аешь английский? - Понимаю почти все, если говорят не слишком быстро. - Тогда, мой мальчик, я дам тебе хороший совет: не хитри перед судом, сознайся в своей вине. Ты этим заслужишь всеобщее расположение. Нет ничего хуже, когда люди возражают против очевидности; поэтому тот, кто сознается, вызывает к себе расположение и доброе отношение. Так вот скажи, как было дело, и ты получишь от меня монету. Ты увидишь, деньги тебе очень пригодятся в тюрьме. Я чуть было не ответил: "Мне не в чем сознаваться", но быстро спохватился и промолчал, решив, что мне нужно заслужить расположение полицейского. - Подумай хорошенько, - продолжал он, - и когда оценишь мой совет, вызови меня к себе. Спроси тогда Дольфена, хорошо? Я утвердительно кивнул головой. Я стоял облокотившись о дверь, стекло которой было опущено. Я попросил у полицейского позволения смотреть в окно, а так как он тоже хотел "заслужить расположение", он ответил, что я могу смотреть сколько мне хочется. Чего ему было бояться? Поезд шел полным ходом. Вскоре полицейскому стало холодно, так как ветер дул прямо в окно; он отошел от двери и уселся посередине купе. Что касается меня. то я не чувствовал холода. Тихонько высунув наружу левую руку, я повернул ручку двери, а правой придерживал ее, чтобы она не открылась. Время шло. Вдруг паровоз засвистел и стал замедлять ход. Наступил долгожданный момент. Я быстро толкнул дверь, сильным прыжком выбросился из вагона и очутился в канаве. К счастью, я не расшибся, так как уперся руками в покрытый дерном откос, но удар был настолько силен, что я свалился с ног и потерял сознание. Когда я пришел в себя, мне показалось, что я все еще еду в поезде. Однако - странная вещь! - все лицо мое было мокрое, на щеках и на лбу я чувствовал нежную и горячую ласку. Я открыл глаза. Собака! Какая-то противная желтая собака лизала меня. Глаза мои встретились с глазами Маттиа, стоявшего рядом со мной на коленях. - Ты спасен! - воскликнул он, отстраняя собаку и целуя меня. - Где мы находимся? - В повозке. Нас везет Боб. - Как дела? - спросил Боб обернувшись - Не знаю. Кажется, все в порядке. - Попробуй пошевелить руками и ногами! - закричал Боб. Я проделал то, что он мне велел. - Отлично, - сказал Маттиа. - Ничего не сломано. - Как все произошло? - Ты благополучно выпрыгнул из поезда, но толчок оглушил тебя и ты свалился в канаву. Боб, видя, что ты не идешь, кубарем слетел вниз с пригорка и принес тебя на руках. Нам показалось, что ты умер. Натерпелись мы страха и горя! Но, слава богу, ты жив. - А полицейский? - Едет дальше в поезде, который, конечно, не остановился. Я узнал самое главное. Оглядевшись вокруг, я увидел желтую собаку, нежно смотревшую на меня преданными глазами, похожими на глаза Капи. Но ведь мой Капи был белым! - А Капи! - спросил я. - Где он? Прежде чем Маттиа успел мне ответить, желтая собака бросилась ко мне и начала с визгом меня лизать. - Да вот он! - сказал Маттиа. - Мы его выкрасили. Тогда я, в свою очередь, стал гладить и целовать Капи. - Почему ты его выкрасил? - спросил я. - Это целая история, сейчас я тебе расскажу. Но Боб не позволил ему рассказывать. - Правь лошадью, - обратился он к Маттиа, - и держи ее хорошенько. А я пока займусь повозкой. Надо ее привести в такой вид, чтобы ее не узнали на заставах Наша повозка представляла собой обычную повозку с холщовым верхом, натянутым на обручи. Боб уложил обручи в повозку, сложил холст вчетверо и велел мне им накрыться. Затем посоветовал Маттиа тоже спрятаться под холст. Таким образом, повозка сразу изменила свой внешний вид: у нее не стало верха и вместо трех человек в ней сидел только один. Если за ним будет погоня, то приметы, какие будут давать люди, видевшие нашу повозку, всех собьют с толку. - Куда мы едем? - спросил я Маттиа, когда он растянулся рядом со мной. - В Литтльхэмптон. Это маленькая приморская гавань, где у Боба есть брат - капитан небольшого судна плавающего за маслом и яйцами во Францию Если мы спасемся - а мы наверное спасемся, - то будем всецело обязаны Бобу. Все сделал он. Что бы мог сделать я один? Боб придумал выдуть из трубки записку и научить тебя выпрыгнуть из поезда; он же уговорил своих товарищей дать нам лошадь. Наконец, он нашел судно для переезда во Францию, потому что если бы ты попытался уехать на пароходе, тебя бы наверняка задержали. Видишь, как хорошо иметь друзей! - А кому пришло в голову увезти Капи? - Мне. Но это Боб решил выкрасить его в желтый цвет, чтобы его не узнали, после того как мы стащили его у полицейского Джери, "сообразительного" Джери, как его назвал прокурор. На этот раз он не оказался таким сообразительным и проворонил Капи. Правда, Капи, почуяв меня, почти все сделал сам. - А как твоя нога? - Зажила, или почти зажила, право не знаю Мне некогда было о ней думать. По дорогам Англии нельзя так свободно разъезжать как по дорогам Франции. Повсюду находятся заставы, где за проезд взимают установленную плату. Подъезжая к таким заставам, Боб приказывал нам молчать и не двигаться, поэтому сторожа видели двуколку, в которой сидел только один человек. Боб отпускал им несколько шуток и спокойно проезжал мимо. Боб загримировался и выглядел настоящим фермером; даже те, кто его хорошо знал, не узнали бы его теперь. Мы ехали быстро, лошадь была хорошая, и Боб прекрасно правил. Однако надо было дать ей передохнуть и поесть. Мы не стали заезжать на постоялый двор Боб остановился в лесу, разнуздал лошадь и надел ей на шею полную торбу с овсом, которую достал из повозки. Почти совсем стемнело, и мы могли не бояться, что нас обнаружат. Теперь я мог поговорить с Бобом и от всего сердца поблагодарить его. Но он не дал мне сказать всего, что я хотел. - Вы меня выручили, - сказал он, пожимая мне руку, - а сегодня, в свою очередь, я выручаю вас. Кроме того, вы друг Маттиа, а для такого хорошего малого, как Маттиа, можно многое сделать. Я спросил его, как далеко мы находимся от Литтльхэмптона. Он ответил, что осталось не меньше двух часов езды и что следует торопиться. Судно его брата отплывает во Францию по субботам, а сегодня пятница, и он думает, что отлив начнется рано. Мы снова улеглись под холстом, на соломе. Отдохнувшая лошадь быстро бежала. - Ты боишься? - спросил меня Маттиа. - Боюсь, чтоб меня снова не схватили. - Не бойся, ничего не случится. Когда поезд остановится, твой полицейский станет писать рапорт. Но пока начнутся розыски, пройдет много времени, и мы будем уже далеко. Кроме того, они не могут знать, что мы собираемся отплыть из Литтльхэмптона. Тем временем наша лошадь, хорошо управляемая Бобом, бойко бежала по пустынной дороге. По временам нам попадались встречные повозки, но ни одна не обгоняла нас. В деревнях, через которые мы проезжали, все было тихо, и только в немногих окнах виднелся свет. Одни собаки обращали внимание на нашу быструю езду и провожали нас лаем. Теперь мы лежали под холстом уже не для того, чтобы прятаться, а для того, чтобы защититься от холодного северного ветра. Облизывая языком губы, мы ощущали вкус соли, следовательно, мы подъезжали к морю. Вскоре мы заметили свет, который то исчезал, то вновь появлялся через правильные промежутки времени. Это был маяк. Мы приехали. Боб придержал лошадь, заставил ее идти шагом и осторожно направил ее на проселочную дорогу. Сойдя с повозки, он велел нам оставаться в ней и держать лошадь, а сам пошел узнать, здесь ли его брат и сможем ли мы уехать на его судне. Должен признаться, что время отсутствия Боба тянулось для меня очень долго. Мы с Маттиа молчали и слушали, как шумно бьется море о песчаный берег где-то недалеко от нас. Звуки эти усиливали наше волнение. Мы оба дрожали. Наконец послышались шаги - это возвращался Боб. Сейчас решится моя судьба. Боб оказался не один. Когда он подошел к нам, мы увидели, что его сопровождает человек в морской фуражке и клеенчатой куртке. - Вот мой брат, - сказал Боб. - Он берет вас с собой и сам отведет вас на судно, а теперь нам лучше расстаться. Не надо, чтобы знали, что я здесь находился. Я бросился благодарить Боба, но он прервал меня, крепко пожав мне руку. - Не стоит благодарности,- объявил он. - Друзья обязаны помогать друг другу. Надеюсь, мы еще встретимся. Я счастлив, что выручил Маттиа Мы последовали за братом Боба и, пройдя несколько тихих городских улиц, попали на набережную, где морской ветер дул нам прямо в лицо. Ничего не говоря, брат Боба указал рукой на готовое к отплытию судно. Через несколько минут мы были уже на судне, и он заставил нас спуститься в маленькую каюту. - Я отправлюсь не раньше чем через два часа. Сидите здесь и не шумите. Как только он запер на ключ дверь нашей каюты, Маттиа бросился в мои объятия и крепко поцеловал меня. Теперь он уже больше не дрожал. ГЛАВА XX. "ЛЕБЕДЬ". После того как капитан ушел, некоторое время все вокруг было спокойно и тихо; только ветер шелестел среди мачт и плескалась вода о подводную часть судна. Но мало-помалу судно оживилось: на палубе раздались шаги, упали канаты, заскрипели блоки, завертелись лебедки, сматывающие и разматывающие цепи. Матросы подняли паруса, заскрипел руль, и вдруг судно, наклонившись на левый бок, покачнулось. Мы отчалили от берега, - я был спасен! Качка, сперва небольшая, вскоре усилилась. Судно ныряло и взлетало вверх, тяжелые морские волны бились о его правый борт - Бедный Маттиа! - сказал я своему товарищу и взял его за руку. В это время открылась дверь каюты. - Если вы хотите подняться на палубу, то теперь это не опасно, - объявил нам капитан. - А где меньше качает? - спросил Маттиа. - Когда лежишь, качает меньше. - Благодарю вас, тогда я останусь здесь и буду лежать. И Маттиа растянулся на досках. Я хотел остаться с ним, но он отослал меня на палубу. сказав: - Все это пустяки по сравнению с тем, что ты на свободе. Вот уж никогда не думал, что даже морская болезнь может доставить мне удовольствие! Когда я поднялся на палубу, то оказалось, что там можно стоять, только уцепившись за канат. В темноте ничего нельзя было рассмотреть, кроме белой пены. Наше маленькое судно неслось среди этой пены, наклоняясь так, словно готово .было опрокинуться. Но оно не опрокидывалось, а, наоборот, легко скользило по волнам. подгоняемое попутным ветром. Я обернулся назад. Огни порта казались в туманном мраке маленькими светящимися точками, и, глядя, как они постепенно исчезают, я с радостным чувством освобождения прощался с Англией. - Если ветер не уменьшится, - обратился ко мне капитан, - мы прибудем во Францию сегодня вечером. "Эклипс" - хороший парусник. Так как "Эклипс" причалил к пристани только поздно вечером, капитан разрешил нам переночевать на судне. На следующее утро мы расстались с ним, горячо поблагодарив его за помощь. - Если вы захотите вернуться в Англию, - сказал он, крепко пожимая нам руки, - то знайте: "Эклипс" отплывает отсюда по вторникам и он к вашим услугам! С его стороны это было очень любезно, но ни я, ни Маттиа не имели ни малейшего желания воспользоваться этим предложением. У каждого из нас были на это свои основания. Мы высадились во Франции, не имея с собой ничего кроме одежды и наших инструментов. Хорошо еще, что Маттиа догадался захватить мою арфу! Наши мешки со всем их содержимым остались в повозках семьи Дрискол. К счастью, у Маттиа было припрятано двенадцать франков; к ним прибавились еще те деньги, которые мы выручили, выступая с Бобом и акробатами. Все вместе составляло около сорока франков, что для нас, было значительной суммой Маттиа хотел отдать эти деньги Бобу на покрытие расходов, связанных с моим побегом, но Боб ответил, что за услуги, оказанные друзьям, не платят, и не захотел ничего взять. Сойдя на берег, мы первым делом пошли купить старый солдатский мешок, а затем приобрели самые необходимые нам в дороге вещи и, наконец, то, что нам было всего нужнее: карту Франции. Теперь предстояло решить, куда идти и каким путем. - Что касается меня, - объявил Маттиа, - мне все равно. Я готов идти куда угодно, но прошу об одном - О чем? - Идти по течению реки или какого-нибудь канала У меня есть на это свои соображения Я не стал спрашивать Маттиа, что у него были за соображения, и он продолжал: - Я тебе объясню, о чем я думаю. Когда Артур был болен, госпожа Миллиган возила его по реке, и таким образом ты повстречался с "Лебедем". - Теперь Артур выздоровел. - То есть сейчас ему лучше. Но он был очень серьезно болен, и мне кажется, что госпожа Миллиган снова возит его по рекам и каналам, где может проехать "Лебедь". Если мы пойдем по течению этих рек, то, вероятно встретимся с "Лебедем" - Кто тебе сказал, что "Лебедь" во Франции? - Никто. Но нам следует рискнуть. Я хочу во что бы то ни стало найти госпожу Миллиган и считаю, что мы ничем не должны пренебрегать ради этого. - А как быть с Лизой, Алексисом, Бенжаменом и Этьеннетой? - Мы их всех навестим, пока будем искать госпожу Миллиган. Надо только идти по течению реки или канала Посмотри по карте, какая река к нам всего ближе. Мы разложили карту на траве и принялись разыскивать ближайшую реку. Оказалось, что это была Сена - Давай добираться до Сены, - сказал Маттиа - Но тогда нам придется побывать в Париже. - Ну и что же? - Я слыхал от Виталиса, что если ты хочешь кого-нибудь найти, ищи его в Париже. А если английская полиция вздумает разыскивать меня за кражу и арестует меня в Париже, то ради этого не стоило покидать Англию. - Разве английская полиция может преследовать тебя и во Франции? - Не знаю. Но если может, то в Париж идти нельзя. - Тогда пойдем вдоль Сены до окрестностей Парижа, потом обойдем его, а за Парижем снова пойдем по ее течению. У меня тоже нет ни малейшего желания встретиться с Гарафоли. - Понятно. - Ну что ж, начнем по пути расспрашивать всех судовщиков и окрестных жителей, а так как "Лебедь" не похож на обыкновенные баржи, то его безусловно заметят. Если мы не встретим его на Сене, будем искать на Луаре, Гаронне и на всех реках Франции. В конце концов мы его разыщем. Решив таким образом вопрос о маршруте, мы занялись Капи. Капи, выкрашенный в желтый цвет, был для меня чужой собакой. Мы купили жидкого мыла и в первой попавшейся по пути речке стали его усердно отмывать, сменяя друг друга, когда уставали. Однако краска нашего друга Боба оказалась превосходного качества. Понадобились многочисленные купанья, бесконечные намыливания, потребовались недели и даже месяцы для того, чтобы Капи наконец принял свой натуральный цвет. Когда с высоты покрытых лесами холмов, на повороте тенистой дороги, куда мы вышли после целого дня ходьбы, мы увидели перед собой Сену, плавно катящую свои тихие и могучие воды. Сену, покрытую пароходами, дым которых поднимался кверху и доходил до нас, Маттиа объявил, что этот чудесный вид примиряет его с водой. Он понимает теперь, как приятно скользить по этой спокойной поверхности, среди свежих лугов, возделанных полей и тенистых лесов, окаймляющих ее берега. - Я уверен, что именно по Сене госпожа Миллиган возит своего больного сына, - сказал он. - Сейчас узнаем. Давай расспросим жителей этой деревни, расположенной внизу. Вскоре, однако, выяснилось, что "Лебедь" здесь не проплыл ночью, так как никто его не видел. К счастью, когда мы пришли в Шарантон, то нам в первый раз на вопрос о "Лебеде" ответили, что видели здесь такую баржу с верандой. Маттиа ужасно обрадовался и принялся танцевать на набережной. Потом схватил скрипку и с воодушевлением заиграл триумфальный марш А я в это время продолжал расспрашивать и убедился наконец, что действительно был "Лебедь". Около двух месяцев тому назад "Лебедь" проплыл мимо Шарантона вверх по Сене. - Два месяца! За эти два месяца он уплыл, конечно, очень далеко. но что за беда! Мы в конце концов нагоним его, хотя "Лебедя" тянули две хорошие лошади, а мы могли рассчитывать только на свои ноги. Следуя за "Лебедем", мы в то же время приближались к Дрези, где жила Лиза. Сердце мое сильно билось, когда я, смотря на карту, задавал себе вопрос: куда поплывет дальше госпожа Миллиган и выберет ли она путь через Нивернэйский канал? Оказалось, что "Лебедь" направился вверх по течению Ионны. Значит, мы пройдем через Дрези и увидим Лизу. Лиза сама расскажет нам о госпоже Миллиган и Артуре. С тех пор как мы начали догонять "Лебедь", мы мало уделяли времени нашим представлениям, и Капи, как добросовестный артист, не понимал нашей спешки. Почему не позволяли мы ему с чашечкой в зубах сидеть перед "почтенной публикой" и терпеливо ждать, пока она раскошелится? Выручка наша становилась все меньше и меньше, а капитал таял с каждым днем. По вечерам мы не жаловались на усталость, несмотря на длинные дневные переходы. Напротив, на следующее утро мы стремились встать как можно раньше и снова пускались в путь. - Не забудь разбудить меня! - говорил Маттиа, любивший поспать. И когда я его будил, он немедленно вскакивал. Чтобы сэкономить средства, мы сократили наши расходы, а так как было жарко, то Маттиа объявил, что он не хочет есть больше мяса, потому что летом мясо вредно Теперь мы довольствовались куском хлеба с крутым яйцом, разрезанным пополам, или хлебом, слегка намазанным маслом. У каждого шлюза мы узнавали новости о "Лебеде", потому что по этому каналу навигация была невелика и на него все обращали внимание. Нам не только говорили о "Лебеде", но даже рассказывали о госпоже Миллиган и об Артуре - "мальчике, который почти всегда лежал на палубе под тенью веранды, увитой зеленью и цветами" Иногда, по их словам он вставал. Значит, Артур чувствовал себя лучше. Мы подходили к Дрези. Оставалось два дня, затем день и, наконец, несколько часов. Мы увидели лес, где прошлой осенью играли с Лизой, увидели шлюз и домик тетушки Катерины. Не сговариваясь, мы оба ускорили шаг Затем мы с Маттиа уже не шли, а бежали. Капи, узнав знакомые места, мчался галопом впереди нас. Он сообщит Лизе, что мы пришли, и сейчас она выбежит нам навстречу Но мы увидели не Лизу, а Капи, бежавшего обратно с таким видом, словно его выгнали. Мы мгновенно остановились. не понимая, что это значит. Так и не разрешив наших сомнений, мы снова двинулись вперед. Капи сконфуженно бежал за нами. Какой-то человек приводил в движение щит шлюза, но это был не Лизин дядя. Мы подошли к дому Незнакомая нам женщина рас хаживала по кухне. - Где тетушка Катерина? - спросили мы у нее Минуту она смотрела на нас молча, ничего не отвечая, как будто бы мы задали ей нелепый вопрос. Наконец она ответила: - Ее здесь больше нет - А где же она? - В Египте. Мы с Маттиа растерянно переглянулись. В Египте? Мы даже не знали в точности, что такое Египет и где находится эта страна. Мы смутно представляли себе, что это далеко, очень далеко, где-то за морями. - А Лиза? Вы знаете Лизу? - Еще бы! Лиза тоже уехала. Ее взяла с собой про езжавшая здесь англичанка. Лиза на "Лебеде"! Нет, это сон! Женщина объяснила нам, как все произошло - Вы Реми? - спросила она меня. - Да. - Ну вот, когда муж тетушки Катерины утонул начала она. - Как утонул? - Утонул в шлюзе. Ах, вы ведь не знаете, что он упал в воду и попал под баржу, откуда не .мог выплыть, так как зацепился за гвоздь... В нашей работе такие вещи часто случаются. В ту пору, когда он утонул, Катерина осталась в очень тяжелом положении, хотя она женщина боевая Ей предложили поехать в Египет, в ту семью, где она раньше служила кормилицей, но она не знала, как быть с маленькой Лизой. Однажды вечером у шлюза остановилась баржа, на которой плыла англичанка с больным мальчиком. Они разговорились. Англичанка искала ребенка для игры с ее сыном, сильно скучавшим без детского общества. Она попросила отдать ей Лизу, обещала заботиться о ней, сказала, что постарается вылечить и обеспечить ее судьбу. Катерина приняла предложение этой англичанки, и Лиза переселилась на баржу. Тогда Катерина уехала в Египет. Теперь мой муж работает на месте ее мужа. Перед отъездом Лиза через тетку попросила меня рассказать это вам, когда вы сюда придете. Ну вот и все Я был ошеломлен и не находил слов, но Маттиа не растерялся. - Куда же направилась англичанка? - спросил он - Не то на юг Франции, не то в Швейцарию. Лиза обещала написать мне, чтобы я могла передать вам се адрес, по я еще ничего не получила от нее. ГЛАВА XXI. МЕЧТЫ СБЫЛИСЬ. По-прежнему стоял я в полном недоумении и молчал. Маттиа опустил за меня то, что следовало. - Мы очень вам благодарны, - вежливо сказал он и слегка подтолкнув меня, вывел из кухни. - В дорогу! - объявил он. - Вперед! Нам предстоит встретиться не только с Артуром и госпожой Миллиган, но и с Лизой. Как все здорово получилось! Мы бы потеряли время в Дрези, а теперь можем, не задерживаясь, продолжать путь. Вот это удача! Нам долго не везло, авось, теперь повезет. И мы, не теряя времени, пустились в погоню за "Лебедем", останавливаясь только на ночлег и чтобы заработать несколько су. В Десизе, где Нивернэйский канал впадает в Луару, нам сообщили новые сведения о "Лебеде": он отправился по обводному каналу, а оттуда должен был попасть в Центральный канал и по нему плыть до Шалона. В Лионе перед нами снова возникло серьезное затруднение: какой путь избрал "Лебедь" - вниз или вверх по Роне? Другими словами, куда теперь направилась госпожа Миллиган: в Швейцарию или на юг Франции? Мы опросили всех матросов, лодочников и людей, живущих на набережных, и в конце концов убедились, что госпожа Миллиган поехала в Швейцарию. Тогда мы пошли по течению Роны. - Из Швейцарии легко попасть в Италию, - сказал Маттиа. - Вот тоже счастливый случай, если, разыскивая госпожу Миллиган, мы попадем ко мне на родину! Как будет счастлива Кристина! Милый мой, славный Маттиа, он помогал мне искать тех, кого я люблю, а я ничего не сделал для того, чтобы он мог обнять свою маленькую сестренку! После того как мы вышли из Лиона, расстояние между нами и "Лебедем" стало заметно уменьшаться, потому что по Роне с ее быстрым течением труднее плыть вверх, чем по Сене. Однако, изучая карту, я сомневался, что мы сможем его нагнать раньше чем в Швейцарии. Тогда я еще не знал, что по Роне нельзя доехать до Женевского озера, и мы воображали, что госпожа Миллиган хочет попасть в Швейцарию на "Лебеде"; карты же Швейцарии у нас не было. Пройдя в Сейсель, город, разделенный на две части рекой,над которой переброшен висячий мост, мы спустились на берег, и как же я изумился, когда издали заметил "Лебедя"! Мы бросились бежать. Да, несомненно, это был "Лебедь", по почему-то он казался необитаемым. Он прочно стоял на якоре под навесом. Все окна были заперты, цветов на веранде не было. Что произошло? Что случилось с Артуром? Мы остановились, задыхаясь от волнения. Однако надо было набраться мужества и пойти узнать, в чем дело. Человек, охранявший "Лебедя", сообщил нам следующее: - Англичанка, прибывшая на "Лебеде" с двумя детьми - парализованным мальчиком и маленькой немой девочкой, - находится сейчас в Швейцарии. Дальше плыть вверх по Роне нельзя. Дама с детьми уехала оттуда на лошадях. Осенью она вернется на баржу, спустится по реке до моря и проведет зиму на юге. Мы с облегчением вздохнули. - А где же теперь эта дама? - спросил Маттиа. - Она предполагала снять дачу на берегу Женевского озера, в Вевэ, но более точного адреса я не знаю. Там она проведет лето. В дорогу, в Вевэ! В Женеве мы купим карту Швейцарии и разыщем этот город или селение. Поскольку госпожа Миллиган собиралась прожить на даче все лето, мы были уверены, что разыщем ее. Через четыре дня после ухода из Сейселя мы уже разыскивали в окрестностях Вевэ, у самого берега голубого озера и на склонах местных гор, госпожу Миллиган, Артура и Лизу. Мы пришли как раз вовремя: в кармане у нас оставалось всего три су, а на башмаках отваливались подметки. Но Вевэ совсем не такая маленькая деревушка, как мы воображали. Это город, и довольно большой город, потому что к нему прилегают еще многочисленные селения и предместья, составляющие с ним одно целое. Мы очень скоро поняли, что бесполезно спрашивать, где живет госпожа Миллиган или просто "англичанка с больным сыном и немой девочкой". Город Вевэ и берега озера кишат англичанами и англичанками не меньше, чем курорты в окрестностях Лондона. Всего лучше самим продолжать поиски. Для нас это было нетрудно - нужно было только играть и петь наши песенки на всех улицах. За один день мы обошли Вевэ, но никаких признаков госпожи Миллиган не нашли. На следующий день мы продолжали поиски уже в окрестностях Вевэ. Мы шли наугад прямо по дорогам и играли под окнами домов, не обращая внимания на то, открыты эти окна или закрыты. Вечером мы вернулись ни с чем, хотя побывали почти всюду, осматривали все вокруг и по временам расспрашивали людей, которые казались нам симпатичными. В этот день мы дважды обрадовались понапрасну. Один раз нам ответили, что прекрасно знают англичанку, о которой мы спрашиваем, только не знают ее фамилии, и послали нас в домик, выстроенный в горах; в другой раз уверили, что наша англичанка живет на берегу озера. Действительно, и на берегу озера и в горах жили англичанки но и та и другая оказались совсем не госпожой Миллиган. Старательно обыскав окрестности Вевэ. мы пошли в сторону Клерана и Монтре, огорченные, но не потерявшие надежду. То, что не удалось нам сегодня, несомненно, удастся завтра Мы шли по проезжим дорогам, окаймленным с обеих сторон зелеными изгородями; по тропинкам, вьющимся среди виноградников и фруктовых садов; по тенистым дорожкам с огромными каштановыми деревьями, где под густой листвой, не пропускавшей воздуха и света, не росло ничего, кроме бархатистого мха. На каждом шагу встречались железные решетки или деревянные заборы, а за ними виднелись посыпанные песком дорожки и лужайки с цветочными клумбами и кустами. Вдали, среди зелени, стояли увитые вьющимися растениями красивые дома или нарядные дачи. Почти в каждом саду был просвет между деревьями или кустами, откуда открывался вид на сверкающее озеро, окаймленное темными горами. Нам приходилось играть и петь очень громко, чтобы нас услышали те, кто жил в этих дачах, и к вечеру мы совсем выбивались из сил. Однажды днем мы пели посреди улицы, перед решеткой одного сада; за ним возвышалась стена, на которую мы не обратили никакого внимания. Я пел во все горло первый куплет моей неаполитанской песенки и только хотел продолжать, как вдруг мы услыхали позади нас, за стеной, крик, а затем какой-то странный и слабый голос запел второй куплет. - Кто бы это мог быть? - Артур? - предположил Маттиа. Нет, не Артур, это не его голос. А между тем Капи проявлял все признаки радости, визжал и прыгал на стену. Не в состоянии сдержать себя, я крикнул: - Кто там поет? Незнакомый голос произнес: - Реми! Мое имя вместо ответа! Мы с Маттиа изумленно переглянулись. Пока мы стояли в недоумении друг против друга, я заметил у конца стены, там, где начиналась изгородь, белый платочек, развевавшийся по ветру Мы бросились туда. Подбежав к изгороди, мы увидели, что размахивает этим платочком Лиза. Наконец-то мы нашли ее, а вместе с ней госпожу Миллиган и Артура! Но кто же пел? С этим вопросом мы с Маттиа одновременно обратились к Лизе, как только обрели дар слова. - Я, - ответила она. Лиза пела! Лиза говорила! Правда, я тысячу раз слышал о том, что Лиза когда нибудь заговорит и что, вероятно, это произойдет после сильного душевного потрясения. Но я не верил в такую возможность. Однако чудо совершилось. Оно совершилось тогда" когда она услышала мое пение, когда узнала, что я вернулся к ней, в то время как она считала меня навсегда потерянным. Радость вернула ей дар речи. Я был настолько взволнован этой мыслью, что должен был схватиться рукой за изгородь, чтобы не упасть. Но сейчас было не время предаваться своим чувствам. - Где госпожа Миллиган и где Артур? - спросил я. Лиза пошевелила губами, пытаясь ответить, но не могла ничего произнести. Тогда, чтобы мы скорее поняли ее, она принялась объяснять знаками. Язык еще плохо повиновался ей. Я следил глазами за ее объяснениями. Вдруг на повороте тенистой аллеи показалась колясочка, которую вез слуга. В этой колясочке лежал Артур, сзади него шла его мать и... я высунулся вперед, чтобы лучше разглядеть... Джеймс Миллиган! Мгновенно я спрятался за изгородь и приказал Маттиа сделать то же самое, совсем забыв, что Джеймс Миллиган не знал Маттиа. Когда первый испуг прошел, я подумал, что Лиза, вероятно, поражена нашим внезапным исчезновением. Немного приподнявшись, я сказал ей вполголоса: - Не надо, чтобы Джеймс Миллиган видел меня, а то он вернет меня в Англию. Лиза испуганно подняла руки. - Не жестикулируй, - продолжал я, - и ничего не говори о нас. Завтра в девять часов утра мы снова придем сюда. Постарайся быть одна, а теперь уходи. Она медлила. - Уходи же, прошу тебя! Иначе ты меня погубишь! Мы скрылись за стеной, бегом добрались до виноградников, где и спрятались. Когда наша радость несколько стихла, мы смогли поговорить. - Знаешь, - заявил Маттиа, - я вовсе не намерен ждать до завтра, чтобы увидеться с госпожой Миллиган. За это время Джеймс Миллиган может убить Артура. Я сейчас же пойду к ней и скажу ей... все, что мы знаем. Раз Джеймс Миллиган никогда не видел меня, нам нечего опасаться. Пусть госпожа Миллиган сама решит, как нам следует поступить. Я согласился с Маттиа и отпустил его, условившись встретиться с ним под каштановыми деревьями, находившимися неподалеку. Там я смогу спрятаться, если, паче чаяния, внезапно появится Джеймс Миллиган. Я очень долго ждал возвращения Маттиа, лежа на мху, и тысячу раз спрашивал себя, правильно ли мы поступили. Наконец он появился вместе с госпожой Миллиган. Я подбежал к ней, а она обняла меня и, наклонившись, нежно поцеловала в лоб. Она целовала меня второй раз в жизни, но мне показалось, что в первый раз она не сжимала меня так крепко в своих объятиях. - Бедный мальчик! - проговорила она. Затем она отодвинула рукой со лба мои волосы и долго смотрела на меня. - Да, да... - прошептала она. Эти слова, по-видимому, отвечали каким-то ее тайным мыслям, но я был настолько взволнован, что не мог их понять. Я чувствовал нежность госпожи Миллиган, видел ее ласковые глаза и был слишком счастлив, чтобы думать о чем-нибудь, кроме настоящего момента. - Дитя мое, - сказала она, не сводя с меня глаз, - твой товарищ сообщил мне очень важные вещи. Прошу тебя также рассказать мне о твоем приезде в семью Дрискол и о приходе к ним Джеймса Миллигана. Я подробно рассказал все, о чем меня просила госпожа Миллиган. Она прерывала меня только несколько раз, для того чтобы уточнить некоторые подробности. Никогда никто не выслушивал меня с таким вниманием. Она не сводила с меня глаз. Когда я кончил, она довольно долго молчала, продолжая смотреть на меня, и наконец сказала: - Все это чрезвычайно важно для тебя и для всех нас. Но надо действовать осторожно, посоветовавшись сначала с опытными людьми. Однако с этой минуты ты можешь считать себя другом... - она немного запнулась, - даже братом Артура и должен вместе с твоим юным товарищем прекратить свою прежнюю, бродячую жизнь. Через два часа пройдите в гостиницу под названием "Альпы", я пошлю туда надежного человека приготовить для вас помещение. Там мы снова увидимся, а сейчас я должна вас покинуть. Она опять поцеловала меня и, подав руку Маттиа, быстро ушла. - Что такое ты рассказал госпоже Миллиган? - спросил я у Маттиа. - То. что она тебе передала, и еще многое другое. Ах, какая это прекрасная, добрая женщина! - Ты видел Артура? - Только издали, но он сразу мне понравился. Мне хотелось еще о многом расспросить Маттиа, однако он почему-то уклонялся от ответов или отвечал неопределенно. Тогда мы принялись болтать о пустяках до того времени, когда по приказанию госпожи Миллиган, должны были явиться в гостиницу "Альпы". Несмотря на то, что мы выглядели настоящими оборванцами, нас встретил слуга и сразу провел в отведенную для нас комнату. Ах, какая это была прелестная комнатка! В ней стояли две белые кровати. Окна открывались на веранду, находившуюся над самым озером; вид оттуда был чудесный. Когда мы вернулись обратно в комнату, слуга, ожидавший наших приказаний, спросил нас, что мы хотим заказать на обед, который он нам подаст на веранду. - У вас есть сладкие пироги? - спросил его Маттиа - Есть: с ревенем, с клубникой и со смородиной. - Прекрасно. Подайте их нам. - Всех трех сортов? - Конечно! - А что вы хотите на первое и на второе? Какие овощи? На каждое предложение Маттиа широко раскрывал глаза, по нисколько не смущался. - Это безразлично, - сказал он. Слуга степенно вышел. - Я думаю, мы пообедаем здесь лучше, чем в семье Дрискол, - объявил Маттиа. На следующее утро к нам пришла госпожа Миллиган. Она привела портниху, которая сняла с нас мерки, чтобы сшить нам новую одежду. Госпожа Миллиган сообщила, что Лиза продолжает говорить и что врач считает ее выздоровевшей. Она пробыла с нами час, а потом ушла, нежно поцеловав меня и пожав руку Маттиа. Так приходила она в продолжение четырех дней, и с каждым днем становилась все нежнее и ласковее со мной; но, казалось, что-то смущало ее, и она не хотела поддаваться своему чувству и показывать его. На пятый день вместо нее пришла служанка, которую я прежде видел на "Лебеде". Она сообщила, что госпожа Миллиган приглашает нас к себе на дачу и что у дверей гостиницы нас ждет экипаж. Маттиа тотчас же уселся в экипаж с таким важным и непринужденным видом, как будто с детства привык к этому. Капи, тоже ничуть не стесняясь, залез на сиденье. Ехать было недалеко. Переезд показался мне очень коротким. Я был как во сне. Нас провели в комнату, где я увидел госпожу Миллиган, Артура, лежавшего на диване, и Лизу. Артур протянул ко мне руки. Я подбежал к нему и крепко обнял его, затем поцеловал Лизу, а госпожа Миллиган сама подошла и поцеловала меня. - Наконец наступил час, когда ты можешь занять то место, на которое имеешь полное право, - сказала она. Я смотрел на госпожу Миллиган, не понимая, что означают ее слова. А она пошла открыть дверь, и я увидел матушку Барберен, которая несла в руках детскую одежду: белую кашемировую шубку, кружевной чепчик и вязаные башмачки. Она едва успела положить все вещи на стол, как я схватил ее в свои объятия. Пока я ее целовал, госпожа Миллиган давала какие-то распоряжения слуге. Услышав имя Джеймса Миллигана, я побледнел. - Тебе нечего бояться, - ласково проговорила госпожа Миллиган. - Подойди ко мне и дай мне руку. В это время дверь отворилась и в комнату вошел Джеймс Миллиган. Он, как всегда, улыбался, показывая свои острые зубы. При виде меня его улыбка превратилась в страшную гримасу. Госпожа Миллиган не дала ему заговорить. - Я пригласила вас сюда, - произнесла она медленно, слегка дрожащим голосом, - чтобы представить вам моего старшего сына, которого я наконец, к своему счастью, нашла, - и она крепко сжала мою руку. - Вот он. Вы с ним знакомы, вы видели его и справлялись о его здоровье у того человека, который его украл. - Что здесь происходит? - спросил Джеймс Миллиган с искаженным лицом. - Этот человек сидит теперь в тюрьме за кражу в церкви и во всем сознался. Вот письмо, которым он это подтверждает. В нем он рассказывает, как украл ребенка, как бросил его в Париже, как принял меры к тому, чтобы ребенок не был найден, для чего срезал метки на его одежде. Вот эта одежда; ее сберегла женщина, самоотверженно воспитавшая моего сына. Желаете ли вы прочитать письмо и посмотреть на вещи? Джеймс Миллиган с минуту стоял неподвижно, испытывая, по-видимому, сильное желание удушить нас всех. Затем он направился к двери, но, прежде чем выйти, обернулся и заявил: - Посмотрим, что скажет суд по поводу вашего подставного ребенка! Не растерявшись, госпожа Миллиган - теперь я могу смело сказать, моя мать - ответила: - Вы можете подать на нас в суд, но я не собираюсь привлекать к ответственности того, кто является братом моего мужа. Дверь за моим дядей захлопнулась. Тогда я бросился в объятия своей матери и в первый раз поцеловал ее сам. Когда наше волнение немного улеглось, ко мне подошел Маттиа: - Скажи твоей маме, что я хорошо сохранил тайну - Разве ты что-нибудь знал? - спросил я. За него ответила моя мать: - Когда Маттиа рассказал мне все, я попросила его молчать, хотя в глубине души была твердо убеждена, что бедный маленький Реми - мой сын. Но мне нужны были веские доказательства, для того чтобы не совершить ошибки. Какое было бы горе для тебя, мой дорогой, если бы после того, как я признала тебя своим сыном, мне пришлось бы сказать, что мы ошиблись! Теперь все доказательства налицо. Отныне ты всегда будешь жить с твоей матерью, братом и с теми, - она показала на Лизу и на Маттиа, - кто любил тебя в несчастье. ГЛАВА XXII. В СЕМЬЕ. Прошло много лет. В настоящее время я живу в Англии вместе с матерью, братом и женой. Моя мать мало изменилась: ее лицо по-прежнему красиво и сохранило чудесное выражение нежности и доброты, только исчезла та грусть, которая омрачала его когда-то. Артур, вопреки предсказаниям врачей и желанию нашего дядюшки Джеймса Миллигана, окончательно поправился и стал здоровым и крепким юношей, хорошим охотником и спортсменом. Моя жена, - читатель, верно, догадывается, кто она, не правда ли? - моя жена - это та маленькая Лиза, которую вы уже знаете. Она выросла в доме моей матери и на моих глазах превратилась в прелестную молодую девушку, одаренную всеми совершенствами, потому что я люблю ее. Мы живем с Лизой очень дружно и счастливо. Недавно у нас родился сын, маленький Маттиа, и нянчит его матушка Барберен. После того как я нашел семью, матушка Барберен, несмотря на все мои просьбы, не согласилась остаться у нас: - Ты должен теперь учиться, и мне нечего делать возле тебя. Позволь мне вернуться в Шаванон. Не огорчайся, ведь мы расстаемся не навеки. Ты вырастешь, женишься, будешь иметь детей, и тогда, если захочешь, я приеду и помогу тебе их растить. К тому времени я стану уже старухой, но это не помешает мне хорошо ходить за твоим ребенком и очень любить его, и уж, конечно, я не позволю его украсть, как украли тебя. Так мы и порешили. Незадолго до рождения нашего ребенка мы послали за матушкой Барберен в Шаванон, и она бросила все: родную деревню, свой домик, друзей, корову - дочку нашей коровы - и переехала к нам. Лиза сама кормит маленького Маттиа, но ходит за ним, забавляет его и возится с ним матушка Барберен. По ее мнению, это самый замечательный ребенок, какого она когда-либо видела. В ближайшие дни нашему сыну исполнится год, и я решил по этому случаю пригласить к себе всех своих друзей. Я уже получил телеграмму от Маттиа - он приезжает сегодня. Предсказание парикмахера Эспинассу из города Манта полностью сбылось: маленький уличный музыкант, мой товарищ и ученик, сделался теперь знаменитым скрипачом. Он по-прежнему остается моим самым близким другом. Я чрезвычайно горжусь его успехами, так как в них есть доля и моего участия, а Маттиа радуется моему счастью, как своему. Кроме него, приезжает вся семья Лизы: отец Акен, тетушка Катерина, Этьеннета, Алексис и Бенжамен. Старый "учитель" из Варса еще жив и приедет вместе с ними. Ему очень хочется побывать на рудниках Уэльса и обогатить свою коллекцию новыми интересными экземплярами. Наш приятель Боб и брат его моряк, капитан "Эклипса", тоже должны приехать сегодня. Только один дорогой мой друг не будет на нашем семейном празднике... Мой дорогой Виталис, как бы я был счастлив видеть вас у себя!