взявшись за руки, медленно печально спускаемся по широким ступеням в пылающем закате, как два монаха по эспланаде в Киото (по крайней мере я так себе представляю Киото) и вдруг оба начинаем улыбаться от счастья - Мне хорошо, потому что я выспался, но главное, потому что старина Бен (мой сверстник) благословил меня, просидев весь день надо мною спящим, и теперь этими немногими глупыми словами. - Рука в руке мы медленно молча нисходим по ступеням - Это был мой единственный спокойный день в Калифорнии, кроме только уединения в лесу, о котором я ему рассказываю, а он: "Так, а кто сказал, что сейчас ты был не один?", заставляя осознать призрачность существования, хотя своими руками я ощущаю его большое выпуклое тело и говорю: "Ну конечно, ты некий патетический призрак со всей эфемерной настойчивостью стремящийся высосать жизнь" - "Я ничего не говорил", смеется он - "Что бы я ни сказал, Бен, не обращай внимания, я просто дурак" - " В 1957 в траве, напившись виски, ты заявил, что ты величайший мыслитель в мире" - "Прежде чем заснуть и проснуться: теперь я понимаю, что вовсе не так хорош и от этого чувствую себя свободным" - "Ты не более свободен, будучи плохим, лучше прекрати думать, вот и все" - "Я рад, что ты навестил меня сегодня. Я думал, что наверное умру" - "Это ты загнул" - "Что нам делать с нашими жизнями?" - "О", говорит он, "не знаю, думаю, просто смотреть" - "Ты ненавидишь меня?.. ладно, я тебе нравлюсь?.. ладно, как вообще все?" - "Провинциалы в порядке" - "Тебя кто-то заколдовал...?" - "Да, с помощью картонных игрушек?" - "Картонных игрушек?", переспрашиваю я - "Ну знаешь, делаешь картонные домики и поселяешь туда людей, и люди тоже картонные, и колдун заставляет дергаться мертвое тело, и подносишь воду к луне, а у луны странное ухо, и все такое, так что со мной все в порядке, Дурачок". "О'кей". 31 И вот я стою в наступающих сумерках, положив одну руку на оконную занавеску и глядя вниз на улицу, где в сторону автобусной остановки на углу уходит Бен Фаган, на его широкие мешковатые вельветовые штаны и простенькую "секондхендовскую" рабочую куртку, он идет домой к пенящейся ванне и знаменитой поэме, ничуть не встревоженный, или по крайней мере не встревоженный тем, чем встревожен я, хотя, полагаю, и он носит в себе то мучительное чувство вины и беспомощных сожалений о том, что халтурщик-время не позволило осуществиться его былым первозданным рассветам над соснами Орегона - Я цепляюсь за портьеры, как прятался под маской "фантом оперы", жду Билли и вспоминаю, как бывало вот так же стоял у окон в детстве и смотрел на сумеречные улицы, и думаю о том, как "величествен" я был в этом своем развитии, а все говорили, я должен был быть "своей жизнью" и "их жизнями" - Не то чтобы я был пьяницей и поэтому испытывал чувство вины, просто остальные, те кто вместе со мной занял этот уровень "жизни на земле", совершенно ее не ощущают - Бесчестные судьи улыбаются и бреются по утрам, предваряя этим свое отвратительное профессиональное безразличие, респектабельные генералы по телефону приказывают солдатам идти умирать или быть убитыми, воры-карманники, дремлют в камерах и утверждают: "Я никому не делаю больно", "Вот что я могу сказать, да, сэр", женщины считающие себя спасительницами мужчин, а на деле просто воруют их сущность, они ведь считают, что заслуживают этого со своими лебедино-роскошными шеями (хотя на каждую утраченную тобой лебедино-роскошную шею приходятся еще десять, ожидающих тебя, и каждая готова to lay for a lemon ), ужасные большелицые монстры-мужчины только потому, что их рубашки чисты, снисходят до того, чтобы контролировать жизнь работяг, прорываясь во Власть со словами: "В моих руках ваши налоги будут использованы как подобает", "Вам следует осознать мою ценность и необходимость для вас, и что бы вы были без меня, никем не руководимые?" - И далее вперед к большому рисованному человеческому мультфильму, где мужчина с сильными плечами и плугом у ног стоит, глядя на восходящее солнце; увязанный галстуком начальник собирается пахать, пока солнце еще высоко - ? - Я ощущаю вину за саму принадлежность к человечеству - Да, пьяница, да, и помимо того один из самых больших идиотов в мире - На самом деле не столько даже пьяница, просто дурень - Но я стою там, положив руку на занавеску, высматривая Билли, которая опаздывает, Ах я, я вспоминаю те страшные слова Миларепы, не те, увещевающие, которые я вспоминал в сладостном одиночестве хижины в Биг Сюре, а: "Когда свет медитации позволит родиться различным вариантам опыта, не гордись и не старайся рассказать об этом другим, иначе доставишь неприятность Богиням и Матерям", и вот он я, совершенно идиотский американский писатель, занимаюсь этим не просто для того, чтобы как-то жить (меня всегда могли прокормить железная дорога, корабли и собственные руки, смиренно перетаскивающие кули и доски), но если бы я не писал, что бы я увидел на этой несчастной планете, которая вращается вокруг моего мертвого черепа, полагаю, я был бы зря послан сюда бедным Богом - Хотя будучи "фантомом оперы", что ж я из-за этого тревожусь? - В юности, склоняя чело над пишущей машинкой, любопытствуя, почему это Бог был всегда? - Или кусая губы в коричневом сумраке кресла в гостиной, в котором умер отец, и все мы умирали миллионы раз - Только Фаган в состоянии это понять, и сейчас он сел на свой автобус - И когда возвращаются Билли с Эллиотом, я улыбаюсь и сажусь в кресло, а оно совершенно разваливается подо мною, бамс, и я в изумлении растягиваюсь на полу, конец креслу. "Как это случилось?", спрашивает Билли, и в тот же самый момент мы вместе смотрим на аквариум, а обе золотые рыбки вверх брюхом плавают на поверхности мертвые. Я всю неделю сидел в этом кресле, пил, курил и разговаривал, а теперь мертва золотая рыбка. "Почему они погибли?" - "Не знаю" - "Может это я, я ведь дал им немного хлопьев "Келлогз"?" - "Может быть, странно, что ты давал им что-то, кроме рыбьего корма" - "Но я подумал, что они голодны, и дал им немного раскрошившихся хлопьев" - "Ну я не знаю, отчего они погибли" - "Но почему это никто не знает? что случилось? почему они так? Каланы и мыши и все, черт возьми, умирают вокруг, Билли, я не вынесу этого, и каждый раз это моя проклятая вина!" - "Кто сказал, что это твоя вина, дорогой?" - "Дорогой? Ты называешь меня "дорогой"? зачем ты называешь меня "дорогой"?" - "Ах, позволь мне любить тебя (целует меня) просто потому, что ты этого не заслуживаешь" - (Пристыженно): "Почему это не заслуживаю" - "Потому что говоришь все это..." - "Так что там с рыбками" - "Не знаю, правда" - "Это потому что я сидел всю неделю в этом ветхом кресле, обдувая воду табачным дымом, и все остальные курили и разговаривали?" - Но малютка Эллиот карабкается к маме на колени и начинает спрашивать: "Билли", зовет он ее, "Билли, Билли, Билли", касаясь ее лица, я почти с ума схожу от того, как все это печально - "Чем ты занимался весь день?" - "Я был с Беном Фаганом и спал в парке... Билли, что нам делать?" "Вечно ты одно и то же говоришь, поженимся и полетим в Мехико с Перри и Эллиотом" - "Я боюсь Перри и я боюсь Эллиота" - "Он всего лишь маленький мальчик" - "Билли, я не хочу жениться. Я боюсь..." - "Боишься?" - "Я хочу вернуться домой и умереть с моим котом". Я мог бы быть красивым стройным молодым президентом в костюме и сидеть в старомодном кресле-качалке, но нет, вместо этого я "фантом оперы" и стою у портьеры между мертвыми рыбами и разбитым креслом - Может наплевать тому, кто меня создавал, или зачем все это вообще? - "Джек, в чем дело, о чем ты?", но внезапно, видя то, как она готовит ужин, а бедный малютка Эллиот ждет его, зажав в кулачке ложку, я понимаю, что это просто семейная домашняя сценка, а я просто сумасшедший и мне здесь не место - А Билли начинает: "Джек, нам следует пожениться, и будут такие вот мирные ужины с Эллиотом, что-то должно очистить тебя навсегда, я убеждена". "Что я не так сделал?" - "А то, что ты удерживаешь себя от любви с такой женщиной, как я, и с предыдущими женщинами, и с будущими женщинами, такими, как я - Представь, как здорово было бы, если бы мы поженились, укладывали бы Эллиота спать, отправлялись бы джаз послушать, или даже вдруг на самолете в Париж, и все, чему бы я учила тебя и ты бы меня учил - вместо этого все, что ты делаешь, это грустно просиживаешь жизнь, выдумывая, куда бы пойти, а все здесь, все время у тебя под носом" - "Предположим, я не хочу этого" - "Ты просто рисуешься, когда говоришь, что не хочешь, разумеется ты хочешь..." - "Но я не хочу, я странный парень с изломанной душой, которого ты даже не знаешь" - ("Изоманный"? что такое "изоманный"? Билли? Что такое "изоманный"?", спрашивает бедный маленький Эллиот) - Тем временем на минутку заскакивает Перри, и я резко заявляю ему: "Я тебя, Перри, не понимаю, я люблю тебя, ты меня прикалываешь, ты сумасшедший, но что это за дела с похищением маленьких девочек?", только вдруг, спрашивая, вижу слезы у него на глазах и понимаю, что он влюблен в Билли и всегда был влюблен, уау - Я даже говорю: "Ты в Билли влюблен, так что ли? Прости, я выхожу из игры" - "О чем ты говоришь, парень?" - А потом этот великий аргумент о том, что они с Билли просто друзья, так что я затягиваю "Просто друзья", как Синатра, "Друзья, но не такие, как прежде...", а Перри, видя, как я пою, мчится вниз по лестнице за бутылкой для меня - Но рыба все-таки мертва и кресло сломано. На самом деле Перри трагический юноша с огромным потенциалом, он позволяет себе оттягиваться и "плыть", я думаю, в ад, если с ним не случится чего-нибудь еще в ближайшее время, я смотрю на него и понимаю, что помимо тайной и искренней влюбленности в Билли он должно быть не меньше моего любит старика Коди и весь остальной мир, еще побольше, чем я, хотя он из тех, кого вечно прячут за решеткой - Сильный, с печатью скорби, он вечно сидит там, и его черные волосы всегда спадают на брови, на черные глаза, его железные руки беспомощно висят, как у могучего идиота в дурдоме, и красота потерянности - Кто он? На самом-то деле? - И почему белокурая Билли, которая моет там домашнюю посуду, не догадывается о его любви? - В финале мы с Перри оба сидим, повесив головы, и Билли возвращается в гостиную и видит нас такими, как два раскаивающихся кататоника в аду - Приходит некий негр и говорит, что если я дам ему несколько долларов, он достанет травки, но как только я даю ему пять, он вдруг заявляет: "Не собираюсь я ничего доставать" - "Получил пять долларов - вали и принеси" - "Не уверен, что я хоть что-нибудь достану" - Он мне совсем не нравится - Я вдруг осознаю, что могу схватить его и повалить на пол и отобрать пять долларов, но мне наплевать на деньги, просто меня бесит, как он себя ведет - "Кто этот парень?" - Я понимаю, что если наброшусь на него, у него есть нож, и кроме того мы разнесем Билли всю гостиную - Но тут появляется другой негр, и все превращается вдруг в милейшие "гости" с разговорами о джазе и братскими чувствами, и они все уходят, а мы с Билли остаемся одни, чтобы удивляться дальше. Вся эта мускулистая резина секса такая скукотища, но все-таки у нас с Билли получается фантастическая секс-вечеринка, поэтому мы можем так философствовать и соглашаться и вместе смеяться в сладостной наготе: "О крошка, мы оба сумасшедшие, мы могли бы жить в старой бревенчатой хижине в холмах и годами не разговаривать, в смысле мы бы встречались" - Она говорит всякое в то время, как идея начинает озарять меня: "Я понял, Билли, давай бросим Сити и возьмем с собой Эллиота и поедем в хижину Монсанто в леса на пару недель и забудем обо всем" - "Хорошо, я могу прямо сейчас позвонить шефу и выпросить пару недель, о Джек, давай так и сделаем" - "И для Эллиота будет неплохо побыть подальше от всех этих твоих зловещих друзей, Боже мой" - "Перри не зловещий". "Мы поженимся и уедем и поселимся в хижине в горах Адирондак, по вечерам будем простенько ужинать с Эллиотом при свете лампы" - "Я всегда буду заниматься с тобой любовью" - "Тебе даже не придется, поскольку мы же оба понимаем, что мы сумасшедшие... наша хижина вся будет расписана истиной, и хоть бы весь мир пятнал ее черной ненавистью и ложью, мы будем веселиться мертвецки пьяные в истине" - "Выпей кофе" "Мои руки будут коченеть, и я не смогу даже взяться за топор, и все-таки я буду человеком истины... Я буду спать ночью у оконной занавески, слушая бормотанье мира, и пересказывать тебе" - "Но Джек, я люблю тебя не только поэтому, не ужели ты не видишь, чтo мы значили друг для друга с самого начала, не ужели ты не понял этого, когда вошел с Коди и начал называть меня Джульен из-за этой ерунды, о которой рассказывал, о том, что я похожа на какого-то старого приятеля, твоего знакомого по Нью-Йорку" - "Который ненавидит характер Коди, и которого Коди ненавидит" - "Но неужели ты не понимаешь, какая это ерунда?" "А Коди? Ты хочешь за меня замуж, а любишь Коди, а Перри любит тебя?" "Конечно, но что тут такого или во всем этом? Эта прекрасная любовь навечно нас связывает, никаких сомнений, но у нас ведь только два тела" - (странное заявление) - Я стою у окна, глядя на блистающую ночь Сан-Франциско с его волшебными картонными домиками и говорю: "Но у тебя Эллиот, который меня не любит, да я и сам себе не нравлюсь, как с этим быть?" (Билли ничего на это не отвечает, только прячет гнев, который выплывет позже) - "Но мы можем позвонить Дейву Вейну, и он отвезет нас в хижину в Биг Сюр и в ней мы по крайней мере сможем побыть одни" - "Говорю тебе, это то, чего я хочу!" - "Звони ему!" - Я называю ей номер, и она набирает его, как секретарша: "О печальная музыка всего этого, все это я делал, все это я видел, все и со всеми", говорю я с трубкой в руке, "мир надвигается, как вузовская жажда второкурсника учиться тому, что он называет "новым для себя", скажу тебе, опять эта протяжная грустная песня об истине смерти, но ведь причина того, что я так много кричу о смерти, в том, что в действительности я выкрикиваю жизнь, ведь если ты не живешь, нельзя и умереть, алло Дейв? Это ты? Знаешь, по какому я делу? Слушай, приятель... хватай эту большую брюнетку Роману, эту румынскую безумицу, и запихивай ее в "Вилли" и едь сюда к Билли и забирай нас, пока ты в дороге, мы упакуемся, милая моя готова, и все вместе поедем навстречу двухнедельному счастью в хижине Монсанто" - "Монсанто согласен?" - "Я сейчас позвоню ему и спрошу, он точно согласится" - "Ну я-то планировал покрасить завтра Романе стену, но может и напился бы за этим занятием, в любом случае: ты уверен, что хочешь сейчас все это затеять?" - "Да да да, ну, давай" - "И я могу взять Роману?" - "Да, а почему нет?" - "А какова цель всего этого?" - "Ах папаша, ну может, просто снова с тобой повидаться захотелось, а о целях можно будет поговорить потом: или ты хочешь продолжить свой лекционный тур по университетам Юты и Брауна и распинаться перед отменно заросшими подростками?" - "Заросшими чем?" - "Заросшими безнадежным превосходством пионерско-пуританской надежды, которая оставляет за собой лишь дохлых голубей?" - "Хорошо, сейчас выхожу... сначала нужно заправить "Вилли", да и масло сменить" - "Я оплачу, когда ты сюда доберешься" - "Я слышал, вы с Билли сбежали" - "Кто тебе сказал?" - "В газетах пишут" - "Так вот, мы стартуем вновь на "Вилли", и не бери с собой Рона Блейка, будем двумя парами, врубаешься?" - "Да - и слушай, я захвачу с собой мой спиннинг и буду там рыбу ловить" - "Будем оттягиваться - и слушай Дейв, я благодарен тебе за то, что ты свободен и хочешь отвезти нас туда, у мня во рту лажа, я неделю тут сидел и пил, и кресло сломалось, и рыба умерла, и я снова весь на пределе" - "Не следует тебе все время пить эту сладкую дрянь, да еще ты не закусываешь никогда"- "Да беда не в этом" - "Ладно, потом решим, в чем беда" - "Точно" - "Я-то думаю, проблема в тех голубях" - "Почему?" - "Не знаю, я помню, когда мы с Джорджем были в восточном Сен-Луисе и, Джек, ты сказал, что полюбил бы танцующих красавиц, если бы знал, что они ВЕЧНО будут такими красивыми?" - "Но это всего лишь цитата из Будды" - "Да, только девушки такого не ожидали" - "Как ты, Дейв? Что Фаган поделывает этим вечером?" - "Сидит в своей комнате и что-то пишет, называется это "КНИГА ИДИОТА", там еще большие сумасшедшие картинки, а Лекс Паскаль опять пьян, и музыка играет, и мне по-настоящему грустно, и я рад, что ты позвонил" - "Ты хорошо ко мне относишься, Дейв?" - "А что мне еще остается, парень" - "Но тебе ведь еще остается что-то, правда?" - "Слушай, не обращай внимания, я сейчас буду, ты звони Монсанто прямо сейчас, хотя бы потому, что нам надо взять у него ключи от коралловых ворот" - "Я рад, что знаком с тобой, Дейв" - "Я тоже, Джек" - "Почему?" - "Может, я хотел бы встать на голову в снег, чтобы доказать тебе, но это так, я рад, и буду рад, потом нам ведь действительно ничего другого не остается, кроме как решать эти чертовы проблемы, и прямо сейчас одна у меня в штанах, для Романы" - "Но это так тошно и тоскливо называть жизнь проблемой, которую можно решить" - "Да, но я всего лишь повторяю то, что прочел в учебниках мертвых голубей" - "Но Дейв, я люблю тебя" - "О кей, скоро буду". 32 Мы упаковываем теплые вещи для Эллиота, складываем еду, собираем корзину со съестным и грустно ждем в ночи появления Дейва - И ведем долгий разговор - "Билли, почему все-таки рыбы умерли?", но она уже знает, что умерли они, вероятно, потому, что я дал им хлопьев "Келлогз", или что-то случилось еще, единственное, она точно не забыла их покормить или что-нибудь в таком духе, это все я, это моя вина, и лучше бы мне заржаветь от осеннего слишком-много-думанья, чем стать причиной погибели тех кусочков золотой смерти, которые плавают теперь в пенистой воде - Это заставляет меня вспомнить о калане - Но я не могу объяснить это Билли, которая вся из абстракций и разговоров об абстрактной встрече наших душ в аду, а малыш Эллиот толкает ее, спрашивая: "Куда мы? Куда мы? Зачем? Зачем?" - Она отвечает: "А все потому, что ты думаешь, что не заслуживаешь любви, поскольку виновен в смерти золотых рыбок, хотя умерли они скорее всего по собственному желанию" - "Зачем им это? Зачем? Какая у рыб должна быть логика?" - "О, потому, что ты думаешь, что пьешь слишком много и отсюда каждый раз, когда ты пьян, ты все бросаешь и говоришь, что у тебя руки опускаются, как ты говорил вчера ночью, когда держал меня этими руками, благословляя своей любовью мою душу и мое тело, о Джек, тебе пора проснуться и пойти со мной или по крайней мере с кем-нибудь и открыть глаза на то, зачем Бог послал тебя сюда, перестань ты в пол смотреть, вы с Перри оба сумасшедшие - Я нарисую магические лунные круги, и они вернут тебе удачу" - Я мертво смотрю на ее глаз, и он синий, и я говорю: "О Билли, прости меня" - "Ну вот смотри, ты снова о вине" - "Ну не знаю я всех этих великих теорий о том, как все должно быть, черт возьми, все, что я знаю, это что я беспомощный (helpless) кусок полезного (helpful) конского навоза, который заглядывает тебе в глаза с просьбой: "Помоги мне" - "Но нет никакого проку в таких вот твоих заключениях" - "Конечно, я знаю, но чего ты хочешь?" - "Я хочу, чтобы мы поженились и попытались понять вечное через чувственное" - "Может, ты даже и права" - Я вижу, как бушуют вокруг меня бесконечные болтливые кухонные рты жизни, длинная темная могила мрачных разговоров под лампочками полночных кухонь, и осознание того, что жизнь, такая жадная и непонятная, все таки протягивает свою костлявую руку скелета и к нам с Билли, фактически, наполняет мня любовью - Вы понимаете, о чем я говорю. И вот так оно все и начинается. 33 Все это звучит очень грустно, но на самом деле, это была очень веселая ночь, когда приехали Дейв с Романой, и началась вся эта суматоха с укладыванием коробок и тряпок в машину, с прихлебыванием из бутылок, с готовностью петь всю дорогу до Биг Сюра "Дом на стрельбище" и написанную Дейвом Вейном "Я просто одинокое старое дерьмо" - Я почему-то сел впереди рядом с Дейвом и Романой, может, хотел, чтобы это напоминало о моем прежнем сломанном переднем сиденье-качалке, и чтобы обосноваться там, качаясь и распевая, но сиденье пригвождено Романой, поместившейся между нами, и больше не раскачивается - Билли со спящим малышом тем временем устроились на заднем сиденьи, и мы с ревом мчимся по Бэй Шор к тому другому берегу, что бы он нам не сулил,так всегда чувствуют себя люди, когда пускаются в путешествие, долгое или короткое, особенно ночью - Глаза с надеждой глядят поверх сияющего капота в бездну с ее белой стрелой-линией, все новые сигареты прикуриваются, и готовность мчаться навстречу очередному американскому приключению, зародившаяся в ту пору, когда крытые фургоны в три месяца наводнили пустыню - Билли не возражает против того, что я сижу не с ней сзади, потому что понимает, что мне хочется петь и веселиться - Мы с Романой разражаемся фантастическим попурри из всяческих эстрадных и народных песен, а Дейв разнообразит ассортимент своим нью-йоркско-чикагским немного грустным романтическим баритоном ночных клубов - Мой дрожащий Синатра едва слышен - Падаю на колени и воплю и пою "Дикси" и "Банджо на моем колене", добавляю хрипотцы и выдаю "Ред-ривер", "Где моя гармоника, я уже лет восемь собираюсь купить гармонику за восемь долларов". Оно всегда так хорошо начинается, все плохое - Кроме того, мы ничего не выигрываем и не теряем, остановившись en route по моему требованию у Коди, чтобы я мог забрать какую-то одежду, оставшуюся там, но втайне я хочу, чтобы наконец встретились Билли и Эвелин - Однако я не ожидал увидеть такой ужас на лице у Коди, когда мы ввалились в полночь в их гостиную, и я объявил, что в джипе спит Билли - Эвелин ничуть не обеспокоена и на кухне сообщает мне по секрету: "Думаю, когда-нибудь она все равно оказалась бы здесь и увидела бы все это, и, думаю, именно тебе суждено было привезти ее" - "Чем это Коди так взволнован?" - "Ты отнял у него все шансы на секретность" - "Он не появлялся у нас целую неделю, такие дела, он просто бросил меня там: и мне было очень плохо, кстати говоря" - "Ну можешь пригласить ее войти, если хочешь" - "Мы все-таки поедем через минуту, ты-то хочешь ее увидеть?" - "Мне все равно" - Коди сидит в гостиной совершенно неподвижно, окостенело, официально, камни Ирландии, а не глаза: я понимаю, что сейчас он на мня взбешен, но не могу понять, за что именно - Я выхожу к Билли, она одна, склоняется в машине над спящим Эллиотом, прикусившим ее ноготь - "Хочешь войти и познакомиться с Эвелин?" - "Не стоит, ей это не понравится, Коди там?" - "Да" - И Вильямина вылезает (помню, Эвелин серьезно мне рассказывала, что Коди всегда называет своих женщин только полными именами, Розмари, Джоанна, Эвелин, Вильямина, никогда не придумывая и не используя идиотских уменьшительно-ласкательных прозвищ). Встреча, конечно, на праздник не похожа, обе они молчат и стараются не глядеть друг на дружку, так что только мы с Дейвом Вейном пытаемся разрядить ситуацию обычной в таких случаях болтовней, и я вижу, что Коди действительно очень плох и устал от меня, беспардонно приводящего компании в его дом, сбегающего с его женщиной, напивающегося и изгнанного из мира семейных спектаклей, сотня долларов сотней долларов, а я в его глазах сейчас просто идиот и при этом идиот безнадежный, но я-то этого не понимаю, мне ведь хорошо - Я хочу, чтобы мы помчались дальше по дороге с еще более непристойными и мрачными песнями, пока на крыльях этих величайших песен не преодолеем узкие горные дороги. Я пытаюсь расспросить Коди о Перри и остальных странных персонажах, посещающих Билли в Сити, но он только искоса поглядывает на меня, отвечая: "А да, хм" - Я не знаю и никогда уже не узнаю, что он замышляет на будущее: я понимаю, что я просто странствующий идиот, который вместе с другими идиотами болтается безо всяких на то причин вдали от всего, что имеет для меня значение, что бы это ни было - Вечно эфемерный "гость" Побережья, на самом деле я никогда не включен здесь в чью-либо жизнь, потому что всегда готов упорхнуть обратно через всю страну, отнюдь правда не к собственной жизни, просто странник на дороге, как старый Бул Балун, экземпляр одиночества в духе Дорен Койт в ожидании единственного настоящего путешествия к Венере, к горе Мьен-Мо - Хотя когда я выглядываю из окна в гостиной Коди, я сразу вижу: моя звезда все еще сияет мне, как сияла над яслями все эти тридцать восемь лет, из окон кораблей, тюрем, над спальниками, только теперь она обманней и туманней и расплывчатей, черт возьми, как если бы иссякала ее забота обо мне, так же как моя забота о ней - На самом деле все мы странники со странными глазами, беспричинно сидящие в полночной гостиной - И обрывки разговоров типа Билли: "Мне всегда хотелось иметь красивый камин", и я восклицаю: "Не волнуйся, у нас есть в хижине, эй Дейв? И дрова наколоты!", и Эвелин: - "А как Монсанто относится к тому, что ты на все лето занял его хижину, ты разве не собирался отправиться туда втайне и в одиночестве?" - "Теперь уже слишком поздно!", пою я, прихлебывая из бутылки, без которой я просто повалился бы от стыда лицом на пол или на гравий шоссе - В конечном итоге даже Дейв с Романой выглядят несколько смущенными, так что все мы поднимаемся на выход, опа, и это моя последняя встреча с Коди и Эвелин. И как я уже сказал, наши песни набирают мощь, а дорога все темней и круче, и вот наконец мы в каньоне, фары так и шарят по бледным песчаным скалам - Вниз к ручью, где я отпираю коралловые ворота - Через луг и опять к любимой хижине - Где на взводе от этой ночной попойки и несусветной радости мы с Билли отлично проводим время за разведением огня, и приготовлением кофе, и намерениями запросто залезть вдвоем в один спальник сразу, как только уложим маленького Эллиота, а Дейв с Романой уединяются в своем двойном нейлоновом спальнике у ручья при свете луны. Нет, следующие день и ночь меня больше занимают. 34 День начинается достаточно просто, с того, что я просыпаюсь с ощущением жара и спускаюсь к ручью зачерпнуть ладонями воды и умыться, и вижу слабое колыхание одного большого коричневого бедра над нейлоновым массивом спальника Дейва, свидетельствующее о ранней утренней любовной сцене, на самом деле Романа сообщает нам позже за завтраком: "Когда я утром проснулась и увидела все те деревья и воду и облака, я сказала Дейву: "Какую прекрасную вселенную мы сотворили"" - Пробуждение настоящих Адама и Евы, в действительности для Дейва это был один из самых радостных дней, потому что он на самом деле мечтал как-нибудь опять вырваться из города, и на этот раз с симпатичной девушкой, в предвкушении праздника он привез свои снасти - А мы захватили кучу вкуснятины - Единственная беда в том, что кончилось вино, поэтому Дейв с Романой отправляются на "Вилли" за добавкой в лавочку на тридцать миль южнее по шоссе - Мы с Билли разговариваем наедине у камина - Как только последний ночной алкоголь выветривается, мне начинает крайне плохеть. Все снова начинает дрожать, рука дрожит, я не могу например разжечь камин, и сделать это приходится Билли - "Я уже не могу камин разжечь!", вскрикиваю я - "Я зато могу", отвечает она, и это тот редкий случай, когда она заставляет меня проглотить это за то, что я такой сумасшедший - Маленький Эллиот все время толкает ее со всевозможными вопросами: "Зачем эта палочка? В камин положить? Зачем? Она горит? Почему она горит? Мы где? Когда мы поедем?", и возникает обычная ситуация, когда она начинает разговаривать с ним, а не со мной, потому что я просто сижу там, уставившись в пол и вздыхая - Позже, когда он засыпает, мы спускаемся по тропинке на пляж, уже почти полдень, оба мы грустны и молчаливы - "Интересно, в чем дело", громко высказываюсь я - Она: "Вчера ночью, когда мы вместе залезли в спальник, все было в порядке, а теперь ты не хочешь даже за руку меня взять... черт возьми, я покончу с собой!" - Все потому, что по трезвости я начинаю понимать, что все зашло слишком далеко, что я не люблю Билли, что я завлекаю ее, что я допустил ошибку, притащив сюда всех, что сейчас я хочу только домой, что я ужасно болен и устал, полагаю, так же как Коди, от этой нервотрепки, которая всегда примагничивается к этому несчастному любимому каньону, который вновь вызывает во мне дрожь, когда мы проходим под мостом и подходим к тем безжалостным валам, которые обрушиваются на песок выше, чем располагается суша, и безжалостность их похожа на безжалостность мудрости - Кроме того, я вдруг обратил внимание, словно бы в первый раз, на то, каким ужасным образом сдувает листву каньона в прибой; нерешительные порывы ветра относят ее все дальше и наконец она падает в волны, чтобы быть рассеянной и разорванной и растворенной и затопленной в море - Я оборачиваюсь и замечаю, как ветер обдирает ее с деревьев и бросает в волны, буквально сдирает, словно стремясь уничтожить - В моем состоянии это напоминает мне дрожь человека, стоящего на краю гибели - Все быстрее и быстрее - В этом жутком реве осеннего сюрского ветра. Буум, хлоп, волны продолжают свой монолог, но сейчас мне плохо и уже надоело все, что они говорят или еще скажут - Билли хочет, чтобы я спустился с ней вниз к гротам, но мне не хочется подниматься с песка, на котором я сижу, прислонившись спиной к камням - Она уходит одна - Я вдруг вспоминаю Джеймса Джойса и гляжу на волны, осознавая: "Все лето ты просидел здесь, записывая так называемые звуки волн, как все-таки это ужасно серьезно, наши жизнь и смерть, ты идиот, ты счастливое дитя с карандашом, ты понимаешь вообще, что ты использовал слова в качестве игрушек - все те великолепные скептические штучки, что ты написал о могилах и морской смерти, это ВСЕ ПРАВДА, ИДИОТ! Джойс мертв! Море забрало его! Оно возьмет и ТЕБЯ!", и я смотрю на пляж, а там Билли переходит вброд предательский отлив, она уже несколько раз тяжело вздохнула (видя мое безразличие, и, конечно, еще безнадежность в отношении Коди и безнадежность ее разгромленной квартиры и несчастной жизни), "Когда-нибудь я убью себя", вдруг у меня возникает мысль, уж не собирается ли она ужаснуть Небеса да и меня тоже, предприняв неожиданную суицидальную прогулку по отливу - Я вижу, как печально развеваются ее светлые волосы, грустная маленькая фигурка, одна у моря, у торопящего листья моря, она вдруг напоминает мне одну вещь - Я вспоминаю музыку ее смертных вздохов и вижу слова, ясно отпечатавшиеся в моем сознании над ее фигуркой на песке: - СВ. КАРОЛИНА У МОРЯ - "Ты был моим последним шансом", сказала она, но не все ли женщины говорят это? - Но может под "последним шансом" она имела в виду не обычную женитьбу, а бездонное печальное понимание чего-то во мне, без чего она не могла бы жить, по крайней мере это впечатление все сильнее пронизывает тот мрак, в котором мы с ней очутились - Может быть, я действительно отказывал ей в чем-то святом, как она говорит, или я просто идиот, не способный к славной, вечно искомой глубокой связи с женщиной и прячущий это за песней и бутылкой? - В таком случае моя жизнь кончена, и джойсовские волны пустыми ртами подтверждают: "Да, это так", и листья один за другим срываются и ложатся на песок грудами - На самом деле ручей уносит в сотни раз больше листьев от черных холмов - Как ужасны эти порывы и завывания ветра, повсюду желто-солнечно и сизо-неистово - Я вижу, как дрожат скалы, словно Господь на самом деле разгневался на этот мир и готов уничтожить его: огромные утесы качаются у меня перед глазами: Бог говорит: "Слишком далеко все зашло, вы все разрушаете, тем способом или иным, дрожь буум ВОТ ОН конец". "Второе пришествие, тик так", думаю я с содроганием - "Св. Каролина у моря" движется все дальше - Я бы мог броситься и догнать ее, но она слишком далеко - Я понимаю, что если эта сумасшедшая решится, мне придется ужасно бежать и плыть, чтобы вытащить ее - Я приподнимаюсь и уже готов броситься за ней, но в этот момент она разворачивается и идет обратно..., "и если я втайне называю ее "эта сумасшедшая", интересно, как называет она меня?" - О черт, достала меня эта жизнь - Если бы у меня была воля, я бросился бы в эту надоедливую воду, но и это ничего не решает, я просто вижу долгую цепь трансформаций и планов, которые затвердевают там, чтобы мучить нас иными формами этих вечных жалких страданий - Думаю, дети это чувствуют - Она так грустна там, бредущая, как Офелия, босиком среди грохота. В довершение всего теперь появляются и туристы, обитатели других домиков каньона, солнечный сезон, и они выбираются два-три раза в неделю, и что за скабрезный взгляд достается мне от пожилой леди, которая, очевидно, прослышала о "писателе", тайно приглашенном в домик мистера Монсанто, и вместо этого притащившем с собой компании с бутылками, а сегодня вот худшую из шлюх - (Потому что ранее тем утром Дейв с Романой действительно занимались любовью на песке среди бела дня в поле зрения не только тех, кто был в это время на пляже, но и обитателей того нового домика на высоком уступе утеса) (правда с моста их не было видно из-за скалы) - Так что это не новость, что в хижине мистера Монсанто гулянка, причем в его отсутствие - Эту пожилую даму сопровождают куча детей - И когда Билли возвращается из дальнего конца пляжа и вместе со мной отправляется по тропинке обратно (я выгляжу как идиот с длинной, не меньше фута, трубкой мага в зубах, которую пытаюсь раскурить, спрятав от ветра), леди внимательно разглядывает ее вблизи, но Билли только чуть улыбается, как маленькая девочка, и щебечет приветствие. Я чувствую себя самым бесчестным и грязным негодяем на земле, волосы спутаны ветром в клочья звериной шерсти и разъехались по всему лицу слабоумного, похмелье вызвало во мне паранойю со всеми ее мельчайшими подробностями. Уже вернувшись в хижину, не могу наколоть дров из-за боязни отрубить себе руку, не могу спать, не могу сидеть, все бегаю пить к ручью, пока, наконец, не отправляюсь туда в тысячный раз, заставляя взволноваться Дейва Вейна, который вернулся с новой порцией вина - Мы сидим там, отхлебывая каждый из своей бутылки, в своем параноидальном состоянии я начинаю волноваться, почему я должен пить из одной бутылки, а он из другой - Но он весел: "Пойду сейчас порыбачу на берег и наловлю кучу рыбы, выйдет отличный ужин; Романа, ты приготовь салат и все, что там выдумаешь; а вас мы оставим одних", сообщает он мрачным нам с Билли, думая, что мешает нам, "и скажи, почему бы нам не съездить в Непент и не развеять нашу грусть и не полюбоваться лунным светом на террасе с "Манхэттеном" в руках или не повидать Генри Миллера?" - "Нет!", почти кричу я, "то есть я так измучен, что не хочу ничего делать и никого видеть" - (и все-таки уже ощущаю вину по отношению к Генри Миллеру, ведь неделю назад мы с ним договорились о встрече, но вместо того, чтобы в семь появиться в доме его друга в Санта-Крузе, в десять мы пьяные звоним по межгороду, и бедный Генри отвечает: "Извини, что не приеду на встречу с тобой, Джек, но я уже немолодой человек, и в десять мне уже надо бы быть в постели, а тебе не следовало бы делать это раньше полуночи") (по телефону его голос такой же, как на записях, носовой, бруклинский, голос хорошего парня, и он немого разочарован, поскольку втянут в написание предисловия к одной из моих книг) (хотя внезапно в своей полной раскаянья паранойе я понимаю: "О черт, он просто втянут в представление, как все те парни, которые пишут предисловия, так что сам текст даже не нужно сначала читать) (пример того, каким психопатически-подозрительным и сумасшедшим я становился). Наедине с Билли еще хуже - "Не знаю, что делать теперь", говорит она, сидя у камина, как древняя салемская домохозяйка ("Или салемская ведьма?", злобно кошусь я ) - "Я могла бы отдать Эллиота на воспитание в частный дом или в приют для сирот и просто уйти в монастырь, их полно вокруг - или убить и себя и его" - "Не говори так" - "А как еще говорить, когда нет выхода" - "Я плохо с тобой обращаюсь и никогда не стану хорошим" - "Я теперь понимаю, ты хочешь быть отшельником, говоришь это, но не особенно-то стараешься, как я заметила, и ты просто устал от жизни и хочешь спать, у меня примерно то же состояние, только мне надо об Эллиоте заботиться... я могу лишить нас обоих жизни и решить эту проблему" - "Ты, это гадкие слова" - "В первую ночь нашей любви ты сказал мне, что я самая интересная, что тебе никто прежде так не нравился, а потом все пил и пил, теперь я понимаю, все, что о тебе говорили, правда, и о таких как ты: о я понимаю, ты писатель и слишком много выстрадал, но иногда ты поистине жалок... но и с этим, я знаю, ты ничего не можешь поделать, и на самом деле, я понимаю, ты не жалок, а ужасно искалечен, как ты объяснял мне, причины... но ты все время скулишь о том, как тебе плохо, на самом деле ты почти не думаешь о других, и Я ЗНАЮ, ничего с этим поделать не можешь, это интересная болезнь, свойственная многим из нас, только у некоторых это хорошо запрятано... а то, что ты говорил в ту ночь и даже сейчас о том, что я "Св. Каролина в море", почему ты не следуешь тому, о чем твоя душа знает, что это ДОБРО и самое лучшее и истинное, ты так легко падаешь духом... и потом, я думаю, на самом деле ты не хочешь меня, а хочешь домой и провести остаток своих дней, может быть, с Луизой, твоей подружкой" - "Нет, я и с ней не могу. У меня что-то заклинило внутри, как запор, я лишен эмоций, как ты сказала, эмоций, как будто это великая тайна, о которой все только и говорят: "О, как прекрасна жизнь, как чудесна, Бог сотворил это и Бог сотворил то", откуда ты знаешь, что Он не ненавидит то, что сотворил: Он может пьян был и не видел, что делает, хотя, конечно, это неправда" - "Может, Бог умер" - "Нет, Бог не мог умереть, ведь Он не был рожден" - "Вот есть же у тебя все эти философии и сутры, о которых ты рассказывал" - "Но неужели ты не видишь, что все они превратились в пустые слова, я понимаю, что, как ребенок, играл в слова, слова, слова посреди большой серьезной трагедии, оглянись" - "Черт, да ты мог попытаться!". Но что еще невыразимо хуже, так это то, что чем больше она советует мне и обсуждает проблему, тем хуже и запутанней та становится, как если бы она не понимала, что творит, как подсознательная ведьма, чем больше она пытается мне помочь, тем сильнее я дрожу, почти уже осознавая, что у нее есть цель и она заколдовывает меня, но формально все это можно расценивать как "помощь"....-Она должно быть какой-то мой химический двойник, и я не могу ни минуты ее выносить, я измучен чувством вины из-за того, что это очевидно: она хороший человек, привлекательный благодаря своему тихому печальному мелодичному голосу и явному плутовству; однако, никакие рациональные доводы не работают - Все, что я чувствую, это невидимые удары, наносимые ею - Она мучает меня! - В какие-то моменты нашего разговора я становлюсь поистине "плохим актером", подпрыгивая с дергающейся головой, вот таким она меня делает - "В чем дело?", нежно спрашивает она - Это доводит меня почти до крика, а я в жизни ни на кого не кричал - Первый раз в жизни я не уверен, что смогу собраться в кучу, независимо от того, что происходит, и быть внутренне спокойным и даже снисходительно улыбаться на безумие женской истерики - Я сам вдруг оказался в таком же безумии - И что собственно произошло? Из-за чего все это? - "Ты нарочно меня с ума сводишь?", проговариваюсь я в конце концов - Но она, конечно же, отпирается, дескать, я говорю, не подумав, и ведь о