала он поехал к человеку, с имени которого начинался его список. То был известный, уважаемый писа­тель. однако попасть к нему для пего не составило труда; Он изложил ему суть дела и достал из портфеля кучу ро­манов, а также предложил ему подписать контракт, га­рантировавший писателю столько-то в год до конца его дней. Тот его вежливо выслушал, решив, что имеет дело с ненормальным, однако предложил выпить, а затем ука­зал па дверь. Когда писатель, стоявший вторым в списке, понял, что Найп не шутит, он запустил в него огромным металличе­ским пресс-папье, п изобретателю пришлось бежать через сад. При этом вслед ему неслись такие оскорбления и ру­гательства, каких ему ранее не приходилось слышать. Но Адольфа Найпа не так-то просто сбить с толку. Он был разочарован, по не напуган и тут же отправился в своем лимузине к следующему клиенту. На сей раз это была дама, известная и пользовавшаяся популярностью, чьи толстые книги романтического содержания расходи­лись по стране миллионными тиражами. Она любезно встретила Найпа, налила ему чаю и внимательно выслу­шала. -- Все это очень интересно, -- сказала она, -- Но мне что-то трудно в это поверить. -- Мадам, -- отвечал Найп. -- Поедемте со мной, и вы все увидите собственными глазами. Моя машина ждет вас. Из дома они вышли вместе, и вскоре изумленную даму доставили в дом, где хранилось чудо. Найп охотно объяс­нил, - как машина работает, а потом даже позволил ей по­сидеть в кресле и понажимать на кнопки, -- Ну ладно, -- неожиданно сказал он, -- может быть, вы хотите прямо сейчас написать книгу? -- Да! -- воскликнула она. -- Прошу вас! С деловым видом она уселась за машину; казалось, она знает, чего хочет. Она сама выбрала необходимые кнопки и настрочила длинный роман, полный страсти. Прочитав первую главу, она пришла в такой восторг, что тотчас же подписала контракт. -- Одну мы убрали, -- сказал Найп мистеру Боулену, когда она ушла. -- Причем довольно крупную птицу, -- Молодец, дружище. -- А знаете, почему она согласилась? ---- Почему? ---- Дело не в деньгах. У нее их хватает. ---- Тогда почему же? Найп усмехнулся, приподняв губу и обнажив длин­ную бледную десну. -- Просто потому, что она поняла, что машинная пи­санина лучше, чем ее собственная. С той поры Найп вполне разумно решил сосредоточи­вать свои усилия только на посредственностях. Те, что были выше этого уровня, -- а их было так мало, что и во­обще не стоило брать в расчет, -- по-видимому, не так-то легко поддавались соблазну. В конце концов, после нескольких месяцев напряжен­ной работы, ему удалось уговорить подписать договоры что-то около семидесяти процентов писателей из своего списка. Он пришел к выводу, что с более старшими по возрасту, с теми, у кого скудел запас мыслей и кто за­пил, иметь дело проще всего. С молодыми людьми прихо­дилось повозиться. Когда он пытался уговорить их, они неприлично выражались, а иногда выходили из себя, и не раз после таких визитов Найп возвращался легко ра­ненным. Однако в целом это было хорошее начинание. Под­считано, что только в прошлом году -- а это был первый год работы машины -- по меньшей мере половина из всех изданных на английском языке романов и рассказов бы­ла создана Адольфом Найпом и его Автоматическим Со­чинителем. Вас это удивляет? Сомневаюсь. Дела обстоят значи­тельно хуже. Ходят слухи, что и сегодня многие спешат договориться с мистером Найпом. А тем, кто колеблется поставить под контрактом свою подпись, он еще крепче закручивает гайки. А сейчас я сижу и слышу, как в соседней комнате плачут мои дети. Их девять, и все они хотят есть. И я чувствую, как рука моя тянется к этому заманчивому контракту, лежащему на краю стола. Пусть уж наши дети лучше голодают. Дай нам силы, о Боже, перенести это. Роалд Дал. Моя любимая, голубка моя Перевод И. А. Богданова В кн.: Роальд Даль. Убийство Патрика Мэлони Москва: РИЦ "Культ-информ-пресс", СКФ "Человек", 1991 OCR & spellchecked by Alexandr V. Rudenko (середа, 11 липня 2001 р. ) avrud@mail. ru Есть у меня давняя привычка вздремнуть после ленча. Обычно я устраиваюсь в гостиной в кресле, подкладываю подушку под голову, ноги кладу на неболь­шую квадратную, обитую кожей скамеечку и читаю что-нибудь, покуда не засыпаю. В ту пятницу я сидел в кресле, как всегда уютно рас­положившись, и держал в руках свою любимую книгу "Бабочки-однодневки", изданную в Женеве Даблдеем и Вествудом, когда моя жена, никогда не отличавшаяся молчаливостью, вдруг заговорила со мной, приподняв­шись на диване, который стоял напротив моего кресла. -- Эти двое, -- спросила она, -- в котором часу они должны приехать? Я не отвечал, поэтому она повторила свой вопрос, на этот раз громче. Я вежливо ответил ей, что не знаю. -- Они мне не очень-то симпатичны, -- продолжала она. -- Особенно он. -- Хорошо, дорогая. -- Артур, я сказала, что они мне не очень-то симпа­тичны. Я опустил книгу и взглянул на нее. Закинув ноги на спинку дивана, она листала журнал мод. -- Мы ведь только раз и виделись, -- сказал я. -- Ужасный тип, в самом деле. Без конца рассказы­вает анекдоты или какие-то там истории. -- Я уверен, что ты с ними поладишь, дорогая. -- А она тоже хороша. Когда, ты думаешь, она явятся? Я отвечал, что они должны приехать что-то около шести часов. -- А тебе они разве не кажутся ужасными? -- спро­сила она, ткнув в мою сторону пальцем. -- Видишь ли... -- Они до того ужасны, что хуже некуда. -- Мы ведь уже не можем им отказать, Памела. -- Хуже просто некуда, -- повторила она. -- Тогда зачем ты их пригласила? -- выпалил я и тот­час же пожалел о содеянном, ибо я взял себе за прави­ло -- никогда, если можно, не провоцировать жену. Наступила пауза, в продолжение которой я наблюдал за выражением ее лица, дожидаясь ответа. Это крупное белое лицо казалось мне иногда чем-то настолько необыч­ным и притягательным, что я, бывало, с трудом мог ото­рваться от него. В иные вечера, когда она сидела за вышивкой или