слаждения. Миссис Джарли на своем посту за кассой позвякивала серебром с полудня до позднего вечера и торжественным голосом внушала толпе, что билет стоит всего шесть пенсов и что отъезд музея в турне по Европе для услаждения коронованных особ назначен ровно через неделю. - Спешите, спешите, спешите! - каждый раз взывала миссис Джарли, заключая свою речь. - Помните, что грандиозный музей Джарли, насчитывающий больше ста восковых фигур, - единственное собрание в мире! Все прочие - грубая подделка и надувательство. Спешите, спешите, спешите! ГЛАВА XXXIII  По ходу нашего повествования нам пришло время ознакомиться с кое-какими обстоятельствами, касающимися домашнего уклада мистера Самсона Брасса, - и так как более благоприятной минуты для этого, пожалуй, не найдется, историк берет любезного читателя за руку, поднимается вместе с ним в воздух и, рассекая его с быстротой, какая и не снилась дону Клеофасу Леандро Пересу Замбулло*, совершившему столь же приятное путешествие в обществе своего друга-демона, спускается прямо на мостовую улицы Бевис-Маркс. Бесстрашные воздухоплаватели стоят перед мрачным домишком - бывшей обителью мистера Самсона Брасса. В те дни, когда он проживал здесь, в окне этого домишка, выдвинувшемся на самый тротуар, так что прохожие, державшиеся ближе к стене, задевали рукавом его мутное стекло, что шло ему лишь на пользу, ибо оно было покрыто слоем грязи, - в этом самом окне висела перекошенная буро-зеленая занавеска, которая успела выгореть и сильно потрепаться за свою долголетнюю службу и не только не мешала разглядеть с улицы внутренность скрывавшейся за ней маленькой полутемной комнаты, но, казалось, даже облегчала эту задачу. Впрочем, любоваться там было нечем. Колченогая конторка с разбросанными по ней для пущей важности бумагами, изрядно потрепавшимися и пожелтевшими от долгого пребывания в карманах; по обеим сторонам этого ветхого предмета обстановки две табуретки; у камина предательское старое кресло, которое стискивало своими иссохшими ручками многих клиентов, помогая хозяину выжимать из них все соки; подержанная картонка из-под парика, набитая бланками, повестками, исполнительными листами и прочими юридическими онерами, которые служили когда-то содержанием головы, которая служила содержанием парика, который в свою очередь служил содержанием картонки, превращенной теперь в хранилище этих бумажек; два-три судебных справочника, баночка с чернилами, песочница, обшарпанная метла, ковер, отчаянно цепляющийся своими лохмотьями за гвоздики, вбитые в пол, - все это в совокупности с пожелтевшей обшивкой стен, закопченным потолком, пылью и паутиной было главным украшением конторы мистера Самсона Брасса. Но описанные нами неодушевленные предметы имели не большее значение, чем дощечка на двери с надписью "Адвокат Брасс" или болтавшийся на дверном молотке билетик: "Сдается комната для одинокого джентльмена". В конторе обычно находились и предметы одушевленные, о которых стоит поговорить подробнее, так как они играют видную роль в нашем рассказе и, следовательно, представляют для нас немалый интерес. Один из этих предметов не кто иной, как мистер Брасс, уже появлявшийся на предыдущих страницах. Другой - его писец, его правая рука, его домоправительница, секретарь, доверенное лицо во всех кляузных делах, такой же крючок, хапуга, как и он сам, нечто вроде амазонки от юриспруденции*, - короче говоря, мисс Брасс, Заслуживающая краткой характеристики. Итак, мисс Салли Брасс была девица лет тридцати пяти, высоченного роста, костлявая, отличавшаяся чрезвычайно решительными повадками, которые, может быть, и заставляли ее поклонников утаивать свои нежные чувства к ней и держали их на почтительном расстоянии, не в то же время рождали в сердцах мужчин, имевших счастье находиться в ее обществе, нечто подобное благоговейному трепету. Лицом она очень напоминала своего братца Самсона, и сходство это было настолько разительно, что если б девическая скромность и женственность манер позволили мисс Брасс нарядиться шутки ради в платье брата и сесть рядом с ним, то даже самые старые их друзья не сразу отличили бы Самсона от Салли и Салли от Самсона, тем более что верхнюю губу этой девицы оттеняла рыжеватая растительность, которую, при наличии мужского костюма, вполне можно было бы принять за усы. Впрочем, то были, по всей вероятности, ресницы, попавшие не туда, куда следует, так как глаза мисс Брасс обходились без этих украшений, хоть и естественных, но по сути дела лишних. Цвет лица у мисс Брасс был желтый - точнее, грязно-желтый, зато на кончике ее веселенького носа в виде приятного контраста рдел здоровый румянец. В ее голосе звучали необычайно внушительные нотки - густые, низкие, и забыть его было невозможно. Ходила она в плотно облегающем фигуру зеленом платье, почти одного оттенка с оконной занавеской, схваченном сзади у шеи массивной пуговицей огромных размеров. Зная, без сомнения, что элегантный вид достигается простотой и скромностью наряда, мисс Брасс не носила ни воротничков, ни шейного платка, зато прическу ее неизменно украшал коричневый газовый шарфик, похожий на крыло летучей мыши, который приляпывался как придется и с успехом заменял изящный, легкий головной убор. Таков был внешний облик мисс Брасс. Что же касается ее внутренних качеств, то, обладая весьма стойким и энергичным характером, она с ранних лет со всем пылом своей натуры отдалась изучению юриспруденции, причем не считала нужным парить орлом в заоблачных ее высях, а предпочитала шнырять наподобие ужа в стихии, более свойственной этому роду деятельности, то есть в мутной воде. Подобно многим выдающимся умам, мисс Брасс не ограничивала себя одной теорией и не останавливалась перед практическим применением своих знаний, а именно: переписывала бумаги крупным и мелким почерком, без единой помарки заполняла бланки - короче говоря, делала все, что полагается делать конторщику, вплоть до копировки пергаментов и чинки перьев. Трудно себе представить, каким образом обладательница стольких совершенств все еще оставалась мисс Брасс! Одела ли она свое сердце в панцирь, оберегая его от мужской половины рода человеческого, или же обожателей, которые были бы не прочь добиваться и добиться ее благосклонности, отпугивало то обстоятельство, что, будучи весьма сведуща в законах, эта особа, по всей вероятности, знала назубок некий его пункты, касающиеся так называемых нарушений обещанья жениться? Как бы то ни было, но мисс Брасс не состояла в браке и проводила все свои дни на старом табурете, лицом к лицу с братом Самсоном, и здесь кстати будет заметить, что между этими двумя табуретами они ухитрились положить на обе лопатки, то есть разорить дотла, не один десяток клиентов. Однажды утром мистер Самсон Брасс сидел на своей табуретке и переписывал очередной судебный иск, яростно царапая пером, точно перед ним лежала не бумага, но сердце того человека, против которого этот иск был направлен, а мисс Брасс сидела на своей табуретке и чинила перо, готовясь приступить к излюбленному ею занятию - составлению небольшого счетика клиенту. Так они сидели довольно долгое время, пока мисс Брасс не нарушила молчания. - Ты скоро кончишь, Сэмми? - спросила мисс Брасе, нежные девичьи уста которой смягчали все слова и даже из Самсона делали Сэмми. - Нет, - ответил он. - Помогла бы мне вовремя, тогда давно бы кончил. - Ах, вот как! - воскликнула мисс Салли. - Тебе нужна моя помощь! А кто собирается нанимать писца? - Точно я его ради собственного удовольствия нанимаю или по собственной воле! - огрызнулся мистер Брасс, взяв перо в зубы и со злобной усмешкой посмотрев на сестру. - Чего ты, сатана, пристала ко мне с этим писцом? Читатель, вероятно, будет удивлен и даже поражен, услышав, как мистер Брасс обращается с почтенной леди, и поэтому здесь надо отметить следующее: привыкнув к тому, что его сестра выполняет мужскую работу, мистер Брасс незаметно для самого себя стал разговаривать с ней так, будто она была мужчина. Ни он, ни она не находили в этом ничего удивительного, и мистер Брасс частенько называл сестру "сатаной", да еще присовокуплял к "сатане" всякие эпитеты, а мисс Брасс нисколько не смущали такие вольности, как не смутило бы всякую другую леди обращение "ангел". - Вчера битых три часа толковали об этом писце, а сегодня ты опять ко мне пристала! - И мистер Брасс осклабился, не вынимая пера изо рта - ни дать ни взять клейнод на дворянском гербе. - Я-то тут при чем? - Мне ясно одно, - сказала мисс Салли, сухо улыбаясь, ибо ей ничто не доставляло такого удовольствия, как злить брата. - Если все твои клиенты будут навязывать нам своих писцов, хотим мы этого или нет, тогда закрывай свою контору, выходи из сословия и садись в долговую тюрьму. - А много у нас таких клиентов, как он? - сказал Брасс, - Говори! Много у нас таких клиентов? - Таких красавцев? - Красавцев! - презрительно фыркнул Самсон Брасс и, схватив со стола счетоводную книгу, начал быстро листать ее. - Вот смотри: Дэниел Квилп, эсквайр... Дэниел Квилп, эсквайр... Дэниел Квилп, эсквайр - чуть не па каждой странице! Что же нам, по-твоему, делать? Взять писца, которого он рекомендует - "драгоценный, говорит, для вас человек", или лишиться всего этого, а? Не удостоив его ответом, мисс Салли только улыбнулась и снова принялась за работу. - Я, конечно, понимаю, чего ты бесишься, - заговорил Брасс после небольшой паузы. - Боишься, что нельзя будет по-прежнему совать свой нос в дела? Думаешь, я не вижу тебя насквозь? - Думаю, что без моей помощи ты долго не протянешь, - хладнокровно ответила мисс Брасс. - Не будь дураком, Сэмми, и не выводи меня из терпения. Лучше кончай поскорей работу. Самсон Брасс, который в глубине души побаивался сестрицы, нагнулся над столом и в полном молчании выслушал ее дальнейшие слова. - Если бы мне не захотелось брать этого писца, я бы его и на порог не пустила. Ты прекрасно это знаешь, так что не болтай глупостей. Мистер Брасс принял заявление сестры с полной покорностью и только пробормотал себе под нос, что он таких шуток не любит и что мисс Салли была бы "совсем молодцом", когда бы перестала изводить его. Презрев столь лестный комплимент, мисс Салли заметила, что это занятие доставляет ей удовольствие, отказываться от которого она не намерена. И так как мистер Брасс не изъявил желания продолжать беседу, оба они прилежно заскрипели перьями, прекратив свой спор. Так прошло несколько минут; и вдруг кто-то загородив им с улицы свет, падавший из окна. Мистер Брасс и мисс Салли только успели повернуться в ту сторону, как чья-то рука ловко опустила верхнюю раму и в окно просунулась голова Квилпа, забравшегося на наружный подоконник. - Эй - крикнул он, приподымаясь на цыпочках и заглядывая в комнату. - Есть кто дома? Эй, ты, Сэмми, крапивное семя! Откликнись, сатанинское отродье! - Ха-ха-ха! - залился стряпчий в припадке деланного восторга. - Прелестно, сэр! Просто прелестно! Нет, какой он оригинал! Юмор из него так и брызжет! - Неужто это моя Салли? - проскрипел Квилп, умильно воззрившись на очаровательную мисс Брасс. - Неужто это сама Фемида, только без повязки на глазах и без меча и весов? Неужто это твердыня закона? Неужто это она - пресвятая дева бевис-марксская? - Какой поток остроумия! - снова вскричал Брасс. - Клянусь богом, это что-то сверхъестественное! - Отоприте дверь! - сказал Квилп. - Я привел его. Это не писец, а золото, Брасс, это козырной туз, это редкостная находка! Скорей отпирайте дверь! Может быть, тут по соседству есть другой стряпчий? Тогда берегитесь! Выглянет он на улицу и сцапает чудо-писца у вас из-под носа! Потеря сокровища - даже если бы его переманил к себе конкурент - вряд ли разбила бы сердце мистера Брасса, однако он с подчеркнутой поспешностью ринулся к двери и впустил в комнату своего клиента, который вел за руку - кого бы вы думали? - мистера Ричарда Свивеллера. - Вот она! - с порога воскликнул Квилп, страдальчески изогнув брови при виде мисс Салли. - Вот женщина, которой следовало бы стать моей супругой. Вот она, прелестная Сара, та, что наделена всеми достоинствами, свойственными ее полу, и ни одной из присущих ему слабостей. О Салли! Салли! Но эти любовные излияния исторгли из уст очаровательной мисс Брасс лишь короткое: "Да ну вас!" - Какая она жестокая! Брр! От-брасс-ывает от себя всех поклонников! Пора, пора ей изменить фамилию! - Перестаньте, мистер Квилп, - с угрюмой усмешкой осадила его мисс Салли. - Удивляюсь, как вам не стыдно молоть такой вздор в присутствии незнакомого нам молодого человека! - Незнакомый молодой человек поймет, какие чувства охватили меня, - сказал мистер Квилп, подталкивая Дика Свивеллера вперед. - Он сам легко поддается женским чарам. Это мистер Свивеллер - мой закадычный друг, джентльмен с блестящими видами на будущее, который, со свойственной молодежи неосмотрительностью, несколько запутал свои дела и потому готов на время удовольствоваться скромной должностью писца - скромной, но при данных обстоятельствах весьма завидной. Какая здесь восхитительная атмосфера! Если мистер Квилп выражался иносказательно и намекал, что воздух, которым дышит мисс Салли Брасс, напоен чистотой и свежестью, исходящей от этого прелестного существа, у него, вероятно, имелись на то веские основания. Если же он говорил о здешней атмосфере в прямом смысле, ему нельзя отказать в некотором своеобразии вкусов, так как атмосфера в конторе мистера Брасса была на редкость спертая, затхлая и помимо частенько сдабривающих ее ароматов подержанного платья, которым торгуют на Дьюкс-Плейсе и у Собачьей канавы, говорила о наличии здесь мышей, крыс и плесени. Мистер Свивеллер, очевидно, не нашел в ней ничего восхитительного, так как он несколько раз повел носом и недоверчиво посмотрел на ухмыляющегося карлика. - Познав на собственном опыте первую заповедь земледельца: что посеешь, то и пожнешь, - продолжал Квилп, - мистер Свивеллер благоразумно решил, что лучше глодать корочку, чем сидеть вовсе без хлеба. Кроме того, ему хочется быть подальше от греха, вследствие чего он и принимает предложение вашего брата, мисс Салли. Брасс, мистер Свивеллер весь к вашим услугам! - Очень рад, сэр! - сказал мистер Брасс. - Чрезвычайно рад. Мистер Свивеллер, сэр, поистине счастливец, если он пользуется вашей дружбой. Вы должны гордиться, сэр, своей дружбой с мистером Квилпом. Дик признался, что друзья никогда его не забывают, коль льется за столом вино, и присовокупил к этому свое излюбленное изречение о крыльях дружбы, не роняющих ни перышка, - но все это как-то вяло, без души, ибо его умственные способности были целиком поглощены созерцанием мисс Салли Брасс, за которой он следил растерянным и унылым взглядом, доставляя этим величайшее удовольствие наблюдательному карлику. Что же касается божественной мисс Салли, то она деловито, по-мужски, потерла руки и, заложив перо за ухо, несколько раз прошлась по комнате. - Следовательно, - сказал карлик, круто поворачиваясь к своему ученому другу, - мистер Свивеллер может сразу же приступить к исполнению своих обязанностей? Сегодня как раз понедельник. - Разумеется, сэр, разумеется! Пусть приступает, - ответил Брасс. - Мисс Салли будет обучать его законоведению, преподаст ему эту увлекательную науку, - сказал Квилп. - Она будет его наставницей, его другом, товарищем, заменит ему Блэкстона*, Литлтона с комментариями Кука*, а также "Лучшее руководство для начинающих адвокатов". - Какое красноречие! - самозабвенно пробормотал Брасс, засунув руки в карманы и устремив взгляд на крыши домов через улицу. - Слова так и льются у него из уст! Это просто изумительно! - В обществе мисс Салли и за изучением прелестных юридических фикций дни мистера Свивеллера будут лететь, как минуты. Знакомство с очаровательными господами Доу и Роу*, которые могли родиться только в воображении поэта, откроет перед ним новый, неизведанный мир, обогатит его ум, облагородит его сердце. - Изумительно! Изумительно! Просто и-зу-мительно! - воскликнул Брасс. - Слушаю и наслаждаюсь! - А где вы посадите мистера Свивеллера? - спросил Квилп, оглядываясь по сторонам. - Придется купить еще одну табуретку, сэр, - ответил Брасс. - Мы не рассчитывали, что здесь будет заниматься третий человек, пока вы, со свойственной вам любезностью, не порекомендовали нам этого джентльмена, а обстановка у нас не ахти какая богатая. Надо поискать в лавках подержанную табуретку, сэр. А тем временем мистер Свивеллер займет мое место, поскольку я ухожу на все утро, и соблаговолит переписать для пробы вот этот исполнительный лист. - Проводите меня, - сказал Квилп. - Нам с вами надо кое о чем поговорить. Есть у вас время? - Есть ли у меня время, чтобы побыть в вашем обществе, сэр? Вы смеетесь, сэр, вы просто смеетесь надо мной! - ответил стряпчий, надевая шляпу. - Я готов, сэр, готов! Как же я должен быть занят, чтобы у меня не хватило времени на прогулку с вами! Не каждому выпадает счастье наслаждаться беседой с мистером Квилпом! Карлик бросил насмешливый взгляд на своего бесстыжего друга, сухо кашлянул и повернулся к мисс Салли. Весьма галантно расшаркавшись перед ней, на что она ответила по-джентльменски сдержанно, он кивнул Дику Свивеллеру и удалился вместе со стряпчим. Дик в полном оцепенении стоял у стола, глядя во все глаза на обворожительную Салли, точно это был невесть какой диковинный зверь, а карлик, очутившись на улице, снова забрался на подоконник, ощерил зубы и заглянул в контору, как в клетку. Дик посмотрел в ту сторону, но, вероятно, не узнал Квилпа и после его исчезновения еще долго стоял как вкопанный, ничего другого перед собой не видя и ни о ком другом не думая, кроме мисс Салли Брасс. Однако мисс Салли, углубившаяся в подведение счета клиенту, не обращала ни малейшего внимания на Дика и работала как паровик, с явным удовольствием выводя скрипучим пером столбики цифр. А Дик, совершенно ошалелый, торчал у стола, разглядывая то ее зеленое платье, то головной убор из коричневого газа, то физиономию, то бегающее по бумаге перо и спрашивал сам себя, каким образом его угораздило очутиться в столь близком соседстве с этим чудовищем - не сон ли это, за которым последует пробуждение? Наконец он испустил вздох и начал медленно снимать сюртук. Мистер Свивеллер снял сюртук, старательно сложил его, не сводя глаз с мисс Салли, потом надел синюю куртку с двумя рядами золотых пуговиц, которую в свое время он заказал на предмет речных экскурсий, а с сегодняшнего утра перевел на положение служебной одежды, и, все так же упорно глядя на мисс Салли, молча рухнул на табуретку мистера Брасса. Тут на него снова нашел столбняк, и, подперев подбородок ладонью, он так выпучил глаза, что казалось, ему уже никогда больше не закрыть их. Спустя некоторое время почти ослепший Дик отвел взгляд от прелестного существа, повергшего его в такое изумление, полистал бумаги, которые ему надо было переписать, обмакнул перо в чернильницу и, постепенно собравшись с духом, приступил к работе. Но ему не пришлось написать и десяти слов, ибо, потянувшись к чернильнице, он ненароком поднял голову и снова увидел немыслимую коричневую наколку, зеленое платье - короче говоря, мисс Салли во всей ее прелести, и на сей раз она произвела на него еще более ошеломляющее впечатление. Это повторялось так часто, что под конец мистер Свивеллер почувствовал себя во власти какого-то странного наваждения - ему вдруг до смерти захотелось уничтожить эту Салли Брасс; его подмывало сорвать с нее головной убор и посмотреть, хороша ли она будет простоволосая. На столе лежала длинная линейка - очень длинная отполированная черная линейка. Мистер Свивеллер взял ее и почесал ею нос. Переход от почесывания носа к покачиванию линейкой над столом и применению ее в качестве томагавка, то и дело рассекавшего воздух, произошел как-то сам собой, совершенно незаметно. Иной раз линейка пролетала совсем близко от головы мисс Салли; фестончатую кромку газа вздымало ветром, - еще немного, и коричневая наколка очутилась бы на полу, но ничего не подозревающая девица продолжала спокойно строчить и ни разу не подняла глаз на мистера Свивеллера. Какое же это принесло ему облегчение! Приятно было, написав через силу несколько слов и дойдя чуть ли не до умопомешательства, схватить линейку, замахнуться ею над коричневым головным убором и знать, что при желании его можно сбить долой! Приятно было, отдергивая руку в минуту опасности, крепко почесывать линейкой нос, а потом вознаграждать себя еще более свирепыми взмахами, как только выяснялось, что мисс Салли и не думает поднимать глаза от своей писанины. Благодаря этим упражнениям мистер Свивеллер постепенно успокоил свои взволнованные чувства; он уже не так часто и не так яростно взмахивал линейкой и, наконец, мог писать по пять-шесть строчек подряд, не прибегая к ее помощи, что было для него огромной победой над самим собой. ГЛАВА XXXIV  По прошествии некоторого времени, а именно после двухчасового сидения за столом, мисс Брасс закончила работу, - в знак чего она вытерла перо о свое зеленое платье и взяла понюшку табаку из маленькой круглой табакерки, которая хранилась у нее в кармане. Освежившись таким образом, эта девица поднялась с табуретки, перевязала бумаги по всей форме красным шнурком, сунула сверток под мышку и вышла из конторы. Мистер Свивеллер только успел вскочить с места и отколоть коленце-другое неистовой жиги от радости, что его оставили одного, как вдруг дверь отворилась и из-за нее высунулась голова мисс Салли. - Я ухожу, - сообщила она. - Хорошо, сударыня, - сказал Дик. "И, сделайте одолжение, не спешите из-за меня домой", - добавил он мысленно. - Если кто-нибудь придет по делу, спросите, что передать, а самого стряпчего, мол, нет дома. Поняли? - Понял, сударыня, - ответил Дик. - Я ненадолго, - сказала мисс Брасс напоследок. - Прискорбно это слышать, сударыня, - воскликнул Дик, когда она затворила за собой дверь. - Надеюсь, что у вас получится какая-нибудь непредвиденная задержка. Если вы ухитритесь попасть под колеса, сударыня, не причинив себе серьезного увечья, тем лучше. Высказав от всего сердца это благожелательное напутствие, мистер Свивеллер сел в кресло для клиентов и погрузился в глубокое раздумье, потом прошелся несколько раз по комнате и снова упал в кресло. - Итак, я состою в должности писца при мистере Брассе! - воскликнул Дик. - Служу писцом у Брасса да? И у сестрицы Брасса - у этого дракона в юбке? Хорошо, очень хорошо! Что же со мной приключится дальше? Может, меня ждет участь каторжника, и я буду слоняться по адмиралтейским складам в войлочной шляпе, в серой куртке с аккуратно вышитым на ней номером и с орденом Подвязки на щиколотке*, под который придется подсовывать платочек, чтобы не натирало ногу? Значит, быть мне каторжником? А может, и этого недостаточно и готовится что-нибудь похуже? Впрочем, не стесняйтесь, поступайте по собственному усмотрению. Так как мистер Свивеллер восклицал это, находясь в полном одиночестве, следует полагать, что он взывал к своей судьбе или к своей несчастной доле, которым, как мы знаем, частенько приходится выслушивать от попавших в неприятное положение героев такие вот иронически-горькие попреки. Это тем более вероятно, что мистер Свивеллер говорил, глядя в потолок - обычное местопребывание вышеупомянутых бесплотных особ, за исключением тех случаев, когда дело происходит на театральных подмостках, где им положено обитать в самой сердцевине люстры. - Квилп предлагает мне это место и говорит, что оно наверняка будет за мной, - после глубокомысленной паузы продолжал Дик, отсчитывая на пальцах все обстоятельства своей теперешней жизни. - Фред, который раньше и слышать бы не захотел о чем-либо подобном, к моему величайшему удивлению поддерживает Квилпа и настаивает на том же самом, - удар номер один. Моя тетушка прекращает высылку денег и уведомляет меня нежным письмецом из своего захолустья, что она составила новое завещание, в котором обо мне не упомянуто ни единым словом, - удар номер два. Полное отсутствие денег, отсутствие кредита, подвох со стороны Фреда, который вдруг остепенился; требование освободить квартиру - удары номер три, четыре, пять и шесть. Когда на человека обрушивается сразу столько ударов, он уже ни за что не отвечает. Человек сам себя не швырнет в грязь, а если его швырнет в грязь судьба, ее дело снова поставить свою жертву на ноги. Моя судьба навлекла на себя немало хлопот, ну и прекрасно! Я умываю руки и назло ей устроюсь здесь как дома. Так что пусть продолжает в том же духе. - Тут мистер Свивеллер многозначительно кивнул и отвел взгляд от потолка. - А там посмотрим, кто из нас сдастся первый. Придя к столь глубокомысленному выводу, знакомому нам по некоторым системам нравственной философии, мистер Свивеллер перестал думать о своем падении и, стряхнув с себя унылость, принял весьма непринужденный вид, подобающий таким безответственным личностям, как писцы. Чтобы окончательно успокоиться и овладеть собой, он приступил к более тщательному осмотру конторы, на что до сих пор у него не было времени: заглянул в картонку из-под парика, в книги, в чернильницу, развязал одну за другой все связки бумаг и перелистал их; вырезал на столе несколько вензелей острым перочинным ножом мистера Брасса и расписался с внутренней стороны угольного ведерка. Утвердив себя таким образом в должности писца, мистер Свивеллер распахнул окно, развалился в небрежной позе на подоконнике и пролежал там до тех пор, пока на улице не появился мальчик из пивной. Дик приказал ему поставить поднос на тротуар, остановил свой выбор на кружке легкого портера, тут же выпил его и произвел полный расчет, чтобы немедленно положить начало будущему кредиту. Потом в контору забегало трое-четверо посыльных от троих-четверык стряпчих одного пошиба с Брассом, и мистер Свивеллер принимал и отпускал их с такой же серьезностью, какую мог бы выказать клоун в подобного рода пантомиме. Когда же с посетителями было покончено, он снова уселся на табуретку и, весело посвистывая, начал набрасывать пером карикатуры на мисс Брасс. Мистер Свивеллер был все еще погружен в рисование, когда к дому Брасса подъехал чей-то экипаж и вслед за тем послышался громкий стук дверного молотка. Поскольку мистер Свивеллер считал себя обязанным отвечать только на звонки в контору, он преспокойно продолжал рисовать, хотя у него и имелись подозрения, что в доме никого больше нет. Но это было не так, ибо после повторного и еще более нетерпеливого стука входную дверь отперли, и кто-то, тяжело ступая, поднялся в комнату над конторой. Мистер Свивеллер уже начал подумывать, нет ли в доме второй мисс Брасс - двойняшки дракона, как вдруг к нему постучались. - Войдите! - крикнул Дик. - К чему такие церемонии! Если посетители будут валить ко мне валом, я туг совсем запутаюсь. Прошу! - Пожалуйста, будьте так добры, - послышался чей-то тоненький голосок совсем низко от пола, - покажите ему комнату. Дик перегнулся через стол и узрел маленькую девочку в стоптанных башмаках и в грязном глухом переднике, который оставлял на виду только ее лицо и ступни. С равным успехом эту девочку можно было бы одеть и в футляр от скрипки. - Ты кто такая? - спросил Дик. Но в ответ снова послышалось: - Пожалуйста, будьте так добры, покажите ему комнату! До чего же эта девочка была старообразная, и лицом и манерами! Судя по всему, ее запрягли в работу прямо с колыбели. Она боялась Дика в той же мере, в какой Дик дивился, глядя на нее. - Я тут совершенно ни при чем, - сказал он. - Попроси его зайти попозже. - Нет, пожалуйста, будьте так добры, покажите ему комнату! - в третий раз повторила девочка. - Восемнадцать шиллингов в неделю, белье и посуда наши, чистка сапог и платья особо, камин в зимнее время восемь пенсов в день. - Вот и покажи сама. Ты ведь все знаешь, - сказал Дик. - Мисс Салли мне не велела, она говорит, жильцы увидят, какая я маленькая, и решат, что услуги будут плохие. - Сразу не увидят, так потом увидят! - Э-э! А за две недели вперед? - сказала девочка, бросив на Дика хитренький взгляд. - Уж если кто устроился на квартире, так неохота будет съезжать на другой день! - Чудно! - пробормотал Дик, вставая. - А ты все-таки за кого здесь - за кухарку, что ли? - Да я и за кухарку, - ответила девочка, - и за горничную и всю работу по дому делаю. "Самая грязная работа, наверно, приходится на долю Брасса, дракона и на мою", - подумал Дик. Он мог бы долго размышлять на эту тему, борясь с одолевающими его сомнениями, но девочка снова повторила свою просьбу, а загадочные глухие стуки в коридоре и на лестнице явно свидетельствовали о том, что претендент на комнату испытывает нетерпение. Тогда Ричард Свивеллер сунул по перу за оба уха, третье взял в зубы, в доказательство значительности своей персоны и крайней занятости, и поспешил наверх, вести переговоры с одиноким джентльменом. К его удивлению, глухие стуки объяснялись тем, что на второй этаж втаскивали сундук одинокого джентльмена, страшно тяжелый и чуть ли не в два раза шире лестницы, вследствие чего одинокому джентльмену и возчику, старавшимся соединенными усилиями поднять его по крутым ступенькам, приходилось нелегко. Они толкались, притискивали друг друга к перилам и так и сяк бились над сундуком, который то и дело застревал под самыми невероятными углами, и, следовательно, опередить их на лестнице было невозможно. Поэтому Ричард Свивеллер медленно поднимался следом за ними и на каждой ступеньке громко высказывал свое возмущение по поводу того, что неизвестные люди берут штурмом дом мистера Самсона Брасса. Одинокий джентльмен не удостоил ни словом эти протесты, а когда сундук, наконец, втащили в комнату, сел на него и вытер лицо и лысину носовым платком. Ему стало жарко, и это не удивительно, так как, не говоря о возне с сундуком, одет он был по-зимнему, хотя термометр показывал в тот день двадцать семь градусов в тени. - Я полагаю, сэр, - сказал Ричард Свивеллер, вынув перо изо рта, - что вы желаете осмотреть помещение? Комната прекрасная, сэр. Она находится в двух минутах ходьбы от... от ближайшего угла, и из ее окон открывается широкий вид на... на противоположную сторону улицы. Тут же по соседству, сэр, торгуют великолепным портером, а всех других преимуществ просто не перечислишь. - Сколько? - спросил одинокий джентльмен. - Фунт стерлингов в неделю, - ответил Дик, накинув два шиллинга по собственному почину. - Комната за мной. - Чистка сапог и платья особо, - сказал Дик. - Камин в зимнее время... - Ладно, ладно! - Двухнедельный задаток... - Двухнедельный? - сердито крикнул одинокий джентльмен, оглядывая его с головы до ног. - Двухгодичный! Я поселюсь здесь на два года. Получайте пока десять фунтов. И дело с концом. - Стойте! - начал было Дик. - Я, собственно, не Брасс, а... - И я не Брасс. Ну и что же из этого? - Брасс - фамилия домовладельца. - С чем его и поздравляю, - сказал одинокий джентльмен, - Извозчик, можете уходить. Вы тоже, сэр. Мистера Свивеллера так огорошила бесцеремонность и скоропалительность одинокого джентльмена, что он вытаращил на него глаза, почти как на мисс Салли утром. Но одинокий джентльмен, нисколько не смутившись этим, преспокойно размотал шарф на шее и снял сапоги. Освободившись от этих обременительных предметов туалета, он начал раздеваться дальше и аккуратно, вещь за вещью, складывать платье на сундук. Потом спустил штору на окне, задернул занавески у кровати, завел часы и не спеша, соблюдая размеренность в каждом движении, улегся в постель. - Снимите билетик с двери, - сказал он напоследок, просунув голову между занавесками. - И чтобы меня никто не беспокоил, пока я сам не позвоню. Вслед за этим занавески сомкнулись, и из-за них тут же послышался храп. - Ну и дом! Сплошная чертовщина! - воскликнул мистер Свивеллер, входя в контору с билетиком в рудах. - Драконы в юбке вершат всеми делами, ведут себя, как заправские стряпчие. Кухарки трех футов росту выскакивают откуда ни возьмись, точно из-под земли. Незнакомцы вламываются в дом и ложатся спать среди бела дня, будто так и надо! Если он принадлежит к тем загадочным личностям, о которых то и дело приходится слышать, и заснет непробудным сном года на два, хорошенькое у меня будет положеньице! Впрочем, что поделаешь - судьба! Надеюсь, Брасс останется доволен. А нет - тем хуже. Я тут ни при чем. Мое дело сторона. ГЛАВА XXXV  Вернувшись домой, мистер Брасс весьма благосклонно и с удовольствием выслушал доклад своего писца и тут же осведомился о билете в десять фунтов стерлингов, который после тщательного осмотра оказался настоящим кредитным билетом, выпущенным Английским банком*, что окончательно привело его в прекрасное расположение духа. Под конец он так разошелся, что в порыве чувств пригласил мистера Свивеллера распить с ним чашу пунша, назначив для этого тот отдаленный и отличающийся некоторой неясностью срок, который обычно определяется словами "как-нибудь на днях", и рассыпался перед Диком в комплиментах по поводу его необыкновенной деловитости, выяснившейся в первый же день службы. Мистер Брасс руководствовался в своей жизни тем принципом, что комплименты, не требуя никаких затрат, так сказать, смазывают язык, а поскольку, по его мнению, во рту у служителя Фемиды этот полезный орган должен был ходить легко и плавно, ни в коем разе не покрываясь ржавчиной и не поскрипывая на шарнирах, то он пользовался каждым удобным случаем, чтобы практиковаться в высокопарных и льстивых речах. Будем справедливы - язык у мистера Брасса был хорошо подвешен, хотя привычная этому джентльмену слащавость нисколько не отражалась на его топорной, отталкивающей физиономии, которая не так-то легко поддавалась смазке. Хмуро опровергая его словоизвержения, она как бы служила некиим сигнальным буем, поставленным самой природой в виде предостережения тем, кто ведет свой корабль среди мелей и бурунов Жизни или в опасном архипелаге Закона, и возвещала, что здесь не место пытать свое счастье и судьбу. Мистер Брасс попеременно то осыпал своего писца похвалами, то рассматривал кредитный билет, но мисс Салли взирала на Дика весьма сухо и даже неодобрительно, ибо, привыкнув устремлять свои природные способности и деловую сметку главным образом на то, как бы где урвать побольше, она досадовала на одинокого джентльмена, слишком дешево снявшего комнату, и говорила, что, если уж этому человеку так захотелось поселиться у них, с него следовало бы спросить вдвое, а то и втрое, и чем больше бы он торговался, тем решительнее должен был мистер Свивеллер стоять на своем. Однако похвалы мистера Брасса и недовольство мисс Салли не произвели ни малейшего впечатления на Ричарда Свивеллера, ибо, переложив всю ответственность как за этот, так и за дальнейшие свои поступки и действия на судьбу, он окончательно махнул на все рукой и успокоился, готовый претерпеть любые несчастия и с философским равнодушием принять любые блага, которые могли ждать его впереди. - С добрым утром, мистер Ричард, - сказал Брасс на другой день после поступления Свивеллера на службу. - Салли разыскала вам подержанную табуретку в Уайтчепле*. Вот у кого поучиться покупать все по дешевке, мистер Ричард! Прекрасная табуретка, сэр! Поверьте моему слову. - Мне на нее что-то и смотреть не хочется, - сказал Дик. - А вы не смотрите, а садитесь, - возразил мистер Брасс. - Салли купила эту табуретку на улице возле больницы. Она стояла там месяца два и несколько запылилась и порыжела на солнце - вот и все. - Надо надеяться, я не заражусь от нее лихорадкой или какой-нибудь другой гадостью, - сказал Дик, с недовольным видом усаживаясь между мистером Самсоном и целомудренной Салли. - Хромает, одна ножка длиннее. - Ну что ж, лишек пойдет на дрова, сэр! - воскликнул Брасс. - Ха-ха-ха! Тут тебе и табуретка, тут и дрова, сэр! Вот что значит посылать за покупками мою сестрицу! Верьте моему слову, мистер Ричард, мисс Брасс... - Замолчишь ты или нет! - осадил стряпчего очаровательный предмет его восторгов. - Попробуй тут заниматься делом под такую болтовню! - Ну и фрукт у меня сестрица! - воскликнул стряпчий. - То сама рада поболтать, а то вдруг работать ей приспичило. Вот поди угадай, в каком она настроении! - Сейчас у меня настроение деловое, - сказала мисс Салли, - так что прошу мне не мешать. И его тоже не отвлекай. - Мисс Салли ткнула пером в сторону Ричарда. - Он и без того не слишком старается. Мистеру Брассу, вероятно, очень хотелось огрызнуться, но благоразумие, а может быть, трусость одержала в нем верх над злобой, и он только пробормотал что-то насчет "наглецов" и "прохвостов", ни к кому, в частности, не адресуясь и употребляя эти термины в связи с какими-то отвлеченными идеями, возникшими у него в мозгу. Вслед за тем все трое заскрипели перьями и писали долго, храня молчание, такое тягостное, что мистер Свивеллер (который не мог обходиться без развлечений), то и дело клюя носом, с закрытыми глазами выводил на бумаге какие-то странные слова, составленные из несуществующих букв, как вдруг мисс Салли нарушила царившую в конторе скуку, шумно втянув носом понюшку табаку из маленькой табакерки и заметив во всеуслышанье, что мистер Ричард Свивеллер "наделал дел". - Каких дел, сударыня? - спросил Ричард. - Вы разве не знаете, - сказала мисс Брасс, - что жилец все еще не вставал, что его не видно и не слышно с тех пор, как он лег спать вчера днем? - Ну что ж, сударыня, - ответил Дик, - почему бы ему не выспаться как следует в тишине и покое за свои десять фунтов? - Я начинаю подумывать, что он никогда не проснется, - сказала мисс Салли. - Странно, - проговорил Брасс, откладывая перо в сторону, - очень странно! Мистер Ричард, если этого джентльмена найдут повесившимся на спинке кровати или с ним случится какая-нибудь другая неприятность в том же роде, вы не забудете, мистер Ричард, что десять фунтов были даны вам в счет квартирной платы за два года? Я надеюсь, вы все помните, мистер Ричард? Советую вам записать это, потому что вас могут вызвать для дачи свидетельских показаний. Мистер Свивеллер взял большой лист писчей бумаги и с чрезвычайно сосредоточенным видом начал писать, что-то очень мелким почерком в верхнем его уголке. - Меры предосторожности никогда не бывают лишними, - продолжал Брасс. - Кругом совершается столько злодейств, столько ужасных злодейств! А этот джентльмен ничего не говорил о... Впрочем, об этом после, сэр. Сначала кончите свою запись. Дик кончил и протянул бумагу Брассу, который, не усидев на месте, ходил взад и вперед по комнате. - Ах, это ваша запись? - сказал он, пробегая глазами документ. - Прекрасно! А теперь, мистер Ричард, будьте любезны вспомнить, не говорил ли этот джентльмен чего-нибудь еще. - Нет. - Вы уверены, мистер Ричард, - торжественно произнес Брасс, - что джентльмен так-таки ничего больше и не сказал? - Ни черта он не сказал, - ответил Дик. - Подумайте хорошенько, сэр! - настаивал Брасс. - Мое положение, сэр, и моя принадлежность к почтеннейшему юридическому сословию - первейшему сослови