оизнес я. -- Ура мне, наколовшему ближнего. На третьей странице была подробная запись противоправных действий Кроунинга и его делового партнера Моритца. Здесь были перечислены все случаи подкупа профсоюзных деятелей на их предприятиях в Нью-Джер-си, Массачусетсе и Нью-Йорке. Здесь приводились примеры злоупотреблений при выполнении правительственных заказов на его суконной фабрике. Здесь был целый раздел, посвященный уклонению Кроунинга от уплаты налогов. Эту страничку я молча протянул ему. По мере того как он читал, его глаза все больше вылезали из орбит. Он облизал пересохшие губы. Страничка дрожала в его трясущихся руках. Он выронил ее на пол и прохрипел: -- Пожалуйста, дайте мне стакан воды. Косой принес ему воду. -- Нас не интересует этот мусор, -- произнес я, кивая на лежащие на столе страницы. -- Нас интересует только то, чтобы был подписан договор, который в данный момент обсуждается в муниципалитете. -- А тогда я смогу забрать эти бумаги? -- Нет, -- ответил я. -- Мы сохраним их для будущего. Сейчас мы тебя прищучили, и они нам не нужны. Но, может быть, они понадобятся когда-нибудь потом. -- Значит, Зеспус меня продал? -- спросил Кроу-нинг. -- Он в той комнате? -- Он кивнул в сторону нашего склада спящих детективов ri встал со стула. -- Я хотел бы с ним побеседовать. Он подошел к двери в соседнюю комнату и, открыв ее, замер у порога с открытым ртом. -- Они что, все мертвы? -- с ужасом выдохнул он. Я подошел и взглянул. Бог ты мой. Они действительно походили на покойников. Я зашел в комнату, чтобы получше рассмотреть, и почувствовал облегчение. Просто все они очень крепко спали. Я обернулся и, подмигнув Максу, сказал: -- Да, здесь мы складываем трупы. Кроунинг задрожал и, шатаясь, вернулся на свое место. -- Можно мне немного этого виски? -- простонал он. -- Не сейчас, -- ответил я. -- Давай вначале закончим разговор. Ты -- один из руководителей ассоциации владельцев недвижимости? -- Я ее член, -- настороженно ответил он. -- Позвони своим союзникам и скажи, чтобы они подписали договор. Мы знаем, что ты там все решаешь, -- произнес Макс. -- Я .ничего не могу сделать сам. -- Его голос дрожал и прерывался, его было еле слышно. -- Могу я проконсультироваться по телефону со своим партнером? -- Да, -- ответил я, -- но только без фокусов. Открытый разговор без всяких намеков, иначе тебе будет очень больно. -- Я все понял. Мне не нужны неприятности. Я хочу, чтобы вопрос был решен и я смог бы уйти. Я кивнул. Он придвинул к себе телефон и набрал номер. По цифрам я определил, что его собеседник находится в этом же районе. Он позвонил человеку, которого звали Моритц. Судя по тому, как шел разговор, Моритц уперся. Кроунинг посмотрел на меня. Я закрыл нижнюю часть трубки рукой и кивнул ему. -- Я не могу убедить Моритца, -- сообщил Кроунинг. -- Что мне делать? -- Скажи ему, пусть придет сюда, -- ответил Макс. -- Ведь он находится где-то недалеко, верно? -- В пяти минутах ходьбы, -- ответил Кроунинг и добавил: -- Моритц -- славный парень. Он белый еврей. Я чуть не врезал этому уроду, но в последний момент удержался. Все равно от этого не было бы никакой пользы. Через десять минут в комнате возник Моритц. Он обладал способностью автоматически улыбаться и профессионально пожимать руки. Он был высокого роста, среднего телосложения и имел очень, очень холеный вид. На отвороте пиджака он носил небольшой золотой значок, инкрустированный бриллиантами, свидетельствующий о том, что Моритц -- масон. -- Можем мы с Моритцем переговорить наедине? -- спросил Кроунинг. -- Конечно, -- ответил я. Они отошли в дальний угол и встали вплотную лицом друг к другу. Кроунинг мотнул головой в нашу сторону и начал что-то нашептывать Моритцу. Я смог уловить только слово "евреи". Моритц внимательно посмотрел на нас с Максом и ответил Кроунингу одобрительным кивком. Было совершенно очевидно, о чем они там шепчутся. Моритц тоже был евреем. И отличным партнером для Кроунинга. Он был из тех типов, что используют для получения личной выгоды все, что угодно. Он извлекал выгоду и из того, что он еврей, и из своего масонства, и из антисемитизма своего компаньона. Они решили поставить на евреев. Моритц подошел к нам и заговорил на идише. Смысл его речи сводился к тому, что мы, евреи, должны держаться друг за друга, поскольку поодиночке нас легче обидеть. Затем он пообещал, что хорошо заплатит нам, если мы объединимся с ними. Я ответил ему на английском и достаточно долго объяснял ему, кто он такой. Чтобы он усвоил это получше, под конец я повторил то же самое, но уже в предельно сжатой форме. Я сказал ему: "Ты -- шлюха". Он заявил, что не боится гангстеров вроде меня и найдет на нас управу, если не у городских властей, то у своего сенатора. Я уже начал подумывать, не вышибить ли ему зубы, чтобы в разговоре с сенатором он, кроме всего прочего, смог использовать и возникшие дефекты речи, но в это время зазвонил телефон. Я снял трубку. Звонил Фитц из здания муниципалитета. -- Все отлично, -- сообщил он. -- Председатель изменил свое поведение и теперь играет на нашей стороне. Он просто огорошил боссов, когда сообщил им, что мэр требует немедленного решения вопроса. В общем, они понимают, что им кранты. Похоже, они просто хотят услышать, что проиграли, от этого навозного жука Кроунинга. -- Кроунинг здесь, под боком, -- сообщил я. -- Да?! -- возбужденно крикнул Фитц. -- Да, да, -- ответил я. -- Ты можешь позвать к телефону их представителя? -- Конечно, -- ответил Фитц. -- Тогда давай. Мой друг Кроунинг с удовольствием поговорит с ним. -- Не вешай трубку, -- сказал Фитц. Я стал ждать, держа трубку в руке. -- Мистер Кроунинг не желает ни с кем говорить по телефону, -- нахально заявил Моритц. Я кивнул Простаку, и тот сунул Моритцу левой под ложечку. Моритц согнулся пополам, и Простак разогнул его, врезав правой по челюсти. Моритц опрокинулся назад и спиной по стене съехал на пол. В трубке раздался голос, спрашивающий Кроунинга. Я протянул Кроунингу трубку, и он вяло поднес ее к уху. -- Я не могу организовать никакой поддержки, -- сообщил он своему собеседнику. -- Да. Думаю, будет лучше, если вы подпишете договор прямо сейчас. -- Он с отсутствующим видом положил трубку и спросил: -- Теперь мы можем уйти? Мне сильно нездоровится. -- Пока еще нет, -- ответил я. -- Но теперь это не займет много времени. -- Сказал раввин младенцу, берясь за нож, -- добавил Макс. -- Раввин не делает обрезания, -- поправил я Макса. -- Это делает мохель. -- Может быть, вам с партнером не помешает пропустить по рюмашке? -- предложил я Кроунингу. Парнишка-детектив, который между делом сообщил нам, что его зовут Келли, наполнил два стакана. Один он подал Кроунингу, и тот осушил его огромным глотком. Со вторым стаканом Келли подошел ко все еще сидящему на полу у стены Моритцу. Он поднес стакан к его губам, и Моритц маленькими глотками выпил всю порцию. Мы внимательно наблюдали за ними. Моритц уснул первым. Затем Кроунинг начал падать со стула, и я едва успел подхватить его и опустил на пол. Минут через пятнадцать зазвонил телефон. Я взял трубку. Это опять был Фитц. -- Чертов договор подписан! -- радостно проорал он. Я его поздравил, и он передал трубку Джимми. -- Я хочу поблагодарить вас, парни, за то, что вы сделали для нас, -- сказал Джимми. -- Да ладно, Джим, это ерунда, -- ответил я. -- Как только у нас в кассе наберется достаточное количество денег, я верну сумму, которую вы мне давали. -- Не беспокойся об этом, Джим, -- ответил я. -- Об этом позаботятся и без тебя. Вашим секретарем и казначеем будет кто- нибудь из наших людей. -- Да? -- удивился он. Какое-то время до меня доносилось только его сопение. Затем он тихо произнес: -- Ладно. Я понял, -- и положил трубку. -- Ну все, пошли, -- объявил Макс. Когда мы подходили к дверям, он спросил: -- Может быть, стоит подбросить Келли несколько долларов? Я покачал головой: -- Нет. Он сам их себе подбросит. -- Да? -- удивился Макс. -- Интересно как? Я развернул Макса и показал на Келли, обчищающего карманы фирмы Кроунинга и Моритца. Глава 37 На Бродвее пробил час окончания дневных спектаклей. И всю дорогу до ресторана нам пришлось пропихиваться сквозь толпы вытекающих из театров зрителей. Из ресторана Макс позвонил в главный офис и получил приказ, в котором нам предписывалось немедленно отправляться в Чикаго вместе с "оборудованием". Мы торопливо проглотили еду и поспешили в гараж, где загрузили все "оборудование", включая ручной пулемет, в отсек под днищем "кадиллака". В девятнадцать тридцать мы уже находились в пути. Всю дорогу мы гнали, сменяя друг друга за рулем, и к полудню следующего дня прибыли на место. Мы больше чем на два часа обставили другие группы, которые были посланы главным офисом в Чикаго одновременно с нами. Само дело было коротким. Оставив многочисленные кровавые метки на углах чикагских улиц, мы вернулись в Нью-Йорк уже через семнадцать часов после прибытия в Чикаго. Мы сразу же заехали в бани отеля "Пенсильвания" и потом отсыпались там же в течение пятнадцати часов. В три часа утра я покинул отправившихся попариться приятелей и, поймав такси, поспешил к себе домой. Я попытался сообразить, сколько времени меня там не было. Получалось, что мы расстались с Евой четыре дня назад. Мне было интересно, поселилась ли она в моем номере. Было бы прекрасно, если бы она это сделала. Я чувствовал себя возвращающимся из деловой поездки мужем и подумал, что надо будет ей что-нибудь подарить. По дороге я задремал и погрузился в кошмарный сон. Ужасное видение ожило перед моими глазами. Призрачные марионетки танцевали и вопили под монотонное "тра-та-та, тра-та-та, тра-та- та" пулеметной дроби и по одной исчезали под струями горячего свинца до тех пор, пока не наступила полная, оглушающая тишина. Эта тишина была хуже, чем вопли и монотонное "тра-та-та" пулемета. Она холодом разлилась по моему животу. Я почувствовал, что болен, смертельно болен. Когда мы приехали, я с трудом вылез из машины и нетвердой походкой направился к стойке, чтобы взять ключи. По дороге меня перехватил гостиничный детектив Свини. Мы обменялись приветствиями, и он сказал: :- Эта крошка въехала в твой номер. Сейчас она наверху. -- Спасибо, Свини, -- ответил я. Взяв ключи, я поднялся наверх и тихо открыл дверь. В номере было темно. Я ощупью добрался до ванны, умылся и переоделся в пижаму. Потом осторожно забрался под одеяло, и мое сердце затрепетало от волнения. Ева была здесь. Она прижалась ко мне, обвилась вокруг моего тела и прошептала: -- Привет, Милашка! Светлая грусть наполнила мое сердце. Ева начала ласково перебирать мои волосы. Ее руки дарили мне ощущение безопасности, я чувствовал себя так, словно вернулся в тихое, скрытое от всего мира убежище. -- Милашка, скажи что-нибудь, -- сонно пробормотала она. Кроме слов "Ева, я люблю тебя" больше ничего не приходило мне в голову. Она вздохнула и больше ни о чем меня не спрашивала. Я заставил ее бросить работу танцовщицы, и большую часть времени мы проводили вместе. Меня изумляло, насколько я к ней привязался. Я не мог поверить, что могу быть счастлив только с ней одной, но я был. Я наслаждался, покупая ей одежду и все, что она желала иметь. Вместе мы ходили по клубам, театрам, ресторанам, на скачки. Чем больше я смотрел на нее, тем больше восхищения и уважения она во мне вызывала. Она умела интересно рассуждать. Она была умна и имела представление обо всем на свете. Меня она любила, по отношению к другим вела себя с той надменностью, которая очень ее украшала. Я восхищался ее манерой одеваться. В любой ситуации ее наряды выглядели безупречно. Меня не интересовало ее прошлое. И она, в свою очередь, никогда не задавала вопросов о моих делах. Я настоял, чтобы она отказалась от своей возмутительной привычки носить накладную грудь. Она мне нравилась такой, какой была. Она объяснила, что единственной причиной, по которой она это делала, была озабоченность карьерой танцовщицы. В течение нескольких месяцев после рейда в Чикаго не происходило ничего существенного. Затем нам сообщили, что Везунчик и его партнер Вилли стали доставлять профсоюзу серьезные неприятности. Мы навестили их, когда они отдыхали в "Райском саду". Они вели себя дерзко и ничего не хотели слушать. Еще через несколько дней Везунчик впал в неистовство и отправил в больницу профсоюзного активиста Джимми. К счастью, рана, нанесенная шилом для льда, оказалась поверхностной. Мы получили приказ навсегда отлучить от мира Везунчика и его партнера. Я понял, что должен отправить Еву из города. На это были целых две причины. Во-первых, я не хотел, чтобы она каким-нибудь образом оказалась замешана в моих делах, если во время разборок с Везунчиком возникнут осложнения. Во-вторых, мне не нравилось, каким образом на меня действует ее присутствие. Только от одной' мысли о ней я размягчался и терял способность к энергичным действиям. Когда-то она упомянула, что ее родители живут в Северной Каролине. Поэтому я дал ей две тысячи долларов и отправил ее -- навестить их. Тем же вечером мы пошли в "Райский сад", чтобы произвести разведку. Мы вовсе не ожидали обнаружить там Везунчика или Вилли. Заведение оказалось закрытым. На улицах было слишком много прохожих, поэтому мы отказались от мысли выломать дверь. Мы зашли в закусочную на углу и заказали бутерброды и кофе. Во время еды я предложил, чтобы Косой сгонял за Веселым и привез его сюда вместе с его отмычками. Макс согла- сился. Косой что-то обиженно проворчал себе под нос, проглотил остаток бутерброда и вышел. Спустя полчаса Косой вошел в закусочную вместе с . улыбающимся от уха до уха Веселым Гонифом. Мы проводили Веселого до закрытой двери. Он извлек связку отмычек и приступил к работе. Через некоторое время он прошептал: -- Чертова дверь закрыта изнутри. Похоже, там кто-то есть. Он достал из кармана перочинный нож и начал ковыряться им в замочной скважине. Изнутри донесся звук упавшего на пол ключа. Еще через пять минут Веселый распахнул дверь. Мы зашли внутрь. Там было темно, как в погребе. Я начал шарить по стене, ища выключатель. Отыскав его, я шепотом сообщил об этом Максу. Макс скомандовал остальным, чтобы они приготовили оружие. Я нажал на выключатель. Мы впятером стояли в ярко освещенном зале. Пять наших револьверов глядели в .сторону танцевального помоста. Место походило на бойню. На полу в луже крови неподвижно лежал Теодор. Справа от него лежал Горилла Вилли. Его лицо представляло собой бесформенную кровавую маску. Большой Майк "сидел в кресле с короткой бейсбольной битой на коленях. Я вгляделся в его лицо. Мне показалось, что он находится в пьяном оцепенении. Я потряс его за плечо. Он медленно поднял голову и посмотрел на меня остекленевшими глазами. -- Что произошло, Майк? -- спросил Макс. Майк не ответил. Похоже, он был в состоянии шока. Макс резко .ударил его ладонью по щеке. Это привело Майка в чувство. Он выронил биту и начал плакать. Затем, всхлипывая, произнес: -- Зачем мне все эти неприятности! -- Слезы жалости к самому себе струились по его щекам. Он поднялся с места и обвел нас мутным взглядом. -- До того как ввели "сухой" закон, я всегда был честным законопослушным хозяином салуна, -- громко проскулил он. -- Я ходил в церковь каждую субботу. -- Он в отчаянии всплеснул руками и громко всхлипнул. -- А теперь вокруг меня гангстеры и убийства. И он снова сел и залился слезами. -- Кончай эту ерунду, -- проворчал Макс. -- Говори, что случилось. Майк ничего не ответил. -- Слушай, Майк, возьми себя в руки, -- сказал я. -- Это что. Везунчик поработал над Петушком? -- Да, мы уже закрывались прошлым вечером, -- пробормотал Майк. -- Петушок пересчитывал чеки, когда пришли Везунчик и Вилли. Они потребовали пять тысяч долларов. Петушок разозлился. Он поцарапал Везунчику лицо и велел ему убираться к дьяволу. Везунчик впал в бешенство. Наверное, незадолго до того укололся. Он достал свое шило и все тыкал и тыкал им в бедного Теодора. Это было просто ужасно! -- Майк потер глаза, как бы пытаясь отогнать стоящее перед ними видение. -- Ладно, Майк, а что случилось с Вилли? -- спросил Макс, тряхнув Майка за плечо. --Не знаю, -- еле слышно ответил он. -- Мне кажется, что я пошел за битой и потом начал махать ею во все стороны.•Он что, умер? Я нагнулся и осмотрел Вилли. -- Нет, его неплохо помяли, но с ним все будет в порядке. -- Слава тебе, Господи, -- пробормотал Майк. -- Я сидел и не знал, что мне делать. -- Он с надеждой посмотрел на нас. -- Что мне делать? Я хочу покончить с этим бизнесом, я хочу выйти из него. Я больше не могу переносить всего этого. Мы с Максом переглянулись. Я кивнул и прошептал: -- Отлично. Давай заберем заведение у этого идиота. Макс встал перед Большим Майком. -- Послушай, Майк. Вот что я тебе скажу. Ты ведь знаешь, что не в наших правилах покупать заведения. -- Да, Макс, -- ответил Майк и испуганно посмотрел на нас. -- Мы уберем отсюда Петушка. Можешь не беспокоиться. Мы похороним его по высшему разряду. И мы позаботимся о Вилли. -- Макс ткнул Вилли ногой под ребра. -- И, кроме того, ты получишь пять тысяч за то, что передашь нам это заведение. Годится? Большой Майк грустно посмотрел на Макса и проскулил: -- Но, Макс, это заведение обошлось нам в пятьдесят тысяч! -- Пяти будет вполне достаточно, -- насмешливо ответил Макс. -- Ладно, Макс, я согласен, -- почти неслышно пробормотал Майк. Макс достал из кармана пачку денег, отсчитал пять. тысяч и сунул их Большому Майку. Я составил договор о передаче салуна, и Майк подписал его. -- Спасибо, ребята,-- сказал он. -- Теперь я увольняюсь до тех пор, пока не отменят "сухой" закон. -- Бог не допустит, чтобы "сухой" закон когда-нибудь отменили, -- ответил Косой. -- И не забудь, Майк, -- предупредил я, -- не вздумай где- нибудь проболтаться. -- Вы ведь знаете, ребята, что я не из болтливых, -- сказал Майк. -- Теперь я могу уйти? -- Да, можешь проваливать, -- ответил Макс. Тем же вечером мы завернули Петушка в ковер, и Косой на грузовике Клеми перевез его в похоронное бюро. Мы оформили все бумаги и устроили Теодору похороны по первому разряду. Мы привели в чувство Вилли и забрали его в отель к Эдди. Там его лечением занялся доктор. -- Чего мы возимся с этим уродом? -- спросил Косой. -- Я думал, что нам приказали его прикончить. -- Он нужен нам в качестве приманки, -- объяснил я. -- Так что некоторое время придется быть с ним поласковее. На следующий день "Райский сад" открылся как обычно. Мы проинформировали штат о том, что купили это заведение, и все пошло как раньше. Неделю спустя, когда Горилла Вилли был в состоянии передвигаться, мы пригласили его в "Райский сад". Мы попытались убедить его, что не имеем никаких претензий к нему или к Везунчику. Макс объяснил, что мы бизнесмены и никогда не держим зла за прошлое. Первое время Вилли был настороже и всячески избегал нас, затем начал время от времени заходить, чтобы бесплатно закусить и выпить. В конце концов он полностью утратил осто-рожность и превратился в ежедневного посетителя. В одну из ночей появился районный участковый. Он с подозрением осмотрел нас и спросил у Макса, где Майк и Петушок. Макс ответил ему, что мы по всем правилам приобрели это заведение. Я показал расписку Большого Майка, но участковому не понравился ее внешний вид. -- Она незаконна, -- сказал он. -- А вот это? -- спросил Макс и сунул ему пятисотенную купюру. -- Раз в месяц, хорошо? Участковый ухмыльнулся: -- Да, с таким подтверждением от правительства расписка законна. Спасибо, навещу вас в следующем месяце. , Домовладелец оказался еще более пустяковой проблемой. На протяжении многих недель о Везунчике не было никаких известий. Мы знали, что Вилли поддерживает с ним контакт, но не пытались выследить или расспросить его, чтобы не вызвать в нем подозрений. В один из вечеров Горилла сам подсел к нашему столу. -- Макс, ты не держишь зла на Везунчика? -- спросит он. -- У меня нет на то причин, -- ответил Макс. -- А в чем дело? -- Везунчик навестил меня вчера ночью. Он на мели. -- Он может прийти сюда. Нам нужен человек для управления этим заведением. То же самое относится к тебе. У нас намечается небольшая деловая поездка, которая займет около недели. Нам все равно нужен кто-то, кто мог бы присмотреть за всем этим. -- Макс улыбнулся. -- Если тебе нужна работа, то она твоя. Решай сам. Но мы бы предпочли тебя. Ты знаешь персонал и посетителей, и вообще все об этом заведении. Видимо, у Вилли оставались какие-то сомнения, но он не смог скрыть радостного блеска глаз. Какое-то время он делал вид, что размышляет. Но в конце концов принял предложение. Мы сообщили о его назначении персоналу. В тот же вечер мы навестили Веселого и сказали, чтобы он и его компаньоны ни днем ни ночью не спускали глаз с "Райского сада". Мы дали ему телефон в Джерси, по которому с нами можно было связаться в случае, если появится Везунчик. Целых четыре дня мы самым жалким образом просидели на другом берегу реки, прежде чем в телефонной трубке раздался взволнованный голос Веселого: -- Он появился! Но вам лучше пока не приезжать. Нам нужно где-нибудь встретиться, парни. Тем же утром мы встретились с Веселым в одном из салунов Нью-Йорка. Он был взволнован. -- Все паршиво, -- сказал он. -- Вам лучше не ввязываться, ребята. Везунчик появился, но похоже, что он что-то унюхал. Он не такой тупой, как Вилли, По слухам, он роздал разным людям два или три письма, которые они должны будут отправить в полицию, если с ним или с Вилли что-нибудь произойдет. Так что вам, парни, лучше не трогать его. -- Напротив, вот теперь мы и должны что-то делать. И делать очень быстро, -- сказал я. -- Почему? -- Макс удивленно посмотрел на меня. -- А ты не подумал, скольким людям Везунчик досадил за все эти годы? -- И? -- спросил Макс. -- И если одному из них придет в голову свести с ним счеты, то где после этого можем оказаться мы все? -- Да, пожалуй, ты прав, Башка, -- согласился Макс. -- Естественно. Если хотя бы один из его врагов имеет голову на плечах, он не будет колебаться. Он разделается с ним и останется в стороне. Эти письма отвлекут внимание полиции на нас, -- более четко выразил я свою мысль. Макс нахмурился: -- Да-да, ты абсолютно прав. Действительно, паршивая ситуация. -- Ладно, давай расстанемся, Веселый, -- сказал я. -- Продолжай наблюдать за заведением и сообщать нам о происходящем. Веселый уехал от нас сильно встревоженный. После его ухода Макс обратился ко мне: -- Ну, что будем делать? -- Ну, с одной стороны, мы не можем отказаться от исполнения приказа из офиса. Мы ведь не можем пойти и сказать: "Дайте-его кому-нибудь другому, потому что мы не можем управиться сами". Верно? -- Нет, конечно, не можем, -- согласился Макс. -- Но мы ведь не будем говорить, что не можем потому, что не в состоянии. Мы не можем потому, что нам нельзя этого делать. -- Конечно, нельзя! -- подхватил Простак. -- Бог ты мой, действительно нельзя, -- произнес Косой. Я подался вперед и оперся на стол. -- Ребята, это даже не стоит обсуждать. Мы должны это сделать, и чем быстрее, тем лучше. Мы уже при- кормили их и в любой момент легко можем их найти. Так что осталось только решить вопрос с этими чертовыми письмами Везунчика. -- Может быть, стоит поискать, у кого эти письма, и побеседовать с ними? -- предложил Косой. -- Нет, это не годится, -- ответил я. -- Нам надо действовать очень быстро. Но первым делом мы должны обеспечить себе железное алиби. -- Бог ты мой! С учетом того что существуют эти письма, алиби должно быть по-настоящему железным! -- сказал Простак. Глава 38 Несколько часов мы провели в задней комнате салуна, обсуждая сложившуюся ситуацию. Мы прикончили уже две бутылки виски, и бармен принес нам третью. Я открыл зарешеченное окно, чтобы впустить внутрь немного свежего воздуха. Начинался новый день. По какой-то неясной причине мои мысли сосредоточились на закрепленной на окне решетке. "Да, вот оно, -- подумал я. ,-- Если бы мы были за решеткой, это послужило бы прекрасным алиби. Да, Солли сможет организовать это. В своем городе он управляет почти всем, в том числе и полицией". Я вернулся к столу и сообщил остальным свою идею. -- Отлично, Башка! -- сказал Макс. Простак и Косой согласно кивнули. -- Я позвоню Солли прямо сейчас, -- сказал я и, опустив монету в автомат на стене, набрал номер. Из трубки раздался сонный голос Солли. -- Это Башка, Солли, -- сказал я, -- извини, что разбудил. -- Все нормально, Башка, -- ответил он. -- Что случилось? -- У нас возникло небольшое дельце. Мы хотели бы встретиться с тобой. -- Давайте, -- ответил Солли и положил трубку ,3а чашкой черного кофе я объяснил Солли, что он должен сделать. -- И не забудь глушители и джерсийские номерные знаки на машину, -- напомнил ему я. Солли кивнул: -- Конечно, я позабочусь обо всем. Это займет три четыре часа Приезжайте в мой городской офис в три часа дня Я позвонил Веселому и в осторожных выражениях сообщил ему, что мы собираемся делать и^что должен сделать он. Затем мы вернулись в Нью-Йорк, чтобы немного вздремнуть. В три часа мы были в офисе у Солли. Там мы оставили все свое оружие и деньги. Солли отвез нас к небольшому приземистому зданию в самом центре города -- Так, ребята. Вот вам ключи. Заведение находится на первом этаже -- Он усмехнулся. -- Теперь вы при деле Мы поднялись по лестнице на один пролет, и Макс открыл дверь. Это было достаточно дешевое, но хорошо оснащенное заведение. Одну стену полностью занимала большая школьная доска. Здесь были телефоны, оборудование для приема ставок на лошадей, игральный стол и несколько игровых автоматов. -- А где рулетка? -- удивленно спросил Косой. -- Здесь тебе не казино, -- ответил я. -- Это просто небольшой игорный притончик.. Минут двадцать мы бродили по комнате и развлекались с игровыми автоматами. Внезапно раздался чудовищный удар в дверь, и она распахнулась. В помещение ворвались пятеро здоровенных парней. --• Кто хозяин этого заведения? -- спросил один из здоровяков Он был совсем неплохим актером. -- Мы все хозяева, -- весело улыбнувшись, ответил Макс. -- Ладно, ребята. Вы задержаны за содержание игор ного притона, -- произнес здоровяк и обратился к од ному из своих парней: -- Ронни, ты останешься здесь, пока не прибудет фургон за всем этим оборудованием Оно изымается в качестве вещественного доказательства. А вы, парни, давайте со мной. Вы что, думаете, что можете завалить .в город и открыть здесь притон? У нас в Джерси запрещены азартные игры. Мы покорно проследовали за ним до полицейского автомобиля В участке нас обыскали и переписали по именам Дежурный сержант спросил: -- Хотите внести залог? -- Нет, сержант, -- ответил Макс. Сержант с удивлением взглянул на нас: -- Мне-то это все равно, но придется вас запереть на ночь, до завтрашнего утра, пока не откроется суд. В этом городе ночью суд не работает. Макс беззаботно пожал плечами. 'Нас отвели в подвал и поместили в маленькую камеру. Там было довольно тесно, но мы постарались устроиться поудобнее и, сменяя друг друга, по очереди отдыхали на двух койках. Мы курили и болтали в кромешной темноте. Время от времени Макс зажигал спички и смотрел на часы. Около половины четвертого утра в коридоре за дверью прозвучали шаги. Мы прислушались. Шаги замерли около нашей камеры. Раздался скрежет поворачиваемого в замке ключа. С той стороны двери кто-то прошептал: -- Вам налево по коридору. Затем раздался звук торопливо удаляющихся шагов Мы немного подождали, затем осторожно пошли в указанном направлении. В конце коридора находилась обитая железом дверь со вставленным в замок ключом Макс повернул ключ. Дверь со скрипом отворилась, и мы вышли в темный переулок, по которому дошли до боковой улицы. Солли ждал нас в нашем "кадиллаке" -- Глушители и все ваше снаряжение под задним сиденьем. -- Выйдя из машины, он сказал: -- Пока, желаю удачи. -- И пошел вниз по улице к ожидающему его автомобилю. Я поднял заднее сиденье. Там лежали наши револьверы с уже навинченными на них глушителями. Я раздал их остальным, и мы медленно тронулись в сторону Нью-Йорка. Было четыре утра, когда Косой остановил машину за полквартала от "Райского сада". Какой-то человек приблизился к "кадиллаку". Я прицелился ему в голову, но это оказался Веселый Гониф. -- Они оба там, и с ними еще какой-то парень, -- прошептал Веселый. -- Что за парень? -- спросил я. -- Не знаю, никогда не видел его раньше -- И черт с ним. Он отправится с ними за компанию, -- холодно произнес Макс Я удивленно посмотрел на него. Он отрицательно покачал головой и ответил мне непроницаемым взглядом. -- Придется кончать всех троих, -- решительным тоном произнес он. -- Вот ключ. Они закрылись на замок, -- сказал Веселый. Макс взял ключ. -- Ладно, Веселый. А теперь проваливай. Веселый торопливо зашагал вниз по улице. Косой остался за рулем автомобиля. Мы с пистолетами в руках спустились вниз по ступенькам. Макс беззвучно открыл дверь. Я медленно и тихо закрыл ее за нашими спинами. Мы увидели всех троих. Они стояли к нам спинами. Везунчик и Вилли пересчитывали деньги, лежащие на стойке бара. Незнакомец наблюдал за ними. Мы на цыпочках приблизились к ним по застланному ковром полу. Они были слишком увлечены. Мы оказались прямо за их спинами. Макс встал позади Змееныша, я -- Гориллы Вилли, а Простак -- за спиной у чужака. Наши пистолеты были в дюйме от их голов, когда они увидели нас в висящем над баром зеркале. На нас уставились три пары обезумевших от ужаса глаз. Три наших выстрела слились в один приглушенный хлопок. Три здоровенные дыры появились в трех затылках. Три пары рук со стуком упали на стойку бара. -- Еще раз, -- сказал Макс. Еще три выстрела слились в один приглушенный хлопок. Три пары рук соскользнули со стойки бара. Три обмякших тела осели на пол. -- На всякий случай, -- сказал Макс. Еще три выстрела слились в один приглушенный хлопок. Три мертвых, мертвых, мертвых, неподвижных тела лежали на полу. Мы поднялись по лестнице, пряча за пазухи дымящиеся револьверы. -- Обратно в Джерси, -- сказал Макс. Косой включил первую скорость, машина плавно двинулась вдоль по улице. Косой включил вторую скорость, машина перешла на .бег. Косой включил третью скорость, машина стремительно ворвалась в ночь и помчалась прочь от убийства. Когда паром выбрался на середину реки, мы выбросили наши пистолеты в темные воды Гудзона. Мы оста- вили машину в квартале от полицейского участка. Солли уже поджидал нас. -- Все нормально? спросил он, садясь в "кадил лак"- -- Нормально, -- ответил Макс. Солли уехал. По одному, держась неосвещенных мест мы прошли по улице и нырнули в темный переулок. Глава 39 Мы осторожно прокрались вниз по ступенькам к оби той железом двери и затем на ощупь вдоль по коридору до нашей камеры. Дверь камеры была незаперта. Мы зашли внутрь. Несколько минут спустя раздался звук шагов. Шаги остановились около нашей камеры, и мы услышали, как в двери повернулся ключ. Затем звук шагов затих в глубине коридора. Мы облегченно вздохнули. Я опустился на кровать. За весь остаток ночи никто из нас не проронил ни слова. В семь утра дежурный полицейский принес нам по порции паршивого кофе и пережаренные гренки. В де-вять тридцать мы были в суде. Признаете ли вы себя виновными в содержании игорного дома? -- пробурчал судья. Виновны, ваша честь, -- ответил я. -- По сто долларов штрафа с каждого или по десять дней тюремного заключения, -- произнес судья. Солли заплатил наши штрафы. Принимавшему их чиновнику я сказал Нам нужны квитанции. -- Для подоходного налога? -- с улыбкой спросил чиновник -- Да, -- ответил я И пожалуйста, проставьте на них дату и время Солли пригнал наш "кадиллак", и мы направились обратно в Нью- Йорк. Макс открыл дверь, ведущую в заднюю комнату заведения Толстого Мои, и мы сразу же оказались в руках поджидавших нас четырех "наездников" Они сидели вокруг нашего стола и глушили наше виски -- Что-то мы заждались вас, парни, сказал один из гостей за столом -- Простите, что заставили ждать, лейтенант. Вы как зашли -- по дружбе или по делу? -- спросил я, ста- раясь выглядеть совершенно безразличным к их при сутствию. -- Исключительно по делу, -- ответил лейтенант, внимательно рассматривая меня. Макс бросил быстрый взгляд на бутылку виски, стоящую на столе. Полицейский лейтенант перехватил его взгляд. -- А, это! -- Он покрутил бутылкой. -- Я знаю, что у вас здесь есть виски. Вы ведь не против того, что мы угостились в ваше отсутствие? -- Нет-нет, продолжайте, лейтенант. Все здесь к ва шим услугам, -- сказал я. Лейтенант насмешливо поблагодарил меня, по новой наполнил свой стакан и быстро опустошил его. -- Отличная вещь. А теперь... -- он замолчал, глядя на нас с задумчивой улыбкой. -- Как это там на идише, Макс? А, да-да. -- И он произнес на идише: -- Давайте приступим прямо к делу. Эта фраза очень странно прозвучала из уст полицейского- ирландца. Его поведение изменилось. Он отбросил в сторону свои вежливость и улыбку. Протянув Максу письмо, он мрачно произнес: -- Наконец-то я достал вас, уроды. Это принесли с утренней почтой. Чтобы найти вас, мы обшарили все притоны Ист-Сайда. Мы знали, что вы в любом случае вернулись бы сюда. Где вы, к черту, пропадали? -- Это что, задержание? -- спокойно спросил я. -- Что это за письмо читает Макс? -- Вопросы здесь задаю я! --рявкнул лейтенант. Макс кончил читать и раскурил сигару. Потом подошел вплотную к лейтенанту и насмешливо посмотрел на него: -- Ты знаешь, что ты можешь сделать с этим письмом? Я не обязан отвечать на твои вопросы, если не пожелаю. Все, что ты можешь сделать, -- это задер жать нас. И это, максимум, что тебе удастся. Уверяю тебя, что ничего больше у тебя не выйдет. Макс нахально посмотрел на лейтенанта и передал мне письмо. Я прочитал его и сказал: -- Лейтенант, я гарантирую, что мы выйдем из ку тузки быстрее, чем ты доставишь нас туда. Судя по всему,. Везунчика прикончили. Это грустная новость. Независимо от того, что говорится в письме, он был нашим другом. Впрочем, как бы это ни случилось, нас там не было. Кроме того, у нас есть связи, лейтенант, и ты знаешь, что они достигают весьма высокого уровня. Лейтенант немного изменил свою тактику. Он улыбнулся. -- Да, я знаю, что у вас есть связи, но здесь они вам не помогут. Это вовсе не мелкое правонарушение. Вам нужно чертовски хорошее алиби, чтобы выбраться сухими из воды.. Макс беспечно улыбнулся и опустился на стул. Потом налил себе порцию виски и весело произнес: -- Что касается меня, я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, лейтенант. -- Слушай, Макс, не валяй дурака. Ты хочешь сказать, что не знаешь о том, что Везунчик, Вилли и еще один парень были убиты сегодня ночью ,в вашем новом заведении, в "Райском саду"? -- Меня ничто не может удивить, лейтенант, --сказал Макс. -- Но откуда мы можем это знать? Со вчерашнего вечера мы находились в каталажке в Нью-Джерси. Макс начал шарить по карманам. С небрежным видом он выложил на стол пачку денег и продолжил свои поиски. -- У меня есть доказательства, -- сказал я. -- Вот они, -- и я показал лейтенанту квитанцию об уплате штрафа. -- Или можешь позвонить дежурному сержанту в полицейский участок, -- добавил я с улыбкой. -- А хочешь, свяжись с судьей и проверь у него. Лейтенант попытался прочитать квитанцию одним глазом. Второй его глаз внимательно наблюдал заначкой тысячедолларовых банкнотов, которую Макс выложил на стол. Макс спрятал пачку в карман, оставив на столе одну купюру. Четверо полицейских уставились на Макса такими же глазами, какими зрители бурлеска наблюдают за выступлением звезды стриптиза Розы Ли. Лейтенант расплылся в улыбке, затем издал довольный смешок -- он знал правила -- и восхищенно тряхнул головой. Подойдя к столу, он усмехнулся еще раз и спокойно произнес: -- Да, вы обеспечили себе железное алиби. А я-то думал, что наконец застал вас врасплох. -- Он небрежно подхватил со стола купюру и засунул в карман. -- Ладно, ребята, -- сказал он, обращаясь к своим людям, -- я думаю, что мы можем идти. -- Подойдя к дверям, он . 359 обернулся: -- Кстати, имейте в виду. В рапорте я укажу, что мы не смогли вас найти. Свяжитесь со своим адвокатом, пусть он убедит районного прокурора закрыть дело против вас, чтобы эти чертовы циркуляры о вашем розыске были отозваны из полицейских участков. Довольно посмеиваясь, он скрылся за дверью. Мои зашел в комнату с подносом, уставленным стаканами с двойным виски. Мы молча выпили. Это не принесло мне облегчения. Мне это вообще ничего не дало. Как правило, после одной или двух порций виски мое напряжение спадало, и я расслаблялся. На сей раз этого не произошло. Я взглянул на Макса. Он, похоже, тоже был на грани нервного срыва. Похоже, он понял, что я испытываю, и сочувственно улыбнулся мне. -- Мне бы хотелось ненадолго проехаться за город, сказал я. -- Совершить небольшую прогулку. -- К Еве? -- спросил Макс. -- Да. Она в Северной Каролине. -- Я выясню этот вопрос, -- сказал Макс. -- Может быть, мы все сможем устроить себе отдых на пару недель. -- Отличная мысль, -- сказал Косой. Простак эхом повторил его слова. Макс кивнул: -- Завтра я узнаю. Нас ожидало разочарование. В главном офисе нам приказали оставаться в городе по крайней мере пару недель. Слишком много других групп взяли отпуска в то же самое время. Я позвонил Еве в Северную Каролину и почти час проболтал с ней по телефону. Она чувствовала себя одиноко и хотела вернуться назад. Я попросил ее не делать этого: я заеду за ней, и мы отправимся прямо во Флориду. Это ее немного развеселило. Дни шли непрерывной чередой. Мы не могли вы-браться из города, несмотря на то что у нас не было никаких особых дел. Две недели спустя мы вновь открыли "Райский сад" и проводили там большую часть времени. В одну из ночей, около трех часов, я увидел, как в бар торопливо ворвался Эдди. Он остановился и огляделся вокруг. Я помахал ему рукой, и он подскочил ко мне, тяжело дыша. У него был очень встревоженный вид. Это было совершенно не похоже на обычно флегматичного Эвди. -- В чем дело, Эд? -- спросил я. -- У тебя что, пожар в отеле? -- Где Макс? -- все еще задыхаясь, спросил Эдди. Вы оба должны поехать со мной. Машина стоит на улице. Мы поспешили в другой конец зала к Максу, сидящему за столом с одной из танцовщиц. Я подал ему знак, и он подошел к нам. -- Что случилось? -- спросил он. -- Пошли, -- суетливо произнес Эдди, -- я расскажу вам все по дороге. Эдди на высокой скорости запетлял по направлению к верхней части города: -- Из-за чего такая паника? -- спросил Макс. -- Вы, парни, должны припрятать одного покойника. И как можно быстрее, -- ответил Эд. -- Боже ты мой, -- сказал Макс. -- И это все? -- Да, -- подхватил я, -- к чему вся эта спешка и таинственный вид? -- Или ты думаешь, что труп очухается и смоется до нашего приезда? -- спросил Макс. -- Да, Эд, с чего бы весь этот переполох? -- поинтересовался я. -- Ну, вообще-то я не имею права рассказывать. Это совершенно секретное дело. Вот почему его поручили именно мне. Если что- нибудь просочится наружу, пострадает не только муниципалитет, но и политики на уровне штата. Этот покойник был крупной шишкой. -- Да ладно, Эд, -- сказал я. -- Нам все равно, какая это была шишка. -- И представителям подземного мира тоже нет никакой разницы, -- добавил Макс. Мы подъехали к новому жилому дому и поднялись наверх. Дверь в квартиру была приоткрыта, на пороге стоял человек, охраняющий вход. Он окинул нас с Максом внимательным взглядом, по которому можно было угадать полицейского со стажем. Так оно и было. -- Как тут дела, инспектор? -- спросил Эд. -- А у тебя, Эд? -- ответил инспектор. Мы с Максом переглянулись. Нам вовсе не улыбалась мысль оказаться замешанными в подобном деле заодно с полицейским инспектором. Несмотря на то что он был на содержании, это все равно было слишком рискованно. аб Мы считали аксиомой, что полицейским никогда нельзя верить. Инспектор провел нас в большую, роскошно обставленную гостиную. В дальнем углу лежал покойник, накрытый белой простыней. Эдди повел меня в спальню. Здесь находился человек, сидящий в кресле. Когда мы вошли, он испуганно уставился на нас. Я узнал его. Он был знаменитым адвокатом и крупным деятелем Демократической партии. -- Убери к чертовой матери этого проклятого инспектора, -- прошептал я, обращаясь к Эдди. -- С ним все в порядке, -- ответил Эдди. -- Он полностью в курсе. -- Мне плевать, насколько в порядке этот ублюдок. Убери его отсюда, -- настойчиво проговорил я. -- Мы не желаем никакого участия с его стороны. Эдди растерянно пожал плечами: -- Не знаю, попробую что-нибудь сделать. Мы вернулись в гостиную. Инспек