рный парень не спеша скатился с козел, опустил подножку и держал дверцу экипажа приветливо открытой. В этот момент подошли мистер Снодграсс и мистер Уинкль. - Всем хватит места, джентльмены, - сказал дородный джентльмен. - Двое в экипаже, один на козлах. Джо, освободи место на козлах для одного из этих джентльменов. Ну, сэр, пожалуйте! - И дорожный джентльмен протянул руку и втащил в коляску сперва мистера Пиквика, а затем мистера Снодграсса. Мистер Уинкль влез на козлы, жирный парень, переваливаясь, вскарабкался на тот же насест и мгновенно заснул. - Очень рад вас видеть, джентльмены, - сказал дородный джентльмен. - Я вас очень хорошо знаю, хотя вы меня, быть может, и не помните. Прошлой зимой я провел несколько вечеров у вас в клубе... Встретил здесь сегодня утром моего друга мистера Тапмена и очень ему обрадовался. Как же вы поживаете, сэр? Вид у вас цветущий. Мистер Пиквик поблагодарил за комплимент и дружески погнал руку дородному джентльмену в сапогах с отворотами. - Ну, а вы как себя чувствуете, сэр? - продолжал дородный джентльмен, с отеческой заботливостью обращаясь к мистеру Снодграссу. - Прекрасно, да? Ну, вот и отлично, вот и отлично. А вы, сэр? (Обращаясь к мистеру Уинклю.) Очень рад, что вы хорошо себя чувствуете, очень и очень рад. Джентльмены, эти девицы - мои дочери, а это моя сестра, мисс Рейчел Уордль. Она - мисс, хотя и не так понимает свою миссию... Что, сэр как? - И дородный джентльмен игриво толкнул мистера Пиквика локтем в бок и от души расхохотался. - Ах, братец! - с укоризненной улыбкой воскликнула мисс Уордль. - Да ведь я правду говорю, - возразил дородный джентльмен, - никто не может это отрицать. Прошу прощенья, джентльмены, вот это мой приятель мистер Трандль. Ну-с, а теперь, когда все друг с другом знакомы, я предлагаю располагаться без всяких стеснений, и давайте-ка посмотрим, что там такое происходит. Вот мой совет. С этими словами дородный джентльмен надел очки, мистер Пиквик взял подзорную трубу, и все находящиеся в экипаже встали и через головы зрителей начали созерцать военные эволюции. Это были изумительные эволюции: одна шеренга палила над головами другой шеренги, после чего убегала прочь, затем эта другая шеренга палила над головами следующей и в свою очередь убегала; войска построились в каре, а офицеры поместились в центре; потом спустились по лестницам в ров и вылезли из него с помощью тех же лестниц; сбили баррикады из корзин и проявили величайшую доблесть. Инструментами, напоминающими гигантские швабры, забили снаряды в пушки; и столько было приготовлений к пальбе и так оглушительно прогремел залп, что воздух огласился женскими воплями. Юные мисс Уордль так перепугались, что мистер Трандль буквально вынужден был поддержать одну из них в экипаже, в то время как мистер Снодграсс поддерживал другую, а у сестры мистера Уордля нервическое возбуждение достигло столь ужасных размеров, что мистер Тапмен счел совершенно необходимым обвить рукой ее стан, дабы она не упала. Все были взволнованы, кроме жирного парня; он же спал сладким сном, словно рев пушек с детства заменял ему колыбельную. - Джо! Джо! - кричал дородный джентльмен, когда крепость была взята, а осаждающие и осажденные уселись обедать. - Несносный мальчишка, он опять заснул! Будьте так добры, ущипните его, сэр... пожалуйста, за ногу, иначе его не разбудишь... очень вам благодарен. Развяжи корзину, Джо! Жирный парень, которого мистер Уинкль успешно разбудил, ущемив большим и указательным пальцами кусок ляжки, снова скатился с козел и начал развязывать корзину, проявляя больше расторопности, чем можно было ждать от него, судя по его пассивности до сего момента. - А теперь придется немного потесниться, - сказал дородный джентльмен. Посыпались шутки по поводу того, что в тесноте у леди изомнутся рукава платьев, послышались шутливые предложения, вызвавшие яркий румянец на щеках леди, - посадить их к джентльменам на колени, и, наконец, все разместились в коляске. Дородный джентльмен начал передавать в экипаж различные вещи, которые брал из рук жирного парня, поднявшегося для этой цели на задок экипажа. - Ножи и вилки, Джо! Ножи и вилки были поданы; леди и джентльмены в коляске и мистер Уинкль на козлах были снабжены этой полезной утварью. _ Тарелки, Джо, тарелки! Повторилась та же процедура, что и при раздаче ножей и вилок. - Теперь птицу, Джо. Несносный мальчишка - он опять заснул! Джо! Джо! (Несколько ударов тростью по голове, и жирный парень не без труда очнулся от летаргии.) Живей, подавай закуску! В этом последнем слове было что-то, заставившее жирного парня встрепенуться. Он вскочил; его оловянные глаза, поблескивавшие из-за раздувшихся щек, жадно впились в съестные припасы, когда он стал извлекать их из корзины. - Ну-ка, пошевеливайся, - сказал мистер Уордль, ибо жирный парень любовно склонился над каплуном и, казалось, не в силах был с ним расстаться. Парень глубоко вздохнул и, бросив пламенный взгляд на аппетитную птицу, неохотно передал ее своему хозяину. - Правильно... смотри в оба. Давай язык... паштет из голубей. Осторожнее, не урони телятину и ветчину... Не забудь омары... Вынь салат из салфетки... Давай соус. Эти распоряжения срывались с уст мистера Уордля, пока он вручал упомянутые блюда, переправляя всем тарелки в руки и на колени. - Чудесно, не правда ли? - осведомился сей жизнерадостный джентльмен, когда процесс уничтожения пищи начался. - Чудесно! - подтвердил мистер Уинкль, сидя на козлах и разрезая птицу. - Стакан вина? - С величайшим удовольствием. - Возьмите-ка бутылку к себе на козлы. - Вы очень любезны. - Джо! - Что прикажете, сэр? (На сей раз он не спал, ибо только что ухитрился стянуть пирожок с телятиной.) - Бутылку вина джентльмену на козлах. Очень рад нашей встрече, сэр. - Благодарю вас. - Мистер Уинкль осушил стакан и поставил бутылку подле себя на козлы. - Разрешите, сэр, выпить за ваше здоровье? - обратился мистер Трандль к мистеру Уинклю. - Очень приятно, - ответил мистер Уинкль, и оба джентльмена выпили. Затем выпили по стаканчику все, но исключая и леди. - Как наша милая Эмили кокетничала с чужим джентльменом! - шепнула своему брату, мистеру Уордлю, тетка, старая дева, со всей завистью, на которую способна тетка и старая дева. - Ну, так что же? - отозвался веселый пожилой джентльмен. - Мне кажется, это очень естественно... ничего удивительного. Мистер Пиквик, не угодно ли вина, сэр? Мистер Пиквик, глубокомысленно исследовавший начинку паштета, с готовностью согласился. - Эмили, дорогая моя, - покровительственно сказала пребывающая в девичестве тетушка, - не говори так громко, милочка. - Ах, тетя! - Тетка и этот старенький джентльмен разрешают себе все, а другим ничего, - шепнула мисс Изабелла Уордль своей сестре Эмили. Молодые леди весело засмеялись, а старая попыталась скроить любезную мину, но это ей не удалось. - Молодые девушки так бойки, - сказала мисс Уордль мистеру Тапмену таким соболезнующим тоном, словно оживление являлось контрабандой, а человек, не скрывавший его, совершал великое преступление и грех. - О да! -отозвался мистер Тапмен, не уяснив себе, какого ответа от него ждут. - Это очаровательно. - Гм... - недоверчиво протянула мисс Уордль. - Разрешите? - самым слащавым тоном сказал мистер Тапмен, прикасаясь одной рукой к пальцам очаровательной Рейчел, а другой приподнимая бутылку. Разрешите? - О, сэр! Мистер Тапмен имел весьма внушительный вид, а Рейчел выразила опасение, не возобновится ли пальба, ибо и таком случае ей придется еще раз прибегнуть к его поддержке. - Как вы думаете, можно ли назвать моих милых племянниц хорошенькими? шепотом спросила мистера Тапмена любящая тетушка. - Пожалуй, если бы здесь не было их тетушки, ответил находчивый пиквикист, сопровождая свои слова страстным взглядом. - Ах, шалун... но серьезно... Если бы цвет лица у них был чуточку лучше, они могли бы показаться хорошенькими... при вечернем освещении? - Да, пожалуй, - равнодушным тоном проговорил мистер Тапмен. - Ах, какой вы насмешник... Я прекрасно знаю, что вы хотели сказать. - Что? - осведомился мистер Тапмен, который ровно ничего не хотел сказать. - Вы подумали о том, что Изабелла горбится... да, да, подумали! Вы, мужчины, так наблюдательны! Да, она горбится, этого нельзя отрицать, и уж, конечно, ничто так не уродует молодых девушек, как эта привычка горбиться. Я ей часто говорю, что пройдет несколько лет и на нее страшно будет смотреть. Да и насмешник же вы! Мистер Тапмен ничего не имел против такой репутации, приобретенной по столь дешевой цене, он приосанился и загадочно улыбнулся. - Какая саркастическая улыбка! - с восхищением сказала Рейчел. - Право же, я вас боюсь. - Боитесь меня? - О, вы от меня ничего не скроете, я прекрасно знаю, что значит эта улыбка. - Что? - спросил мистер Тапмен, который и сам этого не знал. - Вы хотите сказать, - понизив голос, продолжала симпатичная тетка, вы хотели сказать, что сутулость Изабеллы не такое уж большое несчастье по сравнению с развязностью Эмили. А Эмили очень развязна! Вы не можете себе представить, до чего это меня иногда огорчает! Я часами плачу, а мой брат так добр, так доверчив, он ничего не замечает, я совершенно уверена, что это разбило бы ему сердце. Быть может, всему виной только манера держать себя хотелось бы мне так Думать... Я утешаю себя этой надеждой... (Тут любящая тетушка испустила глубокий вздох и уныло покачала головой.) - Ручаюсь, что тетка говорит о нас, - шепнула мисс Эмили Уордль своей сестре, - я в этом уверена, у нее такая злющая физиономия. - Ты думаешь? - отозвалась Изабелла. - Гм... Дорогая тетя! - Что, милочка? - Тетя, я так боюсь, что вы простудитесь... пожалуйста, наденьте платок, закутайте вашу милую старую голову... право же, нужно беречь себя в ваши годы! Хотя расплата была произведена той же монетой и по заслугам, но вряд ли можно было придумать месть более жестокую. Неизвестно, в какой форме излила бы тетка свое негодование, не вмешайся мистер Уордль, который, ничего не подозревая, переменил тему разговора, энергически окликнув Джо. - Несносный мальчишка, - сказал пожилой джентльмен, - он опять заснул! - Удивительный мальчик! - произнес мистер Пиквик. - Неужели он всегда так спит? - Спит! - подтвердил старый джентльмен. - Он всегда спит. Во сне исполняет приказания и храпит, прислуживая за столом. - В высшей степени странно! - заметил мистер Пиквик. - Да, очень странно, - согласился старый джентльмен. - Я горжусь этим парнем... ни за что на свете я бы с ним не расстался. Это чудо природы! Эй, Джо, Джо, убери посуду и откупорить еще одну бутылку, слышишь? Жирный парень привстал, открыл глаза, проглотил огромный кусок пирога, который жевал в тот момент, когда заснул, и не спеша исполнил приказание своего хозяина: собрал тарелки и уложил их в корзинку, пожирая глазами остатки пиршества. Была подана и распита еще одна бутылка; опять привязали корзину, жирный парень занял свое место на козлах, очки и подзорная труба снова были извлечены. Тем временем маневры возобновились. Свист, стрельба, испуг леди, а затем, ко всеобщему удовольствию, была взорвана и мина. Когда дым от взрыва рассеялся, войска и зрители последовали этому примеру и тоже рассеялись. Не забудьте, - сказал пожилой джентльмен, пожимая руку мистеру Пиквику и заканчивая разговор, начатый во время заключительной стадии маневров, завтра вы у нас в гостях. - Непременно, - ответил мистер Пиквик. - Адрес у вас есть? - Менор Фарм, Дингли Делл *, - отозвался мистер Пиквик, заглянув в записную книжку. - Правильно, - подтвердил старый джентльмен. - И помните, я вас отпущу не раньше чем через неделю и позабочусь о том, чтобы вы увидели все достойное внимания. Если вас интересует деревенская жизнь, пожалуйте ко мне, и я дам вам ее в изобилии. Джо! - Несносный мальчишка: он опять заснул! Джо, помоги Тому заложить лошадей! Лошадей впрягли, кучер влез на козлы, жирный парень поместился рядом с ним, распрощались, и экипаж отъехал. Когда пиквикисты в последний раз оглянулись, заходящее солнце бросало яркий отблеск на лица сидевших в экипаже и освещало фигуру жирного парня. Голова его поникла на грудь, он спал сладким сном. ГЛАВА V, краткая, повествующая, между прочим, о том, как мистер Пиквик вызвался править, а мистер Уинкль - ехать верхом, и что из этого получилось Ясным и чистым было небо, благоуханным - воздух, и все вокруг являлось во всей своей красе, когда мистер Пиквик облокотился о перила Рочестерского моста, созерцая природу и дожидаясь завтрака. Пейзаж в самом деле мог очаровать и менее созерцательную душу, чем та, перед которой он расстилался. Слева от наблюдателя находилась полуразрушенная стена, во многих местах пробитая и кое-где грузно нависавшая над узким берегом. Водоросли длинной бахромой повисли на зазубренных и острых камнях, трепеща при малейшем дуновении ветра, и зеленый плющ горестно о6вился вокруг темных и разрушенных бойниц. За стеной вставал древний замок - башни его были без кровли, а массивные стены грозили рухнуть, но он горделиво возвещал нам о былой силе и мощи, когда лет семьсот назад он оглашался бряцанием оружия и шумом празднеств и оргий. По обеим сторонам тянулись, уходя вдаль, берега Медуэй. покрытые нивами и пастбищами, виднелись ветряные мельницы, церкви, и эта красочная панорама казалась еще прекраснее от изменчивых теней, которые быстро пробегали по ней, когда легкие и расплывчатые облачка таяли в лучах утреннего солнца. Река, отражая чистую синеву неба, сверкала и искрилась, бесшумно струясь, и с ясным прозрачным журчанием погружались в воду весла рыбаков, когда тяжелые, но живописные лодки медленно скользили вниз по течению. От приятных грез, навеянных раскинувшимся перед ним пейзажем, мистера Пиквика пробудил глубокий вздох и прикосновение к плечу. Он оглянулся: возле него стоял мрачный субъект. - Созерцаете картину природы? - осведомился мрачный субъект. - Да, - сказал мистер Пиквик. - И поздравляете себя с тем, что так рано встали? Мистер Пиквик кивнул в знак согласия. - Ах, следовало бы вставать пораньше, чтобы видеть солнце во всем его великолепии, ибо редко сияет оно так ослепительно в течение целого дня. Утро дня и утро жизни слишком сходны. - Вы правы, сэр, - согласился мистер Пиквик. - Говорят: "Утро слишком прекрасно, чтобы длиться", - Продолжал мрачный субъект. - То же самое можно сказать и о повседневном нашем существовании. Боже! Чего бы я не сделал, чтобы вернуть дни детства или забыть о них навеки! - Вы пережили много горя, сэр, - сочувственно заметил мистер Пиквик. - Да, - поспешно подтвердил мрачный субъект. Да, я пережил больше, чем могут себе представить те, кто видит меня теперь. На секунду он умолк, потом отрывисто спросил: - Не мелькала ли у вас мысль в такое утро, как сегодня, что было бы блаженством и счастьем броситься в воду и утонуть? - Помилуй бог, нет! - ответил мистер Пиквик, отступая от перил, ибо у него возникло опасение, как бы мрачный субъект, эксперимента ради, не столкнул его вниз. - А я часто об этом думал, - продолжал мрачный субъект, не заметив его движения. - Тихая прохладная вода как будто сулит мне отдых и покой. Прыжок, плеск, недолгая борьба, взбаламученные волны постепенно уступают место легкой ряби, вы погребены в водяной могиле, и вместе с вами погребены ваши горести и несчастья. Ввалившиеся глаза мрачного субъекта ярко вспыхнули, но минутное возбуждение быстро угасло, он спокойно отвернулся и сказал: - Довольно об этом. Мне бы хотелось обсудить с вами другой предмет. В тот вечер вы мне предложили прочесть рукопись и внимательно слушали чтение. - Совершенно верно, - подтвердил мистер Пиквик, - и я несомненно полагал... - Мнения меня не интересуют, - перебил мрачный субъект, - и я в них не нуждаюсь. Вы путешествуете для собственного удовольствия и обогащения знаниями. Что вы скажете, если я вам пришлю занятную рукопись - заметьте, занятной я ее называю не потому, что она ужасна или невероятна, нет, она занятна как романтическая страница подлинной жизни. Не огласите ли вы ее в клубе, о котором столь часто говорите? - Конечно, если вы желаете, -ответил мистер Пиквик, - и она будет занесена в протоколы. - Вы ее получите, - заявил мрачный субъект. - Ваш адрес? - И, узнав от мистера Пиквика предполагаемый маршрут, он старательно занес его в свою засаленную записную книжку, затем, отклонив настойчивое приглашение мистера Пиквика позавтракать вместе, расстался с ним у двери гостиницы и медленно побрел прочь. Спутники мистера Пиквика поджидали его к завтраку, который был уже готов, и все блюда заманчиво расставлены. Уселись за стол, а засим поджаренная ветчина, яйца, чай, кофе и всякая всячина начали исчезать с быстротой, свидетельствовавшей как о превосходном качестве продуктов, так и о прекрасном аппетите всей компании. - Ну-с, поговорим о Менор Фарм, - сказал мистер Пиквик. - Как мы туда поедем? - Не посоветоваться ли нам со слугою? - предложил мистер Тапмен, после чего слуга был призван. - Дингли Делл, джентльмены?.. Пятнадцать миль, джентльмены... по проселочной дороге... Дорожную коляску, сэр? - В дорожной коляске могут поместиться только двое, - возразил мистер Пиквик. - Совершенно верно, сэр, прошу прощенья, сэр. Прекрасный четырехколесный экипаж, сэр, сиденье сзади для двух, одно место впереди для джентльмена, который правит. Ах, прошу прощенья, сэр, - экипаж трехместный. - Что же нам делать? - спросил мистер Снодграсс. - Может быть, один из джентльменов пожелает ехать верхом, сэр? предложил слуга, посматривая на мистера Уинкля. - Очень хороши верховые лошади, сэр, любой из слуг мистера Уордля может отвести лошадь назад, когда отправится в Рочестер. - Отлично, - сказал мистер Пиквик. - Уинкль, хотите прокатиться верхом? В тайниках души мистера Уинкля возникли серьезные опасения, касающиеся его умения ездить верхом, но ему во что бы то ни стало хотелось их скрыть, а посему он и ответил тотчас же и очень решительно: - Конечно. Я буду в восторге. Мистер Уинкль бросил вызов судьбе. Иного выхода у него не было. - Велите подать лошадей к одиннадцати часам, распорядился мистер Пиквик. - Слушаю, сэр, - ответил слуга. Слуга удалился, завтрак был окончен, и путешественники поднялись каждый в свою комнату, чтобы уложить костюмы, которые хотели взять с собой. Мистер Пиквик покончил со всеми приготовлениями и из-за оконных занавесок столовой взирал на прохожих, когда вышел слуга и доложил, что лошади поданы. Сообщение это было подтверждено самим экипажем, который не замедлил появиться перед окнами вышеупомянутой половой. Это был диковинный зеленый ящичек на четырех колесах, с низким двухместным сиденьем, напоминающим плетенку для винных бутылок, с высоким насестом спереди для одного человека, влекомый гигантской бурой лошадью, которая обнаруживала великолепный по своей симметрии костяк. Тут же стоял конюх, держа за повод оседланную для мистера Уинкля другую рослую лошадь, по-видимому, близкую родственницу животного, впряженного в экипаж. - Господи помилуй! - воскликнул мистер Пиквик, когда они стояли на тротуаре и ждали, пока уложены будут в экипаж их вещи. - Господи помилуй, а кто ж будет править? Об этом я и не подумал. - Вы конечно, - сказал мистер Тапмен. - Разумеется, - сказал мистер Снодграсс. - Я! - воскликнул мистер Пиквик. - Не извольте беспокоиться, сэр, - вмешался конюх. - Доверьтесь ей, сэр, спокойно: грудной младенец - и тот с ней справится. - А она не пуглива? - осведомился мистер Пиквик. - Пуглива, сэр? Покажите ей воз обезьян с обожженными хвостами - она и то не испугается. Такой отзыв рассеивал все сомнения. Мистер Тапмен и мистер Снодграсс влезли в ящик, мистер Пиквик взобрался на насест и поставил ноги на обитую клеенкой подножку, приспособленную специально для этой цели. - Ну, Блестящий Уильям, - сказал конюх своему подручному, - подай джентльмену вожжи. Блестящий Уильям (должно быть, этим прозвищем он был обязан своим прилизанным волосам и лоснящейся физиономии) вложил вожжи в левую руку мистера Пиквика, а старший конюх сунул ему хлыст в правую руку. - Тпру! -закричал мистер Пиквик, когда рослое животное попятилось, не скрывая своего намерения ввалиться через окно в столовую. - Тпру! - отозвались из ящика мистер Тапмен и мистер Снодграсс. - Ничего! Это ей порезвиться вздумалось, джентльмены, - ободряюще заметил старший конюх. - Придержи-ка ее, Уильям. Подручный укротил буйный нрав животного, а конюх поспешил на помощь к мистеру Уинклю. - С этой стороны пожалуйте, сэр. - Провалиться мне на этом месте, если джентльмен не собирался влезть не с той стороны, - ухмыляясь, шепнул форейтор на ухо официанту, веселившемуся от всей души. Мистер Уинкль, следуя инструкции, уселся в седло, по с таким трудом, словно ему пришлось карабкаться на борт первоклассного военного судна. - Все в порядке? - осведомился мистер Пиквик, предчувствуя в глубине души, что о порядке и речи быть не может. - Все в порядке, - слабым голосом ответил мистер Уинкль. - Пошел! - крикнул конюх. - Держите вожжи, сэр. И вот на потеху всего двора повозка и верховой конь помчались: одна - с мистером Пикником на козлах, другой - с мистером Уинклем на спине. - Отчего это она идет как-то боком? - обратился мистер Снодграсс из ящика к мистеру Уинклю в седле. - Понятия не имею, - ответил мистер Уинкль. Его лошадь несло по улице самым загадочным образом: боком вперед, головой к одной стороне улицы и хвостом - к другой. Мистер Пиквик этого не видел и не имел времени заметить что бы то ни было, так как все его внимание было сосредоточено на лошади, впряженной в повозку и проявлявшей своеобразные наклонности, весьма интересные для постороннего наблюдателя, но отнюдь не столь занимательные для лиц. сидевших в экипаже. Не говоря уже о весьма неприятной и раздражающей привычке задирать голову и натягивать вожжи так, что мистеру Пиквику великого труда стоило удерживать их в руке, лошадь проявляла странную склонность внезапно бросаться в сторону, останавливаться, а затем в течение нескольких минут мчаться вперед с быстротой, исключающей всякую возможность управлять экипажем. - Что она хочет показать этим? - спросил мистер Снодграсс, когда лошадь в двадцатый раз проделала этот маневр. - Не знаю, - отозвался мистер Тапмен. - Я бы сказал, что она пуглива, а как по-вашему? Мистер Снодграсс хотел что-то ответить, когда его прорвал возглас мистера Пиквика. - Тпру! - воскликнул сей джентльмен. - Я уронил хлыст. - Уинкль! - сказал мистер Снодграсс, когда всадник на рослой лошади подъехал к ним рысцой, в шляпе, надвинутой на самые уши, и сотрясаясь всем телом от резких движений, словно вот-вот рассыплется на кусочки, - Уинкль, будьте добры, поднимите хлыст. Мистер Уинкль натягивал поводья огромной лошади, пока лицо у него не почернело; ухитрившись, наконец, остановить лошадь, он слез, подал мистеру Пиквику хлыст и, схватив поводья, приготовился снова вскочить в седло. Захотелось ли рослой лошади, отличавшейся природной игривостью, невинно пошалить с мистером Уинклем, или она сообразила, что не менее приятную прогулку может совершить и без всадника, - эти вопросы мы, конечно, не в силах разрешить окончательно и определенно. Какими бы мотивами ни руководствовалось животное, несомненным остается один факт: едва схватил мистер Уинкль поводья, как лошадь перебросила их через голову и на всю их длину отскочила назад. - Милая скотинка, - вкрадчиво сказал мистер Уинкль, - милая скотинка, добрая старая лошадка! Но "милая скотинка" презирала лесть: чем упорнее старался мистер Уинкль к ней подойти, тем настойчивее она отступала, и, несмотря на уговоры и улещиванье, мистер Уинкль и лошадь кружились на одном месте в течение десяти минут, а по прошествии этого времени расстояние между ними отнюдь не уменьшилось, - положение неприятное при любых обстоятельствах, а тем более на безлюдной дороге, где никто не придет на помощь. - Что мне делать? - крикнул мистер Уинкль после длительного кружения на одном месте. - Что мне делать? Я не могу к ней подойти. - Ведите ее на поводу, пока мы не доберемся до заставы, - ответил мистер Пиквик. - Да она не хочет идти! - завопил мистер Уинкль. Вылезайте и подержите ее. Мистер Пиквик - сама доброта и человеколюбие - бросил вожжи на спину своей лошади и, спустившись с козел, заботливо повернул повозку к придорожным кустам на тот случай, если кто проедет по дороге, после чего поспешил на помощь к своему злополучному спутнику, оставив мистера Тапмена и мистера Снодграсса в экипаже. Едва завидев мистера Пиквика, приближавшегося с хлыстом в руке, лошадь перестала упорно кружиться на одном месте и начала отступать столь решительно, что потащила за собой мистера Уинкля, не выпускавшего поводьев, и заставила его бежать в ту сторону, откуда они только что приехали. Мистер Пиквик бросился на помощь, но чем быстрее устремлялся он вперед, тем быстрее бежала от него лошадь. Послышался топот копыт, заклубилась пыль, и мистер Уинкль, едва не вывихнувший руки, благоразумно бросил повод. Лошадь остановилась, посмотрела, тряхнула головой, повернулась и спокойно побежала рысью домой в Рочестер, предоставив мистеру Уинклю и мистеру Пиквику с немым отчаянием взирать друг на друга. Какой-то дребезжащий звук привлек их внимание. Они встрепенулись. - Господи помилуй! -воскликнул несчастный мистер Пиквик. - И другая лошадь убегает! Это была истинная правда. Шум испугал лошадь, а вожжи лежали у нее на спине. Результаты угадать нетрудно. Она сорвалась с места, увлекая за собой четырехколесный экипаж с мистером Тапменом и мистером Снодграссом. Скачка продолжалась недолго. Мистер Тапмен прыгнул в кусты, мистер Снодграсс последовал его примеру; лошадь разбила четырехколесную повозку о деревянный мост, - кузов отделился от колес, ящик сорвался, и лошадь остановилась как вкопанная, созерцая произведенное ею разрушение. Первой заботой двух уцелевших друзей было извлечь своих злополучных спутников из кустов, где они застряли, - процесс, который доставил им несказанное удовольствие, когда они убедились, что никто не получил никаких повреждений, если не считать нескольких дыр на платье и легких царапин, нанесенных колючками. Следующей их заботой было выпрячь лошадь. По окончании этой сложной операции компания медленно побрела вперед, ведя за собой лошадь, а повозку бросив на произвол судьбы. Через час ходьбы путешественники увидели маленький придорожный трактир - перед домом два вяза, водопойная колода для лошадей и столб с вывеской, позади несколько бесформенных стогов сена, сбоку огород, а вокруг разбросанные в странном беспорядке ветхие сараи и надворные строения. На огороде работал рыжеволосый человек. Мистер Пиквик громко окликнул его: - Эй! Послушайте! Рыжеволосый выпрямился, заслонил глаза рукой и посмотрел пристально и холодно на мистера Пиквика и его спутников. - Эй! Послушайте! - повторил мистер Пиквик. - В чем дело? - отозвался рыжеволосый. - Далеко отсюда до Дингли Делла? - Добрых семь миль. - Дорога хорошая? - Плохая. Дав сей краткий ответ и удовлетворив, по-видимому, свое любопытство еще одним пристальным взглядом, рыжеволосый снова принялся за работу. - Мы бы хотели на время оставить здесь эту лошадь, - сказал мистер Пиквик. - Можно? - Лошадь хотите здесь оставить? - повторил рыжеволосый, опираясь на лопату. - Ну да, - ответил мистер Пиквик, который уже успел подойти вместе с лошадью к изгороди. - Хозяйка! - заорал человек с рыжими волосами, выйдя из огорода и в упор глядя на лошадь. - Хозяйка! На зов явилась высокая костлявая женщина, прямая, как палка, в грубой синей накидке, с талией под мышками. - Скажите, любезная, можно оставить здесь эту лошадь? - вкрадчиво спросил мистер Тапмен, выступая вперед. Женщина очень пристально разглядывала всю компанию, а рыжеволосый шепнул ей что-то на ухо. - Нет, - ответила она, подумав. - Боюсь. - Боитесь! - воскликнул мистер Пиквик. - Чего может бояться эта женщина? - Недавно мы из-за этого попали в беду, - сказала женщина, поворачивая к дому. - Не о чем тут толковать. - В высшей степени странно! - воскликнул удивленный мистер Пиквик. - Мне... мне кажется, - шепнул мистер Уинкль окружившим его друзьям, мне кажется, они подозревают, что эту лошадь мы приобрели какими-то нечестными путями. - Что?! -в порыве негодования воскликнул мистер Пиквик. Мистер Уинкль смущенно повторил свою догадку. - Эй, послушайте! - крикнул рассерженный мистер Пиквик. - Вы что, думаете - мы эту лошадь украли? - Ясное дело украли, - ответил рыжеволосый, оскалив зубы так, что рот растянулся от одного слухового органа до другого. С этими словами он вошел в дом и захлопнул за собой дверь. - Это похоже на сон! - кипятился мистер Пиквик. На отвратительный сон. Тащиться целый день с ужасной лошадью, от которой не можешь отделаться! Пиквикисты мрачно и уныло пошли прочь, а рослое четвероногое, к которому все они чувствовали безграничное отвращение, плелось за ними по пятам. Уже наступал вечер, когда четверо друзей и их четвероногий спутник свернули на боковую дорогу, ведущую к Менор Фарм; и даже теперь, когда они были так близки к цели, удовольствие, которое могли бы они испытать при иных обстоятельствах, оказалось в значительной мере отравленным размышлениями о том, какой странный у них вид и сколь нелепо их положение. Изорванные костюмы, исцарапанные лица, запыленные ботинки, измученный вид и в довершение всего лошадь. О, как проклинал мистер Пиквик эту лошадь! Время от времени он бросал на благородное животное взгляды, горящие ненавистью и жаждой мести; не раз принимался высчитывать, каковы будут издержки, если он перережет ей горло, и им овладевало с удесятеренной силой искушение убить се или отпустить на все четыре стороны. От этих ужасных мыслей его отвлекли две фигуры, внезапно появившиеся за поворотом дороги. Это был мистер Уордль и верный его паж, жирный парень. - Где же это вы запропастились? - спросил гостеприимный пожилой джентльмен. - Я вас весь день поджидал. Однако вид у вас потрепанный. Как! Царапины! Ничего серьезного, надеюсь, нет? Ну, я очень рад, очень рад это слышать. Так, значит, вы опрокинулись? Ничего! Обычная история в этих краях. Джо! - Он опять спит! - Джо, возьми у джентльмена лошадь и отведи ее в конюшню, Жирный парень, тяжело ступая, поплелся за ними вместе с лошадью, а пожилой джентльмен добродушно выражал сочувствие своим гостям, узнав об их приключениях ровно столько, сколько они сочли нужным сообщить, и повел их прежде всего на кухню. - Здесь мы вас приведем в порядок, - сказал пожилой джентльмен, - а затем я вас представлю обществу, собравшемуся в гостиной. Эмма, подай черри-бренди, Джейн, иголку с ниткой! Полотенец и воды, Мэри! Ну, девушки, пошевеливайтесь! Три-четыре проворных девушки бросились отыскивать требуемые вещи, а два большеголовых круглолицых представителя мужского пола покинули свои места у очага (ибо, хотя вечер был майский, их тянуло к огоньку не меньше, чем на святках) и нырнули в какие-то темные углы, откуда быстро извлекли ваксу и с полдюжины щеток. - Пошевеливайтесь! - повторил пожилой джентльмен, но это приказание оказалось совершенно излишним, так как одна девушка уже наливала черри-бренди, другая принесла полотенца, а один из слуг, ухватив внезапно за ногу мистера Пиквика и подвергая его опасности потерять равновесие, чистил ему башмак, пока мозоли не раскалились докрасна, в то время как другой чистил мистера Уинкля тяжелой платяной щеткой, насвистывая при этом, как имеют обыкновение насвистывать конюхи, отчищая лошадь скребницей. Покончив с омовениями, мистер Снодграсс, стоя спиной к камину и с истинным наслаждением попивая черри-бренди, осматривал кухню. Он описывает ее, как просторное помещение с красным кирпичным подом и вместительным очагом; потолок украшали окорока, свиная грудинка, связки луковиц. Степы были декорированы охотничьими хлыстами, несколькими уздечками, седлом и старым, заржавленным мушкетоном, под которым красовалась надпись, возвещавшая, что он "заряжен", - если верить свидетельству того же источника, - уже по крайней мере полстолетия. В углу важно тикали старинные часы с недельным заводом, отличавшиеся нравом степенным и уравновешенным, а на одном из многочисленных крючков, украшавших кухонный шкаф, висели серебряные карманные часы, не менее древние. - Готовы? - осведомился пожилой джентльмен, когда его гости были вымыты, заштопаны, вычищены и подкреплены бренди. - Вполне, - ответил мистер Пикник. - В таком случае идемте! И компания, миновав несколько темных коридоров, где к ней присоединился мистер Тапмен, который замешкался, чтобы сорвать поцелуй у Эммы, должным образом вознаградившей его толчками и царапинами, приблизилась к двери гостиной. - Добро пожаловать, джентльмены! - промолвил гостеприимный хозяин, распахивая дверь и проходя вперед, чтобы представить гостей. - Добро пожаловать в Менор Фарм! ГЛАВА VI Старомодная игра в карты. Стихи священника. Рассказ о возвращении каторжника При входе мистера Пиквика с друзьями гости, собравшиеся в старой гостиной, встали им навстречу; и пока шла церемония представления, сопровождавшаяся всеми обязательными формальностями, у мистера Пиквика было время рассмотреть лица и поразмыслить о характерах и стремлениях людей, его окружавших, - привычка, которой он, наряду со многими великими людьми, предавался с наслаждением. Очень старая леди в величественном чепце и выцветшем шелковом платье не кто иная, как мать мистера Уордля, - занимала почетное место в углу, справа от камина; стены были украшены предметами, свидетельствовавшими о том, что в молодости она была воспитана подобающим образом и о своем воспитании не забыла и на старости лет, - тут были весьма древние вышивки, шитые шерстью пейзажи такой же давности и алые шелковые покрышки на чайник более современного происхождения. Тетка, две юных леди и мистер Уордль соперничали друг с другом, ревностно и неустанно оказывая знаки внимания старой леди: одна держала ее слуховой рожок, другая - апельсин, третья флакон с нюхательной солью, а четвертый усердно поправлял и взбивал подушки, водруженные за ее спиной. Против нее, по другую сторону камина, восседал лысый, старый джентльмен с благожелательным и добродушным выражением лица священник Дингли Делла, а рядом с ним - его жена, полная, румяная старая леди, у которой был такой вид, словно она не только постигла искусство и тайну домашнего изготовления ароматных настоек на благо и удовольствие ближним, но и сама при случае весьма не прочь была их отведать. В одном углу человечек, с лицом проницательным и похожим на рипстонский ранет *, беседовал с толстым старым джентльменом, и еще два-три пожилых джентльмена, и еще две-три пожилых леди неподвижно сидели навытяжку, пристально разглядывая мистера Пиквика и его спутников. - Мистер Пиквик, маменька! - заорал во весь голос мистер Уордль. - А! -сказала старая леди, покачивая головой. Ничего не слышу. - Мистер Пиквик, бабушка! - дружно прокричали обе юные леди. - А! - отозвалась старая леди. - Ну, да это неважно, полагаю, что ему никакого дела нет до такой старухи, как я. - Уверяю вас, сударыня, - начал мистер Пиквик, пожимая руку старой леди и говоря так громко, что добродушное лицо его приняло от напряжения карминный оттенок, - уверяю вас, сударыня, ничто не доставляет мне такого удовольствия, как знакомство с леди столь почтенного возраста, возглавляющей такую славную семью и имеющей столь моложавый и цветущий вид. - А... - сказала, помолчав, старая леди, - все это прекрасно, да только я его не слышу. - Бабушка сейчас немного расстроена, - понизив голос, сообщила мисс Изабелла Уордль, - по потом она еще поговорит с вами. Мистер Пиквик кивнул головой в знак готовности подчиниться капризу старческой немощи и вступил в общий разговор с другими членами кружка. - Очаровательное местоположение! - сказал мистер Пиквик. - Очаровательное! - откликнулись мистеры Снодграсс, Тапмен и Уинкль. - Да, бесспорно, - согласился мистер Уордль. - Во всем Кенте не найдется лучшего местечка, сэр, - заметил проницательный человечек с лицом, похожим на ранет, - да, сэр, не найдется, уверен, что не найдется. И проницательный человечек торжествующе осмотрелся по сторонам, словно кто-то усиленно ему возражал, но он в конце концов одержал над ним верх. - Лучшего местечка не найдется во всем Кенте, повторил он, помолчав. - За исключением Маллинс Медоус, - глубокомысленно заметил один толстяк. - Маллинс Медоус! - с глубоким презрением воскликнул первый. - Да, Маллинс Медоус! - повторил толстяк. - Прекрасный участок, - вмешался другой толстяк, - Совершенно верно, - подтвердил третий толстяк. - Это всем известно, - согласился дородный хозяин. Проницательный человечек недоверчиво осмотрелся по сторонам, но, убедившись, что остается в меньшинстве, скроил соболезнующую физиономию и больше уже не проронил ни слова. - О чем они говорят? - громко осведомилась старая леди у одной из своих внучек, ибо, как большинство глухих, она, казалось, не допускала возможности, что ее могут услышать. - О наших местах, бабушка. - А что с ними такое? Ничего ведь не случилось? - Нет. Мистер Миллер говорил, что наш участок лучше, чем Маллинс Медоус. - А что он в этом понимает? - вознегодовала старая леди. - Миллер - нахал и много о себе думает, можете передать ему мое мнение. И старая леди, нимало не подозревая, что говорит отнюдь не шепотом, выпрямилась и пригвоздила взглядом проницательного преступника. - Ну-ну, - засуетился хозяин, естественно желая переменить тему разговора. - А что, если бы нам сыграть роббер, мистер Пиквик? - Я был бы очень рад, - ответил сей джентльмен, но прошу вас, не затевайте для меня одного. - Уверяю вас, маменька с удовольствием разыграет роббер, - возразил мистер Уордль. - Не так ли, маменька? Старая леди, которая при обсуждении этой темы оказалась менее глухой, чем в других случаях, ответила утвердительно. - Джо, Джо! - крикнул старый джентльмен. - Джо... несносный... Ах, вот он! Разложи ломберные столы. Летаргический юноша ухитрился без дальнейших понуканий разложить два ломберных стола, один для игры в "Папесса Иоанна", другой для виста. За вист сели мистер Пиквик и старая леди, мистер Миллер и толстый джентльмен; остальные разместились за другим столом. Роббер разыгрывался со всей серьезностью и степенностью, какие приличествуют занятию, именуемому "вистом", - торжественному обряду, к коему, на наш взгляд, весьма непочтительно и неприлично применять слово "игра". А за другим столом, где шла "салонная" игра, веселились столь бурно, что мешали сосредоточиться мистеру Миллеру, который был поглощен вистом меньше, чем следовало, и ухитрился совершить немало серьезных преступлений и промахов, возбудивших в высокой степени гнев