Пострадавшего звали Эндрю Мур. Макс обратился к парню в гробу: -- Очень жаль, малыш, ты перенес тяжелое испытание. -- Затем он повернулся ко мне: -- У него, должно быть, развилась... как ее называют? -- Он нетерпеливо защелкал пальцами. -- Ты о чем, Макс? О какой-нибудь болезни? -- спросил я. -- Да, но не в теле, а в голове. Ну, понимаешь, что-то вроде того, когда порой боишься оставаться в закрытом помещении. -- А, -- сказал я. -- Да, я понял, о чем ты. Это фобия -- клаустрофобия. Только у этого парня был не просто страх, он умер, испугавшись, что окажется замурованным со всех сторон. Макс потер подбородок и прошелся по складу. -- А вдруг у парня есть родители или братья-сестры, кроме этой его жены из публичного дома? Будет паршиво, если мы похороним его под чужим именем, а его родители или кто-нибудь еще проведут остаток жизни в поисках. -- А что мы еще можем поделать, Макс? Мы не можем оставить его здесь На завтра назначена пара похорон, и здесь будет много народу, -- сказал я. Макс почесал в затылке: -- Да, ты прав. Башка. Ладно, я думаю, что мы его где-нибудь оставим. Пусть его найдет кто-нибудь другой Тогда его похоронят под собственным именем. -- И где мы оставим мистера Мура, Макс? Мы посмотрели друг на друга, и Макс пожал плечами -- Впрочем, это не имеет значения, -- продолжал я -- Особенно для мистера Мура Мы можем выбросить его в любой подворотне -- А если кто-нибудь нас за этим застукает? -- спросил Косой. -- Ну, не знаю, как там с точки зрения закона... Впрочем, думаю, что должен быть закон, карающий за разбрасывание покойников. -- Убийство при отягчающих, -- уверенно произнес Простак. -- Но не в случае с мистером Муром. Они убедятся, что он умер своей смертью. Макс улыбнулся: -- Да, ты прав, Башка. Даже если кто-нибудь увидит, как мы выбросим мистера Мура, вскрытие покажет, что он умер естественным путем. Макс засунул бумажник в карман мистера Мура. -- Ладно, Косой, подай "кадиллак" к дверям. Косой вышел. Мы достали тело из гроба и завернули его в портьеру. В дверях появилась голова Косого. -- Машина подана. Макс без видимых усилий забросил тело на левое плечо. -- Помочь?. -- спросил я. -- Ха! Разве он что-нибудь весит? Каких-нибудь паршивых девяносто килограммов. Посмотрите, чисто ли на берегу. Косой выглянул на улицу и поднял руку, показывая, чтобы мы подождали. Макс стоял в центре комнаты и покрывался потом прямо на глазах. -- В чем там дело? Этот парень становится тяжелее с каждой минутой. -- Дружок с подружкой гуляли мимо. Все, Макс, пошли. -- Косой махнул рукой. Хрипло пыхтя, Макс быстро двинулся к выходу. Мистер Мур почти совсем съехал с его плеча. Когда Макс проходил мимо, я расслышал, как вместе с выдохом у него вырвалось ругательство: -- Ты, вшивый ублюдок! Едва мы свернули за угол, как на улицу обрушился ливень. Он был такой плотный, что казалось, будто кто-то поливает город из гигантского пожарного шланга. Макс капризно заявил: -- Что за черт! Мы не можем оставить мистера Мура на улице в такую погоду. Да, зато мы его на некоторое время можем припарковать у Толстого Мои. Мы подъехали к задней двери салуна и внесли мистера Мура в нашу комнату. -- Засуньте его в стенной шкаф, -- сказал Макс. -- Может быть, попозже я придумаю, куда его деть. Может быть, куда-нибудь туда, где ему будет по-настоящему хорошо. Мы осторожно уложили мистера Мура в шкаф и накрыли его набивным матом. Косой подошел к дверям, ведущим в зал, и крикнул Мои, что мы пришли. Мы сели за карты. Мои принес поднос с виски. -- Что-нибудь срочное? -- спросил у него Макс. -- Что-нибудь вообще? -- Да. Звонили из главного офиса. Сказали, чтобы ты им позвонил. И еще тебя ждут Химмельфарбы. Они пристают ко мне, чтобы я впустил их и снова дал с тобой поговорить. Они тут уже несколько часов, говорят, что у них есть деньги и они хотят их вложить. -- Дешевые пуговичники. Так и хотят заняться рэкетом, чтобы зарабатывать легкие деньги, -- неприязненно произнес Макс. -- К черту их, подсыпь им в коктейли слабительного и вышвырни вон. Хотя нет. Постой, Мои. Может быть, я их проучу. Вели им подождать. Он прошел к телефону и связался с офисом. Косой начал передразнивать Макса: "Да... да... да..." Макс показал ему кулак и продолжил: "Да... да... да..." Заключительное "да" -- и он положил трубку. Вернувшись к столу, он взял свои карты. Мы с любопытством смотрели на него. -- Вы все подробно узнаете из последних газет, -- равнодушно произнес Макс. -- И о чем это? -- спросил Косой. -- О чем это мы узнаем из последних газет? Макс улыбнулся: -- Этого малыша, Винсента Колла, взяли в оборот. -- Кто получил приз Датчанина в пятьдесят тысяч? -- поинтересовался я. -- Коротышка. -- Его оставшейся жизни не хватит на то, чтобы он успел порадоваться, -- заметил Косой. -- Крутой оборот, да? Как все произошло, Макс? -- спросил я. -- На Двадцать третьей улице, в телефонной будке. -- Чем работал Коротышка? -- спросил Простак, проявляя профессиональный интерес. Макс хохотнул: -- Вы же знаете Коротышку. Он предпочел обойтись с этим малым, Коллом, без всякого риска. Не оставил ему ни одного шанса. Он просто подошел и почти перерезал этого малого автоматной очередью. Коротышка будет теперь так же знаменит, как таракан в китайской кухне. -- И так же мертв, -- добавил я. -- А что, этот Коротышка хорош в обращении с "томми"*? -- спросил Косой. Макс небрежно ответил: -- Да, но полагаю, что любой другой будет не хуже. Все, что надо делать, -- это покрепче за него держаться и давить на курок. Мы продолжали играть в карты. Время от времени в комнату заходил Мои с очередным подносом виски и каждый раз напоминал о Химмельфарбах. Макс давал один и тот же ответ: -- Пусть пока ждут. Мы заняты. -- В конце концов он обратился ко мне: -- Я пытаюсь что-нибудь придумать. Что-нибудь такое, чтобы наколоть их. Мне хочется хорошенько проучить этих жадных болванов. -- Как насчет того, чтобы продать им Бруклинский мост? -- спросил Косой. -- Мы можем предложить им лучшее вложение капитала, -- сказал я. -- Что именно? -- спросил Макс. -- Одну из машин Профессора для производства денег. -- Да, в этом что-то есть, Башка, -- согласился Макс. Немного погодя он швырнул карты на стол. -- К черту карты! Косой, сыграй нам. Сыграй про последнюю поездку Бенни. Косой выколотил гармонику о ладонь и заиграл печальную мелодию. Отодвинувшись вместе с креслом к стене, Макс с мечтательным видом курил свою огромную сигару. Я не мог понять, чего он хочет. Почему он просто не отошлет этих чертовых братьев Химмельфарбов? Он мог сказать Мои, что не хочет их видеть. Он мог сказать им самим, чтобы они свалили раз и навсегда. Я вспомнил, как они впервые пришли к нам около года назад. Тогда они только приехали из Германии с кучей денег и * Tommy-gun (англ ) -- пистолет-пулемет 151 сразу же начали пускаться в разные авантюры. Им везло, и, похоже, они правильно распорядились деньгами. Сейчас они управляли фабрикой на Гранд-стрит. Впрочем, их всегда тяготили проблемы с рабочими. Они полагали, что в Америке, в отличие от Германии, рабочие слишком независимы. Я вспомнил их высказывания в тот раз, когда они впервые встретились с нами. Они походили на группу клоунов. "У нас много денег; мы хотим заняться рэкетом. В Германии мы слышали: чтобы хорошо зарабатывать в Америке, надо быть рэкетиром". С тех пор они домогались нас в среднем один раз в. неделю и порядком нам надоели. Какого черта Макс не отошьет их от нашего заведения? Впрочем, я полагаю, он знает, что делает. Косой без устали играл траурное посвящение Бенни. Музыка проняла даже Простака, он стал ерзать и показывать мне рукой на шкаф. Я пожал плечами. Тогда он сказал: -- Эй, Макс, как быть с мистером Муром? Может быть, дождь уже кончился? Косой вышел проверить, какая на улице погода. Вернувшись, он доложил: -- Льет еще сильнее, чем раньше. Мы ждали, когда кончится "дождь. Братья Химмель-фарбы ждали в баре, когда смогут увидеть нас. Мы ждали и ждали, а дождь все шел, и Химмельфарбы все не уходили. Наконец Макс вызвал Мои: -- Передай этим трем братцам, что я имею для них деловое предложение. Пусть приходят, завтра утром к десяти тридцати. Мы оставили мистера Мура почивать в стенном шкафу и разошлись по домам. Я поймал такси и доехал до отеля. Направляясь через холл к лифту, я встретил детектива отеля Свини. -- Ну, как тебе та крошка? -- спросил он. -- Очень славная малышка, -- ответил я и сунул ему двадцатидолларовую купюру. -- Спасибо, малыш, -- поблагодарил он. -- В любое время, когда начнешь мечтать об одной из этих мил,ашек, дай мне знать. -- Как правило, я предпочитаю обходиться сам. Охотничий азарт, сам понимаешь. Он хохотнул. Дверь лифта открылась, и я поехал в свой номер. Набросав несколько заметок и записав кое-какие диалоги для своей книги, я вытащил из шкафа потрепанную книжку Стефана Крейна "Мужчины, женщины и корабли" и улегся в кровать. Глава 17 На следующее утро я появился у Толстого Мои немного позже обычного. Ребята уже вовсю резались в покер. Я открыл дверцы стенного шкафа и заглянул внутрь. Мистер Мур был на прежнем месте. -- Ты, небось, думал, что он уйдет своим ходом? -- с улыбкой сказал Макс. -- Нет, Башка просто хотел сказать "доброе утро" мистеру Муру, -- съехидничал Простак. Я подсел к столу, и Косой сдал мне карты. Через некоторое время в комнату заглянул Толстый Мои. -- Там Химмельфарбы. Мне как, насыпать им в коктейли слабительного и вышвырнуть или впустить сюда? -- Пускай подождут. Я скажу тебе, .когда их запускать. Мы с любопытством проследили, как Макс достал пачку денег и отстегнул от нее два тысячедолларовых банкнота. Потом повернулся к Косому и сказал: -- Сгоняй в Паблик Нэйшнл Банк и разменяй это новыми десятидолларовыми купюрами. Только проверь, чтобы- они были совершенно новыми. Я изучил Макса настолько хорошо, что всегда мог более или менее точно определить, что стоит за его поступками. Однако это его задание поначалу повергло меня в полнейшее недоумение. Впрочем/ я вскоре догадался. Значит, Макс все-таки решил предложить братьям печатную машину Профессора. -- Что, собрался прикормить Химмельфарбов капустой перед тем, как спустить с них шкуры? -- спросил я. Макс кивнул. Косой с недоумевающим видом взял деньги и отправился в банк. Минут через двадцать он вернулся с пачками новеньких десяток. Тихонько посмеиваясь себе под нос,-- Макс содрал с пачек ленты банковской упаковки и, засунув их в карман, разложил десятки ровным слоем по всему столу. Затем он разбросал часть купюр по полу и на креслах так, что комната стала походить на одно гигантское отделение кассового аппарата. С довольным видом оглядев оформление сцены для предстоящего спектакля, он сказал: -- Башка, ты ведешь первую партию, а вы, ребята, с этого момента исполняете роль массовки. Понятно? Мы согласно кивнули. Макс обратился к Косому: -- Скажи Мои, пусть запускает Химмельфарбов. Мои ввел трех братьев. Все они были низенькие, толстые и некрасивые до безобразия. Они осторожно вошли в комнату, стараясь случайно не наступить на валяющиеся на полу десятки и с почтительной завистью --глядя на денежную россыпь. .-- Заходите, заходите, -- бесцеремонно произнес Макс. -- У нас здесь немного не прибрано. Сегодня очень напряженный день. Чего вы там хотели? Старший из братьев было открыл рот, но Макс остановил его, подняв руку. -- Минуточку, Химмельфарб. Он подобрал одну из валяющихся купюр и внимательно осмотрел ее, как будто бы продолжил прерванное появлением братьев дело. Затем он повернулся ко мне и, протянув десятку, сказал: -- А знаешь, эта последняя партия из машины Профессора вовсе не так уж плоха. Ну-ка, посмотри, как на твой взгляд, Башка? Я аккуратно взял купюру двумя пальцами, осмотрел со всех сторон и, небрежно отбросив в сторону, ответил: -- Да, Макс, они выглядят так, будто их только что произвело на свет правительство. Макс улыбнулся: -- Да. Давай спросим у Химмельфарбов. Они тоже производители. Они могут определить, хороший ли продукт у них перед глазами. Он поднял другую десятку и сунул ее старшему из братьев. Тот нацепил очки и произвел тщательный осмотр, затем шумно прочистил горло и сказал: -- Это прекрасные деньги. Мистер Макс. Они ведь настоящие, верно? -- А вы как считаете? -- осведомился Макс. -- Настоящие, настоящие прекрасные деньги, -- ответил Химмельфарб и передал купюру братьям. Они тоже согласились, что это настоящие деньги. Забрав купюру, Макс поджег ее спичкой и, прикурив сигару, бросил купюру догорать в пепельнице-* По физиономиям братьев было видно, что им стало неуютно от такого обращения с деньгами. Макс вопросительно взглянул на Химмельфарбов. -- Итак, что у вас к нам, джентльмены? Извините, что мы заставили вас ждать, но сами видите: мы очень заняты. В тот момент, когда старший из братьев, который, по-видимому, являлся полномочным представителем троицы, открыл рот, Макс поднял руку. --Еще минуточку, Химмельфарб. --. Он повернулся ко мне: -- Значит, решено. Мы покупаем у Профессора эту машину по изготовлению денег. Согласен? -- Да, конечно, -- ответил я и щедро добавил "лапши": -- это лучшее производство из тех, которые мы можем открыть. Никакой зарплаты рабочим, никаких накладных расходов. Просто отличный способ вложения денег. -- Отличный способ! -- эхом повторили Простак и Косой. -- Секунду, ребята, -- сказал Макс. -- Мы не обсудили один вопрос. Ведь у нас нет производственных площадей. Нам необходимо место, где бы мы могли разместить машину. Это помещение совершенно не подходит. -- Макс обвел комнату рукой. Химмельфарбы начали тихо перешептываться. Они брали в руки купюры и придирчиво их изучали. Не обращая на них ни малейшего внимания, мы продолжали обсуждать вопросы, связанные с приобретением печатной машины, стоимость бумаги, чернил, других необходимых компонентов. Наконец Макс произнес: -- Ну ладно, давайте вначале решим с Химмель-фарбами. У них свои собственные проблемы, и их не интересуют наши дела. Представитель Химмельфарбов сказал: -- Мы можем подождать. Занимайтесь своим делом, мистер Макс. Это очень интересно. Вы обсуждаете замечательное дело. -- Он обратился ко мне: -- Пожалуйста, продолжайте, мы не хотим мешать вашему разговору, мистер Башка. Я вежливо улыбнулся: -- Нет-нет. Мы и так заставили вас долго ждать. В чем заключается ваш вопрос? -- Ну, значит, так, -- начал Химмельфарб. -- Наши дела идут вяло, очень вяло. -- Он откашлялся. -- И наши доходы -- это совсем не доходы. Поэтому, зная, что у вас, ребята, есть множество способов сделать деньги, мы подумали, что, может быть, вы согласитесь предложить нам какое-нибудь новое дело. Что-нибудь такое, что приносит хорошую прибыль. Какое-нибудь дело, до которого у вас самих из-за занятости не доходят руки. У нас есть деньги, которые мы можем вложить в настоящее, хорошее предприятие. Ведь верно? Он посмотрел на своих братьев. Те энергично кивнули и льстиво улыбнулись. Мне даже стало немного жаль Их. Уж слишком они были доверчивы. Макс вынул изо рта сигару и, задумчиво потирая подбородок, произнес: -- Вот 'что я вам скажу, Химмельфарбы. Дайте мне подумать денек-другой. Может быть, я что-нибудь соображу. Загляните на всякий случай завтра, 'ладно? Макс, подобно хорошему рыболову, старался не перегрузить леску'. Он их уже подсек и теперь потихоньку раскручивал катушку. Химмельфарбы согласно кивнули в ответ и сгрудились тесной кучкой, оживленно перешептываясь и размахивая руками. Не глядя на них, мы продолжили разговор о возможной недельной прибыли, которую может дать печатная машина. При этом мы громко оперировали астрономическими цифрами, и братья становились все более и более возбужденными. Наконец они не выдержали. -- Извините меня, мистер Макс, -- произнес один из Химмельфарбов. -- Может быть, вы позволите нам взять некоторые из этих десятидолларовых бумажек, лежащих на полу? Макс щедро махнул рукой: -- Конечно! Угощайтесь. Их изготовление обходится всего в двадцать пять центов за штуку. -- И все^ -- спросил Химмельфарб. -- Боже всемогущий! Вот это прибыль! Тут вмешался я: -- Вообще-то, правительству Соединенных Штатов изготовление таких бумажек обходится в один цент. Это потому, что у них более мощные печатные станки и они больше производят. Вы ведь понимаете, да? Вы же сами производители. Чем больше производишь, тем дешевле обходится -- правило любого производства, верно? Все трое энергично кивнули. -- Кстати, Макс, -- добавил я, -- насколько я понимаю, Профессор использует более качественную бумагу, чем правительство. Поэтому и стоимость производства у него выше. Я тут же подумал, не перегнул ли палку, и внимательно посмотрел на братьев. Нет, по их виду можно было уверенно сказать, что они заглотили не только крючок и грузило, но и всю леску до самого удилища. Самый молодой из братьев отважно выступил вперед. -- Мы слышали, как вы разговаривали о производственном помещении. У нас есть помещение, идеально подходящее для производства денег, мистер Макс. -- Ну, я не знаю... -- неуверенным тоном произнес Макс. -- Нам не нужны партнеры. Но, с другой стороны, мы очень загружены другими делами.. -- Макс вопросительно посмотрел на нас. -- Прибыли хватит на всех, Макс, -- ответил я. -- Мне братья представляются достаточно надежными людьми. Старший из Химмельфарбов поддержал меня энергичным кивком: -- Да, мы можем представить множество рекомендаций. -- Ну, я не знаю... -- протянул Макс и замолчал, с задумчивым видом потирая подбородок и делая вид, что занят напряженными .поисками верного решения. Выдержав паузу, он продолжил: -- Хорошо. Вот что я вам скажу. Я беру вас в дело, прибыль пополам. Машина стоит тридцать пять тысяч. Я вношу двадцать, а вы, парни, только пятнадцать, поскольку мы будем использовать ваше помещение. Согласны? Макс видел, что эта рыба уже не уйдет, и стал энергично подтягивать ее к берегу. Он извлек пачку денег из кармана и, отсчитав двадцать тысяч на глазах у изумленных братьев, небрежно сунул их старшему Химмельфарбу со словами: -- Все деньги будут у тебя. Будешь нашим казначеем, ладно? Давайте обмоем наше сотрудничество. Макс не давал им опомниться. Он уже посадил рыбу в садок и теперь закрывал крышку. Косой вышел в зал, чтобы распорядиться, и вскоре появился Толстый Мои с подносом. Мы дружно выпили за усггех. Младший из братьев начал суетливо сновать по комнате и, приговаривая: "Это ведь только образцы, верно?", собирать разбросанные по полу купюры... Я заметил, что у Макса это вызвало легкую тревогу. Он подхватил младшего брата под руку и начал произносить речь, одновременно оттесняя Химмельфарбов к выходу: -- Я вам вот что скажу: пройдитесь по магазинам и зайдите в Паблик Нэйшнл Банк, проверьте там эти образцы. Не забывайте, что сегодня суббота и банк открыт только до обеда. Где-нибудь через час возвращайтесь, а я пока договорюсь с Профессором о доставке печатной машины прямо к вам, на место. Хорошо, партнеры? При слове "партнеры" их лица расплылись в улыбках. Могу себе представить, как они возгордились: быть партнерами легендарного Большого Макса, человека, которого все боятся и уважают. Да, Большой Макс, мил-лионер-бутлегер и владелец игровых автоматов, человек, у которого денег как грязи и который с этими деньгами соответственно и обращается, человек, к которому с почтением относятся политики и полиция, профсоюзные боссы и бандиты, этот человек -- их партнер! Лица братьев раскраснелись от гордости. Возможно, они думали, что теперь им никто не страшен, что они могут послать к черту кого угодно -- они партнеры Большого Макса. Я видел, что они с трудом справляются с охватившим их радостным возбуждением. Старший Химмель-фарб встал в позу оратора. -- Это великая честь -- быть вашими друзьями и партнерами, мистер... Макс не дал ему договорить и скромно произнес: -- Называй меня просто Максом. Химмельфарб неуверенно хихикнул и сказал: -- Хорошо, друг мой Макс. Мы через час вернемся. До свидания, мистер Башка. До свидания, партнеры. Я наслаждался комизмом ситуации, наблюдая, как Макс, дружелюбно похлопывая братьев по спинам, этим же самым движением выпихивает их за дверь. Они ушли, пересмеиваясь и оживленно размахивая руками. Как только дверь за ними закрылась, Макс щелкнул пальцами, подзывая Косого: -- Быстро за ними. И не спускай с них глаз. В кармане у этих уродов лежат мои двадцать тысяч. Косой устремился вслед за братьями. Макс подошел к телефону и связался с Профессором, который, к счастью, оказался на месте, у себя в магазине. Макс сказал, что у него есть деловое предложение, и Профессор пообещал прибыть минут через двадцать. Макс сунул нам с Простаком по сигаре, подождал, пока мы их раскурим, и спросил: -- Ну, что скажете? -- Похоже, что все хорошо, -- ответил я. -- Они -- типичные бизнесмены. Готовы пойти на что угодно, лишь бы честно заработать немного денег. -- Эти тупицы уже не переиграют, они полностью наши, -- добавил Простак. Профессор был точен. Он явился ровно через двадцать минут. Мы все по очереди обменялись с ним вежливыми рукопожатиями. Это отвечало его характеру. С годами он сильно изменился, в основном -- к лучшему. В его манерах появилась утонченность, хотя внешне он оставался все тем же низеньким, коренастым, самоуверенным итальянцем средних лет с отвислыми усами. Его окружала атмосфера преуспевания, уверенного спокойствия и здоровья. Он стал настоящим космополитом: мы знали, что он много путешествует, продавая свои печатные станки и жульнические игры простофилям и корыстолюбцам всего мира. По слухам, у него были связи практически со всеми крупными преступными организациями и братствами в Италии, Англии, Франции. Был он знаком и с некоторыми из наиболее известных членов нашей организации. -- Выпьете, Профессор? -- спросил Макс. Сделав изящный жест рукой, Профессор произнес: -- Немного сухого вина. Он выдерживал роль, забыв, что мы отлично знали его по прошлым временам. Макс озадаченно взглянул на Простака. Тот пожал плечами и спросил: -- Вы имеете в виду простое красное вино. Профессор? Профессор утвердительно кивнул и сверкнул белозубой улыбкой. -- Вообще-то мы до сих пор называем его красным гвинейским, -- сказал Макс. Профессор рассмеялся. -- Мне приходится заново привыкать к вашей американской терминологии. Красное гвинейское -- это было нечто экстравагантное.. Вообще-то я, как правило, предпочитаю не одурманивать себя алкоголем, а уж если выпиваю, то мои 'вкусы не выходят за рамки общепринятых, поскольку я вырос в простой крестьянской семье, но, -- тут он придал голосу подобающий эмоциональный оттенок, -- наибольшее наслаждение в своей жизни я получаю, 'облапошивая аристократов любыми доступными мне способами. -- В этом смысле мы все с одной и той же яблони, -- ввернул я. -- Да, да, -- с улыбкой ответил он. -- Все мы одного поля ягоды. -- Ладно, парни, кончайте треп. Мы еще ничего не сделали, -- сказал Макс. -- Когда все подготовим, тогда и продолжите свой выпендреж. Макс подробно изложил Профессору все детали наших переговоров с братьями Химмельфарбами. Время от времени Профессор прерывал рассказ веселым хохотом или одобрительными замечаниями: "Изящно. Ей-богу, очень изящно!" Когда Макс сообщил, что братья собираются выложить за машину пятнадцать тысяч, Профессор стал очень серьезным, сразу утратил дружелюбный вид и напрягся. Он поднял руку, требуя внимания, и заговорил нашим языком, произнося слова с еврейским акцентом: -- Давайте достигнем взаимопонимания. Деньги любят счет, мальчики. Какова моя доля? Макс вопросительно поднял брови. -- А сколько вы хотите? -- Спрашиваешь, сколько я хочу? А как сам считаешь? Я хочу пять тысяч долларов. -- Пять тысяч? Вообще-то вам не полагается такого здорового куска, ну да ладно. Будем считать, что часть .этой суммы пошла в уплату за уроки, которые вы когда-то нам давали. -- Макс зевнул. -- Хорошо, значит, ваша доля за участие составляет пять тысяч долларов. Только смотрите, не лопните на радостях. Профессор улыбнулся и довольно потер руки. -- Прекрасно, Макс, прекрасно. Когда и где все состоится? -- Завтра в три часа дня вы должны быть здесь вместе со своей машиной. -- Договорились, -- ответил Профессор. Мы обменялись рукопожатиями. Уходя, он вновь стал космополитом. Обернувшись в дверях, он помахал нам рукой: -- Ариведерчи! -- 0'ревуар, до завтра, -- махнул я ему в ответ. Мы сели к столу. Макс, улыбаясь, протянул мне сигару. -- Ну и тип этот Профессор. Просто артист. Эй, Башка, вы с ним могли бы выступать одной командой. -- Ну что же мне делать, если я такой умный парень? -- пошутил я. Макс рассмеялся. Я обратился к Простаку: -- Слушай, ты не можешь определить по речи Профессора, из какой части Италии он родом? -- Ну ты даешь: Я в этом вопросе, как рыба на горной вершине. Мой итальянский -- еврейская версия английского, -- ответил он. Мы дружно рассмеялись. Толстый Мои принес поднос с выпивкой. Мы сидели за столом, покуривая сигары и смакуя виски. Внезапно Простак спохватился: -- А как насчет мистера Мура, который у нас в шкафу? -- Бог ты мой, я совсем забыл о нем, -- ответил Макс, и мы с Простаком невольно рассмеялись, увидев, каким несчастным стало его лицо. -- Нашли над чем смеяться, --сказал Макс. -- Хотя какого черта? Мы еще успеем организовать для него все как надо. В комнату заглянул Мои: -- Там опять пришли Химмельфарбы. Пропустить их? В эту минуту через черный ход ввалился запыхавшийся Косой. _ Эти чертовы Химмельфарбы задали мне чертову работенку. -- Пусть братцы немного подождут, -- сказал Макс Толстому Мои и раздраженно спросил у Косого: -- Что-то случилось? -- У них от этих десятидолларовых купюр совсем в головах помутилось. Они обскакали все магазины в окрестности, проверяя твои образцы. 6 Однажды в Америке . 161 -- Значит, они убедились, что это очень качественная подделка, -- насмешливо произнес Макс. -- Они смотались даже в Паблик Нэйшнл Банк. Мы дружно рассмеялись. -- А сейчас я скажу кое-что, от чего ты, Максик, сразу перестанешь смеяться. Я видел, как они сдали твои двадцать тысяч банковскому кассиру. -- Косой заливисто рассмеялся. Увидев внезапно помрачневшее лицо Макса, мы с Простаком присоединились к нему. Какое-то время Макс сидел, обхватив голову руками и что-то мыча себе под нос, а затем произнес: -- Какого черта! Сейчас узнаем, что все это значит. Скажите Мои, чтобы он. их пропустил. ^Взволнованные братья, в спешке натыкаясь друг на друга, ввалились в комнату. Старший прижимал руку к ходящей ходуном груди и хватал воздух открытым ртом. Его тонкие губы влажно блестели. Он заговорил, отчаянно брызжа во все стороны слюной: -- Все было чудесно, просто сказочно чудесно! Образцы понравились веем-веем! Во всех магазинах! Я даже попробовал обменять их в банке, зная, что там настоящие специалисты. Поначалу меня там здорово перепугали. Кассир посмотрел на меня и сказал: "Прекрасные новые купюры, мистер Химмельфарб. Вы сами их делаете?" Я очень испугался и ответил: "Нет. У меня есть друг, который этим занимается". И знаете, что мне сказал этот гад? Он сказал: "Химмельфарб, держись за этого друга, и ты станешь миллионером". А потом он засмеялся, вот ведь гад какой! Перебивая друг друга, братья выкладывали- нам подробности своего похода по магазинам. Они делали это с таким рвением, что не давали нам вставить ни слова. Они просто горели желанием сейчас же купить машину у Профессора и немедленно приступить к выпуску денег. Когда один из них выкрикнул: "Время ..." -- я, не дав ему договорить, быстро вставил: -- Время превыше всего. -- Что? А, да, конечно, мистер Башка. -- Не надо так горячиться, компаньоны. -- Макс постучал по столу, требуя внимания, и повторил: -- Не надо так горячиться. -- Убедившись, что братья готовы слушать, он продолжил: -- Джентльмены, я вижу, что вы настоящие джентльмены. Вы умны и сразу же можете по достоинству оценить хорошую вещь, но мы не можем приступить к делу до завтрашнего дня. Я договорился с Профессором, создавшим эту замечательную машину, что он прибудет 'к вам на склад завтра в четыре. Там мы и произведем окончательный расчет. Вы согласны, партнеры? Братья кивнули. Старший продолжал изливать свои чувства, непрерывно повторяя: "Чудесно! Изумительно! Превосходно!", и наполнял воздух вокруг мельчайшими капельками слюны. Раскуривая сигару, Макс наклонился ко мне и тихонько пробормотал: -- Мне нужен зонтик от этого урода. -- Как Расчет твоих двадцати тысяч? -- прошептал я ему в ответ. Макс кивнул и сделанной беззаботностью произнес: -- Химмельфарб, дружище, надеюсь, ты положил деньги в надежное место? -- О, конечно! -- ответил Химмельфарб. -- Я ведь бизнесмен, так? Я положил их в банк, а завтра выпишу чек на имя Профессора на всю сумму полностью. Все правильно? Мы с Простаком переглянулись. Я не мог сообразить, каким образом Макс справится с этим непредвиденным осложнением. Но Макс не стал долго мудрить. Он среагировал без лишних затей. -- Никаких чеков! Никакой бухгалтерии. Платить только наличными, иначе я покупаю машину сам. Завтра к четырем дня, -- когда Профессор появится на складе с машиной, вы должны прийти туда с тридцатью пятью тысячами на руках. Понятно? Или наличными, или я покупаю машину сам. -- Конечно, конечно. Это не имеет значения. Все будет, как ты скажешь, партнер! -- Химмельфарб льстиво улыбнулся. -- Только один вопрос... Профессор проведет предварительную демонстрацию? -- Химмельфарб вопросительно поднял брови. -- И, может быть, он даст нам годовую гарантию? -- Он с улыбкой посмотрел на братьев, ожидая их реакции. Те улыбнулись в ответ, выразив этим свое восхищение его предусмотрительностью. - Будет, все будет, -- беззаботно произнес Макс. -- И замечательная демонстрация, и гарантия. И, быть может, учитывая, что вашим партнером являюсь я, Профессор даст гарантию на целых два года. -- Макс поднялся с кресла. -- Хорошо, джентльмены. Мы практически все согласовали. У меня еще много дел, так что разойдемся до завтра? Он проводил их до дверей с видом занятого чиновника, вежливо выставляющего посетителей. Мы все крик нули им вслед: -- До свидания! Увидимся завтра! -- Ух! -- с облегчением выдохнул Макс. -- Эти уроды чуть не свели меня с ума. Косой достал гармонику и начал наигрывать "Дарда-неллу". Простак укоризненно покачал головой и показал на стенной шкаф: -- Эй, Косой, ты бы поимел уважение к нашему другу, мистеру Муру. Косой перестал играть, задумчиво постучал гармоникой по ладони и, осведомившись: "А это как?", негромко заиграл "Меланхолическую Крошку". Простак улыбнулся -- Да, по этому случаю нужно что-нибудь такое, печальное. Мы сидели за столом, курили, пили виски и вели рассеянный разговор. -- Я слышал, -- сказал Простак, -- что тот макаронник в штатском по-прежнему продолжает арестовывать игровые автоматы в Гарлеме. В чем дело? Неужели Франк не может его прищучить? Макс пожал плечами: •- Может быть, Франк хочет, чтобы в полицейских отчетах были сообщения об аресте игровых автоматов? -- Все равно этот итальяшка закончит тем, что его переведут в самый вонючий участок Стэйт-Айленда вместе со всеми его отчетами, -- сказал Простак. -- Ладно, пускай об этом болит голова у парнишки из юридического департамента. Очень толковый парнишка, верно, Макс? ' -- Да, -- ответил Макс и глубоко затянулся сигаретой -- Он один из башковитых юнцов Джимми. Этот парнишка доберется до хорошего места. Станет главой или прокурором района. Может быть, даже мэром. -- Кстати, о местах, -- Косой перестал играть и, позевывая, встал. -- Давай двинем в какое-нибудь место, а, Макс? -- Меня это устраивает, -- рассеянно ответил Макс. -- Предлагаю одно из трех на выбор: вечеринка у Эдди с прислугой из блондинок, немного хорошего опиума в курильне у. Джо или спокойный ночной отдых в бане. -- В отель к Эдди, -- .подали голоса Простак и Косой. -- Баня, -- сказал я. -- Отлично. -- Макс хитро улыбнулся. -- Большинством голосов мы выбрали баню. -- Он рассмеялся над обескураженным видом Косого. -- У тебя, Косой, один недостаток: ты каждый раз пытаешься зажечь свечу сразу с двух сторон. Когда мы выходили, я заметил: -- Мистеру Муру будет так одиноко наедине с собой! -- Может быть, спросим у него, не хочет ли он присоединиться к нам? -- сухо спросил Макс. Я проигнорировал его вопрос. Мы погрузились в "кадиллак", и Косой спросил: -- В бани Лутки? -- Нет, -- ответил я. -- В бани отеля "Пенсильвания". Там чисто, тихо и нет ни бандитов, ни гомиков. Макс согласился. Простак обернулся ко мне: -- Я против того, чтобы бандитов упоминали заодно с гомиками. -- Почему, Простак? -- спросил я. -- Если ты считаешь себя бандитом, то ошибаешься. Мы -- деловые люди с широким кругом интересов. Мы торгуем бриллиантами и производим десятидолларовые купюры. Вот мы кто такие. Косой состроил мне рожу и показал язык. Глава 18 На следующее утро мы вернулись к себе чистыми, хорошо отдохнувшими и очень голодными. Я попросил Мои поджарить нам ветчину- с дюжиной яиц; Косой сразу сгонял в соседнюю закусочную и принес оттуда пару десятков пончиков. После того как мы покончили с утренним кофе и выкурили по сигаре, Макс связался с главным офисом. Немного послушав, он положил трубку и пожал плечами: -- Сплошное ничего. На западном фронте без перемен. . Так что почти все утро мы провели за картами. Время от времени Мои приводил людей, которые делились с нами своими пустяковыми проблемами. Потом пришел раввин из соседней синагоги. Говоря на идише, он поведал нам душещипательную историю о неожиданной смерти в очень бедной семье: -- Нет ни места на кладбище, ни денег на похороны. Макс позвонил на кладбище и попросил отвести участок за наш счет. Он разрешил раввину воспользоваться услугами нашего похоронного бюро и выбрать у нас на складе любой из сосновых гробов. История, рассказанная раввином, напомнила мне о положении, в котором когда-то оказалась наша семья, и я выделил для похорон катафалк и два автомобиля. -- Да благословит вас Бог, джентльмены. Я помолюсь за вас, -- сказал раввин. Мне хотелось, чтобы он побыстрее оставил нас в покое, но тем не менее я ответил ему на идише: -- В этом нет никакой необходимости, ребе. Мы все -- агностики. Раввин посмотрел на меня с грустной улыбкой мудреца и сказал: -- Значит, тем более я должен помолиться за тебя, как когда-то молился за твоего отца. Да, было время, когда твой отец говорил и поступал так же, как ты. -- Как поступал? Что вы имеете в виду? -- Возможно, это тебя удивит, мой мальчик, -- снисходительно улыбнулся раввин, -- но в свое время, в Одессе, твой отец был известным человеком. -- Что?! -- вырвалось у меня. -- Да, и у твоего отца было Яркое прозвище^ так же как у тебя сейчас. -- Этого не может быть! -- Может! -- отрезал раввин. -- В одесских гетто твоего отца называли Изралик Штакер. Он был известным конокрадом и контрабандистом. Раввин усмехнулся, увидев мое неподдельное изумление. -- Моего отца называли в Одессе могучим и крутым. Израилем? -- В моем голосе звучали удивление и восхищение. -- Да. И единственная причина, по которой я это тебе сообщил, заключается в том, что, судя по всему, это -- единственчое качество, которое ты уважаешь в людях. -- Как случилось, что из одной крайности он ударился в другую? -- Когда мы вместе с ним оказались в нашей новой стране, я помог ему изменить его взгляды. Затем, все осознав и приняв Бога, он постарался искупить свои прежние грехи. -- Не переставая говорить, раввин двинулся к двери. -- В Библии сказано: "Грехи отцов..." -- Он вдруг замолчал и ласково улыбнулся. -- А в Америке говорят: "Каков отец, таков и сын". Когда-нибудь, с моей помощью, ты будешь вести себя, как подобает настоящему еврею. Спасибо за все и шолом алейхем мальчики! -- Заходите, ребе, поболтаем, -- бросил я ему вслед. Он усмехнулся: -- Лучше я зайду, когда возникнет срочная необходимость в шнапсе или финансовой помощи. -- Заходите в любое время, -- ответил я: После ухода раввина я надолго замер в кресле зажав рюмку в руке. Макс пихнул меня. -- Эй, очнись. Башка. О чем задумался? .-- Что? -- очнулся я. -- Что у тебя на уме? -- А, я думал об отце. Он был настоящим мужчиной, представляешь? Его называли Израликом Штакером. Эй, Макс, не знаешь оптовика, у которого я мог бы купить новое большое надгробие на его могилу? -- Конечно, знаю. Когда представится возможность, мы вместе туда сходим. В гости ненадолго заглянули Веселый Гониф, Гла-застик и Пипи. Увидев их, Макс произнес: -- Как раз вас-то я и хотел увидеть, братцы. Вы что научились читать мысли? Веселый помотал головой: -- Нет. Мы зашли немного выпить и занять маленько денег. У нас в карманах пусто, как... -- У безгрудой девки за пазухой? -- сухо закончил Макс. -- Как насчет того, чтобы вначале прочитать небольшую поэму. Придумал что-нибудь новенькое? -- Макс, не заводи его! -- завопил Простак. -- Давай-давай, Веселый, прочитай им ту, что приду мал вчера вечером, -- подбодрил Глазастик. -- Ладно, ладно, -- смущаясь, проговорил Веселый. -- Вот, слушайте: Мари овечку завела И как-то с нею спать легла. Овца бараном оказалась, С ягненочком Мари осталась. Мы молча сидели, ожидая продолжения. Веселый посмотрел на нас и пожал плечами: Это все. -- О нет! -- простонал я. -- Бог ты мой! -- сказал Макс. Косой засмеялся: -- Не слушай их, Веселый! Это было здорово. Ты просто поэтический гений. -- Вы, кажется, войдя, объявили, что у вас завелось безумное количество денег? -- ехидно осведомился Макс. -- Да уж, -- уныло отозвался Веселый. -- У меня -- как раз-на всю оставшуюся жизнь: с такими деньгами я сдохну к сегодняшнему вечеру. Макс швырнул каждому из них по сотенной и сказал: -- Это аванс. У меня для вас небольшая работа. Будьте здесь сегодня в десять вечера. -- Что за работа? -- спросил Веселый. -- Вечером и узнаете. Гости пропустили по паре рюмок и удалились. В три тридцать Мои объявил: -- Профессор ждет в зале. -- Пускай войдет, -- ответил Макс. Профессор проворно вошел в комнату. Он был похож на энергичного торгового агента. Его глаза оживленно сверкали, белые зубы сияли в дружелюбной улыбке. Он с жаром пожал наши руки, показывая, .насколько рад встрече. -- Ребята, вам нужна предварительная демонстрация? -- спросил он. -- Да, если вы не против, -- ответил Макс. Профессор улыбнулся: -- Вовсе нет, вовсе нет. Для меня это одно удовольствие. Кто-нибудь, помогите мне управиться с этой штуковиной. Косой вызвался в помощники, и они вдвоем внесли машину в комнату. Это был громоздкий ящик, почти два метра в длину и более полуметра в ширину. Его осторожно поставили на стол, и Профессор начал демонстрацию. Она убеждала. Наблюдая за его действиями, я понял, откуда берутся доверчивые простаки. Прямо здесь, у нас на глазах, оь поворачивал рычаг, заправив с одной стороны чистый лист бумаги размером с купюру, и с другой стороны через узкую щель выползала новенькая хрустящая десятидолларовая бумажка. Это на самом деле впечатляло. Казалось, машина действительно делает десятидолларовые купюры. До нас доносились звуки сложно функционирующего механизма. Что-то они мне напоминали, но я никак не мог сообразить, где я их слышал. -- Эта штука слишком хороша для Химмельфарбов, -- шутливо заметил Макс. -- Давайте оставим ее себе. -- Иногда я сам начинаю верить в то, что она работает, -- улыбаясь, сказал Профессор. -- Посмотрим, что вы скажете, когда увидите ее внутри. Он открыл крышку. Под ней находилась масса колесиков, шестеренок и пружин. -- Черт меня подери! -- воскликнул Макс.-- Она что, настоящая? -- Настоящая, настоящая! -- весело ответил Профессор. -- Внутренности состоят из двух старых игровых автоматов без этих фруктов-ягодок на барабанах. Профессор извлек из ящика начинку и показал нам секретный отсек, в котором находились десятидолларовые купюры. Когда он повернул рычаг, механическое устройство втянуло чистый бумажный лист с одной стороны машины и подало его в скрытый отсек, находящийся под отсеком с настоящими купюрами, после чего сработал другой механизм, выталкивающий из щели десятидолларовую бумажку, словно она была только что напечатана. Механика игровых автоматов использовалась исключительно для маскировки, чтобы придать изделию сложный вид и произвести побольше шума. Мы согласились, что все сделано очень умно, и Профессор с удовольствием выслушал наши похвалы. -- У меня еще одна просьба, -- про