сему проповеди и стихи, сочиненные и изданные моим корреспондентом! Уверяю вас, я не предаюсь пустой игре воображения, а рассказываю лишь о фактах, с которыми столкнулся сам. Необходимые документальные доказательства лежат у меня под рукой. Другой любопытной и еще более забавной записью на бумажной закладке явилась та удивительная настойчивость, с какой сочувствующие мне люди высказывали предположения, что внезапно прерванное мною дело было безрассудным образом осложнено моими явно неподходящими и явно неуместными привычками, как, например, гимнастическими упражнениями, купаньем в холодной воде, прогулками в любую непогоду, неумеренной работой, - ну и всем прочим, что обычно берут с собой в дорогу в чемодане или в шляпной картонке и вкушают при свете пылающих газовых рожков на виду у двухтысячной толпы. Эти совершенно неправдоподобные предположения позабавили меня больше всего; ведь с подобным курьезом я столкнулся впервые в жизни - лишь тогда, когда вложил между ее страницами эту любопытную закладку. Оставили на закладке свои записи, разумеется, в самой благочестивой форме, и мои давние знакомые - всевозможные просители. В этот критический момент они рады были предоставить мне новый удобный случай послать им денежный перевод. Не обязательно размерами в фунт стерлингов, на чем они настаивали раньше; чтобы снять тяжесть с моей души, достаточно и десяти шиллингов. Видит бог, они не откажутся облегчить совесть погрязшего в грехах ближнего своего даже при всей незначительности этой суммы! Некий обладающий художественными наклонностями джентльмен (он щедро иллюстрировал издания Общества благотворительности) решил, что моя совесть, для которой выбрасывание денег на ветер представляет большое удовольствие, будет вполне удовлетворена, если я немедленно раскошелюсь, чтобы поддержать его скромный талант и его оригинальное творчество; в качестве образца последнего он приложил к письму произведение искусства, в котором я признал копию с гравюры, впервые опубликованной сорок или пятьдесят лет тому назад в книге покойной миссис Троллоп об Америке *. Число этих неутомимых благодетелей рода человеческого, готовых всего за какие-нибудь пять - десять фунтов пережить меня на много лет, было поразительно! Не уступало ему и число тех, кто хотел, с целью заслужить отпущение грехов, тратить - а ни в коем случае не копить! - значительные суммы денег. Пробралась на закладку, которая должна была оставаться совершенно чистой, и реклама различных чудодейственных лекарств и машин. При этом особенно бросалось в глаза, что каждый из рекламирующих что-либо, будь то в духовной или чисто материальной области, знал меня, как свои пять пальцев, и видел меня насквозь. Я был как бы прозрачной, принадлежащей всем вещью, и каждый считал, что находится со мною в на редкость близких отношениях. Несколько общественных учреждений имели очень лестное мнение о таких сторонах моей души, малейших признаков которых я, даже при наиболее тщательной самопроверке, так и не обнаружил у себя. Однако именно этим сторонам моей души и были адресованы аккуратные маленькие печатные бланки, начинающиеся словами: "Настоящим дарю и завещаю..." Возможно, мои слова о том, что из всех записей на этой странной закладке наиболее искренним, наиболее скромным и наименее самонадеянным показалось мне письмо впавшего в самообман изобретателя таинственного способа "прожить четыреста или пятьсот лет", будут сочтены преувеличением. В действительности это вовсе не так, я высказываю их с глубокой и искренней убежденностью. С этой убежденностью и с добродушной усмешкой, относящейся ко всему остальному, я переворачиваю закладку в Книге Жизни и продолжаю свои записи. <> XXXVII <> ^TПризыв к полному воздержанию^U В минувший троицын день, ровно в одиннадцать часов утра, под окнами моей квартиры внезапно возникло странное существо, наряженное нелепейшим образом и восседающее верхом на лошади. На нем были сапоги, мешковатые штаны цвета недопеченного хлеба, принадлежащие какому-то весьма объемистому человеку, и голубая рубаха, раздувшиеся полы которой были засунуты за пояс упомянутых штанов; пиджака на нем не было; через плечо тянулась красная перевязь; на голове высилась алая, отдаленно схожая с военной, шапка, украшенная спереди плюмажем, который в глазах неискушенного человека мог бы сойти за полинявший флюгер. Отложив в сторону газету, я с изумлением оглядел этого ближнего своего. Мой ум осаждали всевозможные предположения: позировал ли он какому-нибудь художнику для фронтисписа нового издания "Sartor Resartus" * или же его скорлупа и оболочка, как выразился бы уважаемый герр Тойфельсдрек *, были позаимствованы у какого-нибудь жокея, в цирке, у генерала Гарибальди, у дешевых фарфоровых безделушек, в игрушечной лавке, у Гая Фокса, в музее восковых фигур, у золотоискателей, в Бедламе или у всего этого вместе взятого? Тем временем лошадь ближнего моего, отнюдь не по своей доброй воле, спотыкалась и скользила на гладких булыжниках Ковент-Гарден-стрит, и конвульсивные старания всадника не свалиться через голову лошади вызывали пронзительные крики у сочувствовавших ему женщин. В разгар этих упражнений, а именно в тот критический момент, когда хвост его боевого коня оказался в табачной лавке, а голова где-то в другом месте, к всаднику присоединилось еще двое подобных же чудо-всадников, лошади которых также спотыкались и скользили, заставляя первую спотыкаться и скользить еще отчаянней. Наконец этот Гилпинианский триумвират остановился и, повернувшись к северу, взмахнул одновременно тремя правыми руками, как бы отдавая невидимым войскам приказ: "Вперед, гвардия! В атаку!" Вслед за этим загремел духовой оркестр, вынудивший верховых мгновенно умчаться в какой-то отдаленный уголок земного шара, в направлении Сэррейских холмов. Сообразив по этим признакам, что по улицам проходит процессия, я распахнул окно и, высунувшись наружу, имел удовольствие наблюдать ее приближение. Это была, судя по плакатам, процессия трезвенников, настолько многочисленная, что на прохождение ее потребовалось двадцать минут. В ней участвовало множество детей, причем некоторые из них были в столь нежном возрасте, что покоились на руках у своих матерей, словно для того, чтобы во время шествия практически продемонстрировать свое воздержание от спиртного и приверженность к некоему безалкогольному напитку. Вид у процессии, в общем, был приятный, как это и подобает добродушно настроенной, праздничной толпе опрятно одетых, веселых и благопристойных людей. Она сверкала лентами, мишурой в перевязями через плечо и так изобиловала цветами, как будто они произросли в несметном количестве благодаря щедрой поливке. Погода стояла ветреная, и огромные плакаты вели себя со строптивостью, заслуживавшей всяческого порицания. Каждый из них, укрепленный на двух шестах и натянутый на полдюжину шнуров, несли, как принято было писать в изящной литературе прошлого века, "разношерстные люди", и на меня произвела сильное впечатление выраженная на их поднятых кверху лицах озабоченность - нечто среднее между озабоченностью Эквилибриста и той, что сопутствует запусканию бумажных змеев, с примесью возбуждения рыболова, снимающего с удочки свою чешуйчатую добычу. От порыва ветра какой-нибудь плакат внезапно вздрагивал и несноснейшим образом кренился. Чаще всего это случалось с ярко расцвеченными плакатами, которые изображали опухшего от чая и воды джентльмена в черном в тот знаменательный момент, когда он наскоро обращает на путь нравственности целую семью, опустившуюся от пьянства и подавленную нуждой. Раздутый ветром джентльмен в черном начинал тогда вести себя с совершенно непозволительным легкомыслием, а захмелевшая от пива семья хмелела еще больше и яростно пыталась избавиться от его увещания. Некоторые из надписей на плакатах были весьма решительного характера, как, скажем: "Мы никогда, никогда, никогда не отступимся от насаждения трезвенности!" - или выражали другие, столь же твердые намерения, напоминающие скептически настроенным людям слога миссис Микобер: "Я никогда не покину мистера Микобера", я об ответе мистера Микобера: "Право же, дорогая, я не слышал... чтобы хоть одна живая душа требовала, чтобы ты поступила подобным образом". Время от времени участников процессии охватывало уныние, которое я сначала никак не мог объяснить. Но, немного присмотревшись, я понял, что это вызывалось приближением палачей - страшных должностных лиц, обязанных произносить речи, - которые ехали в открытых экипажах в различных пунктах шествия. Движению этих ужасных колесниц с палачами неизменно предшествовала темная туча и ощущение сырости, как будто от множества мокрых одеял; и я заметил, что тех несчастных, которые следовали за палачами вплотную и потому вынуждены были созерцать их скрещенные на животах руки, самодовольные лица и угрожающе надутые губы, туча окутывала плотнее и сырость пронизывала сильнее, чем тех, что шли впереди. У некоторых из них я заметил столь мрачную неприязнь к властелинам эшафота и столь явное желание разорвать их на куски, что почтительно выразил бы устроителям процессии пожелание о том, чтобы в следующий троицын день палачей направляли к месту их зловещей деятельности безлюдными улицами и в наглухо закрытых повозках. Процессия составилась из нескольких более мелких процессий, организованных но муниципальным округам столицы. Когда мимо проходил патриотический Пекем, я ощутил как бы веяние аллегории. Подумалось мне об этом потому, что Пекем развернул шелковое знамя, потрясшее небо и землю надписью: "Пекемское спасательное судно". Поскольку никакого судна поблизости не было, хотя за знаменем и следовали сами спасатели в образе "храброй, доблестной команды" в морской форме, я стал размышлять над тем фактом, что географы описывают Пекем как удаленное от моря поселение, все побережье которого ограничивается бечевником Сэррейского канала, и что на штормовой станции канала, как мне известно, ни одного спасательного судна нет. Отсюда я и сделал вывод об аллегорическом смысле и вместе с тем пришел к заключению, что если патриотический Пекем пленен пьянящим поцелуем поэзии, то это как раз и был пьянящий поцелуй поэзии, пленивший патриотический Пекем. Я уже говорил, что вид у всей процессии был, в общем, приятный. Это выражение я употребил в его прямом смысле, который сейчас поясню. Он связан с заголовком этого очерка и предполагает небольшое, но справедливое испытание ревнителей умеренности их же собственным способом. Часть участников процессии шла пешком, другая часть ехала во всевозможных экипажах. И если на первых смотреть было приятно, то другие, наоборот, вызывали неприятные чувства, ибо никогда еще и ни при каких обстоятельствах я не видел, чтобы лошади были так перегружены, как в этой процессии. С лошадьми ревнители умеренности обращались неумеренно и безжалостно, и если, конечно, не считать, что огромные фургоны с десятью - двадцатью пассажирами - это умеренный груз для несчастного животного. Зачастую как самые маленькие и слабые, так и самые большие и сильные лошади были до того бессовестно перегружены, что Обществу охраны животных от жестокого обращения давно следовало бы за них вступиться. Я всегда считал, что употребление без злоупотребления не только возможно, но и существует в действительности, и что поэтому сторонники полного воздержания - безрассудные, твердолобые люди. Однако процессия коренным образом изменила мое мнение. Ибо столь многие ездоки столь явно были не способны обходиться без злоупотреблений, что, на мой взгляд, единственное пригодное в данном случае лекарство от болезни - это полное воздержание от езды на лошадях. Трезвенникам все равно - выпиваете ли вы полпинты пива или же полгаллона. Здесь они тоже не делали никакого различия между пони и ломовой лошадью. И довод мой приобретает особое значение в силу того, что маленькое четвероногое испытывает те же муки, что и большое. Отсюда мораль: полное воздержание от езды на лошадях всех пород и размеров. Каждый трезвенник - участник процессий (не пешеход) может подписать этот обет в редакции журнала "Круглый год" 1 апреля 1870 года. Но рассмотрим еще один вопрос. В процессии были и двуколки, двухместные кареты, фермерские повозки, ландо, фаэтоны и иные экипажи, седоки которых были милосердны к везущим их бессловесным тварям и не перегружали их сверх меры. Как быть с этими ни в чем не повинными людьми? Я не стану яростно поносить и порочить их, как это наверняка сделали бы трезвенники в своих брошюрах и трактатах, если б дело касалось выпивки, а не езды на лошадях; я только спрашиваю, как быть с ними? И ответ не вызывает никаких сомнений. Очевидно, и они, в точном соответствии с доктриной трезвенников, также должны заодно со всеми принять обет полного воздержания от езды на лошадях. Этим участникам процессии не предъявляется претензия в том, что они жестоко обращались с животными, к помощи которых человек повсеместно прибегал веками, но ведь нельзя отрицать, что другие участники поступали именно так. Логика трезвенников утверждает, что часть равна целому, что виновный не отличается от невинного, слепой от зрячего, глухой от слышащего, немой от говорящего, пьяный от трезвого. А если кому-либо из умеренных седоков покажется, что такая логика представляет некоторое насилие над разумом, то я приглашаю их в следующий троицын день выйти из рядов процессии и поглядеть на нее из моего окна. <> КОММЕНТАРИИ <> ПУТЕШЕСТВЕННИК НЕ ПО ТОРГОВЫМ ДЕЛАМ  Этот интересный цикл очерков позднего Диккенса, объединенный фигурой повествователя - "путешественника не по торговым делам", - впервые издается в советское время. Если не считать нескольких малоудачных попыток дореволюционных переводчиков, у нас еще не было перевода на русский язык этого своеобразного и талантливого публицистического произведения Диккенса. А между тем "Путешественник не по торговым делам" представляет несомненный интерес как по своим художественным достоинствам, так и для уяснения многих сложных сторон мировоззрения Диккенса. Замысел "Путешественника" возник у писателя в 1860 году, и в этом же году Диккенс приступил к его воплощению. Очерки этого цикла он периодически продолжал писать вплоть до последнего года своей жизни. Они печатались в разное время в журнале "Круглый год". Отдельным изданием первые семнадцать очерков вышли в 1860 году; второе издание, куда были включены следующие одиннадцать очерков, появилось в 1868 году, и шесть последних очерков, которые Диккенс назвал "Новые неторговые образчики", были напечатаны в 1869 году. Сын Диккенса, Чарльз Диккенс-младший, в своем предисловии к "Путешественнику" замечает: "Об истории создания этих очерков можно сказать лишь, что они писались в разное время, в разных местах, в перерывах между множеством другой работы". Известно, что в этот период Диккенс много путешествовал, выступал с публичными чтениями своих произведений, продолжал работать над большими романами. Название "Uncommercial Traveller" (буквально "Неторговый путешественник"), по свидетельству биографа Диккенса Форстера, происходит от "Школы торговых путешественников", (то есть разъездных торговых агентов), которой Диккенс восхищался как образцовым учебным заведением. Из этой неожиданной аналогии возникла мысль о путешествиях не по торговым делам, главный интерес которых составляет человек во всей сложности его бытия: "Я всегда в дороге. Я езжу, фигурально выражаясь, от великой фирмы "Братство Человеческих Интересов"... наблюдая малое, а иной раз великое, и то, что рождает во мне интерес, надеюсь, заинтересует и других". Очерки неторгового путешественника необычайно разнообразны по жанру и по тематике. Они действительно содержат и очень малое в масштабах человеческого общества, и весьма значительное. Порой читатель видит прежнего, неудержимо веселого, остроумного юмориста Боза, пером которого созданы пронизанные добродушной иронией замечательные главы: "Нянюшкины сказки" с неподражаемым "Фаустом" нянюшкиного воображения - плотником Стружкой, продавшим душу дьяволу, "Ночной пакетбот Дувр - Кале", где юмористически описываются страдания пассажиров во время морской качки, и многие другие. Но чаще всего великий гуманист, представляющий фирму "Братство Человеческих Интересов", беседует с читателем о злободневных, острых социальных проблемах, подводит итоги своих жизненных наблюдений, открыто негодует и в то же время пытается подчас примирить непримиримое. Шестидесятые годы XIX века - период относительной стабилизации капитализма в Англии. Позади остались бурные годы чартистского движения. Добившись полной победы, буржуазия заговорила о процветании Британской империи. Система "прикармливания" верхушки рабочего класса и попытки некоторого камуфляжа в отношении наиболее вопиющих свидетельств нищеты - все это заслонило в глазах определенной части англичан подлинное положение беднейших масс страны. Диккенс не относился к числу этих англичан. Свидетельством тому, наряду с блестящими сатирическими образами последних романов, служат лучшие страницы "Путешественника не по торговым делам". По справедливому замечанию Луначарского "вмешиваясь со всей страстностью в разгоравшуюся политическую борьбу, Диккенс каждый раз пробегает всю шкалу настроений - от сентиментальной растроганности и благодушного юмора до едкого сарказма и обличительного пафоса". Сарказмом и возмущением пронизан очерк "Груз "Грейт Тасмании", в котором, излагая действительные факты, Диккенс анализирует причины и сущность вопиющего преступления английских военных властей. Непримиримо звучит финал очерка, где Диккенс требует жестокого наказания преступников, иначе "...позор падет на голову правительства... и на английскую нацию, покорно стерпевшую такое злодеяние, совершенное от ее имени". Призыв задуматься над бедственным положением неимущих звучит и в поражающем своей реалистичностью очерке "Звездочка на востоке". Диккенс размышляет над тем, "как приостановить физическое и нравственное вырождение многих (кто скажет, сколь многих?) тысяч английских граждан; как изыскать полезную для общества работу для тех, кто хочет трудом добывать себе средства к жизни; как уравнять налоги, возделать пустоши, облегчить эмиграцию и, прежде всего, спасти и использовать грядущие поколения, обратив, таким образом, непрерывно растущую слабость страны в ее силу". "Неторговое путешествие" в Лондонский Ист-Энд так ярко воссоздает образы безработных, бесправных и голодных людей, что страницы, им посвященные, не уступают лучшим страницам диккенсовских социальных романов. Страшна своей безысходностью жизнь безработного докера и котельщика, ничто не сравнимо с убожеством их жилья, с трагедией жалкого голодного существования; ничто не сравнимо с ужасной участью женщины-работницы, погибающей от отравления свинцом. С горечью и болью пишет Диккенс об обездоленных детях Ист-Знда, о страшных причинах их болезней и смерти - недоедании и плохих жилищах. На фоне этой трагической безысходности Диккенс увидел лишь одну крошечную звездочку надежды - детскую больницу, созданную по доброй воле молодым врачом и его женой. Всячески акцентируя внимание читателя на гуманном подвиге создателей больницы, писатель взывает к человеческому благородству и самопожертвованию. Такие выводы из столь обличительной картины соответствовали положительной программе Диккенса, мечтавшего о мирном сотрудничестве классов в рамках существующего общества. В последнее десятилетие жизни писателя становится более разительным контраст между идеалами Диккенса и его остро критическим отношением к социальной несправедливости. Это порой приводит писателя к попыткам примирить непримиримое и порождает известные противоречия в его творчестве. "Путешественник не по торговым делам" содержит примеры таких противоречий в трактовке одной и той же проблемы. Так очерк "В добровольном дозоре" знакомит читателя с фабрикой свинцовых белил, где работала изображенная в "Звездочке на востоке" умирающая женщина. Выясняется, что хозяева фабрики весьма добродетельны и ни в чем не повинны, ибо стремятся, как могут, обезопасить труд работниц. А сами работницы плохо это ценят и бывают "капризны". К тому же вовсе не каждый организм поддается отравлению. Этот неожиданный вывод не может не удивить читателя, так же, как удивляет его описание работного дома в Уоппинге. Помня Диккенса - разоблачителя "тюрьмы для бедных" в "Оливере Твисте", странно читать повествование "неторгового путешественника" о чистоте и порядке в работном доме и о категории "строптивых", не желающих это ценить. Правда, Диккенс и здесь с возмущением пишет о "гнилых палатах", но теперь он уже не призывает уничтожить работные дома, а предлагает лишь распределить равномерно налог для бедных среди богатых и бедных приходов, что может дать средства для содержания образцовых работных домов. Здесь как нельзя более четко отразились реформистские устремления Диккенса, его попытки разрешить все социальные противоречия внутри современного ему общества. Однако в основе мировоззрения Диккенса неизменно лежит его неиссякаемый гуманизм, его вера в могущество доброго начала в человеке. Эта вера звучит порой наивно и сентиментально, но она порождает непримиримую борьбу писателя с лицемерием и ханжеством во всех их проявлениях. Резкий протест Диккенса против ханжества и снобизма английских обрядов содержит интересный очерк "Шаманы цивилизации". О религиозном ханжестве говорится в шутливом, остроумном очерке "Бумажная закладка в книге жизни". В очерке "Два посещения общедоступного театра" Диккенс высмеивает проповеди, которыми пичкали англичан. Он часта обращается к библии, чтобы подчеркнуть, в каком резком противоречии находится современная церковная практика даже с библейскими канонами. В "Кораблекрушении" - пожалуй, единственном очерке "Путешественника", написанном с "сентиментальной растроганностью", - Диккенс рисует образ скромного провинциального священника, бескорыстно отдавшего себя служению людям. Этот образ напоминает прежних идеальных героев молодого Диккенса и отражает веру писателя в нравственную красоту простого человека, в возможность человеческого самосовершенствования. При всей абстрактности этой идеи Диккенса, при всех его социальных заблуждениях, он был неизменно на стороне своего народа, всегда призывал улучшить жизнь тех, кого он назвал Людьми с большой буквы в своей известной политической речи в Бирмингаме (1869). "Моя вера в людей, которые правят, в общем, ничтожна. Моя вера в Людей, которыми правят, в общем, беспредельна", - заявил Диккенс. Во имя этих Людей писатель разоблачал самые темные стороны буржуазной действительности; будущее страны он видел в судьбе ее народа. В "Путешественнике не по торговым делам" читатель с интересом познакомится с картинами Лондона, изображающими не парадные фасады, а самые дальние, незаметные на первый взгляд уголки. Он увидит ночной Лондон времен Диккенса и кварталы Ист-Энда - районы трущоб и бедноты. Чрезвычайно интересна картина работы Чатамских верфей. Как известно, Диккенс первым ввел в литературу в качестве полноправного художественного объекта действующую фабрику, верфи, железную дорогу. Очерки "Неторгового путешественника" содержат широкий круг тем, картин, образов, проблем, относящихся к жизни Англии 60-х годов XIX века, и представляют несомненный интерес для современного читателя. ...вроде друида, окруженного горой образчиков величиной с целый Стонхендж. - Друиды - жрецы у древних кельтов. Их религия основывалась на культе природы и требовала жертвоприношений, иногда даже человеческих. Стонхендж - одно из древних каменных сооружений кельтов, остатки которого сохранились в Англии до сих пор; находится в графстве Уилтшир близ Солсбери. Стонхендж связывают с обрядами друидов. ...подобно Воозу... - Вооз - персонаж из библии. ...Ланальго, близ Молфри на Энглси... - Лапальго - местечко, расположенное на острове Энглси, Северный Уэльс. Работный дом - дом призрения для престарелых, инвалидов и детей-сирот. По закону 1834 года лиц, обращающихся к общественной помощи, в принудительном порядке помещали в работный дом. Индиа-Хаус - здание в Лондоне, где размещалось управление Ост-Индской компании. Типу-саиб - правитель последнего независимого государства на юге Индии, был убит в войне с англичанами в 1799 году. Чарльз Лэм (1775-1834) - английский писатель и критик, около тридцати лет провел на службе Ост-Индской компании. "Голова Сарацина" - известный лондонский постоялый двор, просуществовавший до 1868 года. Коронер - особый судебный следователь в Англии, в обязанности которого входит расследование причин смерти лиц, умерших внезапно, при невыясненных обстоятельствах. ...признал дальнюю родственницу моего почтенного друга миссис Гэмп. - Миссис Гэмп - персонаж из романа Диккенса "Мартин Чезлвит"; отличалась слабостью к спиртным напиткам. В Бостоне, штат Массачузетс, с этим бедным созданием обращались бы как с человеком... - В то время Бостон, богатый тортовый город в Америке, славился своими общественно благотворительными учреждениями. Особенно рекламировались дома для бедняков, построенные в южной части города на острове Дир. Разве это повелели ангелы-хранители в своей, воспеваемой по сей день, хартии, когда Британия, вся в путанице аллегорий, восстала по воле небес из лазурных вод океана? - Намек на содержание первой строфы английской патриотической песни "Правь, Британия", написанной композитором Т. Арном (1710-1778) на слова поэта Дж. Томсона (1700-1748). ..."когда они пели гимн", Некто ...поднялся на гору Елеонскую. - Имеется в виду эпизод из евангелия, где повествуется о том, как Иисус под восторженные клики народа направился от горы Елеонской в Иерусалим на осле. ...мы со смотрителем оба масоны, сэр, и я всякий раз делаю ему знак... - Масонство - религиозно-этическое течение, возникшее в XVIII веке в Англии. Свое название и обряды масоны позаимствовали от братств вольных каменщиков (XII, XIII вв.). В этих братствах тщательно оберегались от посторонних профессиональные тайны, их не доверяли даже бумаге, для общения между членами братств существовали определенные тайные знаки. Боу-стрит - одна из центральных улиц Лондона, на которой находилось главное полицейское управление. ...в лондонском театре "Британия"... - В начале своего существования этот театр ставил почти исключительно мелодрамы, но постепенно стал театром разнообразного репертуара. Более пятидесяти лет (с 1841 года) во главе театра стояли супруги Лейн, поддерживавшие образцовый порядок. ...не хуже самого Крайтона понаторел в философии - Крайтон Джеймс (1560-1585), прозванный "блестящим Крайтоном", шотландец по происхождению. Был выдающимся лингвистом, владел двенадцатью языками, глубоко знал математику, теологию и философию. ...рассказать, как Христос избрал двенадцать бедняков... - Имеется в виду евангельская история о 12-ти апостолах. ...когда у двух сестер умер брат... - Речь идет о Лазаре, брате Марфы и Марии, которого воскресил Христос. ..."окрашивает волны в цвет багровый" - строка из трагедии Шекспира "Макбет", акт II, сцена 2. ...старуха, похожая на Норвудскую цыганку с картинки в старинном, шестипенсовом соннике... - Речь идет о некоей Маргарет Финч, умершей в 1760 году, как предполагают, в возрасте ста девяти лет. Ее изображение часто печаталось на обложках "волшебных" книжек как символ "Королевы цыган". Перед комодом сидела полная пожилая дама - Хогарт изображал ее многократно... - Хогарт Уильям (1697- 1764) - знаменитый английский художник, основоположник нравоописательной сатиры в живописи, автор нескольких циклов гравюр, посвященных быту и нравам английского общества XVIII века. Здесь имеется в виду сводня, изображенная Хогартом в серии его гравюр "Карьера продажной женщины". Три Парки... - Парки - богини судьбы у древних римлян. Уолворт - пригород Лондона. Брикстон - район Лондона, в прошлом один из его южных пригородов. Пекхем - сельское предместье Лондона. Что смотрит сэр Ричард Мэйн... - В 1850-1868 годах Мэйн был главой лондонского полицейского управления. И хоть я британец и в качестве такового убежден, что никогда не буду рабом. - Намек на слова из английской патриотической песни "Правь, Британия". ...подобно доктору Джонсону... - Джонсон Сэмюел (1709-1784) - выдающийся английский литературовед и лингвист, автор первого английского толкового словаря. Особенности поведения д-ра Джонсона в быту породили множество анекдотов, популярных у англичан. Этому способствовала широко известная биография Джонсона, "Жизнь Джонсона", изложенная его другом и биографом Босуэлом (1740-1795). Грейвзенд - порт на южном берегу Темзы. Рочестер - портовый город на правом берегу реки Мэдуэй, в сорока пяти километрах от Лондона, к нему примыкают Чатамские доки. ...где Фальстаф вышел грабить путешественников, а потом убежал. - Имеется в виду эпизод из хроники Шекспира "Генрих IV" (ч. I). ..."Дуй, хладный ветер, дуй!"... - Фраза из песенки Амьена в пьесе Шекспира "Как вам это понравится" (акт II, сцена 7). ...(он никак не сродни Марии Лоренса Стерна)... - Мария - персонаж произведений английского писателя Лоренса Стерна (1713-1768) "Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена" и "Сентиментальное путешествие". Несчастная любовь лишила ее рассудка. ...детские стихи о Банбери-Кросс... - Речь идет о широко известной в Англии детской песенке. ...чем-то вроде нового тирана Геслера в кантоне Теллей... Вильгельм Телль - легендарный швейцарский герой, по преданию, глава тайного союза, готовившего свержение австрийского ига. Геслер - наместник австрийского императора в кантоне, где жил Телль. За то, что Телль не поклонился его шляпе, Геслер приказал ему сбить стрелой яблоко с головы маленького сына, грозя за неповиновение смертью. Борьба Телля с тираном Геслером окончилась победой Телля. Орден Виктории - английский военный орден, учрежденный королевой Викторией в 1856 году. ...мой чиновный друг Панглос... - Панглос - учитель юноши Кандида в повести Вольтера "Кандид". Он проповедует теорию оптимизма: все к лучшему в этом лучшем из миров. ...солдаты Хэвлока... - Хэвлок - английский генерал (1797- 1857), участвовал в осуществлении колонизаторских планов Англии в Индии и Малой Азии. Его идеалом был солдат, воспитанный в строго пуританском духе. Тауэр Джон (ок. 1330-1408) - английский поэт. Мильтон Джон - выдающийся английский поэт (1608-1674), автор эпической поэмы "Потерянный рай". ...времен королевы Анны. - Анна Стюарт - королева Великобритании и Ирландии в 1702-1714 годах. Майские шесты. - Так в Англии XVIII века называли шесты, украшенные цветами и лентами, вокруг которых танцевали первого мая, в праздник весны. Монумент - колонна, воздвигнутая в Лондоне в память "великого пожара" 1666 года. ...церковь из "Пути повесы"... - "Путь повесы" - серия из восьми картин, созданная У. Хогартом в 1735 году. ...некоторые возведены по проектам Рена. - Реп (1632-1723)-выдающийся английский архитектор. После пожара 1666 года ему было поручено составить проект застройки Лондона, который был, однако, осуществлен только частично. Рен - создатель таких замечательных архитектурных памятников, как собор св. Павла и Монумент. ...вдохновение скромного художника воплотилось в фигурах мистера Томаса Сейерса, Великобритания, и мистера Джона Хинана, Соединенные Штаты Америки. - Сейерс и Хинан - известные во времена Диккенса боксеры. Знаменитый бой между ними в Фарнборо (1860) был описан Теккереем в одном из его очерков. ...порождает у художника ассоциации в стиле Исаака Уолтона... - Исаак Уолтон (1593-1683) - автор книги "Совершенный рыболов" (1653). Она построена в форме спора между рыболовом, птицеловом и охотником о ценности этих видов спорта и содержит пасторальные картины природы. Уайтчепл - один из беднейших районов Лондона, известный своими трущобами. Обелиск - колонна, воздвигнутая в южном Лондоне на площади Сент-Джордж в 1771 году в честь лорд-мэра города Кросби. ...останавливаясь на ночлег в своих "ложах", которые рассеяны по всей стране. - Намек на ложи(ячейки) братств вольных каменщиков. Я назову свой родной городок... Скукотаун. - Под Скукотауном Диккенс подразумевает город своего детства Чатам. Серингапатам - город в Индии, был захвачен англичанами в 1799 году после длительной осады. Если у моих дверей нет красно-зеленого фонаря и ночного звонка... - Красно-зеленый фонарь и звонок обычно висели на дверях домов английских врачей. Коудл - горячий напиток, смесь вина с яйцами и сахаром. ...впервые увидел Ричарда Третьего... который, схватившись не на жизнь, а на смерть с добродетельным Ричмондом.,. - Речь идет об эпизоде из хроники Шекспира "Ричард III", акт V, сцена 5. Ричард 111 - английский король (1483-1485). Ричмонд - Генрих Тюдор, будущий король Генрих VII (1485-1509). ...ведьмы из "Макбета" до ужаса походили на шотландских танов... - В древности у англосаксов и датчан существовала категория своего рода свободных слуг или приближенных лорда - таны. В их обязанности входило следовать за своим господином на войну в качестве его телохранителей. Существовали королевские таны, состоявшие непосредственно при особе короля, и средние или низшие таны при второстепенных по положению баронах. Позднее таны составили касту профессиональных воинов, имевших свою земельную собственность. Джон Беньян (1628-1688) - английский писатель, автор религиозно-дидактического романа "Путь паломника" (1678). Клинопись. - Популярность этой темы объяснялась тем, что в XIX веке английским ученым Генрихом Раулинсоном (1810- 1893) была впервые расшифрована клинопись Персии, Ассирии и Вавилона. ...предпослал балладе "Чрез поля, где зреет рожь".. - Имеется в виду баллада Роберта Бернса (1759-1796). В русском переводе С. Маршака - "Пробираясь до калитки полем вдоль межи..." ...познакомились с Родриком Рэндомом. - Родрик Рэндом - герой романа английского писателя Т. Смоллета (1721-1771) "Приключения Родрика Рэндома". ...спутал Стрэпа с лейтенантом Хэтчуэем, который не был знаком с Рэндомом, хоть и находился в близких отношениях с Пиклем. - Речь идет о героях романов Смоллета "Приключения Перегрина Пикля" и "Приключения Родрика Рэндома". ...все предметы в этот час неузнаваемо изменились, кроме разве черепа Йорика. - Имеется в виду череп королевского шута Йорика, о котором упоминается в V акте трагедии Шекспира "Гамлет". ...тюрьма Королевской Скамьи - долговая тюрьма, которая существовала в Лондоне с 1755 по 1869 год. Это была последняя действующая долговая тюрьма в Англии. ...великий всеведущий мастер, который назвал сон смертью каждодневной жизни... - Шекспир, "Макбет", акт II, сцена 3. Грейз-Инн - один из четырех главных судебных "Иннов" (юридических корпораций) в Лондоне, обладавших монопольным правом подготовки юристов. ...пилигримы будут ходить в Горэмбери, чтобы посмотреть памятник, изображающий Бэкона в кресле... - Фрэнсис Бэкон (1561-1626) - выдающийся английский философ-материалист, борец против средневековой схоластики, "родоначальник английского материализма" (Маркс). Горэмбери - имение Бэкона. ...подобно тому, как сидел на развалинах Карфагена Марий... - Марий - римский полководец и политический деятель (род. в 155 году до н. э.) Будучи побежден Суллой, он бежал в Африку. Когда наместник Африки пытался принудить его покинуть страну, он просил передать ему, что беглец Гай Марий сидит на развалинах Карфагена. Карфаген - древний город на северном побережье Африки. Весной 146 года до н. э. он был захвачен римским войском и разрушен. ...хотели выдавить из себя Макбетово "аминь", застрявшее у них в глотке. - Шекспир, "Макбет", акт II, сцена 2: "Молитвы я алкал, но комом в горле "Аминь" застряло". ...в водах бухты, которую переплыл Пятница, когда за ним гнались двое его проголодавшихся собратьев-людоедов... - Имеется в виду эпизод из романа английского писателя Д. Дефо "Робинзон Крузо" (ч. I, гл. IV). ...мистера Аткинса ...когда он приплыл к берегу, чтобы высадить капитана. - Ошибка Диккенса: Аткинса не было в шлюпке, которая везла капитана, он приплыл позже ("Робинзон Крузо", ч. I, последняя глава). Я никогда не был застигнут ночью волками на границе Франции и Испании... - Намек на эпизод из I главы "Робинзона Крузо". Я никогда не был в подземелье разбойников, где жил Жиль Блаз... - Жиль Влаз - герой одноименного романа французского писателя Лесажа (1668-1747). Описание его жизни в подземелье разбойников занимает 4-10 главы первой книги романа. Бробингнег - имеется в виду Бробдингнег - страна великанов в романе Джонатана Свифта (1667-1745) "Путешествия Лемюэля Гулливера". Эгепимона - буквально пристанище любви (греч.). В Англии в 1849 году была основана под этим названием религиозная община, получившая скандальную известность в связи с аморальным поведением ее членов. ...подписали обращение к лорду Шефтсбери... - Энтони Эшли Купер, лорд Шефтсбери (1801-1885) был известен своей филантропической деятельностью. ...некий знатный англичанин... - Имеется в виду лорд Дэдли Стюарт (1803-1854), известный в Англии как защитник идеи независимости порабощенных стран. ...мистер Крукшенк мог бы лишний раз показать, до чего может довести человека бутылка. - Речь идет о Джордже Крукшенке, английском художнике (1792-1878). Потрясенный гибелью своего отца от алкоголизма, он с фанатической страстностью боролся против торговли спиртными напитками, используя для этого и палитру художника. Десть (бумаги) - старая единица счета писчей бумаги, 24 листа. Пристань Св. Екатерины - находится на левом берегу Темзы. Остров Мэн - расположен почти в центре Ирландского моря. Волан - закругленный с одного конца кусок пробкового дерева с насаженными на него перьями. Заменял мяч в старинной игре. Цирк Фрапкони. - Франкони (1738-1836) - известный дрессировщик животных. Вобан - знаменитый французский военный инженер (1633-1707), создатель многих военных укреплений и крепостей во Франции. Газебрук - город на севере Франции. ...религиозные зрелища Ричардсона. - Ричардсон - владелец популярного в середине XIX века бродячего театра, где ставили самые разнообразные зрелища от мелодрам до назидательно-религиозных представлений. ...орнитологический... вид... - Орнитология - наука, изучающая птиц. Кассим-баба - персонаж из "Сказок тысяча и одной ночи". ...придавали ей сходство с мятежными толпами Мазаньелло... - Мазаньелло (1623-1647) - вождь восстания неаполитанских рыбаков (1647) против испанцев, оккупировавших Неаполь. ...принадлежали к племени каннибалов... - Название "каннибалы" (людоеды) произошло от слова "каниба" - так во времена Колумба жители Багамских островов назы