был вне себя. - Ну, теперь сюда сбежится весь проклятый отель. - Давайте тикать! - взмолился Лайл. - Замолчи! - прикрикнул на него Диксон. Они замерли, прислушиваясь. - Ни звука, - тихо произнес Диксон. - Видно, никто не услышал. Должно быть, так оно и есть, в отчаянии подумала Марша. Глаза ее наполнились слезами. Она чувствовала, что у нее нет больше сил бороться. В эту минуту в дверь номера раздался стук. Кто-то трижды постучал, решительно и громко. - А, черт! - вскрикнул один из ребят. - Значит, все-таки услышали! О господи, как болит рука! - со стоном добавил он. - Что же будем делать? - нервно спросил другой. Стук в дверь повторился - на этот раз еще энергичнее. Прошло несколько секунд, и голос из-за двери потребовал: - Извольте открыть! Я слышал, кто-то звал на помощь. - Голос звучал мягко, с южным акцентом. - Он один, - прошептал Лайл, - с ним никого нет. Может, удастся его провести. - Можно попробовать, - чуть слышно ответил Диксон. - Я пойду, а вы держите ее покрепче и уж не оплошайте на этот раз. Чья-то другая рука быстро легла на рот Марше, она почувствовала, что ее еще крепче вдавливают в постель. Щелкнул замок, дверь скрипнула и приоткрылась. Послышался удивленный возглас Стэнли Диксона: - О! - Извините, сэр. Я служащий отеля. - Это был тот же голос, что и несколько минут тому назад. - Я случайно проходил мимо и услышал, что кто-то звал на помощь. - Случайно, значит, проходил, да? - В тоне Диксона слышалась издевка. Истой тотчас спохватился и добавил: - Во всяком случае, спасибо. Но ничего не случилось - просто моя жена вскрикнула во сне. Она уже давно легла. А теперь все в порядке. - Что ж... - Незнакомец явно медлил. - Если вы уверены, что теперь все в порядке... - В полном порядке, - заверил его Диксон. - Просто иногда с женой случается такое. Сказано это было достаточно убедительно, и хозяином положения, несомненно, был Диксон. Марша понимала, что через секунду дверь захлопнется. За это время она успела немного передохнуть, да и рука, зажимавшая ей рот, как ей показалось, чуть-чуть ослабла. Тогда, собрав последние силы, она вся напряглась. Резко повернулась на бок, и рука соскользнула с ее рта. - Помогите! - закричала она во весь голос. - Не верьте ему! Помогите! - Та же рука грубо оборвала ее крик. У двери начались препирательства. Марша услышала, как незнакомец произнес: - Я прошу все же разрешить мне войти. - Это мой номер. Говорю вам, моя жена кричит во сне. - Извините, сэр, но я вам не верю. - Ну хорошо, входите, - сказал Диксон. И Марша тотчас почувствовала, что ее перестали держать: мучитель явно испугался, что его могут застать с поличным. Она быстро повернулась и приподнялась, глядя на дверь. В комнату вошел молодой негр лет двадцати с приятным интеллигентным лицом. Он был тщательно одет, короткие волосы, разделенные пробором, аккуратно зачесаны назад. Он сразу понял, в чем дело, и строго сказал: - Сейчас же отпустите эту молодую леди. - Нет, вы только посмотрите, ребята! - воскликнул Диксон. - Посмотрите, кто здесь командует! Подсознательно Марша понимала, что дверь в коридор все еще приоткрыта. - Ну, погоди, черная скотина, - взревел Диксон. - Ты у меня получишь - сам напросился! - И, качнув широкими плечами, Диксон умело выбросил вперед сжатую в кулак правую руку. Вся сила его натренированного тела была вложена в этот удар, который наверняка свалил бы негра, достигни он цели. Но тот с проворностью танцовщика мгновенно отскочил в сторону, и рука прошла мимо его головы, а Диксон полетел вперед. Негр стремительно двинул левым кулаком и смачно съездил противника по скуле. Где-то в конце коридора открылась и закрылась дверь. Диксон схватился за щеку. - Ах ты, сукин сын! - взревел он. И, повернувшись к своим дружкам, закричал: - А ну, влепите ему как следует! Только мальчишка с прокушенной рукой не двинулся с места. Остальные же трое, словно по команде, бросились на негра и сбили его с ног. Марша слышала глухие удары, в то время как из коридора уже доносился нарастающий гул голосов. Остальные тоже услышали этот гул. - Нас накрыли! - предостерегающе крикнул Лайл Дюмер. - Говорил вам, надо было сматываться отсюда! Все кинулись к двери во главе с мальчишкой, не участвовавшим в драке. Марша слышала, как Диксон, прежде чем выйти из комнаты, сказал: - На нас напали. Мы бежим за помощью. Молодой негр приподнялся с пола, лицо его было в крови. В коридоре послышался чей-то властный голос, перекрывший остальные. - Что здесь происходит? - Кричали, дрались, - взволнованно пояснила какая-то женщина. - Вон там. - Я уже жаловался на шум, - проворчал какой-то мужчина, - но никто и внимания не обратил. Дверь распахнулась. Марша на мгновение увидела любопытные лица, но их тут же заслонила высокая фигура, решительно вошедшая в номер. Дверь закрылась, и в комнате вспыхнул верхний свет. Питер Макдермотт окинул взглядом комнату, отметил царивший в ней беспорядок и спросил: - Что тут произошло? Марша зарыдала, сотрясаемая конвульсиями. Она попыталась выпрямиться, но тут же привалилась без сил к изголовью кровати, кое-как прикрываясь лохмотьями разорванного платья. Отчаянно рыдая, она с трудом произнесла: - Хотели... изнасиловать... Лицо у Макдермотта стало жестким. Взгляд его обратился на молодого негра, который, прислонившись к стене, пытался с помощью носового платка унять струившуюся по лицу кровь. - Ройс! - В глазах Макдермотта сверкнула ярость. - Нет! Нет! - взмолилась Марша с другого конца комнаты. - Это не он! Он прибежал на помощь! - Она закрыла глаза, чувствуя, что не выдержит, если сейчас опять начнется избиение. Молодой негр выпрямился. Отняв от лица платок, он задиристо спросил: - Чего же вы стоите, мистер Макдермотт? Валяйте, бейте меня! Ведь потом вы всегда можете сказать, что произошло недоразумение. - Я уже совершил одну ошибку, Ройс, - коротко ответил Питер, - и приношу за нее извинения. - Он терпеть не мог этого Алоисиуса Рейса, работавшего у владельца отеля камердинером и одновременно занимавшегося на факультете права в университете Лойолы. Много лет тому назад отец Рейса, сын раба, поступил в услужение к Уоррену Тренту, стал его компаньоном и доверенным лицом. Спустя четверть века, когда старик умер, его сын Алоисиус, который родился и вырос в "Сент-Грегори", занял его место и теперь жил в личных апартаментах владельца отеля на привилегированном положении, выполняя свои обязанности в свободное от занятий время. Однако, по мнению Питера Макдермотта, Ройс был излишне заносчив и надменен - он словно бы не верил любому проявлению дружелюбия и только и ждал повода ввязаться в ссору. - Расскажите, что вам известно, - сказал Питер. - Их было четверо. Четверо симпатичных белых молодых джентльменов. - Вы кого-нибудь знаете? Ройс кивнул. - Да. Двоих. - Этого вполне достаточно. - Питер направился к телефону, стоявшему около одной из кроватей. - Куда вы собираетесь звонить? - В полицию. У нас нет иного выхода, придется вызвать их сюда. На лице молодого негра появилось подобие улыбки. - Если хотите послушать моего совета, не делайте этого. - Почему? - По одной-единственной причине, - произнес Алоисиус Ройс, растягивая слова и намеренно подчеркивая свой южный акцент. - Мне тогда придется быть свидетелем. А разрешите вам заметить, мистер Макдермотт, что ни один суд в нашем суверенном штате Луизиана не поверит словам негра, коли будут разбирать дело об изнасиловании белой девушки, удавшемся или неудавшемся. Нет, сэр, не поверит, особенно если четверо весьма высокопоставленных молодых белых джентльменов скажут, что этот негр лжет. Не поверит, даже если мисс Прейскотт поддержит негра, хоть я и сомневаюсь, чтобы ее папочка разрешил ей это сделать, - ведь столько существует газет на свете и какую шумиху они могут поднять. Питер, уже снявший было трубку, снова положил ее на место. - Порой мне кажется, что вы намеренно усложняете некоторые вещи, - сказал он. Но в душе Питер знал, что Ройс прав. Взглянув на Маршу, он спросил: - Вы сказали: "мисс Прейскотт", я не ослышался? Молодой негр кивнул. - Ее отец - Марк Прейскотт. Тот самый Прейскотт. Я правильно говорю, мисс? Марша грустно кивнула. - Мисс Прейскотт, - обратился к ней Питер, - вы знаете тех людей, которые повинны в случившемся? - Да, - прошептала она еле слышно. - Они, по-моему, все были на студенческом балу, - предположил Ройс. - Это правда, мисс Прейскотт? Она слегка наклонила голову в знак подтверждения. - И вы вместе с ними пришли сюда - в этот номер? - Да, - снова прошептала она. Питер испытующе посмотрел на Маршу. И, немного помолчав, сказал: - Это ваше личное дело, мисс Прейскотт, станете ли вы подавать в суд или нет. Но какое бы решение вы ни приняли, администрация отеля будет на вашей стороне. Боюсь только, что в словах Рейса насчет шумихи заключена большая доля правды. Ее, видимо, не избежать - я даже полагаю, что шумиха поднимется изрядная и не очень приятная. Конечно, - добавил он, - все должен взвесить ваш отец. Вы не считаете, что мне следует позвонить и попросить его приехать? Марша подняла голову и впервые посмотрела Питеру в лицо. - Мой отец сейчас в Риме. Пожалуйста, ничего не рассказывайте ему - никогда. - Я уверен, кое-что можно сделать, не давая пищи злым языкам. Но я считаю, что совсем спускать такое нельзя. - Питер обошел вокруг кровати. Только тут он с изумлением обнаружил, что перед ним совсем еще девочка, но прехорошенькая. - А пока могу я вам чем-нибудь помочь? - Не знаю. Не знаю. - И она снова заплакала, только уже тише. Несколько растерявшись, Питер вытащил белый носовой платок, Марша взяла его, вытерла слезы и высморкалась. - Теперь лучше? Она кивнула. - Да... спасибо... - В душе у нее царили самые противоречивые чувства: обида, стыд, гнев, непреодолимое желание отомстить, какими бы ни были последствия, жажда - хоть она и знала, что неосуществимая - упасть в объятия любящих, способных защитить ее рук. Но над всем этим преобладало физическое изнеможение. - Мне кажется, вам нужно немного отдохнуть. Макдермотт сдернул покрывало с нетронутой постели, и Марша, нырнув под него, легла прямо на одеяло. Наволочка на подушке приятно холодила лицо. - Я не хочу здесь оставаться. Не могу, - сказала она. Питер кивнул: ему понятно было ее состояние. - Мы скоро отправим вас домой. - Нет! Туда я тоже не хочу! Пожалуйста, нельзя ли найти... что-нибудь здесь, в отеле? Он покачал головой. - Боюсь, в отеле у нас полно. Алоисиус Ройс ушел в ванную смыть кровь с лица. Теперь он вернулся и стоял в дверях соседней комнаты. Увидев, какой там беспорядок, он даже присвистнул - сдвинутая мебель, перевернутый шкаф, полные окурков пепельницы, разбросанные пустые бутылки, разбитые стаканы. - М-да, тут, видно, была настоящая попойка, - заметил Ройс подошедшему к нему Макдермотту. - Похоже, что да. - И Питер прикрыл дверь между двумя комнатами. - В отеле наверняка найдется какой-нибудь свободный уголок. Пожалуйста, - взмолилась Марша, - я просто не в состоянии ехать сейчас домой. - Кажется, свободен пятьсот пятьдесят пятый, - неуверенно сказал Питер и взглянул на Ройса. Пятьсот пятьдесят пятый номер был маленькой комнатой, находившейся в личном распоряжении заместителя управляющего. Питер редко пользовался ею - он только держал там запасной костюм на случай, если понадобится переодеться. Сейчас в ней никого не было. - Прекрасно, - сказала Марша. - Вот только пусть кто-нибудь позвонит ко мне домой. Надо позвать к телефону экономку Анну. - Если хотите, я схожу и принесу ключ, - предложил Ройс. Питер кивнул. - Только на обратном пути зайдите в этот номер и захватите оттуда халат. И, по-моему, надо вызвать горничную. - Позвать сюда сейчас горничную - все равно что сделать объявление по радио. Питер задумался. Сплетен все равно уже не остановишь. В любом отеле, случись подобное происшествие, среди служащих тотчас начинает работать телеграф джунглей. Но все-таки лучше не усугублять положение. - Хорошо. Мы сами переправим мисс Прейскотт вниз на служебном лифте. Едва только молодой негр открыл дверь в коридор, как послышались голоса, град взволнованных вопросов. Питер совсем упустил из виду, что в коридоре толпятся разбуженные клиенты. Он услышал голос Ройса, спокойно отвечавшего на вопросы, - гул в коридоре затих. Не открывая глаз. Марша чуть слышно спросила: - Вы еще не сказали мне, кто вы такой. - Извините, мне давно следовало бы это сделать. Он назвал свое имя и должность. Марша никак не отреагироваладо нее дошел смысл его слов, но успокоили ее не столько слова, сколько этот уверенный тон. Через некоторое время мысли у нее стали путаться. Уже сквозь сон она услышала, как в комнату вернулся Алоисиус Ройс, кто-то помог ей встать с кровати, надеть халат и быстро повел по затихшему коридору. Потом был лифт, еще какой-то коридор и другая кровать, на которую она блаженно улеглась. Все тот же уверенный голос сказал: - Ну вот, все и в порядке. Послышался шум воды. Кто-то сказал, что ванна уже наполнена. У нее хватило сил встать, добраться до ванной и запереться. На табурете лежала аккуратно сложенная пижама, и, выйдя из ванны. Марша надела ее. Это была мужская пижама, темно-синяя и очень большая. Рукава закрыли даже кончики пальцев, а штаны, хоть она их и подвернула, тащились по полу. Она вышла из ванной, и кто-то помог ей лечь в кровать. Свернувшись калачиком на свежей крахмальной простыне, она снова услышала спокойный бодрящий голос Питера Макдермотта. Этот голос ей нравится, подумала Марша, и обладатель его - тоже. - Мы с Ройсом сейчас уйдем, мисс Прейскотт. Дверь в комнату защелкивается сама, ключ - у вашей кровати. Вас никто не потревожит. - Спасибо. - И сонным голосом спросила: - А чья это пижама? - Моя. Жаль, что она такая большая. Марша хотела покачать головой, но не смогла: слишком она устала. - Ничего... хорошая. - Ей приятно было, что это его пижама. И возникло такое чувство, будто он держит ее в объятиях. - Хорошая, - тихо повторила она. И с этой мыслью заснула. Питер стоял один у лифта на пятом этаже. Алоисиус Ройс уже поднялся на пятнадцатый, где находилась его комната рядом с личными апартаментами владельца отеля. Ну и вечерок, подумал Питер, сколько всяких гадостей, хотя ничего удивительного тут нет - в большом отеле порой обнажаются самые неожиданные стороны жизни, так что здешним служащим к этому не привыкать. - Цокольный, пожалуйста, - сказал Питер лифтеру, когда подошла кабина; при этом он вспомнил, что Кристина ждет его в бельэтаже, но дело, требовавшее его присутствия в вестибюле, займет лишь несколько минут. Дверцы лифта уже закрылись, но кабина не трогалась с места. Чувствуя, как в нем нарастает раздражение, Питер наблюдал за лифтером, который обычно работал в ночной смене, - тот тщетно дергал ручку вперед и назад. - Вы уверены, что дверцы плотно закрыты? - спросил его Питер. - Да, сэр, уверен. Дело тут не в дверцах - по-моему, не в порядке контакты, здесь или наверху. - Лифтер мотнул головой в сторону крыши, где находилось машинное отделение, и добавил: - В последнее время участились неполадки. На днях сам шеф проверял. - Он с силой нажал на ручку. Лифт резко дернулся и поехал вниз. - Какой это лифт? - Четвертый. Питер сделал в уме пометку - спросить главного инженера, в чем дело. Часы в вестибюле показывали почти половину первого, когда Питер вышел из лифта. Как обычно в этот час, здесь было уже не так оживленно, хотя еще толпилось довольно много народу; из близлежащего Синего зала неслись звуки музыки, верные признаки того, что ужин с танцами в самом разгаре. Питер свернул направо, к стойке портье, но не успел сделать и нескольких шагов, как увидел приближавшуюся к нему тучную фигуру. Огилви, начальник охраны отеля, пропадавший где-то весь вечер, вперевалку шел ему навстречу. Бывший полицейский, бесславно отслуживший свой срок в полиции Нового Орлеана, намеренно придал своему тяжелому квадратному лицу выражение полнейшего безразличия - только его поросячьи глазки шныряли по сторонам, подмечая все, что происходит вокруг. Как всегда, от него за версту несло застоявшимся сигарным дымом, а из нагрудного кармана его пиджака торчали в ряд, как нерасстрелянные торпеды, толстые сигары. - Говорят, вы меня искали, - сказал Огилви равнодушным тоном. Констатировал факт - и все. Питер почувствовал, как в нем закипает гнев. - Конечно, искал. Где вы, черт возьми, были? - Занимался своими прямыми обязанностями, мистер Макдермотт. - Для такого крупного человека у Огилви был на редкость высокий голоспочти фальцет. - Если уж вам необходимо все знать, так вот: я ездил в полицейское управление, докладывал о тех неприятностях, которые здесь произошли. Сегодня из камеры хранения украли чемодан. - В полицейское управление! Лучше уж прямо скажите, в каком номере играли в покер? Поросячьи глазки Огилви сверкнули обидой. - Если вы так думаете, можете сами проверить. Или доложить мистеру Тренту. Питер кивнул. Он прекрасно знал, что всякие выяснения - лишь пустая трата времени. Огилви, несомненно, обеспечил себе алиби, а его дружки из полицейского управления всегда поддержат его. Кроме того, Уоррен Трент никогда ничего не предпримет против Огилви, ибо бывший полицейский был связан с отелем столько же лет, сколько и сам владелец. Поговаривали и о том, что толстяк детектив знал кое-какие секреты, дававшие ему возможность держать Уоррена Трента в руках. Словом, Огилви занимал в отеле более чем прочные позиции. - Дело в том, что, пока вы отсутствовали, тут произошло два неприятных случая, - сказал Питер. - Правда, теперь уже все улажено. А может, подумал он, даже и лучше, что Огилви отсутствовал. Весьма сомнительно, чтобы начальник охраны помог Альберту Уэллсу так же быстро и умело, как это сделала Кристина, и уж, конечно, он не проявил бы ни такта, ни сочувствия по отношению к Марше Прейскотт. Питер решил не морочить себе больше голову и, быстро кивнув, направился к стойке портье. За стойкой сидел тот самый ночной дежурный, с которым он разговаривал по телефону. Питер подумал, что, пожалуй, не стоит обострять отношения. - Спасибо, - любезно сказал он. - Вы очень помогли мне все уладить на четырнадцатом этаже. Теперь мистер Уэллс переведен в тысяча четыреста десятый - ему там будет удобно. Доктор Ааронс договаривается с медицинской сестрой о дежурстве, а главный инженер помог нам наладить кислородную установку... Поначалу при виде Питера лицо клерка застыло. Теперь же оно разгладилось. - Я и не предполагал, что дело там обстоит так серьезно. - Был момент, когда мне казалось, что он на волоске от смерти. Поэтому-то я и стал выяснять, зачем его перевели в ту комнату. Клерк с глубокомысленным видом кивнул. - В таком случае я непременно этим займусь. Да уж можете не сомневаться. - На одиннадцатом этаже тоже была неприятность. Не скажете ли мне, на чье имя снят тысяча сто двадцать шестой - двадцать седьмой? Дежурный порылся в картотеке и вытащил карточку. - Мистер Стэнли Диксон. - Диксон? - Это была одна из фамилий, которые назвал ему Алоисиус Ройс после того, как они вышли, оставив Маршу. - Да, сын автопромышленника. Мистер Диксон-старший часто бывает у нас в отеле. - Спасибо. - Питер кивнул. - Можете числить его выбывшим и передать кассиру, чтобы счет ему послали по почте. - Но тотчас передумав, добавил: - Впрочем, нет, дайте завтра этот счет мне, я сам напишу письмо. Там еще надо указать сумму за возмещение убытков, как только мы их подсчитаем. - Слушаюсь, мистер Макдермотт. - Перемена в поведении ночного портье была весьма разительной. - Я все передам кассиру. Значит, та комната теперь свободна. - Да. Нет никакого смысла, решил Питер, говорить о том, что Марша находится в пятьсот пятьдесят пятом; к тому же рано утром она, по-видимому, сможет незаметно уйти. Тут он вспомнил о своем обещании позвонить в дом Прейскоттов. Дружелюбно бросив клерку: "Спокойной ночи", он прошел через вестибюль к свободному столику, за которым днем сидит один из помощников управляющего. Он нашел телефон Марка Прейскотта в адресной книге Садового района и набрал номер. Послышались гудки, некоторое время никто не подходил к телефону, потом ответила женщина заспанным голосом. Назвав себя, он сказал: - Мне поручено передать кое-что Анне от мисс Прейскотт. Голос с сильным южным акцентом ответил: - Это Анна. С мисс Маршей ничего не случилось? - Нет, все в порядке, она просила сказать, что останется на ночь в отеле. - Повторите, кто это со мной говорит? - попросила экономка. Питер терпеливо объяснил. - Кстати, - сказал он, - если хотите проверить, можете сами позвонить сюда. Отель "Сент-Грегори". И попросите соединить вас со столом помощника управляющего в вестибюле. Женщина с явным облегчением ответила: - Да, сэр, я так и сделаю. - Не прошло и минуты, как их снова соединили. - Вот и хорошо, - сказала она, - теперь я уж точно знаю, кто со мной говорил. Мы ведь беспокоимся за мисс Прейскотт - отец-то ее в отъезде, да и вообще... Положив трубку на место, Питер поймал себя на мысли, что снова думает о Марше Прейскотт. Он решил, что завтра поговорит с ней и выяснит, что же все-таки произошло до того, как ее пытались изнасиловать. К примеру, беспорядок, царивший в номере, наводил на разные размышления. Питер заметил, что все это время Херби Чэндлер искоса наблюдал за ним со своего места. Теперь, подойдя к нему, Питер резко сказал: - Мне кажется, я давал вам указание проверить жалобу на одиннадцатом этаже. С остренькой хитрой физиономии на него глядели наигранно-невинные глаза. - Я сразу же поднялся туда, мистер Мак. Обошел весь этаж - там все было спокойно. Собственно, так оно и было. Изнервничавшись, Херби не выдержал и в конце концов поднялся на одиннадцатый этаж, но, если там и был скандал, то к моменту его прихода, по счастью, все уже улеглось. Более того, вернувшись на свое место в вестибюле, он с облегчением узнал, что и те две девицы, которых он вызывал по телефону, тихо и незаметно покинули отель. - Должно быть, плохо вы смотрели и слушали. Херби Чэндлер упрямо покачал головой. - На это я могу вам ответить лишь одно: я выполнил ваше приказание, мистер Мак. Вы поручили мне подняться туда, и я поднялся, пусть это и не входит в мои обязанности. - Что ж, ладно. - И хотя инстинктивно Питер чувствовал, что старший посыльный знает больше, чем говорит, он решил не настаивать. - Я наведу справки. Возможно, мы еще вернемся к этому разговору. На всем протяжении вестибюля, пока Питер не вошел в лифт, он чувствовал на себе взгляд Херби Чэндлера и начальника охраны Огилви. На этот раз Питер поднялся всего на один этаж - туда, где находились помещения дирекции отеля. Кристина ждала его в кабинете. Она сняла туфли и, поджав под себя ноги, сидела, как и полтора часа тому назад, в большом кожаном кресле. Глаза ее были закрыты, мысли блуждали где-то далеко. Она очнулась, лишь когда услышала, как вошел Питер. - Никогда не выходите замуж за служащего отеля, - сказал Питер. - Это люди, которые не знают отдыха. - Весьма своевременное предупреждение, - заметила Кристина. - Я вам не говорила, но я тут увлеклась нашим новым поваром, тем, что похож на Рока Хадсона. - Она спустила ноги и стала надевать туфли. - Еще какие-нибудь неприятности? Он усмехнулся, чувствуя, как у него улучшается настроение при виде Кристины и звуке ее голоса. - У других - да, но не у меня. Я вам расскажу, пока будем ехать. - Куда же это? - Куда угодно, лишь бы вырваться из отеля. На сегодня хватит с нас обоих. Кристина подумала немного. - Можно поехать во Французский квартал. Там еще многие места открыты. Или, если хотите, поедем ко мне, я приготовлю вам омлет - по этой части я мастерица. Питер помог ей подняться с кресла и, выходя из кабинета, выключил свет. - Омлет, - сказал он. - Я и понятия не имел, до чего мне хочется омлета. Обходя лужицы, оставшиеся после дождя, они шли рядом к многоэтажной автомобильной стоянке, расположенной в полутора кварталах от отеля. Небо после грозы прояснилось, неполный месяц начинал проглядывать сквозь облака. Городской центр, окружавший отель, затихал, - лишь временами тишину нарушали ночные такси и резкий стук каблуков эхом отзывался в ущельях между потемневшими зданиями. Сонный служитель на стоянке подкатил к выходу "фольксваген" Кристины, и они забрались в машину, при этом Питеру из-за его роста пришлось согнуться в три погибели. - Вот это жизнь! Вы не станете возражать, если я немножко развалюсь? - И он положил руку на спинку сиденья, почти касаясь плечей Кристины. Пока они ждали зеленого света у перекрестка на Канал-стрит, мимо прокатил один из новых автобусов с кондиционером. - Вы хотели рассказать мне о том, что случилось, - напомнила Кристина. Питер насупился, снова вспомнив об отеле, и сухо, отрывисто рассказал все, что знал о покушении на честь Марши Прейскотт. Кристина слушала молча, ведя свою машинку на северо-восток. Теперь Питер рассказывал ей о своем разговоре с Херби Чэндлером и в заключении заметил, что, как ему кажется, старший посыльный знает куда больше, чем говорит. - Херби всегда знает больше, чем можно предположить. Поэтому-то он так долго и держится. - Ну, это еще ничего не значит, - холодно заметил Питер. И он и Кристина - оба понимали, что слова его выдавали раздражение неполадками в работе отеля, исправить которые он не мог. В любом заведении подобного рода, где четко определены права и обязанности каждого работника, все было бы ясно. Но в "Сент-Грегори" никаких писаных установлений не было, окончательное слово по всем вопросам оставалось за Уорреном Трентом, и владелец отеля часто принимал решения, следуя своему капризу. В обычных условиях Питер, окончивший с отличием Корнеллский университет, факультет управления, уже давно стал бы приглядывать себе более подходящую работу. Но сейчас он этого сделать не мог. Он поступил в "Сент-Грегори" при весьма неблагоприятных обстоятельствах, причем пятно на его репутации грозило остаться надолго, затрудняя возможность перехода на другую работу. Уже не раз он мрачно размышлял над тем, как глупо испортил себе карьеру, ибо, как он сам чистосердечно признавал, винить было некого, кроме самого себя. В "Уолдорф-Астории", куда Питер попал сразу же по окончании Корналлского университета, он был на хорошем счету и, казалось, держал будущее в своих руках. Он занимал пост младшего заместителя управляющего, и его уже собрались повысить, когда по неосторожности он совершил промашку. Он вдруг зачем-то понадобился, и когда его начали искать, - а он в это время дежурил и должен был находиться на месте, - то застигли с поличным в спальне одной из живших в отеле дам. Но даже и тогда он еще мог бы избежать наказания. Интересные молодые люди, работающие в отелях, нередко пользуются вниманием одиноких женщин, и многие в тот или иной период своей жизни, не выдержав, уступают. Дирекция, зная об этом, на первый раз строго предупреждает провинившегося, что впредь не потерпит ничего подобного. Однако два обстоятельства были против Питера. Обнаружил его муж дамы с помощью двух частных детективов; за этим последовал громкий бракоразводный процесс, сопровождавшийся шумихой в газетах, чего так не любят во всех отелях. Ну, а кроме того, у Питера Макдермотта произошли осложнения в семейной жизни. За три года до катастрофы в "Уолдорф-Астории" он под влиянием порыва женился, но довольно скоро супруги разъехались. В какой-то мере одиночество и разочарование послужили причиной того, что случилось в отеле. Однако жена Питера, не вдаваясь в причины и воспользовавшись готовым предлогом, весьма успешно возбудила дело о разводе. Кончилось все позорным увольнением с работы. Питер попал в черный список и, следовательно, не мог рассчитывать на работу в какомлибо из крупных отелей, входящих в ту или иную корпорацию. Черный список, естественно, существует неофициально. Однако куда бы ни обращался Питер Макдермотт, во всех отелях, так или иначе связанных корпоративными узами, ему отвечали категорическим отказом без объяснения причин. Только в "Сент-Грегори", независимом отеле, не входившем в эту систему, он сумел получить работу, причем хитрый Уоррен Трент установил ему жалованье сообразно его отчаянному положению. Поэтому его замечание о том, что, если человек долго держится на одном месте, это еще ничего не значит, было лицемерным: у него-то права выбора не было. Он подозревал, что Кристина знает об этом. Питер наблюдал за тем, как Кристина ловко вела свою машину, маневрируя по узкой Бургунди-стрит, огибающей Французский квартал параллельно Миссисипи, которая протекает южнее, в полумиле оттуда. Внезапно Кристина затормозила, пропуская группу нетвердо стоявших на ногах гуляк, которые брели со стороны более многолюдной и ярко освещенной Бурбон-стрит, находившейся в двух кварталах от них. - Мне кажется, вам следует кое-что знать, - сказала вдруг Кристина. - Завтра утром приезжает Кэртис О'Киф. Питер давно уже этого опасался, хотя и ожидал. Имя Кэртиса О'Кифа звучало как заклинание. Глава корпорации отелей, пустившей свои щупальца чуть ли не по всему миру, О'Киф скупал отели так, как другие покупают себе галстуки или носовые платки. Даже для человека неискушенного появление Кэртиса О'Кифа в "Сент-Грегори" могло означать лишь одно: желание прибрать к рукам и этот отель, чтобы еще больше расширить корпорацию. - Он что, приезжает для закупки? - осведомился Питер. - Вполне возможно. - Кристина не отрывала глаз от тускло освещенной улицы впереди них. - У.Т., конечно, этого не хочет. Но может так получиться, что у него не окажется выбора. - Она чуть не добавила, что последняя часть информации является секретной, но вовремя осеклась. Питер и сам это поймет. А что касается Кэртиса О'Кифа, то весть о его появлении разнесется по "Сент-Грегори", словно по электрическим проводам, через несколько минут после прибытия великого человека. - Рано или поздно, мне кажется, это должно было случиться. - Как и другие служащие "Сент-Грегори", Питер знал, что за последние несколько месяцев отель понес серьезные финансовые убытки. - И все равно, мне жаль, если это произойдет. - Но ведь пока еще ничего не произошло, - возразила Кристина. - Я же сказала вам, что У.Т. не хочет продавать отель. Питер молча кивнул. Они миновали Французский квартал и свернули налево, на зеленую, похожую на бульвар, авеню Эспланады, совсем пустынную, если не считать быстро удалявшихся хвостовых огней машины, которая мчалась в направлении заболоченного рукава реки Сент-Джон. - Все упирается в финансирование, - заметила Кристина. - У.Т. пытается привлечь новые капиталы. И до сих пор надеется, что ему это удастся. - А если нет? - Тогда, наверно, нам придется чаще видеть мистера Кэртиса О'Кифа здесь. И намного реже видеть Питера Макдермотта, подумал Питер. Интересно, может ли, скажем, о'кифовская корпорация счесть его достаточно реабилитированным и достойным занимаемой должности? Едва ли. Со временем, если о его работе будут хорошо отзываться, это может произойти. Но не сейчас. Вероятнее всего, подумал Питер, что ему придется скоро искать себе другую работу. Но не будем волноваться раньше времени. - Значит, "Сент-Грегори" в системе О'Кифа, - размышлял вслух Питер. - А когда же все это выяснится? - К концу недели. - Так скоро! Кристина знала: серьезные причины вынуждали к скорому решению. Но пока она решила не раскрывать их. - Нет, старику не найти новых капиталов, - убежденно заявил Питер. - Почему вы так в этом уверены? - Потому что люди, у которых есть большие деньги, хотят вкладывать их прибыльно. А прибыль может давать лишь хорошо организованное предприятие, чего про "Сент-Грегори" сказать нельзя. Оно могло бы быть образцовым, но пока это не так. Они ехали к северу по Елисейским полям, широкая проезжая часть улицы была пуста; внезапно впереди возник яркий сноп белого света - кто-то водил из стороны в сторону мощным фонарем. Кристина затормозила, и, едва машина остановилась, к ним подошел полицейский-регулировщик. Направив луч фонаря на "фольксваген", он медленно обошел вокруг машины и тщательно ее осмотрел. За это время Питер и Кристина успели заметить, что кусок дороги впереди них отгорожен канатом. За ним копошились какие-то люди в форме и в штатском, тщательно изучая асфальт с помощью мощных фонарей. Полицейский обошел машину вокруг, и, когда он очутился рядом с Кристиной, она опустила стекло. Видимо удовлетворенный своим обследованием, он сказал: - Придется вам немного свернуть и продолжать путь по другой стороне улицы - только медленно. Сержант, который стоит дальше, покажет вам, когда можно вернуться на эту сторону. - А в чем дело? - спросил Питер. - Что случилось? - Сшибли и уехали. Это произошло несколько часов тому назад. - Кто-нибудь убит? Полицейский кивнул. - Девочка семи лет. - Увидев их потрясенные лица, он продолжал: - Она шла с матерью. Мать сейчас в больнице. А девочка умерла сразу. Те, кто был в машине, наверняка это знали, но предпочли удрать. Сволочи! - сквозь зубы добавил он. - А удастся их найти? - Найдем. - Полицейский насупясь кивнул на людей за барьером. - Наши парни знают свое дело, а эта история здорово их обозлила. К тому же на дороге валяются стекла - значит, на машине осталась отметина. Сзади приближались огни какой-то машины, и полицейский махнул рукой, давая понять, что Питеру с Кристиной пора ехать дальше. Кристина медленно тронула с места; они молча объехали отгороженную часть шоссе, потом регулировщик махнул им, и они вернулись на свою полосу. Где-то в мозгу Питера сверлила мысль - даже не мысль, а что-то подсознательное, не дававшее ему покоя. По-видимому, его просто взволновал этот несчастный случай, как бывает, когда вдруг сталкиваешься с трагедией, и все же что-то смутное, непонятное мучило его. Из этого состояния Питера вывел голос Кристины, вдруг объявивший: - Подъезжаем. Они свернули с Елисейских полей на Прентисс-авеню. Еще через некоторое время машина повернула направо, затем налево и остановилась на специальной площадке, отведенной для машин возле современного трехэтажного дома. - Если ничего другого не подыщу себе, - весело заметил Питер, - вернусь к своей прежней профессии - стану барменом. Он сидел в гостиной у Кристины, где преобладали голубые и мягкие зеленые тона, и готовил коктейли, а из соседней кухни доносились звуки разбиваемой яичной скорлупы. - Вы, значит, и этим занимались? - Недолго. - Он отмерил три унции пшеничного виски, разделил на две порции, достал тоники "ангостура" и "пейшо". - Когда-нибудь я вам об этом расскажу. - Немного подумав, он еще добавил виски, аккуратно вытер носовым платком капли, упавшие на голубой, как веджвудский фарфор, коврик. Затем он выпрямился и окинул взглядом уютную комнату, где цвет мебели так приятно сочетался с обивкой: софа во французском провинциальном стиле, обтянутая гобеленом с растительным орнаментом белых, голубых и зеленых тонов; два хепплуайтских кресла у комода с мраморной доской, сервант, инкрустированный красным деревом, возле которого он смешивал коктейли. На стенах - гравюры, изображающие пейзажи Луизианы, и современная картина в духе импрессионизма. Все это делало комнату теплой, веселой - совсем как сама Кристина, подумал он. Вот только громоздкие каминные часы на серванте выбивались из общего стиля. Эти часы, тикавшие очень тихо, несомненно, принадлежали викторианской эпохе - с причудливыми бронзовыми завитушками и старым циферблатом в пятнах сырости. Питер с любопытством принялся их рассматривать. Затем понес коктейли на кухню. Когда он вошел, Кристина выливала взбитые яйца на тихо потрескивавшую сковороду. - Еще три минуты, и все будет готово. Он протянул ей стакан, они чокнулись. - Не забывайте, что вас ждет мой омлет, - сказала Кристина. - Он уже готов. Омлет оказался таким, как она и предсказывала, - легким, воздушным, с зеленью. - Настоящий омлет, - сказал Питер, - только редко такие получаютс я. - А еще я умею варить яйца. - Он весело отмахнулся. - Это уже на следующий завтрак. Покончив с едой, они вернулись в гостиную, и Питер приготовил еще по коктейлю. Было уже около двух часов ночи. Они сели с Кристиной на софу. - У меня такое чувство, - заметил он, указывая на нелепые часы, - будто они разглядывают меня и укоризненно отбивают время. - Возможно, - сказала Кристина. - Это часы моего отца. Они стояли у него в кабинете, где он принимал пациентов. Это - единственная вещь, которую я сохранила. Воцарилось молчание. Как-то однажды Кристина деловито, подробно рассказала Питеру об авиационной катастрофе в Висконсине. - После того как это случилось, вы, наверно, чувствовали себя отчаянно одинокой, - мягко сказал он сейчас. - Мне хотелось умереть, - просто ответила она. - Хотя, конечно, все сглаживается через какое-то время. - Через какое же? На лице ее мелькнула и тут же погасла улыбка. - Душевные раны заживают быстро. Эту рану - я имею в виду желание умереть - затянуло через неделю или две. - А что было после? - Я переехала в Новый Орлеан и постаралась взять себя в руки, заставить себя не думать. Это было трудно и, по мере того как шли дни, удавалось мне все меньше. Я знала, что должна чем-то заняться, но чем и где? Она замолчала. - Продолжайте же, - сказал Питер. - Какое-то время я обдумывала, не возвратиться ли мне в университет, потом решила не делать этого. Получить диплом искусствоведа только ради диплома - стоит ли стараться? А эта профессия показалась мне вдруг неинтересной. - Я вас прекрасно понимаю. Кристина задумчиво потягивала из своего стакана. Глядя на ее правильно очерченное лицо с волевым подбородком, Питер всеми своими порами чувствовал, какое от нее исходит спокойствие и самообладание. - Словом, однажды, - продолжала Кристина, - проходя по Каронделет, я увидела объявление, гласившее: "Секретарская школа". И подумала: вот что мне нужно! Я там немного подучусь, а потом поступлю на службу, где буду занята с утра до вечера. А именно это мне и требоаалось. - Как же вы попали в "Сент-Грегори"? - Я остановилась там по приезде из Висконсина. Как-то утром вместе с завтраком мне подали местную газету "Таймс-Пикайюн", и там в разделе найма я увидела объявление, что директору отеля нужен личный секретарь. Было еще очень рано, но я подумала: приду первой и подожду. В те времена Уоррен Трент являлся на работу раньше всех. Но я уже сидела в приемной, когда он пришел. - И он вас сразу нанял? - Не совсем так. По сути дела, он меня вообще не нанимал. Просто, как только У.Т. выяснил, зачем я пришла, он вызвал меня и начал диктовать письмо, а потом отдал кучу распоряжений для передачи служащим отеля. К тому времени, когда явились другие претендентки, я уже работала несколько часов и самолично отвечала, что место занято. - Да, это вполне в духе нашего старика, - хмыкнул Питер. - Он бы, наверно, так и не узнал, кто я