а то мой друг разнервничается, и с вами тоже может произойти какая-нибудь неприятность. Вы прекрасно знаете, о ком мы говорим: о кругленьком таком толстячке. Великан сказал неожиданно тихим голосом: -- Вы давайте позабудьте обо всем, что знаете, и о нас тоже, и держитесь-ка подальше от тех мест, где вас видели с этим доктором. Договорились? -- Ну конечно, договорились, отчего же нет, -- отвечал Корреа. Когда он понял, что дышать стало легче, он вспомнил о Сесилии и спросил себя, неужели просто из трусости он откажется от нее... Бояться нечего, надо говорить, его заботы вполне обычны, их поймет любой. -- Можно рассказать все по-честному? -- спросил он. -- Можно, можно, -- ответил высокий, -- только если не слишком долго. -- Все, что я скажу, очень просто. Я ищу этого доктора вовсе не из-за корысти. Знаете, зачем он мне нужен? Чтобы отвести меня на другой берег, потому что там ждет меня один человек. -- Сеньор-то у нас бескорыстный, -- сказал высокий, указывая на него пальцем. -- И везучий. Его кто-то ждет на другом берегу. -- И он жить не может без этого человека. Сеньор считает нас с тобой идиотами. -- Так считал и доктор, да покоится он в мире. -- Да доктор этот просто наглец. Вздумал забавлять нас небылицами. -- Всякими сказками, вроде человека, что ждет сеньора на другом берегу. Корреа возмущенно запротестовал -- сначала из-за того, что ему говорили, потом оттого, что понял: его будут бить, но вскоре умолк и только, когда началась экзекуция, успел поднести руки к голове. В какой-то миг -- как он потом убедился, много позже -- его пробудил мужской голос, повторявший настойчиво и мягко: -- Что с вами? Вам нехорошо? С помощью неизвестного -- высокого господина с седыми усами и в очках -- Корреа кое-как поднялся. Все тело у него болело. -- Кажется, меня побили, -- заметил он печально. -- Хотите обратиться в полицию? Если желаете, я провожу вас в комиссариат. Комиссар -- мой друг. -- Пожалуй, не стоит заявлять в полицию. На сегодня с меня хватит и побоев. -- Как вам угодно. Зайдемте на минутку ко мне, я немного обмою ваши ушибы. Корреа поддался уговорам и с трудом побрел, куда его вели. Дом показался ему весьма привлекательным, решетки и люстры были кованые, а кресла -- как в старом монастыре. ТУ -- Простите, что я вам мешаю, -- сказал Корреа. -- Здесь светло и все видно. Вам удобно? Это самое главное. Его усадили под торшер, тоже кованый, стоящий в углу гостиной. Корреа благодарно подумал: "Я в парадной столовой, где собираются по большим праздникам". В центре комнаты стоял длинный лакированный стол из черного дерева. Хозяин промыл ему раны перекисью водорода и заботливо отер его лицо. -- Щиплет, -- сказал Корреа. -- Ничего страшного, -- заверил его господин. -- Это потому, что щиплет не вас. -- Не спорю. Однако согласитесь: вы дешево отделались, если учесть, чем кончилось с тем, другим, -- вы понимаете мою мысль? И не подумайте, что это плохие ребята. -- Вы их знаете? -- удивленно спросил Корреа. Господин приятно улыбнулся. -- Здесь знаешь всех, -- объяснил он. -- Как я говорил, ребята они совсем не плохие, разве что немного нервные, но это у них по молодости. Вам не надо было лгать. -- Я не лгал. -- Путешествие на другой берег, чтобы повидать женщину, -- старая сказка. -- И однако это правда. -- Дорогой мой сеньор, постарайтесь понять, что, если вы беседуете с серьезными людьми, лучше не пытаться провести их подобными россказнями. Вполне естественно, по-человечески понятно, что наши друзья вышли из себя. Кроме того, чтобы повидать женщину, зачем являться к ней вместе с доктором? -- Доктор знает остров, где есть туннель. С этого мига сцена пошла быстрее. -- Вы хотите сказать, пещера -- пещера, где хранится товар? Не подождете ли вы минутку? -- Я ухожу. -- Вы подождете. Выходя из комнаты, хозяин дома сделал знак рукой, означавший, что надо подождать, и запер дверь на ключ. Простой этот факт испугал молодого человека больше, чем незадолго до того спор с бандитами. ("Меня начали бить, когда я еще ничего не понял", -- объяснял он потом.) Он слышал, как в соседней комнате господин с седыми усами говорил по телефону, хотя и не различал слов. "Меня не одурачишь, -- подумал он. -- Выберусь в окно". Окно выходило в темный сад и было забрано решеткой с частыми прутьями. Он мог, конечно, позвать на помощь, но рисковал тем, что хозяин услышит его прежде, чем кто бы то ни было, и тогда... Лучше не думать. "Минутка" длилась долгих полчаса. Наконец он услышал, как ключ поворачивается, увидел, что дверь открылась и в гостиную вошли хозяин, а следом -- оба бандита. Поистине этой ночью страшным неожиданностям не было конца. -- Вот мы и снова вместе, -- сказал тот, кто был пониже. -- Хочется верить, что на радость всем. -- В этой вашей пещере действительно полно товара? -- поинтересовался великан. -- Это не пещера, и там нет абсолютно ничего. -- Думайте, что говорите, -- посоветовал ему хозяин дома. -- Что вы хотите? Что вам надо? -- Не так уж трудно поехать и посмотреть, -- сказал господин с седыми усами. -- Однако, -- предупредил молодого человека тот, кто был пониже, -- для вашей личной целости было бы лучше, если бы мы нашли пещеру полнехонькой. -- Кто ее найдет? -- храбро спросил Корреа. -- Вы. Мы посадим вас на катерок и назначим капитаном, -- весело ответил великан. -- Я совсем не уверен, что смогу ее найти. -- Теперь новая песня? -- Доктор брал меня с собой только раз. Я в этом краю недавно. Все в дельте кажется мне одинаковым. -- Мы ничего не теряем, если попробуем, -- сказал хозяин дома. -- Но извольте не затыкать ему рот. С вашими штучками мы далеко не уедем. Если бы я не вмешался, откуда узнали бы мы о пещере? Молодого человека запихнули в автомобиль, на заднее сиденье, между великаном и толстяком. Пожилой господин сел за руль. Когда они подъехали к берегу, занимался рассвет. Корреа затосковал и сказал, не сдержавшись: -- Я уверен, что не узнаю острова и вы меня убьете. Лучше уж убейте сейчас. Бандиты встретили его слова дружным смехом. -- Ему сейчас совсем не смешно, -- объяснил им пожилой господин. -- Он всегда жил далеко от моря, и ему будет неприятно, если мы бросим его в воду. Все забрались в катер. Толстяк сидел на руле, болтая с великаном; пожилой господин и Корреа устроились сзади. Корреа был очень испуган, печален и дрожал от холода. Ушибы на лице горели огнем, все тело нестерпимо болело. Почему-то он обратил внимание на маленькую лодчонку, привязанную за кормой, на два весла, лежавшие под сиденьями катера. Они подъехали к пристани Энкарнасьон, и пожилой господин сказал: -- Вот и наш причал. Корреа с поразительной ловкостью вскочил на ноги. Остальные расхохотались. -- Не надейтесь, -- сказал толстяк. -- Мы еще поплаваем. Просто сеньор вспомнил, как мы вышли здесь в ту ночь, когда вы встретились со своим дружком-доктором. Пожилой господин обратился к великану: -- А ты сразу же заснул? -- Я не хотел. -- Не об этом речь. Отвечай на мой вопрос. -- Пока мы шли вдоль этого берега, я не спал, но глаза у меня уже закрывались, а это очень неудобно. -- Молодец. -- Пожилой господин пристально посмотрел на молодого человека и спросил: -- В какой-то момент вы пересели на другой катер? -- Нет. Зачем? -- Сколько времени вы плыли отсюда до острова? -- Минут двадцать по меньшей мере. Может быть, полчаса, не знаю. Остров был по правую Руку. -- Смотрите внимательно и верьте в успех, и вы его узнаете. -- Я всегда считал, что, если поискать хорошенько, всегда найдешь то, что ищешь, -- провоз-: гласил Корреа. И тут же подумал, не сказал ли он чего-нибудь лишнего. -- Это мне нравится, -- воскликнул пожилой господин и хлопнул его по спине. Корреа подумал, что, пожалуй, судьба предоставляет ему самый удобный случай. Вряд ли он нашел бы остров сам по себе, а на доктора, очевидно, надеяться нечего. И вот эти люди вынуждают его отыскать остров. Не успеют они и глазом моргнуть, как окажутся в Пунта-дель-Эсте, а там, воспользовавшись общим замешательством, он сбежит. Нет в мире силы, способной помешать ему встретиться с Сесилией. Он сказал себе, что не сдержал буквально свое обещание хранить тайну туннеля, но поступил так под страхом смерти и потому, что доктору это уже не повредит. Катер шел ровно, все было спокойно, и Корреа немного вздремнул, а открыв глаза, увидел, что они плывут уже по иным местам: здесь было куда более просторно, река словно раздалась и казалась светлее; на левом берегу появилась лесопильня, на правом -- бесконечные ряды тополей. И тогда -- но не сразу -- у молодого человека упало сердце. Хотя он ничего не различал в лабиринте дельты, но твердо знал, что этих мест не видел никогда. -- Кажется, мы проехали, -- испуганно пробормотал он. Великан поднялся, не спеша договорил с толстяком, шагнул к молодому человеку и дважды ударил его по лицу. -- Довольно, -- приказал пожилой господин. -- Поворачиваем. -- И добавил, взглянув на пленника: -- А вы смотрите. Корреа чувствовал, как лицо у него пылает; он спросил себя, не высказать ли этим негодяям все, что он о них думает, не считаясь с последствиями. Когда он наконец заговорил, ему самому показалось, что он хнычет, как мальчонка. -- Если мы будем плыть в обратном направлении, -- сказал он, -- я и вовсе собьюсь. -- Ну и терпение надо с вами, -- заметил пожилой господин. Когда -- примерно через полчаса -- молодому человеку удалось немного успокоиться, он сказал: -- Хотел бы я видеть вас на моем месте, под угрозой новых побоев. Думаю, меня совсем запугали, иначе я нашел бы остров. Вот послушайте: мы плыли тогда в обратном направлении, остров был по правую руку; там есть причал из гнилых досок, когда-то выкрашенных в зеленый цвет... -- Я думаю о том, что произошло. Поскольку в этом мире все лгут, мы ни во что не верим, и когда человек вдруг говорит правду, мы наказываем его. Я верю в вас. -- Если с причала смотреть по прямой в глубь острова, -- продолжал объяснения Корреа, -- разглядишь деревянную хижину, почти скрытую деревьями. Пройдя метров пятьдесят влево, туда, где гуще всего, вы увидите вход в туннель. И помните, что я вам говорю: это туннель, а не пещера. -- Теперь мы доставим молодого человека домой, он, наверное, уже утомился, -- известил пожилой господин бандитов. -- Сначала пусть отведет нас в пещеру, -- возразил толстяк. -- Я не спрашивал твоего мнения, -- напомнил ему пожилой господин и, оборотившись к молодому человеку, сказал: -- Мы оставим вас в покое, но можно надеяться на вашу сдержанность или вы начнете болтать направо и налево? -- Я никому ничего не скажу. Они знали, где он жил: его отвезли прямо на остров Меркадера. Чтобы остановить катер, великан уперся веслом в дно реки. Еще не веря в то, что эти люди его отпускают, Корреа спрыгнул на причал. Тут же, внезапно пристыженный, он вспомнил о Сесилии и хотел было сказать пожилому господину, что поедет с ними, что поможет им отыскать туннель. Повернувшись, чтобы заговорить, он успел увидеть улыбку на лице пожилого господина, а очень близко от себя весло -- мокрое, блестящее, огромное. Весло обрушилось на него, и он свалился в вязкую грязь. Удар был очень силен, но не смертелен -- Корреа заметил весло в воздухе и откинулся назад. Он не потерял сознания, но на всякий случай лежал не шевелясь. Когда мотор катера затих вдали, он открыл глаза. Потом поднялся, вошел в хижину, собрал вещи, сел на первый катер, идущий в Тигре, и в первый поезд, направлявшийся в Буэнос-Айрес. Он хотел продолжать путь дальше, в свою провинцию, чтобы почувствовать себя дома, в безопасности, но остался в Буэнос-Айресе, намереваясь вернуться в Уругвай, как только соберет деньги на билет, потому что искренне верил, что без Сесилии не сможет жить. Меркадер, у которого он попросил взаймы, сказал: -- Ты забываешь, что правительство запретило поездки в Уругвай. Можно поехать в Тигре и поговорить с каким-нибудь лодочником из тех, что перевозят эмигрантов, или с контрабандистом. -- Лучше не надо, -- сказал Корреа. Искать туннель он тоже не поехал. Ему незачем было видеть туннель, чтобы знать, что тот существует. А убеждать в этом остальных представлялось ему бесполезной затеей. Со временем он стал адвокатом, потом доктором права и -- поскольку в жизни все катится своим чередом -- вышел на пенсию государственным служащим. Человек, не склонный к риску, ровного, хотя и меланхоличного нрава, он, по словам друзей, выходил из себя, лишь когда с ним заговаривали на географические темы. В таких случаях Корреа мог сорваться и вспылить.