утил трудно поддающееся определению чувство - смесь жалости и злорадства. Ребята Кадзи, попавшие в отделение Акабоси, на прощанье улыбнулись своему ефрейтору. "Что поделаешь, господин ефрейтор! Приходится подчиняться!" - говорили эти улыбки. Услышав, что им подбросили десять гранатометов, поручик Дои восторженно всплеснул руками. - Вот и отлично! Теперь пожалуйте, гости дорогие! Разнесем в пух и прах! Гранатометы имели дальность огня всего шестьсот метров, но на ближних дистанциях представляли грозное оружие. Дои решил самолично возглавить гранатометное отделение. Взвод Нонаки получил скудный запас боеприпасов. Большую часть забрали пулеметчики. На долю стрелкового отделения пришлось по тринадцать патронов на солдата. Ивабути втихую отдал Кадзи еще около сотни патронов из числа полученных его пулеметным отделением. - Смотри, Кадзи, на тебя вся надежда. В первую очередь сними пулеметчика! - серьезно упрашивал Ивабути, глядя, как Кадзи укладывает патроны в сумку. Ивабути был совсем молод. Страх перед неизвестностью откровенно светился в его взгляде. Второе пулеметное отделение получил ефрейтор Хоси, из бывших артиллеристов, не знавший, как подступиться к пулемету. Но в бою легче, когда самолично ведешь огонь, поэтому Хоси решил сам попробовать и улегся за пулемет. - Когда открою огонь, слышите вы, новобранцы, подтаскивать патроны бесперебойно! Зазеваетесь - всем нам крышка! - покрикивал он на солдат. Кадзи назначили в разведку. - Кадзи, возьми двух солдат и отправляйся вдоль дороги, - приказал подпоручик Нонака. - Задача - добраться до высоты, - подпоручик показал на возвышавшуюся перед ними сопку, - и оттуда разведать обстановку в расположении противника. Наметить удобные места по обеим сторонам дороги, где мы разместим истребителей танков. Возвращайтесь к заходу солнца. Кадзи не испытывал ни страха, ни волнения. Может быть, оттого, что еще не проникся ощущением опасной близости к противнику. Повторив приказание, он оглядел строй. - Тэрада... Такасуги... Два шага вперед! Оба солдата вышли из строя. Тэрада, казалось, горел отвагой. У Такасуги был растерянный вид. Впереди, насколько хватал глаз, тянулся пологий склон, похожий на гигантскую покосившуюся коричневую стену. Дорога, служившая разграничительной линией между ротой Дои и соседними подразделениями, спускаясь в долину, пересекала узкую речку и тянулась вверх по этому унылому склону. По обеим сторонам дороги виднелись впадины, кое-где заросшие камышом, и небольшие группы деревьев - единственные укрытия на открытой местности. При таком рельефе подойти к противнику на близкое расстояние почти невозможно. Ложбины, тянувшиеся вдоль дороги, камыши и кустарник они преодолевали ползком, короткими перебежками. За сопками, высившимися рядом, послышался гул артперестрелки. С обеих сторон вели огонь по невидимым целям. Разведчики залегли. До вершины уже рукой подать. Отдохнем, - облизав пересохшие губы, сказал Кадзи. - А наши тоже здорово бьют! - прошептал Тэрада. Артперестрелка похожа на величественную симфонию. Ее мощные раскаты звучали бы даже красиво, если б не разрушение и смерть, которые они несли с собой. А может быть, трагическая красота этой симфонии тем сильнее, что она возвещает гибель сотен человеческих жизней... Все трое оглянулись назад. Там, на склоне, где сто шестьдесят их товарищей будут сегодня ночью рыть окопы, готовясь к бою, не видно было ни единой живой души. Буйно цветущий иван-чай окрашивал склоны в лиловое. - Вот не думал, - сказал Тэрада, - что воевать совсем нетрудно! Но почему они не атакуют? Ведь наша рота - вот она, беззащитная, не окопалась даже. - Потому что мы, пехота, в счет не идем! - вдыхая запах земли, ответил Кадзи. - Сперва они артогнем подавят прикрытия у нас в тылу, а потом вышлют в разведку танки - узнать, много ли у нас противотанковых орудий. - А они есть? - приоткрыв посиневшие губы, спросил Такасуги. - Вот начнется бой, тогда и узнаем. За нами, вроде бы, стоят двенадцать полевых орудий, но, кажется, это и все... - Кадзи взглянул на Тэраду. - Ты вот удивляешься, почему русские не атакуют. А я восхищаюсь их выдержкой. Ни под каким видом не хотят действовать опрометчиво! Даже когда имеют дело с такой слабосильной командой, как мы с тобой. В Советской Армии не то, что у нас, - они не считают, что "жизнь человеческая легче лебяжьего пуха..." Подготовятся основательно, тогда и ударят разом. Тэрада вспомнил, как вчера Кадзи обозвал его дураком. Зачем же он взял дурака в разведку? Вспомнил Тэрада и собственные слова - он назвал Кадзи малодушным и трусом... Положим, тут он погорячился, сейчас Тэрада вынужден признать, что ефрейтор вовсе не трус... Непонятный человек! - Дальше продвигаться опасно, - сказал Кадзи. - Пока идет артперестрелка, их пехота, пожалуй, не поднимется, но все-таки будем соблюдать осторожность. Вы оставайтесь здесь и без моего сигнала - ни с места! Кадзи пополз вперед и вскоре скрылся из виду. ...Человек пробирается ползком сквозь опасную зону совсем один. Он не чувствует ни особого страха, ни героического стремления выполнить свой воинский долг. Просто ничего другого не остается человеку... Кадзи не столько сознавал, сколько чувствовал это. Опасность близко, совсем рядом. Но единственный путь к спасению - еще ближе придвинуться к этой опасности, убедиться, что она действительно существует. Что, если там, за перевалом, он увидит их? Первая пуля, посланная Кадзи, наповал уложит светловолосого человека. А в следующую секунду автоматная очередь насквозь прошьет его самого. Зачем он вообще ползет туда? Убедиться, что противник действительно там? А что это даст? Какой абсурд! "Непобедимая Квантунская армия", Так зачем он ползет? Не лучше ли бросить вот тут, на перевале, винтовку, встать во весь рост, высоко поднять руки и пойти к ним? Я сдаюсь, не стреляйте!.. Сейчас светло, его увидят и, пожалуй, не встретят огнем. "А, струсил, явился все-таки в последнюю минуту..." - засмеется офицер, тот самый, которого уже не раз рисовало воображение. Помнится, Кадзи думал о нем в ту ночь, когда стоял на границе в дозоре. Это было в ночь, когда капитулировала Германия. А теперь наступает очередь Японии. "Ну, говори же, рассказывай все, что знаешь о расположении позиций, с которых ты удрал..." - "Слева от дороги - рота Дои, остатки части, разгромленной в Циньюньтае. Вооружение ничтожное. Главные силы - новобранцы, не участвовавшие даже в серьезных маневрах... Справа тоже, насколько мне известно, всего одна рота. На выдвинутом клином участке - два тяжелых пулемета. Противотанковых орудий, по-моему, вообще нет..." - "Хо-ро-шо! В таком случае начинаем атаку..." Кадзи оглянулся. Далеко внизу виден пятачок, занятый его взводом. Там ждут его возвращения. Туда полетят снаряды. Погибнут все, кого он там оставил. А он, Кадзи, будет смотреть отсюда, с перевала, и думать: "Простите меня, боевые друзья! Смиритесь, такова судьба японцев!.." Нет, так поступить он не может. Этого он не может! Тэрада, приподняв голову, смотрел вслед Кадзи, пока тот не скрылся за гребнем. Не пойму я этого парня. Трус? Храбрый? - Ни то, ни другое. - Такасуги, успокоенный вдруг наступившей тишиной, с улыбкой взглянул на товарища. - Просто ему охота всегда и во всем быть первым. Хочет, чтобы мы все считали его героем... Вот и лезет на рожон, старослужащих задирает... А я, например, сколько б он с ними ни ссорился, его за героя не считаю. Помнишь, он набросился на меня, тогда, на занятиях... - В тот раз ты сам был виноват. - А мне плевать. Думаешь, после этого я стал его больше уважать? Ты понял, почему он взял в разведку именно нас с тобой? - Вот я и сам удивляюсь... - Дурак! Сейчас светло, если противник обнаружит нас - тут нам и крышка. А он нас терпеть не может... Тэрада не отвечал. Он решил, что напрямик спросит об этом Кадзи, когда тот вернется. Небо затягивали тучи. Говорят, так всегда бывает после того, как поработает артиллерия. - В дождь они не сунутся... - прошептал Такасуги. - Дождь удобен для ночной атаки, - Тэрада помнил и свято чтил заповеди, которые преподавал ему отец-майор... Время шло, а Кадзи не возвращался. Давно смолкла артиллерия. Над сопками нависла жуткая тишина. Кадзи исчез и не подавал сигналов. А вдруг он убит? Тогда им придется самим выполнять задание. Тэрада лихорадочно пытался вспомнить инструкцию для разведчиков. Страх мешал сосредоточиться. Не было ни уверенности в себе, ни достаточной храбрости, чтобы решиться на самостоятельные действия в соответствии с обстановкой - как говорилось в наставлении. - Ты точно не слышал выстрелов? - Да вроде бы нет... - Голос Такасуги звучал неуверенно. У него дрожали губы. Тэрада собрался с духом. - Пойду посмотрю. - Постой... Подождем еще немножко. - Такасуги боялся остаться один. - Полезешь, а нас и обнаружат... Кадзи появился неожиданно, совсем не с той стороны, откуда его ждали. - За перевалом никого, они дальше, в сопках... Видать, чувствуют себя спокойно... Танков насчитал штук четырнадцать. - Только-то! - Тэрада воспрянул духом. - Достаточно двух десятков солдат, чтобы управиться с ними. - Только-то?.. - на усталом лице Кадзи появилась усмешка. - Одного хватит на всю роту, такую, как наша... Ну ладно... Кадзи стал подсчитывать, сколько у русских может быть на этом участке пехоты. Он считал по тридцать солдат на танк. Получалось около батальона. - А это ничего, что вы не разведали точно? - спросил Такасуги. - К сожалению, они не догадались выстроиться в шеренгу... Может, сбегаешь, попросишь? Такасуги потупился. - Если наша артиллерия сумеет остановить танки, с пехотой мы без труда справимся, правда? - Надежда снова засветилась в его глазах. - Все зависит от артиллерии, да? Кадзи нахмурился. Потому они и роют индивидуальные окопы, что надеяться на артиллерию нечего... Нет у них этой артиллерии... Танки обрушатся на позиции и отутюжат их, вот и вся оборона... А пехота у них во втором эшелоне. Он сам убедился, что противник располагает мощными, глубоко эшелонированными резервами. И если русские не спешат с наступлением, то лишь потому, что ожидают подхода этих резервов. Пройдет еще немного времени, и они будут здесь. Много ли пользы принесут тогда гранатометы, которым так радовался поручик Дои? - Пошли обратно, - мрачно проговорил Кадзи. На обратном пути, когда они добрались до камышей, Тэрада неожиданно обратился к Кадзи: - Господин ефрейтор, почему вы взяли с собой в разведку именно нас с Такасуги? Кадзи заметил, что Такасуги украдкой поглядывает на него. - Тебя, Такасуги, это тоже интересует? - Кадзи помолчал... - Будь здесь папаша Тэрада, он разъяснил бы вам, что такие вопросы задавать не положено... Я подумал, Тэрада, что если ты действительно любишь военное дело, то не струсишь в разведке. Ну а если струсишь - значит, ты просто-напросто болтун, трус. А труса не жаль, даже если он погибнет... - Почему же вы не испытали меня до конца, не взяли с собой дальше, до перевала? - Потому что мне самому стало страшно. А разве б ты, например, хотел, чтобы кто-нибудь видел, как ты струхнул? Тэрада ухмыльнулся, покачал головой. - Ну а ты что скажешь, Такасуги? - Кадзи оглянулся на вершину, оставшуюся за спиной и, пригибаясь, зашагал вперед. - Я думал, что эта вылазка поможет мне поближе сойтись с вами. Но, кажется, она мало пошла па пользу... "Опасность сама по себе не может сблизить людей, нужна общая цель", - подумал Кадзи. Поручик Нонака остался недоволен результатами вылазки. Унтер-офицерская разведка принесла другие, более точные данные: двадцать пять танков, два батальона пехоты... Когда Кадзи выразил сомнение, что вообще можно принести "точные" данные, не проникнув в расположение противника, поручик обозвал его трусом, - Сам вечером схожу! - сказал он. 33 К вечеру небо заволокло тучами. Начали рыть индивидуальные окопы на склоне, обращенном к противнику. Оставались считанные часы на подготовку к обороне. Вернее, считанные часы жизни. Кадзи получил ужин для своего отделения. Он шел и думал, что, если подпоручик Нонака возьмет его в разведку, он не пойдет, наотрез откажется. Не потому, что опасно. Просто он не желает подчиняться Нонаке. В то же время ему даже хотелось очутиться вдвоем с подпоручиком в опасной зоне. Хотелось увидеть, как Нонака потеряет самообладание. Не успел он раздать своим котелки с ужином, как со сторожевой вышки часовой не своим голосом завопил, что видит продвижение противника. В первый момент все словно оцепенели. Смятение началось секунду спустя. Офицеры повыскакивали из палаток, каждый что-то кричал. Кадзи, как мог спокойно, построил своих и вывел в окопы стрелкового отделения. Три танка медленно спускались по склону. - Сюда движутся! - устанавливая пулемет, прокричал Ивабути. Наискосок по склону к ним бежал поручик Дои. - Разведка, наверно, - сказал Кадзи, и почти одновременно откуда-то сзади по танкам ударила артиллерия. Земля содрогнулась. Навесный огонь плохо приспособлен для поражения движущихся целей. Танки не спеша ползли вниз. Откуда-то сбоку по ним стали бить прямой наводкой. Снаряды ложились густо, но все мимо. - Тьфу! И это артиллеристы! - простонал ефрейтор Хоси. - У, пентюхи! Будь у меня пушка, я бы им показал, как стреляют! Танки проворно развернулись и беспрепятственно ушли обратно за перевал. При желании Дои мог оценить это как отказ от атаки из-за сосредоточенного заградительного огня. Все выглядело настолько неправдоподобно, до того походило на игру, что реальное ощущение боя так и не проникало в сознание. Солдаты явно приободрились, убедившись, что их поддерживает артиллерия. Только Коидзуми не разделял общего возбуждения по поводу удачно отбитой атаки. - Никакое это не отступление, - он мрачно посмотрел на Кадзи. - Они затем и явились, чтобы узнать расположение наших огневых точек. - Увидели небось, что голыми руками нас не возьмешь, правда? - вставил Тасиро. Кадзи пожал плечами. Он мысленно представил себе продуманную, организованную подготовку к завтрашнему наступлению, которая совершается там, за линией сопок. Все решит завтрашний день. Явился Хиронака передать приказ поручика Дои. Он тоже повеселел. - До особого приказа каждому подразделению оставаться на местах, - звонко крикнул он. - Дежурный ефрейтор!.. - Он сам подошел к приподнявшемуся Кадзи. - Раздавай ужин! - И, радостно улыбаясь, прибавил: - Наши части, говорят, уже вторглись в Сибирь, слыхали? - Правда?! - воскликнул Тэрада. - Конечно, правда! Скоро начнется одновременное наступление в Приморье совместно с нашими войсками в Корее! - Это правда? - спросил Тасиро после ужина. Кадзи молча взглянул на Тасиро. "Ложь!" - говорило лицо Кадзи. Откуда возникла эта ложь? Из настроения этих людей, которым в час испытаний хотелось верить хотя бы вымыслу? Хиронака, без сомнения, верил. И Тасиро тоже хотел верить. Л Кадзи? Он не взялся бы утверждать, что и его не порадовала бы такая новость, окажись она правдой. Мучительно хотелось верить, что военное счастье вдруг улыбнется и завтрашний день не будет грозить им смертью. И только несколько мгновений спустя явилась мысль, что в случае временного успеха, война затянулась бы на неопределенное время и страх смерти длился бы бесконечно. - Не нужно отчаиваться, - сказал Кадзи в ответ. - Пойду на речку, искупаюсь... Сбросив в кустах одежду, Кадзи вошел в воду. Ему всего тридцать лет, он еще молод. Вот оно, его тело, выдержавшее и жестокую муштру и всю нелегкую жизнь казармы. И тяжелый физический труд, если понадобится, тоже, наверно, вынесет. Да, оно могло бы еще долго служить ему, это тело. Он хочет жить, хочет радоваться ощущению жизни. И на свете есть женщина, которой он дорог. Все происходящее похоже на вымысел. Вот он здесь купается в чистой холодной воде, а его ждет смерть... А женщина далеко-далеко, на краю света. Между ними не просто географическое расстояние - их разделяет рубеж между жизнью и смертью. И он не принадлежит больше ни этой женщине, ни себе самому... Почему так случилось, что он не сумел остаться хозяином самому себе? Неужели это было невозможно? Действительно было невозможно? Или он не пытался?.. Накрапывал мелкий дождь. - Господин ефрейтор, где вы? - раздался голос из зарослей. - Смотрите не простудитесь! - Это ты, Коидзуми? - Кадзи засмеялся. - Это ты здорово сказал, насчет простуды! Кадзи вышел из воды, вытерся. Чистое белье он наденет завтра. Смерть надо встретить достойно. Так уж заведено у японцев... А ведь он в сущности обыкновенный японец. Сегодня ночью еще предстоит рыть окопы, и он опять пропотеет, лучше переодеться утром... - Ефрейтор Кадзи! - позвали его из темноты. - Ефрейтор Кадзи! Он узнал голос Тасиро и откликнулся. - Господин ефрейтор, идите скорей! Старослужащие распоряжаются подарками! - Какими подарками, успокойся Тасиро. - Старший солдат Онодэра принес... На всех получил. А теперь они хотят раздать только старослужащим. Но ведь сегодня не то, что всегда, правда, господин ефрейтор? Кадзи быстро оделся. Втроем они поднялись к палаткам стрелкового отделения. Новобранцы, сгрудившись все вместе, с волнением наблюдали, как шестеро старослужащих, расстелив плащ-палатку, делили на несколько кучек сласти и табак. От Кадзи не укрылось замешательство унтера Хоси, когда тот увидел его. Остальные пятеро не подняли головы, но движения рук, деливших пакеты, замедлились - казалось, они ждали, что предпримет Кадзи. - Эта кучка чья? - спросил Кадзи. - Офицеров, - ответил Акабоси. - А эта? - Унтер-офицеров. - А третья, значит, солдатская? Почему же они равные? Офицеров у нас всего четверо, унтер-офицеров - шесть человек... - Ну и что из того? - спросил Акабоси. - Первый день, что ли, существует такой порядок? - поддержал его другой старослужащий. - Ты ведь тоже ефрейтор. Давай, сыпь отсюда и не срами старослужащих, понял? Кадзи чувствовал за спиной взгляды новобранцев. Если б не это, он, возможно, оставил без внимания очередное самоуправство старослужащих. Но теперь надо было решительно встать на сторону солдат, если он не хотел очутиться в положении человека, не нужного ни тем, ни другим. - Придется делить заново, - сказал Кадзи. - Дележ сделан несправедливо. - Что такое? - Акабоси даже привстал от удивления. - Оставь, Кадзи! - деланно усмехнулся Хоси. - Подумаешь, велика важность - подарки! Поручи это нам. - Придется поделить заново, - повторил Кадзи. Прежде чем Онодэра успел остановить Акабоси, тот схватил Кадзи за грудь и притянул к себе: - Не ты ли будешь делить? Ну-ка сунься, попробуй! Кадзи спокойно отвел руку Акабоси. Он вовсе не собирался затевать ссору. Но тот первый его ударил. Кадзи поддел ногой плащ-палатку, все смешалось в общую кучу. - Дежурный ефрейтор - я! Я и буду делить! А с тобой, Акабоси, мы еще сочтемся! Кадзи повернулся к солдатам и подал команду: - Новобранцы, раздача подарков! Сбор бегом! На мгновение шевельнулась тревога: а если не решатся? Все зависело от этой секунды. Но Кадзи не ошибся в солдатах. Новобранцы дружно двинулись к нему. Подбежали, топая башмаками, даже малознакомые Кадзи люди из пулеметного и гранатометного отделений. Когда сзади выросла плотная стена, Кадзи повернулся к старослужащим: - Завтра нам всем умирать. Не помогут ни звания, ни выслуга лет! Здесь вам не казарма, понятно? Здесь фронт! По правде говоря, завтра во время боя противник будет не только перед вами, но и сзади вас, и сбоку. Хорошенько запомните это! - Ты что разоряешься, Кадзи? - Вместе с подпоручиком подоспел унтер Хиронака. - Что тут стряслось? - Ничего, - сказал Кадзи, изо всех сил стараясь придать голосу спокойный тон. - Рано или поздно надо было объясниться начистоту, господин унтер-офицер. - Сволочь, пользуешься численным превосходством! - крикнул Акабоси. - Да на что они способны, твои мокроштанные новобранцы! Сунься, попробуй! - И сунемся! - прозвучал сзади отрывистый голос. Это крикнул Тасиро, и почти одновременно послышался металлический лязг затвора. - И сунемся! - подхватил другой голос. Это выкрикнул шутник и балагур Накараи. Он поднял винтовку. - Пусть только господин ефрейтор скомандует - любого на месте уложу! Теперь и остальные наперебой залязгали затворами. - Мы хоть и новобранцы, а патроны зря тратить не будем! - Даже тихий Ихара поднял винтовку. - Разойдись! - закричал Хиронако. - Вы что, бунт затеяли? За это трибунал! - Не бойтесь, новобранцы! - Кадзи повернулся к ним лицом. - Трибунала больше не существует! Нет трибунала, нет такого человека на свете, который мог бы наказать вас! А кто будет воевать завтра? - Разойдись! - взвизгнул подпоручик Нонака. - Подстрекать? Перестреляю... - А, не пугайте, господин подпоручик! - оборвал его Кадзи. - И не вмешивайтесь понапрасну, так будет лучше. Мы сами разберемся. - Хиронака, арестовать! - подпоручик показал на Кадзи. - Экий непонятливый! - Теперь Кадзи хотел только одного - борьбы. - Попробуй, арестуй, если можешь! Хиронака, уже собравшись сделать шаг к нему, застыл на месте - его удерживал не столько страх перед Кадзи, сколько решительное настроение солдат - их набралось больше четырех отделений. Нонака потянулся за пистолетом. Увидев, как его рука, дрожа, тянется к кобуре, Кадзи одним прыжком подскочил к новобранцам и вырвал у кого-то винтовку. Он не хотел этого, но отступать было поздно. - Солдаты! Ответственность беру на себя! Оружие к бою! Разом поднялись десятки винтовок. Кадзи следил за рукой подпоручика. Она замерла на кожаной кобуре. - Кадзи! - крикнул Хиронака, отделяясь от группы старослужащих и загораживая подпоручика Нонака. - Распусти новобранцев! А с тобой поговорим после. Приходи в палатку командира батальона. - Уведи господина подпоручика и сам уходи! Это солдатский спор. Вмешательство офицера только ухудшит дело, - в голосе Кадзи зазвучали гневные нотки. - Я останусь с солдатами! - Кадзи повернулся к новобранцам. - Выделите несколько человек, и пусть они разделят подарки справедливо, всем поровну, по числу людей, без различия званий. Остальные - разойдись!.. Стычка закончилась. Новобранцы не отходили от Кадзи. Недавнее возбуждение сменилось безотчетной тревогой. Все молчали. - Третий взвод! Командирам отделений развести людей на позиции! - послышался от палаток голос унтера Хиронаки. Никто не шел арестовывать Кадзи. 34 Солдаты рыли окопы. Лопата с трудом входила в каменистый грунт. В темноте то и дело слышался скрежет железа о камень и негромкие, сквозь ' зубы, ругательства. Непрерывные марши-броски и бесконечные саперные работы вконец вымотали солдат. Да и кого они спасут, эти ямы... Руководители японского государства, как могли, оттягивали капитуляцию, стремясь выторговать наиболее выгодные условия "почетного" поражения, обеспечить "неприкосновенность священной особы". Это было за двое с небольшим суток до конца войны, черной тучей закрывшей половину земного шара... Но здесь, в сопках, ничего этого не знали. Здесь война только начиналась, и солдаты наспех рыли окопы полного профиля и верили, что их смерть здесь, в сопках, необходима, чтобы там, в тылу, успели подготовиться к наступлению. Кадзи расположил отделение веером и рыл себе ячейку в наиболее выступающей его точке. Странно, что поручик Дои не вызывает его и не шлет за ним солдат. Может, он хочет, чтобы Кадзи отработал сперва все, что положено? Винтовка Кадзи лежала рядом, на расстеленной плащ-палатке... - Идут! Он отчетливо расслышал голос Онодэры... Кадзи поднял винтовку и приготовился. Слышно было, как Онодэра, не дождавшись ответа Кадзи, расспрашивает солдат. Вот и он сам. Увидев угрожающе поднятую винтовку, Онодэра испуганно отпрянул. - Я хотел поговорить с тобой Кадзи... Я не затем... Кадзи опустил винтовку. - Ну? - Ты ходил в разведку... Что там?.. - Я уже докладывал командиру батальона. - Я не об этом, Кадзи... Я хочу по-человечески понять, устоим мы? - А ты как думаешь? - Мы хорошо подготовились... так что преимущество на нашей стороне. Теперь уж не получится, как в Циньюньтае, врасплох не застанут... Ты, Кадзи, ходил в разведку, видел их... - Получится, не получится... Деваться-то все равно некуда! - Нам конец, да? - Поручик Дои и подпоручик Нонака намерены победить, - насмешливо произнес Кадзи. - Но лично я на офицеров не особенно рассчитываю... Да и на вашего брата тоже... - Не вспоминай о давешнем... - сказал Онодэра. Кадзи усмехнулся. - Я и не стал бы вспоминать... Да подпоручик Нонака захочет, наверно, со мной расквитаться... - Нет, - Онодэра замотал головой. - От Дои нам здорово влетело. А подпоручик Нонака взял с собой Акабоси... - Онодэра показал в сторону перевала. - А... - Кадзи почувствовал, что напряжение разом схлынуло. Он положил винтовку на плащ-палатку, потянулся за лопатой. - Судя по тому, что я видел там, за перевалом, нам не устоять. Так-то, Онодэра. Если только сегодня ночью нам не подбросят огня. - Кто подбросит?.. - беззвучно прошептал Онодэра. - Что же нам делать, Кадзи? - Чтобы уцелеть? Дождь все моросил. Кадзи вытер рукавом кителя мокрое лицо. - Стрелковое отделение! Кто закончил рыть окопы - ко мне! Из мрака одна за другой показались черные тени. Онодэра потоптался и исчез. - Ну, вот вам мое последнее наставление, новобранцы... - Кадзи оглядел окруживших его солдат. - В завтрашнем бою на сигнализацию и связь надеяться нечего. Каждому придется действовать самостоятельно, на собственный страх и риск. Первое - не трусьте. Потому что чему быть, того не миновать. Второе - не теряйте надежды. Я говорю не о победе, а о жизни. Слышите! Не теряйте надежды! Насчет того, что-де на огонь следует отвечать огнем, я говорить не намерен. Ну а если уж очень опасно станет, сожмитесь в комок в окопе, уйдите в землю и думайте о чем угодно, хоть бы и о доме. Можно и о жене. Я лично намерен поступить именно так. Кто-то засмеялся. - А теперь разойдись! Подстелите плащ-палатки и устраивайтесь по окопам. Часовых не выставляю, сам покараулю. - Кадзи еще не совсем освободился от опасений в отношении Дои и Нонаки. Когда все разошлись, неслышно подошел Энти. - Господин ефрейтор, переведите меня на другое место! - Слова звучали обычно, но голос у Энти был странный, какой-то сосредоточенный и в то же время глухой. - Я копал и вдруг вынул из земли вот это... Там могила, господин ефрейтор. Энти протянул ему белый лоскут. Откуда здесь, в глуши, могила? Показалось тебе. - Переведите на другое место, господин ефрейтор, прошу вас! - Не взвинчивай себя, Энти. Не маленький, - резко сказал Кадзи. - Давай не выдумывай и ложись спать. Утром сам увидишь, что это тебе просто сдуру почудилось! Энти поплелся прочь, но тут же вернулся. - Господин ефрейтор, может, кто со мной поменяется? Не могу я в могиле... - Болван! - не выдержал Кадзи. - Мы все могилы себе копаем... Ты, что ли, один! - Господин ефрейтор! - раздался сбоку голос Иманиси. - Я поменяюсь с ним. - Не сметь! Энти еще не доводилось слышать такие жесткие нотки в голосе ефрейтора. - Здесь у нас не пикник для гимназисток! Подумаешь, могила! - отчитывал его Кадзи и вдруг неожиданно для себя смягчился. - Не уснешь - приходи сюда. Так и быть, на одну ночь с тобой поменяюсь. 35 Могила, могила... - стучало в висках. - Могила - верный предвестник смерти... А лоскут - обрывок белого савана... Могила - это даже удобно, могилы роют глубоко, больше шансов уцелеть во время обстрела... Но Энти уже утратил способность рассуждать. Дожди размыли мертвое тело, земля поглотила кости. Над могилой витает дух мертвеца. Он носится вокруг, в воздухе и нашептывает Энти: "Ты умрешь здесь, Энти, всеми брошенный и забытый в этой глухомани. А твоя жена и дети, голодные, нищие, напрасно будут ждать твоего возвращения. Ты не вернешься к ним, Энти! Ты уснешь вечным сном в этой промозглой, сырой земле... И все же Энти попытался сделать над собой усилие, как велел Кадзи. Он залез в окоп и, дрожа, терпел несколько секунд. Ефрейтор Кадзи - жестокий, безжалостный человек. Они-то все уцелеют. Только ему, Энти, суждено погибнуть, недаром он наткнулся на могилу. Какая мокрая, холодная земля! И саван тоже мокрый, и ты сидишь на чужих костях... Это кости, кости... Энти выскочил из окопа. Перед ним в глубине ночи полого простирался склон. С каждым мгновением оттуда все ближе надвигается смерть. Она со скрежетом нависает над ним. Тебе не убежать, Энти! Ты умрешь, Энти! Так постарайся же припомнить лица жены и детей... Ведь было же в прошлом немало дней, когда эти лица весело улыбались... Но вспоминались почему-то только бледные, искаженные страхом лица с посиневшими, что-то беззвучно шептавшими губами. "И лавка теперь пропала, одна никак не справляюсь... Как же мне дальше-то быть с детьми на руках?.." Энти кружил вокруг окопа. Ему казалось, словно он движется в пустом пространстве. Ноги онемели. Только сердце жгло огнем, оно стучало и ныло. Нужно было давно убежать, еще когда строили блиндажи. Можно было где-нибудь спрятаться. Притаиться в каком-нибудь городишке, здесь, в Маньчжурии, и работать, работать, в лепешку расшибиться, работая... Пусть его не называли бы больше японским барином, это ему не нужно. Пусть он торговал бы на улице с лотка вместе с разносчиками-китайцами... Все лучше, чем погибать... Энти прислушался. Кто-то подкрадывается к нему. Мертвец насмешливо улыбается: "Ты умрешь, Энти!" У Энти нет сил сопротивляться - только бы подавить рвущийся из груди крик... И силы и рассудок уже на исходе. Энти все быстрее кружит вокруг своего окопа. Потом, окончательно подавленный темнотой, не выдерживает и прыгает туда... Бежать? Но куда? Он измучен, истощен до предела. Сильные, крепкие люди настигнут его. За побег накануне боя - расстрел. Командир стрелкового отделения Кадзи вскинет винтовку, посмотрит холодным взглядом: что посеял, то и пожинай, Энти, прощайся с жизнью!.. Мокрый густой туман обволакивал землю и людей, уснувших тревожным сном. Кадзи с винтовкой наготове неслышно шагал вдоль окопов. Вот она, последняя ночь. Шаг, еще один... И каждый шаг подтверждает, что это правда. А ты спишь сейчас, Митико? Спишь. " Ты так и не узнаешь, как глубока была эта ночь. Эта бездонная ночь перед смертью. Кадзи задержал шаг. Он уловил тихий, словно ползущий по земле шепот. - ...Страшно, так страшно, что сил нет... - Кажется, это Мимура. Голос дрожит. - Уж скорее бы решилось, жить или помирать. А ждать вот так нестерпимо... - Говорят, еще при рождении определено, кому жить, а кому быть убитым... - Это говорит Коидзуми, его голос сливается с темнотой. - А я... не то чтобы боюсь, мне мать жаль... так жаль, что и сказать не могу... - послышался голос Тасиро. Кадзи пошел в свой окоп. Тьма все сгущалась. Время отсчитывало последние часы жизни. Зачем они? Вот он стоит тут, в яме... Прислушайся к ночной тишине, Кадзи. Слышишь, шаги. Это не смерть - это понапрасну уходит молодость... Жил ты? Трудился? Любил? Кадзи положил винтовку на бруствер окопа и прижался к ней щекой. Ложа винтовки мокрая, холодная. Нет, он еще но насытился жизнью. Он ничего не создал, ничего не оставил после себя. Он только начал мечтать о счастье. Даже любить не умел так, чтобы не раскаиваться. Всего этого слишком мало. Должно быть еще что-то. Что-то еще, какая-то иная жизнь, чтобы в ночь перед смертью не мучили бесплодные сожаления... Завтра оттуда, с противоположного склона, спустится смерть. Придвинется вплотную, и некуда будет от нее скрыться. Так зачем же медлить? Почему он стоит неподвижно? Еще есть время. Секунда за секундой уходят в вечность, но еще остается время... Дезертировать? Бежать сквозь мрак, сколько хватит сил? Нет, это не по нем. Если б еще война окончилась одним этим боем... Но ведь война продлится... Им придется скрываться. Митико будет терзаться унижением, страхом. Он огрубеет, и оба в конце концов опустятся до взаимных упреков. И в довершение всего его схватят, их оторвут друг от друга, и на казнь он пойдет, мучимый сожалением о совершенном... Нет, это не по нем. Кадзи крепче сжал винтовку. Митико, я не могу вернуться к тебе... Но ведь есть еще один путь, чтобы встретиться, - сдаться в плен. Станешь ты ждать меня, Митико? Будешь ты верить, - что я жив, что я вернусь? Я выйду из этого окопа и спущусь по склону... Я подниму руки... Но ведь сейчас темно, Митико, неизвестно, что ждет меня там - жизнь или смерть!.. "Не стреляйте!.." Сколько раз Кадзи рисовал себе эту сцену! Но кто поручится, что они не станут стрелять? Тем более сейчас, накануне боя, на линии огня, где все заранее готово к отражению возможной ночной атаки японцев... Стоит одному человеку, первому, на кого наткнется Кадзи, нажать на спуск, и наступит конец всему. Но допустим, этого не случится. Так ведь война-то не кончится завтра... Новобранцы не поймут его поступка, и уж никто не простит. "Так вот он какой! Корчил из себя храбреца, а как дошло до серьезного, бросил всех на произвол судьбы и бежал! - скажут они. - Подлец! Он только на словах представлял из себя героя, сволочь!" А Митико? Соседи будут показывать на нее пальцем. "Вот идет подружка негодяя, продавшего родину, смотрите! Плюйте ей вслед! Бейте ее! Не продавайте ей ничего! Пусть она сдохнет с голоду!.." Кадзи вслушивался в тишину. Черным, непроницаемым мраком замерло время, и только учащенное биение пульса отсчитывало оставшиеся минуты. Кадзи поднял винтовку и тщательно обтер ложу. Он просил прощения у Митико. Теперь вместо любимой у него осталась только эта винтовка. Единственная спутница до конца его дней. Чья-то тень проскользнула мимо. Тень двигалась неуверенно, пошатываясь, словно плыла над землей. Но вот она начала наискось пересекать склон. Вглядываясь во мрак, Кадзи следил за ее движением. Человек! Он не замечает, что за ним следят. Кадзи затаил дыхание. Если б человек, выбравшись из расположения роты, спустился к дороге, Кадзи не стал бы ему мешать. Дойдешь до шоссе - беги со всех ног! А возле леса сойди с дороги: там батальонная кухня, будь начеку. Не знаю, далеко ли ты сможешь уйти, с твоими-то силами - но что ж, попробуй! А там уж я постараюсь, чтобы за тобой не послали • погоню... Может быть, и мне двинуться с тобой вместе?.. Но тень не оправдала надежд Кадзи. Она двинулась совсем в другую сторону, туда, где расположились пулеметчики... В следующую минуту Кадзи охватил неистовый гнев. Болван! Не направо нужно идти, а налево! Пока ты доберешься до лощины, тебе, дураку, придется пройти чуть не через всю роту! Энти, шатаясь, продолжал брести между окопами. И вправду как лунатик... Кадзи набросился на него сзади. Он потянул Энти к себе и сбил его с ног. Энти беспомощно повалился на землю. Падая, он что-то уронил - ботинки! Кадзи рывком поднял Энти на ноги и еще раз ударил. - Дурак! - едва сдерживаясь, прошептал он. - Дурак, разве тебе под силу такое? А если поймают? - Он схватил его за шиворот и встряхнул. - Надевай ботинки и возвращайся на место. Слышишь! - Что там такое? - крикнули из соседнего окопа. - Ничего. - Кадзи подтолкнул его к своему окопу. - Иди, спи. Обхватив винтовку, Кадзи сидел на корточках в окопе Энти и ловил себя на том, что в эти последние минуты он будто нарочно избегает думать о главном. Не только Энти - все они обречены на гибель. Страх владеет солдатами, они не смогут сражаться. Но если он сам поведет их? Ведь вчера они дружно поддержали его, а все дело-то касалось такой безделицы, как дележ подарков. За ним пошли, не побоялись! А теперь, когда на карту поставлено главное - жизнь... Неужели они не пошли бы за ним теперь? За исключением Тэрады, все поддержат его. Нет, это невозможно. Ночью, в темноте... Их встретят огнем, вот и все. Ну тогда и думать нечего, остается один выход. Тайно поднять новобранцев, привести их в боевую готовность. Затем взять с собой самых преданных и пойти в палатку офицеров. Он предложит поручику Дои немедленно согласиться на капитуляцию. Нет? Что ж, тогда придется действовать силой... Сколько их всего - четверо? Ценой четырех офицерских жизней будут спасены сотни солдатских... Он объяснит солдатам, что Советская Армия несет им освобождение. Для советских людей враги не они, рядовые солдаты, а те, кто послал их сюда, на это побоище. Он сумеет убедить солдат в этом. Ночью, тайком рота покинет позиции и сдастся в плен. Или дождется утра и в тот момент, когда на перевале покажутся тапки, над позициями роты взовьется белый флаг... Да, мы сдаемся! Мы отказываемся от войны. Мы хотим мира и человеческой жизни... Мечта вспыхнула и погасла. Нет, к этому он не готов. Жизнь не подготовила его к такому шагу. Действовать всем коллективом во имя спасения жизни - такая задача не решается в одну ночь с помощью отчаянной выходки. Новобранцы из его отделения, возможно, и поддержат его. Но солдаты из других взводов даже не знают, что он за человек. Капитуляция, по форме похожая на бунт, ошеломит, напугает их, вызовет сопротивление. И даже если по какой-то удивительной счастливой случайности большинство поддержит его, другие роты уничтожат их перекрестным огнем. Мечты рассеялись... Осталась лишь тупая безнадежность. Кадзи поднялся. Не надо думать, не о чем думать... Он капитулирует перед судьбой. Будь что будет. На востоке сквозь мрак стали проступать очертания сопок. Занималась заря. Кадзи искал по брустверам окопы своих. - Эй, проснулся кто-нибудь? На его голос откликнулся Иманиси. - Ну как, выспался? - спросил Кадзи. - Так точно, выспался. - Тогда будь другом, смени меня. И я посплю напоследок... 36 Кто-то растолкал его. - Господин ефрейтор, завтрак! - А, это ты, Тасиро. - Кадзи выбрался из окопа. Тяжелое небо хмурилось, жалось к перевалу. На завтрак дали рис пополам с гаоляном. Солдаты не стали будить Кадзи, сами получили этот последний завтрак, которым снабжала их Квантунская армия. - Явился проститься! - к Кадзи подошел Ихара. Кадзи не сразу вспомнил, что Ихара теперь во взводе ПТО. - А! - слова застряли в горле. - Смотри же, Ихара, не теряйся. Увидишь, что дело плохо, - жми сюда, у нас окопы в полный профиль... - Спасибо вам за все! - Ихара щелкнул каблуками. Кадзи не мог припомнить, ответил ли он на приветствие Ихары. Тот бегом пустился к себе. Потом подошел Энти. Наверно, он все-таки уснул, потому что его морщинистое лицо выглядело немного бодрее. - Простите за вчерашнее, господин ефрейтор! Сумел все-таки взять себя в руки человек. Вместо ответа Кадзи похлопал Энти по худому плечу, встал и пошел в палатку. Кадзи отыскал свои вещи, вынул чистое белье. На землю упал конверт. Старое письмо Митико. Не спуская глаз с адреса на конверте, Кадзи переоделся. С минуту колебался - положить конверт в сумку или сунуть за пазуху? Потом положил письмо на место. Ему не хотелось, чтобы письмо закопали вместе с ним. Может быть, повесть о страданиях и горестях японки попадет в руки человека, не чуждого состраданию. Он заберет письмо и когда-нибудь покажет своей любимой. И