после чего свободно закрыл свою дверь в полной тишине. В обетованной земле частного предпринимательства каждому приходилось стараться за себя и быть предприимчивым, насколько возможно. Так поступал и доктор Попкин. Но хиропрактики тоже были частными предпринимателями, оберегающими свободу своей инициативы. Символом свободы Джерри был молоток, а Исаак Риверс полагался на свои кулаки и богатый запас крепких слов. Ожидавшая в приемной девочка-подросток при виде Джерри поднялась с места. Хиропрактик машинально поздоровался с нею, надел белый халат и сел к столу, чтобы заполнить карточку. - Имя? - спросил он. - Эстелла Говард. - Возраст? - Двенадцать лет. - Замужем? - Я? Оторвав глаза от карточки, Джерри наконец разглядел пациентку, спрятал авторучку в карман и спросил отеческим тоном: - Что же болит у маленькой мисс? - Ничего. Мама послала меня спросить, не может ли доктор зайти к нам? Мы живем в этом доме, на шестом этаже. - А твоя мама так больна, что не может прийти сама? - Нет, мама не больна. - Кто же у вас болен? - Лаура. - А что с нею случилось? - У нее скоро должны быть маленькие. Прошлый раз родились трое - и все умерли. Мама думает, что доктор мог бы помочь. Джерри прикусил губу. - Лаура - это твоя сестра? - О, нет Лаура - это собака. В третий раз уже ему предлагали роль ветеринара. Он начал подозревать, что некоторые больные, рассерженные анкетами доктора Хинсея, хотят теперь отомстить. Он посмотрел девочке прямо в глаза и строго спросил: - Кто послал тебя ко мне? - Мама. - Хорошо. Я пойду и посмотрю на вашу Лауру сейчас же, немедленно. Девочка повела Джерри на шестой этаж. Счастливое семейное событие дало миру четырех маленьких спаниелей; кроткая мамаша делала им первое помазание своим языком. Однако миссис Говард была чрезвычайно удивлена, видя свою дочь с профессором Финном, которого знала как хиропрактика. Мать устремила на девочку весьма укоризненный взгляд и спросила: - Где ты пропадала два часа? - Я ждала доктора, - ответила девочка невинно. - Ждала? Негодная! Я же звонила ему несколько раз - и тебя там даже не видели. Ну, говори, где ты была? Джерри понял, что произошло недоразумение. Желая выручить из беды маленькую Эстеллу, он сказал примирительно: - Маленькая мисс по ошибке зашла в мою приемную, миссис Говард. Но вы можете не жалеть об этой ошибке, так как у меня в Европе была собачья клиника и случаи такого рода я знаю как свои пять пальцев. Джерри не имел привычки лгать, но теперь он, собственно, и не лгал, а только рекламировал себя. И, поскольку в рекламе дозволено пользоваться любыми средствами, он и выбрал первое попавшееся. Позднее, правда, ему пришлось из-за этого пострадать, но это уже совсем другая история. Любители собак испытывают друг к другу известную симпатию и родственные чувства. Поэтому, узнав об интересе профессора Финна к собакам, миссис Говард даже слегка похорошела от восторга. - Как это великолепно! Все люди доброго сердца любят собак. Ну, скажите, доктор, не правда ли - милые малыши? - Совершенные красавцы, - подтвердил Джерри, - прямо-таки безупречные. Если бы я искал себе собаку, я выбрал бы непременно спаниеля. - Вы принадлежите к бруклинскому Спаниель-клубу? - Нет... Ведь всего месяц, как я приехал в эту страну. - Совершенно верно! И у вас еще даже нет спаниеля! Но, профессор, дело теперь отлично улаживается. Я подарю вам одного из этих щенков. Через месяц вы сможете сами выбрать того из них, который будет вам больше по душе. И тогда вы, уж конечно, вступите в наш клуб. Я могу дать вам рекомендацию. Видите ли, профессор, членом нашего клуба можно стать только при наличии рекомендации. Джерри пытался найти вежливый предлог, чтобы как-то уклониться от вступления в собачье общество, но все отговорки его лишь усиливали активность миссис Говард. - Нет, нет, вам, безусловно, необходимо завести собаку. Я уверена, что жена ваша тоже увлечется спаниелем. Чем больше мы узнаем людей, тем горячее начинаем любить собак. Надеюсь, вы теперь каждый день будете заходить, чтобы взглянуть на этих милых прелестных спаниельчиков? Прежде чем уйти, Джерри был вынужден еще полюбоваться коллекцией премий, медалей и почетных грамот Лауры. И, наконец ему пришлось высказать сердечную благодарность хозяйке, которая взвалила на его плечи новый крест. Джерри поспешил обратно на работу. В своей приемной он встретил мистера Риверса. Исаак впервые за все время выглядел пессимистом. - Я хочу поговорить с тобой серьезно, - сказал он почти с дрожью в голосе. - Твоя практика хиреет изо дня в день. Сколько больных ты принял сегодня? - Девятнадцать, насколько помнится, - ответил Джерри. - Я пропустил немногим более сорока. Из них - только двое первичных. Исаак достал из кармана ножичек и стал чистить им ногти, как бы думая вслух: - Доктор Попкин сыграл с нами скверную штуку. Я начинаю подозревать, что он подослан к нам союзом врачей. Доктора нас ненавидят, но бессильны повредить нам, так как и сами они такие же шарлатаны. Вот почему они стараются отнять у нас больных иным путем. Затем я хотел бы сказать тебе еще одну вещь... - Я слушаю. - Нельзя постоянно устраивать такие большие перерывы на еду. - Сегодня было исключение. Я завтракал... - И забыл, что человек должен также и работать. Джерри не ответил ничего, ожидая продолжения, ибо его шеф, по-видимому, собирался говорить еще. Прием окончился, и теперь докторам представилась отличная возможность выслушать друг друга. Джерри не особенно спешил домой, где его ждали хлопоты по хозяйству и очаровательно капризная жена. Но едва Исаак успел солидно откашляться, точно духовный отец, приступающий к исполнению своей великой миссии, как им помешали. Это был тот вечерний час, когда домашний покой людей начинают тревожить многочисленные собиратели пожертвований. Первым постучал в дверь какой-то молодой человек, собиравший старую и новую одежду для пострадавших от наводнения в долине Миссисипи. Второй явилась девочка-школьница с официальным разрешением собирать деньги на школьный духовой оркестр. Исаак пожертвовал доллар на такое благородное дело и осведомился: - Большой у вас оркестр? - Мы его только еще создаем, - ответила девочка с готовностью, как и подобает лицу, облаченному общественным доверием. - Так деньги вам нужны на покупку труб? - Нет, на форму для оркестрантов. Благодарю вас, сэр! Девочка уступила место женщине средних лет, у которой тоже имелось официальное разрешение беспокоить граждан у домашнего очага. Женщина собирала пожертвования на санаторий для потерявших зрение и разум профессиональных боксеров. Исаак отказался жертвовать и приобрел лишнего врага. Затем явилась некая светловолосая Мэрилин, которая сразу же стала бить на патриотические чувства Исаака: - Вы знаете, что в Корее идет война? - начала женщина. - Действительно, я кое-что слышал об этом, - ответил Исаак, загораживая дверь ногою, чтобы Мэрилин не могла ворваться в квартиру. - И вы также слышали, что в Корее гибнут ежедневно миллионы американских парней? - Этого я не слышал... - И что каждый день оттуда прибывают миллионы инвалидов? - Что-то уж больно много. - Вы хотите, чтобы так продолжалось и впредь? - Ни в коем случае. Боже сохрани! - Хорошо, тогда поставьте ваше имя под этим подписным листом и пожертвуйте столько долларов, сколько вы в состоянии дать. - Для какой цели? - На развлечения для наших солдат. Из Голливуда в Корею направляется большая труппа кинозвезд - показывать солдатам ревю. А вы же знаете, чего стоят звезды? Исаак бросил недоуменный взгляд на подошедшего Джерри и пробормотал: - Мне все-таки не очень ясна цель сбора средств. Не понимаю, каким образом кинозвезды могут предотвратить гибель солдат? Наоборот, солдатам тогда двойная погибель. Сборщица не стала продолжать объяснений. Она поставила в своей записной книжечке маленькую закорючку и произнесла с таким пафосом, какого хватило бы и на пять Марилин, следующие слова: - Смерть людей для вас ничего не значит? Прощайте. Навсегда! - Мисс! - воскликнул Исаак. - Вы когда-нибудь проверяли ваш позвоночник? Разговор на этом закончился, ибо на сцене появился широкоплечий атлет, который не был согласен беседовать в дверях. Он попросту отстранил маленькую Мэрилин, втолкнул Исаака в переднюю и сам вошел за ним, закрыв за собой дверь. Исаак и Джерри только переглядывались, но не могли оказать ни малейшего сопротивления. - Мое имя Норд, - заявил вошедший. - Уолли Норд. - Как пишется? Назовите по буквам, - поинтересовался Джерри, который хотел в Америке жить по-американски. - Эн-о-эр-дэ - Норд. - Что у вас болит? - в свою очередь поинтересовался Исаак. - У меня? Ничего. Я пришел помочь вам. Я книгоноша. Продаю лучшие в мире книги за полцены. Исаак тяжело вздохнул и сказал, обращаясь к Джерри: - Я пошел в кухню готовить ужин. Ты, кажется, собирался домой? Как тебе известно, я не покупаю никаких книг, ни за какую цену. Исаак удалился поспешными шагами, и Джерри тоже собрался уходить, Но мистер Норд был не из тех, кто легко отступает. Кроме терпения и выдержки коммивояжера, он обладал еще смелостью и энергией, достаточной, чтобы пробивать стены. Он начал: - Дорогой сэр! Судя по вашему виду, я осмелюсь утверждать, что вы увлекаетесь литературой, потому что интеллигентности скрыть невозможно. Вы, конечно, много читаете? - Вообще-то да... - ответил Джерри, словно ощутивший приятное щекотание. - Я сразу это понял, - воодушевился посетитель, начиная выкладывать на стол содержимое своего кожаного чемодана. - Не утруждайте себя напрасно, - спохватился Джерри. - У меня в настоящий момент совершенно нет средств на покупку книг. - Конечно, конечно! Потому-то мы и организовали продажу книг в рассрочку. Судя по вашему акценту, вы не уроженец Бруклина? Наверно, вы даже родились в Европе? Может быть, в Англии? - Я не покупаю книг в рассрочку. Вообще, ненавижу покупать в долг. - Европейцы обычно страстные любители чтения, - те, которые грамотны, конечно. Но, разумеется, в Америке читают гораздо больше, поскольку это ведущая культурная страна... - Не трудитесь напрасно: я ни на каких условиях не покупаю книг. Широкоплечий книгоноша как будто и не слышал замечания Джерри. Он разложил книги на столе и с увлечением продолжал: - Вот лучший в мире энциклопедический словарь. Цена шесть долларов, с рассрочкой на двенадцать месяцев. - Я ничего не покупаю в рассрочку. - А вот роскошное произведение, в котором показана интимная жизнь киноактрисы Мэйми Гуггенхейм, стоит лишь пять долларов. Написал эту вещь популярнейший в мире кинодраматург Бен Снарик. Рассрочка на восемнадцать месяцев. - Я ничего не покупаю в рассрочку. - Или, например, вот это - лучшая в мире книга о животных! Ее авторы - самые выдающиеся в мире ученые... - Вы слышите, что я сказал? Я ничего не покупаю в рассрочку! На этот раз Джерри закричал так оглушительно, что испугался за свои часы - как бы они не остановились. Однако усердный сеятель на ниве просвещения привык и не к такому крику. Теперь он взял в руки маленькую книжечку, продолжая свои рекомендации: - Вы, вероятно, увлекаетесь классиками? Именно - европейскими классиками? Так вот вам собрание сочинений Анатоля Франса в сокращенном издании, обработанном для американцев. Всего сто две страницы! И цена лишь 35 центов. - Сокращено до ста двух страниц? - Совершенно верно. Не правда ли, блестящая идея? И все-таки сюжет каждого романа сохранен в неприкосновенности. - Собрание сочинений Анатоля Франса на сто двух страницах? - медленно проговорил Джерри, чувствуя легкое головокружение. - Если это по-вашему слишком длинно, так вот вам весь Виктор Гюго, еще более ужатый: только восемьдесят страниц! - Кто позволил их так сокращать? - Издатель, конечно. - Если бы Анатоль Франс и Виктор Гюго знали... - Мы не спрашиваем их мнения и даже внимания на обращаем на таких мелких господ. Пускай радуются, что мы публикуем их выдумки. Джерри стало грустно. - Для чего же их произведения сокращать! - недоумевал он. - Ну, разумеется, для того, чтобы их можно было читать в дороге. В наше время никто уже не читает книг дома, где имеются дела поважнее. В самом деле, разве не блестяще, что все написанное Франсом и Гюго можно прочесть за каких-нибудь два часа? А кроме того, люди теперь просто не хотят держать большие, громоздкие книги. - Ну, а бестселлеры? - Ах, простите, сэр! Я и не знал, что вас интересуют бестселлеры. Вот самый новейший. Безусловно это произведение - самое ходкое в мире. "Звезды сверкают днем". Две тысячи шестьсот страниц - и цена лишь одиннадцать долларов. Это подлинный шедевр, в котором отображена какая-то история. Вероятно, история Америки во времена золотой лихорадки. - Кто ее написал? - Лоретта Плиц, молодая супруга одного их нефтяных королей и бывшая королева красоты. Взгляните: вот она, на последней странице обложки. Она действительно хороша. Разрешите, я вам пришлю эту книгу? Но бестселлеры мы не продаем в рассрочку. - Не трудитесь. - Или, может быть, вас привлечет эта подлинно сенсационная книга: "Величайший в мире преступник"? Ее автор - лучший писатель мира Винцет Дуррел. - Это лучший писатель Америки? - Больше! Я же сказал вам: лучший писатель мира. - Ну, а что же тогда Стейнбек, Фолкнер, Хемингуэй? - Судя по фамилиям, это какие-нибудь европейские болтуны, книги которых не стоит переводить на американский язык. Людей не интересует психологическая софистика. Их привлекает живая действительность: убийства и любовь. А что вы скажете об этой великолепной книге? Всемирная история в кармане! Девяносто страниц, при этом - обилие иллюстраций! Цена только 35 центов. И, если книга не удовлетворит вас, вы сможете получить свои деньги обратно. А это - история мировой литературы. Сюда входят, между прочим, и некоторые европейские писатели, а также широко представлены все крупнейшие лирики Южной Кореи. Это маленькая книжечка, но ее содержание колоссально. Тридцать две страницы, только 15 центов... - Довольно! - закричал Джерри. - Имеется также библия в новом переводе. Текст прямо-таки великолепный! - Вы что, не слышите? Меня нисколько не интересуют ваши выжатые издания, ваши литературные брикеты. - Что значит - выжатые? - Это преступление - сокращать до нескольких страниц лучшие жемчужины мировой литературы. - Но тогда-то они и становятся настоящими жемчужинами! Ведь наша задача - улучшить произведения, в которых одна беда: обилие слов. Вы что же, не любите исправленных изданий? - Да, не люблю. - Так вы хотите критиковать мой вкус? - Да. - В таком случае вы оскорбляете не только меня, но и всю Америку. Ни один разумный человек не станет читать "Божественную комедию" Данте в полном издании, если может получить ее в виде брошюрки на десяти страницах. Современному человеку приходится читать так много, что у него нет времени на болтливых классиков - тем более, что теперь чуть ли не каждый день появляются новые блестящие бестселлеры. Чтобы сдержать свое негодование, Джерри закурил сигарету. - Любезнейший, - сказал он, стиснув зубы, - забирайте ваши книги и скорей уходите! Доблестный рыцарь литературного прогресса удивился: - Вы и в самом деле ничего не купите? - Нет. - И даже в рассрочку? Ведь у нас чудесные условия выплаты... - Довольно, довольно! Убирайтесь! К черту! Исаак Риверс вышел из кухни в фартуке, с большим кухонным ножом в руке. Он мог не говорить ничего - настолько красноречив был его взгляд. Широкоплечий атлет-книгоноша собрал свои жемчужины и брикеты и поспешно ретировался. Но, прежде чем захлопнуть дверь, он еще крикнул: - Болваны! Тупорылые свиньи! Когда дверь защелкнулась, Исаак сказал Джерри с укоризной: - Ведь у тебя же молоток!.. Он снова ушел на кухню, а Джерри некоторое время оставался наедине с самим собою. Наконец, собравшись с духом, он медленным шагом направился домой, туда, где все великие мужи становятся маленькими, а маленькие женщины - большими, где женские слезы кажутся самым могучим в мире потоком, и где многие мужья заболевают особой мужской болезнью - тоской по дому. 9. ДЖЕРРИ ФИНН СТРАХУЕТ СВОЮ ЖИЗНЬ НА СУММУ В СТО ТЫСЯЧ
ДОЛЛАРОВ, ПОСЛЕ ЧЕГО ВПАДАЕТ В МЕЛАНХОЛИЮ Джерри шел домой. Погода резко переменилась, стало ветрено и довольно прохладно. По сентябрьскому небу проносились темно-серые тучи и ослепительные письмена световой рекламы. На улице царила обычная сутолока. Люди собирались вместе, чтобы сильнее ощутить одиночество. Многие магазины уже закрыли свои двери на ночь, предоставляя возможность многочисленным аптекам развернуть усиленную торговлю. Днем люди делали покупки преимущественно в магазинах уцененных товаров, а вечером - в аптеках. Рабочий день аптек начинался тогда, когда детей укладывали в кроватки плакать, а взрослые уходили провести вечер в кино или ресторане. В аптеках торговали прохладительными напитками, горячими сосисками, мороженым и солеными орешками, а также нейлоновыми чулками. Но были и такие аптеки, где можно было купить аспирин и касторку - с уценкой по случаю распродажи. Джерри заметил несколько витрин, где товары предлагались бесплатно. Если вы купите десять пачек жевательного табаку, то получите десять бумажных носовых платков в виде бесплатного приложения. Людям нравилось приложение, и они покупали жевательный табак. Поэтому жизнь тысяч семей насквозь пропахла табаком. Ветер крепчал, и прохожие ускоряли шаг. Приютившиеся в подъездах мелочные торговцы и попрошайки всякого рода потирали закоченевшие руки и набрасывались на прохожих с громкими выкриками. Наконец погода сделалась настолько несносной, что даже ветер жалобно взвыл и с плачем стал биться во все окна и двери, кидаясь под ноги прохожим, задирая тысячи подолов и гоняя по улице бумажный сор. Стал накрапывать дождь. Пешеходы искали укрытия в аптеках. Но Джерри Финн спешил к себе домой. Прелестная Джоан встретила его поцелуем у самого порога. - Милый, что же ты так поздно? - спросила она. - Я ждала тебя с таким нетерпением! У меня припасены для тебя два маленьких сюрприза. Первым сюрпризом оказался ее брат Чарльз, который уже получил у старой нефтяной королевы официальный развод. Чарли сидел в кресле по-домашнему, положив ноги на курительный стол. В руке у него был стакан виски, шляпа небрежно держалась на затылке. - Эй, приятель, - крикнул он вошедшему Джерри. - Много долларов ты сделал сегодня? Джерри не отвечал, и Джоан поспешила представить ему второй сюрприз: несколько этюдов пастелью, которые она исполнила в порыве вдохновения час назад. Джерри тотчас убедился, что жене его гораздо больше удавалась живопись на ее лице, чем на холсте. Он, однако, не хотел оскорбить ее деликатные чувства и только тихо вздохнул: - Действительно... Да, конечно. Хорошо, когда человек чем-нибудь увлекается. - Увлекается? - переспросила Джоан. - По-твоему, это только увлечение? Смотри: вот еще! Сюжет из Южной Америки. Я это скопировала из журнала "Лук", и Чарли говорит, что копия лучше оригинала. - Действительно. Да, конечно... - А это портрет Юджина. Я срисовала его с фотографии. Признайся, Джерри, что я умею рисовать! Теперь я вступлю в союз художников и стану знаменитостью. В больнице я писала масляными красками - но они так пачкаются! И, кроме того, пастель сейчас в моде. - Да, конечно, - согласился Джерри, поглядывая мимоходом на жениного брата, который медленно потягивал виски, уставившись на своего "родича" твердым и презрительным взглядом и пребывая в состоянии мрачной задумчивости. Джоан бережно собрала с дивана просмотренные этюды и перенесла их на стол. - Неужели ты не гордишься своей женой? - спросила она с очаровательной улыбкой. - Горжусь, почему же не гордиться... - А в Европе тоже увлекаются живописью? - Постольку поскольку... - О, им следовало бы приехать сюда поучиться. Я однажды видела в каком-то журнале европейские картины. О-ох! Это было так ужасно! - Тебе надо бы посмотреть их побольше. - Ах, Джерри, милый, я видала столько картин! В одной народной школе в Техасе было огромное собрание прекрасных картин. Но я еще не занималась тогда живописью... Чарльз многозначительно кашлянул. - Джоан, нет ли у тебя еще виски? И потом - я здорово проголодался. Джоан, казалось, была обижена. - Неужели ты не можешь говорить ни о чем другом? Она снова наполнила стакан брата, а затем сказала мужу: - Ты принес что-нибудь поесть? - Нет... - Не принес? Тогда ты должен сейчас же сходить в магазин. Чарльз ехидно улыбнулся, видя неловкость и беспомощность своего противника. В самом деле, не пора ли сбить спесь с этого переселенца? Чарльз начал насвистывать какой-то разнузданный мотив, в котором отлично выразилось его второе, преступное "высшее" "я". - Джерри, тебе надо немедленно идти за покупками, - повторила Джоан. - Магазины уже закрыты, - робко отвечал уже сломленный супруг. - Открыты аптеки. Иди сейчас же. Чарли голоден. В соседнем доме есть аптека. - У меня нет денег, - отвечал Джерри мрачно. - Денег? На что они тебе? - Чтобы купить поесть... твоему брату... Джоан положила руки на плечи Джерри, устремив на него прекрасный киновзгляд. - Ах, милый Джерри, как ты очаровательно глуп! Неужели ты до сих пор не знаешь, что мы все покупаем в долг? Только уличные женщины требуют плату наличными... - Не все, - заметил Чарли, попутно пригубив свой стаканчик. - Ну конечно, бывают исключения, но я говорю вообще. У меня набрано в кредит по крайней мере в пятидесяти магазинах. А теперь, когда я замужем, я могу набирать еще больше. Джерри, милый!.. Ах, как я люблю тебя! И чем больше я тебя люблю, тем больше я тебя понимаю. Европейцы, наверно, потому и бедны, что за все покупки платят наличными. Они... - Они нам должны, - перебил ее Чарльз. - Европа до черта задолжала нам. - Ну да, разумеется! - ответила Джоан. - Но, наверно, они как-нибудь заплатят... - Как бы не так? - презрительно ухмыльнулся Чарльз. - Дождешься от них!.. А ведь если бы они хоть годик не пили коньяку и прочей своей тухлятины, могли бы свободно уплатить нам долг. На сердце у Джерри закипело, он не мог сдержаться: - А если бы американцы посидели годик без еды, они могли бы расплатиться за свои автомобили и холодильники. Чарльз надвинул шляпу на глаза и встал. Рука Джерри невольно скользнула в задний карман за молоточком, который был всегда наготове. Однако столкновения не произошло, так как Джоан вовремя бросилась их разнимать. - Ну зачем вы обижаете друг друга? Чарли, сядь же! Джерри! Тебе надо идти. Купи всего побольше и повкуснее. Джерри пошел, точно приговоренный к смерти. Второй день его супружеской жизни казался более многообещающим, нежели первый. На скуку нельзя было пожаловаться, ибо Джоан умела организовать постоянно меняющуюся программу. В супружеских делах Джоан имела также гораздо больше опыта, чем Джерри, который явился для влюбленной женщины третьим подопытным кроликом. Джерри сравнил свою жену (правда, лишь мысленно) с водкой: сначала согревает, а затем делает человека дураком. Очаровательно глупым дураком... Чарльз остался со своей сестрой наедине. - Я не могу терпеть эту рожу, - сказал он. - Этот еще противнее, чем Том и Эрол. - Нет, право, в нем есть даже что-то милое, - возразила Джоан. - Он много учился и массу всего знает. - Он доучился до одури. Вот и все. - Во всяком случае, он культурен. - На кон черт нам его культура? Только бизнес имеет значение. - Он знает несколько языков. - Ну и что? На свете нужен только американский язык. А имея доллары, можно объясниться в любой стране. - Но, Чарли, деньги не всегда все решают... Чарльз поднялся, подошел к сестре и посмотрел ей в глаза. - Джоан, ты что - снова начинаешь сходить с ума? Ты говоришь так, как будто наш бизнес - это что-то второстепенное. Надеюсь, ты не влюбилась по крайней мере? Или ты собралась в монастырь? - Я не могу это объяснить, но у Джерри есть какие-то хорошие стороны. - Что мне до его хороших и плохих сторон! Нам нужно делать бизнес, а не переливать из пустого в порожнее. Готов он страховать свою жизнь? - Нет еще. Я с ним говорила об этом, но... - Говорила! Ты должна заставить его. И уж назначай сумму побольше, чем Тому и Эролу. Мне надоело работать по мелочам. - Но если он начнет подозревать? - Все равно. Как только страховка будет подписана, все станет ясным. Надо сегодня же все уладить. А тогда вы купите машину. - Зачем? - Это мое дело. Вы покупаете машину, и Джерри садится за руль. Об остальном позабочусь я. На лице Джоан появилось тоскливое выражение. - Я так боюсь... - Пустая чувствительность. Ты боялась и с Томом, и с Эролом - а все уладилось отлично. Джоан, принеси же немного виски. - Если меня начнут подозревать... - Принеси каплю виски! - Тогда я пропала... - Ты что, оглохла? Принеси виски и не хнычь! Джоан молчала. Непонятная сентиментальность вставала на пути ее расчетливости, или, вернее, расчетливости ее брата. И она вдруг почувствовала романтическую потребность плакать. Джерри, вернувшись из аптеки, прошел с покупками прямо на кухню, где стал готовить ужин. Итак, он уже испытал, какова жизнь человека до и после женитьбы. Пока он поджаривал колбасу, в мозгу его рождались афоризмы, ни в какой мере не связанные с приготовлением пиши. Джерри заметил в современном браке некоторые идеальные черты: например, жена не слишком часто приходит на кухню мешать мужу. После ужина Джерри все-таки начал серьезно опасаться, что его брак не будет очень продолжительным. Его опасение укрепилось, когда Джоан снова заговорила о страховании жизни, а Чарльз оказался страховым агентом и заявил, что может оформить такое пустяковое дельце в два счета. Джерри пытался упираться, как только мог, ибо знал, что страховка вынуждает человека жить в бедности ради того, чтобы умереть в богатстве. - Джерри, милый, ты должен застраховать свою жизнь! - твердила Джоан. - Каждый человек, хоть немножечко любящий жену, страхует свою жизнь. - У нас нет средств, - пробовал втолковать ей Джерри. - Будем экономить, - настаивала Джоан. - Подумай: а вдруг ты случайно умрешь, и я... - Ты снова выйдешь замуж, - докончил Джерри. Чарльз, который уже успел разложить на столе страховые бумаги, услыхав последние слова, прикрикнул на Джерри: - Ну, довольно трепаться, приятель! Довольно! - Чарли! - вступилась Джоан. - Прошу тебя, успокойся! Джерри не хотел сказать ничего плохого. Просто он знает, что такая женщина, как я, когда угодно найдет себе нового мужа. Даже в больнице врачи - все поголовно - в меня влюбились. Они восхищались моими глазами, моей девичьей грудью, моими точеными ножками и... - Перестань, Джоан! - оборвал ее брат. - Теперь надо делать бизнес - и баста. Ну, лекарь, во сколько косых ты оцениваешь свою душу? - Пятьдесят, - сказала Джоан, прежде чем Джерри успел рот раскрыть. - "Пятьдесят", - презрительно передразнил Чарли. - Кладем уже прямо сто! Сто тысяч. - Кто же будет платить страховые взносы? - пролепетал Джерри. - Ты, конечно, - ответил Чарльз. - Ну, так! Давай же - здесь нужны кое-какие сведения: место и время рождения, возраст родителей... Была ли у тебя в роду чахотка, кровяное давление, хронический понос и тому подобное? Джерри ничего не отвечал. - Милый, почему же ты молчишь? - проговорила Джоан. - Ведь Чарли думает лишь о нашей пользе. - О твоей пользе, - уточнил Джерри. - У меня недостаточно средств, чтобы платить за такую большую страховку. - Мы можем жить в кредит, а деньги на взносы брать взаймы, - успокаивала Джоан. - Так делают все мои знакомые. Джерри молчал. Он теперь слишком хорошо понял, что попал в печь, в которую, чтобы она не остывала, все время подкладывали новых переселенцев. Каждый полноправный американец мог подбавлять огня и дуть при этом только на свою ложку. Молчание Джерри нисколько не смутило страхового агента, который весьма примитивным почерком заполнил бланки, а затем сунул авторучку в руку Джерри и скомандовал: - Черкни свою подпись - вот здесь. Он ткнул пальцем в пустую строчку. - Я не подпишусь против воли, - резко ответил Джерри. Но едва успел он закончить эту фразу, как Чарльз направил ему в грудь пистолет, спокойно говоря: - Я жду не больше минуты. Очень жаль, что тебя приходится учить хорошим манерам. Ну, давай, давай, царапай! А то ведь я попорчу твою шкуру! - Джерри, пиши, пиши скорей! - закричала Джоан. - Вот уже прошло полминуты! Разве ты не понимаешь, что Чарли думает только о нашей пользе? Джерри, милый, пиши скорее! Я так боюсь, когда стреляют!.. Гражданин вселенной Джерри Финн покорился воле своей жены и пистолета. Он собственноручно расписался под заявлением, в котором просил застраховать его жизнь на сумму в сто тысяч долларов, и свято клялся в том, что является здоровейшим человеком, все предки которого жили не менее чем до ста лет. - Не надо ли Джерри пройти еще врачебное освидетельствование? - спросила Джоан, когда Чарльз начал собирать бумаги. - Это не требуется, - ответил любезный братец. - Я это улажу. Он спрятал бумаги во внутренний карман пиджака и сказал уже совсем спокойно: - Страховка через пару дней будет утверждена. Джоан, дай-ка мне еще глоток виски на дорожку. - Сунув в карман пистолет, он бросился в кресло и, глядя на Джерри почти дружески, сказал: - Ну, вот так-то, приятель! Теперь можно побеседовать о чем-нибудь другом. Как тебе нравится в нашей Америке? Неплохая страна, не правда ли? - Восхитительная, - ответил Джерри мрачно. - Это хорошо, что тебе здесь нравится. - Чарльз получил рюмку виски, а Джерри - нежное признание: - Ах, Джерри, милый, как я теперь люблю тебя! Джоан обвила руками шею своего притихшего супруга и, засунув кончиком языка жевательную резинку за нижнюю губу, запечатлела на его устах такой горячий поцелуй, что Чарльзу игра показалась чересчур правдивой. Черствый страховой агент не понимал, что поцелуй - явление чисто анатомическое и что для соприкосновения двух пар напряженных губ требуются лишь эластичные и чувствительные мышцы. Хотя Джерри был в этом анатомическом спектакле всего лишь пассивным статистом, Чарльз осудил обоих, ибо и он понимал, что для поцелуя требуется две головы. - Меня тошнит! - кричал он. - Перестаньте лизаться, черт побери! Джоан, ты совсем спятила? У меня из-за вас в животе швы разойдутся. Дистанция между супругами увеличилась. Чарльз выпил виски и собрался уходить. В дверях он обернулся, чтобы еще раз сказать сестре: - Помни же насчет машины. Не отступай! Джоан утвердительно кивнула головой и пожелала дорогому брату самого наилучшего здоровья. После ухода Чарльза наступила минута молчания, когда Джерри без сил опустился в кресло и задумался о значении сделанного им шага. Все произошло так быстро, слишком быстро! Он чувствовал себя победителем по милости господней. И вот у него уже нет своей воли. Человек, который исцелял спинные хребты людей, теперь сам оказался без хребта. - Ох, как у нас тихо! - воскликнула наконец Джоан и включила радио. - Я терпеть не могу тишины. Джерри, ты все так же любишь меня? Муж молчал. Джоан забралась к нему на колени и продолжала: - Теперь, когда жизнь ты застраховал, нам необходимо купить машину. - Чтобы твои родственнички смогли поскорее воспользоваться моей страховкой... - сказал Джерри с горечью. - Нет, Джоан. Эта игра заходит слишком далеко. - Какая игра? - Эта принудительная игра. - О чем ты говоришь, Джерри? В нашем доме никакого принуждения не бывает. Все происходит добровольно, потому мы и любим свободу. Но автомобиль нам необходим. Передвигаться по улице безопаснее, когда сидишь в машине. Скажи, милый, мы купим машину завтра же? - На какие деньги? - Ну, Джерри, милый! Неужели ты до сих пор ничему не научился? Деньги не нужны, если ты можешь купить в кредит. - А кто будет водить машину? - Ты, конечно. - Мне на дадут прав. У меня слишком плохое зрение. - Это ровным счетом ничего не значит. Разумеется, Чарли все устроит. Он знаком со всей полицией. Чарли пользуется таким влиянием! Однажды в газетах был даже помещен его портрет. - И много было обещано за его поимку? - ехидно пошутил Джерри, столкнув милую дурочку с колен. Но Джоан уже не слышала его слов, потому что внимание ее привлекла радиопередача. Она прибавила громкость, снова уселась к мужу на колени и восторженно закричала ему прямо в уши: - Джерри! Ну, помолчи минуточку! Я хочу послушать эту передачу. Это из Чикаго! Они уже закончили! Ах, как интересно! Они закончили! - Кто они?! - Что ты говоришь? - Кто они и что они закончили? - Конкурс красоты. Неужели ты не знаешь? Весь мир говорит об этом уже много дней. Прекрасно! Изуми-тель-но!.. Джерри снова стал побаиваться за свой бедный рассудок, который подвергался все новым и новым испытаниям. Джоан была настолько наэлектризована и напряжена, что Джерри почти не чувствовал ее веса. Рука ее конвульсивно сжимала руку мужа. Прочтя сначала внушительную пачку объявлений, диктор перешел наконец к сенсации дня. Джоан все сильнее сжимала руку мужа, возбужденно вскрикивая: - Сейчас, сейчас начнется, слышишь? Ты слышишь? Джерри слушал. - Говорит УБСМ, студии Чикаго и Мильвоки. Дорогие радиослушатели и телезрители! Эта передача транслируется по всем станциям. Как известно каждому просвещенному и следящему за временем гражданину, сегодня в Чикаго состоялся Всемирный конкурс красоты. Поскольку всеми жителями нашего великого материка давно уже признано, что наши женщины все без исключения красавицы, то конкурс на этот раз проводился среди мужчин. И, как мы уже сказали, - конкурс международный. Следовало избрать самого красивого и самого мужественного мужчину в мире - так сказать, эталон мужчины этого года. Для победителя конкурса установлено специальное почетное звание: "Мистер Универсум". Участники прибыли отовсюду. Не было только представителя бушменов, живущих в центральной части Южной Африки. Дело в том, что бушмены, безусловно, считают себя красивейшим в мире народом, для которого участие в конкурсе просто излишне. Но перейдем к самому конкурсу. Ни один участник не явился на этот благородный смотр добровольно - нам ведь известна исключительная скромность мужчин. В силу этого их пришлось доставлять на арену принудительно и уже здесь освобождать от ручных и ножных кандалов - в присутствии авторитетного жюри. В течение более чем четырех часов жюри проделало огромную работу. Было исследовано физическое здоровье конкурентов, среди которых не оказалось ни одного с плоскостопием или с каким-нибудь опасным умопомешательством. Каждый умел ходить, читать и писать. Наконец жюри единодушно провозгласило самым красивым мужчиной в мире и увенчало титулом "Мистер Универсум" мистера Анастасиуса Антонио Джованни Стабутопулоса, единственного сына безвестного датского пивовара. Мистер Стабутопулос, которому недавно исполнилось девятнадцать лет, родился в семье датских греков в Копенгагене, где его отец уже двадцать лет занимается приготовлением всемирно известного экспортного пива. Итак, мистер Универсум - это Анастасиус Стабутопулос. Его победа на конкурсе абсолютная и подавляющая, ибо авторитетное жюри присудило первую премию Дании, выразив признательность этой стране за ее политическую дальновидность, за высокое качество ее масла, за дешевизну сыра, за отличное экспортное пиво и за изумительные достижения ее врачей, которые сумели при помощи сложнейших операций и чудодейственных инъекций превратить молодых американских мужчин в юных, цветущих женщин. Уважаемые слушатели! Вам, вероятно, не терпится узнать, что за человек мистер Универсум. Ради этого мы пригласили в нашу студию председательницу жюри конкурса, мисс Эвелин Сандерс, которую вы, наверно, знаете, так как она является главным редактором всемирно известного журнала "Только женщины", а также секретарем Национальной косметической комиссии. Мисс Сандерс, предоставляю вам слово. - Спасибо, мистер Кройгер. Да, дорогие слушатели! Я имела изумительно приятную возможность поближе узнать мистера Универсума тотчас после окончания конкурса - на специальном обеде деловых людей в отеле "Николет". Мне довелось почти два часа сидеть рядом с этим прекраснейшим в мире мужчиной. Так и хотелось поцеловать его прелестно сочные губы, обрамленные невыразимо прекрасной, свежей порослью бороды и усов! Мистер Универсум весит без одежды 318 фунтов, и его лучистые глаза нежно оттенены чудесно изогнутыми густыми ресницами. Взгляд его подобен северному сиянию, он прямо-таки обжигает сердце женщины. Его лицо - точно волшебное зеркало, а волосы вьются от природы, как шерсть мериносовой овцы. Торс у него прекрасных пропорций. Объем груди - 68 дюймов. Когда я спросила это божественное существо, в чем секрет его мужской красоты, он ответил совершенно очаровательно: "Вероятно, в том, что я не дал нашим хирургам изменить мой пол". По такому ответу я сразу признала в нем редкий ум. Лишь очень редко приходится видеть, чтобы красота и ум шли рука об руку в таком согласии. Когда я поинтересовалась пищевым режимом мистера Универсума, он ответил скромно, как все великие люди: "Я съедаю много картошки и сыра и пью пиво изготовления моего отца". В обширном саду, где растут розы всемогущего, есть только один мистер Универсум. Теперь он получил более пяти тысяч брачных предложений, автомобиль стоимостью в шесть тысяч долларов, несколько сотен золотых пивных кружек и... - Довольно, довольно! - вскричал Джерри и, оттолкнув жену, бросился выключать радио. - Я больше не могу это терпеть. Джоан была поражена. - Джерри, милый, что с тобой? Ты так бледен... - Надоело... Сыт по горло!.. - Тебе надоела я? - Нет, жизнь! Жизнь надоела... Джерри стоял посреди комнаты, схватившись за голову. - Ах, боже мой, - забеспокоилась Джоан. - Не болен ли ты? Ах, это ужасно... и страховка еще не утверждена! Иди, я уложу тебя отдохнуть. Ты не должен еще умирать! Подожди хоть пару дней... Скажи, что ты меня любишь. С помощью жены Джерри доплелся до постели и устало сказал: - Не спрашивай об этом так часто, а то наступит инфляция. 10. ДЖОАН ПОВРЕЖДАЕТ СЕБЕ СПИНУ И ПРИБЕГАЕТ К ПОМОЩИ СПЕЦИАЛИСТА - Как прошла вторая ночь? - спросил мистер Риверс, когда Джерри явился следующим утром на прием, сонный и бледный. - Спасибо, Исаак! Во всяком случае, я не могу пожаловаться на однообразие. Программы хватило до утра. Жена уснула только час назад. Исаак не мог допустить, чтобы человек, столь недолго наслаждавшийся супружеским счастьем, уже стал циником. Он наивно полагал, что бледность его коллеги - живое свидетельство изнурительного счастья. - Возможно, ты совершил как раз правильный выбор... - продолжал Исаак. - Я ведь не знаком с твоей женой. Слышал только, что говорят о ней... Разные слухи... - Что о ней говорят? - насторожился Джерри. - Да ничего... Не стоит обращать внимания. - Пожалуйста, расскажи. Не беспокойся за меня. Исаак сделал вид, будто старается что-то вспомнить, и затем медленно проговорил: - Твоя жена - опытная женщина. Она умеет обращаться с мужчинами... - Что о ней говорят? - закричал Джерри. - Да ну, ничего особенного. Я не хочу мешаться в ваши дела. - Исаак! Раз уж ты начал - говори до конца. Это нисколько не помешает моему счастью. - Я знаю. Каждый влюбленный слеп. Бессердечная женщина делает добросердечного человека безголовым. Джерри вышел из терпения. - Почему ты крутишь вокруг да около? Я еще раз спрашиваю: что о ней говорят? Исаак посмотрел на него о