у веревочку сегодня утром для того, чтобы я не забыл послать что-то домой. Присядьте, Уотсуп, и простите... Я только несколько минут. Выдающийся детектив подошел к стенному телефону и простоял, с трубкой у уха, минут десять. -- Принимали донесение?--спросил я после того, как он вернулся на свое место. -- Возможно, -- с улыбкой возразил Джольнс: -- до известной степени это тоже может быть названо донесением. Знаете, дружище, я буду с вами вполне откровенен. Я, что называется, переборщил. Я увеличивал да увеличивал дозы, и теперь дошло до того, что морфий совершенно перестал оказывать на меня действие. Мне необходимо теперь что-то посильнее! Этот телефон сейчас соединял меня с одной комнатой в отеле "Уольдорф", где автор читал свое произведение. Ну-с, а теперь перейдем к разрешению проблемы этой веревочки. После пяти минут самой сосредоточенной тишины, Джольнс посмотрел на меня с улыбкой и покачал головой. -- Удивительный человек! -- воскликнул я: -- уже?! -- Это очень просто! -- сказал он, подняв палец.-- Вы видите этот узелок? Это для того, чтобы я не забыл! Значит, он--незабудка! Но незабудка есть цветок (Совершенно непереводимая игра слов. В оригинале сказано "It is a forget-me-knot! A forget-me-not is a flower. It was a sack of flour that I was to send home". Прим. перев.) и, следовательно, речь идет о мешке муки, который я должен послать домой. -- Замечательно! -- не мог я удержать крик изумления. -- Не угодно ли вам пройтись со мной? -- предложил Джольнс. -- В настоящее время можно говорить только об одном значительном случае, -- сказал он мне. -- Некий Мак-Карти, старик ста четырех лет от роду, умер от того, что объелся бананов. Все данные так убедительно указывали на мафию, что полиция окружила на Второй Авеню Катценъяммер Гамбринус Клуб No 2, и поимка убийцы -- только вопрос нескольких часов. Детективные силы еще не призваны на помощь. Мы с Джольнсом вышли на улицу и направились к углу, где должны были сесть в трамвай. На полпути мы встретили Рейнгельдера, нашего общего знакомого, который занимал какое-то положение в Сити-Холл. -- Доброе утро! -- сказал Джольнс, остановившись.-- Я вижу, что вы сегодня хорошо позавтракали. Всегда следя за малейшими проявлениями замечательной дедуктивной работы моего друга, я обратил внимание на то, что Джольнс бросил мгновенный взгляд на большое желтое пятно на груди сорочки и на пятно поменьше на подбородке Рейнгельдера. Несомненно было, что эти пятна оставлены яичным желтком. -- Опять вы пускаете в ход ваши детективные методы!--воскликнул Рейнгельдер, улыбаясь во весь рот и покачиваясь от смеху. -- Ладно, готов побиться об заклад на выпивку и сигары, что вы никак не отгадаете, чем я сегодня завтракал. -- Идет! -- ответил Джольнс: -- сосиски, черный хлеб и кофе! Рейнгельдер подтвердил правильность диагноза и заплатил пари. Когда мы пошли дальше, я обратился к моему другу за разъяснением: -- Я думаю, что вы обратили внимание на яичные пятна на его груди и подбородке? -- Верно!--отозвался Джольнс: -- я именно с этого и начал! Рейнгельдер -- очень экономный и бережливый человек. Вчера яйца на базаре упали до двадцати восьми центов за дюжину. Сегодня же они стоили сорок два цента. Рейнгельдер вчера ел яйца, а сегодня уже вернулся к своему обыденному меню. С такими мелочами необходимо считаться: они очень значительны. С ними знакомишься в приготовительном классе: это -- арифметика нашего дела! Когда мы вошли в трамвай, то сразу увидели, что все места заняты преимущественно женщинами. Мы с Джольнсом остались на задней площадке. Приблизительно посреди вагона сидел пожилой господин с короткой седенькой бородкой, который производил впечатление типичного, хорошо одетого ньюйоркца. На следующих остановках в вагон вошло еще несколько женщин, и уже три-четыре дамы стояли около седого господина, держась за кожаные ремни к выразительно глядя на мужчину, который занимал желанное место. Но тот решительно удерживал свое место. -- Мы, нью-иоркцы, -- сказал я, обратись к Джольнсу, -- настолько утратили свои былые манеры, что даже на людях не придерживаемся правил вежливости! -- Очень может быть! -- легко ответил Джольнс:-- но этот господин, о котором вы, вероятно, сейчас говорите, уроженец Старой Виргинии и притом очень вежливый и услужливый человек! Он провел несколько дней в Нью-Йорке, тут же с ним его жена и две дочери, и все они сегодня ночью уезжают на Юг. -- Вы, оказывается, знаете его?--воскликнул я. смутившись. -- Я никогда в жизни, до тех пор, пока мы не вошли в вагон, не видел его! -- улыбаясь, ответил детектив, -- Но тогда, во имя золотых зубов Эндорской ведьмы, объясните мне, что это значит! Если все ваши заключения сделаны лишь на основании одной видимости, то не иначе, как вы призвали на помощь черную магию! -- Нет, это привычка к наблюдениям, и ничего больше! -- ответил Джольнс.--Если этот старый джентльмэн выйдет из вагона до нас, то надеюсь, что мне удастся доказать вам всю правильность моего вывода. Через три остановки господин встал, с намерением выйти из вагона. В дверях мой друг обратился к нему: -- Простите великодушно, сэр, но не будете ли вы полковник Гюнтер из Норфолька, Виргиния? -- Нет, сэр! -- последовал исключительно вежливый ответ:-- моя фамилия, сэр, -- Эллисон! Я -- майор Унфельд Р. Эллисон, из Ферфакса в том же штате. Я, сэр, знаю очень много людей в Норфольке -- Гудришей, Толливеров и Кребтри, сэр, но до сих пор я не имел удовольствия встретить там вашего друга полковника Гюнтера. Весьма рад доложить вам, сэр, что сегодня ночью я уезжаю в Виргинию, после того как провел здесь вместе с женой и тремя дочерьми несколько дней. В Норфольке я буду приблизительно через десять дней, и, если вам угодно назвать мне ваше имя, то я с удовольствием повидаюсь с полковником Гюнтером и передам, что вы справлялись о нем. -- Душевно благодарю вас, -- отозвался Джольнс:-- уж раз вы так любезны, то я прошу передать ему привет от Рейнольдса. Я взглянул на великого нью-йоркского детектива и сразу заметил выражение печали на его строгом, с четкими линиями, лице. Самая маленькая ошибка в определении всегда огорчала Шенрока Джольнса. -- Вы, кажется, изволили говорить о ваших трех дочерях? -- спросил он джентльмэна из Виргинии. -- Да, сэр, у меня три дочери, самые очаровательные девушки во всем графстве Ферфакс! -- последовал ответ С этими словами майор Эллисон остановил вагон и начал спускаться со ступенек. Шенрок Джольнс схватил его за руку. -- Один момент, сэр! -- пробормотал он учтиво, и только я уловил в его голосе нотку волнения:-- я не ошибусь, если скажу, что одна из ваших дочерей -- приемная? -- Совершенно верно, сэр! -- подтвердил майор, уже стоя на земле: -- но какого дьявола... каким образом вы узнали это? Это -- превосходит мое понимание... -- И мое. -- сказал я, когда трамвай двинулся дальше. Оправившись после своей явной ошибки, Шенрок Джольнс уже вернул себе свою обычную ясность и наблюдательность, а вместе с тем и спокойствие. Когда мы вышли из вагона, он пригласил меня в кафе обещая познакомить с процессом своего последнего изумительного открытия. -- Во-первых, -- начал он, когда мы устроились в кафе: -- я определил, что этот джентльмен -- не нью-йоркец потому, что он покраснел и чувствовал себя неловко и неспокойно под взглядами женщин, которые стояли около него,-- хоть он и не встал и не уступил никому из них своего места. По внешности же его я легко определил, что он скорее с Юга, нежели с Запада. А затем я задался вопросом: почему он не уступил места какой-нибудь женщине в то время, как он довольно, но не достаточно сильно ч\вствовал потребность сделать это? Э от вопрос я очень скоро разрешил. Я обратил внимание на то, что угол одного из его глаз значительно пострадал, был красен и воспален, и что, кроме того, все его лицо было утыкано маленькими точками, величиной с конец неочиненного карандашного графита. И, еще. на обоих его патентованных кожаных башмаках было большое количество глубоких отпечатков, почти овальной формы, но срезанных с одного конца. -- А теперь примите во внимание следующее: в Нью-Йорке имеется только один район, в котором мужчина может получить подобные царапины, раны и отметины, и это место -- весь тротуар Двадцать Третьей улицы и южная часть Шестой авеню. По отпечаткам французских каблучков на его сапогах и по бесчисленным точкам на его лице, оставленным дамскими зонтиками, я понял, что он попал в этот торговый центр и выдержал баталию с амазонскими войсками. А так как у него очень умное лицо, то мне ясно стало, что по собственному почину он никогда не отважился бы на подобную опасную прогулку, а был вынужден к тому собственным дамским отрядом. -- Все это очень хорошо, -- сказал я: -- но объясните мне, почему вы настаив ли на том, что у него имеются дочери, и, к тому же еще, две дочери? Почему бы одной жене не удалось взять его в тот самый торговый район? -- Нет, тут обязательно были замешаны дочери! -- спокойно возразил Джольнс: -- если бы у него была только жена и его возраста, он заставил бы ее, чтобы она одна отправилась за покупками. Если бы у него была молодая жена, то она сама предпочла бы отправиться одна. Вот и все! -- Ладно, я допускаю и это! -- сказал я. -- Но теперь: почему две дочери? И еще. заклинаю вас всеми пророками, объясните мне, как вы догадались, что у него одна приемная дочь, когда он поправил вас и сказал, что у него три дочери? - Не говорите "догадался"! -- сказал мне Шенрок Джольнс с оттенком гордости в голосе: -- в нашем лексиконе не имеется таких слов! В петлице майора Эллисона были гвоздика и розовый бутон на фоне листа герани. Ни единая женщина не составит комбинации из гвоздики и розового бутона в петлице. Предлагаю вам, Уотсуп. закрыть на минуту глаза и дать волю вашей фантазии. Не можете ли вы представить себе на одно мгновение, как очаровательно милая Адель укрепляет на лацкане гвоздику для того, чтобы ее папочка был поизящнее на улице? А вот заговорила ревность в ее сестрице Эдит, и она спешит вслед за Аделью вдеть в ту же петлицу и с той целью украшения розовый бутон, вы и это видите? -- А потом,-- закричал я, чувствуя, как мной начинает овладевать энтузиазм:-- потом, когда он заявил, что у него три дочери...? -- Я сразу увидел на заднем фоне девушку, которая не прибавила третьего цветка, и я понял, что она должна быть... -- Приемной дочерью!--перебил я его: -- вы поразительный человек! Скажите мне еще, каким образом вы узнали, что они уезжают на Юг сегодня же ночью? И великий детектив ответил мне: -- Из его бокового кармана выпирало что-то довольно большое и овальное. В поездах очень трудно достать хороший виски, а от Нью-Йорка до Ферфакса довольно долго ехать! -- Я снова должен преклониться пред вами! -- сказал я. -- Разъясните мне еще одну вещь, и тогда исчезнет последняя тень сомнения. Каким образом вы решили, что он -- из Виргинии? -- Вот в чем я согласен с вами: тут была очень слабая примета! -- ответил Шенрок Джольнс. -- Но ни один опытный сыщик не мог бы не обратить внимания на запах мяты в вагоне.