ь берега озарилась ярким розовым светом. Когда в это место попало еще несколько снарядов, в воздух на огромную высоту взвился столб ослепительного огня, а вокруг него поползли гигантские темно-коричневые облака дыма. Снаряды вспахали все побережье, потом огонь перенесли на более отдаленные участки. Интенсивность огня снизилась, и обстрел стал методичным. Сделав залп из определенной точки, корабли отворачивали в море и уступали место следовавшим за ними. Склад боеприпасов все еще горел ярким пламепем, но остальные пожары утихли, только дым продолжал подниматься. В первых лучах рассвета контуры острова вырисовывались все более четко. Что-то загорелось на вершине холма, расположенного приблизительно в миле от береговой черты. Далеко позади него, как казалось, из густого каштанового дыма поднималась гора Анака. Ее господствующему положению не угрожал никакой артиллерийский обстрел. В трюмах, переполненных солдатами, звуки артиллерийской подготовки казались монотонными и менее прерывистыми; лязг металла и раскаты выстрелов воспринимались здесь, как громыханье поезда в метро. После завтрака в трюмах уменьшили электрическое освещение. Отбрасывая во все стороны замысловатые тени, тусклые желтые лампочки освещали мрачные лица солдат, собравшихся в проходах и у ведущих на палубу трапов. Мартипес с беспокойством прислушивался к доносившимся сверху звукам. Он нисколько бы не удивился, если бы крышка люка, на которой он сидел, вдруг выскользнула из-под него. Уставившись прищуренными глазами на слабо мерцавшую электрическую лампочку, он старался быть ко всему равнодушным. Однако всякий раз, когда стальные переборки вздрагивали от артиллерийских залпов, у него помимо его воли подергивались ноги. Без всякой видимой причины в голове его все время вертелась строчка из шуточной песенки: "Ну а если и умру, все равно, все равно, все равно". В желтоватом свете лампочки Мартинес казался коричнево-смуглым. Это был небольшого роста, худощавый красивый мексиканец с аккуратно зачесанными вьющимися волосами и мелкими, резко выраженными чертами лица. Даже в такой трудный момент он напоминал своей осанкой и грацией лань. Самое неожиданное и быстрое его движение всегда было плавным и ненапряженным. И голова, так же как у лани, никогда не находилась в состоянии полного покоя; взгляд светло-карих глаз непрерывно метался с одного предмета на другой. Сквозь гул артиллерийской канонады до слуха Мартинеса долетали и снова пропадали людские голоса. Из каждого взвода неслись свои звуки. Нудный и монотонный голос командира взвода воспринимался Мартинесом словно жужжание надоедливого насекомого; - Так вот, я вовсе не хочу, чтобы кто-нибудь из вас был убит сразу же, как только мы подойдем к берегу. Держитесь все вместе, это очень важно. Мартинес еще плотнее сдвинул ноги в коленях, подтянул их к груди и сжался в комочек. По сравнению с другими разведывательный взвод выглядел очень малочисленным, и почему-то даже люди в нем казались меньше ростом. Крофт говорил теперь о посадке в десантный катер, но Мартинес слушал его нехотя, рассеянно. - В общем, - спокойно говорил Крофт, - все будет так, как на нашей последней тренировке. Все должно пройти хорошо, потому что никаких помех не предвидится. Ред загоготал. - Мы-то все соберемся наверху без задержки, - сказал он, - но наверняка появится какой-нибудь сукин сын и прикажет нам возвратиться в трюм. - А что, нам будет хуже, если придется отсидеть здесь даже всю войну? - насмешливо спросил сержант Браун. - Довольно болтать! - приказал Крофт. - Если ты лучше меня знаешь, что и как делать, вставай на мое место и командуй, - бросил он в сторону Брауна и продолжал: - Наш пост по посадке на высадочные средства - номер двадцать восемь. Каждый это знает, и мы должны прибыть туда все вместе. Если кто-нибудь неожиданно обнаружит, что забыл что-то в трюме, пусть пеняет на себя. Возвращаться никому не позволю. - Эй, ребята, не забудьте взять презервативы, - напомнил Ред, и это вызвало общий смех. Крофт посмотрел на него сердито, но тут же улыбнулся и медленно сказал: - Уверен, что Уилсон свои не забудет. Снова раздался смех. - Еще бы! - фыркнул Галлахер. - Ха, ха, ха! - заразительно засмеялся Уилсон. - Я скорее забуду свою винтовку, - проговорил он сквозь смех. Мартинес лишь слабо улыбнулся. Смех товарищей раздражал его. - Эй, Гроза Япошек, в чем дело? - мягко спросил Крофт, обращаясь к Мартинесу. Они как старые друзья понимающе посмотрели друг на друга. - Да так, не дает покоя проклятый живот, - ответил Мартинес. Он произносил слова громко, но запинающимся голосом, как будто переводил с испанского. Крофт еще раз посмотрел на него и продолжал инструктаж солдат. Мартинес обвел взглядом трюм. Проходы между рядами коек казались сейчас непривычно широкими, потому что койки завалили наверх, и это обстоятельство как-то давило на сознание Мартинеса. Он подумал, что койки похожи на стеллажи в большой библиотеке в Сан-Антошю, и вспомнил что-то связанное с этим неприятное, какую-то грубо разговаривавшую с ним девушку. "Ну, а если и умру, все равно, все равно, все равно", - снова пронеслось у него в голове. Мартинес встряхнулся. Сегодня с ним должно произойти что-то ужасное. Бог всегда делает так, что ты знаешь о приближении страшного, и поэтому... "Поэтому тебе надо быть осторожным, надо позаботиться о себе", - сказал он себе по-английски. Девушка эта была библиотекарем; она подумала, что Мартинес пытается украсть книгу. Тогда он был совсем еще мальчишкой и очень испугался. Девушка ругала и стыдила его, а он отвечал ей поиспански... Нога Мартинеса непроизвольно дернулась. Помнится, он даже заплакал тогда. Вот чертовка! Теперь он справился бы с ней запросто. Мысль о том, как он расправился бы с девчонкой, вызвала приятное ощущение... Да ну ее! Плевал он на эту библиотекаршу. Сейчас он не в библиотеке, а в трюме и перед ним не стеллажи с книгами, а ярусы коек и готовящиеся к высадке солдаты. Мартинеса спова охватил страх. Прозвучал испугавший его свисток. "Приготовиться к посадке на катер номер пятнадцать!" - крикнули с верхней палубы. Солдаты одного из взводов начали подниматься по трапу наверх. Мартинес чувствовал, что все вокруг него находятся в состоянии нервного напряжения, об этом свидетельствовали притихшие голоса. "Почему нас не вызвали первыми?" - подумал он, понимая, что ожидание только усилит напряжение и страх. Да, с ним должно что-то произойти, Мартинес был совершенно уверен в этом. Через час прозвучал свисток и для них. Толкая друг друга, они медленно поднялись по трапу и почти целую минуту толпились у входного люка, прежде чем им приказали следовать к месту посадки. Удерживать равновесие на покрьхтой утренней росой скользкой палубе было трудно. У шлюпбалок, на которых висел их катер, солдаты вяло построились в неровную шеренгу и снова стали ждать. Утренняя прохлада вызывала дрожь. Не было еще и шести часов утра, и такое раннее время, как всегда в армии, оказывало на людей какое-то гнетущее действие. С ним всегда было связано начало чегото нового, неприятного, нерадостного. Посадка на высадочные средства шла по-разному на разных постах. Часть катеров с сидящими в них солдатами уже спустили на воду, и теперь эти катера ходили вокруг судна, как собаки на привязи. Солдаты махали руками и что-то кричали своим товарищам на палубе. На фоне серой краски шлюпок и темной синевы утреннего моря цвет их лиц казался каким-то неестественным. Море было спокойным, а его поверхность такой гладкой, что казалось, это не вода, а масло. Солдаты соседнего взвода уже начали посадку; одновременно стали медленно спускать на воду катер, посадка на который только что закончилась. Шкивы шлюпбалок неприятно лязгали и скрипели. Однако на большей части посадочных постов люди все еще чего-то ждали. Под тяжестью битком набитого рюкзака плечи Реда начали ныть; ствол винтовки надоедливо звякал, то и дело ударяясь о металлическую каску на голове. Это его раздражало. - Сколько ни носи этот проклятый рюкзак, никак к нему не привыкнешь, - сказал он, сплевывая на палубу. - А ты правильно подогнал его? - спросил Хеннесси с явным напряжением и дрожью в голосе. - Что толку от этой подгонки! - раздраженно ответил Ред. - У меня все равно начинает ломить от него все тело. Я просто не гожусь для рюкзака, у меня слишком много костей, - продолжал Ред, испытующе поглядывая на Хеннесси и желая убедиться, нервничает ли тот так же, как и он сам. Воздух был прохладным; только что показавшееся из-за горизонта солнце ничуть не грело. Вдохнув запах мазута, масла и рыбы, Ред с досадой стукнул ногой по палубе. - Когда же мы сядем наконец в катер? - спросил Хеннесси. Обстрел берега все еще продолжался. Освещенный первыми лучами солнца, остров казался бледно-зеленым. Вдоль побережья тянулась тонкая полоса дыма. - Ха! Ты думаешь, что будет как-нибудь по-другому? - насмешливо отозвался Ред. - Вот так и будем торчать здесь на палубе все утро. - Заметив на расстоянии мили от судна группу десантных катеров, он продолжал: - Первая волна все еще крутится на одном месте. Ему вспомнилась высадка на Моутэми, и снова он почувствовал страх. Ред все еще ощущал на кончиках пальцев грубую ткань резиновой лодки, за которую он, находясь тогда в воде, с трудом держался. Он снова почувствовал вкус соленой воды. Ред вспомнил, как, онемев от страха и обессилев, он едва не пошел на дно и как непрестанно стреляли японские пушки. Заросшее щетиной лицо Реда выглядело мрачным и угрюмым. Растительность в прибрежной полосе острова, конечно, пострадала от артиллерийского обстрела. Лишенные листвы обгоревшие пальмовые деревья стояли, как столбы. За дымкой на горизонте едва виднелась гора Анака, принявшая бледную серо-голубую окраску, среднюю между оттенками воды и неба. Когда Ред посмотрел на берег, там разорвался тяжелый снаряд и вверх поднялся высокий столб дыма, намного выше, чем от нескольких предшествовавших взрывов. "Эта высадка будет не такая уж трудная", - подумал Ред, однако мысль о том, что он едва не утонул во время высадки на Моутэми, не выходила у него из головы. - После такого обстрела на этом острове ничего не останется для нас, - сказал Хеннесси. - А нам ведь предстоит жить здесь. - Сколько же мы будем еще ждать? - спросил Галлахер и выругался. - Не торопись, не торопись, парень, - ответил ему Крофт. - С нами должна пойти половина людей из взвода связи, а его еще не вызвали наверх. - А почему не вызвали? - раздраженно продолжал Галлахер, сдвигая каску на затылок. - Они хотят, чтобы мы стояли наверху и ждали, пока нам оторвет голову? - А ты слышал хоть один выстрел с острова? - спросил его Крофт. - Но это вовсе не значит, что у них нет артиллерии, - возразил Галлахер. Он с угрюмым видом закурил, держа сигарету так, как будто ожидал, что ее в любой момент кто-нибудь или что-нибудь выбьет из рук. Над судном со свистом пролетел снаряд, и Мартинес машинально прислонился спиной к защитному ограждению орудийной установки. Он чувствовал себя нагим. Механизм шлюпбалок был сложным, часть его находилась над водой. Когда солдат готовится к высадке с полной выкладкой, когда на нем рюкзак, каска, патронные ленты, винтовка со штыком, два нагрудных патронташа, несколько гранит, он чувствует себя так, как будто на его плечи и грудь постоянно давят тяжелейшие камни; дышать становится трудно, конечности не слушаются, клонит ко сну. Пройти по шлюпочному выстрелу, чтобы спуститься в катер или другое высадочное средство, когда на тебя давит все это тяжелое снаряжение, не менее трудно и опасно, чем пройти по натянутому канату. Когда разведвзводу Крофта дали приказ начать посадку в-катер, сержант Браун нервно облизал губы. - Не могли уж изобрести что нибудь попроще, - сказал он осторожно передвигавшемуся вместе с ним по выстрелу Стэнли. Весь фокус состоял в том, чтобы заставить себя не смотреть в это время вниз, на воду. - Ты знаешь, - доверительно сказал Стэнли, - Галлахер неплохой парень, но он нытик. - Ага, - рассеянно ответил Браун. Он думал в этот момент о том, что будет очень глупо, если он, сержант, вдруг сорвется от выстрела и упадет в воду. "Боже мой, я ведь наверняка утону", - подумал он про себя, а вслух сказал: - Для меня это самая трудная часть высадки. Но вот Браун достиг наконец носа катера и спрыгнул в него. Тяжелый рюкзак так придавил бедного парня, что он едва поднялся на ноги. Бее находившиеся в небольшом катере неожиданно повеселели. - Смотрите, смотрите, как ползет Ред! - весело крикнул Уилсон, и все засмеялись, наблюдая, как Ред со сморщенным, словно сухой чернослив, лицом осторожно переступает по выстрелу. Подойдя к катеру, он посмотрел на сидевших в нем и презрительно крикнул: - Черт возьми, кажетсд, я попал не туда! Слишком идиотские морды для моего взвода! - Давай, давай, старый козел, прыгай! - весело крикнул ему Уилсон. - Вода приятная, прохладная! - Сам лезь прохладись! А то у тебя, наверное, очень горячо в штанах! - ответил Ред улыбаясь. Браун громко рассмеялся. "До чего же хорошие ребята во взводе!" - подумал он. Казалось, что самое трудное и опасное осталось позади. - А как же спускаются в катера генералы? - громко спросил Хеннесси. - В их возрасте это трудно. - А их переносят на руках два специальных солдата, - ответил Браун, и снова раздался взрыв общего смеха. - А-а, чтоб ей ни дна, ни покрышки, этой чертовой армии! - разразился Галлахер, спрыгнув в катер. - Я уверен, что больше всего ранений солдаты получают, когда вот так прыгают в катера. Браун расхохотался во все горло. "Галлахер, наверное, такой же сердитый и в постели, когда обнимает свою жену", - подумал он. Сержант уже хотел было сказать об этом вслух, по неожиданно представил себе свою жену, которая, может быть, как раз в этот момент с кем нибудь другим. Смех его резко оборвался. - Эй, Галлахер! - крикнул он раздраженно. - Спорим, что ты не улыбаешься, даже когда возишься со своей женой. Галлахер мрачно посмотрел на него, а потом вдруг тоже рассмеялся. - А пошел ты к... - смачно выругался он, и все расхохотались. Тупоносые, пыхтящие моторами маленькие десантные катера походили на гиппопотамов. И еще они напоминали коробки из-под обуви- без крышек; длина их составляла около сорока футов, ширина около десяти, мотор подвешивался к задней вертикальной стенке, а передняя стенка была слегка наклонной. Ударявшиеся об нее волны издавали громкий звук, а просачивавшаяся через многочисленные щели вода собиралась на дне. В катере разведвзвода Крофта слой воды на дне составлял уже около одного-двух дюймов. Ред, пытавшийся сохранить свои ноги сухими, вскоре плюнул на все и отказался от этой мысли. Их катер крутил возле судна уже целый час, и у Реда закружилась голова. Время от времени на них обрушивался веер холодных, больно хлеставших в лицо водяных брызг. Первая волна солдат высадилась минут пятнадцать назад, и на берегу уже шел бой. Звук винтовочных выстрелов доносился сюда, как потрескивание сухих веток в костре. Бой казался отдаленным и не имеющим особого значения. Чтобы хоть как-то отвлечься, Ред, навалившись грудью на борт катера, стал осматривать побережье. С расстояния трех миль оно по-прежнему казалось необитаемым, по зато на нем появился характерный признак боя: колыхавшаяся у самого среза воды тонкая струйка синеватого дыма. Иногда высоко в небе раздавался приглушенный расстоянием гул моторов: к острову направлялось звено из трех бомбардировщиков. Когда самолеты пикировали на какую-нибудь цель на берегу, уследить за ними становилось трудно: освещаемые яркими лучами солнца, они почти исчезали из видимости. Взрывы от сброшенных бомб казались беззвучными и безобидными, а когда звуки взрывов через некоторое время все-таки долетали до катера, самолеты уже успевали скрыться за горизонтом. Ред попытался уменьшить вес давившего на плечи рюкзака, оперевшись им на перемычку. Непрерывное кружение катера действовало на нервы. Посмотрев на сидевших вместе с ним солдат, он заметил, какой неестественно зеленой казалась их форма на фоне серо-голубой окраски бортов катера. Глубоко вздохнув несколько раз, он уселся и присмирел, чувствуя, как по спине покатились струйки пота. - Когда же кончится это топтание на месте? - поинтересовался Галлахер. - Проклятие! Только и знают требовать: бегом, стой, бегом, стой... - А что же ты хочешь? - спросил Ред, прикуривая сигарету, уже пятую с тех пор, как их катер спустили на воду. Во рту было противно, сигарета казалась отвратительной. - Вот увидите, мы будем болтаться здесь часов до десяти, - предположил Галлахер, - а сейчас и восьми еще нет. - По-моему, если бы они действительно знали, как нужно проводить высадку, - продолжал Ред, - мы сейчас должны были бы только еще завтракать, а посадку в эти гробы начинать через два часа после этого. - Он сдунул пепел с сигареты. - Какой-то зараза лейтенант, который наверняка спит, просто захотел, чтобы мы ушли с этого проклятого судна как можно скорее, чтобы ему не беспокоиться больше о нас. - Ред нарочно говорил громко, чтобы лейтенант из взвода связи слышал его. Когда офицер повернулся к нему спиной, Ред состроил гримасу в его сторону. - Зато здесь нам намного безопаснее, - подал голос капрал Толио. - По сравнению с судном катер очень маленькая цель; к тому же мы все время двигаемся, так что попасть в нас намного труднее, чем ты думаешь, - закончил он свои объяснения. - Чепуха! - проворчал Ред. - А по-моему, на судне куда безопаснее, - вмешался Браун. - Я предпочел бы оставаться на нем как можно дольше. - Я интересовался этим вопросом, - возразил Толио. - Статистика показывает, что во время высадки самый безопасный период - нахождение на десантном катере. - Не хочу я слушать никаких твоих выводов, - проворчал Ред, ненавидевший статистику. - Если прислушиваться к статистике, надо прекращать мыться в ванной, потому что всегда можно поскользнуться. - Нет, я серьезно, - настаивал Толио. Это был среднего роста и крепкого телосложения итальянец с грушевидной головой, более широкой к подбородку, чем у затылка. И хотя он брился накануне, лицо его успело обрасти щетиной и поэтому казалось каким-то сумрачным, если бы не широко улыбающийся рот. - Я серьезно, - настаивал он, - я же знаю статистику. - Можешь засунуть свою статистику... - сказал Ред. Толио улыбнулся, хотя и почувствовал себя озадаченным. Ред, по его мнению, был совсем неплохим парнем, но слишком уж заносчивым. Что же будет, если все начнут вести себя так, как он? Не будет никакого порядка. Во всем нужна согласованность и взаимодействие. Ведь вот эта высадка на остров, она проводится по плану, все расписано по часам и минутам. Этак и поезда не пойдут, если машинисты будут водить их тогда, когда им захочется. Толио уже собрался было высказать эту мысль Реду и даже ткнул его пальцем, но его неожиданно остановил взорвавшийся в нескольких сотнях ярдов от них первый японский снаряд. Вверх взметнулся огромный столб воды. Звук взрыва был оглушительным, все до одного испуганно вздрогнули. В наступившей затем мертвой тишине раздался громкий голос Реда: - Вот видишь, Толио, как полагаться на твою статистику? Раздался взрыв смеха, Толио смутился, но заставил себя улыбнуться. - Да, Толио, подо все можно подвести теорию, а на практике все получается наоборот. И нечего спорить по пустякам, - сказал своим мягким голосом Уилсон. Толио никак не мог согласиться с утверждениями товарищей. Он любил во всем порядок и старался все делать правильно, а эти ребята просто не понимают его. Такие вот, как Ред, всегда поднимают всех на смех и превращают серьезные вещи в шутку. Двигатель неожиданно заработал громче: совершив еще один круг, катер устремился к берегу. В наклонную носовую стенку начали с шумом ударяться волны, на солдат обрушились каскады водяных брызг. После нескольких секунд удивленных восклицаний и общего шума в катере воцарилась напряженная тишина. Крофт снял с плеча винтовку и закрыл пальцем дульный срез, чтобы в него не попадала вода. На какой-то момент ему показалось, что он скачет галопом на лошади. - Проклятие! Кажется, начинается, - тихо проговорил кто-то. - Надеюсь, что артиллерия и самолеты поработали достаточно и путь для нас расчищен, - предположил Браун. Крофт отчетливо понимал свое превосходство над окружающими и был зол. Еще несколько недель назад он узнал, что первые пять - семь дней после высадки его разведвзвод будет участвовать в разгрузочных работах на берегу. Нескрываемая радость солдат в связи с этим приказом вызвала в нем молчаливое чувство презрения к ним. "Трусливые зайцы", - подумал он сейчас. Человек, который боится поднять голову в бою, по его мнению, не солдат. Крофту страстно хотелось вести людей в бой; в такие моменты он чувствовал себя уверенным и сильным. Он очень сожалел, что не участвует сейчас в завязавшемся на берегу бою, и искренне негодовал по поводу решения назначить разведвзвод на разгрузку. Он провел рукой по своему исхудавшему лицу и молча стал осматривать окружающих ребят. В кормовой части катера стоял Хеннесси. Наблюдая за его бледным лицом, Крофт решил, что Хеннесси определенно трусит. Крофту казалось это смешным. Хеннесси не мог стоять спокойно, он вертелся на своем месте, словно заведенный. Несколько раз, когда раздавался какой-нибудь неожиданный звук, Хеннесси нервно вздрагивал. У него то и дело чесалась нога, и он энергично тер ее рукой. Вот он вытащил из краги левую штанину, закатал ее выше колена, помочил слюной палец и озабоченно потер едва заметное красное пятнышко чуть повыше колена. Крофт обратил внимание на белую кожу и светлые волосы на ноге Хеннесси и старательность, с которой тот спустил обратно штанину и заправил ее в крагу; он проделал это так, как будто выполнял задание чрезвычайной важности. "Очень уж этот парень аккуратен и старателен", - подумал о нем Крофт. Затем Крофту пришла в голову мысль, что Хеннесси наверняка убьют сегодня. Крофт попробовал засмеяться, чтобы хоть как-то избавиться от нее. Однако чувство абсолютной уверенности в этом не проходило. Крофт вспомнил вчерашнюю игру в покер, когда он так и не набрал фулхауз, хотя вот так же был уверен в том, что ему обязательно повезет. Его охватило острое чувство недовольства собой. "Не слишком ли много я беру на себя?" - подумал он. Крофт был сердит на себя за то, что слишком полагался на всякие предчувствия. Энергично тряхнув головой, он уселся на свое место. Катер продолжал стремительно приближаться к берегу. В ожидании дальнейших событий думать больше пи о чем не хотелось. Для Мартинеса минуты перед высадкой были самыми тяжелыми. Все переживания предшествующей ночи, все страхи и опасения, испытанные им сегодня утром, все это достигло теперь кульминации. Он с ужасом думал о том моменте, когда придется выходить из катера. Ему казалось, что их всех обязательно накроет взрывом снаряда или перед самым носом катера окажется пулемет противника, который откроет уничтожающий огонь, как только они начнут выходить на берег. На катере молчали, и, когда Мартинес закрыл глаза, ему показалось, что катер под ударами волн не выдержит и все они пойдут на дно. Он открыл глаза и в отчаянии так сильно сжал пальцы, что почувствовал резкую боль. "Господи помилуй", - пробормотал он едва слышно. Со лба на глаза стекали капельки пота. Мартинес незаметно смахнул их. "Почему не слышно ничего, кроме рокота воды?" - спросил он себя. И действительно - тишина стояла не только на катере, но и на берегу. Лишь где-то далеко в глубине джунглей глухо строчил одинокий пулемет, но из-за расстояния этот звук казался безобидным стрекотанием. Неожиданно откуда-то вынырнул и пролетел над ними самолет. Неистово ревя моторами и стреляя из пушек, он устремился к джунглям. Мартинес едва не закричал от страха. У него снова задергались ноги. Почему же они не высаживаются на берег? Теперь он был готов ко всему самому худшему на берегу, лишь бы скорее сойти на землю. - А как вы думаете, скоро мы получим почту? - вдруг спросил Хеннесси фальцетом. В ответ раздался взрыв смеха. Мартипес тоже засмеялся. Его смех переходил то в громкий хохот, то в слабое хихиканье. - Ну и отмочил этот Хеннесси! - сказал сквозь смех Галлахер. Неожиданно Мартинес почувствовал, что катер уперся в грунт и остановился. Звук работающего двигателя изменился, он стал более громким и менее ритмичным, лопасти винта больше не шлепали по воде. Через несколько секунд Мартинес понял, что катер подошел к берегу. Некоторое время все оставались неподвижными. Потом аппарель с шумом отвалилась вниз, и Мартинес ринулся в пенящиеся волны прибоя. Он споткнулся и чуть не упал, когда сзади по ногам ударила волна высотой около двух футов. Мартинес шел, наклонив голову вперед и не отрывая взгляда от воды. Только выйдя на берег, он понял, что с ним не произошло ничего страшного. Он оглянулся вокруг. Вместе с ними к берегу подошли еще пять таких же катеров, и из них высаживались солдаты. Мартинес видел, как к ним подошел какой-то офицер и спросил Крофта, какой это взвод. - Разведывательный, сэр. Нас назначили на разгрузочные работы. Затем последовали указания ждать у расположенной недалеко от берега кокосовой рощи. Мартинес встал в строй позади Реда, и все они направились к указанному месту, тяжело передвигая ноги по мягкому прибрежному песку. Мартинес ничего не чувствовал, ни о чем не думал - разве только о том, что раз с ним еще ничего не случилось, то непременно скоро случится. Пройдя около двухсот ярдов от берега, взвод остановился около кокосовых деревьев. Стало уже жарко, поэтому большинство солдат сбросили с себя рюкзаки и растянулись на песке. Было заметно, что кто-то здесь раньше останавливался. По-видимому, здесь собирались подразделения первой волны - ровная, слегка затвердевшая песчаная поверхность во многих местах была истоптана, а кое-где валялись пустые сигаретные пачки, окурки, несколько коробок от суточных продовольственных пайков. Эти люди ушли в глубь острова и теперь где-нибудь продирались сквозь джунгли; в пределах видимости во всяком случае никого не было. Совершенно безмолвный и почти пустынный берег было видно на двести ярдов в ту и другую сторону; дальше он, поворачивая, скрывался из виду. За каждым из этих поворотов, возможно, шли жаркие бои, но с уверенностью сказать об этом было нельзя. Части первой волны десанта, обеспеченные минимальными запасами продуктов, быстро рассредоточились в различных направлениях. Время доставки им боеприпасов и продовольствия еще не настало. На расстоянии сотни ярдов вправо от места высадки разведвзвода Крофта расположился импровизированный военно-морской командный пункт. Всего один офицер сидел за складным столиком. Под деревьями, в том месте, где джунгли подступали почти к самому морю, стоял джип. На расстоянии около двухсот ярдов с левой стороны, там, где изгиб берега исчезал из виду, разворачивался штаб оперативной группы. Несколько ординарцев рыли окопчики для генеральской свиты, а два связиста, с трудом пробираясь в глубь острова, прокладывали телефонные провода, разматывая их с переносной восьмифунтовой катушки. По затвердевшему песчаному грунту у самого среза воды проехал джип и вскоре скрылся где-то за военно-морским командным пунктом. Десантные катера, подошедшие к берегу по другую сторону от штаба оперативной группы - туда, где торчали разноцветные флажки частей, отошли теперь назад, развернулись на сто восемьдесят градусов и направились в море. Вода, освещенная ярким утренним солнцем, приняла лазурный оттенок, а маячившие вдалеке корабли и суда, казалось, слегка дрожали. Изредка тот или иной эсминец давал из своих орудий один-два залпа, и полминуты спустя солдаты слышали мягкий шелест летевших над головой снарядов. Иногда из джунглей доносилось стрекотание пулемета, и в ответ на него тотчас же раздавался резкий хлопающий звук легких японских автоматов. Браун обратил внимание на кокосовые деревья с верхушками, срезанными снарядами. Несколько далее в глубь острова виднелась еще одна кокосовая роща, но верхушки на деревьях были целыми. Браун с сожалением покачал головой. "При таком обстреле противник, наверное, понес незначительные потери и большая часть его солдат уцелела", - подумал он. - По сравнению с тем, что было у Моутэми, сегодняшний артиллерийский обстрел слабоват, - сказал он вслух. - Да, - согласился Ред. - От берега уже несет вонью, - продолжал он, поворачиваясь на песке со спины на живот и прикуривая сигарету. - Как же сейчас может вонять? - спросил Стэнли. - Слишком рано еще, чтобы воняло. - А я говорю, воняет, - резко ответил Ред. Он недолюбливал Стэнли и хотя явно преувеличивал чуть заметный неприятный запах из джунглей, тем не менее был готов спорить и стоять на своем. Ред чувствовал, что опять попадает во власть угнетенного состояния духа, и был очень раздражен: есть еще рано, а во рту после множества выкуренных сигарет было отвратительное ощущение. - Все это вовсе не похоже на вторжение, - сказал он, сплюнув с досадой на песок. - Это просто учение, учение по высадке десанта. Крофт пристегнул патронную ленту и взял винтовку. - Пойду поищу офицера по снабжению, - сказал он Брауну. - Никого отсюда не отпускай, пока я не вернусь. - Они, наверное, забыли о нас, - сказал Ред. - Мы запросто можем поспать. - Вот поэтому-то я и хочу найти офицера, - возразил ему Крофт. - А тебе больше всех надо, - недовольно сказал Ред. - Почему бы нам не посидеть спокойно и не подождать? - Слушай-ка, Волсеп, прекрати эти разговоры. Чтобы ничего подобного я больше не слышал, ясно? - В чем дело? - гневно спросил Ред. - Ты что, один хочешь выиграть всю войну? В течение нескольких секунд они не сводили друг с друга напряженного взгляда, пока Крофт не повернулся и не пошел крупными шагами прочь. - Не на такого напал, чтобы затевать с ним ссору, - сказал Реду сержант Враун. - Я никому никогда зад не лизал и не собираюсь, - ответил ему Ред, сплюнув на песок. Он почувствовал, как сильно начало биться его сердце. Приблизительно в ста ярдах от них на отмели лежало несколько раскачиваемых волнами трупов. Когда Ред посмотрел туда, он увидел, как солдат из штаба оперативной группы начал вытаскивать их из воды. В небе барражировал самолет. - Что-то уж слишком тихо кругом, - заметил Галлахер. - Я, пожалуй, выкопаю себе на всякий случай окопчик, - сказал Толио и начал отстегивать шанцевый инструмент. - Лучше побереги свои силенки, парень, - посоветовал ему Уилсон. Не обращая внимания на слова Уилсона, Толио начал старательно копать. - Пожалуй, и я выкопаю окопчик, - пропищал Хеннесси и начал копать приблизительно в двадцати ярдах от Толио. В течение нескольких секунд все молчали, и тишину нарушало только шарканье лопат о песок. - Ха! - неожиданно воскликнул Оскар Риджес. - А почему бы и мне не выкопать окопчик? - сказал он со смехом, нагибаясь к своему рюкзаку. Смех его был нарочито громким и походил на крик осла. - Ха-ха-ха! - насмешливо передразнил его Стэнли. Риджес посмотрел на него снизу вверх и тихо спросил: - Что ты меня передразниваешь? Я не могу смеяться по-другому... И потом, чем тебе не нравится мой смех? - Он снова нарочито расхохотался, но на этот раз на смех никто не реагировал, и Риджес начал молча копать. Низкорослый, крепкого сложения, он чем-то напоминал короткий толстый столб, потому что тело его было одинаково широким снизу доверху. У него было круглое и пухлое лицо с длинной отвисшей челюстью, которая делала его рот похожим на щель. Большие безмятежные глаза усиливали производимое всем его обликом впечатление глуповатого, туго соображающего, но неунывающего человека. Все его движения были ужасно медленными. Зачерпнув песок лопатой, он бросал его каждый раз в одно и то же место, затем останавливался, оглядывался вокруг и только после этого снова нагибался, чтобы зачерпнуть песок. В нем чувствовалась постоянная настороженность, как будто он все время ждал, что кто нибудь обязательно поднимет его на смех или сыграет с ним злую шутку. - Эй. Риджес! - крикнул нетерпеливо наблюдавший за ним Стэнли. - Если бы ты сидел на горящих углях, то, наверное, но очень спешил бы встать и помочиться на них, чтобы загасить, а? - Он посмотрел в сторону Брауна, очевидно, желая получить его поддержку. На лице Риджеса появилась растерянная улыбка. - Может быть, - тихо согласился он, наблюдая, как Стэнли подошел к нему и остановился у окопчика, чтобы посмотреть, много ли Риджес вырыл. Стэнли был высокого роста, среднего телосложения, с длинным лицом, которое обычно выражало тщеславие и насмешку, но иногда и некоторую неуверенность. Оно было бы красивым, если бы не длинный нос и жиденькие черные усы. Ему исполнилось всего девятнадцать лет. - Пресвятая богородица! Да ты так за целый день ничего не выроешь! - сказал Стэнли с презрением. Голос у него был нарочито грубым, как у артиста, который нашел, как ему казалось, нужный тон для роли солдата. Риджес ничего не ответил. Он продолжал терпеливо копать. Стэнли понаблюдал за ним еще минуту-другую, пытаясь придумать, что бы еще сказать, но в голову ничего не приходило. Он понимал, что его положение становится смешным, и, чтобы хоть как-то выйти из него, толкнул ногой песок в отрытую Риджесом ямку. Не нарушая размеренного ритма, Риджес зачерпнул этот песок и отбросил его в сторону. Стэнли чувствовал, что за его действиями наблюдают все товарищи по взводу. Он несколько сожалел, что затеял все это, так как полной уверенности в общей поддержке у него не было. Но отступать было поздно, он зашел слишком далеко. Он опять толкнул песок в ямку Риджеса, на этот раз уже значительно больше, чем первый раз. Риджес положил лопату и повернулся к Стэнли. На его спокойном лице появилась некоторая тревога. - Чего ты добиваешься? - спросил он. - А тебе это не нравится? - ответил вопросом на вопрос Стэнли. - Нет, сэр, не нравится. Лицо Стэнли расплылось в улыбке. - Почему?.. Ред наблюдал за ними, нахмурив брови. Риджес ему нравился. - Слушай, Стэнли! - крикнул он. - Вытри сопли. Пора тебе быть взрослым мужчиной! Стэнли повернулся кругом и пристально посмотрел на Реда. Все пошло пе так, как он ожидал. Стэнли боялся Реда, но отступать было поздно. - Можешь вытереть мне сопли, если они тебя беспокоят, - насмешливо предложил он. - Прежде чем говорить о соплях, - медленно, выделяя каждое слово, отпарировал Ред, - не объяснишь ли ты мне, для каких надобностей ты выращиваешь под носом этот жиденький сорняк? Разве тебе мало того, который растет у тебя на заднице? Ред говорил с особым провинциальным акцентом, придававшим его речи еще больший сарказм и вызывавшим смех окружающих еще до того, как он заканчивал фразу. - Отлично, Ред! Один - ноль в твою пользу, - подал свой голос Уилсон. Густо покраснев, Стэнли приблизился к Реду. - Я не позволю тебе разговаривать со мной в таком тоне, - произнес он как можно более грозно. Слова и тон, которым они были сказаны, привели Реда в негодование. Его охватило непреодолимое желание ударить Стэнли. Ред знал, что мог бы сбить Стэнли с ног одним взмахом руки, но благоразумие взяло вверх, и он решил сдержать свой гнев. - Слушай, парень, мне ведь ничего пе стоит перешибить тебя на две части, - угрожающе предостерег он. Настороженно наблюдавший за ссорой Браун решил, что настал момент сказать свое слово. - Слушай, Ред, - вмешался он, поднимаясь на ноги, - с Крофтом ты не был таким храбрым. Какое-то время Ред стоял в нерешительности, испытывая от этого недовольство самим собой. - Ну и что же, - нехотя согласился он. - Однако это вовсе не значит, что я кого-нибудь боюсь, - добавил он, одновременно задавая себе вопрос, действительно ли он пе боится Крофта. - А пошли вы все к чертям собачьим! - решительно закончил он и отвернулся, оставив Стэнли в покое. Но Стэнли, поняв, что Ред драться не будет, решительно шагнул к нему. - Я не считаю вопрос исчерпанным, - сказал он, храбрясь. - Проваливай, пока цел, понятно? Неожиданно для самого себя Стэнли вызывающим тоном спросил: - В чем дело? Может, ты трусишь? Но, еще не закончив вопроса, Стэнли понял, что зашел слишком далеко. - Слушай, Стэнли... я мог бы запросто выбить дурь из твоей башки, но драться сегодня не буду. - Ред чувствовал, как его снова охватывает гнев, но постарался сдержаться. - Давай поставим на этом точку. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Стэнли демонстративно сплюнул на песок. Ему хотелось сказать что-нибудь еще, но приятное сознание того, чю победителем в конце концов вышел он, остановило его, и он сел на песок около Брауна. - Я никогда не думал, что Ред может так легко сдаться, - пробормотал Уилсон, обращаясь к Галлахеру, и покачал головой. Риджес, поняв, что его оставили в покое, продолжал рыть окопчик. Весь этот инцидент вызвал у него грустные размышления, но, как это часто бывало и раньше, он успокоился, занятый делом. "Конечно, это жалкий инструмеытишко. Отец наверняка рассмеялся бы, увидев такую лопату", - подумал он. Поглощенный работой, Риджес испытывал от этого привычное удовлетворение. "Ничто так не успокаивает человека, как работа", - решил он. Окопчик был почти готов, и Риджес начал не спеша утрамбовывать дно, с силой топая по песку своими тяжелыми ботинками. Неожиданно раздался непривычный шлепающий звук, как будто кто-то стукнул по столу огромной хлопушкой для мух. Все с тревогой посмотрели туда, откуда донесся хлопок. - Это японский миномет, - пробормотал Браун. - А ведь он совсем близко, - заметил взволнованно Мартинес, заговорив впервые с тех пор, как они высадились на берег. Все солдаты, находившиеся около штаба оперативной группы, как по команде, залегли. Браун насторожился и, услышав нарастающий вой, бросился на землю, буквально зарывшись лицом в песок. Мина взорвалась в каких-нибудь полутораста ярдах. Оставаясь в прежнем положении, Браун прислушивался к ужасающему звуку рассекающей воздух шрапнели; он ясно слышал, как она целым потоком хлестнула по листве в джунглях. Браун с трудом подавил вырвавшийся было стон. Мина разорвалась на приличном расстоянии от них, но его охватила беспричинная паника. Каждый раз, когда начинался какой-нибудь бой, он переживал минуты абсолютной неспособности к каким бы то ни было разумным действиям. Он говорил и делал первое, что приходило на ум. Вот и теперь, как только заглохло эхо взрыва, он лихорадочно вскочил на йоги и закричал не своим голосом: - Скорее, скорее, нам нужно убираться отсюда к чертовой матери! - А как же Крофт? - спросил Толио. Браун задумался всего на несколько секунд. Его охватило безрассудное желание как можно скорее убежать с этого участка берега, и он ухватился за первую пришедшую в голову мысль. - Слушай-ка, у тебя есть окопчик, вот ты и оставайся здесь, а мы отойдем на полмили. Когда Крофт вернется, ты вместе с ним присоединишься к нам. - Он начал было собирать свое снаряжение, но тут же бросил его снова на песок и пробормотал: - А ну его к черту, возьмем потом. - И побежал вдоль берега. Солдаты проводили его изумленными взглядами, пожимая плечами, а потом Галлахер, Уилсон, Ред, Стэнли и Мартинес нерешительно последовали за ним. растянувшись в длинную цепочку. Хеннесси по