асть зала, и через дверь попали в клетушку длиной меньше трех и шириной чуть больше метра. Когда Макс направил луч фонаря на пол, нам сразу стало ясно, в чем заключалась уловка с рулеткой. На полу был изображен обод рулетки, и рядом с каждой из нарисованных и пронумерованных луз располагался электрический тумблер. Отверстие в полу находилось точно над рулеткой в зале и было оснащено зрительной трубой. -- Находчивые уроды, -- прошептал я. -- Шарик рулетки вовсе не из мрамора, как требуют правила. Очевидно, он железный и только раскрашен под мрамор. Я же говорил, что они используют дистанционное управление. -- Как это? -- спросил Косой. -- Как это! -- с презрением передразнил его Макс. -- Ты что, и впрямь не понял? Косой недоуменно помотал головой. Макс вздохнул и раздраженно пояснил: -- Парень, который здесь сидит, смотрит на стол и наблюдает за своими людьми, то есть за подсадными. Один из них делает крупную ставку. Когда колесо начинает крутиться, парень щелкает тумблером и включает магнит под лузой с номером, на который поставил подсадной. Магнит хватает шарик, и все остальные лопухи проигрывают. Макс довольно потер подбородок. Было видно, что устройство ему очень понравилось, о чем он и заявил: -- Недурно, совсем недурно. Думаю, что они для поддержания интереса позволяют посторонним срывать небольшие выигрыши. Он продолжал разглядывать устройство, тихонько улыбаясь и разговаривая вслух с самим собой: -- Будь у меня приятель, который щелкал бы тумблерами в мою пользу, это могло бы принести немалую прибыль. -- Его улыбка вдруг стала шире, и он обратился ко мне: -- Ну, и что ты. Башка, на это скажешь? -- Да, над этим стоит подумать, Макс, -- согласился я. Стараясь не поднимать шума, мы тщательно осмотрели весь чердак. Здесь оказалось множество смотровых отверстий. С их помощью можно было наблюдать абсолютно за всем, что происходит в зале. Закончив осмотр, мы спустились вниз, и Макс с сомнением уставился на люк в полу. -- Заодно можем глянуть, что находится там, -- наконец произнес он и, ухватившись за кольцо, медленно поднял крышку. Да, нас поджидал сюрприз, и мы ничего не могли поделать со своими ртами, которые раскрылись от удивления при виде столь неожиданного зрелища. В комнате под нами, за столом, заваленным массивными томами, сидел старик и что-то аккуратно вписывал в один из них при тусклом свете настольной лампы. Не поднимая головы, он произнес: -- Вы, ребятки, пришли чуть раньше, но я уже заканчиваю. Остальные готовы, вы можете их пока выносить. -- Что за черт? -- прошептал Макс мне на ухо. Я пожал плечами. Старик махнул рукой на закрытые тома: -- Можете их брать, они готовы. -- Давай поиграем с парнем, -- шепнул я. -- Годится, -- ответил Макс. Мы двинулись вниз по ступенькам. Старик бросил на нас быстрый взгляд и вернулся к своей работе. Я заглянул через его плечо, чтобы узнать, чем это он занимается. Он писал имена. Я пригляделся повнимательней, и вдруг до меня дошло: он вписывал фальшивые имена в списки избирателей округа. -- Ну что? Как выглядит работа, сынок? -- гордо спросил старик. -- Замечательно, просто замечательно, -- ответил я. Чтобы не возбуждать в нем подозрений, я удержался от того, чтобы задать ему несколько вопросов. -- Все, сейчас кончаю последнюю страницу этого последнего тома, -- произнес старик, продолжая быстро работать. Мы стояли вокруг, любуясь сноровкой, с которой он делал свое дело. Наконец старик положил ручку и с облегчением вздохнул: -- Хорошо, что этим приходится заниматься только раз в году. Это настоящая каторга. -- Он с улыбкой посмотрел на нас и спросил: -- А куда делся Джон? Я подумал, что он, видимо, говорит о парне, которого оглушил Макс. Как всегда не растерявшись, Макс ответил: -- Он в сортире. Старик кивнул. -- Ладно, давайте выносить библиотеку. Макс велел Косому подогнать автомобиль к дверям, и мы загрузили в него все тома. Старик оказался до невозможности наивным. Не задав ни одного вопроса, он сел на заднее сиденье. Мы с Максом уселись по обе стороны от него, и Косой вывел автомобиль на шоссе. Когда Макс велел Косому ехать в отель, старик с удивлением посмотрел на него, но ничего не спросил. Когда мы приехали к отелю, Косой, Макс и Простак отправились переодеваться. Я сидел в машине рядом со стариком и держал руку в кармане на рукоятке ножа. Когда все остальные вернулись, я тоже сходил и переоделся, затем заплатил дежурному за неделю вперед и распорядился, чтобы он отослал к Шварцу наши вечерние костюмы. К тому времени когда я вернулся и мы отъехали от отеля, до старика, по-видимому, наконец дошло, что не все в порядке. Он с подозрением посмотрел на нас и спросил: -- Вы куда направляетесь? Разве не в главное хранилище округа? Мы ничего не ответили и продолжали сидеть, словно не слышали вопроса. Он испугался и спросил дрожащим голосом: -- Кто вы такие? Макс похлопал его по спине: -- Будь хорошим мальчиком, дед, и все будет в порядке. Так что не переживай понапрасну. -- Обратившись к Косому, он добавил: -- К Толстому Мои. По пути старик успокоился, особенно после того как увидел, что мы относимся к нему с вниманием и уважением. Когда мы проделали половину пути до Нью-Йорка, он уже был нашим приятелем. В небольшом городке, через который мы проезжали, Макс купил литровую бутылку виски, и она помогла убедить старика в наших дружелюбных намерениях и развязать ему язык. Он многое рассказал нам о политике, который заправлял округом. Он описал его как "толстобрюхого, жадного, пронырливого сукина сына", обладающего большим политическим влиянием. Этот политик управлял в округе чем угодно и даже являлся главой местного отделения ку-клукс-клана. -- С ним опасно связываться, -- предостерег нас старик. -- Все работники казино являются членами клана. И он очень предусмотрительный парень. Ничего не пускает на самотек. Из всего извлекает выгоду. И из казино, и из окружных выборов. -- Затем старик поинтересовался: -- Вы, ребята, что, из оппозиционной партии? -- Я отрицательно качнул головой. Он предпринял еще одну попытку: -- Из прокуратуры штата? Макс проявил принципиальность и честно ответил: -- Нет. Мы из организации, которую интересует лишь казино. Затем вопросы начал задавать я. Меня интересовало, где он так ловко научился обращаться с ручкой и как связался с этим политиком. -- Я отбываю второй срок за подделку документов, -- объяснил старик. -- Этот толстобрюхий урод занимает меня у начальника тюрьмы перед каждыми выборами, чтобы я мог подделать списки избирателей. -- "Земля Колумба, дар бесценный Океана, пристанище свободных и отважных!" -- с издевкой пропел я. -- Черт, до чего же однообразно все происходящее в этом пристанище свободных! Большее, что делали мы, кого все называли бандитами, так это использовали влияние Франка для поддержки нужных политиков. Ну, еще, может быть, посылали кое-кого проголосовать по нескольку раз, что запрещалось законом. Ну, допустим, иногда мягко убеждали избирателей проголосовать за нужного человека. Но этот парень! Он загребает пирожки прямо-таки лопатой. И не считается бандитом. Он законопослушный гражданин. Но он мог дать нам сто очков вперед по части облапошивания публики на выборах. Да, как все это типично и однообразно. В любом виде деятельности бандиты просто жалкие дилетанты по сравнению с так называемыми законопослушными гражданами, если эти граждане занимают высокое положение. -- Так, значит, сейчас ты должен находиться в тюрьме? -- спросил я. Старый мошенник кивнул и сказал: -- Теперь я стал дважды беглым. Тот парень, Джон, которого мы оставили в казино, он ведь шеф следственного отдела округа. Он должен был доставить меня обратно в каталажку. -- Старик нахмурился. -- Что вы с ним сделали, ребятки? Он правая рука этого политика в тех случаях, когда требуется сила. -- Мы уложили его спать, -- ответил я. -- Вы что, убили его? -- испуганно спросил старик. -- Нет, -- ответил Макс, -- мы просто на время уложили его в сторонке, чтобы не путался под ногами. Старик облегченно вздохнул. -- А вообще в этом казино есть постоянный ночной сторож? -- спросил я. -- Точно не знаю, но вроде бы нет, -- ответил старик. -- Насколько я понимаю, они просто забирают оттуда все деньги и жетоны, когда закрываются. Когда мы въехали в Нью-Йорк, Макс спросил: -- Что ты собираешься делать дальше, старая развалина? -- Что ты имеешь в виду? -- спросил старик. -- Что ты собираешься делать дальше? -- повторил Макс. -- Хочешь вернуться в тюрьму или послать к чертям полицию и остаться в Нью-Йорке? -- Я бы предпочел Нью-Йорк, если меня не отыщут и если здесь можно найти какое-нибудь дело. -- Не бойся, не отыщут, -- сказал я. Макс с улыбкой взглянул на старика. -- Хорошо, старая кочерга, мы найдем, чем тебе заняться. Но ручкой ты работать не будешь. Мы подыщем тебе дело, которое удержит тебя от столь недостойного поведения. Как у тебя с деньгами? Есть какая-нибудь заначка? Старик отрицательно покачал головой, и Макс тут же извлек из кармана и сунул ему пятьдесят долларов. Старик растроганно пробормотал слова благодарности и посмотрел на Макса влюбленными глазами. Прибыв к Толстому Мои, мы занесли тома со списками в нашу комнату и сложили их в стенном шкафу. Толстый Мои, узнав о нашем возвращении по поднятому нами шуму, появился в дверях с подносом виски. Макс обратился к старику: -- Ну ладно, старый хрыч, давай выбирай, чем бы ты хотел заняться. Что тебе больше по вкусу: ухаживать за "холодненькими" в похоронном бюро или за "тепленькими" в пивнушке? -- Я бы предпочел последнее, -- с надеждой ответил старик. -- Мои! -- проорал Макс. -- Найди фартук для старика! Он будет еще одним твоим помощником. -- Пожалуйста, называйте меня Филом, -- тихонько попросил старик. Макс улыбнулся: -- Хорошо, Фил. Толстый Мои введет тебя в курс дела и даст тебе комнату. Уладив дела со стариком, Макс объявил: -- А теперь пора заглянуть к Веселому. Мы поехали на Брум-стрит. В баре оказался только Пипи. Он встретил нас радостными восклицаниями и двойными порциями виски. -- Как дела? Все в порядке? -- спросил Макс. Пипи с радостным видом сообщил, что все просто замечательно. -- Где Веселый и Глазастик? -- спросил я. -- Отдыхают. Сегодня была очень напряженная ночь, -- довольно поблескивая глазами, ответил Пипи. -- Ты, Глазастик и Веселый нужны мне на пару дней для небольшой работенки за городом, -- по-хозяйски распорядился Макс. -- Найди кого-нибудь, чтобы приглядел за заведением на это время. -- Конечно, Макс, -- ответил Пипи -- Когда надо отправляться? -- Будете ждать нас здесь ближе к вечеру. Мы заедем за вами. -- Хорошо, мы будем готовы. Я сгоняю за Веселым и Глазастиком прямо сейчас. Когда мы вышли на улицу, Простак с Косым заявили, что не прочь подкрепиться, и мы заехали в закусочную на Деланси-стрит. За едой Макс обратился ко мне: -- Ты, случайно, не помнишь номер дома на Четвертой авеню? -- Какого дома? -- спросил я, перекладывая себе часть картофеля фри из его тарелки. -- Того, где живет парень, который делает игральные кости. -- А, тот парень, к которому нас в молодые годы гонял Профессор за разными шулерскими принадлежностями? -- Да, он. Так ты помнишь номер дома? Я задумался, одновременно намазывая горчицей аппетитный кусок тушеной говядины. -- Нет, не помню, но, пожалуй, дом узнать смогу. Он где-то в восточной части улицы. А в чем дело? -- Хочу взять у него кое-что. Есть одна идея. -- Собираешься угостить ребят из казино парой блюд, приготовленных по их же рецептам? -- Да, что-то вроде этого. -- Если мы не спеша прокатимся по Четвертой авеню, то, пожалуй, найдем нужный дом, -- сказал я, заканчивая еду. Мы так и сделали. Косой с Простаком остались в машине, а мы с Максом поднялись на второй этаж найденного дома. -- Привет, детишки, как жизнь? -- поприветствовал нас хозяин. -- Вы определенно прибавили в размерах за последнее время. Мне показалось невероятным, что он нас запомнил, и я удивленно спросил: -- Вы что, действительно нас узнали? -- Конечно, -- рассмеялся он. -- Как я мог забыть? Это было словно вчера. Появляются два крутых ист-сайдских малыша и цедят сквозь зубы что-то вроде: "Нас прислал Профессор". Мы рассмеялись над тем, как он передразнил наши давнишние ужимки. -- Чем могу быть полезен? -- уже по-деловому спросил он. Макс объяснил, что нам нужны колоды карт с фосфоресцирующими метками. -- Отличная вещь, -- заметил хозяин. -- Такие карты я держу только для самых умных и скромных в финансовых запросах клиентов. Из нижнего ящика шкафа он извлек несколько колод и прилагающихся к ним почти прозрачных пластинок слюды. Показав, как читать метки на рубашке карт, он объяснил: -- Каждая колода имеет свою систему обозначения карт, и метки в каждой колоде отличаются от всех Других. Кроме карт мы купили у него дюжину пар игральных костей со смещенными центрами тяжести и вышли на улицу -- Теперь к Рабину, парню, который делает очки на Кэпел-стрит, -- проинструктировал Макс Косого. -- Вставить это в очки? -- с сомнением протянул Рабин и осторожно потрогал пальцем пластинку слюды. -- Но в этом нет никакого смысла. Кому это нужно? -- О смысле мы сами позаботимся, Рабин. Ты просто сделай нам две пары, -- ответил Макс. Швырнув на витрину десять долларов, он спросил: -- Этого достаточно? -- Отлично, отлично, -- ответил Рабин, пряча десятку в карман. -- Через час все будет готово. Выйдя на улицу, мы остановились, не зная, как убить этот час. В соседнем доме размещался небольшой кинозал, в котором шли два ковбойских фильма -- "Дейстри вновь на коне" и "Кровавый след". Это была пища для Косого, который так и не перерос своей тайной детской мечты стать боевым ковбоем Впрочем, возможно, все мы не переросли этой мечты. Косой, Простак и Макс решили пойти в кино, а мне захотелось навестить мать. Мы договорились встретиться в баре у Веселого, и я поймал такси. Поднявшись по расшатанной лестнице, я постучал в дверь, испытывая какое-то неприятное, тревожное чувство. -- Открыто, входите, -- раздался из-за двери голос моего брата. Я открыл дверь. Он сидел у кухонного стола, куря и просматривая разложенную на столе газету. -- А, это ты, -- произнес он, бросив на меня неприязненный взгляд. -- Почему ты не на работе? Где мама? -- спросил я, проходя в квартиру. -- Мне позвонили соседи. Сказали, что мама заболела. Она там. -- Брат показал рукой в сторону спальни. -- Что с ней? -- спросил я и, не дожидаясь ответа, торопливо направился к дверям спальни. -- Не надо ее беспокоить. Она только что уснула. Недавно приходил доктор и дал ей лекарство, -- пролаял брат мне в спину. Я вернулся -- Что с ней такое? -- Тебе и впрямь интересно? -- ехидно произнес он. -- Мне смешно глядеть на твою показную обеспокоенность. Что-то я не слишком часто видел тебя здесь в последнее время, а? -- Я не появляюсь именно из-за этого твоего ехидства. И потом, меня просто тошнит от этой помойки. Какого черта вы не хотите перебраться в какой-нибудь' приличный район в верхней части города? Я же говорил, что оплачу все расходы. Может быть, тогда я поселился бы с вами. -- Ну, во-первых, этого не хочет мама. Она привыкла жить здесь. И здесь живут все ее друзья. -- Сплетники и лентяи, -- проворчал я. -- Кроме того, здесь просто невозможно дышать от вони. Я сразу же пожалел о сказанном, поскольку вовсе не хотел выводить его из себя. -- Сплетники, лентяи, и здесь воняет, -- горько произнес он. -- Люди, которые здесь живут, недостойны моего большого, отважного, бандитствующего братца. Кем ты, к. черту, себя воображаешь? -- Он с презрительной усмешкой посмотрел на меня -- Я имел в виду вовсе не это, -- извиняющимся тоном ответил я. Он не услышал. Ему хотелось побольнее уколоть меня. -- Скажи-ка, тебя все еще называют Башкой с Пером? Значит, Башка с Пером слишком хорош для того, чтобы жить здесь? Ты что, считаешь, что сделан не так, как Другие люди? Ты, бандит, который носит нож и пистолет так же, как заслуживающие уважения люди носят ручку и карандаш? Который для храбрости одурманивает себя наркотиками и алкоголем? -- Я не употребляю наркотики. Мы лишь изредка курим опиум, но это не приводит к появлению зависимости, -- мягко возразил я, не желая спорить с братом. -- Значит, курить опиум -- это не употреблять наркотики? Это не вызывает зависимости? -- усмехнулся он. -- И, кроме того, ты считаешь, что для запугивания людей требуется особая храбрость? И ты думаешь, что деньги можно добывать, только воруя и грабя? И ты не признаешь ни Бога, ни мнения других людей? И вместе со своими дружками считаешь себя выше закона и морали, да? Вы примитивно полагаете, что хорошо лишь то, что незаконно, а законопослушные граждане -- это скопище недоразвитых молокососов. Вы представляете себя романтическими персонажами, этакими современными Робинами Гудами, верно? Можешь не отвечать мне, я знаю твой образ мыслей. -- Эй! -- рявкнул я. -- На кой черт ты каждый раз заводишь этот паршивый разговор? Давай кончим эту игру в Каина и Авеля. Я пришел не для идиотских споров, а для того, чтобы увидеться с мамой. -- Ты пришел увидеться с мамой, -- передразнил он меня. -- Кстати, а кто позволил тебе перенести тело отца на другой участок и поставить на его могиле новое надгробие? Со стороны сына, который не оказывал ему никакого уважения при жизни и не прочитал ни одной молитвы во спасение его души, такая трогательная забота под занавес весьма сильно пованивает. Ты ни с кем не посоветовался. Ты, как всегда, поступил по собственному усмотрению. Какого черта ты не можешь хоть что-нибудь сделать так, как полагается порядочному человеку? -- Эй! -- с угрозой проворчал я. -- Не перегибай палку, я ведь могу и позабыть, что ты мой брат. Хватит доставать меня разговорами о порядочных людях. Ты что, и впрямь считаешь себя чем-то таким? Себя и своих дружков-газетчиков? Не пудри мне мозги болтовней об идеалах и чистых деньгах. Кто был замешан в недавнем скандале с использованием машин "скорой помощи"? Разве не такие же парни из газет? И откуда организаторы цифровых лотерей узнают о том, какие числа появятся в газетах еще до выхода их из печати? Любой политик может за деньги заказать себе в газете красивую байку про свою жизнь, а ребята, дающие в газеты рекламу, покупают с ее помощью даже таких высоконравственных и порядочных людей, какими являются издатели газет. И ты хочешь сказать, что вы не прибегаете к насилию? Ты что, никогда не слышал о законопослушных издателях, силой заставляющих продавать свои газеты в киосках? И о том, что они нанимают разную шпану, чтобы прекратить забастовки разносчиков? Кто у них работает в отделах сбыта? Да те же самые бандиты. Ладно, хватит с меня этих дерьмовых разговоров. Порядочных людей не бывает. Весь мир продажен тем или иным образом. Просто большинство обманывают себя и уверяют себя в том, что они честные люди. А мы подходим к этому примитивно. Мы ходим с оружием. Ну, и какого черта ты добиваешься, цепляясь ко мне при каждой встрече? Ты ведешь себя, как сварливая старуха. Выговорившись, я повернулся к брату спиной и, не дожидаясь ответа, прошел в спальню. Мама тяжело дышала во сне. Я поцеловал ее в щеку, сунул ей под подушку пятьсот долларов и на цыпочках вышел из комнаты. Брат снова курил и читал свою газету -- У нее что-то с сердцем? -- спросил я. Он молча кивнул, не отрывая глаз от газеты. -- И насколько серьезно? -- спросил я. -- Небольшой приступ, -- пробормотал он. -- Она скоро поднимется на ноги. Я еще не остыл, и мне хотелось достать его, поэтому я сказал: -- Я тут прочитал дрянь, которую ты накатал для воскресного номера. -- Значит, тебе не понравилось? -- Брат смерил меня пристальным взглядом. -- По крайней мере, это достойный способ зарабатывать на жизнь. Это честные деньги. -- Честные деньги, -- усмехнулся я. -- Это такие же деньги, какие получают шлюхи. Он побелел от ярости и рявкнул: -- Ну, ты, сукин сын! -- Да, -- продолжил я. -- Те же самые деньги. Тебя покупают, чтобы ты писал всякое дерьмо. Куда подева-лись твои собственные убеждения? где твои либеральные взгляды и жалость к обездоленным? Тебя купили. Ты продал свой либерализм. Ты продался за заварные пирожные. Ты боишься писать о том, что считаешь нужным, и знаешь почему? Просто у тебя, как и у всех твоих приятелей по профессии, полно дерьма в крови. Ты часто любил повторять, что перо сильней, чем самый сильный меч. Но стоит издателям чуть-чуть заломить руки вашей братии, и вы роняете перья. И начинаете убивать друг друга, чтобы первыми влезть в одну тележку со своими боссами. -- В наше время не получишь работу, если станешь писать либеральные статьи... -- промямлил он. -- Да, про это я и говорю. Это ты любил цитировать Линкольна. И это от тебя я слышал цитаты вроде: "Господь, дай мне силы не отвернуться от правды и высказать ее, даже если это погубит меня". Помнишь? Про это я и говорю. Ты продаешь себя так же, как шлюха. -- Надоел ты мне со своей болтовней, -- пробормотал он. -- Вечно затеваешь идиотские споры.-- Я затеваю споры? -- переспросил я. -- Да, ты всегда устраиваешь идиотские споры и пустую болтовню, встречаясь со мной. -- Ну и черт со мной, -- ответил я, с отвращением глядя на него. -- Какой смысл продолжать. Передай маме, что я ее люблю. Он не ответил. Я бросил на него угрожающий взгляд. -- Хорошо, -- произнес он. -- И имей в виду, -- добавил я, -- если ты начнешь подобный разговор в следующий раз, я тебя вышвырну из окна. Он ничего не ответил и посмотрел на меня испуганным взглядом. Я вышел из квартиры. В заведении Веселого за баром стоял незнакомый мне человек. Но он, видимо, знал, кто я такой, и указал мне рукой на дверь в заднюю комнату. Я прошел туда. Макс, Простак и Косой сидели за столом напротив Веселого, Глазастика и Пипи. Ребята с увлечением резались в покер. Я сел и стал наблюдать за игрой. Макс и Простак были в очках со слюдяными пластинками. Со стороны эти очки ничем не отличались от обычных солнцезащитных. Глава 26 Видимо, Макс уже продумал план действий при визите в казино. Именно поэтому он и попросил Веселого, Глазастика и Пипи присоединиться к нам. Игра шла еще какое-то время, затем Макс рассмеялся и сказал: -- Ладно, кончаем. Пора отправляться. -- И обратился к Веселому и его компании: -- Ребята, вы вооружены? Под требовательным взглядом Макса они выложили свои пушки на стол. У Веселого были "люгер" и револьвер полицейского образца. Пипи извлек из кармана револьвер тридцать восьмого калибра. Глазастик носил свой "тридцать восьмой" заткнутым за брючный ремень на животе. -- Как насчет этого? -- спросил Веселый, и они с Пипи извлекли из карманов по связке отмычек. -- Не стоит зря испытывать судьбу, -- ответил Макс. -- Присоедините их к оружию. К остальным, кстати, это тоже относится. Мы сняли свои кобуры, я добавил к груде оружия нож, а Макс -- револьверчик на пружине. Косой принес брезентовый мешок, и мы сложили туда все, что было на столе. -- Ну что, теперь это все под днище? -- спросил Косой. -- Нет, -- ответил Макс. -- Вначале возьмешь в гараже "томми" и сунешь его в мешок. А потом уже все под днище. Мы ждем тебя здесь. Косой с мешком ушел, а мы отправились к бару и пропустили по несколько рюмашек. Минут через двадцать Косой вернулся. -- Ты хорошо уложил "томми"? -- спросил Макс. -- Не беспокойся, я упаковал пулемет наилучшим образом, -- ответил Косой. Мы всемером погрузились в "кадиллак", что было еще вполне терпимо. При необходимости в эту машину загружалось и по девять человек. Косой заметил: -- Теперь у нас достаточно веса для спокойной поездки. И действительно, поездка до самого курорта оказалась спокойной и безостановочной. Мы зарегистрировались в отеле около одиннадцати вечера. Веселый, Пипи и Глазастик заняли просторный номер на том же этаже, что и мы. __ Давайте сразу по кроватям. Завтра надо встать в четыре утра, -- сказал Макс. Мы приняли душ и легли спать. Я проснулся с таким чувством, будто проспал много часов подряд, и взглянул на часы. Было десять минут пятого. На соседней кровати мирно посапывал Макс. Я окликнул его, и он сел, растирая голову руками. Какое-то время мы с ним шепотом обсуждали план действий. Я предложил окончательный вариант, и он с ним согласился. Затем Макс прошел в соседнюю комнату и разбудил Косого и Простака, --а после, прокравшись по коридору к номеру Веселого, растолкал его и его приятелей. Мы по одному выходили из номера и собирались в гараже. В четыре тридцать все были в сборе. Косой забрался под машину и вытащил мешок с оружием. По дороге в казино мы заехали в закусочную, хорошенько подкрепились, и Макс взял с собой дюжину гамбургеров. -- Неплохая идея, -- заметил я. -- Мы здорово проголодаемся к концу дня. -- Да, мы оба, -- многозначительно ответил Макс. Было пять утра, когда мы остановились в квартале от казино. Все его окна были ярко освещены, и на стоянке находилось множество автомобилей. Примерно с половины шестого машины начали отъезжать целыми партиями. Наконец без пяти шесть все огни в казино погасли, и вскоре на стоянке не осталось ни одного автомобиля. Мы вышли из машины и осторожно приблизились к зданию. -- Все приготовьте пушки, -- прошептал Макс. -- А ты, Веселый, снимай ботинки и двигай за мной. Мы остались на своих местах, а Макс с Веселым двинулись к дверям казино. Пока Веселый работал со своими отмычками, над дверным замком, его с Максом прикрывали пять револьверных стволов. Через пять минут дверь была открыта. Большой Макс жестом велея нам двигаться, и мы с револьверами наготове бесшумно вошли в казино. Осмотрев все здание от чердака до подвала и никого не обнаружив, мы прошли в бар, и Макс обслужил нас, достав бутылку виски. Веселый сходил на улицу за ботинками, своими и Макса, и мы собрались тесной группой, чтобы выслушать дальнейшие указания. -- Значит, так, -- начал Макс. -- Мы с Башкой при-паркуемся на чердаке. Все остальные возвращаются в отель и могут отдохнуть. Затем вы свяжетесь со Шварцем и обрядитесь в вечерние костюмы. Ровно в одиннадцать вечера вы должны быть в казино. Ты, Простак, займешься рулеткой. Начнешь играть по маленькой. Затем, ближе к концу, увеличивай ставки. Ровно в одиннадцать тридцать поставишь все, что у тебя останется, на один номер. Простак растерянно посмотрел на Макса. Макс повторил: -- Поставишь все на один номер, любой, -- повторил Макс. -- Ты, Пипи, играешь в кости. Косой даст тебе кубики с секретом, с ними ты и будешь работать. В одиннадцать тридцать поставишь на кон все деньги. Вот тебе пять тысяч на развлечение. Пипи взял деньги и согласно кивнул. -- Веселый, вы с Глазастиком сыграете в покер. Косой даст вам деньги и объяснит, как пользоваться очками и колодами. В одиннадцать тридцать выходите из игры, независимо от того, выиграли вы или проиграли. А ты, Косой, к этому времени на всякий случай подашь "кадиллак" ко входу. Макс выжидательно посмотрел на Косого, и тот ответил кивком. -- А теперь вам необходимо запомнить, -- продолжил Макс, -- что ровно в одиннадцать сорок вы все, за исключением Косого, который останется за рулем, должны быть в помещении кассира. Мы с Башкой ровно в одиннадцать сорок начинаем спускаться по лестнице с чердака, и неизвестно, какую встречу приготовят нам внизу. Так что вы должны быть готовы ко всему. Понятно? -- Макс не спеша обвел наши лица многозначительным взглядом- -- Из отеля раньше времени не выходите и не забудьте почистить пушки. Возможно, что ими придется поработать. -- Макс посмотрел на Косого: -- Принеси из машины пакет с гамбургерами и пулемет Когда Косой вернулся, Макс спросил: -- Есть какие-нибудь вопросы? Или все понятно? Все утвердительно кивнули. -- Отлично. Тогда по местам. Веселый, когда выйдешь, не забудь закрыть на ключ дверной замок. Замок щелкнул, закрываясь, когда Веселый повернул снаружи ключ. Затем раздался и вскоре затих вдали звук автомобильного мотора. Макс ухватил пулемет, пакет с. гамбургерами и, усмехнувшись, сказал: -- Нам предстоит долгое ожидание. Глупо голодать, верно, Башка? -- Ну, ты просто Наполеон. -- Наполеон? -- спросил он. -- При чем здесь Наполеон? Я рассказал ему о логических построениях Наполеона. -- Да это просто обычный здравый смысл, -- прокомментировал Макс. Мы поднялись на чердак, сняли пиджаки и, поставив пару стульев к маленькому окошку, через которое просматривалась подъездная дорога, постарались устроиться поудобней. Макс вернулся к нашему разговору: -- Наполеон был умным парнем. Башка. Он исходил из здравого смысла. Боеспособность армии зависит от ее питания. Он был настоящим мужиком, верно? -- Верно, -- ответил я. Макс сунул мне сигару, мы закурили, и он продолжил: -- Расскажи мне о нем. Ведь он вел очень активную жизнь? Я улыбнулся, сплюнул за окно и ответил: -- Да, верно. Несколько часов мы говорили о Наполеоне. Я приводил на память цитаты из книги, которую прочитал, рассказывал Максу о его жизни, военной карьере, любовных похождениях. Макса очень заинтересовал эпизод, когда Наполеон поставил на революционеров и стал народным героем Франции. Затем я рассказал, как слава вскружила ему голову и он попытался встать над всем миром. Мы обсудили его военные походы и неудачную попытку завоевать Россию. -- Все проблемы у этого урода возникли оттого, что он был слишком заносчив, -- заметил Макс. Я с ним согласился. -- А ты знаешь, что Франк родом из тех же мест, что и Наполеон, а. Башка? -- Франк? А, ты имеешь в виду босса. Нет, Франк родился на Сицилии, а Наполеон -- на Корсике. -- Кстати, Франк очень заносчивый парень. -- Да, временами. Но я не думаю, что у него комплекс Наполеона. Он уважает людей. Кстати, а не выпить ли нам, а, Макс? -- А почему бы и не подкрепиться? Следи за дорогой, Башка. Макс встал со стула и спустился вниз. У меня был отличный обзор, я видел шоссе и сразу заметил бы машину, свернувшую к казино. Макс вернулся с целой охапкой бутылок. Он притащил по несколько бутылок кока-колы и пива и литровую бутылку виски. Мы расставили бутылки на полу там, где было изображено колесо рулетки. -- А что, льда совсем нет? -- спросил я. -- Если бы лестница была пошире, то я доставил бы тебе полное удовольствие и приволок бы сюда холодильник, -- ответил Макс. Мы открыли по бутылке колы и уселись возле окна. Ожидание было поистине мучительным. Мы по очереди ложились вздремнуть на пол или устраивали разми-ночные прогулки по казино. Поднявшееся солнце раскалило крышу, и на чердаке стало жарко, как в турецких банях. Мы постепенно раздевались, пока не остались в одних трусах. -- Жаль, здесь нет зеркала, -- со смехом произнес Макс. -- Тебе бы стоило взглянуть на себя, Башка. На мне оставались лишь трусы, под резинку которых я засунул нож, и наплечная кобура с револьвером. По моему телу струйками стекал пот. Макс выглядел не лучше: кроме трусов и кобуры-с револьвером на нем оставался его револьверчик с пружиной, укрепленный на правой руке. На коленях он держал пулемет. В половине первого мы перекусили, запивая гамбургеры теплым пивом, в которое я добавил виски. Макс предложил мне принести из холодильника несколько кубиков люда. Я спустился вниз и вытащил из холодильника поднос для льда. На нем лежал сплошной матовый куб, от которого невозможно было отделить ни кусочка. Я поискал вокруг, но не нашел ничего, чем можно было бы расколоть лед. Я подумал о своем ноже, но решил, что ну его к черту, этот лед, не буду я тупить лезвие из-за такой ерунды. -- Что, нету льда? -- спросил Макс, когда я вернулся. -- Чертов поднос полностью обмерз. Мне нужно шило для льда, чтобы отколупнуть хоть кусочек. -- Ну и черт с ним, -- проворчал Макс. Нам надоели разговоры, и мы сидели молча, прижимаясь к окошку и хватая ртами относительно прохладный уличный воздух. Время тянулось так медленно, что мне начало казаться, что мы ждем уже несколько дней. Наконец, около двух часов дня, с шоссе на подъездную дорогу свернул старый "форд". Мы внимательно наблюдали за двумя неграми, вышедшими из машины. Один из них достал из кармана ключи, открыл дверь, и приехавшие вошли в здание. Через отверстия, просверленные в полу чердака, мы наблюдали за ними. Негры прошли в гардеробную и извлекли на свет ведра, веники и швабры. -- Тьфу! -- в сердцах произнес Макс. -- Они всего лишь уборщики! -- Какая, к черту, разница! Все равно хоть какое-то разнообразие. Мы понаблюдали, как негры пылесосят ковер. Никогда бы не подумал, что можно с интересом следить за такой однообразной работой. Около четырех они кончили уборку, сложили свой инвентарь на место и, вернувшись в зал, начали играть в кости. -- Может, присоединимся к ним, а, Башка? -- спросил Макс. Я посмотрел на него, пытаясь определить, шутит он или нет: от Макса можно было ожидать чего угодно. Негры играли до тех пор, пока один из них не проиграл все свои деньги, примерно три с половиной доллара. В шесть часов они закрыли казино на ключ и уехали. Мы вновь перекусили и запили еду теплым коктейлем из пива и виски. Жара все усиливалась, и на чердаке было уже жарко, как в духовке. Даже после того, как село солнце, в нашей комнатушке наверху не стало прохладнее. В восемь тридцать к казино подъехали сразу два автомобиля, и из них выгрузились десять крепких ребят, одетых в форменную одежду. -- --Охрана, -- напряженно прошептал Макс. Мы внимательно следили за ними. Вероятно, ключей у них не было. Во всяком случае, никто из них не вошел в казино. Все они разбрелись вокруг здания и заняли посты снаружи. Макс решил размяться. Немного по-боксировав с тенью, он сказал с явным облегчением: -- Уже скоро мы наконец-то немного поработаем. Около девяти у входа затормозили два мощных восьмицилиндровых "крайслера". Из каждого вышли по пять человек с револьверами в набедренных кобурах. Двое из них несли небольшие, похожие на докторские, саквояжи. -- А вот, похоже, и денежки пожаловали, -- прошептал Макс. Один из людей открыл дверь, и все десять вошли в казино. Мы прильнули к отверстиям в полу и начали наблюдать за подготовкой оборудования к игре. Саквояжи поставили на столе в комнате кассира, и он проворно начал пересчитывать деньги и раскладывать их по ящичкам кассы. -- Эй, Маке, -- прошептал я, -- похоже, что здесь не меньше ста тысяч. Макс кивнул в ответ. Было слышно, как по засыпанной гравием дороге к казино подъезжают еще какие-то машины. Я вернулся к окошку. В казино заходили мужчины, одетые в вечерние костюмы. В одном из них я узнал крупье с рулетки, остальные также были работниками казино. Одни являлись обслуживающим персоналом, а другие -- подсадными. Глава 27 Я наблюдал за помещением кассира. Около десяти там появился высокий грузный человек, который достал из кармана фонарик и двинулся вверх по лестнице. Я позвал Макса и, сжав руке свой нож, спросил: -- Перерезать ему горло, чтобы не поднял шума? -- Не надо, Башка. Я сам займусь парнем. Мне хочется с ним поговорить. В руке Макс держал что-то белое. Я пригляделся и понял, что он держит свою скомканную рубашку. Толстяк, пыхтя, поднялся на площадку перед дверью. Когда он шагнул за порог, его фонарик мигнул и тут же погас. Толстяк нагнулся, чтобы для восстановления контакта постучать фонариком по полу, и в ту же секунду Макс бросился на него со спины и, обхватив одной рукой за горло, другой начал запихивать ему в рот рубашку. Толстяк обмяк, и Максу пришлось подхватить его, чтобы он не грохнулся на пол. Я взглянул ему в лицо. Глаза человека были закрыты. -- Он вырубился, -- прошептал я. Мы отнесли толстяка в комнатушку и осторожно положили на пол. Я проверил, что делается в комнате у кассира, и, вернувшись, сообщил Максу: -- Они ничего не слышали. Все спокойно. Макс вытащил кляп, я влил в приоткрытый рот человека немного виски и легонько похлопал его по щекам. Мы направили свет фонарика ему в лицо. Он начал приходить в себя. Его ресницы затрепетали, и он хрипло прошептал -- Мои таблетки. Он нащупал карман жилета, достал из него маленькую плоскую коробочку и положил на язык таблетку. Жестом он попросил дать ему чем-нибудь запить таблетку, проглотил ее, а затем начал растирать грудь рукой. Его вначале мертвенно-бледное лицо постепенно приобрело более естественный оттенок. -- Я в плохой форме, -- слабо пробормотал он. -- Не вздумай поднимать шума, урод, -- прошипел ему в ухо Макс. -- Делай только то, что мы скажем, или мы тебя прикончим. Он затрясся и окинул нас испуганным взглядом. Думаю, что в тот момент мы вполне походили на двух призраков, явившихся из глубин ада. Он снова чуть не потерял сознание. Я легонько похлопал его по щекам: -- Спокойно. Спокойно. Очнись. Мы тебя не тронем. Я дал ему отхлебнуть виски. -- Как теперь себя чувствуешь? -- спросил Макс. -- Немного лучше, -- ответил толстяк и сел, не сводя с нас глаз. -- Чем ты занимаешься? -- продолжил Макс. -- Зачем ты сюда пришел? -- Я управляю вот этим, -- ответил толстяк и трясущейся рукой показал на расположенные на полу тумблеры. -- Кто-нибудь приходит, чтобы помогать или заменять тебя? Толстяк не ответил. То ли он был испуган до потери голоса, то ли просто тянул время. Мы не могли рисковать. Мы уже вступили в игру. Я должен был быть уверен, что он боится до тошноты и будет повиноваться по первому требованию. Я прижал острие ножа к его груди и прошипел: -- Если ты не поумнеешь, ублюдок, я вырежу твое сердце. Он попытался что-то сказать, но не смог. Тогда он облизал губы и просипел: -- Я буду сотрудничать. Что я еще могу поделать? --Отвечай, -- прошептал Макс, -- сюда может прийти еще кто-нибудь, кто работает с тобой? -- Никто, если я не нажму вон на ту кнопку. -- Все еще трясясь, толстяк указал на кнопку, расположенную чуть в стороне от нарисованного колеса. -- Одно неверное движение, и ты покойник, -- сви-репо прошептал Макс. -- С помощью вот этого, -- добавил я, прижимая лезвие ножа к его горлу. -- Я сделаю все, что вы скажете, -- ответил он. -- Отлично, и смотри, не ошибись, -- произнес Макс. Я посмотрел вниз через отверстие. Публика уже начала прибывать, кое-где за карточными столами начиналась игра. Около рулетки стояла компания из четырех человек, которые, судя по всему, были не прочь испытать судьбу. Я взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Вскоре к рулетке подошли еще несколько человек, игра вот-вот должна была начаться. Макс щелкнул пальцами и, показывая на пол, спросил: -- Двое мужчин справа и женщина за ними -- подсадные? -- И еще вон тот, широкоплечий с усами, возле самого стола, -- ответил толстяк. -- Значит, четверо подсадных на рулетку? Что должно быть потом? Толстяк затараторил, глотая слова: -- Я слежу, кто из них сделает наибольшую ставку, и организую выигрыш этому номеру. -- Хорошо, -- произнес Макс. -- Действуй, как обычно. Пока толстяк щелкал своими тумблерами, мы расспросили его, как работает это устройство. Все было просто. Провода от тумблеров шли по стене, затем под полом игрального зала и через ножку заходили в стол с рулеткой. Толстяку оставалось только щелкнуть нужным тумблером. Он мог сделать выигрышным любой из номеров. Оставив толстяка наедине с Максом, я обошел чердак, разглядывая зал внизу через разные отверстия. Народу было уже полным-полно. Я вернулся обратно и посмотрел на часы. Без пятнадцати одиннадцать. Я был на взводе и чувствовал себя, словно профессионал, который после многомесячных тренировок жаждет вырваться на ринг, чтобы кого-нибудь там угробить. Макс нашел свои брюки и, достав из кармана сигару, протянул ее мне с улыбкой. -- Расслабься, Башка. -- Оторвавшись от отверстия в полу, Макс ласково пробормотал: -- А вот и наш малыш Простак. Он жестом предложил мне взглянуть. -- Черт возьми, -- произнес я. -- Он просто великолепен. Высок, красив и элегантен. Кстати, Макс, ровно одиннадцать. Он еще и пунктуален. Макс улыбнулся. Затем я увидел Косого, а вскоре и Веселого с Глазастиком. Вид Веселого в вечернем костюме вызвал у нас с Максом приступ бурного веселья. Мы не смогли удержаться от смеха. -- Готов поспорить, что такое у него первый раз в жизни, -- заметил Макс. Нам стало легко и радостно оттого, что там, в зале, среди сотен чужих людей появились наши друзья. Видеть их было так же приятно, как держать в руке стакан с доброй порцией хорошей выпивки. Простак вступил в игру и начал беззаботно делать небольшие ставки. Макс молча следил за толстяком, щелкающим тумблерами, и не имел ничего против того, что Простак потихоньку спускает свои деньги. Пипи покинул пределы обозреваемого мной пространства. Я перешел к отверстию, через которое можно было наблюдать за тем, что делалось вокруг стола для игры в