чулках, считая, что в его обязанности отнюдь не входит провожать людей, приходящих из конторы, упорно не являлся на звонок, и они обошлись без провожатого. Поверенный направился к своим гостям, клерк - в "Сороку и Пень", а Джоб - на Ковент-Гарденский рынок, несомненно с целью переночевать в какой-нибудь корзине из-под овощей. На следующее утро, ровно в назначенный час, добродушный маленький поверенный постучался в дверь к мистеру Пиквику, которую Сэм Уэллер тотчас поспешно распахнул перед ним. - Мистер Перкер, сэр, - сказал Сэм, докладывая о посетителе мистеру Пиквику, сидевшему в задумчивой позе у окна. - Очень рад, что вы случайно заглянули к нам, сэр. Кажется, хозяин хочет кое о чем с вами поговорить, сэр. Перкер бросил многозначительный взгляд на Сэма, давая понять, что не заикнется о вызове, и, поманив его к себе, шепнул ему что-то на ухо. - Может ли это быть, сэр? - воскликнул Сэм, попятившись от изумления. Перкер кивнул и улыбнулся. Мистер Сэмюел Уэллер посмотрел на маленького адвоката, потом снова на мистера Пиквика, потом на потолок, потом снова на Перкера, ухмыльнулся, расхохотался и, наконец, схватив свою шляпу, лежавшую на ковре, исчез без лишних слов. - Что это значит? - осведомился мистер Пиквик, глядя с удивлением на Перкера. - Почему Сэм пришел в такое необычайное состояние? - Ничего, ничего! - отозвался Перкер. - Итак, уважаемый сэр, придвиньте кресло к столу. Я должен сообщить вам кое-что. - Что это за бумаги? - полюбопытствовал мистер Пиквик, когда маленький поверенный положил пачку документов, перевязанных красной тесьмой. - Бумаги по делу Бардл - Пиквик, - ответил Перкер, развязывая узелок зубами. Мистер Пиквик с шумом отодвинул кресло и, откинувшись на спинку, скрестил на груди руки и посмотрел сурово - насколько мистер Пиквик мог смотреть сурово - на своего приятеля юриста. - Вам неприятно слышать об этом деле? - спросил Перкер, все еще распутывая узелок. - Да, неприятно, - заявил мистер Пиквик. - Очень печально, - продолжал Перкер, - ибо оно послужит предметом нашего разговора. - Я бы хотел, Перкер, чтобы об этом предмете никогда не было между нами речи, - с живостью перебил мистер Пиквик. - Ну, что вы, что вы, уважаемый сэр! - сказал маленький поверенный, развязывая сверток и искоса бросая зоркий взгляд на мистера Пиквика. - О нем-то и пойдет речь. С этой целью я пришел сюда. Ну-с, готовы вы слушать то, что я имею сказать, уважаемый сэр? Дело не к спеху, если не готовы - я могу подождать. Я захватил с собой утреннюю газету. Можете располагать моим временем. Я к вашим услугам. С этими словами маленький поверенный положил ногу на ногу и сделал вид, будто принялся за чтение с великим спокойствием и вниманием. - Ну хорошо, - сказал мистер Пиквик, вздыхая, но в то же время расплываясь в улыбку. - Говорите то, что хотели сказать. Должно быть, старая история? - С некоторыми изменениями, уважаемый сэр, с некоторыми изменениями, возразил Перкер, спокойно сложив газету и снова спрятав ее в карман. Миссис Бардл, истица по нашему делу, находится в этих стенах, сэр. - Я это знаю, - произнес мистер Пиквик. - Отлично, - сказал Перкер. - И, вероятно, вам известно, как она сюда попала, то есть на каком основании? - Да. Во всяком случае, я слышал доклад Сэма, - отозвался мистер Пиквик с напускным равнодушием. - Смею сказать, что доклад Сэма был совершенно правильный, - заметил Перкер. - Теперь, уважаемый сэр, я вам задам первый вопрос: останется эта женщина здесь? - Останется ли здесь? - повторил мистер Пиквик. - Останется ли здесь, уважаемый сэр? - подтвердил Перкер, откидываясь на спинку стула и пристально глядя на своего клиента. - Почему вы мне задаете такой вопрос? - сказал сей джентльмен. - Все зависит от Додсона и Фогга, вы это прекрасно знаете. - Этого я отнюдь не знаю, - решительно возразил Перкер. - Это не зависит от Додсона и Фогга: вы знаете их обоих не хуже, чем я, уважаемый сэр. Это зависит полностью, всецело и исключительно от вас. - От меня? - воскликнул мистер Пиквик, нервически привстав с кресла и тотчас же усевшись снова. Маленький поверенный дважды щелкнул по крышке своей табакерки, открыл ее, взял солидную понюшку, закрыл табакерку и повторил: - От вас. Я говорю, уважаемый сэр, - сказал маленький поверенный, которому понюшка как будто придала решимости, - я говорю, что скорое ее освобождение или пожизненное заключение зависит от вас, и только от вас. Выслушайте меня, пожалуйста, уважаемый сэр, и не расходуйте столько энергии, потому что пользы от этого никакой нет и вы только вспотеете. Я говорю, - продолжал Перкер, отсчитывая свои доводы по пальцам, - я говорю, что никто, кроме вас, не может освободить ее из этого гнусного притона, и только вы можете это сделать, уплатив судебные издержки - и за истца и за ответчика - этим акулам из Фрименс-Корта. Будьте добры, не волнуйтесь, уважаемый сэр! Во время этой речи мистер Пиквик самым изумительным образом менялся в лице и, казалось, готов был взорваться от негодования, но по мере сил обуздывал свой гнев. Перкер, подкрепив свои ораторские способности новой понюшкой табаку, продолжал: - Я видел эту женщину сегодня утром. Уплатив судебные издержки, вы можете полностью освободить себя от уплаты вознаграждения за убытки, и далее - знаю, уважаемый сэр, для вас это имеет гораздо большее значение - вы получаете добровольное, за ее подписью, показание в форме письма ко мне, что с самого начала это дело было затеяно, раздуто и проведено этими субъектами Додсоном и Фоггом, что она глубоко сожалеет о причиненном вам беспокойстве и взведенной на вас клевете и просит меня ходатайствовать перед вами и вымолить у вас прощение. - Если я заплачу за нее издержки! - с негодованием воскликнул мистер Пиквик. - Нечего сказать ценный документ! - В данном случае нет никаких "если", уважаемый сэр, - с торжеством заявил Перкер. - Вот то самое письмо, о котором я говорю. Какая-то женщина принесла его мне в контору сегодня в девять часов - клянусь честью, раньше, чем я пришел сюда или имел возможность переговорить с миссис Бардл. Отыскав письмо в пачке бумаг, маленький законовед положил его перед мистером Пиквиком и в продолжение двух минут угощался табаком, даже глазом не моргнув. - Это все, что вы имеете мне сказать? - спокойно осведомился мистер Пиквик. - Не совсем, - возразил Перкер. - В данный момент я не берусь утверждать, что текст признания издержек, природа подразумеваемого основания сделки и доказательства, какие нам удастся собрать об обстоятельствах этого дела, покажут наличие сговора. Боюсь, что нет, уважаемый сэр, мне кажется, они слишком хитры для этого. Однако я утверждаю, что всех этих фактов, вместе взятых, будет вполне достаточно, чтобы оправдать вас в глазах здравомыслящих людей. А теперь, уважаемый сэр, рассудите сами. Эти сто пятьдесят фунтов или сколько бы там ни было - возьмем круглую цифру - для вас ничто. Присяжные решили не в вашу пользу. Их приговор несправедлив - не спорю, но, вынося его, они считали, что судят по совести, и обвинили вас. Сейчас вам представляется случай без труда занять весьма выгодную позицию, какой вы никогда не займете, оставаясь здесь, ибо, останься вы здесь, люди, вас знающие, припишут это тупому, злостному, жестокому упрямству - поверьте мне, уважаемый сэр. Как можете вы колебаться, когда речь идет о том, чтобы вернуться к вашим друзьям, вашим прежним занятиям и развлечениям, позаботиться о здоровье, а также освободить верного и преданного слугу, которого вы в противном случае обрекаете на пожизненное заключение, и - что важнее всего - вы получаете возможность отомстить великодушно, - знаю, уважаемый сэр, такая месть вам по душе, - отомстить, избавив женщину от зрелища нищеты и разврата, на которое, будь моя воля, не обрекали бы и мужчин, а такая кара является для женщины еще более страшной и варварской. Теперь я вас спрашиваю, уважаемый сэр, не только как ваш поверенный, но как преданный друг: неужели вы упустите случай достигнуть всех этих целей и сделать столько добра? Неужели вас остановит мысль, что эти жалкие несколько десятков фунтов перейдут в карманы двух негодяев; для которых эта сумма может сыграть одну только роль: чем больше они заработают, тем большего будут домогаться и, стало быть, тем скорее совершат какую-нибудь мошенническую проделку, которая неизбежно приведет к катастрофе. Я представил вам эти доводы, уважаемый сэр, очень туманно и неискусно, но тем не менее я вас прошу обсудить их. Подумайте и, пожалуйста, не спешите. Я буду терпеливо ждать вашего ответа. Не успел мистер Пиквик ответить, не успел Перкер угоститься одной двадцатой той понюшки, какую настоятельно требовала столь пространная речь, как в коридоре послышались тихие голоса, а затем нерешительный стук в дверь. - Ах, боже мой! - воскликнул мистер Пиквик, который был явно возбужден речью своего друга. - Как раздражают эти стуки! Кто там? - Я, сэр! - откликнулся Сэм Уэллер, заглядывая в дверь. - Сейчас мне некогда разговаривать с вами, Сэм, - сказал мистер Пиквик. - Я занят, Сэм. - Прошу прощенья, сэр, - возразил мистер Уэллер, - но тут одна леди, сэр, говорит, что должна сообщить что-то очень важнее. - Я не могу принять никакой леди, - заявил мистер Пиквик, перед которым встал образ миссис Бардл. - Не очень-то я в этом уверен, сэр, - настаивал мистер Уэллер, покачивая головой. - Знай вы, кто тут находится поблизости, сэр, я думаю, вы запели бы другую песенку, как сказал, посмеиваясь, ястреб, услышав, как малиновка распевает за углом. - Кто же это? - осведомился мистер Пиквик. - Угодно вам принять ее, сэр? - спросил мистер Уэллер, придерживая дверь рукой, словно за этой дверью скрывалось какое-то диковинное животное. - Пожалуй, придется принять, - сказал мистер Пиквик, посматривая на Перкера. - Ну, значит, все - на сцену, начинается! - крикнул Сэм. - Гонг! Занавес поднимается, входят два заговорщика. С этими словами Сэм Уэллер распахнул дверь, и в комнату стремительно ворвался мистер Натэниел Уинкль, ведя за руку ту самую молодую леди, которая в бытность свою в Дингли Делле носила сапожки, опушенные мехом, а сейчас, очаровательно раскрасневшаяся и смущенная, в лиловом шелке, изящной шляпе и нарядном кружевном вуале была прелестнее, чем когда бы то ни было. - Мисс Арабелла Эллен! - воскликнул мистер Пиквик, вставая с кресла. - Нет! - отвечал мистер Уинкль, падая на колени. - Это миссис Уинкль! Простите, дорогой друг, простите! Мистер Пиквик глазам своим не верил и, быть может, так и не поверил бы, если бы их свидетельство не подтверждалось улыбающейся физиономией Перкера и присутствием на заднем плане Сэма с хорошенькой горничной, которые, казалось, созерцали эту сцену с живейшим удовольствием. - О мистер Пиквик! - тихим голосом сказала Арабелла, как будто встревоженная его молчанием. - Можете ли вы простить мой опрометчивый поступок? Мистер Пиквик не дал никакого словесного ответа на эту мольбу, но с большой поспешностью снял очки и, взяв молодую леди за обе руки, поцеловал ее много раз - больше, пожалуй, чем было необходимо, а затем, все еще удерживая одну ее руку в своей, назвал мистера Уинкля дерзким сорванцом и предложил ему встать. Мистер Уинкль, который вот уже несколько секунд сокрушенно тер себе нос полями своей шляпы, повиновался, после чего мистер Пиквик похлопал его по спине и горячо пожал руку Перкеру. Тот, дабы не запоздать с поздравлениями, приветствовал от всего сердца и новобрачную и хорошенькую горничную, дружески пожал руку мистеру Уинклю и закончил изъявления своей радости понюшкой, от которой расчихались бы на всю жизнь полдюжины человек с заурядными носами. - Дорогая моя, - начал мистер Пиквик, - как же это произошло? Присаживайтесь и расскажите мне все. Какая она хорошенькая, не правда ли, Перкер? - добавил мистер Пиквик, с такой гордостью и восхищением всматриваясь в лицо Арабеллы, словно она была его дочерью. - Очаровательна, уважаемый сэр! - отвечал маленький поверенный. - Не будь я женат, я бы мог позавидовать вам, счастливчик. Сделав такое заявление, маленький законовед ткнул мистера Уинкля пальцем в грудь, сей джентльмен ответил тем же, и оба расхохотались очень громко, хотя и не так громко, как мистер Сэмюел Уэллер, который только что успокоил свои чувства, поцеловал миловидную горничную под прикрытием дверцы шкафа. - Не знаю, как благодарить вас, Сэм, - сказала Арабелла с обворожительнейшей улыбкой. - Я никогда не забуду услуг, которые вы нам оказали в саду в Клифтоне. - Не стоит говорить об этом, сударыня, - отвечал Сэм. - Я только помогал природе, сударыня, как сказал доктор матери одного мальчика, которого уморил кровопусканием. - Мэри, милая, присядьте, - сказал мистер Пиквик, прерывая обмен любезностями. - Ну, теперь рассказывайте, давно вы сочетались браком? Арабелла застенчиво посмотрела на своего господина и повелителя, а тот ответил: - Всего три дня. - Всего три дня? - повторил мистер Пиквик. - Да что же вы делали целых три месяца? - Совершенно верно! - подхватил Перкер. - Ну-ка, чем вы объясните такую проволочку? Видите, Пиквик удивляется только тому, что это не случилось давным-давно. - Дело вот в чем, - начал мистер Уинкль, посматривая на свою зардевшуюся молодую жену, - я долго не мог уговорить Беллу бежать со мной. А когда я ее уговорил, пришлось долго ждать удобного случая. Мэри должна была предупредить за месяц о своем уходе семейство, где она служила по соседству, а без ее помощи мы никак не могли обойтись. - Честное слово, вы действовали как будто по плану! - воскликнул мистер Пиквик, который к тому времени надел очки и переводил взгляд с Арабеллы на Уинкля, а с Уинкля на Арабеллу, причем на его физиономии отражалась такая радость, какую может почувствовать только добрый и сердечный человек. А ваш брат знает о свершившемся факте, моя дорогая? - О нет! - отвечала Арабелла, меняясь в лице. Милый мистер Пиквик, он должен узнать об этом только от вас, только из ваших уст. Он так вспыльчив, так предубежден и... и так хлопотал за своего друга, мистера Сойера, - потупившись, добавила Арабелла, - что я ужасно боюсь последствий. - Да, это верно, - серьезно заметил Перкер. - Ради них вы должны уладить это дело, уважаемый сэр. К вам молодые люди отнесутся с почтением, тогда как никого другого не станут слушать. Вы должны предотвратить несчастье, уважаемый сэр. Горячая кровь, горячая кровь. И маленький законовед подкрепил свое предостережение новой понюшкой и опасливо покачал головой. - Вы забываете, моя милочка, что я под арестом, - мягко сказал мистер Пиквик. - Нет, об этом я всегда помню, дорогой сэр, - возразила Арабелла. - Я этого никогда не забывала. Я постоянно думала о том, как вы должны страдать в таком ужасном месте. Но я надеялась, что забота о нашем счастье побудит вас сделать то, чего бы вы никогда не сделали ради самого себя. Если мой брат узнает об этом от вас, я не сомневаюсь, что мы с ним помиримся. Он единственный в мире близкий мне родственник, мистер Пиквик, и если вы за меня не заступитесь, я могу его потерять. Я поступила нехорошо, очень, очень нехорошо, я это знаю! Бедная Арабелла закрыла лицо носовым платком и горько расплакалась. На мистера Пиквика сильно подействовали эти слезы, а когда миссис Уинкль вытерла глаза и принялась умолять его и улещивать самым нежным тоном, он пришел в сильнейшее волнение и, явно не зная, как поступить, начал нервически потирать очки, нос, штаны, голову и гетры. Воспользовавшись этими симптомами нерешительности, мистер Перкер (к которому, как выяснилось, молодая чета заезжала утром) начал доказывать с юридической точностью и проницательностью, что мистер Уинкль-старший до сих пор не знает о том важном шаге, какой сделал его сын на жизненной стезе; что будущность вышеупомянутого сына зависит всецело от того, чтобы вышеупомянутый Уинкль-старший продолжал относиться к нему с прежней любовью и симпатией, а это весьма сомнительно, если от него будут скрывать великое событие; что мистер Пиквик, отправляясь в Бристоль на свидание с мистером Элленом, мог бы с таким же основанием отправиться в Бирмингем к мистеру Уинклю-старшему и, наконец, что мистер Уинкль-старший имеет все права и основания считать мистера Пиквика как бы опекуном и наставником своего сына, и, стало быть, долг и обязанность мистера Пиквика - познакомить вышеупомянутого Уинкля-старшего при личном свидании со всеми обстоятельствами дела и с тою ролью, какую он сам сыграл. Мистер Тапмен и мистер Снодграсс явились весьма кстати на этой стадии увещаний, и так как необходимо было объяснить им все происходящее вместе с различными доводами за и против, то все рассуждения были повторены с начала до конца, после чего каждый из присутствующих начал развивать каждый довод по-своему и на свой лад. Наконец, мистер Пиквик, который от доводов и увещаний растерял все свои решения и подвергался неминуемой опасности потерять рассудок, заключил Арабеллу в объятия и заявил, что она - очаровательное создание, что он полюбил ее с первого взгляда, что у него не хватит духу препятствовать счастью молодых людей и они могут делать с ним все, что им угодно. Услыхав об этой уступке, мистер Уэллер первым делом направил Джоба Троттера к блистательному мистеру Пеллу с просьбой выдать посланному заверенную расписку об уплате долга, которую его осторожный родитель предусмотрительно оставил у этого ученого джентльмена на случай, если она вдруг понадобится. Вслед за сим он незамедлительно вложил весь свой наличный капитал в приобретение двадцати пяти галлонов легкого портера, который он самолично распределил во дворе между всеми желающими. Покончив с этим, он стал кричать "ура" во всех отделениях тюрьмы и кричал, пока не охрип; но затем постепенно обрел свое привычное спокойствие и философическое расположение духа. В три часа дня мистер Пиквик в последний раз окинул взглядом свою маленькую камеру и начал пробираться сквозь толпу должников, которые теснились вокруг, стараясь пожать ему руку, и провожали его до привратницкой. Здесь он остановился, чтобы обозреть окруживших его, и лицо его просияло: в этой толпе бледных, изнуренных людей не было ни одного человека, чьей участи не облегчил бы он своим сочувствием и помощью. - Перкер, вот это мистер Джингль, о котором я вам говорил, - сказал мистер Пиквик, поманив из толпы молодого человека. - Прекрасно, уважаемый сэр, - отозвался Перкер, пристально всматриваясь в Джингля. - Завтра мы с вами увидимся, молодой человек. Надеюсь, вы запомните и оцените то, что я имею вам сообщить, сэр. Джингль почтительно поклонился, задрожал, пожимая протянутую руку мистера Пиквика, и удалился. - Джоба вы, кажется, знаете? - осведомился мистер Пиквик, представляя этого джентльмена Перкеру. - Знаю мошенника! - добродушно отозвался Перкер. - Позаботьтесь о своем друге и будьте готовы завтра в час, слышите? Ну-с, остались еще какие-нибудь дела? - Никаких, - сказал мистер Пиквик. - Сэм, вы передали вашему старому сожителю маленький сверток, который я вам оставил? - Передал, сэр, - отвечал Сэм. - Он расплакался, сэр, говорит о том, какой вы добрый и щедрый, и жалеет только, что вы не могли привить ему скоротечную чахотку, потому что его старый друг, который так долго здесь жил, теперь помер и ему негде искать другого. - Бедняга! - вздохнул мистер Пиквик. - Да благословит вас бог, друзья мои! Когда мистер Пиквик произнес эти прощальные слова, толпа разразилась громкими криками. Многие проталкивались вперед, чтобы еще раз пожать ему руку. Потом он взял под руку Перкера и поспешно вышел из тюрьмы; в этот момент он был гораздо пасмурнее и меланхоличнее, чем в тот день, когда впервые вступил в нее. Увы, сколько страждущих и несчастных оставалось в ее стенах! Счастливый выдался вечер, по крайней мере для одной компании в "Джордже и Ястребе", и веселы и беззаботны были два человека, вышедшие на следующее утро из гостеприимной гостиницы. Эти двое были мистер Пиквик и Сэм Уэллер. Первого быстро усадили в удобную дорожную карету с маленьким сиденьем сзади, на которое проворно взобрался второй. - Сэр! - окликнул мистер Уэллер своего хозяина. - Что, Сэм? - отозвался мистер Пиквик, высовываясь из окна. - Хотел бы я, сэр, чтобы эти лошади три с лишним месяца просидели во Флите. - Зачем же, Сэм? - полюбопытствовал мистер Пиквик. - А как же, сэр! - воскликнул мистер Уэллер, потирая руки. - Ну уж и помчались бы они теперь! ГЛАВА XLVIII, повествующая о том, как мистер Пиквик с помощью Сэмюела Уэллера пытался смягчить сердце мистера, Бенджемина Эллена и укротить гнев мистера Роберта Сойера Мистер Бен Эллен и мистер Боб Сойер сидели в маленьком кабинете за аптекой, занимаясь рубленой телятиной и видами на будущее, и, наконец, их разговор коснулся практики вышеупомянутого Боба и имеющихся у него шансов добиться независимого положения с помощью почтенной профессии, которой он себя посвятил. - И мне кажется, - заметил мистер Боб Сойер, обсуждая предмет беседы, мне кажется, Бен, что они довольно-таки сомнительны! - Что сомнительно? - осведомился мистер Бен Эллен, прочищая свои мозги солидным глотком пива. - Что сомнительно? - Да мои шансы, - ответил мистер Боб Сойер. - А я и забыл о них, - сказал мистер Бен Эллен. Пиво мне напомнило об этом, Боб. Да, что и говорить, они сомнительны. - Удивительно, как обо мне пекутся бедняки, - задумчиво продолжал мистер Боб Сойер. - Они стучатся ко мне во все часы ночи; лекарства принимают в невероятном количестве; мушки и пиявки они ставят с упорством, достойным лучшего применения; прибавления семейства поистине устрашающие. Шесть вызовов в один и тот же день, Бен, и все обращаются ко мне! - Это чрезвычайно приятно, - изрек мистер Бен Эллен, пододвигая тарелку к рубленой телятине. - О, чрезвычайно! - отозвался Боб. - Но было бы еще приятнее, если бы мне доверяли пациенты, которые могут уделить один-два шиллинга. Эта лавочка была превосходно изображена в объявлении, Бен: практика, обширная практика и больше ничего. - Боб! - сказал мистер Бен Эллен, опуская нож и вилку и устремляя взор на своего друга. - Боб, я вам скажу, что надо делать. - А что? - полюбопытствовал мистер Боб Сойер. - Вы должны как можно скорее сделаться обладателем тысячи фунтов Арабеллы. - Трехпроцентные консоли, занесенные на ее имя в книгах Управляющего и Компании Английского банка, - добавил Боб Сойер, обращаясь к юридической терминологии. - Вот именно, - подтвердил Бен. - Она получит этот капитал, как только достигнет совершеннолетия или выйдет замуж. До совершеннолетия ей остается год, а если вы смело возьметесь за дело - не пройдет и месяца, как она будет замужем. - Она - очаровательное, прелестное созданье, - отчеканил мистер Роберт Сойер. - Насколько мне известно, у нее есть один только недостаток. К сожалению, этим единственным недостатком является отсутствие вкуса. Я ей не нравлюсь, Бен. - По-моему, она сама не знает, что ей нравится, - презрительно заметил мистер Бен Эллен. - Возможно, - согласился мистер Боб Сойер. - Но, по-моему, она знает, что ей не нравится, а это куда важнее. - Хотел бы я знать, - начал мистер Бен Эллен, сжимая зубы и напоминая скорее дикаря, пожирающего сырое волчье мясо, которое он разрывает руками, чем миролюбивого молодого джентльмена, приступающего с ножом и вилкой к рубленой телятине, - хотел бы я знать, не замешался ли тут какой-нибудь негодяй и не добивается ли он ее расположения. Мне кажется, я бы его убил, Боб! - Я бы всадил в него пулю, попадись он мне только! - добавил мистер Сойер, прихлебывая пиво и злобно выглядывая из-за кружки. - А если бы это на него не подействовало, я бы ее извлек так, чтобы он умер при операции. Мистер Бенджемин Эллен молча и задумчиво созерцал своего друга в течение нескольких минут и затем спросил: - Боб, вы никогда не делали ей предложения? - Нет. Видел, что все равно никакого толку не будет, - ответил мистер Роберт Сойер. - Вы его сделаете не позже, чем через двадцать четыре часа, - объявил Бен с убийственным хладнокровием. - Она его примет, или я узнаю причину отказа. Я воспользуюсь своим правом. - Ладно, - сказал мистер Боб Сойер, - посмотрим. - Да, посмотрим, мой друг! - грозно ответил мистер Бен Эллен. Он помолчал, потом снова заговорил голосом, прерывающимся от волнения: - Мой друг, вы с детства ее любили. Любили, когда мы вместе ходили в школу, и уже тогда она капризничала и оскорбляла ваше юное чувство. Помните, как вы в порыве детской любви просили ее принять два маленьких бисквита с тмином и сладкое яблоко - круглый пакетик, аккуратно завернутый в листок из тетради? - Помню, - отозвался Боб Сойер. - Кажется, она это отвергла? - спросил Бен Эллен. - Отвергла! - подтвердил Боб. - Она сказала, что я очень долго таскал сверток в кармане штанов и яблоко согрелось, а это неприятно. - Припоминаю, - мрачно сказал мистер Эллен. После этого мы сами его съели, откусывая по очереди. Боб Сойер меланхолически нахмурился, давая понять, что не забыл этого последнего обстоятельства, и оба друга на время погрузились в размышления. Пока происходила эта беседа между мистером Бобом Сойером и мистером Бенджемином Элленом и пока мальчик в серой ливрее, удивляясь, почему так затянулся обед, тревожно посматривал на стеклянную дверь, томимый мрачными предчувствиями относительно того количества телятины, которое в конце концов уцелеет для удовлетворения его аппетита, - по улицам Бристоля степенно катил собственный одноконный экипаж темно-зеленого цвета, влекомый откормленной бурой лошадью и управляемый хмурым человеком, который ниже пояса напоминал своим костюмом грума, а выше - кучера. Такого вида экипажи обычно принадлежат старым леди, склонным к экономии; и в этом экипаже действительно сидела старая леди, его хозяйка и владелица. - Мартин! - крикнула из переднего окошка старая леди, обращаясь к хмурому человеку. - Что прикажете? - отозвался хмурый человек, притронувшись к шляпе. - К мистеру Сойеру, - сказала старая леди. - Туда я и еду, - ответил хмурый человек. Старая леди кивнула, очень довольная такай сообразительностью хмурого человека, а хмурый человек хлестнул бичом раскормленную лошадь, и они направились к мистеру Бобу Сойеру. - Мартин! - сказала старая леди, когда экипаж остановился у двери мистера Роберта Сойера, преемника Нокморфа. - Что прикажете? - отозвался Мартин. - Попросите мальчика выйти и присмотреть за лошадью. - Я и сам за ней присмотрю, - сказал Мартин, положив свой бич на крышу экипажа. - Я этого никак не могу разрешить, - возразила старая леди. - Ваши показания совершенно необходимы, и вы должны войти в дом вместе со мной. Вы ни на шаг не должны отходить от меня, пока я буду разговаривать. Слышите? - Слышу, - отозвался Мартин. - Ну, так о чем же выдумаете? - Ни о чем, - ответил Мартин. С этими словами хмурый человек спустился с колеса, на котором стоял на пальцах правой ноги, окликнул мальчика в серой ливрее, распахнул дверцу экипажа, откинул подножку и, просунув руку в темной замшевой перчатке, вытащил старую леди с такой бесцеремонностью, словно это была картонка для шляпы. - Ах, боже мой, Мартин! - воскликнула старая леди. - Теперь, когда мы здесь, я так волнуюсь, что вся дрожу. Мистер Мартин кашлянул, прикрывшись темной замшевой перчаткой, но не выразил никакого сочувствия.. Старая леди, успокоившись, засеменила к двери мистера Боба Сойера, а мистер Мартин последовал за ней. Как только старая леди вошла в аптеку, мистер Бенджемин Эллен и мистер Боб Сойер, которые поспешили спрятать виски и воду и разлить вонючее лекарство, чтобы заглушить запах табачного дыма, бросились к ней навстречу с изъявлениями радости и любви. - Дорогая тетушка! - воскликнул мистер Бен Эллен. - Как мило с вашей стороны, что вы заглянули к нам! Мистер Сойер, тетушка; мой друг мистер Боб. Сойер, о котором я вам говорил по поводу... вы знаете, тетушка, по какому поводу. Тут мистер Бен Эллен, бывший в данный момент не слишком трезвым, добавил одно слово: "Арабелла", воображая, будто говорит шепотом, но этот шепот был таким громким и таким внятным, что при всем желании невозможно было его не расслышать. - Милый Бенджемин... - сказала старая леди, стараясь отдышаться и дрожа с головы до пят. - Не пугайтесь, мой милый, но я хотела бы поговорить минуту наедине с мистером Сойером. Только одну минуту. - Боб, - сказал мистер Бен Эллен, - не проводите ли вы мою тетушку в кабинет? - Разумеется, - отвечал Боб профессиональным тоном. - Пожалуйте сюда, сударыня. Не волнуйтесь, сударыня. В самый короткий срок мы все приведем в порядок, нимало в этом не сомневаюсь. Ну-с, сударыня, я вас слушаю. С этими словами мистер Боб Сойер, усадив старую леди в кресло, закрыл дверь, придвинул свой стул к креслу и приготовился слушать о симптомах недуга, из которого надеялся извлечь великие выгоды и доходы. Первым делом старая леди начала качать головой и плакать. - Нервы! - снисходительно заметил Боб Сойер. Камфара три раза в день и успокоительное на ночь. - Не знаю, как начать, мистер Сойер, - сказала старая леди. - Это так мучительно, так ужасно. - Незачем начинать, сударыня, - возразил мистер Боб Сойер. - Я заранее знаю все, что вы скажете. С головой делается что-то неладное. - Мне очень грустно было бы думать, что с сердцем неладно, - слабо простонав, проговорила старая леди. - О, с этой стороны опасность вам не грозит, сударыня, - отвечал Боб Сойер. - Желудок - вот первопричина. - Мистер Сойер! - вздрогнув, воскликнула старая леди. - Никаких сомнений быть не может, сударыня, - продолжал Боб с глубокомысленной миной. - Своевременно принятое лекарство могло бы все это предотвратить. - Мистер Сойер, - сказала старая леди, волнуясь еще сильнее, чем раньше, - либо ваше поведение - величайшая дерзость по отношению к человеку, очутившемуся в таком положении, как я, либо оно вызвано непониманием цели моего визита. Если бы какие-нибудь лекарства или предусмотрительность могли предотвратить то, что произошло, - я не преминула бы ими воспользоваться. Поговорю-ка я лучше с племянником, - добавила старая леди, с негодованием теребя свой ридикюль и приподнимаясь с кресла. - Подождите минутку, сударыня! - сказал Боб Сойер. - Боюсь, что вас не понял. Что случилось, сударыня? - Моя племянница, мистер Сойер, - ответила старая леди, - сестра вашего друга... - Ну, а дальше, сударыня? - нетерпеливо понукал Боб, ибо хотя старая леди и была очень взволнована, но говорила с мучительной медлительностью, подобно многим старым леди. - Ну, а дальше что? - Три дня назад она покинула мой дом, мистер Сойер, под предлогом навестить мою сестру, другую свою тетку, которая держит большой пансион как раз за третьим придорожным столбом, там, где большая ракита и дубовые ворота, - сказала старая леди, делая паузу, чтобы вытереть слезы. - К черту ракиту, сударыня! - воскликнул Боб, забыв от волнения о своем профессиональном достоинстве. - Говорите скорее! Подбавьте пару, сударыня, прошу вас! - Сегодня утром, - медленно произнесла старая леди, - сегодня утром она... - Должно быть, вернулась домой, сударыня, - с живостью подсказал Боб. Она вернулась? - Нет, не вернулась. Она прислала письмо, - возразила старая леди. - Что же она пишет? - нетерпеливо спросил Боб. - Она пишет, мистер Сойер, - отвечала старая леди, - и я как раз хочу, чтобы вы подготовили к этому Бенджемина осторожно и постепенно... она пишет, что... письмо у меня в кармане, мистер Сойер, но очки остались в экипаже, а без них мы только время потеряем, если я буду отыскивать для вас это место... короче говоря, мистер Сойер, она пишет, что вышла замуж... - Что?! - сказал, или, вернее, завопил мистер Боб Сойер. - Вышла замуж, - повторила старая леди. Мистер Боб Сойер не слушал дальше. Выбежав из кабинета в лавку, он заорал зычным голосом: - Бен, дружище, она сбежала! Едва мистер Бен Эллен, дремавший за прилавком, свесив голову примерно на полфута ниже колен, услыхал эту потрясающую новость, как набросился на мистера Мартина и, вцепившись рукой в горло этому молчаливому слуге, выразил намерение тут же его задушить. С быстротой, продиктованной отчаянием, он начал приводить это намерение в исполнение, проявляя большую энергию и хирургическую сноровку. Мистер Мартин, человек немногословный и обладающий весьма незначительным даром красноречия, в течение нескольких секунд переносил эту операцию с очень спокойным и любезным выражением лица; убедившись, однако, что она в недалеком будущем грозит лишить его на вечные времена возможности притязать на какое 6ы то ни было жалование, харчи и прочее, он нечленораздельным бормотанием выразил свой протест и повалил мистера Вена Эллена на пол. Так как этот джентльмен уцепился руками за его шарф, то мистеру Мартину ничего не оставалось, как последовать за ним. Оба барахтались на полу, как вдруг дверь распахнулась настежь и появились еще двое нежданных-негаданных гостей, а именно мистер Пиквик и мистер Сэмюел Уэллер. При виде разыгравшейся сцены мистер Уэллер тотчас вообразил, будто мистер Мартин нанят заведением Сойера, преемника Нокморфа, и должен принимать сильно действующие лекарства, устраивать припадки и быть объектом экспериментов или глотать время от времени яд, дабы испытать силу новых противоядий, - словом, проделывать нечто такое, что способствует прогрессу великой науки - медицины - и удовлетворяет неукротимый дух любознательности, пылающий в груди двух молодых ее служителей. Посему, не делая попытки вмешаться, Сэм преспокойно стоял и смотрел, словно был чрезвычайно заинтересован результатами происходящего эксперимента. Иначе вел себя мистер Пиквик. С присущей ему энергией он мгновенно бросился к борцам и громко воззвал к зрителям, требуя их вмешательства. Это привело в себя мистера Боба Сойера, который до сей поры был совершенно парализован буйным припадком своего приятеля. С помощью этого джентльмена мистер Пиквик поставил на ноги Вена Эллена. Мистер Мартин, оставшись на полу один, встал сам и начал озираться. - Мистер Эллен! - сказал мистер Пиквик. - Что с вами, сэр? - Ничего, сэр, - отвечал с высокомерным презрением мистер Эллен. - Что с ним такое? - осведомился мистер Пиквик, обращаясь к Бобу Сойеру. - Он нездоров? Не успел Боб ответить, как мистер Бей Эллен схватил мистера Пиквика за руку и горестно прошептал: - Моя сестра, дорогой сэр, моя сестра... - Ах, вот что! - воскликнул мистер Пиквик. - Надеюсь, мы это дело легко уладим. Ваша сестра прекрасно себя чувствует, и я явился сюда с целью... - Очень жаль, что приходится прерывать такие. приятные разговоры, как сказал король, распуская парламент, - вмешался мистер Уэллер, поглядев в стеклянную дверь, - но тут случился еще один эксперимент, сэр. Какая-то почтенная старая леди лежит на ковре и ждет вскрытия, или гальванизации, или еще какой-нибудь живительной и научной операции. - Я совсем забыл! - воскликнул мистер Бей Эллен. Это моя тетушка. - Ax, боже мой! - воскликнул мистер. Пиквик. - Бедная леди! Осторожнее, - Сэм, осторожнее! - Странное положение для члена семьи, - заметил Сэм Уэллер, водворяя тетушку в кресло. - Эй, помощник костоправов, тащи нюхательное! Это последнее замечание относилось к мальчику в сером, который, поручив экипаж заботам сторожа, пришел узнать о причине суматохи.. С помощью мальчика в сером, мистера Боба Сойера и мистера Бенджемина Эллена (который, напугав свою тетушку до обморока, трогательно хлопотал о приведении ее в чувство) старая леди, наконец, очнулась. Тогда мистер Бен Эллен с недоумевающим видом спросил мистера Пиквика, о чем он начал говорить, когда его столь трагически прервали. - Надеюсь, здесь все свои? - осведомился мистер Пиквик, откашливаясь и посматривая на молчаливого человека с хмурой физиономией, который незадолго до этого правил раскормленной лошадью. Это напомнило мистеру Бобу Сойеру, что мальчишка все еще стоит тут же, вытаращив глаза и навострив уши. Начинающий фармацевт был поднят за шиворот и выброшен за дверь, после чего Боб Сойер уведомил мистера Пиквика, что можно говорить не стесняясь. - Ваша сестра, дорогой мой сэр, находится в Лондоне, - сообщил мистер Пиквик, обращаясь к Бенджемину Эллену. - Она здорова и счастлива. - Мне нет дела до ее счастья, - сказал мистер Бенджемин Эллен, махнув рукой. - А мне есть дело до ее мужа, сэр! - вмешался Боб Сойер. - Он будет иметь дело со мной, сэр, на расстоянии двадцати шагов, и я разделаюсь с ним так, сэр, с этим гнусным негодяем, что на него будет страшно смотреть! Это был прекрасный вызов и вдобавок великодушный, но мистер Боб Сойер несколько ослабил эффект, присовокупив замечание общего порядка по поводу проломленных голов и подбитых глаз, каковые дополнения казались вульгарными по сравнению с началом речи. - Позвольте, сэр, - сказал мистер Пиквик, - раньше, чем применять эти эпитеты к упомянутому джентльмену, рассудите хладнокровно, велика ли его вина, а главное вспомните, что он принадлежит к числу моих друзей. - Как! - удивился Боб Сойер. - Его имя? - крикнул Бен Эллен. - Его имя! - Мистер Натэниел Уинкль, - ответил мистер Пиквик. Мистер Бенджемин Эллен неторопливо раздавил каблуком свои очки, подобрал осколки и, рассовав их по трем карманам, скрестил руки, закусил губы и устремил грозный взгляд на кроткую физиономию мистера Пиквика. - Так это вы, сэр, покровительствовали и способствовали этому браку? осведомился, наконец, мистер Бенджемин Эллен. - А слуга этого джентльмена, - перебила старая леди, - шнырял вокруг моего дома и старался втянуть моих слуг в заговор против их хозяйки. Мартин! - Что прикажете? - откликнулся хмурый человек, шагнув вперед. - Это тот самый человек, которого вы видели в переулке? О нем вы говорили мне сегодня утром? Мистер Мартин, человек, как известно, немногословный, посмотрел на Сэма Уэллера, кивнул головой и пробурчал: - Он самый. Мистер Уэллер, не страдающий гордыней, дружески улыбнулся, встретив взгляд хмурого грума, и вежливо сообщил, что "встречался с ним раньше". - И этого преданного человека я чуть было не задушил! - воскликнул мистер Бен Эллен. - Мистер Пиквик, как вы смели разрешить вашему парню принимать участие в похищении моей сестры? Я требую у вас объяснения, сэр. - Объяснитесь, сэр! - гневно возопил Боб Сойер. - Это заговор, - слазал Бен Эллен. - Форменное мошенничество, - добавил мистер Боб Сойер. - Низкий обман, - вставила старая леди. - Надувательство, - заметил Мартин. - Прошу вас, выслушайте меня, - заговорил мистер Пиквик, когда мистер Бен Эллен упал в кресло, в котором пускали кровь пациентам, и оросил слезами свой носовой платок. - В этом деле я никакой помощи не оказывал и только однажды присутствовал при свидании молодых людей, которого не мог предотвратить. Я считал, что мое присутствие пресечет все подозрения, какие могли бы возникнуть. Этим ограничивается мое участие, и я понятия не имел о том, что они задумали немедленно вступить в брак. Впрочем, заметьте, поспешил поправиться мистер Пиквик, - заметьте, я