винного мальчика; оно больше не несло на себе отпечатка той жестокой жизни, которую он вел. Точнее, не он, а мы все. Сколько я себя помню, мы всегда были очень близки с ним. И в горе, и в радости. Да, мы на самом деле понимали друг друга. В этом не было ничего удивительного. Мы вместе выросли. Мы занимались с ним одним делом, всю жизнь думали об одних и тех же вещах. Я готов поспорить, что мы легко могли бы обходиться вообще без слов. Нам вполне хватило бы взгляда, поднятой брови, движения губ, положения руки -- обычных жестов, которые так мало говорят непосвященным. Я назвал бы наш способ общения жестикулярным разговором. Отличное название! Его можно будет ввернуть в разговоре с каким-нибудь умником. Он сразу примет меня за парня с дипломом. Черт возьми, почему я бросил учиться? Я мог бы стать юристом, как тот итальяшка. Нет, у каждого своя жизнь. Хорошо только там, где нас нет. Допустим, у парня образование. Ну-и что он с этого имеет? Двадцать пять долларов за арест игрового автомата? Почти каждую ночь я больше трачу на какую-нибудь девку. Правда, юрист Джимми Дэвис зашибает совсем неплохую деньгу у Датчанина. Но отнюдь не за то, что служит закону. Ладно, возьмем всех этих парней, получивших образование. Мы же можем покупать и продавать их, когда нам заблагорассудится. Мы за неделю делаем больше денег, чем они за год. Это с их-то университетскими дипломами! Ладно, к черту. Какой смысл обманывать самого себя? Признайся, ты жалеешь, что не стал учиться дальше, как советовал тебе тот рыжий директор, как его? 0'Брайен? Он был неплохим парнем. Ты мог бы заниматься журналистикой, как твой младший брат. Или стал бы писателем. Когда-нибудь я, может быть, и примусь за книгу. Лет этак через двадцать-тридцать. Эта эпоха, в которую мы живем, может оказаться интересной для новых поколений. Ладно, напишу, если доживу. Я хихикнул. Глава 23 Макс пошевелился и открыл глаза. -- Который час, Башка? -- спросил он. -- Половина восьмого, -- ответил я. Макс встал с кровати. Прямо через ванную комнату он прошел в смежную спальню и разбудил Простака и Косого. Затем я увидел, как он направился к телефону. Вскоре раздался его голос: -- Пришлите нам пару мальчиков. Я засмеялся: -- Услышав такую просьбу, телефонистка решит, что ты гомик. Макс заулыбался, кивнул и добавил в трубку: -- Я имел в виду, мисс, всего лишь парочку посыльных и местного парикмахера. Кстати, может быть, вас это заинтересует: у нас естественные для мужчин запросы. Было слышно, как на другом конце с грохотом швырнули трубку. Макс схватился за ухо. Через пять минут раздался стук в дверь. Простак впустил в комнату хорошо одетого мужчину в мягкой фетровой шляпе. У него был проницательный взгляд, и чувствовалось, что посетитель обладает живым умом. Макс холодно измерил его взглядом и произнес: -- Я просил парикмахера. Но ты на него не похож. Еще я заказывал двух посыльных, но на них ты смахиваешь еще меньше. Что тебе нужно, парень? -- Я работаю на гостиницу, -- ответил мужчина. -- Коридорный шпик? -- предположил я. -- Да, видимо, так, -- улыбнулся он. Было сразу видно, что он хороший парень, знающий что почем. -- Спрашиваю еще раз, -- сказал Макс. -- Что у тебя на уме, парень? -- Ничего плохого. Я задам всего пару вопросов и отвалю. Он посмотрел на нас и вежливо улыбнулся. Макс нетерпеливо повторил: -- Хорошо. Что у тебя на уме? -- Во-первых, -- начал посетитель, глядя прямо в наши лица, -- портье не выполнил некоторые из правил, принятых в нашей гостинице: никакого багажа -- значит, плата вперед. Макс достал из кармана толстую пачку новеньких банкнотов и стал отсчитывать от нее, приговаривая: -- Тысяча, две, три... Сколько мы вам должны? Парень уставился на купюры в руках Макса. Он, наверное, никогда не видел такого количества денег. Голосом человека, только что пережившего потрясение, он произнес: -- Видимо, этот вопрос мы легко уладим. Вы можете заплатить портье в любое удобное для вас время, джентльмены. Макс улыбнулся. -- Ладно. Что еще? Человек помедлил с ответом. -- Другой вопрос касается пляжа, этого эпизода с купальными костюмами или, точнее, с их отсутствием. -- Хорошо, этого не повторится. Это было от плохого знания местного этикета. -- Я так и думал. Сразу видно, что вы, ребята, не из таких. Косой положил руки на бедра, томно изогнулся и пропел: -- О-о-о, дай прикурить, дорогуша! Мы посмеялись, как старые знакомые. -- Вы просили дежурную прислать вам парикмахера, -- сказал детектив. -- В нашем отеле это не принято. Исключения делаются только в редких случаях, как правило, для больных. Но в вашем случае... -- он улыбнулся, -- я пришлю его прямо в номер. Что касается двух посыльных... Макс прервал его: -- Мы хотели послать их по магазинам, так, за мелочами. Купить белье и еще кое-что к званому обеду. -- Нижнее белье можно приобрести прямо у нас. -- Парень почесал нос и начал задумчиво постукивать по нему пальцем. -- Но что касается приобретения вечерних нарядов в это время суток... -- он прошелся несколько раз по комнате, не переставая потирать нос, -- это просто невозможно. -- Он, остановился и продолжил: -- Я вам лучше вот что посоветую. Через три квартала отсюда располагается магазин мистера Шварца, который может дать вам вечерние костюмы напрокат. Вас это устроит? -- Нам без разницы, -- ответил Макс. -- Можем и напрокат. Возьми это на себя. Пусть этот Шварц придет сюда и снимет с нас мерки. Макс отделил от пачки стодолларовую купюру и протянул ее детективу: -- Это за хлопоты. Купи себе немного заварных пирожных. Парень вытаращил глаза, затем скромно потупился и произнес: --Нет, что вы, это совсем не обязательно. Это было сказано примерно таким же тоном, каким девушка говорит: "Нет, не надо, прошу тебя!", а про себя думает: "Еще, пожалуйста, мне это так нравится. Заставь меня делать это!" -- Засунь деньги себе в карман, и забудем об этом, -- начальственным тоном сказал Макс. -- Спасибо, большое спасибо. Могу ли я быть еще чем-нибудь вам полезен? Только скажите. Похоже, сто долларов были для него большими деньгами. Помахав кулаком так, будто в нем были зажаты игральные кости, Макс спросил: -- Тут у вас не найдется местечка, где можно сыграть партию в интересный настольный гольф? Детектив помялся. -- Есть только одно заведение, на окраине, -- и он упомянул название, которое нам дал Франк. -- Оно открыто для всех, но пропускают туда только в вечерних костюмах. Всякий раз, когда он задумывался, его рука непроизвольно тянулась к носу, чтобы его почесать. Именно этим он и занимался в данный момент. -- Но советую хорошенько подумать, прежде чем туда соваться. Скажу по дружбе: там нечисто. Вам там без обмана и одного хода не дадут сделать. -- Ну и черт с ними. Подумаешь, потеряем парочку долларов, -- сказал Макс. -- Зато прогуляемся. Где это? Наш новый друг записал адрес на клочке бумаги. --Мне очень не хочется, чтобы вы туда отправлялись, -- заметил он, дружелюбно улыбаясь. -- Вы, ребята, мне очень нравитесь. Знаете, иногда бывает приятно отправить туда какую-нибудь большую шишку. Для небольшой стрижки. Но вы, ребята, -- другое дело-, вы мне очень нравитесь, -- повторил он и покачал головой. Было видно, как он за нас переживает. Когда он вышел, Макс сказал: -- Хороший парень. Я согласился: -- Да, хороший. Макс повернулся к Косому и приказал: -- Ступай в гараж и достань из-под тачки нашу амуницию. Косой с радостью бросился выполнять поручение. Через несколько минут зазвонил телефон. Это был парикмахер. Он извинился за задержку, вызванную присутствием клиента, и пообещал прийти примерно через полчаса, когда закончит его обслуживать. Минут через десять раздался стук в дверь. Я открыл. В комнату вошел внушительного вида старик. -- Джентльмены, это вас надо подогнать под вечерние костюмы? -- шутливо спросил он. -- Вы Шварц? -- сухо осв.едомился Макс. -- Я мистер Шварц, портной, -- ответил старик. -- Он извлек из своих карманов мерную ленту, карандаш и блокнот. -- Четыре костюма? -- Он осмотрел комнату, пытаясь отыскать четвертого клиента. -- Четвертый скоро придет, -- пояснил я. -- А как насчет рубашек, галстуков, башмаков и запонок? У меня есть все, что может понадобиться, -- улыбнулся он. -- Я могу снарядить вас полностью. С головы до пяток. За весь комплект десять долларов в день, носки бесплатно. Залог -- пятьдесят долларов с носа. -- Согласны? -- Пойдет, дедуля, -- сказал Макс. -- Дедуля... Какой я вам дедуля? -- забормотал старик и грязно выругался на идише. -- Дед, это нехорошо, -- сказал я, -- мы ведь понимаем по-еврейски. -- Соплеменники? -- Старик ласково заулыбался. -- Еврейские мальчики? Совсем не похожи. Я ведь не хотел ругаться, мой мальчик, но мне не нравится, когда меня называют дедулей. Неужели я такой старый? Старику было на вид лет восемьдесят, никак не меньше. -- На вид вам не дашь и пятидесяти, мистер Шварц, -- сказал я. -- Ну, -- задумчиво возразил он, глядя на меня поверх очков. -- Может быть, мне все-таки чуть-чуть побольше? Он улыбнулся нам, и мы все ответили ему улыбками. Он оказался очень милым стариканом. С проворством, удивительным для своего возраста, он принялся обмеривать нас со всех сторон, записывая каждую мерку себе в блокнот и мурлыкая под нос что-то вроде "тру-ля-ля". В комнату ввалился нагруженный оружием Косой. Не замечая старого портного, стоявшего в это время на коленях рядом с Простаком и снимавшего мерку для брюк, он вывалил содержимое холщового мешка прямо на кровать. Там были четыре пушки сорок пятого ка-. либра, маленькая игрушка Макса на тонкой пружине, четыре лоснящиеся кожаные кобуры, несколько коробок с запасными патронами и мой кнопочный нож. Старик встал с колен, пристально оглядел нашу коллекцию, очень серьезно посмотрел на нас и печально спросил: -- Гангстеры? -- Он грустно покачал головой. -- Еврейские гангстеры -- это очень, очень плохо. -- И он вернулся к прерванному занятию. Я давно не встречал таких милых старых чудаков. Мне захотелось продолжить начатый разговор, и я сказал: -- Мистер Шварц, перед вами не только еврейские гангстеры. Вот этот парень, -- я кивнул в сторону Простака, -- итальянский гангстер. Простак улыбнулся и обратился ко мне на идише: -- Чтоб ты сдох, иноверец! Старик приветливо улыбнулся Простаку, давая понять, что отметил правильность его еврейского произношения. Сняв мерки со всех четверых, он сказал: -- Мне лучше позвонить в магазин от вас. Это ускорит дело. Надо сообщить моим мальчикам ваши размеры. -- Вашим сыновьям? -- спросил я. -- Нет, со мной работают два симпатичных парня. Они цветные. Он связался со своими помощниками и продиктовал им записи из своего блокнота. Мы ждали, когда он закончит говорить. Старик сказал нам, что его помощникам потребуется не менее получаса, чтобы подобрать одежду нужных размеров из того огромного гардероба, который у него имелся, и устало опустился на стул. -- Я передохну тут малость, выкурю сигарету. Ладно? Надеюсь, я вам не помешаю? -- Все в порядке, дедушка, -- ответил Макс. -- Сиди, сколько хочешь. Старик нахмурился: -- Дедушка? -- и снова выругался по-еврейски. Он был так забавен, когда сердился, что мы не выдержали и рассмеялись. -- Значит, я старик, ну и ладно. Но если я старик, вы должны потакать моим старческим слабостям. Я вот хочу немного с вами поболтать. Имею я на это право? -- Имеешь, имеешь, -- сказал я. -- Можешь им воспользоваться. Мистер Шварц оказался забавным старым болтуном. Слушая его болтовню, я понял, что жизнь его порядком потрепала, но он сумел сохранить и остроту ума, и изворотливость. Было такое ощущение, что мы связаны невидимыми узами и можем довериться друг другу. Думаю, что и старик почувствовал некую общность со своими единоверцами. Во всяком случае, мы увидели в нем друга, а он вел себя с нами совершенно по-родственному. И все же я решил его предостеречь: -- Мистер Шварц, мы приехали сюда, чтобы развлечься. Хотим немного отдохнуть. Поэтому, прошу вас, сделайте нам одолжение. Что бы вы здесь ни увидели, держите язык за зубами, хорошо? Старик фыркнул: -- Ты что, думаешь, я ребенок или выживший из ума старый осел? Я виновато улыбнулся. Он развлекал нас своей болтовней, а мы сидели вокруг него и приводили в порядок оружие. Он с живым интересом понаблюдал, как Макс отрабатывает свой коронный прием с пружиной, и, будучи в силах удержаться, задал нам простой с его точки зрения вопрос: -- Сколько народу вы шлепнули, мальчики? Вопрос застал нас врасплох. -- Похоже, мистер Шварц, вы насмотрелись фильмов про гангстеров, -- заметил я. -- Да, я часто хожу в кино. А еще я читаю газеты и книжки. Я знаю все про таких парней, как вы, знаю все, что творится в этом мире. -- Что вы читали? -- спросил я старика, чтобы от-влечь его от опасной темы. -- Я читал рассказ Хемингуэя "Убийцы", -- гордо ответил старик. Мне стало интересно. -- Я его тоже читал. Вам он понравился, мистер Шварц? -- Да, очень. Захватывающая вещь. -- Да? -- Его ответ показался мне забавным. -- Ну и как, похожи мы на парней из этой книги, на тех убийц? Старик задумался. Внимательно оглядев меня, затем по очереди Простака и Косого, он остановил взгляд на Максе. Потом покачал головой. -- Нет, в вас мало общего с убийцами Хемингуэя или с киношными налетчиками. Вы совсем на них не похожи. Мы от души расхохотались. -- Неужто, мистер Шварц? -- спросил я.--И в чем же вы видите разницу? -- Ладно, скажу вам. Вы, ребята, очень симпатичные и не такие зло... зло... -- Зловещие? -- подсказал я. -- Да-да, -- с благодарностью закивал он. -- Не такие зловещие. Вы умнее, -- добавил он, довольный данной нам характеристикой. Макс сказал: -- Спасибо за похвалу, дедушка, -- и торопливо поправился: -- Я хотел сказать, мистер Шварц. -- И, наверное, мистер Шварц, -- продолжал я, -- раз мы не похожи на убийц Хемингуэя и на налетчиков из фильмов, вы думаете, что мы просто выпендриваемся и вовсе никакие мы не гангстеры, верно? Старик улыбнулся: -- Нет, мальчики. Я думаю, что невзаправдашние гангстеры -- это злодеи и убийцы из фильмов, а что касается героев Хемингуэя, то они, по сравнению с вами, просто мягкотелые праздношатающиеся идиоты, способные убить только после того, как вдоволь наговорятся. А вот вы, мальчики, вы -- настоящий товар. Мы засмеялись. -- Точно, -- подтвердил я. -- Все герои в рассказе Хемингуэя -- просто дешевая подделка. В дверь постучали. -- Подождите минуточку! -- крикнул Макс и жестом показал на шкаф. Мы вскочили и поспешно засунули туда оружие. Когда Простак открыл дверь, в комнату, расточая улыбки, распространяя запах бальзама для волос и всем своим видом обещая массу хорошего настроения, ворвался парикмахер. Он как две капли воды походил на парня с этикетки бальзама фирмы "Пинод". -- У нас тут литературный симпозиум, -- сообщил ему я. -- Участники спорят по поводу соответствия литературных героев рассказа Хемингуэя "Убийцы" настоящим, невыдуманным злодеям. Что вы об этом думаете? -- Вы имеете в виду писателя Эрнеста Хемингуэя? -- спросил парикмахер. -- О, он отлично разбирается в характерах своих героев. Я прочитал все его произведения и считаю, что рассказ "Убийцы" показал, насколько гениален Хемингуэй. Благодаря его описаниям я с одного взгляда могу определить гангстера или убийцу. Что вы закончили, молодые люди? Принстон? Я чуть не задохнулся. Подражая манере кинозлодеев, Макс произнес: -- Ты -- умник, да, умник? Нам ты, умник, ни на что не нужен. Только стричь и брить. А тот, который Хемингуэй, пусть катится к чертям собачьим. Понял, умник? Обаятельная улыбка на лице парикмахера быстро исчезла, уступив место выражению полной растерянности. Он шарил взглядом по нашим бесстрастным лицам, но мы не издавали ни звука. Макс опустился на стул и жестом велел ему начинать. В комнате стояла полная тишина. Было слышно лишь щелкание ножниц, порхающих у Макса над головой. Даже старик, попыхивающий сигаретой, не издавал ни звука. Я улыбнулся ему. Он улыбнулся мне в ответ. "Какой отличный старик этот Шварц", -- подумал я. Он чем-то 'напоминал мне моего отца. Скоро еврейский родительский день. Я подумал, что до праздника нужно успеть навестить могилу моего старика. Я представил, как обрадуются мама и братишка, когда увидят новый большой памятник на его могиле. В дверь снова постучали. -- Черт возьми, -- сказал Косой. -- Плотность населения быстро возрастает. Это был посыльный из магазина готового платья. Я заказал ему рубашки и всякую мелочь. -- Мы носим только белье фирмы Рейса, -- заметил Макс. Продавец улыбнулся: -- Будь спок, старина. Я отметил про себя это "будь спок". Все мы до дыр затаскали "отлично", а его "будь спок" звучало несколько по-британски. -- Англичанин? -- поинтересовался я. -- Нет, я родился здесь, в Нью-Джерси. -- Посыльный улыбнулся. -- А мое произношение и милые словечки типа "старина" я подцепил в магазине, где работаю. Он называется "Старый Лондон". У них даже носки старые -- из любви к традициям. Мы оба рассмеялись. Он удалился, пообещав быстро вернуться со всем необходимым. После того как парикмахер закончил работу. Косой встал перед зеркалом и, приглаживая свои курчавые волосы, шепеляво пропел: *** -- А ведь правда, што мы вше ошень шладкие и шимпатишные? Мы последовали его примеру и поправили свои прически, стараясь выглядеть не менее женственно. Макс заплатит парикмахеру двадцать долларов, и тот удалился с совершенно ошалелым видом. Когда за ним закрылась дверь, старик расхохотался. -- А как насчет того, чтобы покидать чего-нибудь в брюхо? -- предложил Простак. -- Покидаем. После того как помоемся и оденемся к обеду, -- ответил Макс. Через несколько минут прибыл посыльный из "Старого Лондона" с ворохом заказанного нами барахла. Макс расплатился. Этот парень не взял чаевых, чего мы совершенно не поняли. К тому времени, когда мы вышли из душа, явился один из ребят мистера Шварца. Он был так увешан коробками, что с трудом протиснулся в дверь. Макс сунул парню десять долларов на чай, в результате чего тот вогнал нас в краску своими бесконечными благодарностями. Мистер Шварц остался, чтобы распаковать вещи. -- Разрешите помочь вам, мальчики, с этими .замечательными галстуками-бабочками. Завязывая нам галстуки, он продолжал свой ненавязчивый треп. Он любовался нами так, словно мы были его любимыми сыновьями. Когда мы закончили одеваться, он еще раз оглядел нас со всех сторон, чтобы убедиться, что все в полном порядке. Заключение было благоприятным: -- Вот сейчас, мальчики, вы похожи на джентльменов. По лестнице мы спустились все вместе. Прощаясь, старик с грустью спросил: -- Можно мне как-нибудь навестить вас? -- Мы будем рады видеть вас в любое время, мистер Шварц, -- ответил я. -- Пока тут живем. Как насчет того, чтобы пообедать вместе с нами? -- Нет, спасибо. Желаю вам хорошо повеселиться. -- Старик помахал нам рукой и зашагал к выходу. После обеда мы направились в гараж отеля и забрали наш "кадиллак". Немного попетляв по улицам, мы добрались до казино. Косой объехал его несколько раз, и мы хорошенько ознакомились с окрестностями. Казино располагалось в приземистом, массивном деревянном строении, стоявшем вдалеке от соседних домов и окруженном обширными ухоженными газонами. За ним находилась автостоянка, основательно заполненная автомобилями, от одного вида которых в голову лезли мысли о больших деньгах. Глава 24 "Кадиллак" свернул на подъездную аллею. У входа нас встретил швейцар в униформе. -- Добрый вечер, джентльмены, -- сказал он, протягивая Косому парковочный талон. Один из служащих в точно такой же, как у швейцара, униформе сел за руль, чтобы отвести "кадиллак" на стоянку. Мы занялись подсчетом людей в форме, без дела слонявшихся возле входа. -- Охрана, -- произнес Макс. Мы вошли в здание. В небольшой раздевалке симпатичная. девушка приняла наши шляпы. Мы поймали на себе пристальные взгляды двух высоких мужчин в вечерних костюмах, которых решили не замечать. Один из них приблизился к нам. -- Вы тут впервые? -- вежливо осведомился он. -- Совершенно верно. Когда-то ведь надо начинать, -- сухо ответил Макс. Мужчина отвел нас к конторке, за стеклянной перегородкой которой сидел кассир. Макс достал из кармана деньги и преувеличенно робко обратился к кассиру: -- Хочу сыграть по маленькой. Исключительно для удовольствия. Дайте, пожалуйста, стодолларовых фишек на десять тысяч долларов. Небрежно отсчитав от толстой пачки десять тысяч, он сунул тих кассиру. Кассир оказался видавшим виды малым: ничуть не удивившись и лишь слегка поведя бровью, он равнодушно отсчитал нужное количество фишек, и мы рассовали их по карманам. После чего проследовали в большой зал, который, судя по его размерам, был единственным в этом заведении. -- Класс! --вырвалось у Простака. Это относилось и к обстановке, и к людям. Мы помедлили у входа, делая быстрые подсчеты. --Примерно четыреста пятьдесят человек, -- сказал я. -- И все четыреста пятьдесят -- олухи, -- добавил Простак. Мужчины и женщины, все без исключения, были в вечерних туалетах. Макс сделал свою оценку. -- Примерно двадцать пять подсадных уток, -- сказал он. Я внес поправку в заключение Простака: -- Значит, олухов на двадцать пять человек --меньше. -- Но все равно болванов с полными карманами "бабок" здесь в избытке, -- заметил Косой. -- Я бы тоже хотел иметь полные карманы "бабок", но для этого нужно сперва разнюхать, как эти ребята накалывают своих гостей, -- сказал Макс, первым направляясь в глубину, зала. Вдоль стен стояло примерно с десяток карточных столов. В центре комнаты, ближе к входу, находилась большая рулетка. В дальнем конце располагался новенький стол для игры в кости. Бар размещался в дальнем углу. Мы смешались с толпой, окружавшей рулетку. Простак пристроился рядом с крупье. Косой занял место за спиной человека, которого мы определили как подсадную утку. Я встал за спиной Простака. Да, рулетка была здесь весьма популярна. Макс поставил по две фишки на три четных номера. Как только все ставки были сделаны, колесо завертелось. Макс проиграл. Тогда он поставил по три фишки на три нечета. Мне было непонятно, зачем он делает это, но, судя по сосредоточенному выражению его лица, он, видимо, решил проверить на практике кое-какие из своих идей. И вновь, после того как крупье принял все ставки, закружилось колесо. Я посмотрел на Простака. Тот внимательно наблюдал за действиями крупье. Затем, сделав вид, что сильно взволнован происходящим за рулеткой, он слегка оттолкнул крупье в сторону. В тот же миг его рука скользнула под стол, пытаясь нащупать какие-нибудь кнопки или переключатели. Секундой позже он уже улыбаясь извинялся за свою неосторожность. В этом раунде Макс опять проиграл. Куда Макс поставил свои фишки в следующей игре, я не заметил, так как все мое внимание сосредоточилось на Простаке, который успел переместиться к типу, находившемуся до этого под надзором Косого. С этим парнем Простак проделал тот же самый номер, что и с крупье. Он как бы нечаянно потерял равновесие, оттолкнул парня в сторону и запустил руку под стол. При этом лицо его выражало неподдельный азарт заядлого игрока. В следующем круге Макс не участвовал. Пытаясь сделать ставку, он случайно смахнул все свои фишки на пол. Со смущенной улыбкой, прося у окружающих прощения за свою неловкость, он весь кон проползал вокруг стола, собирая рассыпанные фишки. Таким образом он пытался узнать, не находится ли под ковром какое-нибудь устройство, управляющее действиями рулетки. По разочарованному выражению его лица я понял, что он ничего не нашел. Макс вновь вернулся к игре, ставя на всевозможные комбинации и используя разнообразные тактические приемы. Это, как и следовало ожидать, ни к чему не привело. Он продолжал проигрывать. Я же в это время наблюдал за теми, кому непрерывно везло. Они, без сомнения, были людьми казино. Но каким образом им удавалось выигрывать, я так и не смог понять. Вскоре Макс отказался от дальнейших попыток выиграть на рулетке и вышел в туалет. Мы, по одному, чтобы не вызвать ничьих подозрений, покинули зал и при-соединились к нему. -- С рулеткой наверняка не все чисто, -- сказал Макс. -- Но будь я проклят, если понимаю, как им эт5 удается. Ну а вы что-нибудь обнаружили? -- Крупье совершенно ни при чем, -- произнес Простак. -- Я уверен, что это не он. -- Да, -- согласился я. -- Такое впечатление, что это делает кто-то другой. -- А я вообще ничего подозрительного не заметил, -- сообщил Косой. -- Но разве возможно, чтобы кто-то другой мог управлять колесом? -- спросил Макс. Я пожал плечами: -- Может быть, они делают это с помощью дистанционного управления? -- Я просадил этим мерзавцам более трех тысяч, -- проворчал Макс. -- Ладно, пойдем побросаем кости. Может быть, там нам больше повезет? По дороге мы сделали привал у стойки бара и заказали по рюмочке. Стол для игры в кости был само совершенство. Все было сделано в лучших традициях этой древней игры: зеленый фетр, доска для отскока кубиков, короче, все как надо. Мы окружили его и принялись наблюдать за игрой. Здесь не было никаких жетонов. Игра велась только на наличные. Пришла очередь Макса, и он поставил пятьсот долларов. В этой игре нам вполне хватило наших мозгов, чтобы догадаться, в чем фокус. Мы уже знали, как Макс расстанется со своими денежками. На первом ходу ему дали почувствовать вкус победы, позволив выбросить одиннадцать очков и обыграть какого-то лопуха. Люди от 1 Однажды в Америк" 225 казино спокойно ожидали, когда придет их время взяться за дело. В следующем раунде Макс удвоил ставку, и она составила тысячу долларов. Подсадные утки немедленно вступили в игру. Мы даже не сомневались в том, что Макс продует. Любителям, как правило, не оставляют даже малейшего шанса на выигрыш. Эти ребята не рискуют. Помощник крупье бросил Максу его кости. Они, без всякого сомнения, были фальшивые. Макс повертел их в руках, а затем выбросил. Четыре очка. Люди казино начали заключать пари со зрителями, ставя против Макса. Помощник крупье вернул Максу его кубики. С улыбкой вертя их в руках, Макс успел Шепнуть мне на ухо: "Перевертыши!" Он имел в виду, что в девяти случаях из десяти такие кубики показывают семь очков. Он сделал свой ход. Кубики покатились по столу и, перевернувшись в последний раз, выдали семь очков. Затем наступила очередь противника. Он выбросил двенадцать очков и выиграл четыре тысячи. Это вызвало прилив интереса к игре со стороны лопухов-клиентов. В данном случае крупье, его помощник и подсадные утки действовали как одна слаженная команда. Крупье играл в ней главную роль. Он указывал помощнику, когда необходимо подать клиенту нужную пару кубиков. Остальные следили за его сигналами и зарабатывали для казино дополнительные деньги, заключая пари с лопухами, следящими за игрой. Все проще простого. Когда мы отходили от стола. Косой заметил: -- Безмозглые дурики! -- Ага, -- согласился Простак. -- Где им догадаться, что победитель работает на заведение и должен будет потом вернуть выигранные деньги. Мы двигались вдоль карточных столов, легко определяя уловки, используемые в каждом конкретном случае. За разными столами игры были разные, но везде действовали искусные шулерские коллективы, состоящие из сдающего и его сообщника, которые с легкостью обирали доверчивых клиентов, как правило, играющих поодиночке. За каждым из столов шулера использовали приемы, которые не повторялись ни за одним другим. Если в одном месте мы сразу поняли, что они общаются при помощи "крапленого" жаргона, снабжая друг друга информацией о своих картах, то в другом месте нам пришлось проторчать у стола целых три раздачи, прежде чем мы догадались, что в кольцо банкующего мастерски вставлено крохотное зеркальце, благодаря которому он узнавал все карты еще до того, как их получали на руки игроки. А за одним из столов в ходу была колода с чуть-чуть шершавыми ребрами карт. При раздаче банкующий незаметно ощупывал их края. Мы прогуливались с деланным безразличием, останавливаясь на короткое время то тут, то там, чтобы понаблюдать за игрой. В одном месте мы рискнули даже немного поиграть. На сей раз весь секрет крылся в тщательно отполированных тузах, таких гладких, что было просто удивительно, как никто из играющих этого не замечал. Раздающий обладал такой ловкостью рук, что мог незаметно выдергивать тузов из колоды и так же незаметно отправлять их в самый низ этой колоды, а затем, в ходе раздачи, переправлять своему напарнику или оставлять себе. Самая крупная игра шла за столом для покера. Никаких фишек. Только наличные. Минимальная ставка равнялась ста долларам. Максимальная могла быть сколь угодно высокой. Макс решил сыграть. Мы встали у него за спиной. Мы глядели во все глаза, пытаясь понять, какой трюк используется за этим столом. Но это нам не удалось. Мне лишь показалось необычным то, что сдающий сидел за столом в солнцезащитных очках. За каких-нибудь двадцать минут один недоумок проиграл около шести тысяч. Наш обход мы завершили у игральных автоматов, которым скормили по паре четвертаков. Автоматы находились в самом углу и оказались такой же липой, как и все в этом милом заведеньице. Нам сразу стало ясно, что средний рычаг в этих устройствах зафиксирован так, чтобы у игроков не было ни малейшего шанса сорвать банк. После знакомства с автоматами мы направились к конторке, и Макс вернул часть своей наличности в обмен на оставшиеся у него фишки. Выйдя на улицу, мы уселись в "кадиллак" и отправились в гостиницу. -- В этом месте здорово накалывают, -- заметил Макс. -- Ага, -- согласился Косой. -- И без всякого вазелина. На полдороге мы остановились, чтобы подкрепиться кофе с гамбургерами. Сидя за одним из дальних столиков, мы обменивались впечатлениями о том, что нам удалось выяснить во время посещения казино. -- Я просадил пять тысяч в этом притоне, -- констатировал Макс, задумчиво попыхивая сигарой. -- Но они мне вернут мои денежки сторицей. Эти проходимцы вернут их еще до того, как с их местечком будет покончено. -- Тот сдающий в очках, он что, не передергивал? -- спросил я. -- С ним мы тоже разберемся, -- сухо ответил Макс. -- Я его раскусил. А вы, мальчики, разве не догадались, как он это делает? -- Мы не ответили. -- Разве вы не заметили эту вещичку на его глазах? -- Да, я обратил внимание, что он в темных очках. Ну и что? -- возразил я. -- Башка, ты меня разочаровываешь. Это специальное устройство для того, чтобы видеть фосфоресцирующие краски. Вы отстали от жизни, детки. -- Макс так и сиял от счастья. Ему наконец-то удалось переплюнуть меня в знаниях. -- Помните ли вы, детки, как мы когда-то давно, в детстве, наведывались в одну дешевую лавочку на Деланси-стрит, где нам за какие-нибудь пять центов давали посмотреть сквозь слюдяное стекло на специальные картинки? -- Мы кивнули. -- Еще не дошло? Ну вот, когда мы смотрели на эти картинки через слюдяную пластинку, мы видели другое, скрытое изображение, помните? Итак, тупицы, колода для покера, которой я там играл, сделана по специальному заказу. На рубашки карт нанесены скрытые знаки, которые читаются только сквозь раскрашенную слюду. Стекла в его очках как раз и были из такой слюды. Я посмотрел на Макса с восхищением. -- Блестящая догадка, Макс! -- Весьма польщен, мой дорогой мистер Холме, -- рассмеялся он. -- А как насчет рулетки, Макс? Ты и с ней разобрался? -- поинтересовался я. -- Увы. -- Он покачал головой. -- Это-то меня и бесит. Ну ничего, завтра мы опять туда прогуляемся. -- А. мы что, не предпримем никаких стремительных действий? -- недовольно спросил Простак. -- Ты хочешь, чтобы я звякнул нью-йоркскому начальству, -- ответил Макс, -- и попросил их выслать сюда парочку-другую специалистов из бригады подрывников и поджигателей с Малбери-стрит? Они быстро разнесли бы это место на кусочки. Ты это называешь стремительными действиями, Простак? На кой черт нам так спешить? Тут нам совсем неплохо, и играем мы на деньги Общества, ведь так? -- Может, ты и прав, -- согласился Простак. -- Мы, пожалуй, вполне обойдемся без помощи этих диких зулусов. -- Фил предпочитает обходиться без жестких мер, поэтому попробуем, в меру наших способностей, сделать так, чтобы все прошло гладко, -- сказал Макс. -- И давайте вернемся в номер да сыграем в покер по-честному. Мы вернулись в гостиницу, где всю ночь напролет играли в покер. Взятые напрокат костюмы Макс отослал с коридорным к Шварцу, чтобы тот отутюжил их и прислал назад на следующий день. Мы проспали до семи часов вечера. Макс позвонил дежурному и попросил, чтобы нам доставили завтрак прямо в номер. На другом конце провода ему объяснили, что он выбрал довольно странное время для завтрака. Но Макс продолжал настаивать: -- Хорошо, хорошо, называйте это как хотите, но только пришлите нам апельсинового сока, ветчины и бутербродов с яйцами на четверых. После того как мы покончили с легкой трапезой, Макс позвонил дежурному и заказал для нас купальные трусы. На пляже было всего несколько человек. -- Это не так интересно, как плавать при лунном свете по Ист-Ривер, держась за борт мусорного буксира, -- сказал Простак. -- Но мы попытаемся получить от этого максимальное удовлетворение, -- ехидно заметил Макс. Мы купались достаточно долго. Затем поднялись в наши комнаты, приняли душ и стали дожидаться костюмов. Наконец прибыл мистер Шварц с целым ворохом одежды, которую со вздохом опустил на кровать. -- Ну как вы, мальчики? Вам тут нравится? -- спросил он. -- Спасибо, мистер Шварц, -- ответил я. -- У нас очень приятные каникулы. Мы начали одеваться. Мистер Шварц присел в сторонке, закурил и принялся развлекать нас разговорами. В середине ничего не значащего трепа он неожиданно задал один из своих коронных вопросов: -- Ребята, вы храбрые? Я улыбнулся и пожал плечами. -- Что? -- ошарашенно спросил Макс. Улыбнувшись, старик с удивительной откровенностью пояснил: -- А то, что считается, будто все евреи трусы. Простак и я расхохотались, глядя на Макса. Замечание старика привело его в полнейшее замешательство. -- Храбрость или ее отсутствие вовсе не расовый признак, мистер Шварц, -- заметил я. -- Часто это определяется обстоятельствами, необходимостью, воспитанием. Да, поведенческие реакции объясняются многими причинами. По моему опыту, полученному, как известно, на практике, ни одну группу людей нельзя вот так просто отметить каким-либо клеймом. Особенно это касается обвинения в отсутствии храбрости. Храбрость -- благоприобретенное качество -- я имею в виду ее стойкое проявление, а вовсе не случайные вспышки, -- которое крепнет по мере приближения человека к духовному и физическому совершенству. Позвольте мне привести вам пример. -- Я полушутливо обвел рукой комнату. -- Разве поведение присутствующих не является доказательством вышесказанного? -- Благодарю. -- Макс церемонно поклонился мне, не переставая застегивать брюки. -- Позвольте узнать, глубокоуважаемый Башка, относите ли вы к этому примеру самого себя? -- Позвольте мне ответить на ваш вопрос строго положительно. -- Я отвесил Максу такой же точно поклон. -- Скромный мальчик, -- Макс снова поклонился. -- Вы что, будете всю ночь кланяться друг другу? -- вмешался Простак. -- Я есть хочу. -- Хорошо. Все готовы? -- спросил Макс и оглядел присутствующих. -- Пушки не забыли? -- Ну, просто джентльмены да и только, -- проворковал старик, провожая нас взглядом. Глава 25 Плотно подкрепившись, мы отправились в казино. Макс вновь приобрел у кассира сто стодолларовых жетонов, и мы, войдя в зал, как и вчера, заполненный убликой, сразу направились к рулетке. На протяжении ескольких часов Макс делал ставки и неизменно прогрывал. Я внимательно следил за игрой, тщетно пы-аясь подметить что-нибудь необычное в шарике, в колесе, в движениях крупье. Макс потерял уже около шести тысяч, но упорно продолжал делать ставки. Испытывая презрение к самому себе, я отошел от стола. Да, мы считались профессионалами, знающими о любой уловке в подобном бизнесе, но мы не могли разгадать, в чем заключается фокус с рулеткой. Внезапно я увидел, как один из работающих на казино подсадных бросил быстрый взгляд на потолок. Я поднял голову, и мне показалось, что в потолке над рулеткой находится небольшое отверстие, являющееся как бы частью декоративного узора. Я жестом подозвал Простака, обладавшего более острым зрением, и сообщил ему о своих подозрениях. Простак подтвердил, что там, куда я ему незаметно показал взглядом, действительно есть отверстие. Мы вернулись к столу, и я, поймав взгляд Макса, дал понять, что буду ждать его в туалете. Когда Макс пришел, я рассказал ему о том, что мы обнаружили. -- Отличная работа. Башка, -- заметил он. -- Возможно, это именно то, что мы искали. Макс обменял на деньги оставшиеся у него жетоны, и мы вышли из казино. Было около двух часов ночи. Мы доехали до круглосуточной закусочной, расположились за дальним столиком и, плотно заправившись гамбургерами и кофе, раскурили сигары и погрузились в молчание. Примерно через час мне надоело молчать. -- Думаю, что нам прямо сегодня следует хорошенько осмотреть это заведение после того, как его закроют Макс согласно кивнул: -- Да, я как раз об этом думал. -- Он взглянул на часы. -- Три тридцать. Пора отправляться. Мы вернулись обратно и, припарковавшись с выключенными огнями на некотором удалении, стали наблюдать за казино. Одна за другой машины посетителей покидали стоянку. Наконец во всем казино погас свет, и последние две машины выехали на шоссе и скрылись вдали. Мы подождали еще немного. Вокруг здания не наблюдалось никакого движения. Макс вылез из "кадиллака", прислушался и бросил: -- Пошли! Напрямую, через лужайку, мы бесшумно подобрались к зданию и обошли его по кругу. Внутри кто-то был: мы слышали звуки шагов и видели свет ручного фонаря. -- Похоже, что они оставляют сторожа, -- прошептал я. Макс жестом приказал нам спрятаться за кусты, а сам подошел к зданию и постучал по стене рукояткой пистолета. Раздался звук открываемого окна. Макс быстро нырнул в кусты, а из окна высунулась чья-то голова. Мужской голос спросил: -- Кто здесь? Затем луч фонаря пробежал по земле и по кустам около окна. Человек выругался, и окно с треском захлопнулось. Макс повторил свои действия. Окно вновь распахнулось, фонарь посветил в разные стороны, и голос сердито произнес: -- Какого черта? Кто это? Затем окно вновь захлопнулось, но зато почти сразу открылась находящаяся рядом дверь. Из дома вышел рослый человек в строгом деловом костюме. С фонарем в левой руке и с пистолетом в правой он двинулся вдоль стены, что-то сердито бормоча себе под нос. Макс беззвучно вырос у него за спиной и с размаху ударил по голове рукояткой револьвера. Человек, не проронив ни звука, повалился на траву. Я подошел и склонился над ним. Макс вопросительно посмотрел на меня. Я неопределенно пожал плечами: мне показалось, что человек мертв. -- Что? Я угробил его? -- прошептал Макс. -- Да, похоже. -- Однако я почувствовал едва различимые биения. -- Подожди-ка, -- прошептал я и приложил ухо к груди. Сердце билось. -- Он, пожалуй, очухается. Мы подняли человека, затащили в дом и, связав носовыми платками, оставили лежать на полу. Обход здания мы завершили в помещении для кассира. Это была комнатка размерами примерно три с половиной на три с половиной метра, с небольшим окошком из пуленепробиваемого стекла в углу. Окошко выходило в кори-пор точно так же, как в банковских кассах. И выдвижные ящички кассы, и небольшой сейф, стоящий у стены, оказались незапертыми и абсолютно пустыми. Кроме кассы и сейфа в комнате находилось несколько стульев и холодильник. Я подумал, что для холодильника выбрано несколько необычное место, и заглянул внутрь. Единственным, что я там обнаружил, были три литровые бутылки молока. Макс бросил взгляд через мое плечо и произнес: -- Наверное, у кассира язва. -- Все равно очень странное место для холодильника, -- сказал я. Из комнатушки вела еще одна дверь, за которой оказался туалет. В полу комнатушки был люк, закрывавший вход в подвал, а у задней стены находилась узкая лестница, ведущая на чердак. Макс в замешательстве потоптался в центре помещения, поглядывая то на люк в полу, то на лестницу, затем принял решение и двинулся наверх, показав жестом, чтобы мы следовали за ним. Чердак оказался низким, недостроенным и захламленным строительным мусором. Передвигаться можно было лишь в полусогнутом состоянии. Мы проследовали туда, где, по нашим предположениям, находилась центральная ч