Ты когда-нибудь ел такой? - Я обычно обхожусь без завтрака. - Только не завтра. А уж Анна готовит их вообще бесподобно. Наверняка вкуснее, чем в вашем старом отеле. Устоять перед пылкостью Марши и ее обаянием было просто невозможно. Да к тому же он ведь сбежал от нее сегодня. - Но ведь завтрак-то у меня должен быть ранний. - Приезжайте в любое время. В конце концов они условились на 7:30 утра. А через несколько минут Питер уже сидел в такси и ехал к дому Кристины в Джентильи. Питер позвонил у подъезда. Когда он поднялся, Кристина ждала его на пороге своей квартиры. - Ни слова, - предупредила она, - пока не выпьем по второму стаканчику. Иначе я не в состоянии все это переварить. - Тогда поторопитесь, - посоветовал ей Питер. - Вы еще не знаете и половины того, что произошло. Она приготовила "дайкири" и сейчас достала стаканы с напитком из холодильника. На тарелке лежала гора сандвичей с ветчиной и курицей. По всей квартире пахло свежемолотым кофе. Питер неожиданно вспомнил, что он, несмотря на путешествие по кухням отеля, с самого ленча ничего не ел. - Я так и думала, - сказала Кристина, когда он сообщил ей об этом. - Налетайте! Он подчинился ее приказу и, поглощая сандвичи, наблюдал, как ловко Кристина двигается по маленькой кухоньке. Питеру было удивительно хорошо здесь, словно он сидел в крепости, защищенной от всего, что происходило за стенами этого дома. Он подумал: "Должно быть, я не безразличен Кристине, раз она так обо мне заботится". А главноеони понимали друг друга, и даже молчание - как сейчас - объединяло их. Питер отодвинул стакан с "дайкири" и протянул руку к чашке, которую Кристина только что наполнила кофе. - Итак, - проговорил он, - с чего же мы начнем? Они проговорили почти два часа, и ощущение близости между ними все возрастало. А под конец оба пришли к единому мнению, что им предстоит интереснейший день. - Сегодня я ни за что не усну, - сказала Кристина. - Даже если бы захотела, не смогла бы. Уж я-то себя знаю. - И я спать не буду, - сказал Питер. - Но по другой причине. Его уже не терзали больше сомнения - хотелось лишь, чтобы эти минуты длились вечно. Питер обнял Кристину и поцеловал ее. И когда, чуть позже, они стали близки, иначе, казалось, и быть не могло. ПЯТНИЦА То, что герцог и герцогиня Кройдонские катили связанного по рукам и ногам Огилви к краю крыши "Сент-Грегори", а стоявшая внизу толпа напряженно ждала, когда же он свалится, - это казалось вполне объяснимым. А вот то, что всего в нескольких метрах от них Кэртис О'Киф и Уоррен Трент яростно дрались окровавленными рапирами, - это было удивительно и гадко. Почему же, дивился Питер, не вмешается капитан Йоллес, стоявший поблизости, рядом с выходом на лестницу? Тут он заметил, что полицейский в эту минуту был всецело поглощен наблюдением за гнездом какой-то гигантской птицы, где как раз в эту минуту раскололось едилственное яйцо. Секунда - и из него появился воробейпереросток с веселым личиком Альберта Уэллса. Но тут внимание Питера отвлекло то, что происходило на скате крыши, где вместе с Огилви отчаянно барахталась Кристина, а Марша Прейскотт помогала Кройдонам подталкивать этот живой комок все ближе и ближе к зияющей пропасти. Толпа внизу продолжала глазеть, а капитан Йоллес, позевывая, стоял у дверного косяка. И Питер вдруг понял, что, если он хочет спасти Кристину, надо действовать. Но когда он попытался сдвинуться с места, обнаружилось, что ноги его словно приклеились к полу и отказываются повиноваться рвущемуся вперед телу. Питер хотел закричать, но горло словно железным кольцом сдавило. Глаза его с немым отчаянием смотрели на Кристину. И вдруг все, кто был на крыше, - Кройдоны, Марша, О'Киф и Уоррен Трент замерли и стали прислушиваться. Даже воробей с лицом Альберта Уэллса нахохлился. Теперь уже и Огилви, Йоллес и Кристина тоже слушали. Но что? Внезапно в голове Питера начался такой звон, словно все телефоны на земле зазвонили одновременно. Звук приближался, нарастал, заглушая все вокруг. Питер зажал уши руками, но какофония телефонных трелей все нарастала. Тогда он крепко зажмурился - и открыл глаза. Он был у себя в комнате. Будильник, стоявший у кровати, показывал половину седьмого. Питер полежал еще несколько минут, пытаясь сбросить с себя этот дикий, нелепый сон. Затем босиком прошлепал в душ, где заставил себя положенное время простоять под холодной струей. Из ванной Питер вышел совсем проснувшимся. Накинув махровый халат, он прошел в маленькую кухню, поставил на огонь кофейник, затем снял телефонную трубку и набрал номер отеля. Питер попросил соединить его с ночным администратором - тот сказал, что за ночь от Букера Т.Грэхема не поступало известий о каких-либо находках. Нет, добавил ночной администратор не без некоторого раздражения, сам вн в котельную не спускался. Впрочем, если мистер Макдермотт желает, он, сейчас туда сходит и сообщит по телефону о результатах; при этом Питер уловил в его тоне легкую досаду - ночному администратору явно не хотелось выполнять такое поручение, да еще в конце долгой утомительной смены. Ведь печь для сжигания мусора находится где-то в самом дальнем подвале, так? Питер брился, когда вновь зазвонил телефон. Ночной администратор сообщил, что разговаривал с Грэхемом, который вынужден огорчить мистера Макдермотта, ибо столь необходимая ему бумага не нашлась. Теперь, похоже, она уже не найдется. Администратор добавил, что у Грэхема, как и у него, кончается смена. Питер решил, что сообщит капитану Йоллесу об этих новостях, а вернее, об отсутствии новостей, несколько позже. Он вспомнил, что подумал вчера вечером - да, собственно, и сейчас так считал, - что администрация отеля сделала все от нее зависящее и выполнила свой общественный долг. Остальное уже - дело полиции. Пока Питер одевался и одновременно прихлебывал кофе, мозг его работал в двух направлениях. Во-первых, он думал о Кристине, а затем - о своем будущем в отеле "Сент-Грегори", если он здесь удержится. После вчерашней ночи он понял: Кристина должна быть с ним, что бы ни ждало их впереди. Это убеждение все росло и теперь окончательно оформилось. Он считал, что, пожалуй, влюбился, но остерегался вдаваться в более глубокий анализ своих чувств. Ведь однажды у него уже был горький опыт: то, что он принял за любовь, рассыпалось в прах. Поэтому лучше, пожалуй, довериться интуиции и не пытаться опережать события. Возможно, это звучит прозаично, размышлял Питер, но с Кристиной ему спокойно. Это действительно таи и лишь подкрепляет правильность его выбора. Он был убежден, что со временем узы, связывающие их, не ослабнут, а, наоборот, станут крепче. Он верил, что и Кристина испытывает такие же чувства к нему. Инстинкт подсказывал Питеру: не торопи события, пусть все будет так, как угодно судьбе. Что же касается отеля, то даже сейчас трудно было поверить, что Альберт Уэллс, которого они считали милым, малозаметным человечком, оказался финансовым магнатом, который либо уже держит "Сент-Грегори" в руках, либо вот-вот приобретет его. На первый взгляд казалось, что положение Питера укрепится в результате столь неожиданного поворота событий. У него установились со старичком вполне дружеские отношения, и у Питера сложилось впечатление, что он тоже нравится старичку. Но бизнес и симпатии - две разные вещи. Самые милые люди становились твердыми и беспощадными, если этого требовали соображения дела. К тому же едва ли Альберт Уэллс станет лично управлять отелем, а человек, которому он это доверит, может иметь вполне определенную точку зрения на то, какой ему нужен штат. Однако и тут, следуя правилу, Питер решил не волноваться заранее. Когда Питер Макдермотт подъехал на такси к дому Прейскоттов на Притания-стрит, над всем Новым Орлеаном разливался перезвон колоколов, отбивавших половину восьмого. За изящными, словно парившими в лучах раннего утреннего солнца колоннами, величественный особняк сверкал благородной белизной. Воздух был свеж и прохладен - в нем еще чувствовался предрассветный туман. Над покрытой каплями росы травой плыл тонкий аромат цветущих магнолий. Лишь отдаленные звуки просыпающегося города, доносившиеся со стороны авеню Сент-Чарльз, нарушали тишину и покой вокруг дома Прейскоттов. Пройдя лужайку по извилистой дорожке, выложенной битым кирпичом, Питер поднялся на ступеньки террасы и постучал молоточком в тяжелые резные двери. Дверь отворил Бен, слуга, который подавал им с Маршей ужин в среду. - Доброе утро, сэр, - сердечно приветствовал он Питера. - Входите, пожалуйста. - И в холле объявил: - Мисс Марша просила проводить вас на галерею. Она выйдет через несколько минут. Вслед за Боном Питер поднялся по широкой, изящно закруглявшейся лестнице и пошел по просторному, расписанному фресками коридору, по которому они шли с Маршей в среду в полутьме. Неужели это было всего два дня назад? - подумал Питер. При дневном свете галерея выглядела столь же элегантно обставленной и уютной, как и вечером. Здесь стояли глубокие кресла и кадки с растениями и цветами. У балюстрады, откуда открывался вид на сад, стоял накрытый к завтраку стол. Сервирован он был на двоих. - Все в доме так рано встали из-за меня? - спросил Питер. - Что вы, сэр, - успокоил его слуга. - Мы здесь рано встаем. Мистер Прейскотт, когда бывает дома, любит начинать дела спозаранку. Он все повторяет: день и без того короток, так зачем же его еще укорачивать. - Вот видите! Я же говорила, что мой отец похож на вас. Услышав голос Марши, Питер обернулся. Девушка неслышно появилась у них за спиной. Она внесла с собой аромат роз и свежесть росы, и сама была словно роза, раскрывшая свои лепестки навстречу утреннему солнцу. - Доброе утро! - с улыбкой приветствовала их Марша. - Бей, будьте добры, приготовьте мистеру Макдермотту абсент по-швейцарски. - И с этими словами она взяла Питера под руку. - Смотрите не переусердствуйте, - сказал Питер Вену. - Я знаю, что новоорлеанский завтрак принято начинать с абсента, но имейте в виду: у меня новый босс. И я бы предпочел увидеться с ним в трезвом виде. - Слушаюсь, сэр! - широко улыбнувшись, ответил слуга. Они уселись за стол, и Марша спросила: - Поэтому-то вы так... - Вы хотите сказать: исчез как кролик в цилиндре мага? Нет. Тогда было нечто иное. Глаза Марши раскрывались все шире, по мере того как он рассказывал о том, что дало расследование дорожного инцидента, когда сбили мать с ребенком, - правда, он не упомянул при этом имени Кройдонов. Он твердо решил не поддаваться настойчивым расспросам Марши, добавив лишь: - Как бы ни разворачивались дальше события, сегодня мы кое-что об этом услышим. А сам подумал: сейчас Огилви, наверно, уже в Новом Орлеане и его допрашивают. Если его задержат, значит, против него будет выдвинуто обвинение и дело передадут в суд, о чем тотчас узнает пресса. В ходе расследования неизбежно зайдет речь о "ягуаре", и тогда всплывет имя Кройдонов. Питер попробовал абсент по-швейцарски, который Вен поставил перед ним. Он помнил, из чего состоит коктейль - недаром ведь он работал когда-то барменом: травы, яичный белок, сливки, оршад и немного анисовой водки. Коктейль был приготовлен на редкость искусно. Марша, сидевшая напротив, пила апельсиновый сок. Интересно, продолжал раздумывать Питер, удастся ли герцогу и герцогине Кройдонским отстоять свою версию непричастности к преступлению, если Огилви будет признан виновным? Сегодняшний день мог дать ответ и на этот вопрос. Ясно одно: если записка герцогини и существовала, то теперь она исчезла бесследно. Из отеля новых известий не поступало - во всяком случае, по этому делу, - а Букер Т.Грэхем давно уже ушел с работы. Бой поставил перед Питером и Маршей тарелки с креольским творогом "евангелина", смешанным с фруктами. Питер не без удовольствия принялся за еду. - Вы тут начали что-то рассказывать, - заметила Марша. - Речь шла об отеле. - Ах, да. - И, поглощая творог с фруктами, он рассказал ей об Альберте Уэллсе. - Сегодня будет официально объявлено, что у нас новый владелец. Мне позвонили и сказали об этом, как раз когда я собирался к вам. Звонок был от Уоррена Трента. Он сообщил Питеру, что мистер Демпстер, представляющий финансовые интересы нового владельца "Сент-Грегори", находится на пути из Монреаля в Новый Орлеан. Он уже прибыл в Нью-Йорк, где должен пересесть на самолет компании "Истерн", прилетающий в Новый Орлеан утром. Питера попросили приготовить для него номер в отеле; вслед за тем состоится встреча старого и нового руководства, ориентировочно намеченная на одиннадцать тридцать. Уоррен Трент просил Питера быть на месте, так как он может понадобиться. К удивлению Питера, голос у Трента был отнюдь не подавленный, а, напротив, звучал гораздо бодрее, чем в последние дни. Интересно, знает ли У.Т., подумал Питер, что новый владелец "Сент-Грегори" уже находится в отеле? Напомнив себе, что до официального перехода власти в новые руки он должен оставаться верным прежней администрации, Питер пересказал Уоррену Тренту разговор, состоявшийся накануне вечером между Кристиной, Альбертом Уэллсом и им самим. "Да, я знаю об этом, - сказал Уоррен Трент. - Вчера поздно ночью мне звонил Эмиль Дюмер из Торгово-промышленного банка: он вел переговоры за Уэллса. Почему-то они окружили это дело тайной. Но теперь игра идет в открытую". Питер знал также, что Кэртис О'Киф и остановившаяся с ним мисс Лэш покидают "Сент-Грегори" сегодня утром. Очевидно, их пути расходились, поскольку администрация, в задачи которой входило выполнение такого рода услуг для особо важных постояльцев, заказала билет на самолет до Лос-Анджелеса для мисс Лэш, тогда как Кэртис О'Киф направлялся в Неаполь через Нью-Йорк и Рим. - Я вижу, вы не перестаете о чем-то думать, - сказала Марша. - Как бы мне хотелось, чтобы вы хоть немного поделились со мной. Моего отца всегда тянуло на разговор за завтраком, но матери это было ни к чему. А меня вот интересует. Питер улыбнулся. И рассказал девушке, какой предстоит ему день. Пока они беседовали, остатки "евангелины" были убраны и на столе появилось дымящееся, аппетитно пахнущее блюдо - "сарду". Яйца, сваренные вкрутую, лежали попарно на лепестках артишока, покрытые сверху взбитым шпинатом и залитые голландским соусом. Рядом с тарелкой Питера появилось розовое вино. - Теперь мне понятно, что вы имеете в виду, говоря, что вам предстоит очень тяжелый день, - заметила Марша. - А мне понятно, что вы имели в виду, говоря о традиционном новоорлеанском завтраке. - Питер заметил экономку Анну, появившуюся в конце галереи. - Великолепно! - крикнул он ей и увидел, как старая женщина расплылась в улыбке. Через некоторое время - Питер так и ахнул - появилось горячее мясное филе с грибами, поджаренный французский хлеб и мармелад. - Сомневаюсь, что смогу это осилить... - покачав головой, сказал Питер. - Еще будут cripes suzette [сладкие блинчики (франц.)], - сообщила Марша, - а также cafe au lai't. Когда здесь были большие плантации, люди просто смеялись над европейскими завтраками. Они из завтрака устраивали пиршество. - То же сделали и вы, - сказал Питер. - Причем дело не только в пиршестве. Вы сами; уроки истории, которые вы мне дали; часы, проведенные здесь с вами. Я никогда этого не забуду - никогда! - Вы говорите так, словно прощаетесь со мной. - Да, Марша. - Питер посмотрел ей прямо в глаза, потом улыбнулся. - Сразу после cripes suzette. Воцарилась тишина; наконец Марша сказала: - А я-то думала... Питер перегнулся через стол и накрыл рукой руку Марши. - Наверно, мы оба грезили наяву. Думаю, так оно и было. И для меня это была приятнейшая из грез. - Но почему же только греза? - Есть вещи, которые невозможно объяснить, - мягко ответил Питер. - И как бы человек тебе ни нравился, ты должен сделать правильный выбор, решить... - Так, значит, мое решение не в счет? - Марша, я должен верить своему суждению. Так будет лучше для нас обоих. - А сам подумал: верно ли? Ведь сколько раз инстинкт подводил его. Быть может, в эти минуты он совершает ошибку, о которой будет сожалеть много лет. Как можно быть в чем-то уверенным, когда правду часто узнаешь слишком поздно? Питер почувствовал, что Марша вот-вот расплачется. - Извините, - сказала она глухим голосом. Потом встала и быстро ушла в глубь дома. А Питер сидел и корил себя за излишнюю прямолинейность - ведь он мог сказать все мягче, теплее, пожалеть эту одинокую девушку. Вернется ли она? - подумал он. Прошло несколько минут, и вместо Марши на галерее появилась Анна. - Похоже, вам придется заканчивать завтрак в одиночестве, сэр. Я думаю, мисс Марша уже не выйдет. - А где она? - спросил Питер. - Плачет у себя в комнате. - Анна передернула плечами. - Не в первый ведь раз. Думаю, что и не в последний. С ней всегда так, когда она не получает, чего хочет. - Она убрала тарелки из-под бифштексов. - Бен подаст остальное. - Нет, спасибо, - покачал головой Питер. - Мне пора. - Ну, хоть чашечку кофе выпейте. Наливал кофе Бей, но поставила его перед Питером Анна. - Да не переживайте вы из-за этого, сэр. Я уж постараюсь успокоить ее, когда страсти чуть поулягутся. Все дело в том, что у мисс Марши слишком много свободного времени - вот она и копается в себе. Наверное, все могло бы быть иначе, если бы ее папочка почаще оставался дома. Да только его не дождешься. Совсем нас забыл. - Хорошо, что вы это понимаете. Он вспомнил, что Марша рассказывала ему об Анне, как молоденькую девушку заставили выйти замуж за человека, которого она почти не знала; как они потом счастливо прожили больше сорока лет, пока муж Анны не скончался год тому назад. - Я слышал о вашем муже, - сказал Питер. - Видимо, это был прекрасный человек. - Мой муж?! - удивленно закудахтала экономна. - Не было у меня никакого мужа. Никогда в жизни замужем не была. Так и осталась в девицах. Но ведь говорила же Марша: "Они жили здесь, с нами, Анна и ее муж. Он был самым добрым, самым милым человеком, какого я когдалибо встречала. И если на свете бывают идеальные пары, то их как раз можно назвать такой". Значит, ома все это придумала, чтобы убедить Питера согласиться на ее предложение. - О боже милостивый! - продолжала кудахтать Анна. - И насочиняла же вам мисс Марша небылиц. Она у нас такая выдумщица. Все время как в театре играет, так что вы, пожалуйста, не волнуйтесь за нее. - Понимаю, - ответил Питер не очень уверенно, тем не менее почувствовав облегчение. Бей проводил его до дверей. Солнце уже начинало припекать, хотя часы показывали только начало десятого. Питер быстро вышел на авеню Сент-Чарльз, а там свернул в сторону отеля. Он надеялся, что прогулка поможет разогнать сонливость после обильной трапезы. Ему было искренне жаль, что не удастся больше увидеть Маршу, и немного грустно, а почему - он и сам не мог понять. И когда только я научусь разбираться в женщинах, подумал Питер. Наверное, никогда. Лифт номер четыре снова заработал. Неделю назад он стал капризничать, и чем дальше шло дело, тем хуже. Эти поломки и неожиданные капризы лифта начали изрядно раздражать Сая Левина, немолодого человека, который работал на нем в дневную смену. В прошлое воскресенье лифт несколько раз отказывался двигаться, несмотря на то, что внешние и внутренние дверцы были плотно закрыты. Монтер сказал Саю, что такая же история была и в понедельник вечером, когда в кабине находился заместитель главного управляющего мистер Макдермотт. В среду лифт простоял несколько часов. Механики сказали, что неисправна муфта сцепления, однако ремонт ничего не дал и в течение следующего дня лифт трижды отказывался сдвинуться с шестнадцатого этажа. Вот и сегодня лифт номер четыре на каждом этаже останавливался и трогался с места рывками. В обязанности Сая Певица вовсе не входило выяснять, в чем дело. Да его особенно и не волновали причины неполадок, хотя он слышал, как главный инженер Док Викери ворчал, что приходится все "латать и латать" и что ему нужно "сто тысяч долларов, чтобы выпотрошить старье и установить новые механизмы". Интересно, кто бы отказался от таких денег? Уж, конечно, не Сай Левин, недаром он каждый год старается наскрести деньжат, чтобы купить билет тотализатора, хотя это ему ни разу еще ничего не принесло. Как бы там ни было, а с такими, как он, ветеранами в "Сент-Грегори" считались, и Сай решил завтра же попросить, чтобы его перевели на другой лифт. Да и чего, собственно, стесняться? Он проработад в отеле двадцать семь лет и управлял лифтами еще тогда, когда многих из этих сопляков, которые теперь работают здесь лифтерами, и на свете-то не было. И уж после сегодняшнего дня пусть кто-нибудь другой возится с этим проклятущим лифтом номер четыре. Время близилось к десяти, и утренняя жизнь отеля входила в обычное русло. Сай Левин принял в кабину очередной груз пассажиров - в основном участников каких-то конгрессов, с именными табличками на лацканах, - и поехал - вверх, останавливаясь на разных этажах, вплоть до самого последнего, шестнадцатого. По дороге вниз, на десятом этаже, кабина заполнилась до предела, и весь остаток пути до вестибюля лифт пронесся без остановки. Во время этого спуска Сай заметил, что лифт перестал дергаться. Ну, вот, подумал он, по крайнем мере, эта штука в конце концов наладилась сама собой. Дальше от истины он едва ли мог быть. Высоко наверху, на самой крыше отеля, словно ласточкино гнездо, прилепился контрольный пункт. И там, в механическом сердце лифта номер четыре, наступала последняя секунда полезной жизни маленького электрического реле. Беда - о чем никто не знал и даже не догадывался - таилась в крошечном стержне-толкателе размером с обычный гвоздь. Этот стержень был ввинчен в миниатюрную металлическую головку, которая приводила в действие три выключателя. Один из них подавал и отключал ток тормозной системы лифта, второй давал энергию мотору, а третий контролировал цепь генератора. Когда все три функционировали нормально, кабина плавно опускалась и поднималась, подчиняясь приказу со щитка управления. Но если работать будут только два выключателя, а третий, контролирующий мотор лифта, откажет, кабина начнет падать под тяжестью собственного веса. Вызвать такую аварию могло лишь одно: полный износ стержня и головки. Уже несколько недель стержень - толкатель расшатывался в своем гнезде. Расшатываясь - столь незначительно, что, если увеличить амплитуду в сто раз, смещение не превышало бы толщину человеческого волоса, головка медленно, но неуклонно поворачивалась, вывинчиваясь из толкателя. Это имело двоякие последствия. Во-первых, длина толкателя и головки самопроизвольно увеличилась. А во-вторых, переключатель мотора был готов вот-вот отключиться. Подобно тому, как последняя крошечная песчинка может перевесить чашу весов, так и едва заметный поворот головки мог сейчас окончательно отключить мотор лифта. Этим-то и объяснялись капризы четвертого лифта, которые заметили Сай Левин и другие. Аварийная бригада пыталась найти причину неполадок, но все старания ее ни к чему не привели. Да и трудно было в чем-либо винить бригаду. Ведь работу каждого лифта обеспечивало более шестидесяти таких реле, а лифтов в отеле было двадцать. Никто не заметил и того, что оба предохранительных устройства в самой кабине плохо работали. Словом, в пятницу утром, в десять минут одиннадцатого, лифт номер четыре буквально висел на волоске. Мистер Демпстер из Монреаля прибыл в половине одиннадцатого. Питер Макдермотт, оповещенный о приезде мистера Демпстера, спустился в вестибюль, чтобы официально приветствовать его. Пока ни Уоррен Трент, ни Альберт Уэллс еще не показывались, - от последнего вообще не было никаких вестей. Доверенный Альберта Уэллса оказался крупным энергичным мужчиной, внешне напоминавшим управляющего крупным банком. Когда Питер заметил вскользь, что все произошло уж очень стремительно, просто голова идет кругом, тот лишь ответил: - Мистер Уэллс часто так действует. Посыльный проводил гостя в номер на двенадцатом этаже. А через двадцать минут мистер Демпстер появился в кабинете Питера. Он сказал, что уже виделся с мистером Уэллсом и разговаривал по телефону с Уорреном Трентом. Встреча, ориентировочно назначенная на одиннадцать тридцать, состоится. А пока мистер Демпстер хотел бы побеседовать, еще с несколькими служащими отеля, в том числе с бухгалтером-ревизором, и мистер Трент предложил ему воспользоваться для этого директорским кабинетом. Мистер Демпстер производил впечатление человека, привыкшего командовать. Питер проводил его в кабинет Уоррена Трента и представил Кристине. Он уже видел ее в это утро. Приехав в отель, он сразу же разыскал ее, и хотя в холодной, официальной обстановке директорского кабинета они могли лишь подержаться за руки, длже этого было достаточно, чтобы оба испытали радостное волнение. - Ах, вот вы какая, мисс Фрэнсис, - впервые улыбнувшись с момента своего приезда, сказал гость из Монреаля. - Мистер Уэллс упоминал ваше имя - он говорил о вас очень тепло. - Я считаю мистера Уэллса замечательным человеком. Я считала так и до... - Кристина запнулась и умолкла. - Продолжайте! - Я немного смущена, - сказала Кристина, - в связи с одним обстоятельством, которое произошло вчера вечером. Мистер Демпстер достал очки в массивной оправе, которые он хорошенько протер перед тем, как надеть. - Если вы имеете в виду, мисс Фрэнсис, ресторанный счет, то здесь вы можете быть совершечно спокойным. Мистер Уэллс сказал мне - привожу его собственные слова, - что это был один из самых добрых и милых поступков, которые когда-либо совершались по отношению к нему. Он, конечно, прекрасно все понял. Мало что ускользает от его внимания. - Да, - проговорила Кристина, - я начинаю это понимать. В эту минуту раздался стук в дверь, она открылась, и на пороге появился главный бухгалтер Сэм Якубек. - Простите, - сказал он, увидев Питера, Кристину и незнакомого человека, и повернулся, чтобы уйти. Питер остановил его. - Я пришел выяснить насчет слухов, - сказал Якубек. - По отелю со скоростью лесного пожара распространяются слухи, что этот пожилой джентльмен, мистер Уэллс... - Это не слухи, - сказал Питер, - а свершившийся факт. - И он представил бухгалтера мистеру Демпстеру. Якубек ударил себя по лбу. - Бог ты мой! А я-то не доверял мистеру Уэллсу. Усомнился в подлинности чека, который он выдал. Я даже звонил в Монреаль! - Я слышал о вашем звонке, - улыбнувшись второй раз за утро, заметил мистер Демпстер. - В банке ваш запрос всех очень позабавил. Но у них есть строгие инструкции не давать никаких сведений о мистере Уэллсе. Так он предпочитает. Якубек издал звук, похожий на стон. - Вы наверняка волновались бы куда больше, если бы не проверили кредитоспособности мистера Уэллса, - успокоил его Демпстер. - Он будет только уважать вас за это. Просто у него такая привычка - выписывать чеки на первом попавшемся клочке бумаги, и многие сомневаются в их годности. Но, сами понимаете, эти чеки вполне надежны. Теперь-то вам, вероятно, известно, что мистер Уэллс - один из богатейших людей Северной Америки. Пораженный Якубек, казалось, потерял дар речи: он лишь кивнул. - Возможно, вам будет легче ориентироваться, - заметил Демпстер, - если я расскажу о своем шефе поподробнее. - Он взглянул на часы. - Скоро сюда прибудут мистер Дюмер - банкир и несколько юристов, но думаю, время у нас еще есть. На этом рассказ его снова был прерван - пришел Ройял Эдвардс. Ревизор явился с папками и толстенным портфелем. Последовала церемония представления. Поздоровавшись с ревизором, мистер Демпстер сказал: - Сейчас мы с вами немного побеседуем, а потом мне хотелось бы, чтобы вы присутствовали на нашем совещании в половине двенадцатого. Кстати, вас это тоже касается, мисс Фрэнсис. Меня просил об этом мистер Трент, да и мистер Уэллс будет рад вас видеть. Впервые у Питера Макдермотта возникло неприятное чувство отстраненности от главных событий. - Так вот, я хотел рассказать вам кое-что о мистере Уэллсе. - Мистер Демпстер снял очки, подышал на стекла и протер их еще раз. - Несмотря на весьма значительное состояние, мистер Уэллс остался человеком более чем скромных вкусов. Это вовсе не значит, что он скуп. Напротив, мистер Уэллс удивительно щедр. Просто он не любит шиковать - ни в одежде, ни во время путешествий, ни в гостиницах. - Кстати, насчет гостиниц, - прервал его Питер. - Я уже думал о том, что надо переселить мистера Уэллса в апартаменты. Сегодня в полдень у нас освобождается один из лучших номеров, в котором останавливался мистер Кэртис О'Киф. - Я бы не советовал вам это делать. Насколько я знаю, мистер Уэллс доволен своей комнатой, чего, правда, нельзя сказать о той, которую ему предоставили сначала. Питер внутренне содрогнулся при упоминании о закутке, где находился Альберт Уэллс до вечера в понедельник, когда его перевели в номер 1410. - Он вовсе не возражает, когда другим предоставляют апартаменты - мне, например, - пояснил мистер Демпстер. - Дело в том, что он попросту не испытывает потребности в такого рода вещах. Вам не надоело меня слушать? Все хором просили его продолжать. - Все это похоже на сказку братьев Гримм! - заметил явно повеселевший Ройял Эдвардс. - Возможно. Но было бы ошибкой считать, что мистер Уэллс живет в мире сказочных иллюзий. Если обо мне этого не скажешь, то о нем тем более. Заметили ли остальные, подумал Питер, а ведь в вежливом тоне Демпстера сейчас чувствовалась сталь. - Я знаю мистера Уэллса много лет, - продолжал мистер Демпстер. - За это время я научился уважать его умение разбираться как в людях, так и в делах. Он обладает той природной сметкой, которой не приобретешь даже в Гарвардской школе, готовящей бизнесменов. Ройял Эдвардс, который был выпускником этой школы, густо покраснел. Случайный ли это выпад, подумал Питер, или же доверенный Альберта Уэллса уже успел навести справки о старших служащих отеля. Вполне возможно, что и успел, и тогда Демпстеру известен послужной список Питера, где значилось увольнение из "Уолдорф-Астории" и последующее занесение в черные списки. Не в этом ли причина, подумал Питер, того, что его явно отстраняют от предстоящего закрытого совещания руководства отеля? - Полагаю, - сказал Ройял Эдвардс, - нас ждет здесь немало перемен. - Вполне возможно. - Мистер Демпстер вновь протер очки - видимо, такой уж у него выработался автоматизм. - Первая перемена будет состоять в том, что я стану президентом компании, владеющей отелем: я занимаю этот пост в большинстве корпораций мистера Уэллса. Сам он такого рода вещами не интересуется. - Значит, мы будем часто видеть вас, - сказала Кристина. - По правде говоря, весьма редко, мисс Фрэнсис. Я буду лишь номинальным главой - не больше. Вся полнота власти будет сосредоточена в руках вице-президента - распорядителя. Такой системы придерживается мистер Уэллс - и я тоже. Ну вот, подумал Питер, все и прояснилось, как он ожидал. Альберт Уэллс не будет заниматься управлением отелем, а значит, хорошие отношения с ним ничего ему, Питеру, не дадут. Собственно, маленький старичок очень далек от гостиничных дел, и судьба Питера целиком и полностью будет зависеть от этого вице-президента, кто бы он там ни был. Питер терялся в догадках, стараясь представить себе, знает ли он этого человека. Ведь от него будет зависеть столь многое. До этой минуты Питер считал, что будет спокойно относиться к ходу событий, включая собственное возможное увольнение, - как сложится все, так и сложится. Теперь же он почувствовал, что не хочет расстаться с отелем. Одной из причин была, конечно, Кристина. А второй - то обстоятельство, что при новом руководстве "Сент-Грегори" может стать первоклассным отелем. - Мистер Демпстер, - сказал Питер, - если не секрет, кто будет вице-президентом - распорядителем? Монреалей был явно удивлен. Он озадаченно посмотрел на Питера, затем лицо его просветлело. - Извините, - сказал он, - я думал, вы в курсе дела. Вице-президентом - распорядителем будете вы. Всю ночь напролет, в те томительно долгие часы, когда обитатели отеля спят, Букер Т.Грэхем кропотливо копошился в куче мусора, освещаемый лишь отблесками огня в печи. Вообще-то в этой работе для него не было ничего нового. Букер был человек простодушный, чьи дни и ночи походили друг на друга, словно были отпечатаны сквозь копировальную бумагу, но его это ничуть не смущало. Он был человеком крайне непритязательным: немного еды, крыша над головой и малая толика уважения - вот и все, что ему надо; правда, последнее было чисто инстинктивным: он вряд ли мог бы сформулировать, зачем ему это надо. Единственное, отличавшее эту ночь от всех прочих, было то, что работал он медленно. Обычно, задолго до того как выключить печь и отправиться домой, Букер Т.Грэхем расправлялся со всем мусором, накопившимся за предыдущий день, успевал выбрать из него все, что положено, и еще тихонько посидеть полчаса, покуривая самокрутку. Но этим утром, несмотря на то, что смена его кончилась, работы было еще полно. К тому времени, когда ему следовало отправляться домой, еще более дюжины неразобранных, туго набитых баков с мусором дожидались отправки в печь. Задержка эта объяснялась тем, что Букер пытался отыскать бумагу, которая требовалась мистеру Макдермотту. Поиски он вел тщательно и кропотливо. Не спешил. А нужная бумага все не попадалась. Букер Т. с сожалением сообщил об этом ночному администратору, когда тот спустился к нему в подвал; видно было, что этот человек здесь впервые - с таким изумлением обозревал он мрачные стены и так выразительно морщил от вони нос. Ночной администратор не стал задерживаться, но уже сам факт его прихода, да еще с запиской от мистера Макдермотта, говорил о том, что пропавшая бумага по-прежнему нужна. Как бы там ни было, Букеру Т.Грэхему пора было кончать работу и идти домой. Ведь отель отказывался платить сверхурочные. А кроме того, ведь Букера Т.Грэхема наняли заниматься мусором, а не помогать дирекции - не его это дело. Но он понимал: если в течение дня заметят, что остался мусор, в оотельную пришлют кого-нибудь, растопят печь и сожгут его. Если же этого не произойдет, то ему самому придется проделать это сегодня ночью, когда он придет на работу. Беда в том, что в первом случае терялась всякая надежда отыскать бумагу, а во втором, даже если он и найдет ее, может быть уже слишком поздно. А Букер Т.Грэхем хотел оказать услугу мистеру Макдермотту. Если б его спросили, он и сам не мог бы сказать, что побуждает его к этому, поскольку не слишком хорошо владел даром слова и не был человеком, склонным к размышлениям. Просто когда в котельную заходил омолодой заместитель главного управляющего, Букер как-то острее чувствовал, что он человек не хуже других. Словом, он решил продолжать поиски. Во избежание неприятностей Букер отошел от печи и отметился у контрольных часов. Потом вернулся. Вряд ли его здесь заметят. Мусорная печь не тот объект, который привлекает посетителей. Он пробыл в котельной еще три с половиной часа. Работал он медленно, старательно, хоть и понимал, что нужного ему предмета может вообще не оказаться в этой куче мусора - ведь часть мусора он уже сжег, когда мистер Макдермотт обратился к нему с просьбой. Утро было в полном разгаре, и Букер Т.Грэхем еле держался на ногах - оставалось просмотреть еще два бака. Он заметил его сразу, как только вывалил предпоследний бак, - комок пергамента, в какой обычно заворачивают сандвичи. Когда Букеррасправил его, внутри оказался скомканный лист гербовой бумагитакой же оставил ему и мистер Макдермотт. Для большей верности Букер Т.Грэхем сравнил их, поднеся к свету. Ошибки быть не могло. Бумага была покрыта жирными пятнами и даже подмокла. В одном месте чернила расплылись. Но немного. А в целом записка хорошо сохранилась. Букер Т.Грэхем надел свой грязный, засаленный пиджак. Не обращая внимания на разбросанный по полу мусор, он вышел из котельной и устремился вверх по деснице. В удобном кабинете Уоррена Трента мистер Демпстер закончил беседу с бухгалтером-ревизором. Ройял Эдвардс еще собирал балансовые сводки и финансовые отчеты, когда в половине двенадцатого участники назначенного совещания начали заходить в кабинет. Первым явился Эмиль Дюмер, банкир, похожий на персонажа из "Пиквикского клуба", слегка надутый от сознания собственной значимости. Следом за ним прибыл бледный худосочный юрист, ведавший всеми правовыми делами "Сент-Грегори", и юрист помоложе, представлявший в Новом Орлеане интересы Альберта Уэллса. Затем появился Питер Макдермотт вместе с Уорреном Трентом, который только что спустился с шестнадцатого этажа. Хотя Уоррен Трент потерпел поражение в своей длительной борьбе за сохранение контроля над отелем, держался он сейчас, как ни странно, дружелюбнее и приветливее, чем все последние недели. В петлице у него красовалась гвоздика, и он тепло поздоровался со всеми, включая мистера Демпстера, которого представил ему Питер. Все происходящее казалось Питеру сном. Он действовал механически, произносил слова, повинуясь рефлексу, словно повторял слова молитвы. Казалось, им двигал сидящий внутри робот, и Питер будет повиноваться ему, пока не придет в себя от потрясения, вызванного известием, которое сообщил Демпстер. Вице-президент - распорядитель. Он был потрясен не столько титулом, сколько тем, что этот титул ему давал. Возможность полновластно командовать в "Сент-Грегори" была для Питера подобна свершению мечты. Питер верил, что "Сент-Грегори" можно сделать очень хорошим отелем. Рентабельным, уважаемым заведением с безупречной репутацией. Несомненно, и Кэртис О'Киф - а с его мнением нельзя не считаться - думал так же. Возможности для достижения этой цели имелись. Нужно привлечь новый капитал, реорганизовать структуру, строго разграничив сферы ответственности, заняться персоналом: кого-то отправить на пенсию, кого-то повысить, набрать новых сотрудников. Когда Питер узнал о том, что Альберт Уэллс становится хозяином "Сент-Грегори" и, следовательно, отель остается независимым, он надеялся, что тот, кто станет во главе дела, окажется человеком достаточно прозорливым и энергичным, чтобы осуществить назревшие перемены. Теперь такая возможность была предоставлена ему самому. От этой перспективы сердце Питера радостно забилось. И в то же время ему стало немного тревожно. Ведь все это отразится и на его репутации. Новое назначение и все, что с этим связано, приведет к полной реабилитации Питера Макдермотта и восстановлению его статуса в гостиничном деле. И если он преуспеет в управлении "Сент-Грегори", то все будет забыто и все минусы его послужного списка перечеркнуты. Люди, занимающиеся гостиничным бизнесом, не отличаются ни злопамятностью, ни близорукостью. В конце концов, главное для них - чего ты сумел достичь на деловом поприще. Все эти мысли стремительно проносились в голове Питера. Еще оглушенный случившимся, но уже начиная постепенно приходить в себя, он вместе с остальными занял место за длинным столом для заседаний, стоявшим посреди комнаты. Альберт У