та женщина - Мириам, хостесса из "Пиковой Дамы". Та, что вчера не пришла на свидание к Юзу Дэймону в игровой центр. Женщина, с которой я помог Юзу Дэймону расквитаться. Это ужасно. - Клянусь, - начинаю я. - Я... я не знал, я вовсе за вами не шпионю, я... - Утки хлопают крыльями, - я и не думал, то есть это ошибка, я и понятия не имел, что вы будете здесь, - откуда я мог знать? То есть я даже толком не знаю Дэймона... Раз - шелест ветвей платана. Два - платан исчезает, а она бьет меня ногой - сильно, не понарошку - прямо по яйцам. Три - я лежу на земле, скорчившись от боли, а мои объявления разлетаются во все стороны. Четыре - я слышу ее голос, такой ледяной, что мог бы заморозить пруд: - Я точно знаю, кто ты такой, Эидзи Миякэ. Ты пиявка, которая живет ложью. Так же, как твой отец. И она идет к своему велосипеду. Пытаясь превозмочь боль, я повторяю про себя ее последние слова. - Подождите! Она уезжает. Пошатываясь, встаю на ноги. - Подождите! Она крутит педали - прочь по дамбе между утиным прудом и озером, по которому катаются на лодках. Я пытаюсь бежать, но от боли перехватывает дыхание. - Мириам! Подождите! Мамаши с колясками оборачиваются, компания подростков на мотоциклах смеется. Даже утки смеются. - Мириам! Я опускаюсь на землю, признав свое поражение, и смотрю, как она превращается в мираж и тает в облаках водяной пыли от фонтанов. Она знает моего отца! Мне хочется радоваться забрезжившей надежде и в то же время выть от бессилия. Нетвердой походкой я возвращаюсь к своим пожиткам и нахожу в пыли между корнями платана еще одну вещь. Это библиотечная книга, которая выпала, когда Мириам пыталась меня покалечить. Что это за книга? Я не могу прочитать ни слова - она на корейском. x x x В закоулках Сибуя я теряю счет времени. Кажется, что между "вчера" и " сегодня" прошло несколько недель. Этот лабиринт узких улочек с резкими тенями и вчерашний розовый квартал - два разных города. Среди отбросов снуют кошки и вороны. За углом исчезает передвижной лоток, торгующий пивом. Из водосточных труб брызжет вода. Ночная часть Сибуя погружена в дрему, словно потасканный комик между актами. Глаза разбегаются от обилия вывесок: "Дикая Орхидея", "Ямато Надесико", "У Мака", "Диккенс", "У Юми-чен". Даже если "Пиковая Дама" окажется где-то здесь, я так устану от поисков, что ее не увижу. Я вышел из "Падающей звезды" без часов и не представляю, насколько быстро день клонится к вечеру. Ноги гудят, во рту привкус пыли. Ну и жара. Я обмахиваюсь бейсболкой. Лучше не становится. Какая-то пожилая мама-сан поливает ноготки в своем оконном ящике на третьем этаже. Когда я оглядываюсь на нее, она все еще рассеянно на меня смотрит. Телефонная будка - это порносафари и запах нестираных брюк. В Токио незачем покупать секс-манга[78] - просто найдите ближайший телефон-автомат. Мы с двоюродными братьями сэкономили бы целое состояние. Здесь есть все формы и размеры, какие я могу себе представить, и много чего еще. Втроем, вчетвером, садо-мазо, школьное обозрение, "серебряные" услуги[79] для восьмидесятилетних. - Справочная, - отвечает женский голос. - Назовите город, пожалуйста. - Токио. - Район? - Сибуя. - Имя? Мисс Манилла Санрайз надувает губки над парой надувных мячей. Нет, конечно же... - Имя, пожалуйста. ...не может быть, чтобы настоящие... - Имя, пожалуйста! - Э-э, простите. Я пытаюсь разыскать один бар. "Пиковая Дама". - "Пиковая Дама"... секундочку... Стук клавиатуры. Мисс Взбитые Сливки слизывает пену с каблучков-шпилек. Стук клавиатуры. - "Пиковый интерес"... "Принцесса Годива"... Извините, такого нет. - Вы уверены? Я был там вчера вечером. Может, у них новый номер? Миссис Моп на помеле, рядом слова: "Вниз! Вверх! Потрясем всех!" - Новые номера добавляются в компьютер по мере регистрации. - Значит, номера "Пиковой Дамы" у вас в компьютере нет... - Должно быть, он не указан в справочнике. Странно. - Что же это за бар, если он скрывает свой телефонный номер? - Бар для избранных, я полагаю. Извините, ничем не могу вам помочь. - Да, конечно. Спасибо. Вешаю трубку. Большая карточка, исписанная детским почерком. Телефонного номера нет. "Если хочешь секса со мной, я снаружи". Оглядываюсь. Она смотрит сквозь стекло прямо на меня. Шестнадцать? Пятнадцать? Четырнадцать? У нее больной взгляд. Она медленно прижимает губы к стеклу. Я удираю быстрее, чем Таракан. Дверь в полицейский участок открывается туго. Приходится приналечь, только тогда она со скрипом поддается. Выцветшие плакаты "в розыске" с членами "Аум Синрике"[80], "Набери 110", "Вступи-в-полицию-и-служи-Японии". Спасибо, обойдусь. Шкафы с папками. Черно-белые настенные часы с бегущей секундной стрелкой, такие висят во всех государственных учреждениях. Календарь с логотипом "Сити-банка", шелестящий под дуновением вентилятора. Полицейский, откинувшись назад и заложив руки за голову, медитирует. Он приоткрывает глаз: - Чего тебе, сынок? - Извините, я ищу один бар. - Ты ищешь один бар? - Он произносит слова одним углом рта. - Да. - Любой подойдет? Или какой-то конкретный бар? - Я ищу конкретный бар. - Ты ищешь конкретный бар. - Да. Вдох, долгий, как конец света. Поднимается второе веко. Два налитых кровью глаза. Долгое молчание. Он наклоняется вперед, при этом его стул издает скрип, и разворачивает лежащую на столе карту[81]. Вверх ногами. - Имя? - Эидзи Миякэ. Долгий пристальный взгляд. - Да не твое, гений. Название бара. - Э-э, простите. "Пиковая Дама". Полицейский мрачнеет: - Ты член этого клуба? Я сглатываю. - Не совсем. Я просто был там вчера. Он хмурится, как будто я что-то скрываю. - Тебя кто-то пригласил? Я киваю. - Да. Он рассматривает меня под другим углом: - И ты хочешь пойти туда снова? Зачем? - Мне нужно поговорить с одним... другом, который там работает. - Тебе нужно поговорить с одним другом, который там работает. Сколько, ты сказал, тебе лет? - Я, э-э, этого не говорил. - Ясно, что не говорил, гений. Поэтому я и спросил. Сколько тебе лет? Это еще для чего? - Двадцать. - Удостоверение. Нервничая, открываю бумажник и протягиваю ему водительские права. Полицейский скрупулезно их изучает. - Эидзи Миякэ, житель префектуры Кагосима. Приехал в Токио найти работу? Я киваю. Он читает дальше: - Дата рождения - 9 сентября. Двадцать тебе исполнилось вчера, так? - Так. - Значит, во время посещения вышеупомянутого бара ты еще не достиг возраста, когда разрешается распитие спиртных напитков? Так? - Я был в "Пиковой Даме" вчера. В свой день рождения. - Ты был в вышеупомянутом баре вчера. В свой день рождения. - Единственное, чего я хочу, офицер, - адрес этого места. Он изучает мое лицо, будто ищет разгадку. Наконец возвращает мне права: - Тогда единственное, что я могу посоветовать, это получить вышеупомянутый адрес, позвонив вышеупомянутому другу. "Пиковая Дама" не значится ни на одной из моих карт. Конец. Я кланяюсь и ухожу, с трудом закрывая дверь, а он все запоминает мое лицо. Признаю свое поражение. Ноги вот-вот отвалятся. Я обошел все улицы и переулки в Сибуя по крайней мере дважды, но "Пиковая Дама" исчезла. Я покупаю банку "Кальпис" и пачку "Севен Старз" и присаживаюсь на какую-то ступеньку. Смогу ли я найти Дэймона в том бильярдном зале? Нет. Он еще долго не зайдет туда, чтобы избежать встречи со мной. Если бы только Мириам сказала, что знает моего отца, вчера вечером. Откуда она узнала, как меня зовут? Да ведь Дэймон несколько раз называл меня по имени. Хотя "Миякэ" - имя довольно распространенное. Дэймон вписывал меня в книгу посетителей, и она, должно быть, увидела необычный иероглиф, которым пишется "Эидзи". Мой отец наверняка говорил обо мне. Я делаю большой глоток из банки и закуриваю сигарету. Мой отец вращается в этих привилегированных клубных кругах - еще один штрих к тому единственному, что мне о нем известно, - к его богатству. Я представляю, как дым проникает в мои легкие, пыль клубится в залитых солнцем шахтах. Столкнуться с Мириам у пруда Синобацу - не такая уж и неожиданность. Она любит кормить уток - много ли в Токио мест, где можно кормить уток? Я пристраиваю сигарету на край банки и пролистываю выроненную Мириам библиотечную книгу. Вот это здорово! Получить по яйцам от женщины, которая обслуживает моего отца. Нет. Тут что-то не так. Слишком много совпадений. Надо найти им объяснение - вот вам и план "Г". Интересно, мой отец такой же бабник, как отец Дэймона? Мне-то казалось, что он склонен к супружеской неверности, но не более. И все же: я здесь, чтобы встретиться с ним, а не судить его. Сигарета скатывается с банки, которая вдруг сама по себе начинает вибрировать, трястись и... ...падает, стонет земля, звенят оконные стекла, дрожат здания, черт, я дрожу, в крови подскакивает адреналин, обрываются на полуслове миллионы фраз, замирают лифты, миллионы токийцев ныряют под столы и косяки дверей - я сжимаюсь в комок, мысленно уже выбираясь из-под развалин каменной кладки, - и весь город и я вместе с ним возносим свои горячие молитвы кому угодно - кому угодно - Богу, богам, ками, предкам - тому, кто слушает: пусть это кончится пусть это кончится пусть это кончится сейчас же, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть оно не будет сильным, не будет сильным, не сейчас, не как в Кобэ, не как в 1923-м, не сегодня, не здесь[82]. "Кальпис" ручейками растекается по истомившемуся от жажды тротуару. Бунтаро говорил мне, что землетрясения бывают вертикальными и горизонтальными. Горизонтальные - это ничего. Вертикальные же сравнивают города с землей. Но как отличить одно от другого? Какая разница - просто пусть оно кончится! Землетрясение прекращается. Я выпрямляюсь, новорожденный, потерявший дар речи, еще не совсем в это веря. Тишина. Звук дыхания. С небес льется облегчение. Люди включают радиоприемники, чтобы выяснить, был ли это локальный толчок, или Иокогама или Нагоя уже стерты с японской карты. Я поднимаю свою банку и закуриваю новую сигарету. И вдруг я вижу - и не верю своим глазам. Напротив меня, через дорогу, - вход в пассаж. Пассаж ведет в здание и упирается в лифт. Рядом с лифтом табло. На табло, рядом с цифрой "9", два трапециевидных глаза, которые смотрят прямо на меня. Я узнаю эти глаза. Глаза пиковой дамы. Двери лифта открываются - бьет бронзовый гонг. Рядом с прожектором стоит ведро с мыльной водой. Женщина в комбинезоне, стоя на стремянке, чистит дырочки в куполе планетария палочкой для коктейля. - Извините, но мы открываемся в девять. Тут она замечает, как неказисто я одет. - Ради бога, только не еще один идиот с мобильными телефонами. Я тоже обхожусь без любезностей: - Мне нужно перемолвиться парой слов с Мириам. Меня пристально оглядывают. - Кто вы такой? - Меня зовут Миякэ. Я был здесь вчера с Юзу Дэймоном. Мириам нам прислуживала. Мне нужно задать ей один вопрос. И я сразу же уйду. Женщина качает головой: - На самом деле вы уйдете прямо сейчас. - Прошу вас. Я не маньяк и не псих. Пожалуйста. - В любом случае Мириам сегодня не работает. - Могу я узнать номер ее телефона? Она засовывает палочку в дырку. - Что за вопрос вы хотите ей задать? - Личный. Никто никогда не смотрел на меня так до этого дня. Она указывает большим пальцем на скрытую занавесом дверь: - Вам лучше поговорить с Мамой-сан. Я благодарю ее и прохожу в курительную комнату. Гобелены закатаны под потолок, и солнечный свет падает в окна, забранные прочными решетками. В комнате женщины в футболках и джинсах сидят на полу и, причмокивая, поедают семэн[83]. Хрупкая дама возится с заводным попугаем. Когда я вхожу; разговор затихает. - Да? - спрашивает одна из девушек. - Девушка у входа велела мне обратиться к Сиери. - Это я. - Она наливает себе чашку черного чая. - Что вы хотите? - Мне нужно поговорить с Мириам. - Она сегодня не работает. Другая девушка перекладывает в руке палочки: - Вы были здесь вчера. Гость Юзу Дэймона. - Да. Их безразличие сменяется враждебностью. Сиери полощет рот чаем: - Так он послал вас посмотреть, как прошла его милая выходка? - Не понимаю, - говорит другая, - почему ему доставляет удовольствие так с ней обращаться. Еще одна девушка покусывает кончик палочки: - Если вы думаете, что Мириам захочет находиться с вами в одной комнате, то вы просто сошли с ума. - Я представления не имел, что между ними что-то было. - Тогда вы слепой болван. - Прекрасно. Я слепой болван. Но, пожалуйста, мне нужно поговорить с Мириам. - Что за срочность? - Долго объяснять. Она сказала одну вещь... Все замолкают, когда женщина, возившаяся с попугаем, откладывает маленький гаечный ключ: - Если вы хотите говорить с Мириам, вам нужно стать членом этого клуба. Я понимаю, что она и есть Мама-сан из вчерашнего вечера. - Претендующие на членство должны предоставить девять рекомендаций от действительных членов, исключая Юзу Дэймона, который больше таковым не является. Заявочный взнос - три миллиона иен - не возвращается. Если отборочный комитет одобрит вашу заявку, взнос за первый год членства - девять миллионов иен. По получении данного статуса вы вольны спрашивать Мириам о чем угодно. Кстати, скажите Юзу Дэймону, что он поступит разумно, если уедет из города на как можно более долгое время. Господин Морино крайне недоволен. - А можно мне просто оставить записку для... - Нет. Можно просто уйти. Я открываю рот... - Я сказала, можно просто уйти. И что теперь? - Масанобу Суга? - Девушка на проходной Императорского университета выглядит сбитой с толку. - Студент? Но сейчас воскресенье, четыре часа дня! Он, скорее всего, завтракает. - Он аспирант. Компьютерщик. - Тогда он еще не встал с постели. - Кажется, его комната на девятом этаже. Я вижу, как ее коллега наклонилась к ней и произнесла: - С экземой. - О! Он. Да. Поднимайтесь. Девять - восемнадцать. Снова лифт. На третьем этаже двери открываются и входят несколько студентов. Я чувствую себя пришельцем из вражьего стана. Они продолжают свой разговор. В моих представлениях студенты всегда говорят только о философии, технике и о том, является ли любовь чувством священным или просто встроена в программу полового влечения; они же обсуждают наилучший способ проскочить мимо гидры в "Зэксе Омеге и Кровавой Луне". Так вот куда попал весь цвет нашей школы! Я собираюсь с духом, чтобы посоветовать студентам атаковать гидру из огнемета, но лифт уже дошел до девятого этажа. Мне всегда казалось, что университеты широкие и плоские. В Токио они высокие и узкие. В коридоре никого нет. Я несколько раз прохожу из одного конца в другой, пытаясь разобраться в нумерации. Возможно, это часть вступительного экзамена. Наконец вижу надпись: "Масанобу Суга. Оставь надежду, майкрософтер всяк, сюда входящий[84]". Я стучу. - Войдите! Толкаю дверь. Воняет как под мышкой, а постельное покрывало с изображением Доремона[85], висящее на окне, делает комнату такой же влажной и темной. Барабаны-бонго, учебники, журналы, компьютерные штуки, коробки из- под них, постер с Зиззи Хикару, горшок с обрубком какого-то растения, полный сборник манга под названием "Вагинадоры с Девятого Облака", куча пустых упаковок из-под лапши и целая гора картонных папок. В бюро находок Уэно Суга постоянно твердил о том, как прекрасны офисы, где нет бумаг. Сам он сидит в углу, согнувшись над клавиатурой. Теппети-теп-теп-теп-теппети- биппити-бип-бип-бип. - Черт! - Он развернулся и уставился на меня. Ищет в памяти мое имя, хотя с тех пор, как он покинул Уэно, прошло только девять дней. - Миякэ! - Ты приглашал как-нибудь зайти навестить тебя. Суга хмурится: - Но я не думал, что ты действительно зайдешь... Как бюро находок? У госпожи Сасаки по-прежнему земля стынет под ногами? Ты видел финальный прыжок Аоямы по телику? Про него рассказывали во всех новостях, пока старшеклассник не угнал автобус с туристами. Видел, как он перерезал горло тем пассажирам? Если надумаешь совершить показательное самоубийство, как Аояма, постарайся, чтобы в это время не происходило ничего столь же сенсационного. - Суга, я пришел... - Тебе повезло, что ты меня застал. Бери стул. Тут где-то был один, под... Неважно, садись на эту коробку. Я только вчера вернулся с недельной стажировки в Ай-би-эм. Ты бы видел их лаборатории! Они посадили меня на " справочный стол" подтирать задницы всяким говнюкам. Безнадега. А я хотел попасть в отдел разработок, где испытывают новинки, вот. Через пару минут у меня уже был готов план побега. Раздается первый звонок: какой-то чурбан из Акиты, с акцентом - только без обид - похуже, чем твой. - У меня тут чей-то с компьютером. Экран потух. - О боже, господин. Вы видите курсор? - Че? - Маленькую стрелочку, которая показывает, где вы находитесь. - Не вижу я никаких стрелочек. Ниче не вижу. Сказал же, экран потух. - Ясно. У вас на мониторе горит индикатор? - Че? - На мониторе, господин. Телевизоре. На нем горит зеленый огонек? - Нету огоньков. Ниче тут не горит. - Скажите, монитор включен в сеть? - Почем я знаю? Я ниче не вижу, сказал же. - Даже если посмотрите по сторонам, господин? - Как я могу смотреть по сторонам? Здесь кругом темень, сказал же. - Возможно, будет лучше, если вы включите свет? - Я пытался, но света нет - электрическая компания чей-то проверяет, и тока не будет до трех часов. - Ясно. Что ж, могу дать вам хороший совет. - Да? - Да, господин. У вас сохранились коробки из-под компьютера? - Я никогда ниче не выбрасываю. - Великолепно, господин. Я хочу, чтобы вы упаковали свой компьютер в эти коробки и отнесли обратно в магазин, где его купили. - Все так серьезно? - Боюсь, что да, господин. - И че мне сказать в магазине? - Вы слушаете внимательно, господин? - Да. - Скажите, что у вас вместо мозгов дерьмо, и компьютер вам ни к чему!- и вешаю трубку. - Это и был твой план побега? - Я знал, что мои звонки прослушиваются парнем, который за меня отвечает, вот. Плюс я знал, что они знают, что я слишком ценный кадр, чтобы меня вышвырнуть. Поэтому инструктор признал, что мои таланты можно с большей пользой использовать в другом отделе. Я предложил отдел разработок - и там оказался. Миякэ, что это у тебя в руках? - Ананас. - Так я и подумал. А зачем тебе ананас? - Это подарок. - Я думал, что они бывают только в банках. И кому ты собираешься подарить живой ананас? - Тебе. - Мне? - Суга заинтригован. - А что с ними делают? - Режут ножом на кусочки и, э-э... едят. Суга неожиданно просиял: - Вот спасибо. Я забыл пообедать. Угадай, где я сейчас? - Он кивает на свой компьютер и вытаскивает банку пива из упаковки в шесть штук - я отрицательно качаю головой. - Французская атомная энергетика. Их антихакерские технологии - просто каменный век. - Я думал, твой "Священный Грааль" в Пентагоне. - О, черт. - Суга заливает все вокруг шипящим пивом. - Там он и есть. Французы - зомби. - Зомби? Я знаю, что их тихоокеанские ядерные испытания провалились, но... Суга качает головой: - Зомби. Ни один хакер, достойный своего силикона, никогда ничего не взламывает напрямую. Мы внедряемся в компьютер-зомби и ловим рыбку через него. Частенько мы зомбируем еще один компьютер через первый. Чем рискованней цель, тем длинней зомби-конга[86]. Пора переходить к сути дела. - Я хотел попросить об одном одолжении. Деликатного свойства. - Что ты хочешь, чтобы я взломал? Он смотрит на меня и большими глотками пьет пиво. Тут я понимаю, что Суга вовсе не так прост, как кажется. Я слишком быстро сужу о людях. Достаю библиотечную книгу, которую Мириам выронила в парке. - Наверное, это очень трудно, Суга, но не мог бы ты проникнуть в компьютер Токийской библиотеки и узнать адрес человека, взявшего эту книгу? Суга вытирает пивную пену: - Шутишь. - Ты можешь это сделать? - Как два пальца обоссать. Корейское имя Мириам - Кань Хьо Юнь. Ей двадцать пять лет, и у нее на руках три библиотечные книги. Я сажусь на электричку, чтобы доехать до ее квартиры в Фунабаси. Район обветшал, но люди здесь дружелюбные. Все вокруг так и просит свежего слоя краски. Я спрашиваю у женщины, что торгует пирожными в магазинчике рядом со станцией, как мне найти дом Мириам, и она рисует мне карту, а на прощание лукаво подмигивает. Вдоль дороги тянется длинная стоянка для велосипедов, я прохожу мимо нее, сворачиваю за угол, и вот оно, море, в этом сентябре я его еще не видел. Морской воздух в Токийском заливе сильно пахнет нефтью. У причала стоят грузовые корабли, их разгружают и загружают краны с четырьмя ногами и шеями, как у лам. Красные сорняки пробиваются сквозь трещины в дорожном покрытии. Ресторанчик, где подают якинику[87], окуривает вечер мясным духом и запахом древесного угля. В гараже какая-то группа репетирует песню под названием "Звуковой геноцид". Водитель такси стоит на углу причала и отрабатывает удар в гольфе, присматривая себе лунку на воображаемом поле в вечерней тишине. Ломбард, с окнами, забранными решеткой, ярко освещенная лавка с пряностями, прачечная самообслуживания, винный магазин, футбольная площадка и, наконец, дом, в котором находится квартира Мириам. Это старое трехэтажное здание. Я выкуриваю сигарету из пачки "Севен Старз" за рекордное количество затяжек. На первом этаже уже никто не живет. Когда я начинаю взбираться наверх, металлическая лестница лязгает. Один приличный тайфун, и это сооружение разнесет по всему Хоккайдо. Вот я и пришел: "303". В полумраке за приоткрытой на цепочке дверью появляется ее лицо. Она захлопывает дверь. Сконфуженный, я начинаю громко стучать. Пригибаюсь, чтобы поговорить с ней через прорезь почтового ящика: - Я принес вам книгу. Вы обронили в парке. Это не имеет отношения к Дэймону. Мириам, я даже толком не знаком с ним! Пожалуйста. Ответа нет. Мимо идет собака с абажуром на голове. Чуть позади пыхтит толстяк-хозяин. Он хмуро смотрит на меня, ожидая, что я засмеюсь: - Бобу оттяпали яйца. Эта штуковина - чтобы он не лизал себя где не следует. Он открывает дверь соседней квартиры и исчезает из поля зрения. Мириам приоткрывает дверь. В руке у нее сигарета. Я все еще стою согнувшись. Дверь по-прежнему на цепочке. - Вот ваша книга. Она берет ее. Потом молча, оценивающе на меня смотрит. - Ты передал Дэймону, что я просила? - Я уже пытался объяснить, что я не знаю Дэймона. Она разочарованно качает головой: - Почему ты все время это твердишь? Если Дэймон не посылал тебя сюда, откуда ты узнал, где меня найти? - Узнал адрес через библиотеку. Она принимает это объяснение, не вынуждая меня вдаваться в противозаконные подробности. - И ты возвращаешь мне эту книгу по доброте душевной? - Нет. - Так чего же ты хочешь? Она немного отступает в сторону, и на ее лицо сбоку падают янтарные блики. Я понимаю, почему Дэймон влюбился в нее. Больше я не понимаю ничего. - Вы в самом деле знаете моего отца? - Что? - В парке Уэно вы говорили о моем отце так, будто знаете его. - Он постоянный член клуба! Конечно, я его знаю. Я сглатываю слюну. - Как его зовут? Она отчасти раздражена, отчасти сбита с толку: - Твой отец - это отец Юзу Дэймона. План "В" рвется как раз там, где тонко. - Это он вам сказал? О, теперь все становится на свои места. Под громким названием "План" скрывалась всего лишь маленькая худосочная ложь. - Он записал тебя в "Пиковой Даме" как сводного брата. У его отца - твоего отца - постоянно не менее двух любовниц, так что ты наверняка не единственный. Я отвожу взгляд, не в силах в это поверить. Нет, это слишком просто. Мириам пытается разобраться: - Так это все грязная выдумка Дэймона? Мой отец снова растворился в миллионной толпе неизвестных. Я не отвечаю на ее вопрос. Она издает что-то наподобие стона: - Это самовлюбленное, тупое ничтожество! Просто чтобы отомстить мне... Послушай, Эидзи Миякэ. Посмотри на меня! - Она гасит окурок своей сигареты. - "Пиковая Дама" - это не... обычное место. Если ты когда-нибудь еще там появишься, с тобой может случиться плохое. О, черт. Что-то очень плохое. Приведя тебя туда, Дэймон... понимаешь, он нарушил самое главное правило. Приглашенные мужского пола - только кровные родственники. Послушай меня. Не ходи больше туда и сюда тоже больше не ходи, никогда. В общем, держись подальше от Сибуя. Это честное предупреждение. Понял? Нет, я ничего не понял, но она все равно закрывает дверь. День отсчитывает последние мгновения. Если бы у меня было настроение любоваться закатом, я нашел бы его прекрасным. На афише мультикинокомплекса "Уорнер Синема" изображено заходящее солнце из фильма о Сан-Франциско. Интересно, какая ветка метро ведет к такому закату и на какой станции нужно сойти? Неторопливо иду обратно той же дорогой, что и пришел, и натыкаюсь на игровой центр. Внутри стоит целый ряд автоматов с полной версией "2084", которые пользуются спросом у школьников. Сегодня плохой день. Я размениваю банкноту в тысячу иен на монетки по сто. x x x Вокруг меня бушуют потоки фотонного пламени, и мой последний товарищ падает замертво. Я ловлю в прицел тюремного охранника и делаю из него фрикасе. Замирает последнее эхо. Зловещая тишина. Неужели стрельба наконец закончилась? Начиная от красной двери, я прошел восемь ступеней. Металлический пол гремит, когда я перешагиваю через груду тел охранников и павших повстанцев. Для меня все кончено. Вот дверь тюрьмы. "Заключенный Нед Ладд. Преступление: Кибертерроризм. Приговор: Пожизненное Заключение. Доступ Охраны: Оранжевый". Внутри - мой отец, человек, который освободит мир от тирании Внешней Сети. Революция, которая перевернет реальность, начинается здесь. Стреляю по надписи "Вход", и створки двери разъезжаются в стороны. Вхожу в камеру. Темнота. Створки смыкаются, и зажигается свет. Офицеры разведки Внешней Сети! С допотопными револьверами? Хочу открыть огонь, но моя фотонная пушка не действует. В камере гнетущая атмосфера. Я где-то не туда свернул. Неверно прочитал указатель. Моя планка "энергии" на глазах снижается до уровня 0,01. Я не могу пошевелиться. Не могу даже стоять. Какой-то человек - я узнаю его, это фермер с соевой плантации из моей реальной жизни, - подходит ко мне, на ходу ослабляя галстук. - Меня зовут Агент К00996363Е. Открою тайну, Игрок I8192727I Нед Ладд - это проект, созданный Внешней Сетью, чтобы выявлять антиИгровые тенденции среди игроков и предотвращать потенциальный вред, который они могут причинить Внешней Сети. Ваша восприимчивость к внушениям наших провокаторов свидетельствует о дефектах в вашей программе. Даже гипотетическое допущение, что мировоззрение сможет когда-нибудь победить образ, безумно как таковое. Внешняя Сеть подвергнет вашу программу переработке в соответствии с Уложением Закона Игры 972HJI. Глубоко сожалею, I81, но это для вашего же блага. Он приближает свое лицо к моему. В нем нет ненависти. Оно полно нежности и прощения. - Игра окончена. ============================================================================ Четыре ОТВОЕВАННАЯ ЗЕМЛЯ ============================================================================ x x x Вот так я умер - сразу после полуночи, на отвоеванной у моря земле, где-то на южном берегу Токийского залива. Я чихаю, и ячмень у меня на глазу вздрагивает и едва не лопается. Воскресенье, семнадцатое сентября. Не могу назвать свою смерть неожиданной, особенно после этих двенадцати часов. С тех пор как Андзу показала мне, что такое смерть, я научился видеть ее: она ждет в поездах, в лифтах, на аптечных полках. На Якусиме, подрастая, я видел, как она бьется о скалы в океане. Всегда на некотором расстоянии. Теперь же она сбросила маску, как в страшном сне. Теперь это действительно происходит - со мной. Вот он, кошмар наяву, и я никогда не проснусь. Я повержен на лопатки, я далеко от всех, кто меня знает, и планка жизни на нуле. Мое тело истерзано, а температура поднимается выше, чем этот мост. В небе россыпью сверкают звезды, огни пролетающих самолетов и спутников. До чего же это грязная, грубая, бессмысленная, неправдоподобная, преждевременная, сопливая смерть! Просто гнусная и грустная авантюра, изначально обреченная на провал. Моя, скорее всего, последняя мысль о том, что, если этой бессмысленной истории суждено продолжаться, Богу-вивисектору понадобится новый подопытный кролик для экспериментов. Так много звезд. Для чего они? x x x В среду после обеда я иду в банк рядом с вокзалом Уэно, чтобы заплатить за сообщения в колонках платных объявлений. Банк примерно в десяти минутах ходьбы вниз по авеню Асакуса, поэтому я решаю воспользоваться осиротевшим велосипедом - служебным транспортом бюро находок. Он слишком дряхл, чтобы кто-нибудь на него польстился, но вполне поможет сэкономить четверть часа от обеденного перерыва, что мне пришлось бы топать по оживленной улице, раскаленной выхлопными газами и угасающим летом. В Токио нет тени, а сплошной бетон удерживает тепло. Я паркую велосипед снаружи и вхожу внутрь - в обеденное время в банке кипит особенно бурная деятельность, сопровождаемая особенным банковским шумом. Гомон трутней, телефоны, принтеры, бумага, автоматические двери, приглушенные голоса. Оплатить план " Г" через банкомат дешевле - при условии, что я не сделаю ни одной ошибки, набирая длинный ряд цифр, в противном случае мои деньги утекут не на тот счет[88]. Виртуальная кассирша на экране кланяется, сжав руки на коленях. - Пожалуйста, подождите. Производится транзакция. Жду. Читаю всякую ерунду о потерянных пластиковых картах и дешевых кредитах. Когда же снова поднимаю глаза на виртуальную кассиршу, она говорит нечто другое. Я не верю своим глазам. - Ты скоро встретишься с отцом, Эидзи Миякэ. Я раза три отворачиваюсь и снова смотрю на экран - сообщение по- прежнему там. Оглядываюсь - должен же быть автор у этого розыгрыша. В начале ряда банкоматов стоит живая кассирша, чтобы помогать клиентам, если у них возникнут затруднения; видя мое замешательство, она спешит подойти. У нее такие же униформа и выражение лица, как у ее виртуальной коллеги. Я молча указываю на экран. Она касается пальцем экрана. - Транзакция завершена. Вот ваша карточка, и не забудьте сохранить чек. - Но взгляните на сообщение! Голосом она напоминает мышку Минни из мультфильма: - "Транзакция завершена. Пожалуйста, заберите карту и чек". Все в порядке. Смотрю на экран. Она права. - Там было другое сообщение, - настаиваю я. Оглядываюсь вокруг в поисках шутника. - Сообщение, в котором ко мне обращались по имени. Ее улыбка становится напряженной: - Это крайне маловероятно. Очередь прислушивается. Я взрываюсь: - Я понимаю, что маловероятно! Зачем же иначе, как вы думаете... На сцене появляется человек в униформе с желтой нашивкой на рукаве. Он всего лишь на пару лет старше меня, а уже Капитан Супер, Самурай Корпоративных Финансов. - Спасибо, госпожа Вакаяма. - Он отпускает свою подчиненную. - Я дежурный менеджер. Что именно вас встревожило? - Я перевел деньги... - Автомат допустил ошибку? - На экране загорелось сообщение. Личного характера. Предназначенное для меня. - Могу я узнать, почему вы пришли к заключению, что сообщение предназначалось вам? - В нем было мое имя. Лицо Капитана Супера принимает обеспокоенно-неодобрительное выражение, почерпнутое на тренинге. - Что именно говорилось в "сообщении", сэр? - Что мой отец хочет со мной встретиться. Чувствую, как домохозяйки в очереди заражаются любопытством и переглядываются. Капитан Супер вполне убедительно имитирует врача, потакающего душевнобольному: - Я полагаю, что скорее всего наш автомат использует символы, с восприятием которых могут возникнуть некоторые затруднения. - Я не работаю в банке, но читать, спасибо, умею. - Ну конечно же. - Капитан Супер оглядывает мой рабочий комбинезон. Он чешет затылок, чтобы показать, что испытывает неловкость. Он бросает взгляд на свои часы, чтобы показать, что источник неловкости - я. - Я только хочу сказать, что здесь либо произошло недоразумение, либо вы стали свидетелем феномена, ранее не имевшего места ни в истории Токийского банка, ни, насколько мне известно, в истории японского банковского дела вообще. Я прячу карточку обратно в бумажник, сажусь на велосипед и возвращаюсь на вокзал Уэно. До самого вечера мне настолько не по себе, что госпожа Сасаки спрашивает, в чем дело. Я выдумываю что-то насчет лихорадки, и она дает мне лекарство. Во время чайного перерыва я подхожу к банкомату на вокзале, который выдает справки о счетах, но не принимает платежи. Не происходит ничего необычного. Я всматриваюсь в лица посетителей бюро находок, пытаясь уловить многозначительный взгляд. Ничего. Интересно, не Суга ли это? Но Суга не знает о моем отце. Никто в Токио не знает о моем отце. Кроме моего отца. Сидя в вагоне на пути к Кита Сендзю, я оглядываюсь по сторонам. Паранойя. Ни один из трутней не смотрит на меня, мне удается поймать взгляд только какой-то маленькой девочки. По пути домой от станции я ловлю себя на том, что высматриваю преследователей в уличных зеркалах. В супермаркете я покупаю уцененное вполовину окономияки[89] и молоко для Кошки. "Бунтаро", - думаю я, стоя в очереди. Я получил свою капсулу, потому что один из родственников моего учителя игры на гитаре, который живет в Кагосиме, знаком с подругой жены Бунтаро - возможно, это он прознал про моего отца? Но разве может владелец видеопроката быть настолько влиятелен, чтобы использовать экраны банкоматов для рассылки личных сообщений? Что-то вроде коварного союза между Сугой и Бунтаро? Я возвращаюсь в "Падающую звезду" и застаю подозреваемого за телефонным разговором с женой, рукой он ворошит редеющую шевелюру. Речь идет о детских садиках для Кодаи. Он кивает мне и отвешивает шлепок пониже спины самым бесцеремонным образом. Я просматриваю пару сцен из фильма ужасов под названием "Ты пришел по мою душу". Полицейский преследует маньяка-убийцу, который узнает о самых мрачных страхах своих жертв и убивает их, погружая в соответствующий кошмар. - Я знаю, о чем ты думаешь, парень, - говорит Бунтаро, вешая трубку. - Кодаи еще даже не родился. Но в этих заведениях списки претендентов на поступление длиннее, чем гитарные соло "Grateful Dead"[90]. Попадешь в правильный детский сад, и конвейер довезет тебя до правильного университета. - Он, вздыхая, качает головой. - Уж поверь мне. Отцу-воспитателю. Как твой день? Ты выглядишь так, будто из тебя высосали костный мозг. Бунтаро угощает меня сигаретой и вычеркивает себя из моего списка подозреваемых. Как ни трудно в это поверить, единственный оставшийся кандидат сейчас наиболее вероятен: мой отец. И что же нам теперь делать? План "Д". В обед во вторник я снова иду в то же самое отделение того же самого банка, чтобы испытать тот же банкомат еще раз. Дежурит та же самая женщина - узнав меня, она отводит глаза. Я вставляю карточку, набираю свой пин-код, и виртуальная кассирша отвешивает мне поклон. Вот это да! - В какой темной комнате нет выхода, а только входы в комнаты, еще темнее, чем первая? Отец ждет твоего ответа. Пытаюсь разгадать - это что, предупреждение? Оглядываюсь в поисках Минни Маус, но Капитан Супер уже поджидает меня: - Еще одно необъяснимое сообщение? - Если это не необъяснимое сообщение, - ты, саркастичный ублюдок; я стучу по экрану костяшками пальцев, - тогда скажите, как его назвать? - О Боже, мы ведь с вами не совсем Билл Гейтс, правда? Возможно, это сообщение о том, что у вас недостаточно средств на выполнение вашей сделки? Конечно же, экран вернулся в нормальное состояние и показывает жалкий баланс моего счета. Оглядываюсь по сторонам - не смотрит ли кто? Значит, он стирает сообщение, когда подходит свидетель? Но как? - Я понимаю, это кажется странным, - начинаю я, не зная точно, что сказать дальше. Капитан Супер приподнимает брови, - но кто-то использует ваши банкоматы, чтобы дурачить клиентов. Капитан Супер ждет продолжения. - Неужели вас это не беспокоит? Капитан Супер складывает руки на груди и кланяется с видом я-закончил- лучший-университет-Токио. Не сказав больше ни слова, я пулей вылетаю из банка. Сажусь на велосипед и возвращаюсь в бюро находок, с подозрением посматривая на припаркованные машины и приоткрытые окна, как и вчера. Моему отцу достало влияния устроить так, чтобы его имя не значилось в наших с Андзу свидетельствах о рождении, но это, несомненно, другая лига. Остаток дня я провел, приделывая этикетки к забытым зонтикам и отбирая для уничтожения те из них, что пролежали у нас больше двадцати восьми дней. Возможно ли, что моя мачеха пытается каким-то образом запугать меня? Если же это мой отец, то почему он выкидывает такие шутки, вместо того, чтобы просто позвонить мне? Бред. В пятницу нам, сотрудникам, набранным на испытательный срок в середине года, выдают зарплату. Банк забит под завязку - мне приходится ждать несколько минут, чтобы подойти к банкомату. Капитан Супер завис поблизости, ожидая, когда понадобится его вмешательство. Поглубже надвигаю бейсболку. Женщина со страусиными перьями на шляпке не переставая чихает мне в затылок и тяжко вздыхает. Вставляю карточку и запрашиваю 14 000 иен. Виртуальная кассирша улыбается, кланяется и просит подождать. Пока ничего необычного. - Отец предупреждает тебя, что передышка окончена. Я этого ожидал: из-под козырька кепки вглядываюсь в нетерпеливую очередь. Кто? Никакой подсказки. Автомат выплевывает деньги. Виртуальная кассирша снова отвешивает поклон. - Отец идет за тобой. Ну, так иди! Для чего же еще, как ты думаешь, я приехал в этот город? Я барабаню по виртуальному кассиру внутренней стороной кулаков. - Вы не из Токио, не так ли? - Капитан Супер стоит у меня за спиной. - Я это сразу понял, потому что жители Токио обычно хорошо воспитаны, они не нападают на наши автоматы. - Взгляните на это! Взгляните! Я показываю ему на экран, и у меня с языка срывается ругательство. - Пожалуйста, заберите деньги и карту. Банкомат пищит. Если я что-нибудь скажу Капитану Суперу или даже просто посмотрю на него, у меня возникнет непреодолимое желание его ударить, а я не уверен, что мой череп выдержит еще один удар, пока не прошла и неделя после предыдущего. Я оставляю без внимания его раздраженный вздох, забираю деньги, карточку, чек и какое-то время прохаживаюсь по вестибюлю, пытаясь поймать чей-нибудь взгляд. Очереди, мраморный пол, бой часов. В банках никто ни на кого не смотрит. Заметив, что Капитан Супер говорит с охранником и смотрит в мою сторону, я выскальзываю за дверь. Между банком и Уэно находится самая убогая во всем Токио лавка, торгующая лапшой. Если в Токио самые убогие лавки с лапшой во всей Японии, то эта, скорее всего, самая убогая в мире. Она так убога, что не