ющие, но с другими специями. - В этих ублюдочных порциях нет мускатного ореха, а есть сушеная от него шелуха да еще имбирь. Берите. Пейте. Сплевывайте на ковер, если угодно. Я смешаю настоящий, чтобы заглушить у вас во рту привкус вот этого. Вы только попробуйте. Вы только скажите, что вы думаете о варваре, который утверждает, будто это и есть фирменный напиток Джорджии. Давайте же. Высказывайтесь. Мы прихлебнули. Никакой такой особой разницы. Тем не менее ответили мы так, как от нас и ожидалось. - Ты как считаешь, Логан? - сказал я. - Вот в первом, бесспорно, что-то такое было. - Бесспорно, - подхватил Логан. - Первый - это вещь. - Вот, - сказал Рид, и лицо его побагровело, а глаза засверкали словно раскаленные уголья. - А этот - свиное пойло. Человеку, который именует это фирменным напитком Джорджии, нельзя доверить даже изготовление гуталина. Здесь отсутствует мускатный орех. А ведь весь секрет в мускатном орехе. Человек, который обходится без мускатного ореха!. . Да я б его!. . Он потянул к подносу обе руки, чтоб унести на кухню, и тут обе собственные ладони попали ему в поле зрения. Он уселся как ни в чем не бывало и принялся их разглядывать внимательным образом. КИНО ГОРИТ Перевод. Евдокимова Н. , 1991 г. Я дремал на песке Малибу и грезил о деньгах, как вдруг услышал одинокий крик. Это была всего-навсего чайка, стремительная снежинка в жарком бесцветном небе, но из-за крыльев, белизны и глубокого пессимизма в ее крике я подумал, что, может быть, это мой ангел-хранитель. Тут черный телефон подал свой лживый голос из мрачных глубин прибрежного домика, и я повиновался. Звонил, разумеется, мой агент. - Чарлз, я организовал тебе деловую встречу. Ты сегодня приглашен на обед. Слыхал о человеке по имени Махмуд? - Он турок? - Не исключено. - Не слыхал. - Не стану скрывать, Чарлз, я тоже не слыхал. Но ты уж мне поверь, он человек надежный. У него есть деньги, новые идеи, потрясающие организаторские способности - все что надо. - Чего ему от меня надо? - Всего. - Не слишком ли много? - Вот что, Чарлз, этот малый хочет делать кинокартины. Кинокартины надо ставить, Чарлз, и писать для них сценарии. А этот малый... - Знает он мою ставку? - Я все пытаюсь тебе сказать, Чарлз: ты получишь больше, чем твердый оклад. Намного больше. - Где и в котором часу? С первым ударом часов, бьющих восемь, я входил в вестибюль отеля "Биверли-Ритц". Точнехонько при последнем ударе лифтер с торжествующим видом открыл дверцу, негромко лязгнув ею, и моему взору открылась, как бриллиант "Кохинор" в ларце, персона такого важного вида, что мне на мгновенье показалось, будто это манекен, придающий отелю хороший тон. Я ошибся. Манекен всосал в себя дым сигары невообразимого размера; он обвел мрачным и проницательным взглядом убогую публику, снующую по вестибюлю, взгляд остановился на моих волосах, причесанных без особых претензий. Он узнал меня. Я узнал его. - Мистер Ритим, с вашей стороны это очень, очень любезно. Вы проделали путь из Малибу. - Да. Никогда ничего не делаю наполовину. - Превосходный принцип, мистер Ритим. Я все время пытаюсь внушить его своему шеф-повару - он путешествует вместе со мной. Если мы сейчас поднимемся ко мне в номер, вы получите возможность судить, насколько мне это удалось. Когда мы вошли в номер, Махмуд замолчал, ожидая криков удивления и восторга. Эти крики я не без труда подавил в себе. Восхитительно было услышать вопрос, заданный с едва заметной досадой в голосе: - Надеюсь, вас не раздражает такая отделка? - Ни в коей мере. Люблю барокко; обожаю Тициана. - Признаться, я люблю комфорт. Люблю путешествовать со своей обстановкой. Я велел произвести здесь кое-какие архитектурные переделки. - Отличный вкус, да будет мне позволено сказать, и отличное суждение! Он знал, что произвел на меня впечатление, но и я знал, что он хотел произвести на меня впечатление. Таким образом, мы были квиты, но, конечно, деньги по-прежнему были только у него. - Проверим искренность вашего комплимента, - сказал он. - Доверяете ли вы моему вкусу настолько, чтобы согласиться отведать совершенно новый коктейль? - С нетерпением жду этой возможности. Какой приятный разговор! Кто из нас его начал? Того и гляди, мы начнем отвешивать друг другу поклоны. Новый коктейль подавался внушительными порциями, мутновато отливая опалом, как абсент, и отличался неуловимым, но одуряющим букетом - в нем были смешаны воспоминания, сожаления, презрение... Я проглотил первую порцию; вторая поглотила меня; я вынырнул в разгаре пиршества и беседы, более жаждущий и веселый, чем когда-либо в жизни. - Выпейте еще вина, мистер Ритим. Так вот, мы остановились на том, что я бы стал во главе возрожденной и облагороженной кинопромышленности. - Для этого нужны только деньги и, разумеется, талант. - Значит, вы присоединяетесь? - Если мой агент не будет возражать. Подлый тип, предупреждаю! - Он присоединится к нам попозже, вечером. Думаю, мне удастся потолковать с ним на его языке. Я плесну вам капельку коньяку, мистер Ритим. Выпьем за длительное и счастливое сотрудничество. На другой день с утра пораньше я пришел в контору Джо. Наши брови дрожали, как усики муравьев при встрече. - Ну, Джо? Я вчера что-нибудь подписывал? - Подумай о цифре, - сказал он. - Полно, я о ней всю ночь думал. - Умножь ее на пять, - продолжал он с улыбкой. - Не могу! Я не Эйнштейн. - Вот контракт, Чарлз. Убедись своими глазами. - Сколько же тут страниц! Эй! Что-то у него слишком много прав на бесконечные продления! - Ты ведь сам вчера говорил: "За такую сумму - на целую вечность!"- Джо, я хотел бы перечитать этот контракт с тобой вместе, слово за словом. - Извини, меня ждет другой клиент, - ответил Джо. - Ты ее заметил? - Я видел в приемной что-то вроде лоскутка зари. - Это мисс Белинда Уиндховер из Англии. Будешь выходить - взгляни еще раз, повнимательнее. - Прежде чем я это исполню, Джо, расскажи побольше о Махмуде. - Да что ж, - стал увиливать мой агент. - А сам-то ты что о нем думаешь? - Похоже, он везде бывает. - Безусловно. - Всех знает. - Это уж точно. - У него поразительные глаза, Джо. - Да, Чарлз, совершенно необыкновенные. - Во всяком случае, - прибавил я, - у него денег куры не клюют. - Богат как... Богат как Крез, - воскликнул Джо, вновь обретя свою обычную лучезарность. - Наверное, он старше, чем кажется, Джо. Он описывал мне эпизод из англо-бурской войны. - Серьезно? Ха! Ха! Я думал, ты скажешь - из крестовых походов. - Что такое? Уж не рассказывал ли он и о них? - Мне-то рассказывал. Конечно, чего только люди не наговорят агенту, - Джо, а этот Махмуд тебе никого не напоминает? Тебе не приходилось слышать его имя? - Я никогда не умел связать имя с лицом, Чарлз. Но клянусь тебе, до сих пор я его нигде не видел. - Нет, не увертывайся, Джо, - сказал я тревожно. - Как по-твоему, кто он такой? - Старик, это не мое дело - думать о том, кто такие люди. Так не пойдет. Моя работа - продавать клиентов. - Меня-то ты продал, Джо. Будь я проклят, если не продал! Будь я проклят в любом случае! Дьявол! - Послушай, старина. Не заводись, не стоит. В конце концов, это же кино. Подумай о людях, которым я продавал тебя раньше. - Да, Джо. Но вот эти чертовы пункты в контракте. Ты серьезно предоставил ему право продлевать контракт до бесконечности? - Да это ведь только оборот речи. - Оборот речи! Ну и ну! - В конце концов, он выдающийся организатор. Пари держу, он добьется потрясающих результатов. Работай как следует, Ритим, и перед тобой ослепительное будущее. - Джо, этот контракт надо расторгнуть. Я неиграю. - Очень жаль, старина, но к этому контракту невозможно придраться. Кстати, подумай о деньгах. Подумай обо мне. Агенту нужны комиссионные, Чарлз. К тому же не исключено, что Махмуд вовсе не тот, за кого ты его принимаешь. Ты автор, мечтатель; надо помнить, что ты живешь в двадцатом веке. Может, это просто старик, которому вставили обезьяньи железы еще во времена крестовых походов или около того. - С такими-то ушами? - Может, он тогда давал деньги в рост. Может, ему за это слегка подрезали уши. - А когти? - Вот что, Ритим, нечего иронизировать. Я и сам знаю этих продюсеров. У меня вкус, так же как и у тебя. Тем не менее такова кинопромышленность, сам понимаешь. С этими людьми я делаю дела. Я не могу разбирать их по косточкам только смеху ради. - Джо, пойду-ка я прогуляюсь по улицам. - Вот это другой разговор! Я же знал, что ты окажешься на высоте. Господи! Все на свете бы отдал, чтобы этого не было, Чарлз. На меня просто затмение нашло. Я еще раз прошел мимо мисс Белинды Уиндховер. Она была прекрасна, как ангел. Мне-то что за дело? В тот же вечер я опять посетил отель "Биверли-Ритц", и на сей раз меня провели в номер мистера Махмуда. Хозяин был в умопомрачительном смокинге. - Мистер Махмуд, вы случайно не участвовали в крестовых походах? - Мистер Ритим, это было весьма увлекательное приключение. - Выходит, вы довольно глубокий старик, не так ли? - Да ведь человеку столько лет, на сколько он себя чувствует. А я сегодня чувствую себя дьявольски молодо, дорогой Ритим. Я остановился в отеле "Биверли-Ритц"; подписал контракт с талантливым человеком, со дня на день возрожу Американскую Кинопромышленность! - Изыди! - Дорогой мой! Мы живем в двадцатом веке! - Ладно, тогда пшел вон! - Возьмите сигару. - Послушайте. Меня голыми руками не возьмешь. - Меня тоже. Кстати, мне пришло в голову заново экранизировать Джекила и Хайда. Я мог бы сыграть заглавную роль. Смотрите! - Бррр! - Слабак! В таком виде меня никто не переваривает. Помню, навестил я одну святую. Она сказала, что лучше проведет свою жизнь на раскаленных угольях, чем посмотрит на меня хотя бы еще одну секунду. По-моему, это лестно. Но вы не беспокойтесь, Ритим, мы-то с вами сработаемся, как черти в аду. - Да! Да, конечно! Оставайтесь только, как вы есть сейчас, вот и все. Очевидно, выбора у меня нет. Я сделаю все что хотите. - Вот это мне и нравится в писателях. Итак, с чего мы начнем делать фильмы? - Выслушайте дружеский совет. Вам вовсе ни к чему делать фильмы. Ничего это вам не даст, кроме забот. И потом, вам придется иметь дело с уймой актеров. - Я всегда находил, что комедианты близки мне по духу. - По-моему, вы отстали от жизни. Не видели наших звезд. - Дорогой Ритим, простите, но мне по чину положено уметь обращаться с людьми. Что до забот - пфф! Я заправлял одной из крупнейших организаций мироздания. Ничего, кроме воркотни и жалоб. А теперь я вышел в отставку и намерен наслаждаться жизнью. - Так почему бы вам не держаться в тени? - спросил я. - Держались бы в тени и ничего не принимали близко к сердцу. - Видели бы вы мой трон! Нет, дорогуша, я твердо решил заняться. Вы обдумайте сценарий. А я останусь здесь и проведу пресс-конференцию. И кстати, кое-кто должен сюда скоро прийти. Ваш превосходный агент отыскал ее для меня. Чистая английская девушка. Свежая! Неизбалованная! - Знаю я таких. - Полагаю, что нет, Ритим. Она еще дитя! Я сделаю из нее звезду. Вообще-то она должна уже быть здесь. - Он нажал кнопку настольного звонка. - Пришла мисс Уиндховер? - Да, сэр. Ожидает в приемной. - Впустите. Секундой позже вошла мисс Уиндховер, подобная все тому же лоскутку зари, затмевающая стодолларовое электрическое сияние. - Ой, мистер Махмуд! Я... я... я... Он ободряюще похлопал ее по руке: - Ну, ну, милочка! Право же, не стоит волноваться! Всегда помните, что вы талантливы, а это - достояние, которого не купишь ни за какие деньги. Помните. Это придаст вам уверенность в себе. Мисс Марлен Дитрих уверена в себе. Я хочу, чтобы и вы были уверены. - Если бы вы знали, сколько я перенесла, мистер Махмуд. Борьба за крошечные роли. Дешевые меблированные комнаты. И папочка так сердится. А мамочка плачет. Почему родители всегда такие снобы? Они чудесные люди, конечно, чудесные старомодные люди. Почему родители всегда так старомодны? - Полно, полно, милочка! Теперь все позади. Подумайте о большом экране. Богатство! Слава! Званые вечера на Биверли-Хиллс! - И искусство! - Да, да. Искусство. - Оно прежде всего. И конечно, собачки. - Да, в самом деле. Дорогой Ритим, мисс Уинд-ховер любит собак. Не могли бы вы?. . Не слишком польщенный, я снял телефонную трубку и вызвал Бюро Обслуживания. - Собак. Для мисс Белинды Уиндховер. - Очень жаль, сэр, но зоомагазины уже закрыты. - Это называется "обслуживание"? Разве в отеле нет собак? - Только собаки Миры де Фаль. - Она вышла в тираж. Пришлите их в номер. Вскоре явился паж с двумя борзыми, четырьмя гордонами и мопсом. Белинда Уиндховер была в восторге: - Ой, собачки! - Смотрите, как она их целует, дорогой Ритим. Станет она звездой, как вы полагаете? - Слушайте, Махмуд, я вижу, вы избалуете эту девушку. - Чепуха. Льщу себя надеждой, что я умею обходиться с людьми. Я хочу, чтобы вы куда-нибудь сводили ее, изучили ее психологию и написали бы для нее эффектную роль. - Пусть она изучает роль. Психологию к чертям! - Да будет вам, дорогой Ритим. - Не стану, - заявил я. - Это мое последнее слово. - Жаль! Жаль! Послушайте, взгляните-ка на паркет. Один квадратик вроде бы расшатался. Пока я смотрел, он приподнял паркетину носком. Эффект был необычайный. Я как будто заглянул в бездонную глубину и увидел массу быстро-быстро двигающихся фигурок на сцене с декорациями огненного цвета. Мистер Махмуд водворил квадратик на место, и видение исчезло. - Бррр! - Как вы сказали, дорогой Ритим? - Я сказал "да". - Вы проведете вечер с мисс Уиндховер? - Да. - И изучите ее психологию? - Да. - Ага, вот и репортеры! Входите, джентльмены! Входите. Я хочу, чтобы вы все познакомились с мисс Белиндой Уиндховер. Она ушла из аристократического дома ради искусства. Запишите. - Да ладно. Мы это знаем. Старомодные родители. - Ну сфотографируйте ее. Вот она, готовится стать звездой кинофирмы "Махмуд пикчерс инкорпорейтед". Вот ее любимые собаки. - Да ладно. Мы их знаем. Привет, Мирза! Привет, Бобблс! Ребята, помните время, когда они принадлежали Нэнси Норт? - Она вышла в тираж. - А Люсиль Лэси? Ее всегда снимали с мопсом. - Она тоже вышла в тираж. - Их, наверное, никто не дрессировал. Ладно. Наводи аппарат. А это что за тип? - Я писатель. - Чудненько! Придержи-ка штатив. О'кей. Снимаю. Мисс Белинда Уиндховер. А вы мистер Махмуд? - Я изложу вам свои планы относительно возрождения Американской Кинопромышленности. - Само собой. Давайте снимем Белинду с большими белыми псами. В них есть шик. Где ваши соболя, мисс Уиндховер? - Соболей для мисс Уиндховер, дорогой Ритим. - Есть. - Раздраженный, я снова взялся за трубку: - Соболей. - Очень жаль, сэр, но в такое время суток невозможно купить соболей. - Что за паршивая забегаловка! Разве в отеле нет соболей? - Есть, сэр, и много. Например, у мисс Полины Пауэлл. - Она вышла в тираж. Пришлите их в номер. Вскоре все снимки были сделаны. Репортеры удалились. - Итак, молодые люди, я отсылаю вас, чтобы вы подружились. - Ой, мистер Махмуд, а вы с нами не пойдете? - вскричала Белинда, хитренько надув губки и вильнув бедрами. - Зовите меня просто Николя, милочка. Сегодня, увы, я не могу. У меня еще куча всяких дел. - А это ничего, что меня увидят вместе с писателем? - Мистер Ритим - очень известный писатель, милочка. И что еще более важно, он - моя правая рука. - Да, я буду изучать вашу психологию. Будущая звезда немного приободрилась. - Я хочу узнать все-все про свою психологию, - щебетала она, пока мы шли к лифту. - Я ведь буду незаурядной актрисой, мистер Ритим? Я буду интеллектуальной актрисой. А в то же время больше всего на свете я люблю стряпать простенькие блюда в простеньком платьице. Как только прославлюсь, я приглашу Кларка Гейбла, и Кэтрин Хэпберн, и Гарри Купера и угощу домашними печеньицами. - Чудненько! Не расставайтесь с этой идеей. Она мне нравится. - А вы мне расскажете все-все про мою психологию? - Непременно, - сказал я. - Мы нырнем в нее вместе. Идемте же. На другой день я провел много времени с мистером Махмудом. Его номер был полон орхидей и телеграмм. - Люди начинают нервничать, - сказал он, потирая руки. - Да. - Нас ждут великие дела. - Да. - А как там наша Белинда? Придумаете роль под стать ее психологии? - О да. Ручаюсь. - Она... она вчера обо мне что-нибудь говорила? - Говорила. Она считает, что вы потрясающий парень. - Потрясающий парень, вот как? Ритим, нас ждут великие дела. Великие! Ну, бегите. Я побежал в ресторан, где должен был встретиться с Белиндой. За ночь она, как видно, набралась уверенности в себе. - Здравствуйте, мистер Ритим! - Послушай, киностудия - самое демократическое заведение в мире. Можешь называть меня Чарли. - Ладно. Я ведь простая душа. Люблю стряпать. А как мистер Махмуд? - Белинда, он от тебя без ума. - Скажи-ка, он вправду крупный продюсер? - Крупнейший. Ни у кого нет таких денег, как у него. - Да, Чарли, так-то так. Но есть на свете кое-что, чего не купишь ни за какие деньги, по крайней мере в Англии. Или это я сама придумала? - Ты имеешь в виду талант. Я ведь читаю твои , мысли, Белинда. - Не смей. Понимаешь, у меня старомодные родители. Мне бы хотелось сыграть Джульетту. - Это уже было. - Не так, как сыграю я. Ты напишешь новый сценарий, специально для меня. - Ладно. Мы его модернизируем. Квартира Капулетти находится в одном из небоскребов Нью-Йорка. Ромео - молодой оперативник из ФБР, он окончил Гарвард, но притворяется, будто учился в Йейле, чтобы сбить с толку гангстеров. Все Капулетти тоже учатся в Гарварде. Это создает почву для примирения и счастливого конца. Ромео увлекается альпинизмом; это создает почву для сцены на балконе. На балконе небоскреба. Только героя зовут не Ромео, а Дон. - Разве он тогда не получится какой-то другой? - Ты ведь знаешь, что Шекспир сказал: "Зачем Ромео ты?"- Это Джульетта сказала. - Вот видишь, значит, были сомнения. - Ты прав. А я вот что придумала: записывай мои мысли о Шекспире в книгу, а я потом поставлю свою подпись. Не хочу быть заурядной актрисой. - Не будешь. Но нам пора к Махмуду. Он от тебя без ума. - И он действительно самый крупный продюсер? - Действительно. Но дай я шепну тебе на ушко. - Господи! Ушко как раковина! Прелестная розовая раковина! - Я хотел сказать: помни, что ты талантлива. Вчера вечером тебя только-только открыли. Сегодня ты то, что есть сегодня. Ты быстро проявляешь себя. Мысли в крупном масштабе. Никому не давай сковывать твой стиль. Даже Махмуду. - Ни за что не дам. Ради искусства. Оно священно. - Молодец! Когда они вошли в номер, мистер Махмуд сжал обе ее руки в своих. - Очень, очень мило со стороны очень, очень прелестной дамы навестить бедного старого кинопромышленника в его трущобе в "Биверли-Ритц"! - Ники, Чарли придумал мне роль, Джульетту, но гораздо лучше. - Отлично. А кого вы метите на роль Ромео, дорогой Ритим? - Да кого угодно. - Он должен карабкаться по фасаду небоскреба, Ники. Чтобы я могла сыграть сцену на балконе с розой в руках. - А вашим голливудским героям-любовникам это под силу, Ритим? Они ведь все не так молоды, как хотелось бы. - Конечно. Вскарабкаются куда угодно. И вот еще что, при создании роли надо выработать кое-какие черты Жанны д'Арк. Она спасет Нью-Йорк. - От чего? - От гангстеров. А знали бы вы, из-за чего зритель валом повалит. - Ну? - В фильме будут стрелять настоящими пулями. - Эх, Ритим! Полно, полно! В конце концов, знаете ли, в каждой игре есть свои правила. Даже я... - Выслушайте меня! - вскричал я. - Этого требует роль. Ты согласна, Белинда? Как может она вжиться в образ, выложить всю себя, если вы жалеете для нее пули? - Мне кажется, пули должны быть настоящие, Ники. - Конечно, - настаивал я. - Вы думаете, стала бы Теда Бара играть Клеопатру без настоящих жемчужин? - Играла же без настоящего аспида, - ухватился за соломинку Махмуд. Этот довод я разбил: - Аспид был настоящий, только старый. С вырванными зубами. Можете употребить старые пули. Можете даже пригласить старых гангстеров, а потом пустить слух, что они умерли от разрыва сердца. - Вы что-то решительно настроились, дорогой Ритим. - Решительно? Дайте мне добраться до павильона! - Может, там будет паркетный пол? - Все может быть, - ответил я подавленно. - Может быть, мы будем стрелять холостыми патронами. Может быть, я пойду за настоящими жемчужинами. Потому что я хочу придать роли некоторые черты Клеопатры, когда ее приносят закутанную в ковер. - Пожалуйста, дорогуша. Автор у нас талантливый, Белинда. - Чарли в порядке, вот только быстро уступает. Ну пожалуйста, Ники, мне хочется настоящих пуль. - Вот что, - объявил я. - Я пойду куплю жемчуг. А вы тут пока все обговорите. На обратном пути меня одолевали дурные предчувствия. Не слишком ли далеко я зашел? Жемчужины казались слишком вульгарными. Я решил отправиться сначала к себе в номер и посмотреть, что получится, если вынуть две-три самые крупные. Когда я шел по коридору, лифт с гуденьем опустился вниз. Оттуда вышел мистер Махмуд. Одними губами он произнес: "Она изумительна!" И его не стало. Чуть позже я поднялся к нему в номер. Там в одиночестве сидела Белинда, обрывала лепестки орхидей. - Похожи на конфетти, - сказала она. - По-моему, он о-очень ми-илый, ваш мистер Махмуд. Про себя я отметил ее среднеевропейский акцент. Получила свои пули? - Чарли, ты сделаешь так, чтобы я спасала город от Красного Флота. Настоящие снаряды. - Правильно, Белинда, милая. Ник мировой парень. Он белый человек, Белинда. За ним стоит многое. Был бы я девушкой, я бы по Нику с ума сходил. Но не забывай: талант-то у тебя. Никому не давай сковывать твой стиль. Перед тобой блистательное будущее. Ты, может, думаешь, что купаешься в деньгах? Детка, это крохи по сравнению с теми деньгами, что у тебя еще будут, если только ты не дашь испортить себе стиль. - Ты прав, Чарли. Это ведь искусство. Оно священно. Вечером я застал Махмуда одного. - Она изумительна, Чарлз! Но... послушайте... - Да? - Говорила ли она с вами о снарядах? - Она сказала, что это вы с ней говорили о снарядах. - Возможно, так оно и было. В приливе чувств. Тяжело, Чарли. Настоящие снаряды! Неприятностей не оберешься. Я не хочу, чтобы меня затаскали по судам. - А вам-то что за дело? - Мне дело до моих стремлений в области кино. Более того, Чарлз, мне не нравится ваш сценарий. Не сердитесь, старина. Сценарий великолепный, но мне он не нравится. Откровенно говоря, он слишком накладен. Он не смотрел мне в глаза. Я видел: ему стыдно, что его миллионы не так уж неисчерпаемы. Я рассудил, что если одной из сторон, заключивших контракт, не чуждо подобное тщеславие, то у другой стороны еще есть надежда. Тут я стал его подначивать: - А я-то думал, что вы владеете всеми сокровищами мира. Я думал, вы надежная фигура. Есть ведь поговорка "Богат как дьявол". Ему не хотелось откровенно признаться, что он не самый главный Дьявол. Он пробормотал что-то вроде "бюджет есть бюджет". - Могу сделать вам вестерн, - саркастически предложил я. - Разоритесь на живую лошадь? - Я уже разорился на живой капкан, дорогой Ритим. - Может, вы и правы. Ладно, пойду набросаю что-нибудь начерно. На другой день спозаранку я навестил Белинду. - Ну вот, красотка, наш сценарий погорел. Пишу тебе историческую вещичку из жизни провинциального городка. Ты носишь такую здоровенную шляпу, знаешь, из тех, что закрывают все лицо. - Чарли, не может быть! Я хочу, чтобы меня принесли в ковре, с тремя большими жемчужинами. - Жемчужины исключаются, цыпочка. Мы перешли на режим экономии. Представляешь, даже снарядов не стало. Остались только ты да лошадь. - Не пиши ни слова, Чарли. Подожди, пока я увижусь с Ники. После ленча раздался телефонный звонок: меня вызвали к мистеру Махмуду. У него сидела Белинда, разрумянившаяся и счастливая. - Настоящие снаряды, Чарли! - И наряды. Мы с Белиндой женимся. Правда, малютка? - Да, я получу настоящие снаряды. - И настоящие броненосцы, - вставил я. - Как вам нравится эта идея? Давайте я введу их в сценарий. Они пойдут вверх по Гудзону, изрыгая адский огонь! Мой подарок невесте. - Слышишь, что он предлагает, Ник? Ой, Чарли, ты умеешь писать сценарии! Настоящие броненосцы! - Боюсь, что Чарлз шутит, дорогая. Он любит шутить с адским огнем. А мы с тобой... поговорим лучше о нашей свадьбе. - Ладно, Ники. Полетим в Нью-Йорк. Зайдем в первую попавшуюся церквушку... - Я не ослышался? К первому попавшемуся судье? - Нет, голубок, в церквушку. - Это не для нас, голубка. Мы устроим тихую свадьбу, пусть нас обвенчает судья. - Что? За кого ты меня принимаешь? Кто я - твоя собственность? Рабыня? Кинозвезда я или нет? - Но ты ведь и хорошая женушка, голубка. Помни, ты простая девушка. Собачки... печеньица... Ее поклонники хотят, чтобы она стала идеальной женушкой, не так ли, Чарлз? - Да, Ники. Но я ведь еще не законтрактовалась на роль жены. Я не играю роль, пока на нее не подписан контракт. Моя мать готворит, что девушка не должна изображать жену, пока она еще не жена. Моя мама старомодна. Почему родители так старомодны? - Я тоже старомоден, моя радость, - сказал Ник. - Я не могу войти в первую попавшуюся церквушку. Я провалюсь сквозь землю. Давай, родная, пойдем к простому судье, а я уж как-нибудь увеличу смету. Может быть, достану тебе броненосец - другой. - Только не забудь, что ты обещал. - Гора с плеч! Какое счастье! - воскликнул он. - Настоящее счастье! Так не будем же медлить. - Линда, - шепнул я, пока он заказывал по телефону самолет. - Не забывай о своем престиже. Устрой себе хороший, долгий медовый месяц. По меньшей мере два месяца, голубка, иначе весь мир подумает, что твоим чарам чего-то недостает. - Ты прав, Чарли. Устрою. И вот они отправились в Юму. Несколько недель спустя получаю телеграмму: "Вернемся пятницу зпт приветом тчк Ник Линда". Вскоре другая: "Секрету зпт нельзя ли наметить другой сценарий вопросительный знак Вестерн зпт острова Южных морей зпт любые простые съемки на природе тчк Повторяю тире секрету тчк Ник". Поразмыслив, я набросал веселую пьеску из сельской жизни; примерно такие играла в старину Мейбл Норман. Я подумал, что Белинда навряд ли придет в восторг, но меня связывал контракт. Приказ есть приказ. Я поехал в аэропорт встречать молодоженов. Первой появилась Линда, ее тотчас же обступили репортеры. До меня долетали отдельные слова: "Муж... собачки... печеньица... "- Чарлз, - шепнул Махмуд. - На два слова. Вы наметили вчерне? Другой сценарий? - Да, он готов. А в чем дело? Скупитесь на настоящие броненосцы? - Чарлз, она требует, чтоб был настоящий Нью-Йорк. - Ну и ну! Ну и ну! Ничего, есть сценарий из сельской жизни. Белинда может получить настоящие чулки в резинку. - Она мыслит масштабно, Чарлз. Ей может показаться, что после настоящего Нью-Йорка это просто издевательство. - Не беспокойтесь. Езжайте в отель. Вам там все приготовлено. Я загляну после ужина. Поздно вечером я пришел к ним в гости. Судя по всему, в романтическом супружестве не было полной гармонии. Махмуд хмурился над кипой счетов. - Вы накупили уйму первосортных орхидей, Чарлз, - сказал он тревожно. - Нет ничего слишком хорошего для вас с Линдой, - ответил я улыбаясь. - Вы мои лучшие друзья в мире кино. - Да, но все ведь идет за счет текущих расходов. - Ну вот, опять ты за свое, милый! - вскричала Линда. - Он стал таким скрягой, Чарли. Говорит, чтоему не по средствам купить мне Нью-Йорк. Для сцены бомбежки. Когда я спасаю город, не могу я играть на фоне картонных коробок, Чарли. Объясни ему. - Отчасти она права. Ник, - поддержал я. - Но все же послушай меня, Линда. Я написал тебе новый сценарий. Прелестная роль. Ферма. Птички щебечут. Настоящие птички. И курочки есть. Ты сыплешь им зерно. На тебе комические чулки. Настоящие чулки. Настоящий комизм. - Ник, эту шутку дурного тона вы специально приберегли к моему приезду? - Постой, голубка, - сказал Ник. - Дай автору случай отличиться. Он написал этот сценарий кровью своего сердца. Продолжайте, Чарли. - Правда, Линда. В сценарии есть и смех, и слезы. - Смех? - Там тебе попадают эклером в физиономию. Настоящим... - Скажи-ка, а что еще ты для меня припас? До бурлеска не дошло? Хватит. С меня довольно. - Жанна д'Арк начинала с фермы, голубка. - В Жанну д'Арк никто не швырялся пирожными с кремом. - С нею обращались еще хуже, радость моя, она доила коров, - убеждал Ник. - Я ведь там был. Я сам все подстроил. - Что это значит "Я там был"? - взвизгнула Белинда. - Ты уже начинаешь мне врать? Лечу в Рино. А впрочем, нет. Не забудь, что ты вставил в мой контракт, когда мы были в Юме. Я одобряю или отвергаю сценарий. - Ну что ж, радость моя, Чарлз напишет такой сценарий, что ты будешь довольна. Может быть, сыграешь молоденькую девушку, которая мечтает попасть на сцену. Тогда можно будет прочитать монолог Джульетты на какой-нибудь вечеринке. Если там присутствует крупный продюсер. - Нет, не напишет. - Нет, напишет. - Нет, не напишет. Это мое последнее слово. - Нет, напишет, - упорствовал Махмуд. - Прелестный сценарий. Роль, от которой весь мир с ума сойдет. Настоящий мир. Напишете, Чарлз? - Да если начистоту, то не напишу, - ответил я. - Что? - Посмотрите на часы. Разве вы не слышали, как пробило полночь? - Ну и что с того? - А вот что. Ник, - сказал я. - Прошло два месяца. Сегодня - теперь уже вчера - был последний день, когда вы имели право требовать продления контракта. Боюсь, что вы прозевали. Я свободен! - Силы ада! Впору провалиться на этом самом месте! - Ники, ты должен нанять сценариста, пусть напишет мне такую роль, чтобы действие происходило в Нью-Йорке. И роли для моих собачек. - Твои собачки издохли, - объявил я. - Наелись печеньиц. - Чарли! Собачки! - Провалиться мне на этом самом месте! - бормотал Ник. - Прозевать срок продления контракта! - Вот так вот, - сказал я. - Прозевали. Теперь проваливайтесь! - Так я и сделаю! - воскликнул он и топнул ногой. Тут он схватил - Белинду в охапку, и-раз! - оба провалились сквозь землю. Я выбрал себе в петлицу орхидею поменьше и пошел в ночной клуб. На другой день я вернулся на песок Малибу. ДОЖДЛИВАЯ СУББОТА Перевод. Загот М. , 1991 г. Был июль. Посвист, бульканье и еще сотня звуков, что всегда сопровождают дождь, сделали семейство Принси пленниками их большого и унылого дома. Все члены семейства сидели в гостиной, каждый в кресле-озерке из потускневшего и сыроватого ситца, а четыре высоких окна лили обильные слезы. Этот дом, неухоженный и не радующий глаз, был нужен мистеру Принси, ибо он испытывал отвращение к своей жене, дочери и растяпе-сыну. Прогуливаться по деревне, без тени улыбки подносить руку к шляпе - в этом состояла для него радость жизни. Он испытывал холодное наслаждение, вспоминая эпизоды из бесконечно далекого детства, - вот он находит в оранжерее пропавшую деревянную лошадку, вот видит в толстой стене отверстие, через которое сочится свет. Но теперь все это под угрозой - его аскетическая гордость занимаемым в деревне положением, его пылкая привязанность к дому, - а из-за чего? Из-за того, что Миллисент, его флегматичная и туповатая дочь Миллисент, наконец проявила свой идиотизм в полной мере. Мистер Принси, борясь с отвращением, отвернулся от. . нее и заговорил с женой. - Ее упекут в сумасшедший дом, - сказал он. - Сумасшедший дом для преступников. А нам придется куда-нибудь уехать. Иначе сживут со свету. Его дочь снова затрясло. - Я покончу с собой, - сообщила она. - Тихо, - осадил ее мистер Принси. - Времени у нас в обрез. Выслушивать твою чушь некогда. Я займусь этим сам. Джордж, - обратился он к сыну, безучастно смотревшему в окно. - Иди сюда. Скажи-ка, далеко ли ты продвинулся в медицине, прежде чем тебя выгнали как безнадежного? - Ты это знаешь не хуже моего, - откликнулся Джордж. - Ты в состоянии... В твою башку вбили достаточно, чтобы ты мог определить: что о такой ране скажет знающий доктор? - Как что? Скажет, что от удара. - А если с крыши упала черепица? Или откололся кусок перекрытия? - Ну, отец, вообще-то... - Возможно такое? - Нет. - Почему? - Потому что она ударила его несколько раз. - Я этого не вынесу, - вставила миссис Принси. - Куда же ты денешься, дорогая, - сказал ее муж. - И попрошу без истерики в голосе. Вдруг кто-то случайно услышит. Мы сидим и говорим о погоде. А если, к примеру, он упал в колодец и ударился головой несколько раз? - Не знаю, отец, честно. - То есть он ударился о боковины несколько раз, пока летел вниз тридцать или сорок футов... да еще чтобы и угол был подходящий. Нет, боюсь, это не пойдет. Придется еще раз, с самого начала. Миллисент! - Нет! Нет! - Миллисент, мы должны как следует во всем разобраться, с самого начала. Вдруг ты что-нибудь упустила? Одна - единственная мелочь может нас спасти или уничтожить. Особенно тебя, Миллисент. Ты же не хочешь попасть в сумасшедший дом? Или на виселицу? А могут отправить на виселицу, Миллисент, могут. Хватит трястись. И говори потише, ради всего святого. Мы беседуем о погоде. Давай. - Не могу. Я... Я... - Успокойся, девочка. Успокойся. - Свое удлиненное, бесстрастное лицо он приблизил к лицу дочери. Какое отвратное, какое жуткое существо эта его дочь! Не лицо, а тарелка, челюсть тяжеленная, фигура корявая, как у молотобойца. - Отвечай, - продолжал он. - Ты была в конюшне? - Да. - Минутку. Кто знал, что ты была влюблена в этого недоделка-викария? - Никто. Я никому и словом... - Можешь не сомневаться, - прервал ее Джордж, - об этом знает вся деревня, пропади она пропадом. В "Плуге" про них целых три года точат лясы. - Похоже на правду, - сказал мистер Принси. - Весьма похоже. Какая мерзость! - Он сделал жест, словно хотел стереть что-то с тыльной стороны ладоней. - Ладно, идем дальше. Так ты была в конюшне? - Да. - Убирала в коробку набор для крокета? - Да. - И услышала, как кто-то идет по двору? - Да. - Это был Уитерс? - Да. - И ты его окликнула? - Да. - Громко? Ты громко его окликнула? Мог кто-нибудь услышать? - Нет, отец. Никто, это точно. Да я его и не окликала. Я была около двери, и он меня увидел. Махнул рукой и подошел. - Мне надо точно знать, был ли кто поблизости? Мог кто-нибудь его видеть? - Не мог, папа. Точно говорю. - Значит, вы вошли в конюшню. - Да. С неба лило как из ведра. - Что он сказал? - Сказал: "Привет, Милли". Мол, извините, что иду мимо заднего двора, но уж так вышло, вообще-то он идет в Басс-Хилл. - Так. - А когда, говорит, шел мимо парка, увидел наш дом и вдруг обо мне подумал, дай, думаю, загляну на минутку да и скажу ей словечко-другое. У него, говорит, большая радость, вот и захотелось со мной поделиться. Епископ сказал ему, что даст ему должность приходского священника. Оно само по себе здорово, но еще значит, что он сможет жениться. Тут он стал заикаться. Ну, я решила, он это про меня. - Меня не интересует, что ты решила. Только его слова, как есть. Ничего другого. - Ну... О, Господи! - Не реви! В твоем положении это непозволительная роскошь. Говори. - Он сказал, что нет. Что я тут ни при чем. Что он женится на Элле Брэнгуин-Дэвис. Что, мол, ему очень жаль и все такое. Потом он собрался уходить. - Дальше? - Я совсем ополоумела. Он уже повернулся ко мне спиной. У меня в руке был столбик от крокета... - Ты закричала, завопила? Когда его ударила? - Нет. Ничего такого, это точно. - А он? Ну! Говори. - Нет, отец. - А потом? - Я бросила столбик. И сразу пошла домой. Вот и все. Господи, что же это такое, хоть ложись и умирай! - Никого из слуг ты не встретила. В конюшню никто не зайдет. Понимаешь, Джордж, скорее всего он кому-нибудь сказал, что отправляется в Басс-Хилл. И наверняка никто не знает, что он забрел сюда. На него могли напасть где-то в лесу. Надо все продумать до мельчайших подробностей... Викария с пробитой головой... - Отец, не надо! - воскликнула Миллисент. - Ты что, хочешь, чтобы тебя повесили? Итак, викария с пробитой головой находят в лесу. Кто хотел бы убить этого Уитерса? Раздался стук в дверь, и в ту же секунду она открылась. На пороге стоял маленький капитан Смол-летт, славившийся своей бесцеремонностью. - Кто убил бы Уитерса? - переспросил он. - Я, с превеликим удовольствием. Здравствуйте, миссис Принси. Вот решил к вам зайти. - Он слышал, отец, - простонала Миллисент. . - Дорогая, нам уже и пошутить нельзя? - задал вопрос ее отец. - Не делай вид, что ты шокирована. У нас тут маленькое теоретическое убийство викария, Смоллетт. Сейчас ведь все помешаны на детективах да ужасах. - Убиение духовного лица, - сказал капитан Смоллетт. - Но суд меня оправдает. Вы слышали про Эллу Брэнгуин-Дэвис? Она сделала из меня посмешище! - Почему? - не понял мистер Принси. - Почему она сделала из вас посмешище? - Потому что я и сам за ней приударял, - признался Смоллетт без особого смущения. - И она была готова сказать мне "да". Не слышали? Она сама всем рассказывала. А теперь выходит, она дала мне от ворот поворот, соблазнилась на белую крысу в собачьем ошейнике. - Плохо дело! - посочувствовал мистер Принси. - Военное счастье переменчиво, - подвел итог маленький капитан. - Садитесь, - пригласил мистер Принси. - Матушка, Миллисент, утешьте капитана Смоллетта, развлеките его приятной беседой. Нам с Джорджем надо кое-чем заняться. Через пару минут мы вернемся, Смоллетт. Идем, Джордж. Прежде чем мистер Принси и его сын возвратились, прошло минут пять. - Извини, дорогая, - обратился мистер Принси к жене. - Смоллетт, хотите взглянуть на что-то весьма интересное? Зайдем на минуту в конюшню. Они вышли на конюшенный двор. Стойла давно стояли пустые, в них, как в сараях, кое-что хранили. Никто сюда не заглядывал. Первым в конюшню вошел капитан Смоллетт, за ним последовал Джордж, последним оказался мистер Принси. Закрыв дверь, он тут же взял стоявшее за ней ружье. - Смоллетт, - сказал он, - мы пришли сюда, чтобы застрелить крысу, Джордж услышал, что она скребется под корытом. Теперь слушайте меня очень внимательно, не то я по случайности подстрелю вас. Я не шучу. Смоллетт взглянул на него. - Хорошо, - сказал он. - Я весь внимание. - Сегодня днем произошла ужасная трагедия, - объяснил мистер Принси. - И она будет еще ужаснее, если дело не замять. - Вот как? - удивился Смоллетт. - Вы слышали, как я спросил, кто мог бы убить Уитерса, - сказал мистер Принси. - Слышали, как у Миллисент вырвалась необдуманная фраза. - Да, - согласился Смоллетт. - И что? - Ничего особенного, - сказал мистер Принси. - Пока вам не станет известно, что сегодня днем Уитерс умер насильственной смертью. А вам