ще не успел набрать силу, но Паф все равно обливался потом. Перед охотой он всегда немного нервничал, особенно если приходилось иметь дело с кретинами вроде Бендера. Достаточно вспомнить льва... Майк махал руками, топтался на месте, но сегодня взгляд у него был холодный и сосредоточенный. Вдвоем они стали медленно спускаться по поросшему мескитом и сорной травой склону. Белая от пыли Бесси-Би захлопала ушами и выдула из хобота целое облако. Со ста шагов видны были только клубы пыли и разлетающиеся во все стороны комья глины; с пятидесяти уже можно было разглядеть морщинистую шишковатую голову старой слонихи. Риску было не больше, чем при забое коровы в стойле, но Бернард все же решил перестраховаться -- велел Бендеру ближе не подходить. Над джипом заинтересованно кружила пара стервятников -- знали, что дело пахнет кровью и мертвечинкой. Бесси-Би оглушительно чихнула. Ей громким карканьем завторила ворона. -- Все, дальше ни шагу, -- сказал Паф. Бендер взглянул на него, пуча глаза и вихляясь всеми суставами. Он был сейчас похож на школьника, которого не пускают в бар, где полным-полно потрясных девчонок. -- Да я кроме пыли ничего не вижу. Бернард сконцентрировался. Проверил затвор на своей пушке, щелкнул предохранителем. -- Надо немного подождать. Найди место поудобней -- вон там будет в самый раз. Положи ствол на камень, как следует прицелься и жди. Через минуту-другую ей надоест валять дурака, пыль осядет, и тогда пали. Охотники присели на корточки, положив винтовки на плиту грубого красного песчаника. Они ждали, пока рассеется облако пыли, а солнце припекало все сильней. Стервятники кружили заметно ниже, чем раньше. Бесси-Би следила за происходящим весьма настороженно. Зрение у нее порядком ослабело, но уж джип как-никак разглядеть она могла, а запах человека чуяла минимум за полмили. Ей бы доживать мирно свой век ба-бушкой-матриархом слоновьего стада где-нибудь в Амбосели, или Цаво, или среди великих болот Бахи, но весь свой век, пятьдесят два года, Бесси провела на чужом, противоестественном континенте, насквозь пропитанном человечьей вонью и дурью. Ее лупили, кололи палкой с гвоздем, держали на привязи, заставляли стоять на одной ноге и приплясывать, держась губами за чахлый хвост другого слона, тощего собрата по несчастью. Слоны вереницей топали по круглой арене, а вокруг бесновалось скопище обезьян, и так год за годом. А потом Бесси оказалась здесь, где тоже были люди и палки, отличался только воздух, пропахший маслянистыми соками земли. Иногда слониха слышала грохот выстрелов, ветер доносил запах крови, и Бесси знала, что здесь убивают. Вот и сейчас она сразу поняла, что джип приехал за ней. Пыль оседала, посверкивая белыми искорками. Бесси помахала ушами, протрубила, подняла бревнообразную ногу, помахала ею туда-сюда. Старуха устала от палки, от привязи, от сухой невкусной травы и коровьего силоса, устала от солнца, воздуха, ночи, от того, что каждый день начинается с рассвета. Вот почему она вскочила и бросилась вперед. Она бежала на запах, а потом раздался грохот -- раз, два, три раза, и невидимая палка с гвоздем трижды обожгла слонихину плоть, но Бесси-Би от этого лишь разозлилась еще пуще, понеслась еще стремительней: непобедимая, неостановимая, гора в двенадцать футов ростом и восемь тонн весом. Все, больше никаких цирков, паланкинов и палок. Тут она увидела впереди человечков -- две щепки, прятавшиеся за камнем, который Бесси запросто могла проглотить и выплюнуть. Бернард запаниковал, но не сразу. Майк выстрелил рановато, а потом замер, ошеломленный мощной отдачей. Бесси-Би бежала прямо на них, и Паф, прикусив ус, крикнул: -- Стреляй! Стреляй же ты, идиот! Бендер послушался, выстрелил, но пуля едва чиркнула по щетинистой спине слонихи. Тогда Бернард вскочил, вскинул винтовку и пальнул сам, хотя отлично помнил скандал из-за льва и заранее представлял, как разгноится Бендер за обедом -- еще один трофей загублен, и все такое, -- но ситуация складывалась критическая, даже, можно сказать, отчаянная. Кто мог ожидать от старушки Бесси-Би такой прыти? Результат -- ноль. Неужели промазал? В следующий миг Пафу показалось, что он подхвачен снежной лавиной. В лицо ударил ветер, ядрено пахнуло слоном, и Паф взлетел, по-настоящему взлетел над долиной, в самое синее небо. Приземлившись и немного очухавшись, он обнаружил, что плечо выбито из сустава, а правый глаз залит какой-то жидкостью. Это же кровь, его собственная кровь! Бернард подумал, что у него шок, и пробормотал вслух: "У меня шок, у меня шок". Все как бы подернулось дымкой, плечо почему-то не болело, разодранный лоб тоже. Стоп, у него ведь было ружье. Где оно? Шум, крик -- весьма впечатляющий крик. Паф увидел, как Бесси-Би ставит ножищу на лежащего Бендера и вдумчиво, почти нежно приминает, приминает... Бендер почему-то голый. На нем нет не только одежды, но и кожи, а голова у него плоская и при этом удивительно компактная. Однако события развивались дальше, и Бернард смутно подумал, что страховой компании придется туго. "У меня шок", -- повторял он. Снова визг -- явно человеческий. Визг прервался, возобновился, прервался, возобновился. Между воплями -- кратчайшая пауза, едва уловимый вакуум тишины, и снова пронзительные всплески звука, за которыми и слоновьего рева почти не слышно. Звуки производила миссис Бендер, Николь, дивный образец своего биологического вида. Она бежала по траве и изо всех сил напрягала легкие. Джип лежал на боку, в весьма непривычном ракурсе, а гибкая фигурка миссис Бендер почти сразу же пропала, заслоненная стеной бегущего мяса. Ариетта визгов оборвалась, барабанным аккомпанементом затопали слоновьи ноги. Прошло несколько секунд или часов, Бернард и сам толком не понял. Он сидел себе смирно, одна рука безвольно болталась, ладонью другой Паф лениво утирал со лба кровь. Черные птицы с голыми шеями дрейфовали прямо у него над головой, проявляя к охотнику явно профессиональный интерес. Потом вдруг произошло примечательное природное явление -- исчезло солнце, и стервятники вместе с ним. Бернард оказался в густой тени. Он вяло поднял голову, увидел необъятную морщинистую физиономию в обрамлении колышущихся ушей. "Бесси-Би? -- удивился Бернард. -- Бесси-Би? Шам-ба?" Примерно в полумиле от места, где происходила эта сцена, Жасмина-Фиалка-Роза Бендер, обдуваемая легким бризом кондиционера, заворочалась на подушке и открыла глаза. Юной девице (через два месяца тринадцать) после гор съеденного шоколада всю ночь снились тощие подростки в кожаных куртках, с гитарами и прическами "дикобраз". Она и понятия не имела, что с данной минуты является единственной наследницей империи Майка Бендера, всех банковских счетов, домов, участков, акций и облигаций плюс пляжный коттедж и новенький "феррари-тестаросса". Жасмина проснулась от какого-то неуловимого сотрясения, словно легкая рябь пробежала по великому озеру бытия. Кажется, кто-то кричал. Или послышалось? Да нет, наверняка какой-нибудь очередной павлин-бабуин разверещал-ся. Или этот жалкий слонишка. Жасмина села на кровати, потянулась к холодильнику -- взять бутылку шипучки -- и обреченно покачала головой. Вот кичня, подумала она. Кичня кичневая