жливо поклонились и сказали, что хотели бы с ним поговорить у него в номере. Наш господин повел их к себе. - Ну, а что было потом? - Потом я принесла им чай, но в номер вошла не сразу, остановилась у дверей, потому что из номера доносились резкие голоса. - ? - Не знаю, удобно ли говорить об этом, но мне показалось, что они о чем-то спорили. Вот я и остановилась, но потом все же, постучав, открыла дверь. Все сразу же замолчали и, пока я разливала чай, только и ждали, когда я уберусь из номера. - Вы не слышали, о чем они спорили, когда стояли в коридоре? - Говорили все больше гости. Но я ведь недолго пробыла за дверью. В общем, они ругали нашего господина за то, что он, мол, не имел права по своей воле бежать сюда. Соэда слушал внимательно, стараясь не пропустить ни одного слова. Странно, думал он, почему эти двое назвали приезд сюда Таки бегством. Значит, они связаны с ним какими-то особыми отношениями. И в то же время у Таки, по словам служанки, было такое лицо, будто он видит их впервые. - Что было дальше? - спросил Соэда. - Не знаю. Я только поняла, что мне надо побыстрее убираться из комнаты, и я ушла. - А как долго эти двое оставались у вашего постояльца? - Думаю, не больше получаса. Потом они спустились вниз и ушли. - Ваш постоялец спустился вместе с ними? - Да, он проводил их до выхода. - Как он себя вел? - Обыкновенно. Как-все люди, провожающие гостей. Только они все время молчали. И когда прощались, ничего не сказали друг другу. Да, - будто что-то вспомнив, добавила служанка, - у нашего постояльца, когда он их провожал, было все-таки какое-то странное лицо... - Как это понять? - Оно было бледное-бледное. Должно быть, его что-то очень расстроило, и, проводив гостей, он сразу же поднялся к себе. - После этого вы его не видели? - Видела, когда пошла прибрать комнату и приготовить постель. - Что он делал? - Сидел в кресле, глядел в окно и о чем-то думал. Из рассказа служанки можно было понять, что посещение незваных гостей расстроило Таки. Кто же это был? Соэда терялся в догадках. Они тоже, выходит, не знали, что Таки остановился в гостинице под фамилией Сэйити Ямасиро. Однако все же они дознались, что Таки находится в Асама. - Через некоторое время, - добавила служанка, - постоялец позвонил вниз и сообщил, что завтра утром уезжает. - До этого он не упоминал об отъезде? - Нет, мы рассчитывали, что он пробудет еще несколько дней. Ведь он говорил, что собирается некоторое время здесь отдохнуть. Сегодня утром, когда я подала ему завтрак, он все так же был молчалив, о чем-то думал и едва притронулся к еде. - У него все время было такое настроение? - Нет, он был спокоен, много, правда, читал, но всегда, когда я заходила в номер, заговаривал со мной, расспрашивал о здешних местах, о нашем отеле. Вот я сразу и заметила, что у него после прихода гостей вдруг испортилось настроение. - Перед отъездом он не просил вас принести ему расписание поездов? - Нет, может быть, у него было свое. - Пожалуй. Но если он покинул отель в семь тридцать, значит, хотел успеть на поезд, уходящий из Мацумото в восемь тридцать. Скажите, тот, кто уезжает отсюда в Токио, пользуется этим поездом? - Нет. Это поезд почтовый, он идет медленно. Обычно все едут экспрессом, который уходит в девять тридцать. Соэда поблагодарил служанку и, решив, что здесь ему больше делать нечего, вернулся на станцию. Вначале он хотел описать кассиру внешность Таки я спросить, не запомнил ли он, куда тот взял билет. Но потом отказался от своего намерения: вряд ли кассир ему что-либо скажет, слишком оживленно в то утро было на станции. Соэда стал разглядывать расписание поездов, и неожиданно ему пришла в голову мысль, что Таки мог и не поехать в Токио. В десять часов пять минут отходил поезд в Нагано. Правда, для того чтобы попасть на него, незачем было в семь тридцать уезжать из отеля, но, с другой стороны, он мог выехать пораньше из опасения нового визита тех двоих. Кроме того, дорога на Нагано пересекается с другой на Хокурику. Не исключено, что Таки мог там сделать пересадку и поехать в другом направлении. Это тем более вероятно, что он и из Токио пытался ускользнуть незаметно. По-видимому, именно здесь, на станции, он раздумывал, какое направление ему избрать. Соэда окинул взглядом станцию и, заметив поблизости туристское бюро, направился туда. В туристском бюро, стены которого украшали рекламные фотографии гор, сидели двое. - Не приходил ли к вам сегодня часов около восьми-девяти этот господин? - обратился к ним Соэда, показывая фотографию Таки. - Правда, теперь он выглядит старше. - Заходил, заходил! - воскликнул один, разглядывая фотографию. Соэда удовлетворенно подумал, что ход мыслей у него оказался правильный. - Он с вами советовался насчет маршрута? - Да, интересовался каким-нибудь тихим курортом с горячими источниками. - Здесь же, в провинции Синсю? - Да. Мы показали ему карту и порекомендовали несколько мест. - На каком же он остановился? - На Татэсине. - Татэсине? - Соэде был знаком этот высокогорный курорт. - Он и отель выбрал? - Нет. Да там всего-то четыре отеля - выбор небольшой. Соэда поблагодарил и вышел. Значит, Таки выехал все же поездом восемь тридцать. В десять пятнадцать, он уже был на станции Тино и, наверно, сейчас отдыхает в одном из тихих отелей курорта Татэсины. Соэда направился к кассе и не колеблясь взял билет до Тино. Он сел в, поезд, отправлявшийся в тринадцать сорок. Кто же те двое, высокие и стройные мужчины? Соэда и в вагоне не переставал думать о них. Почему они спорили с Таки? Наверно, как и я, они не знали, где и под каким именем он остановился, и, вероятно, обошли не один отель, прежде чем его найти. Таки их видел впервые, и их визит явился для него полной неожиданностью. Независимо от предмета их спора можно предположить, что для Таки это были нежеланные гости, даже служанка это заметила. Отсюда напрашивался вывод, что неожиданное бегство Таки в Асама и визит к нему двух незнакомцев имеют определенную связь. Причем Таки сразу после их визита улизнул из Асама. Но не в Токио, а на глухой курорт Татэсину. По-видимому, он почувствовал нависшую над ним опасность. Пожалуй, и из Токио он скрылся в страхе перед той же опасностью. Не исключено, что опасность эта возникла в связи с его просьбой к Кумико позировать художнику Сасадзиме. Но тогда получается, что и смерть Сасадзимы, и бегство Таки каким-то образом связаны с Кумико. Конечно, не непосредственно с ней, а, скорее, с ее отцом. Значит, кто-то угрожает Таки... Но почему? Вот какая цепочка различных предположений возникла в голове у Соэды, пока он ехал в поезде. Поезд прибыл на станцию Каэсунэ. Здесь садилось много пассажиров, возвращавшихся с горячих источников. До Тино оставалось десять минут езды. Поезд тронулся, дорога круто пошла вверх. 11 На площади перед станцией Тино стояло несколько автобусов, но все они совершали рейсы на Камисуву. Соэда спросил о времени отправления автобуса на Татэсину, ему ответили, что этот автобус отходит через час. Соэда решил не дожидаться автобуса и взял такси. Машина миновала Тино и помчались в сторону гор. Они проехали несколько поселков, и везде шоссе было в прекрасном состоянии. Дело в том, что в летние месяцы сюда, спасаясь от жары, приезжает на отдых много жителей больших городов. Через час машина миновала отметку тысяча двести метров над уровнем моря. Тут березы и другие лиственные деревья уже сбросили листву, хотя внизу золотая осень еще была в самом разгаре. Справа блеснуло озеро, затем машина въехали в рощу, среди которой местами проглядывали красные и синие черепичные крыши. Отсюда долина внизу казалась игрушечной. Ближайшим и наиболее посещаемым курортом здесь был Такиною, и Соэда решил в первую очередь заглянуть туда. Если это ничего не даст, он намеревался тут переночевать, а утром продолжить поиски. Еще выше в горах виднелись, частные дачи и пансионаты различных компаний. Соэда остановил машину перед солидным трехэтажным отелем. Предполагая, что и здесь Таки снял номер на вымышленное имя, Соэда сразу же показал служанке его фотокарточку. - Да, этот господин живет в нашем отеле, - ответила она, испуганно глядя на Соэду - служанка, очевидно, решила, что он из полиции. - Я из газеты, - успокоил ее Соэда, протягивая визитную карточку. - Хотел бы повидаться с этим господином. - К сожалению, его сейчас нет в номере. Он пошел прогуляться. Соэда поглядел в окно. Высокогорное плато, насколько хватал глаз, было безлюдным. - В каком направлении он пошел? - спросил Соэда. - Должно быть, повыше, туда, к частным дачам. Вот по этой дороге. - Служанка указала пальцем на узкую тропинку. - В таком случае я тоже прогуляюсь, - сказал Соэда. - Если встречусь с ним, мы вернемся вместе. Он сдал на хранение свой чемодан и вышел. За перекинутым через реку мостом тропинка поворачивала в сторону и сразу же круто уходила вверх. Трава уже пожелтела, и жухлые стебли горных цветов колыхались на ветру. Вскоре Соэда вышел на обширную площадь, где расположилось несколько закусочных и была оборудована спортивная площадка. По-видимому, все это действовало только в летний сезон, а сейчас закусочные были закрыты и площадка пустовала. По пути Соэде пока встретился лишь один мужчина, вероятно хозяин одной из дач, да двое туристов с рюкзаками. Соэда время от времени оглядывался вокруг, надеясь увидеть Таки. Он дошел до чайной, расположенной уже довольно высоко. Отсюда тропинка раздваивалась. Соэда заглянул в чайную, посетителей там не было. - Куда ведет эта дорожка? - спросил Соэда у хозяйки чайной, указывая на тропинку, уходящую вправо. - Через гору Татэсина к станции Такано, - ответила хозяйка. - К Такано? - Да, прямо к станции, где можно сесть на поезд, который идет на Коморо. - Путь неблизкий. - Еще бы! Даже если рано утром выйти, туда только к вечеру доберешься. Ведь через гору надо перевалить. Соэда решил, что вряд ли Таки избрал этот путь, и пошел налево. Тропинка привела его к частным дачам. Вдалеке просматривались уже контуры горы Киригаминэ, а далеко внизу еще были видны дома города Тино. Здесь было уже холодно, под ногами шуршали опавшие листья, и с треском лопались коробочки с созревшими семенами. Соэда полной грудью вдыхал бодрящий холодный воздух. Нигде ни звука, ни человеческого голоса. На частных дачах, и на пансионатах висели замки. Озеро казалось отсюда маленьким белым кружочком. Признаки приближающейся зимы окрасили лесистые горы в желтый и коричневый тона. Соэда поднялся на перевал и увидел, что снизу ему навстречу идет мужчина - очевидно, местный житель: он был в широких рабочих шароварах и тащил на спине большую корзину. - С хорошей погодой вас, - приветствовал он Соэду, решив, что тот из дачников. Соэда остановился и спросил, не встречался ли ему на пути мужчина, и он описал внешность Таки. - Он идет по этой дороге, я его встретил недавно. Соэда ускорил шаг. Вскоре он нагнал шедшего впереди Таки. Таки не обращал на него внимания, пока Соэда не приблизился к нему вплотную. Увидев наконец Соэду, он буквально оторопел. - Здравствуйте, господин Таки. - Соэда приветливо улыбнулся. Таки не сразу ответил на приветствие - настолько неожиданной для него была эта встреча. - А ведь непросто было вас найти, - сказал Соэда. - Ты меня разыскивал? - В первую минуту Таки еще надеялся, что встреча произошла случайно, теперь он на это уже не рассчитывал. - Я думал, что вы отправились в Айама, но там вас не оказалось, и я вынужден был приехать сюда. Таки молча двинулся вперед. Его лицо слегка побледнело. Соэда последовал за ним. Вскоре они добрались до белее широкой дороги и пошли рядом. - Что привело тебя ко мне? - Таки пришел в себя и спрашивал уже своим обычным голосом. На его лице появилось то самое выражение, которое смутило Соэду еще во время их первой встречи в Токио. Таки сразу же дал понять, что его совершенно не интересует, как Соэде удалось его найти. - Говорят, вы отказались от своего поста в ассоциации? - Соэда без лишних слов, приступил к делу, понимая, что Таки некуда от него скрыться - не то что в Токио, где он просто мог сказать: извините, я занят! - Да, я подал в отставку, - признался Таки. - Не согласитесь ли вы объяснить причины, побудившие вас к столь неожиданному решению? - Послушай, - возвысил голос Таки. - Ты что, собираешься из этого сделать сенсацию? Неужели отказ такой персоны, как я, работать в ассоциации - столь важное событие, что оно заставило корреспондента солидной газеты повсюду меня разыскивать? - Таки перешел в наступление. В его словах, как и во взгляде, появилась та самая откровенная ирония, которая запомнилась Соэде еще с прошлой их встречи в Токио. - Представьте, заставило, - ответил Соэда. - Ну что же, тогда послушаем. - Вы, господин Таки, с самого начала с большим энтузиазмом взялись за работу в ассоциации и много сделали для расширения ее деятельности. И вдруг без всякого предупреждения, не посоветовавшись с другими руководителями ассоциации, подаете в отставку. И как! Просто пишете письмо с какого-то курорта. Разве это не сенсация?! Могу сказать, что руководство газеты разделяет это недоумение, иначе зачем же ему было посылать меня в такую даль. Тут Соэда явно покривил душой. Никто его не посылал - он просто взял отпуск. Пусть этот обман вскроется в дальнейшем, все равно! Он чувствовал, что в данной ситуации иначе поступить нельзя. Таки продолжал молча идти вперед. - Никакой особенной важной причины для отставки нет, - наконец глухо выдавил он из себя. - Просто устал и решил немного отдохнуть. Только и всего. - Но, господин Таки, - поспешил возразить Соэда. - В этом случае вы должны были посоветоваться с членами правления. Не в вашем характере решать такие вопросы единолично. Это воспринято так, будто заявление об отставке вы швырнули в лицо ассоциации. На лице Таки появилось выражение беспокойства. - Послушай, неужели все так считают? - спросил он. - Все не все, но многие. Объясните по крайней мере, что заставило вас подать в отставку. - Просто устал - и ничего более, - упорствовал Таки. - Что касается способа... Ну, это, если понадобится, я смогу объяснить руководству ассоциации. - Значит, господин Таки, вы почувствовали себя уставшим? - Да, я уже сказал об этом. - И других причин нет? - Нет. - И никаких разногласий у вас с руководством ассоциации не было? - Не было и не могло быть, - твердо заявил Таки. - Что ж, так и запишем. - Пожалуйста, прошу вас. Удивительно, Таки впервые говорит с ним таким вежливым тоном. Более того, в выражении его лица появилась какая-то беззащитность. Видимо, здесь в отличие от Токио нас сблизила сама обстановка, подумал Соэда. - Благодарю вас, господин Таки. Покончим с этим. Позвольте теперь спросить вас о другом. - Что еще? - Вы были знакомы с художником Сасадзимой? - Соэда сбоку взглянул на Таки. Выражение лица у Таки стало напряженным. - Конечно, - глухо сказал Таки. - А вам известно, что он умер? Это случилось вскоре после вашего отъезда. Дорога сделала поворот. Они начали спускаться вниз. - Известно. Еще в Асама я прочитал об этом в газете, - тихо сказал Таки. - Вас это огорчило? - Еще бы, ведь он был моим другом. - Предполагают, что он покончил жизнь самоубийством. В полиции еще не сложилось окончательное мнения по этому делу. Нет ли у вас каких-либо предположений или догадок на этот счет, ведь вы были близким другом Сасадзимы? Таки резким движением сунул руку в карман в поисках сигарет и, вытащив одну, долго щелкал зажигалкой, хотя погода была совершенно безветренная. - Никаких, - резко ответил Таки. - Да и откуда я мог что-либо знать? Я ведь давно не встречался с Сасадзимой. На лице Таки появилось холодное, неприступное выражение. Вопросы Соэды, по-видимому, были ему неприятны. - В обстоятельствах смерти художника есть много странного, - сказал Соэда. - Странного? Что именно? - насторожился Таки. - Сасадзима замышлял создать большое полотно. В связи с этим он обратился к одной девушке с просьбой позировать ему в течение трех дней. И вот что странно: как раз на эти дни он отпустил домой прислугу. А казалось бы, напротив, она особенно была бы ему нужна в дни сеансов - приготовить обед или подать чай. Почему он специально попросил ее не приходить? Они подошли к чайной, от которой дорога уже вела прямо к отелю. - Но это не все. Случилось и вовсе необъяснимое, - продолжал Соэда. - Художник сделал восемь набросков лица этой девушки. После его смерти выяснилось, что все наброски исчезли. Остался лишь один. Можно предположить, что художник их уничтожил, но я лично думаю, что он не решился бы на такой шаг, поскольку сразу проникся симпатией к позировавшей ему девушке и работал с большим увлечением. Но если художник наброски не уничтожил, значит, их кто-то украл. Странно, не правда ли? Кому понадобилось их красть? Соэда специально не назвал имени Кумико Ногами. - Эта девушка позировала по моей рекомендации. Но неужели все рисунки исчезли? - удивился Таки. - Да... Простите, вы сказали, что эту девушку рекомендовали вы? - Она из знакомой мне семьи. Сасадзима как-то мне позвонил и попросил найти ему кого-нибудь для позирования. Я порекомендовал ему эту девушку, - сказал Таки. Тем временем они миновали лиственничную рощу. Над широким плато плыли облака, отбрасывая на землю причудливые тени. - Вот, значит, как все произошло, - протянул Соэда, делая вид, будто слышит об этом впервые. - Простите, а эта девушка знакома вам по службе? - Нет, она дочь моего старого друга. - Значит, Сасадзима тоже был с ним знаком? - Он давно умер, и Сасадзима его не знал. - Ах, умер? - Послушай, какое все это имеет отношение к смерти Сасадзимы? - возмутился Таки, повысив голос. - Очевидно, никакого, но мне почему-то не нравится эта история с исчезновением рисунков. - Не советую тебе влезать в это дело, - сердито сказал Таки. - Не стоит копаться в том, что тебя не касается. Сасадзима был моим другом, и я не потерплю, чтобы он стал объектом твоего профессионального любопытства. Тем более нет необходимости доискиваться чего-либо в личных делах человека, которого уже нет на свете. Это, на-конец, неприлично. - Впервые за время разговора в словах Таки отчетливо зазвучали нотки протеста. - Газета всегда стремится установить истину. Безусловно, за рамки приличия не следует выходить, однако наша работа заключается именно в том, чтобы не оставлять чего-либо невыясненным. Впрочем, я, кажется, объясняю азбучные истины человеку, сведущему в газетном деле во сто крат больше. - Мог бы и не объяснять! Видишь ли, - начал Таки более мягко, - в жизни каждого человека бывают такие обстоятельства, о которых ему не хотелось бы ставить в известность других. Живой человек еще может оправдаться, а мертвый лишается и этой возможности. - Что вы хотите этим сказать? - не отступал Соэда. - Послушай, Соэда. - Таки впервые за время их вынужденной прогулки взглянул ему в лицо. - В этом мире немало бывает сложных положений, когда человек совершает такое, в чем он не склонен признаться даже перед смертью... В моей жизни тоже случалось многое, о чем не каждому расскажешь - по крайней мере в данный момент. - Значит... когда-нибудь... - Когда-нибудь... - Таки не мог сдержать тяжелого вздоха. - Может быть, перед смертью. - Перед смертью?.. - Соэда невольно посмотрел на Таки. Лицо его спутника освещала странная улыбка. - Не беспокойся, пока я не думаю умирать. И еще. - Таки поднял кверху палец. - Я сейчас гуляю по удивительно красивой местности, каждой клеточкой ощущаю прелесть жизни и, поверь, пика на тот свет не собираюсь. Жаль, что ты потерял столько времени на меня, но разговора у нас не получилось. И забудь обо всем, что я здесь говорил. Они остановились у входа в отель. Соэда понял, что Таки не намерен больше ему отвечать, какие бы вопросы он ни задавал. Он вошел в отель и взял из камеры хранения свой чемодан. - Простите за доставленное беспокойство, - сказал Соэда. - Теперь в Токио? - спросил Таки. - Да, в Токио. - Извини, что не мог быть тебе полезен. - Таки печально улыбнулся. - Что вы! Это я должен принести вам свои извинения за назойливость... Господин Таки, а здесь вы собираетесь долго пробыть? - Очевидно, какое-то время еще поживу. - В этом же отеле? - Не знаю. - Таки посмотрел куда-то вдаль. - Если появится охота, может быть, переберусь на другой курорт. Пока не знаю. Если он переедет, подумал Соэда, то, наверно, еще дальше в горы, куда-нибудь в совсем безлюдное место. - Сегодня я буду в Токио, - сказал Соэда, - и, если вы хотите что-нибудь передать семье, я готов исполнить ваше поручение. - Благодарю, не надо, - покачал головой Таки. Пришла пора прощаться. Таки проводил Соэду до выхода. От гостиницы до остановки автобуса надо было довольно долго подниматься в гору. Когда, миновав водопад и приблизившись к автобусной станции, Соэда оглянулся, отель уже казался совсем игрушечным. И игрушечным казался Таки, все еще стоявший у входа. Вскоре, натяжно урча мотором, показался поднимавшийся в гору автобус. По-видимому, Таки что-то знает о причине смерти Сасадзимы, подумал Соэда, сидя в автобусе. Когда заговорили о смерти художника, в его глазах мелькнул испуг, но тут же сменился другим выражением - будто он предполагал такой конец. Да, Таки явно что-то знает. Один вопрос Соэда все же не решился ему задать: почему он с такой поспешностью покинул горячие источники Асама и переехал сюда? Ведь накануне вечером к нему приходили те двое, и, даже по словам служанки, их приход был ему неприятен. Надо полагать, существует какая-то связь между этим посещением и его поспешным отъездом. Соэде очень хотелось узнать у Таки, кто были эти двое, и вопрос чуть не сорвался у него с языка, но в последний момент он сдержался, решив, что это будет слишком жестоко по отношению к Таки. У Соэды вообще начало меняться прежнее мнение о Таки, особенно после того, как он неожиданно заметил в выражении его лица ту беззащитность... Автобус въехал в поселок, затем миновал школу, украшенную флагами по случаю спортивного праздника. Вскоре показалась большая машина, ехавшая навстречу. Дорога была узкая, и автобусу и машине пришлось резко сбавить скорость, чтобы разминуться. Соэда видел машину сверху, поэтому не смог разглядеть лиц пассажиров. Он заметил лишь, что их было трое: двое в черных костюмах, а один в темно-коричневом. По этой дороге едут в Татэсину, подумал Соэде. Неужели в такое время, когда сезон давно кончился, еще есть желающие там отдыхать? Пропустив машину, автобус стал набирать скорость. Было уже пять часов вечера. Соэда неожиданно почувствовал беспокойство. Оно почему-то возникло после встречи с машиной, что шла в сторону Татэсины, где отдыхал Таки. Правда, в Асама его посетили двое, а в машине совершенно отчетливо он видел троих. Нет, надо иметь чрезмерное воображение, чтобы предположить, будто они направляются к Таки. И все же эта мысль не оставляла Соэду, и он начал испытывать все большее беспокойство. Теперь он почему-то был почти уверен, что трое мужчин едут именно к Таки. Он оглянулся. Машина уже скрылась из глаз, оставив за собой быстро рассеивавшееся облачко пыли. У Соэды мелькнула мысль вернуться назад. А если это лишь игра воображения, подумал он. Представляю, как меня встретит Таки. Нет, хватит! Автобус въехал в город Тино. "Может быть, скажу перед смертью", - вспомнил Соэда слова Таки. 12 На следующий день, придя в редакцию, Соэда первым делом отправился в отдел уголовной хроники - выяснить, на какой из версий о причине смерти Сасадзимы остановилась полиция. - Вас интересует этот художник? - спросил хроникер. - Полиция пришла к выводу, что он умер от несчастного случая. - От несчастного случая? - удивился Соэда. - То есть ненамеренно принял слишком большую дозу снотворного? - Да. - Странно. Смертельная доза превышает сто таблеток. А в пузырьке из-под снотворного, который стоял на столике, их оставалось, по словам приходящей служанки, не более тридцати. Даже если бы художник принял их все, он бы не умер. - Это обсуждалось и в полиции, - сказал хроникер. - Действительно, вскрытие показало, что художник принял примерно сотню таблеток. Однако надо сперва доказать, что его заставили силой принять эти таблетки, а пока... Соэда вернулся к себе. - Послушай, где это ты вчера весь день пропадал? - обратился к нему его приятель, тоже репортер. - Решил проветриться, съездил на день в Синсю. - А вчера тебе несколько раз звонили по телефону. - Кто? - Сначала спрашивала тебя молодая девушка, а во второй раз - похоже, пожилая женщина. Обе очень расстроились, узнав, что тебя не будет весь день. - Они не назвали себя? - Назвали, фамилия у них одна и та же - Ногами. Просили, чтобы по возвращении ты сразу же позвонил. Соэда поначалу собирался предупредить Кумико о своем отъезде в Синсю, но потом раздумал. И ни она, ни ее мать ничего о его поездке не знали. Неужели у них что-нибудь в его отсутствие стряслось, забеспокоился Соэда. Он не стал звонить из редакции, а спустился вниз, где был автомат. Здесь он мог говорить свободно, не опасаясь, что его кто-то подслушает. Сначала он позвонил Кумико на службу. - Ногами взяла вчера на три дня отпуск, - ответили ему. - Она собиралась куда-нибудь поехать? - Сказала, что у нее есть какое-то неотложное дело. Соэда повесил трубку. Это сообщение не на шутку его встревожило. Затем он позвонил Кумико домой. К телефону подошла Такако. - Простите за беспокойство, - сказал Соэда. - Я вчера выезжал по делам в Синсю. Мне передали, что вы искали меня. - Да, и я, и Кумико вчера звонили вам в редакцию. Кумико перед отъездом обязательно хотела повидаться с вами и очень сожалела, что вас нет. - Перед отъездом? Разве Кумико куда-то уехала? - Вчера она уехала в Киото. - Что-нибудь случилось? - По телефону не слишком удобно об этом рассказывать. Буду очень признательна, если вы заглянете ко мне вечером. - Я приеду немедленно, - сказал Соэда и опустил трубку. Его крайне обеспокоил неожиданный отъезд Кумико, и ему не терпелось выяснить, чем он был вызван. Он вышел из редакции, вскочил в такси и помчался к Ногами. Сорок минут пути Соэде показались бесконечными. В его воображении рисовались самые разнообразные картины. Неизвестность пугала и усиливала страх за Кумико. Теперь он корил себя за то, что так не вовремя поехал в Синсю. Соэда прошел вдоль живой изгороди, пересек тщательно подметенный дворик и позвонил. Дверь сразу же отворилась, и Такако провела его в комнату. - Кумико уехала в Киото? - сразу же после традиционных приветствий спросил Соэда. - Да, ей понадобилось срочно туда поехать. - По какому делу? - Она как раз хотела о нем с вами посоветоваться, но... - Прошу извинить меня, я даже не сообщил вам о своей поездке в Синсю... - Это как раз не страшно. Жаль только, что Кумико не смогла встретиться с вами и нам пришлось самим решиться на ее поездку в Киото. - Объясните мне, пожалуйста, что случилось. - Дело в том, что Кумико получила вот это письмо, - сказала Такако и передала конверт Соэде. - Прочитайте. Соэда взглянул на конверт: адрес был написан хотя и пером, но довольно красивым почерком. На оборотной стороне конверта стояла фамилия отправительницы: Тиеко Ямамото. Соэда вытащил из конверта два листочка почтовой бумаги. Письмо было отпечатано на машинке: "Госпоже Кумико Ногами от Тиеко Ямамото. Это письмо может показаться Вам странным. У меня находятся наброски, сделанные с Вас художником Сасадзимой. Они оказались у меня благодаря стечению обстоятельств, о которых я не имею возможности Вам сообщить. Но прошу Вас поверить, что они попали в мои руки честным путем. Мне хотелось бы встретиться с Вами и вручить эти рисунки Вам. Теперь, когда господин Сасадзима отошел в мир иной, они по праву принадлежат Вам. Понимаю, что мое письмо может вызвать у Вас недоумение, но прошу верить мне и приехать в Киото. Конечно, рисунки можно было бы переслать по почте, но, откровенно говоря, мне хотелось бы воспользоваться этим случаем, чтобы повидаться с Вами. Прошу извинить меня за то, что вынуждаю Вас совершить такую длительную поездку, но я должна сегодня вечером обязательно выехать в Киото и поэтому лишена возможности передать Вам наброски здесь, в Токио. Прошу Вас принять и деньги на билет - они вложены в конверт. Уверяю Вас, ничего плохого с Вами не случится. Причины, по которым я хотела бы повидаться с Вами лично, сообщу при встрече. Позвольте сказать Вам, что наброски, которые находятся сейчас у меня, я сохранила, питая к Вам искреннее расположение. Если Вы сочтете возможным приехать, буду рада с Вами встретиться первого ноября, в среду, с одиннадцати до часу у храмовых ворот Нандзэндзи в Киото. Если мы не увидимся в назначенное время, значит, какие-то обстоятельства помешали нам встретиться. Надеюсь, что Вы будете одна, без провожатых. P.S. Разумеется, я не смею возражать, если кто-либо будет Вас сопровождать до Киото, однако позвольте надеяться, что к месту встречи Вы придете одна. И еще: если у Вас возникнет какое-то недоверие ко мне, прошу Вас не обращаться в полицию. Льщу себя надеждой, что у Вас не возникло сомнений относительно моего доброжелательного к Вам отношения". По мере того как Соэда читал письмо, он все больше волновался. - Странное письмо, не правда ли? - сказала Такако, глядя на взволнованного журналиста и стараясь успокоить его мягкой улыбкой. - Среди наших знакомых нет ни одной женщины по фамилии Ямамото. А что вы думаете по этому поводу? Соэда колебался. У него на этот счет уже сложилось свое мнение, но он пока не решался сообщить его Такако. - Откровенно говоря, у меня нет еще определенного мнения, - сказал он. - А что вы сами думаете об отправительнице письма? - Полагаю, что наброски, сделанные Сасадзимой, действительно находятся у нее, - спокойно ответила Такако. Соэда кивнул в знак согласия. - Скорее всего, - продолжала Такако, она в самом деле намерена передать их Кумико, причем непосредственно из рук в руки. Поэтому она отказалась переслать их по почте. Нет причин не верить и тому, что она действительно должна была срочно выехать из Токио. - Но почему она ничего не сообщает в письме о себе? - Это нам всем показалось странным. По-видимому, на то есть свои причины. - Какие, например? - Не знаю, - ответила Такако. - Не исключено, что это связано со смертью художника. Видимо, какие-то обстоятельства вынудили ее избрать тот способ, который она предложила. - Эта женщина, по всей вероятности, заранее знала, что среди ваших знакомых нет никого по имени Тиеко Ямамото. Что же заставило ее в таком случае печатать письмо на машинке? Другое дело, если бы письмо было деловое, но печатать сугубо личное письмо на машинке... Не кажется ли вам это странным? - Мне это тоже показалось необычным, но, думаю, здесь опять-таки следует принять во внимание некие особые обстоятельства. Знаете, господин Соэда, у меня предчувствие, будто эта встреча сулит Кумико что-то хорошее. Соэда озадаченно взглянул на Такако. - Что вы подразумеваете под словами "сулит что-то хорошее"? - спросил он. - Не знаю. Это предчувствие возникло у меня непроизвольно. Уж такое существо человек - всегда на что-то надеется. - Вы отправили Кумико в Киото одну? - тихо спросил Соэда. На лице Такако отразилось замешательство. - Мы все же обратились в полицию, ознакомили с письмом одного детектива. И он предложил свои услуги - ехать в Киото вместе с Кумико. - Значит, он будет ее сопровождать? - Да. Откровенно говоря, мы не хотели вмешивать в это дело полицию, но Реити, муж Сэцуко, настоял, считая, что так будет для Кумико безопасней. - Нет, так поступать не следовало, - твердо заявил Соэда. - Кумико не должна была ехать вместе с детективом. - Может быть, вы правы, но, повторяю, Реити настоял на том. - Думаю, что отправительница письма никакой угрозы для Кумико не представляет и ваша дочь спокойно могла поехать одна. - Ничего не поделаешь, в Киото ее теперь сопровождает детектив. - Что это за человек? - Зовут его Судзуки. Он занимается расследованием обстоятельств смерти Сасадзимы. Кстати, он сомневается в достоверности официальной версии. - Разве не установлено, что смерть наступила от несчастного случая? - Судзуки имеет на этот счет собственное мнение. Поскольку Кумико уже встречалась с ним, мы решили именно ему показать письмо. Господин Судзуки сам предложил сопровождать Кумико в Киото. Отказывать ему было как-то неудобно. Причем он обещал сопровождать Кумико лишь до Киото и ни в коем случае не идти с ней к месту свидания. Ведь в письме не возражали, если кто-либо будет сопровождать Кумико до Киото, вот мы и дали свое согласие. Сдержит ли Судзуки свое обещание, думал Соэда. Скорее всего, он обязательно пойдет следом за Кумико, хотя бы для того, чтобы выяснять личность отправительницы письма. Именно поэтому он вызвался сопровождать ее. Безусловно, Судзуки постарается пробраться к месту встречи незамеченным, но где гарантия, что его присутствие не будет обнаружено? Соэда опять с огорчением подумал о том, что в такой момент его не оказалось в Токио. Он взглянул на часы: ровно час. Это было крайнее время встречи, назначенной в письме. Соэда вернулся в редакцию, но никак не мог приняться за работу. Наконец он выжал из себя несколько коротких информации, но его мысли были в Киото. - Соэда, - обратился к нему начальник отдела, - ты не смог бы съездить в аэропорт Ханэда? - Что-нибудь срочное? - спросил Соэда, подумав, что шеф заметил его состояние и решил подкинуть ему работу. - В четыре прибывает самолет международной авиакомпании SAS. Возвращается Ямагути - наш представитель на международной конференции. Уверен, ничего путного он не скажет, но все же попытайся взять интервью. - Ясно. Фоторепортера прихватить? - Пожалуй да. Пригласи кого-нибудь на свой выбор. - По-видимому, начальник отдела особого значения этому интервью не придавал. Соэда тут же вызвал фоторепортера, и они отправились в аэропорт. Самолет авиакомпании SAS опаздывал на час. - Ничего не поделаешь, пойдем хоть чайку выпьем, - предложил Соэда. Они отправились в зал, где обслуживали пассажиров международных авиалиний. Здесь царило оживление, было много иностранцев. - Такое впечатление, будто глядишь в окно на широкий мир, не правда ли? - сказал фоторепортер. Но Соэда был занят своими мыслями и ничего не ответил. Удалось ли Кумико встретиться с этой загадочной женщиной? - думал он. - Черт возьми, еще целый час ждать, - ныл фоторепортер. - На дальних международных линиях самолеты часто опаздывают, - ответил Соэда и взглянул сквозь стеклянную дверь в соседний зал. Внезапно он обратил внимание на знакомое лицо. В группе хорошо одетых мужчин стоял не кто иной, как Есио Мурао из департамента стран Европы и Азии министерства иностранных дел. Похоже, чиновники из министерства тоже приехали встречать Ямагути, подумал Соэда. Он глядел на оживленное лицо Мурао, болтавшего с каким-то сослуживцем, и вспоминал свой недавний визит к нему. Наконец самолет приземлился. На трапе, приветственно помахивая рукой, появился седовласый, полный мужчина. Бывший посол, он впоследствии оказался не у дел, но принимая во внимание прежние заслуги, его время от времени посылали на малозначащие международные конференции. Мидовские чиновники дружной толпой двинулись ему навстречу. Когда дошла очередь до Мурао, он вежливо поклонился Ямагути и отошел в сторону. Судя по всему, чиновная братия прибыла в аэропорт лишь из долга вежливости, поскольку и делегат не был важной персоной, и конференции особого значения не придавалось. Соэда взял у Ямагути короткое интервью, не переставая думать о том, как бы заговорить с Мурао. Тогда, во время их первой встречи, Мурао обошелся с ним весьма холодно. Тем не менее Соэде захотелось еще раз поговорить с ним, выяснить его отношение к некоторым вопросам. Ведь Мурао был одним из тех - в этом Соэда был убежден, - кто знал правду о смерти Кэнъитиро Ногами. Соэда более или менее утвердился в своих предположениях относительно смерти Ногами. Сейчас он думал над тем, какие вопросы ему бы задать Мурао. Он, конечно, понимал, что Мурао правду не скажет, но так или иначе на многие вопросы он должен как-то прореагировать, и по его реакции можно будет сделать определенные выводы. Мурао, разумеется, будет уходить от существа дела, давать совсем не те ответы, какие хотел бы от него услышать Соэда. Задавая Мурао вопросы и наблюдая одновременно за выражением его лица, Соэда в общих чертах рассчитывал уяснить ту правду, которую Мурао пытается замалчивать. И, глядя на оживленно беседовавших дипломатов, он рисовал себе в уме тактическую модель своей беседы с Мурао. Взаимные приветствия закончились. Началась небольшая пресс-конференция, к которой газетные репортеры - их собралось человек пять-шесть - особого интереса не проявили, но все же от нее увильнуть не смогли. Пресс-конференция открылась в специально предназначенной для таких случаев комнате рядом с большим залом. Соэда почти не слушал, о чем говорил Ямагути. Он мучительно думал лишь о том, как бы ему поговорить с Мурао, а Ямагути, видимо, с удовольствием начал подробно излагать ход конференции. Соэда время от времени делал короткие записи в блокноте, понимая, что подробности не нужны: все равно в газете это сообщение займет не более пяти-шести строк. Однако Ямагути вошел во вкус и стал даже рассказывать некоторые пикантные подробности. Пресс-конференция затягивалась. Соэда собрался было уйти, но потом раздумал. Мидовские сотрудники, в том числе и Мурао, находились в большом зале, поэтому уход Соэды с пресс-конференции и его намерение заговорить с Мурао у всех на глазах вызвали бы по меньшей мере недоумение. Наконец пресс-конференция кончилась, и корреспонденты разошлись по своим машинам. - Я здесь задержусь по одному делу и приеду на такси, а ты возвращайся в редакцию, - оказал Соэда фоторепортеру. Окруженный толпой встречающих, Ямагути с самодовольным видом спускался вниз по широкой лестнице. Соэда стал разыскивать среди них Мурао, но его нигде не было. - Вы не видели Мурао? - обратился Соэда к знакомому чиновнику. - Странно, действительно его нигде нет, - удивился тот, оглядываясь. - Несколько минут назад я его своими глазами здесь видел. Наконец, когда почти все уже расселись по машинам один из чиновников сказал: - Видимо, господин Мурао потребовался по срочному делу, и он уехал раньше. И надо же было задержаться на этой пресс-конференции, слушать болтовню Ямагути! Такой случай упустил, корил себя Соэда. Он сошел, вниз, в зал ожидания для пассажиров внутренних авиалиний. В громкоговорителе прозвучал голос, сообщавший о начале посадки на самолет, вылетающий в Осаку. Многие пассажиры поднялись со своих мест и плотной толпой направились к выходу на летное поле. У выхода началась проверка билетов. Что-то заставило Соэду поглядеть в ту сторону, и он буквально обомлел: в толпе пассажиров шагал не кто иной, как Мурао. Соэда глядел ему вслед, пока фигура Мурао не скрылась за прожекторами, ярко освещавшими взлетное поле. Итак, Мурао вместо возвращения на службу по срочному делу вылетал в Осаку. Правда, в том, что он вылетал туда самолетом, а не ехал поездом, ничего необычного не было. И все же Соэде показалась странной такая поспешность, тем более что Мурао никому из сослуживцев даже не заикнулся, что улетает в Осаку.