- Они теперь совсем неплохо смотрятся, а, Марк? - Угу, - соглашается он, - только звучат они все равно как раньше. Телек лучше. Намеченный на сегодня обед Анна-Луиза отменила. Дурной знак. До отъезда в Сиэтл остается всего неделя, а я еще ни разу даже не видел ее. На все мои звонки отвечает только автоответчик. Пока я раскладываю по коробкам и рассовываю по пакетам содержимое моей спальни, я спрашиваю себя, а что, если Анна-Луиза просто фильтрует звонки и нарочно не отвечает, когда слышит мой голос? Гадать можно сколько угодно. Но я на всякий случай подстраховываюсь. Вчера днем, когда, как я знал наверняка, она была на занятиях в колледже, я оставил у нее под дверью кулек конфет - такой, какие принято покупать на Хэллоуин. Кроме того, я прошмыгнул на задний двор, где осенью посадил луковицы крокусов, чтобы весной у нее под окнами расцвело ЛЮБИ МЕНЯ: ликвидировал слово "меня" и переделал "люби" на "люблю". Мне стало казаться, что первоначальный вариант может быть воспринят как проявление эгоизма с моей стороны. Осторожность не помешает. Коробки, коробки, коробки. Упаковывать вещи - занятие не то чтобы физически утомительное, но эмоционально опустошающее. Скоро уже глубокая ночь, и башка моя изнемогает от необходимости снова и снова делать выбор - а потом снова, и снова, и снова. И с кожей у меня творится неизвестно что от чрезмерного усердия, с каким я взялся уничтожать запасы "мини-бара" - чтобы покончить с ними до отъезда в Сиэтл. Вот с Глобофермой вопросов нет: я твердо знаю, что не расстанусь с ней. Она уже уложена в коробку и спокойно дожидается того часа, когда для нас начнется новая жизнь в моем новом доме. Предположительно это будет квартира на верхнем этаже в доме, принадлежащем тетке Гармоника. Дом деревянный, в старомодном стиле, и стоит на тихой улочке, так что за окнами у меня будет дождь, и листва, и птицы, и я буду пить кофе, вдыхать нежный утренний воздух и смотреть на облака. Новая жизнь. Помимо упаковки, я в эти дни занимаюсь еще тем, что изучаю объявления в разделе "Продается" в сиэтлском "Почтовом осведомителе", в частности рубрику "автомобили", поскольку в планах у меня приобрести "Комфортмобиль-2: Ликвидатор", который был бы укомплектован плейером для компакт-дисков, автомобильным телефоном, мини- холодильником и подставками под кофейные чашки. Солидное место в "Бектоле" позволит мне без труда взять кредит на покупку машины. Что значит штатная должность! - Тайлер, телефон! - кричит Джасмин снизу. - Я возьму у Дейзи. - Мой собственный беспроводный аппарат экспроприировали для своих нужд бабушка с дедушкой. Мне еще предстоит извлекать его из Беттиного чрева завтра, когда они вернутся из пропагандистского тура по городам Паско и Бентон, которые они пытаются опутать сетью по распространению "Китти-крема"(r). - Алло? - Тайлер Джонсон? Это Рэй - из "Ковбойского бара". Рэй из "Ковбойского бара"? - Да?... - Ну да. Мы с тобой вместе работали на заправке "Шеврон". Помнишь? - Точно. Рэй! Я тогда еще в школе учился. Привет! Ну как ты? - (Чего это Рэй надумал мне звонить?) - Случилось что? - Вообще-то жизнь у меня полная засада, если тебе интересно, Тай. Но я чего тебе звоню: по-моему, твоя девчонка обронила у нас в баре какую-то побрякушку. Во всяком случае, так говорит Ронни. Знаешь такого? Дэна приятель. - Знаю такого. - Ты бы, может, забрал ее, а то Лилиан своим длинным клювом ее быстро сцапает и утащит к себе в гнездо. Она насчет этого шустрая. Побрякушка-то знаешь какая? Вроде заколки. Она в кассовом ящике, под счетами. - Понял. Спасибо, Рэй. - Пауза. - Через полчасика буду. - Ну, давай. Надо же, нашлась пропажа. Ладно, поступлю как добрый самаритянин, заберу для Стефани ее брошку. - Я в "Ковбойский бар", - на ходу бросаю я Джасмии, которая хлопочет внизу в кухне. - Ты? В "Ковбойский бар"? - Нашлась брошка Стефани. - А, это!... - Да, это. Заодно проветрюсь. Надо немного отвлечься от сборов. Ты меня дождешься? - Нет, хочу лечь пораньше. С утра у нас завтрак в женской группе. Марк с головой ушел в мультики. Дейзи с Мюрреем уехали на весь уик-энд. Так что мы, считай, с тобой вдвоем. - Если хочешь, можем вместе посмотреть по кабельному обзор мод. - Я пас. И так с ног валюсь. Машину возьмешь? Я чмокаю ее в щеку и снимаю с крючка ключи. - Тогда до завтра. - Удачно тебе проветриться в "Ковбойском баре". - Как получится. Когда я появляюсь в "Ковбойском баре", Ронни, Дэнов "деловой приятель" по достопамятной эпохе сделок с недвижимостью, поначалу прикидывается, что не может вспомнить, кто я. Потом, так и быть, вспоминает с превеликим трудом, и то благодаря старине Дэну. - Ну, точно, видел я тебя. Это ж ты лопал гамбургер в новеньком "ягуаре", и Дэн потом всю жизнь не мог тебе этого простить, потому что с того дня машина у него уже никогда не пахла как новая. - Верно, это я и был. - Дэн мужик что надо. - Да уж. Лилиан, администраторша, у которой хранится ключ от кассового ящика, где спрятана брошка Стефани, удалилась на перерыв, и мне хочешь не хочешь приходится ждать, пока она снова появится. - Ударь меня. Ронни пристает, чтобы я ударил его прямо в "сердце" из кевлара, прикрытое жилетом из пуленепробиваемого материала. Мы стоим у стойки в "Ковбойском баре", на шоссе Три Шестерки, считай уже за городом, за Луковой балкой. Над головой у нас на большом экране прокручиваются нелегальные, контрабандные пленки - кинохроника последней войны: из развороченных "шевроле" свешиваются наружу, как бесформенные куски сырого теста, обугленные черные тела; на веревках, натянутых между рухнувшими истребителями, облепленными политическими лозунгами, сушится белье; в спальных номерах разоренных "Хилтонов" болтаются подвешенные за ноги обезглавленные трупы, разукрашенные краской из баллончика. Я бью Ронни в худосочную грудь - не так чтобы сильно, я же знаю, что на нем бронежилет. И все равно от удара бейсбольная кепочка слетает у него с головы. - Что я говорил! Ничего не почувствовал, хоть бы хны. Нет, ты глянь, какие материалы, - Ронни извлекает из алюминиевого кейса и демонстрирует мне образцы чудо- материалов от производителей амуниции, которую он подрядился рекламировать. - Вот это все, все там есть: номекс, ПЛЗТ, тайролит. термопластик, поликарбонаты. - Он благоговейно, как если бы в руках у него были чистой воды бриллианты, протягивает мне квадратики из материалов, которых до недавних пор не существовало на свете, - конкретное воплощение уникальной роли человека. Я возвращаю Ронни образцы с подчеркнутой почтительностью, словно это новорожденные дети суперзвезд. В сравнении с этими новыми материалами стены "Ковбойского бара" сразу начинают казаться мне эфемерными и бессмысленными. Такое впечатление, будто они сложены из плит пенопласта и для виду чем-то сверх) замазаны, - первый же дождь или порыв ветра, и стены рухнут и не смогут защитить меня от сил зла, таких как эти вот материалы у меня в руках. - Ходят слухи, - доверительно сообщает мне Ронни, - что Завод вот-вот начнет заказывать такие штуки целыми партиями - придется, как только окончательно примут новый закон о ликвидации токсичных отходов. У меня в грузовичке радиозащитной амуниции на любой вкус. Не хочешь взглянуть? - Да мне вроде бы ни к чему, Ронни. Я наступаю ногой на что-то маленькое, твердое. Наклоняюсь и выковыриваю из резиновой подошвы кроссовок застрявший там "камешек" - чей-то выбитый зуб, который я брезгливо отбрасываю в угол, к лохматым комкам пыли и другим таким же сметенным в сторону утраченным зубам. И делаю хороший глоток из стоящей передо мной бутылки пива "За рулем"(r). Странно - пока я был в Европе, я даже скучал по атмосфере "Ковбойского бара", по размаху Нового Света: уж если мясо на вертеле, то целиком корова; бары размером с торговый центр; торговые центры размером с королевство... по откровенной сексуальной заряженности этой атмосферы - все в полный голос, все ведрами-корытами... по брутальному колориту Дикого Запада, от которого то повеет вдруг свободой, то пахнет черт знает чем. - Заходи как-нибудь к нам, - приглашает Ронни, - Мы с Рене в "Луковом" живем, недалеко от Дэна. Классный район. Просто жилье там сейчас продается плоховато. - Конечно, Ронни. Спасибо. Я был у Ронни только раз, несколько лет назад, с Дэном - он зашел отдать какие-то планы. Дверь нам открыла жена Ронни, Рене, на ходу втиравшая ланолиновую мазь в покраснения на локтях и голени. "Аллергия", - пояснила она в ответ на мой недоумевающий взгляд. Дэн пошел взять еще какие-то документы, а я остался его ждать, и Рене сидела на диване и рассеянно колупала пальцем прыщик в уголке рта. И я, просто чтобы не пялиться на нее, стал тоже колупать желтые пятнышки на коричневой обивке дивана. "Это от амилнитрита", - с готовностью сообщили мне. Ронни ест вареные куриные яйца, но не простые, а оплодотворенные - новое повальное увлечение, на которое бар тут же откликнулся. - Совсем другой вкус, - рекомендует он, - яйца и курица вместе. - Могу себе представить. Вверху на большом экране крупный план - штаб-квартира повстанцев после мощного взрыва: бараньи косточки и прочие объедки запихнуты в обугленные мониторы с выбитыми экранами; шеренга суперкомпьютеров "Крэй" использовалась для отработки навыков прицельной стрельбы. - Дэн здесь был сегодня незадолго до тебя, - сообщает мне Ронии. - Правда? - откликаюсь я, мысленно благодаря судьбу за то, что я с ним разминулся. - Похоже, у него наклевывается работа. - Да? - Думает заняться кое-чем в частном порядке - будет перепродавать скидки на билеты, которые авиакомпании дают своим постоянным клиентам. Налетал, допустим, 210 000 миль на самолетах "Дельты" - предъяви купоны и лети себе задарма в Таиланд. Или еще куда. - А это законно? - Какая разница? - Ронни принимается за следующее яйцо. - Да у него мало что можно было понять. Пьяный в дымину. Мамашу твою, между прочим, поминал - не лучшими словами. - На лице у Ронни мелькает какая-то беспричинная запальчивость. С подвыпившими такое часто случается: он понимает, что уже выдал маленький секрет, и путь у него теперь только один - разболтать его уже до конца, и до того ему охота поскорей выложить все как есть, что это ясно читается у него на лице. Я и бровью не веду. - Не, правда. Говорит, к нему сегодня шериф приходил. Всучил ему постановление суда - чтоб он держался от вашего дома подальше. - Да ну? - Ему это не очень понравилось. Совсем не понравилось, - Ронни с упоением наблюдает за моей реакцией. А я срочно переключаюсь на односложный режим. - Говорит, мамаша твоя много стала о себе понимать. А он вроде как уже и не в счет. Волосы, говорит, обстригла под мальчишку - наверно, и в другом у нее теперь вкусы переменились. - Да ну? - Не мешало бы ее проучить, говорит. - Проучить? - Ну, оставить ей на память подарочек. Я ж сказал тебе - пьяный он. - Подарочек? - Ты не меня, его спрашивай. Я же сказал - ты его чуть-чуть не застал. С час как ушел. Может, прямо отсюда и поехал твою мамашу проведать. А может, и нет. Но мысль такая у него была. Но ведь, с другой-то стороны, - (не без ехидства в голосе) - есть же судебное постановление? Не враг же он себе, чтобы против суда переть! Так и по рукам схлопотать можно. Я со всех ног бегу на парковку. Я еду домой - во рту у меня привкус железа, мысли разбегаются. Я дышу шумно и ровно, с настойчивой регулярностью, и сам слышу каждый выдох, как будто голова у меня под водой, а во рту трубка. В Ланкастере пустынно и холодно. Когда я сворачиваю на подъездную дорогу, то вижу, что в доме свет горит почти везде, но, кажется, свет этот не способен дарить тепло. На дороге машина Дэна. Я выхожу, как будто специально отрабатывал быстрый, без суеты выход из автомобиля, и закрываю за собой дверцу, сам поражаясь своему внутреннему спокойствию. Прихваченные морозом листья в траве хрустят у меня под ногами, как битое стекло, пока я иду к двери. И вот дверь открыта. Телевизора в доме не слышно. Кошек след простыл, а в кухне горит весь свет, какой только есть. Проходя по коридору, я слышу тихое урчание холодильника. Тогда я иду вверх по лестнице - и тут раздается глухой удар. Занавеска из бус при входе в спальню Джасмин рассыпается дробной скороговоркой; я раздвигаю нитки бус - и передо мной Дэн. Заломив Джасмин руку за спину, он пытается отхватить клок волос с ее головы какими-то черными ножницами. - Одну прядь, и все, - говорит он, еще не видя меня, - мне в приданое, договорились, киска? Джасмин молча вырывается, волосы у нее спутаны, липнут к лицу. Колебаний у меня нет. Мускулам, которые я годами неизвестно зачем качал в тренажерном зале, нашлось полезное применение. Убить Дэна. - Ты...- хриплю я, кидаясь к кровати, - убери... руки... от моей... матери! - Я с силой опускаю ему на голову ладонь, хватаю за волосы и рывком дергаю голову назад, одновременно двинув его коленом в хребтину так, чтоб его парализовало. - Тайлер! - истошно вопит Джасмин, пытаясь вывинтиться из-под Дэна, который, не выпуская из руки ножниц, хочет развернуться ко мне. Я сжимаю его правую кисть и шарахаю ею по стакану возле кровати, так что кровища бьет фонтаном, как из разбрызгивателя на газоне, однако ножницы все еще у него. Инерция нашего общего движения дает Дэну преимущество надо мной, и он валит меня на спину на пол, по пути сметая шкатулку с украшениями и разметывая по сторонам всякую косметику. Ножницы в руках Дэна на миг замирают в воздухе. Потом втыкаются раз, другой мне в бок. - Дэн! Ты что делаешь... не смей! - истерично кричит Джасмин, нависая над нами, - лицо у нее пунцовое, сморщенное, бесформенное и мокрое, как у новорожденного младенца. Джасмин хзатает стул от своего туалетного столика и замахивается, чтобы садануть Дэна, но он отшвыривает стул в сторону - и теряет равновесие. Я валю его на пол, и ножницы, лязгнув, выпадают у него из рук и, растопырившись, отлетают на другой конец комнаты - как те ножницы, которые мы с Анной-Луизой бросили в Британской Колумбии, в долине, оставшейся без легких. - Да кто ты такой? - всхлипываю я. Дэн лежит, придавленный мной, и мои кулаки ритмично, как молоток бондаря, бьют по его на глазах раздувающейся физиономии, тело его извивается, зубы скрежещут и тонут в красной пене. - По какому праву ты... вытворяешь... такое?... Настает момент, когда Дэн перестает отбиваться, но я уже не могу себя остановить и все бью и бью, желая только одного - уничтожить его. - Тайлер! - говорит мама. - Прекрати. Но я не могу прекратить. Я как заведенный крушу Дэна, все его тело. Теперь уже не ясное сознание питает мои силы. Их питают взрывы, вспышками озаряющие мою память. Память о токсичном локомотивном двигателе, захороненном на территории Завода, который даже нельзя просто оставить лежать где он лежит, а надо раскромсать на куски и забросить в сердцевину Земли. И силы мои питает осознание всего зла, творящегося в нашем мире, - зла, с которым я до сих пор мирился, потому что предпочитал не видеть его в его истинном свете. И силы мои питает стыд за мое глубочайшее заблуждение, будто бы возможность жить и пользоваться свободой сама по себе гарантирует эту свободу и впредь. Дэн испускает какое-то подобие судорожного вздоха. Колотьба моя замедляется. - Тайлер, милый... ты бы уже прекратил...- несмело просит Джасмин. - Мам...- Я плачу. - Я так старался быть хорошим с ним, так долго!... И все зря. - Знаю, милый, знаю. Руки мои двигаются все медленнее и наконец замирают. Меня лихорадит - я словно в бреду. - Мам... в пустыне такие цветы...- Но досказать я не в состоянии. Завтра, в другом мире, я расскажу маме о цветах, которые растут в пустыне в Неваде и зацветают, доверчиво поддаваясь обману всякий раз, когда над ними восходит псевдосолнце ночных ядерных взрывов, раскрываются навстречу свету, только для того, чтобы опылять стерильные пески и ставить крест на будущем цветов, которые не придут им на смену. - Знаю, милый, знаю. - Джасмии обходит меня спереди и обнимает меня, а я все сижу верхом на стихшем Дэне. Она опускает голову мне на плечо. - Ты говорила, тебе нужна моя помощь, мама. Я ведь должен был стать твоими руками, глазами, ногами. - Знаю, милый, знаю - я так говорила. - Я твоя иммунная система, мама. - Знаю, милый, знаю. У нас сплошные перемены. Начать с того, что сегодня утром Дейзи и Мюррей поженились - съездили в городок на берегу Тихого океана, и готово. Такой вот сюрприз. В качестве свадебных подарков они преподнесли друг другу татуировки, цветы в волосы и всякие "бесценные и бесполезные вещички". Медовый месяц они намерены провести, приковав себя цепями к деревьям на полуострове Олимпик, где группа молодежи устраивает акцию протеста против вырубки лесов. - Ой, Тайлер, - мечтательно сказала мне сегодня по телефону Дейзи, - чем это не сон? Я самая везучая девчонка на свете. Стоит ли говорить, что мы все от души желаем молодым удачи и шлем им свои поздравления с поцелуями. Был бы я король, я осыпал бы их недвижимостью. Когда молодожены вернутся домой, их обоих ждет работа в компании "Год 3000", которая получила правительственный заказ на детоксикацию окружающей Завод территории. - Даже ты, Тайлер, не нашел бы, к чему придраться, - заверил меня Мюррей. - Мы получаем медицинскую / стоматологическую страховку, нам не нужно остригать дреды, плюс нам еще бесплатно выдают белые рабочие комбинезоны из нервущегося материала - называется "тайвек". - Просто фантастика! - радостно вклинилась Дейзи. - Мы упакованы, как депеша для отправки курьерской почтой. Еще одна сногсшибательная новость: Хизер-Джо Локхид и Берт Рокни скоро поженятся. Нет, правда. В следующем месяце. Уже сейчас целый небоскреб юристов в Лос- Анджелесе не покладая рук трудится над распределением прав на кино- и видеосъемку во время брачной церемонии, которая, вне всякого сомнения, соберет по всему земному шару миллионы и миллионы человеко-часов у телеэкранов. И очень может быть, что в некоторых штатах этот день будет объявлен всенародным праздником; журнал "Звездочет" предупреждает о вероятности стихийного солнечного затмения. Еще новость - из разряда печальных: Эдди Вудмен умер два дня назад от пневмонии в Бентонской окружной больнице. "Какая жалость! - сокрушается дедушка. - Такого агента по распространению "Китти-крема" лишиться!" Джоанне и Дебби вскоре предстоит выполнить его последнюю волю - развеять его прах над рекой Колумбия, и я надеюсь, что, когда это случится, я еще буду в городе. Если уж я вспомнил о бабке с дедом. Им удалось выкупить обратно свой прежний дом в Луковой балке - еще чуть-чуть, и опоздали бы, поскольку на них свалились федералы и корпорацию "Китти-крем"(r) прикрыли. - Но мы ликвидны! - торжествующе сообщила маме бабушка по моему беспроводному, вытанцовывая круги в своем старом доме, где вместо мебели громоздятся повсюду бесчисленные коробки с кошачьим кормом. Старики всегда в выигрыше. Вся система однозначно подтасована в их пользу. Что еще? Скай и Гармоник живут теперь вместе. Их отношения, возможно, не совсем то, что называется вечный праздник любви и что показывают в рекламе безалкогольных напитков, но, как говорит Скай: "По крайней мере, Гармоника можно не бояться, и на том спасибо, ну и, будем надеяться, меня он тоже не боится. У нас общее прошлое, еще с дошкольной поры. Мы знаем друг друга. Когда я сталкиваюсь с теми, кого не знаю, я все время чего-то боюсь. Нет уж, не надо мне приключений, лишь бы не было огорчений". Как-то не укладывается в голове, что Скай, в ее-то годы, на глазах делается такой старой и ленивой, шарахается от новых знакомств. Да, люди - удивительные существа. "Прекрасная дева, - в свою очередь признается Гармоник, - премного дивных способов знает, как лучше приготовить в микроволновой печи отменную пиццу". Я рад был бы, вслед за Скай и Гармоникой, сказать, что мы с Анной-Луизой решили: не надо нам приключений, лишь бы не было огорчений. Но, с другой стороны, мне этого, наверное, не хочется. После моей драки с Дэном по Ланкастеру быстро поползли слухи о том, что я ранен, а Дэн и вовсе в больнице на искусственном дыхании, как и о визитах полиции, об отказе от исковых заявлений, о бинтах и перевязках, - обо всем. И какие бы тревоги ни одолевали Анну-Луизу в связи с проблематичностью нашего совместного будущего, их все перевесила тревога обо мне - как о физически пострадавшем живом организме. Этим объясняется ее сегодняшний звонок мне и, как его следствие, мой приезд сюда, в ее квартиру, спустя несколько часов - уже после того, как я побывал на свадебном ужине в "Ривер-Гардене", а потом забросил Марка и Джасмин на ее машине домой (езжу непристегнутый - ремень безопасности больно давит на швы). - Потрясающе выглядишь, - сказал я Анне-Луизе, когда она открыла мне дверь: стройная, словно сбросившая с себя все лишнее, подтянутая и энергичная Анна-Луиза, малогабаритная и одновременно более "эффективная", как микросхема нового поколения. Ни жириики. И вся затянута в лайкру. - Спасибо. - (Платонический клевок в щеку.) - Я не ем конфет, кстати говоря, так что твой кулек стоит нетронутый. Но с твоей стороны это было мило. - По крайней мере, они приятно пахнут - праздником, Хэллоуином, так мне кажется. - Мне тоже. Жаль, что нельзя ими пользоваться как духами. В эту минуту стены в ее квартире подозрительно заскрипели. - Сегодня целый день так. Наверно, стены на свой манер приспосабливаются к зиме. Располагайся, Тайлер. Давай налью тебе чаю. Есть хочешь? - Мы поели в "Ривер-Гардене". - Ну, тогда сделаю тебе сандвич. Скоро мы уже вместе сидели и пили чай в гостиной, которую было теперь не узнать: кругом всякие тренировочные причиндалы и графики достижений. Небо за окном уже почернело, и стекла подернулись морозом. Мы радовались, что можем сидеть в тепле и нам нипочем холод и полнолуние, тогда как некоторых менее удачливых бедолаг они способны довести до безумия и даже до смерти. Над головой у нее скрипнуло перекрытие между нами и "Человеком, у которого 100 зверей и..." - то есть, прошу прощения, Альбертом Ланкастерам: перекрытие между нами и Альбертом Ланкастером. В камине у Анны-Луизы горел слабый огонь. А я все силился соединить в своем сознании эту новую, подтянутую, без щенячьей мягкости в облике Анну-Луизу с тем образом, который жил у меня в памяти. Нам с Анной-Луизой было о чем поговорить в последующие несколько часов - о драке, о свадьбе Дейзи и Мюррея, об Эдди, о бабушке с дедушкой, Киттикате и Нормане (так до сих пор и не поладившими), обо всех наших друзьях. Еще мне надо было продемонстрировать ей вышитую синим нейлоном решеточку швов на моих "божественно рельефных" мышцах, морщась от щекотной боли, пока она отлепляла пластырь, чтобы убрать марлю и все внимательно рассмотреть. И все это было замечательно. Но многое осталось невысказанным. Мы совсем не говорили о Лос-Анджелесе. Не говорили о том, что когда-то у нас была мечта насадить лес, если нам вдруг выпадет удача выиграть в лотерее. И ни разу за весь вечер мы не перешли на телемарафонский. И когда мне пора было идти, меня напутствовали бодрым "до свидания", "скорей поправляйся" и еще одним клевком в щеку, чтобы окончательно подытожить и закруглить этот вечер. Уже на улице, едва я ступил на тротуар, у меня возникло отчетливое ощущение, что некая точка пройдена, вернее упущена, - точка, после которой у меня, возможно, уже не будет шанса сказать Анне-Луизе определенные вещи с определенной степенью проникновенности. Было в этом какое-то чувство утраты, но была и легкость - легкость оттого, что обошлось без неприятностей, без сумбура, и, стыдно признаться, легкость эта перевешивала чувство утраты, и, знаете, думаю, Анна-Луиза испытывала то же самое. Наверное, что-то ценное я разрушил. Или, если угодно, сбыл по сходной цене. Когда машина Джасмин наотрез отказалась заводиться, было уже совсем поздно. И очень скоро, после того как Анна-Луиза снова впустила меня к себе, мы выяснили, что ланкастерские буксировщики в ближайшие три часа все заняты - рождественская пора, что вы хотите. С такси та же история. - Ночуй здесь, Тайлер. Я взглянул на нее. - На полу. - Она села на табурет у телефона в углублении между кухней и гостиной и принялась соскребать иней с оконного стекла, самого дальнего от радиатора. - Не конфетки были нужны мне, Тайлер. Мне нужен был ты. А ты причинил мне боль. Я, конечно, как-нибудь это переживу. И я тебя прощаю - устраивает? Но давай пока на этом остановимся. Я всегда буду тебе другом, Тайлер, и ты можешь рассказать мне все, что захочешь, и ты всегда будешь жить в моем сердце. Но ляжешь ты на полу, пойду принесу тебе постелить. И вот я лежу на полу. Анна-Луиза спит надо мной в кровати, и ее похудевшее, повзрослевшее лицо вдавлено в плисовую подушку. И она кажется такой юной и такой старой сейчас, когда ей, вне всякого сомнения, снятся сложные подсчеты калорий и фунтов, и умершие друзья, и деревья, и цветы, и ее побег куда-то в один прекрасный день - побег вроде моего, в какой- нибудь большой город, туда, где многие, многие мужчины будут смотреть на нее с таким же обожанием, с каким сейчас смотрю на нее я. Да, я лежу на полу. Таков Новый Порядок. И ладно. Все равно я не сплю, а слушаю, как Анна-Луиза, которая всегда спит как убитая, видит сны потаенным уголком своего сознания - комнату, заставленную, нет, задавленную цветами, - видит цветочные сны про все свои цветы. "Что, - шепчу я локтю, свесившемуся за край матраса у меня над головой, - что ты видишь во сне, Анна-Луиза?" Лежа здесь, на полу, отхлебывая время от времени по глотку кока-колы, глядя в потолок, я составляю в голове реестр, подбиваю итог - тут кредит, там дебет, - балансовый отчет. Какие тайны за последние несколько месяцев я продал в обмен на другие тайны? Какую романтическую неиспорченность в обмен на душевное растление? Свет в обмен на тьму? Ложь в обмен на истину? Удовлетворенное любопытство в обмен на тревогу? По всему выходит чистый убыток. Я смутно чувствую, что мне предстоит еще какое-то большое откровение, иначе откуда во мне ощущение, будто я что-то важное упускаю? А может, это внутреннее беспокойство по поводу собственной близорукости с годами начинает посещать всех и каждого? Я допиваю кока-колу. Я опускаю голову на подушку и наконец впадаю в дремотное состояние. А вдруг через несколько месяцев Анна-Луиза захочет приехать погостить у меня в Сиэтле? Пусть тогда сама спит на полу в моей квартире. А что, поживем вместе, заведем новых друзей, будем ходить с ними в приличные рестораны, а потом тихо разойдемся каждый в свою сторону и на годы потеряем друг друга из виду. Мало-помалу отойдут в небытие и рождественские открытки, и звонки по телефону. А там, глядишь, и воспоминания, как самые тяжелые трансурановые элементы, в конце концов распадутся, и когда-нибудь окажется, что каждый из нас с кем-то уже развелся и живет в просторном доме с полами, выложенными узорной плиткой, с комнатными освежителями воздуха и с кранами из чистого золота. А потом мы станем еще старше, и память начнет сдавать уже окончательно. Но что бы ни случилось - как бы сильно ни расширялся пролив между нами, - мы останемся друг для друга теми, кто последним покинет угасающую память. Потому что каждый из нас первым занял там место. Просыпаюсь я, как ни странно, оттого, что где-то возле моих ног тоненькой струйкой льется теплая вода, Я открываю глаза - и в прохладном ясном лунном свете обозреваю пейзаж на полу. Над головой я слышу как будто бы шелест крыльев, а прямо перед собой; сквозь сонную муть, вижу какие-то живые тени. В геометрии комнаты что-то не так, но проходит секунда-другая, пока я замечаю, что именно. Щенок спаниеля лижет меня в лицо. Где был потолок, теперь мост. Перекрытие надо мной и Анной-Луизой продавилось под тяжестью пруда с карпами и одним концом опустилось в комнату этажом ниже - получились сходни для многочисленных обитателей домашнего зверинца мистера Ланкастера. Но вот наконец комната у меня в фокусе. В воздухе порхают попугайчики и канарейки. Котята прыгают, охотясь за карпами, которые дергаются и бьются на полу у моих ног. Щенок спаниеля, симпатичный увалень, вылизывает капли кока-колы со дна стакана возле матраса и дрожит от удовольствия, когда я чешу его за ухом. Все имеющиеся в комнате поверхности украшены животными, которые все прибывают, один за другим перетекая сверху в нашу жизнь, - кого увлекает вниз гравитация, кого любопытство, но так или иначе, все они скатываются сюда по наклонной, слегка пружинистой плоскости провалившегося перекрытия. Стереосистема Анны-Луизы, загубленная безвозвратно, насквозь промокшая, теперь облюбована тремя ярко-розовыми птицами. Ну да ничего страшного. Вся техника в комнате загублена, но почему-то не это сейчас главное. Подняв голову, я фокусирую взгляд на Альберте Ланкастере - на его свесившихся над краем потолка ногах. За ногами смутно вырисовывается и он сам. Он пьет пиво и смотрит на нас и на перемены в нашем "нижнем" мире под ним. Я беру стоящий рядом стакан, начисто вылизанный щенком, и поднимаю его в символическом тосте навстречу Альберту. - Скол, - говорю я. - Мм-мфф... Что ты сказал, Тайлер? - сонно бормочет Анна-Луиза из кровати надо мной. Я встаю, и ручная лазурная птица, сиалия, садится мне на плечо и тихонько клюет меня в мочку уха. Я осторожно тормошу Анну-Луизу, чтобы она проснулась окончательно. - Анна-Луиза, подъем, - говорю я. - Просыпайся -мир живет ПРИМЕЧАНИЯ 1 Популярный в Америке персонаж комиксов и мультфильмов, пучеглазый морячок (Рореуе). 2 Молодежные организации и соответствующее молодежное движение в аграрных районах страны (от англ. Heart, Hands, Head, Health - "Сердце-Руки-Голова-Здоровье": слова, упоминаемые в торжественной клятве членов клуба). 3 От названия движения "New Age" (Новая Эра), возникшего в 1980-е гг. на волне массового интереса к духовно-мистическим учениям и проповедуемому ими образу жизни, в противовес традиционным ценностям западного общества. 4 Гавайское приветствие. 5 Зеленые стручки мелкого жгучего мексиканского перца. 6 Героиня телесериала "Семья Брейди" (1960 - 1970-е) о жизни неправдоподобно дружной семьи. 7 Легендарная калифорнийская рок-группа The Grateful Dead, возникшая на волне движения хиппи. 8 Город-порт на юго-востоке штата Миссисипи. 9 Горная вершина в цепи Каскадных гор на юге штата Вашингтон - вулкан, пришедший в активность в 1980-81 гг. В результате извержения были уничтожены леса на площади в 230 кв. миль, погибло 60 человек и тысячи животных. 10 Имеются в виду события 1970 года: 4 мая в студенческом городке Кентского университета (штат Огайо) вспыхнули массовые беспорядки в чнак протеста против ввода американских войск в Камбоджу, которые были подавлены Национальной гвардией. 11 Какой (фр.). 12 Кофе с молоком (фр.). 13 Представление с использованием фонограмм и эффектов иллюминации, сопровождающих рассказ о каком-либо историческом месте или событии (фр.). 14 От англ. ЕРСОТ (Experimental Prototype Community of Tomorrow - Экспериментальный прототип общины будущего): серия международных павильонов, посвященных истории и культуре народов мира, на территории тематического развлекательного парка "Диснейуорлд" в Орландо, штат Флорида. 15 "Друг" знаменитой куклы Барби. 16 Св. Иоанна Крестителя. 17 Завтрак (фр.). 18 "Семейство Флинтстоунов" - пародийный мультипликационный сериал (I960-1966) о семейной парс из каменного века (в 1994 г. снят художественный фильм). 19 Бесподобное (фр.). 20 Имя главного героя популярных, начиная с 1920-х, комиксов, молодого человека (обычно появляющегося со своей собакой Снежком). Позднее на основе этих комиксов было выпущено несколько мультфильмов. 21 Что? (Фр.) 22 Герой одноименного кинофильма (1972; реж. С. Поллак). 23 Японский соевый соус. 24 Габон и Намибия - африканские государства; Саскачеван - провинция в Канаде; Квинсленд - штат в Австралии. 25 Как дела? (Фр.) 26 Загадочный. Страшно загадочный (фр.). 27 Ах, Париж! (Фр.) 28 Английское судно, на котором в 1620 г. достигли берегов Америки первые поселенцы (102 чел.) из Старого Света. 29 Эди Седжвик (1943-1971) - в середине 1960-х гг. постоянная спутница основоположника поп-арта Энди Уорхола в составе окружавшей его "свиты", его любимая киноактриса, одна из его "суперзвезд". 30 Что за черт! (Фр.) 31 Черт! (Фр.) 32 Национальный парк, расположенный на пяти островах в Тихом океане, неподалеку от Лос-Анджелеса. 33 Прости? (Фр.) 34 Говард (Хауард) Хьюз (1905-1976) - легендарная личность: промышленник, авиатор, кинопродюсер, обладатель огромного состояния. 35 Пожалуйста (фр.). 36 Люсиль Болл (1911-1989) - актриса, исполнительница главной роли в самом популярном телесериале 1950-х гг. "Я люблю Люси". 37 Специальная методика реабилитационной и психологической помощи людям, страдающим алкогольной или какой-либо иной тяжелой формой зависимости (впервые разработана и опробована на практике в Обществе анонимных алкоголиков).