ло пуститься наутек. Но удержался. Здравый смысл тут же подсказал ему, что это всего лишь совпадение. А быстро брошенный взгляд окончательно его в этом убедил. Герцог был один. Он даже не заметил Отмычку. Судя по выражению лица, мысли герцога были далеко. - Вниз! - сказал пожилой лифтер. Рядом с лифтером стоял старший посыльный, которого Отмычка видел раньше в вестибюле. Кивнув на чемоданы, старший посыльный спросил: - Вам помочь, сэр? Отмычка отрицательно помотал головой. Когда он вошел в кабину, герцог и красивая молодая блондинка подвинулись к задней стенке, давая ему место. Дверцы закрылись. Лифтер - Сай Левин - перевел ручку переключателя на "спуск". Не успел он это сделать, как раздался скрежет покореженного металла, и кабина лифта номер четыре, потеряв управление, полетела вниз. Он должен сам посвятить Уоррена Трента в то, что произошло с герцогом и герцогиней Кройдонскими, подумал Питер. Питер застал бывшего владельца "Сент-Грегори" в его кабинете в бельэтаже. Остальные участники совещания к тому времени уже разошлись. Кроме Уоррена Трента, в кабинете находился еще Алоисиус Ройс, помогавший хозяину собирать свои вещи и укладывавший их в картонные ящики. - Я решил заняться этим сразу, - сказал Уоррен Трент Питеру. - Мне ведь этот кабинет больше не нужен. Очевидно, вы займете его. - Хотя не прошло и получаса после их перебранки, в голосе старика не было враждебности. Пока Питер и Уоррен Трент разговаривали, Алоисиус Ройс молча продолжал работать. Уоррен Трент внимательно выслушал описание всех событий с того момента, когда Питер вчера днем поспешно умчался со старого кладбища, вплоть до его последних телефонных звонков Кройдонам и в новоарлеанскую полицию. - Если Кройдоны действительно поступили так, как вы рассказываете, - заявил Уоррен Трент, - я им не сочувствую. Вы же правильно себя вели. По крайней мере, - буркнул он, - мы хоть избавимся от их паршивых собак. - Боюсь, что Огилви тоже крепко влип. Старик кивнул. - Да, на этот раз он зашел слишком далеко. Теперь ему придется расплачиваться, и здесь его карьера окончена. - Он помолчал, словно бы взвешивал что-то. Затем после некоторого раздумья сказал: - Вас, наверное, удивляет, почему я был всегда так снисходителен к Огилви? - Да, - согласился Питер, - удивляет. - Он приходился племянником моей жене. Я вовсе не горжусь таким родством и могу вас заверить, что моя жена не имела ничего общего с Огилви. Но много лет назад она как-то попросила меня взять его на работу в отель, и я согласился. В другой раз жена проявила беспокойство о нем, и я обещал не увольнять его. И мне не хотелось нарушать это обещание. Ну, как ему объяснить, подумал Уоррен Трент, что, несмотря на свою хрупкость и непрочность, это была единственная ниточка, связывавшая его с Эстер. - Простите, - сказал Питер. - Я не знал... - Что я был женат? - Старик улыбнулся. - Даже сейчас мало кто знает об этом. Моя жена и я начали совместную жизнь в этом отеле. Оба мы были тогда молоды. Но вскоре она умерла. Это было так давно. При этих словах Уоррен Трент вспомнил, как одинок он был все эти годы, и подумал, что впереди его ждет еще большее одиночество. - Если я чем-нибудь могу... - начал было Питер. Внезапно дверь кабинета распахнулась настежь. В комнату влетела Кристина. Она бежала так быстро, что потеряла туфлю. Волосы ее растрепались, она с трудом переводила дыхание. - У нас, - еле выговорила она, - страшное несчастье! Один из лифтов... Я была в вестибюле... Это ужасно! Люди кричат... Они не могут выйти. Она едва успела посторониться, пропуская бросившегося к двери Питера. Алоисиус Ройс устремился следом за ним. Эти приспособления должны были предотвратить катастрофу. Одним из них был регулятор скорости, находившийся в кабине лифта. Он должен был сработать, когда скорость кабины превысила установленный предел. А регулятор на лифте номер четыре - чего раньше никто и не замечал - срабатывал с запозданием. Другое устройство состояло из четырех предохранительных колодок. Как только срабатывал регулятор, колодки блокировали все четыре рельса, по которым двигалась кабина, и она останавливалась. У лифта номер четыре вовремя сработали только две колодки - с одной стороны. А с другой стороны - из-за того, что регулятор сработал с запозданием, а также потому, что механизмы были старые и изношенные, - колодки отказали. Но и в таком случае своевременное включение аварийного устройства внутри кабины могло предотвратить трагедию. Для этого нужно было лишь нажать красную кнопку на щитке управления. Тогда электроэнергия, питающая механизм, отключалась и кабина останавливалась. В современных лифтах эта кнопка расположена в верхней части щитка, на самом виду. Но в старых лифтах, которыми был оснащен "Сент-Грегори", как, впрочем, многие другие отели, такие кнопки расположены внизу. Когда кабина сорвалась, Сай Левин наклонился, пытаясь ее нащупать. Он опоздал на секунду. Поскольку тормозные колодки на одной стороне шахты сработали, а на другой - нет, кабина накренилась и застряла. Но под действием инерции и собственного веса, увеличившегося за счет веса пассажиров и багажа, стенки ее не выдержали, и она с грохотом и скрежетом раскололась. Заклепки вылетели, внутренняя деревянная обшивка дала трещины, металлическая облицовка разъехалась. В той стороне кабины, которая оказалась ниже других, когда лифт накренился под острым углом, образовалась щель между стеной и полом в несколько футов шириной. С криками ужаса, хватаясь друг за друга, пассажиры начали медленно сползать к дыре. Пожилой лифтер Сай Левин, оказавшийся ближе всех к ней, первым выпал из лифта. Его душераздирающий вопль оборвался, когда он, пролетев все десять этажей, ударился о цементный пол шахты. За ними последовали, вцепившись друг в друга, пожилые супруги из Солт-Лейк-Сити. Как и Сай Левин, они умерли после удара о дно шахты. Потом, размахивая руками, в дыре исчез герцог Кройдонский. Он ухватился было за железную перекладину в стене шахты и повис на ней, но перекладина обломилась, и он полетел вниз. Умер он еще в воздухе. Другие пассажиры каким-то чудом держались. Но вскоре обе предохранительные колодки хрустнули, и искореженная кабина рухнула вниз. На полпути, отчаянно хватаясь за стенки кабины, в дыру вылетел моложавый участник конгресса стоматологов. Он не погиб сразу, но организм его не выдержал серьезных внутренних травм, и он скончался через три дня. Херби Чэндлеру повезло больше. Он выпал из кабины, когда она уже приближалась к дну шахты. Упав на площадку под соседним лифтом, он расшиб голову, но от этого быстро оправился, а, кроме того, у него еще оказался сломанным и смещенным позвоночник, а уж от этого он не оправился до конца своих дней, так и оставшись прикованным к креслу калекой. На полу лифта лежала средних лет женщина из Нового Орлеана со сломанным бедром и раздробленной челюстью. Последней вылетела Додо, когда кабина уже ударилась о дно шахты. У Додо была сломана рука и треснула черепная кость от удара о рельс. Она лежала без сознания, при смерти; из раны на голове ручьем текла кровь. Три других пассажира - участник конгресса "Голд-Краун Кола" с женой и Отмычка - каким-то чудом не пострадали. Под обломками кабины, крича, истекая кровью и - что самое ужасное - в полном сознании, лежал ремонтный рабочий Биллибой Нобл, спустившийся в шахту за десять минут до аварии. У него были раздавлены ноги и таз. Никогда еще Питеру Макдермотту не приходилось бежать так быстро в отеле - он чуть не кубарем скатился по лестнице в вестибюль. Там было настоящее столпотворение. Из-за дверей лифта неслись вопли, им вторили какие-то женщины в вестибюле. Кто-то что-то выкрикивал. На виду у напиравшей толпы бледный как смерть помощник управляющего и посыльный пытались открыть металлические двери в шахту лифта номер четыре. Кассиры, портье и прочие служащие выскочили из-за своих столов и стоек. Люди, сидевшие в барах и ресторанах, высыпали в вестибюль, а вслед за ними вышли официанты и бармены. В главном ресторанном зале умолк оркестр, и музыканты, побросав инструменты, влились в общий поток. Сквозь служебный выход в вестибюль выбегали работники кухни. Питера засыпали градом вопросов. - Тихо! - во весь голос крикнул Питер, стараясь перекрыть шум тол пы. На мгновение наступила тишина, и, воспользовавшись ею, он снова крикнул: - Прошу отойти, дайте нам работать. - Он поймал взгляд стоявшего рядом портье. - В пожарную часть позвонили? - Не уверен, сэр. Я думаю... - Немедленно вызвать пожарных! - рявкнул Питер. И обратившись к другому служащему, велел: - Свяжитесь с полицией. Скажите, нам нужны машины скорой помощи, врачи, и пусть пришлют кого-нибудь сдерживать толпу. Оба бегом кинулись выполнять приказания. Из толпы вышел высокий худощавый мужчина в твидовом пиджаке и брюках военного образца. - Я офицер морской пехоты. Скажите, что нужно делать. - Нужно очистить середину вестибюля, - сказал искренне благодарный ему Питер. - Возьмите служащих отеля, устройте кордон. Очистите проход к главному подъезду и держите открытыми двери. - Есть! Высокий офицер повернулся к толпе - словно выстрелы, зазвучали слова команды. Люди подчинялись, будто только и ждали, чтобы кто-то взял на себя руководство. Вскоре цепочка из официантов, поваров, клерков, посыльных, музыкантов и добровольцев-гостей протянулась через вестибюль к выходу на авеню Сент-Чарльз. Алоисиус Ройс присоединился к помощнику управляющего и посыльному, которые пытались взломать дверцы лифта. Обернувшись, он крикнул Питеру: - Нам их не открыть без инструментов. Придется взламывать кабину в другом месте. В вестибюль вбежал рабочий-ремонтник в комбинезоне. И кинулся к Питеру: - Нам нужна помощь на дне шахты. Там кабиной парня прижало. Мы не можем его вытащить, и до других никак не добраться. - А ну, пошли туда! - скомандовал Питер. И устремился ко входу на служебную лестницу; Алоисиус Ройс - за ним. К шахте вел плохо освещенный туннель, облицеванный серым кирпичом. Здесь крики, которые они слышали в вестибюле, звучали гораздо громче и ужаснее. Прямо перед ними была разбитая кабина лифта, но добраться до нее мешали куски изуродованного металла, в которые превратилась обшивка лифта, и сплющенные кабиной механизмы в шахте. Рабочие ремонтной бригады пытались приподнять кабину ломами, которые они использовали в качестве рычагов. Другие стояли сзади, не зная, чем помочь. Вопли, крики, грохот работающих рядом механизмов сливались с непрекращающимися стонами, которые неслись из кабины. - Осветите же как следует! - крикнул Питер, обращаясь к незанятым рабочим. Несколько человек тотчас помчались прочь по туннелю. Человеку в комбинезоне, который прибегал в вестибюль, он сказал: - Возвращайтесь наверх. Покажите дорогу пожарным. - И пошлите доктора - немедленно! - крикнул Алоисиус Ройс, опускаясь на колени посреди обломков. - Да, и возьмите кого-нибудь, чтоб проводить его сюда, - добавил Питер. - Объявите по отелю. У нас живет сейчас несколько врачей. Рабочий кивнул и побежал в вестибюль. Тем временем коридор наполнялся людьми, и пройти по нему становилось все труднее. Сквозь толпу протискался главный инженер Док Викерс. - О господи! - Он застыл, глядя на обломки лифта. - О господи! Сколько раз я им говорил... Я предупреждал, если не потратить денег, может произойти катастрофа... - Он схватил Питера за локоть. - Ты же слышал меля, дружок. Не раз слышал... - Потом, шеф. - Питер высвободил локоть. - Что вы можете сделать, чтобы вытащить людей? Главный инженер беспомощно покачал головой. - Для этого нужно тяжелое оборудование: домкраты, автогенная резка... Ясно было, что главный инженер не в состоянии руководить спасательными работами. - Проверьте другие лифты, - велел Питер. - Если потребуется, отключайте хоть все. Не допустите повторения случившегося. Пожилой инженер уныло кивнул. И ссутулившись, подавленный, пошел прочь. Питер схватил за плечо седого инженера-эксплуатационника, узнав его в толпе. - Ваша задача - никого сюда не подпускать. Всех, кто не занят в спасательных работах, - удалить. Инженер кивнул. И принялся очищать туннель от людей. А Питер вернулся к шахте лифта и увидел, что Алоисиус Ройс ползком пробрался под обломками и приподнял за плечи раненого рабочего-ремонтника, который кричал и стонал. Даже при слабом свете видно было, что его ноги и нижняя часть туловища завалены обломками. - Биллибой, - говорил Ройс, - все будет хорошо. Обещаю. Мы тебя вытащим. Ответом был мучительный стон. Питер взял руку раненого. - Он говорит правду. Теперь мы тут. И помощь близко. Издалека, где-то высоко над ними, Питер услышал нарастающий вой сирен. Портье удалось дозвониться в муниципалитет в отдел по борьбе с пожарами. Не успел он договорить, как во всех пожарных частях города раздались два пронзительных сигнальных гудка, означавших тревогу особой важности. - Ударная группа ноль-ноль-ноль-восемь, по тревоге к отелю "Сент-Грегори", на перекрестке Каронделет и Коммон-стрит! - прозвучал по радио спокойный голос диспетчера. На приказ из муниципалитета немедленно откликнулись четыре пожарные команды - Центральная на Декатур-стрит, а также те, что расположены на Тьюлейн-стрит у Саус-Рэмпарт и Дюмейн. В трех казармах свободные от дежурства пожарные в это время обедали. А в четвертой, Центральной, обед еще только готовили. В сегодняшнем меню был суп с фрикадельками и спагетти. Пожарник, дежуривший сегодня у плиты, со вздохом выключил газ и побежал следом за остальными. Надо же такому случиться, да еще в столь неподходящее время - вызов по тревоге из самого центра города! Одежда и сапоги лежали в машинах. Пожарные, сбрасывая на ходу ботинки, прыгали на машину и натягивали обмундирование. Не прошло и минуты, как прозвучали два прерывистых сигнала, а к "Сент-Грегори" уже мчалось пять пожарных команд, две бригады верхолазов с водометом, а также штурмовая, поисковая и спасательная группы; туда же следовал заместитель брандмайора и два начальника районных отделений. Водители пожарных машин отчаянно лавировали в плотном дневном потоке автомобилей. По степени важности тревога, поданная из отеля, не знает себе равных. Еще шестнадцать команд и две бригады верхолазов, расквартированные в пяти других отделениях, были приведены в состояние готовности на случаи повторной тревоги. Оперативный отдел полиции при уголовном суде также получил сообщение о пожаре сразу из двух мест - из отдела по борьбе с пожарами и непосредственно из отеля. Две телефонистки, над головой которых висела надпись: "Будь терпелив с абонентом", записали сообщение на бланки и тут же передали их радиоинформатору. Сообщение гласило: "Всем машинам скорой помощи - полицейским и из бесплатной больницы - к отелю "Сент-Грегори". А тремя этажами ниже вестибюля "Сент-Грегори", в туннеле, ведущем к шахте лифта, по-прежнему слова команды смешивались со стонами и криками раненых. Сейчас послышались еще твердые, быстрые шаги. По туннелю поспешно шел мужчина в легком полосатом костюме. Молодой мужчина. С медицинской сумкой в руке. - Доктор! - крикнул Питер. - Скорее сюда! Став на колени, ползком, молодой врач добрался наконец до того места, где находились Питер и Алоисиус Ройс. Позади них рабочие аварийной команды спешили закончить подводку освещения. Снова закричал Биллибой Поел. Он повернул к доктору искаженное болью лицо, глаза молили о помощи. - О боже! Боже! Помогите хоть чем-нибудь.... Врач кивнул, открыл свою сумку и достал оттуда шприц. Питер закатал рукав комбинезона Биллибоя и крепко держал его обнаженную руну. Доктор быстро обтер руку спиртом и ввел иглу. Морфий подействовал почти мгновенно. Голова Биллибоя откинулась. Глаза закрылись. Врач поднес стетоскоп к его груди. - К сожалению, у меня нет при себе всего необходимого. Я попал сюда случайно - прямо с улицы. Сколько времени у вас уйдет на то, чтобы вытащить его? - Мы вытащим его, как только подойдет помощь. Вон они - уже идут! В туннеле раздался топот бегущих людей. На этот раз, судя по шуму, их было много. Это оказались пожарники в касках. В ярких лучах фонарей, которые они держали в руках, мелькало тяжелое снаряжение: топоры, домкраты, рычаги, режущие инструменты. Сосредоточенные лица. Резкие, отчетливые слова команды. Хриплое: "Есть!" - Здесь! Подводи рычаг! Убрать завал! Сверху застучали топоры. Послышался скрежет поддающегося металла. Как только в вестибюле распахнулись двери шахты, в туннель хлынул поток дневного света. - Лестницу! Нам нужна лестница! - раздался крик. И вниз поползли длинные лестницы. - Немедленно вытащите наконец раненого! - потребовал врач. А двое пожарных уже пытались подвести под обломки кабины домкрат. С его помощью они смогут приподнять ее и снять тяжесть с Билдибоя. Они ругались, обливаясь потом, расчищая место, чтобы установить домкрат. Но ничего не получалось: домкрат был на несколько дюймов толще найденного зазора. - Нужен домкрат поменьше! Маленький домкрат - потом подведем большой. Требование было тут же передано по рации: "Снять маленький домкрат со спасательной машины!" - Да вытащите же, наконец, раненого! - настойчиво требовал врач. - Видите эту перекладину? - раздался голос Питера. - Нет не этувыше. Если сдвинуть ее, она потянет за собой нижнюю и можно будет поставить домкрат. - Там не меньше двадцати тонн, - предупредил спасатель. - Только тронь чуть порезче, и вся махина разом обвалится. Начинайте медленно, плавно. - Давайте попробуем! - Это сказал Алоисиус Ройс. Став рядом, крепко обхватив друг друга, Ройс с Питером изо всех сил нажали спиной на перекладину. Еще! Безрезультатно. Снова рывок! Сильнее! Легкие буквально разрывались, вены готовы были лопнуть, перед глазами плыли красные круги. Перекладина приподнялась, но едваедва. Еще рывок! Сделать невозможное! Сознание уходит. В глазах все плывет. Их застилает багровый туман. Еще!.. Перекладина сдвинулась. Кто-то крикнул: - Домкрат поставлен! Теперь можно расслабиться. Опуститься на землю. Дать отдых усталым мышцам. Домкрат повернулся и медленно пошел вверх. Обломки лифта стали подниматься. - Можно вытаскивать! - Теперь уже спешить ни к чему, - медленно проговорил врач. - Он только что умер. Раненых и погибших поднимали по приставной лестнице наверх. Вестибюль "Сент-Грегори" превратился в приемный покой, где оказывали первую помощь тем, кто был еще жив, и констатировали смерть тех, кто уже ни в чем не нуждается. Все лишнее убрали. Посредине зала стояли носилки. Толпа за кордоном притихла и как-то сжалась. Женщины плакали. Даже среди мужчин были такие, которые не могли смотреть. На улице стояла вереница машин скорой помощи. Авеню Сент-Чарльз и Каронделет-стрит между Канал-стрит и Грейвир-стрит были закрыты для движения. На обоих концах улиц, за установленными полицией заграждениями, собрались толпы людей. Одна за другой машины скорой помощи стали срываться с места. Первым увезли Херби Чэндлера; затем раненого стоматолога, которому оставалось жить считанные часы; потом жительницу Нового Орлеана со сломанной челюстью и ногой. Остальные машины не спешили: они направлялись в городской морг. В вестибюле "Сент-Грегори" полицейский капитан допрашивал свидетелей, пытаясь выяснить имена пострадавших. Последней из раненых вынесли в вестибюль Додо. Врач, опустившись на колени, перевязал ей голову, где зияла большая рана. На руку ей уже успели наложить пластмассовый лубок. Все время, пока шли спасательные работы. Отмычка оставался с Додо: не обращая внимания на адресовавшиеся ему предложения о помощи, он поддерживал Додо и давал указания пытавшимся пробиться к ним спасателям. Отмычку подняли из шахты последним. Перед ним вынесли участника конгресса "Голден-Краун Кола" и его, жену. Потом пожарный вытащил из-под обломков чемоданы Отмычки и Додо и поднялся с ними в вестибюль. Полицейский в форме стал на страже подле них. Питер Макдермотт вернулся в вестибюль как раз в ту минуту, когда поднимали Додо. Мертвенно-бледная, она неподвижно лежала в окровавленной одежде; кровь пропитала уже и повязку у нее на голове. Додо положили на носилки, и над ней тут же склонились два врача. Один из них был совсем молодой, другой - постарше. Тот, кто помоложе, безнадежно покачал головой. Внезапно толпа, стоявшая за кордоном, забурлила. Мужчина в рубашке, без пиджака, размахивая руками, кричал: "Пропустите меня!" Питер обернулся на шум и махнул офицеру морской пехоты, чтобы тот пропустил человека. Толпа молча расступилась. На середину вестибюля выбежал Кэртис О'Киф. Вконец убитый, шел он рядом с носилками, на которых лежала Додо. Питер видел, как на улице О'Киф умолял, чтобы ему позволили ехать в машине скорой помощи, увозившей Додо. Молодой врач кивнул в знак согласия. Двери захлопнулись, и, взвыв сиреной, машина понеслась прочь. Еще не придя в себя, едва веря, что он жив и невредим. Отмычка поднимался по лестнице, спущенной в шахту лифта. За ним следовал пожарный. А сверху уже тянулись руки, готовые помочь. Поддерживаемый со всех сторон. Отмычка ступил в вестибюль. И сразу понял, что может стоять и передвигаться без посторонней помощи. К нему возвращалось чувство реальности. И вновь напряженно заработал мозг. Все вокруг было заполнено людьми в форме. Они наводили ужас на Отмычку. Чемоданы! Что, если тот, большой, открылся от удара!.. Но нет. Чемоданы Отмычки стояли рядом с другими всего в нескольких шагах от него. Отмычка двинулся было к ним, но сзади раздался чей-то голос: - Сэр, вас ждет скорая помощь. Обернувшись, Отмычка увидел молодого полицейского. - Но мне не нужно... - Все должны ехать, сэр. Для проверки. В ваших же интересах. - Мне надо взять чемоданы... - запротестовал было Отмычка. - Вы сможете забрать их позднее, сэр. За чемоданами приглядят. - Нет, они нужны мне сейчас. - О боже! Если ему так нужны его чемоданы, пусть берет, - раздался чей-то голос. - Когда человек перенес такое, он имеет право... Молодой полицейский взял чемоданы и проводил Отмычку до выхода на авеню Сент-Чарльз. - Если вы подождете здесь, сэр, я схожу - узнаю, на какой машине вам ехать. - И полицейский опустил чемоданы на тротуар. Не успел он отойти, как Отмычка схватил чемоданы и растаял в толпе. Никто при этом не обратил на него внимания. Так он добрался не спеша до открытой стоянки, где вчера, после удачного ограбления дома в Лейквью, оставил свою машину. Ничто не омрачало спокойствия Отмычки. В нем крепла уверенность, что больше с ним не приключится никаких бед. Стоянка была забита автомобилями, но Отмычка быстро разыскал свой "форд-седан" по белому с зеленым номерному знаку штата Мичиган. Он вспомнил, как волновался в понедельник по поводу того, что его номер бросается в глаза. Но судя по всему, волнения его были напрасны. Машина стояла на том самом месте, где он оставил ее. Мотор, как всегда, завелся при первом же повороте ключа зажигания. Аккуратно ведя машину. Отмычка выехал из центральной части города и добрался до мотеля на автостраде Шеф-Мантэр, где он спрятал свою предыдущую добычу. С пятнадцатью тысячами долларов та добыча, конечно, сравниться не могла, но тем не менее кое-чего стоила. Отмычка поставил "форд" поблизости от входа в свою комнату и вошел в нее с двумя чемоданами, привезенными из "Сент-Грегори". Сначала он задернул занавески на окнах и лишь потом открыл большой чемодан, чтобы проверить, на месте ли деньги. Да, они были на месте. В мотеле у Отмычки скопилось довольно много вещей, и ему пришлось перепаковать несколько чемоданов, чтобы все уместить. В конце концов он распихал все, кроме двух меховых шуб, серебряного кубка и подноса, которые вынес из дома в Лейквью. В чемоданы эти вещи не влезали, разве что заново все переложить. Отмычка понимал, что это надо бы сделать. Но буквально в последние минуты его вдруг охватила непреодолимая усталость - видимо, реакция, решил он, на события и переживания этого утра. Однако время-то ведь на месте не стояло, и нужно было удирать из Нового Орлеана без проволочек. Отмычка решил, что с шубами и серебром ничего не случится, если положить их прямо в багажник. Удостоверившись, что его никто не видит. Отмычка положил чемоданы, серебро и шубы в машину. Потом он рассчитался с портье, заплатив остаток по счету, и отъехав от мотеля, почувствовал, что усталость его вроде бы немного прошла. Местом его назначения был Детройт. Ехать Отмычка решил не спеша, с остановками, а по пути серьезно обдумать будущее. Уже несколько лет Отмычка давал себе зарок, что если, когда-нибудь ему удастся раздобыть приличную сумму денег, он купит на них небольшой гараж. И тогда, распростившись с кочевой жизнью преступника, осядет на одном месте, чтобы посвятить остаток дней честному труду. А трудовые навыки у него были. Доказательством мог служить "форд", на руле которого сейчас лежали его руки. И пятнадцати тысяч с избытком хватит, чтобы начать дело. Неясно было одно: действительно ли настало время покончить с прошлым? Отмычка начал колебаться, еще когда пересекал северную часть Нового Орлеана, ведя машину к Поншартренской автостраде, где начинался путь к свободе. Конечно же, много доводов было в пользу того, чтобы порвать с прошлым и осесть. Молодость прошла. Риск и постоянное напряжение измотали Отмычку. Сколько раз - в том числе в Новом Орлеанеему уже приходилось испытывать на себе гипнотическое действие страха. И тем не менее... события последних тридцати шести часов укрепили в нем чувство уверенности, вызвали новый elan [порыв, прилив сил (франц.)]. Успешное ограбление дома в Лейквью; эти пятнадцать тысяч, приплывших к нему в руки словно по волшебству; то, что он вышел живым из катастрофы с лифтом какой-нибудь час назад, - все, казалось, говорило о том, что звезда его удачи не померкла. Разве, взятые вместе, эти факты не являли собой знамение, ясно указывавшее, по какому пути идти дальше? Пожалуй, было бы недурно еще немножко пожить старой жизнью, подумал Отмычка. С гаражом ведь можно и подождать. На это время всегда найдется. С автострады Шеф-Мантэр Отмычка свернул на бульвар Джентильи и поехал вокруг городского парка, мимо водоемов, у которых росли старые, раскидистые дубы. Сейчас он приближался к Метари-роуд. Здесь расстилалось море надгробий, уходившее вдаль до самого горизонта, владения новых кладбищ Нового Орлеана - Гринвудского, Кипарисового, Метари, кладбища святого Патрика, кладбища Пожарных, кладбища бесплатной больницы. Над всеми ними пролегала эстакада Поншартренской автострады. Отмычка уже мог ее разглядеть - она высилась на фоне неба, словно цитадель в небесах, маня и обещая спасение. Еще несколько минут, и он будет там. Приближаясь к пересечению Канал-стрит и Парковой авеню, последнему перекрестку перед пологим въездом на автостраду. Отмычка заметил, что светофор не работает. Движением управлял полицейский, стоявший посередине Канал-стрит. До перекрестка оставалось всего несколько метров, когда Отмычка почувствовал, что у него лопнула шина. Однажды в припадке злости сержант обозвал патрульного мотоциклиста новоорлеанской полиции Николаса Клэнси "самым тупым из всех полицейских Америки - тупее не бывает". Для такой характеристики основания были. Несмотря на долгую службу, снискавшую ему репутацию ветерана, Клэнси ни разу не был не то что повышен в чине, но хотя бы даже представлен к повышению. Его послужной список ни у кого не мог бы вызвать зависти. На счету Клэнси почти не было арестов - разве что по пустякам. Если он пускался в погоню за удирающей машиной, можно было не сомневаться, что водителю удастся уйти от преследования. Однажды во время драки на улице Клэнси велено было надеть наручники на подозрительного субъекта, задержанного другим офицером. Но пока Клэнси возился с наручниками, отстегивая их от пояса, задержанный успел пробежать уже несколько кварталов. В другой раз к нему на улице подошел давно разыскиваемый грабитель банков, который, став верующим, решил добровольно сдаться. Бандит отдал ему свой револьвер, и Клэнси тут же его уронил. От удара о землю револьвер выстрелил, а бандит с перепугу изменил свое намерение и убежал. Поймали его лишь через год, в течение которого он успел совершить еще шесть грабежей со взломом. И спасал Клэнси все эти годы от увольнения только удивительно покладистый характер, которому никто не мог противостоять, да смущенное лицо грустного клоуна, сознающего свои недостатки. Временами, оставшись наедине с самим собой, Клэнси мечтал совершить что-нибудь такое, что если бы не полностью реабилитировало его, то, во всяком случае, сделало его послужной список не таким бесцветным. Но до сих пор он с блеском упускал все возможности для этого. Среди всех служебных обязанностей единственным, что не составляло для Клэнси ни малейшего труда, была регулировка уличного движения. Он любил этим заниматься. Если бы Клэнси мог повернуть время вспять и предотвратить изобретение автоматического светофора, он с удовольствием сделал бы это. Минут десять назад, увидев, что на перекрестке Канал-стрит и Парковой авеню перестал работать светофор, Кланси сообщил об этом по рации, поставил мотоцикл в сторонку и занял место регулировщика. Втайне он надеялся, что аварийная команда приедет не скоро. Клэнси заметил серый "форд", подъезжавший с противоположной стороны авеню и остановившийся у перекрестка. Он не спеша направился к машине. За рулем сидел оцепеневший Отмычка. Клэнси обследовал заднее колесо, сидевшее на ободе. - Шина лопнула? Отмычка кивнул. Будь Клэнси повнимательнее, он наверняка обратил бы внимание на то, как побелели у водителя суставы пальцев, впившиеся в руль. Проклиная невезенье, Отмычка понял, что в своих тщательно разработанных планах забыл учесть одну-единственную мелкую деталь: запасная шина и домкрат лежали в багажнике. Чтобы достать их оттуда, надо открыть багажник, и тогда все увидят и шубы, и серебряную утварь, и чемоданы. Обливаясь потом, он выжидал. Но полицейский отходить явно не собирался. - Колесо-то, видно, придется заменить? Отмычка еще раз кивнул. Он пытался оценить ситуацию. Колесо можно заменить быстро. Самое большее на это уйдет три минуты. Домкрат! Гаечный ключ! Освободить болты! Снять колесо! Надеть запаску! Затянуть! Колесо, ключ и домкрат - на заднее сиденье! Захлопнуть багажник! Успеешь сделать все это быстро - и ты на свободе, на скоростной автостраде. Если бы только ушел фараон! Машины, шедшие за "фордом", стали сбавлять скорость, кое-какие останавливались, прежде чем выехать на резервную полосу. Какой-то автомобиль выскочил из своего ряда слишком резко. Сзади раздался визг тормозов, протестующий звук клаксона. Наклонившись, полицейский оперся локтем на дверцу рядом с Отмычкой. - Народу-то уже поднакопилось. - Да-а, - протянул в ответ Отмычка. Полицейский выпрямился и открыл дверцу. - Пора, видно, браться за дело. Отмычка заглушил мотор и медленно вылез из машины. Он даже выдавил из себя улыбку. - Все в порядке, офицер, я справлюсь. Отмычка стоял, затаив дыхание, пока полицейский изучал ситуацию на перекрестке. - Я вам подсоблю, - добродушно предложил свои услуги Клэнси. Отмычку охватило желание бросить машину и бежать куда глаза глядят. Но он тут же отказался от этой мысли, понимая всю ее безнадежность. Покорившись судьбе, он вставил ключ в замок багажника и поднял крышку. Не прошло и минуты, как домкрат уже подпирал задний бампер, болты были отвинчены и машина приподнята. Чемоданы, шубы и серебро лежали кучей в углу багажника. Возясь с колесом. Отмычка видел, как полицейский внимательно разглядывал вещи. Как ни удивительно, пока он молчал. А дело было просто в том, что процесс осмысления занимал у Клзнси довольно много времени, чего Отмычка, естественно, не мог знать. Склонившись над багажником, Клэнси ткнул пальцем в одну из шуб. - Не жарковато ли для этих штучек? Последние десять дней температура в тени не опускалась в городе ниже 95 градусов по Фаренгейту. - Понимаете, жена... ее иногда знобит. Болты тем временем были свинчены и колесо снято. Отмычка в один миг открыл заднюю дверцу машины и швырнул колесо в кабину. Полицейский перегнулся через крышку багажника, заглядывая внутрь машины. - А женушка-то с вами? - Я... я ее по пути захвачу. Срывая в кровь руки. Отмычка пытался освободить запасное колесо. Крепежная гайка была завернута намертво. Он сорвал ноготь и содрал кожу с пальцев, пока отвинчивал ее. Не обращая внимания на боль, он вытащил колесо из багажника. - Чудно это. У Отмычки даже дыхание перехватило. Он не в состоянии был шевельнуться. Он подошел к своей Голгофе. Интуиция подсказывала, почему это произошло. Судьба подарила ему шанс, но он пренебрег им. Тот факт, что он не успел воплотить свое решение в жизнь, ровным счетом ничего не значил. Судьба была милостива к нему, но Отмычка не воспользовался ее добротой. Теперь же она разгневалась и повернулась к нему спиной. Отмычку охватил ужас, когда он вспомнил то, о чем так легко позволил себе забыть несколько минут назад: приговор, который ему могут вынести, если он снова попадет на скамью подсудимых, - ведь ему скорее всего придется провести остаток жизни в тюрьме. И свобода показалась ему бесконечно желанной. Автострада, до которой было рукой подать, словно бы отодвинулась на другой конец света. Наконец-то до Отмычки дошел истинный смысл знамений, осенявших его в последние два с половиной дня. Ему представлялась возможность порвать с прошлым, начать новую, достойную жизнь. Эх, если бы только он послушался! А он все понял наоборот. С наглым тщеславием он принял расположение судьбы за везение. И сделал выбор. А вот теперь - результат. И менять что-либо уже поздно. А может быть, и нет? Разве бывает поздно хотя бы питать надежду? Отмычка закрыл глаза. И он поклялся, твердо решив, что если только выберется из этой переделки, то сдержит слово: никогда до конца своих дней не совершать дурных поступков. Когда Отмычка открыл глаза, он увидел, что полицейский отошел к другой машине, водитель которой остановился узнать дорогу. Быстрее быстрого Отмычка надел новое колесо, затянул болты и, высвободив домкрат, швырнул его в багажник. И, как сделал бы опытнейший механик, инстинктивно подтянул болты на колесе, уже стоявшем на земле. Когда полицейский вернулся, вещи в багажнике были уже переложены, чтобы не привлекать внимания. Забыв о своих подозрениях, Клэнси одобрительно кивнул. - Ну как, все в порядке? Отмычка захлопнул крышку багажника. И только сейчас патрульный Клэнси заметил табличку с мичиганским номером. Мичиган. Зеленые цифры на белом поле. В глубине сознания Клэнси шевельнулось воспоминание. Когда же это было - сегодня, вчера, позавчера?.. Командир его отделения читает перед строем последние бюллетени... Что-то насчет белых с зеленым номерных знаков... Клзнси всеми силами пытался вспомнить, о чем же говорилось в том бюллетене. Их ведь так много: о разыскиваемых преступниках, о пропавших без вести, об угнанных машинах, об ограблениях. Каждый день смышленые, энергичные ребята-полицейские записывали все эти сведения в свои блокноты, старались запомнить и усвоить информацию. Клэнси тоже пытался. Он всегда старался успеть за ними, но всякий раз быстрая речь лейтенанта неизбежно обгоняла медленный почерк Клэнси. Белые с зеленым номерные знаки... Эх, если бы только он мог вспомнить! - Из Мичигана, да? - спросил Клэнси, указывая на номер. Отмычка кивнул. Он стоял и ждал. Казалось, нет предела долготерпению души человеческой. - "Край водных просторов", - вслух прочитал Клэнси надпись на номере. - Говорят, у вас там отличная рыбалка. - Да-а... вроде. - Вот бы как-нибудь выбраться к вам. Я ведь рыбачу. Сзади раздался нетерпеливый гудок. Клэнси открыл дверцу "форда". Он словно бы вдруг вспомнял о своих обязанностях регулировщика. - Давайте-ка очистим этот ряд. - А в голове по-прежнему вертелась назойливая мысль: "белый с зеленым номер". Мотор сразу завелся. И Отмычка поехал. Клэнси смотрел ему вслед. Осторожно, не слишком быстро: но и не медленно, мобилизовав все свое мужество. Отмычка направил машину к въезду на автостраду. "Белый с зеленым". Клэнси потряс головой и всецело занялся регулировкой движения. Да, не зря его называли самым тупым полицейским во всей полиции - тупее не бывает. Мигая синими вспышками сигнальной лампы, белая с голубым полицейская машина скорой помощи свернула с Чулейн авеню к отделению реанимации бесплатной больницы. Машина остановилась. Дверцы тотчас открылись. Санитары вынесли носилки с Додо, положили их на тележку и с профессиональной быстротой скрылись за дверью, на которой было написано: "Только для белых пациентов". Кэртис О'Киф следовал за носилками чуть не бегом, чтобы не отстать. - Несчастный случай! Дорогу! - выкрикнул шедший впереди санитар. Толпа, заполнявшая вестибюль приемного покоя, расступилась, давая пройти небольшой процессии. Любопытные глаза смотрели ей вслед. В основном взгляды были устремлены на лицо Додо, превратившееся в бледную, восковую маску. Перед носилками распахнулись двери травматологического отделения. Внутри шла напряженная жизнь: стояли другие носилки, сосредоточенно работали врачи, медсестры. - Подождите здесь, пожалуйста, - сказал санитар, преграждая Кэртису О'Кифу вход. - Мне необходимо знать... - запротестовал О'Киф. Входившая в отделение медсестра задержалась на секунду в дверях. - Все, что в наших силах, будет сделано. Врач выйдет поговорить с вами, как только сможет. - Последние слова она произнесла, уже входя в отделение. И двустворчатые двери закрылись за ней. Кэртис О'Киф продолжал стоять перед дверью. Глаза его застилал туман, сердце разрывалось от отчаяния. Всего каких-нибудь полчаса, после ухода Додо, он в смятении и тревоге метался из угла в угол по гостиной своего номера. Чутье подсказывало ему, что из его жизни невозвратимо ушло что-то такое, чего он больше не встретит. Но ведь у Додо были предшественницы, которые приходили и уходили, словно издеваясь над ним, подсказывал разум. И он спокойно пережил их уход. Почему же сейчас все иначе, - нет, глупо даже так думать. Пусть так, все равно О'Кифу хотелось догнать Додо хотя бы для того, чтобы оттянуть разлуку на несколько часов и за это время еще раз взвесить свои чувства. Победил разум. О'Киф остался в номере. А через несколько минут до него донесся вой сирен. Сначала он не обратил на это особого внимания. Но вскоре, заметив, что машины скорой помощи все прибывают и останавливаются у отеля, он подошел к окну. Внизу царила суматоха, и это побудило его спуститься. Он вышел из номера в чем был - в рубашке и без пиджака. Уже на площадке у дверей он услышал какие-то тревожные слухи. Прождав лифта почти пять минут среди других постояльцев, скопившихся здесь за это время, О'Киф решил спуститься по служебной лестнице. По дороге он обнаружил, что таким же образом поступили и другие. По мере того как он спускался, снизу все отчетливее доносились крики и