кого я еще никогда не видел у лошадей. Жеребенок, казалось, приободрился немного, но через несколько шагов упал опять и уже не мог подняться. В этот момент между нами и табуном было уже метров триста, и вдруг, вместо того, чтобы бежать, Tax повернулся и, пригнув голову, помчался на нас. Он нападал, давая остальным время скрыться. И эта отвага погубила его. Мой дядя остановил коня и, подпустив Таха достаточно близко, прицелился и выстрелил. Когда в него попала снотворная пуля, Tax вздрогнул, но не остановился. Я думал, что он собьет с ног дядину лошадь или прокусит ей шею, но, не добежав каких-нибудь двадцать метров до нас, Tax вдруг упал, подогнув передние ноги, и затих. -- Не останавливайтесь, -- прокричал Грит дяде Рэфу. Пораженные нападением Таха, мы не заметили, что дикий табун уходил. -- Мы должны поймать еще одного! Они все помчались за табуном, а я остался. Соскочив с Бэта, я бросился к Таху. -- Вставай же! Ну давай! -- крикнул я, держась, однако, на приличном расстоянии. Он лежал в пыли, тяжело и хрипло дыша, глаза дикие, и пытался встать, скребя землю задними ногами. Он даже щелкнул на меня зубами, и я отскочил подальше. -- Скорее! -- закричал я ему сердито. -- Ты еще можешь удрать! Он старался изо всех сил, но задние ноги плохо слушались. .Чтобы разозлить или напугать, я бросил в него комок земли. Tax поднял голову, сделал еще одну попытку подняться, но вдруг шея его ослабла, ноги замерли, глаза закрылись, и он потерял сознание. Моя тетя говорит, что пора кончать, иначе ты подумаешь, что мы здесь ничего не делаем, а только пишем длинные грустные письма про наших лошадей. Но я совсем не хотел, чтобы это письмо получилось грустным. Я пишу его для того, чтобы ты поняла, какая смелая и необычная лошадь скоро будет жить в ваших лугах и какого дикого и опасного приятеля поручит твоя Мушка. Всех четырех лошадей, пойманных в тот день, связали и увезли на вертолете, а за табуном установили постоянное наблюдение. Так я потерял всякий след Таха. Я не знал, где он был и что с ним, пока к нам не приехал твой дедушка и не сказал, что молодой жеребец, о котором я так беспокоился, поедет с ним в Уэльс. Уже прошло два месяца, как поймали Таха. Все это время пойманных лошадей, чтобы они немного успокоились после своего пленения, держали на свободе, на огороженном участке недалеко от нашей столицы Улан-Батора. Когда наши ученые решили, что лошадей можно отправлять, они сообщили твоему дедушке, что он может забрать обещанного ему жеребца. Он сначала побывал в Улан-Баторе, а потом навестил нас. -- Я подумал, что, пожалуй, есть смысл расспросить тебя обо всем, -- сказал мне твой дедушка, -- что тебе известно о повадках диких лошадей, живущих в ваших горах. Это было очень здорово. Я тогда понял, что Tax попал в хорошие руки. Мы поехали с твоим дедушкой в горы, чтобы он увидел, к какой природе привыкли дикие лошади. Он задавал мне тысячу вопросов, потому что ему рассказали, как я в течение многих месяцев следил за диким табуном. Я хотел расспросить его, как он собирается сохранить Таха, какие у вас луга, горы и климат, но моя тетя (она переводила нашу беседу) сказала, что это будет невежливо. Но твой дедушка рассказал мне о тебе, Китти, и о твоей милой Мушке. Поэтому, если у тебя найдется свободное время, напиши мне, пожалуйста, и расскажи о ваших лугах, о том, какая у вас природа, бывает ли у вас снег, не убежит ли Tax, много ли людей живет в вашей местности, что ты собираешься делать, когда привезут Таха и т. д. и т. п. А прежде всего расскажи о твоей лошадке, которая теперь станет подружкой Таха. Мне, правда, удалось задать твоему дедушке один вопрос: -- Ваша маленькая кобылка Мушка дикая или прирученная? Твой дедушка засмеялся и ответил: -- Мушка такая ручная, что повсюду ходит за Китти как собачонка. Вот откуда я узнал, что твоя лошадка ручная, и это беспокоит меня. -- Мушка совсем домашняя, -- продолжал твой дедушка, -- и поэтому мы надеемся, что она сможет уговорить Таха остаться в нашем заповеднике, пока ему не пришлют кобылку из дикого табуна. -- Но Tax такой дикий, -- возразил я, -- что нигде по собственной воле не останется. И потом, он может обидеть вашу лошадку. Но твой дедушка рассмеялся над моими страхами: -- Я думаю, что у Мушки хватит очарования, чтобы заставить его остаться. И он не обидит ее. Я надеюсь, что Tax не обидит ее. Нам всем очень понравился твой дедушка. По нашему мнению, он своими седыми волосами, колючей бородой и смеющимися глазами похож на доброго седого бурого медведя. Теперь заканчиваю и снова прошу, если будет время, написать мне о себе, ваших уэльских лугах, твоей маленькой Мушке и прежде всего о том, что произойдет, когда прибудет Tax. Ты можешь писать по-английски, а моя тетя Серогли мне переведет. (На этот раз она поехала с нами в горы.) Итак, до твоего письма, с дружеским приветом. Твой искренний друг Барьют Минга. P. S. Я послал тебе с твоим дедушкой нашу зимнюю монгольскую шапку. Он сказал, что тебе она понравится. Надеюсь, она тебе пойдет. Осторожнее, если у вас есть собаки. Tax убьет любую собаку, если она к' нему приблизится. Поэтому держи своего песика подальше. И все же я очень беспокоюсь за твою милую добрую лошадку. Твой друг Барьют. 4 Здравствуй, Барьют! Мне было очень приятно получить такие замечательные и длинные письма, а последнее было настолько интересным, что я просто не могла от него оторваться. Я должна была помогать миссис Эванс перебирать фасоль, но отобрала всего две фасолины и очистила одну картофелину, так что миссис Эванс пришлось забрать у меня письмо до тех пор, пока не закончили ужин. У меня даже пропал аппетит, так я разволновалась из-за Таха. Но миссис Эванс заставила меня съесть все: фасоль, картошку, пудинг и вымыть посуду. Только после этого она отдала мне письмо, заставив прежде сесть как следует и читать спокойно. Таким образом я, дескать, получу больше удовольствия. Но боюсь, что я не очень спокойный человек. По крайней мере, это мне постоянно твердят миссис Эванс и дедушка, хотя лично я считаю себя очень спокойной. Чтобы ответить на все твои вопросы, мне потребуется, наверное, сто лет. Сейчас могу сказать точно только одно: Tax еще не приехал. Его держат в карантине, проверяют, нет ли у него каких-нибудь заразных болезней. Я, между прочим, тоже беспокоюсь за Мушку, хотя дедушка смеется, когда я говорю об этом. Но одно я могу обещать тебе, Барьют,-- мы сделаем все, чтобы Tax чувствовал себя здесь как дома, хоть его горы и долины далеко. Здесь, конечно, все немного скучнее и проще по сравнению с вашими горами. Поэтому боюсь, что, когда буду рассказывать тебе о нашем доме и нашем заповеднике, ты не услышишь ничего о лошадиных поединках и отчаянных погонях в горах. Я живу в заповеднике с дедушкой и дедушкиной экономкой миссис Эванс. Моя мама умерла четыре года тому назад. А мой папа -- геолог, и ему приходится работать в таких странах, как Персия или Кувейт (там умерла моя мама). Он должен вернуться в будущем году, а до тех пор я буду жить у дедушки. Он профессор зоологии и заведует национальным заповедником для диких животных. Это совсем новый заповедник, специально созданный для тех зверей, которым угрожает вымирание, но пока у нас еще не очень много животных. Наш заповедник расположен в Черных Горах, занимает большое пространство, покрытое холмами и пастбищами. Вокруг нет ни городов, ни деревень и даже настоящих дорог, за исключением одной, которая ведет к нашему дому. Цель заповедника -- дать животным возможность вести привычную дикую жизнь, и поэтому в заповеднике нет загонов и оград. Есть только один электрический забор, в двадцати милях от нас, чтобы животные не выходили на главную дорогу. Мы со всех сторон окружены реками. Одна из них течет по другую сторону гор, и поэтому все горы и пастбища будут в распоряжении одного Таха, если не считать нескольких диких козлов, оленей, барсуков, бобров и других небольших зверей. Вот и асе, что пока у нас есть. Наш каменный дом находится в самом центре заповедника, и в дедушкином кабинете сделаны большие окна для наблюдения со множеством подзорных труб и кинокамер. Моя школа в Крикхоуэле, в двадцати милях от дома. Каждое утро дедушке приходится отвозить меня за десять миль к главной дороге, где я сажусь на автобус. Когда дедушки нет, меня отвозит на своем грузовике мистер Джонс, почтальон. Иногда, в метель, я вообще не хожу в школу. Но у нас не так дико, как в ваших горах, Барьют, хотя люди считают, что мы живем в глуши. Они часто спрашивают: "Тебе не одиноко, Китти? Ты ведь там совсем одна". Но мне нравится здесь, и я никогда, никогда не уеду отсюда. Дедушка и миссис Эванс очень добры ко мне, и мне кажется, что они балуют меня, хотя думают, что обходятся со мной очень строго. И они все время ссорятся. Но это не со зла ссоры, просто они так привыкли. -- Эта женщина сведет меня в могилу, -- всегда ворчит дедушка, когда миссис Эванс ругает его за что-нибудь. -- У него нет никакого понятия, что хорошо, что плохо, -- говорит миссис Эванс, когда ее в чем-нибудь обвиняет дедушка. Потом они начинают говорить друг другу: "Чушь" -- это их любимое слово, когда они спорят. Я люблю их обоих, а мистер Джонс, почтальон, говорит, что ни один из них не сможет жить без меня. Поэтому, хотя они стараются быть со мной строгими и пытаются утихомирить меня (почему, так и не пойму), я знаю, что это просто забота обо мне. А вообще я чувствую, что мне нужно заботиться о них. Мой дедушка очень неаккуратный. Когда он кончает работать с книгой, картой, картотекой или фотографиями, он просто бросает их где попало -- на полу, на стуле, на столе или на лестнице. Мне постоянно приходится все подбирать за ним и прибирать его кабинет, хотя дедушка и ворчит на меня, когда застает за этим. Что же касается миссис Эванс, то она плохо видит. Даже очень плохо. Она видит очень небольшое пространство прямо перед собой через очень толстые очки, и поэтому мне приходится следить, чтобы стулья, столы (даже дедушкины книги) не попадались ей на пути и она не споткнулась бы о них. Мне приходится следить также, чтобы все на кухне было там, где она сможет увидеть, -- ножи, тарелки, кастрюли и вязанье. Если что-нибудь окажется не на месте, она никогда не найдет. Думаю, у нее перед глазами как будто пленка, потому что она всегда ходит с метелкой для пыли и словно чистит перед собой воздух, как грязное окошко. Как видишь, мне повезло. А пишу я про все это, чтобы ты знал, в какой дом приедет Tax. Самая серьезная проблема, конечно, это моя любимица Мушка и то, как она подружится с Тахом. Я бы могла сказать, что за нее я не беспокоюсь, но это будет неправдой. Мушка такая ручная, доверчивая и ласковая, что я не могу себе представить, что произойдет, если она окажется рядом с таким диким жеребцом, как Tax. Просто не могу себе представить. Когда дедушка впервые привел Мушку домой примерно год тому назад, он сказал мне, что когда-нибудь она может стать женой дикой азиатской лошади, которую он надеялся достать в Монголии. Но Мушка уже была такой доброй и ласковой, что я спросила дедушку, почему он хочет, чтобы такая нежная маленькая лошадка стала женой дикого жеребца. -- Потому что нам нужно будет убедить дикого жеребца в том, что мы его друзья, что он может доверять нам. Что мы не только не будем угрожать ему, а, наоборот, помогать. С лошадью ведь на словах не договоришься, не так ли? Что может быть лучше, чтобы приучить его к нашим горам, чем дать ему добрую и умную подругу, которая привязана к нам и сама будет к нам подходить, не бросится в бегство, если мы появимся вблизи на склоне холма, когда они будут вместе. -- Откуда ты знаешь, что в Монголии найдут дикую лошадь, если считается, что они исчезли? -- спросила я (это было год назад). -- Потому что я убежден, что рано или поздно дикий табун будет найден, а мои друзья из Академии наук Монголии обещали мне одну лошадь, если найдут табун, в котором будет более двадцати лошадей. -- А что будет потом? Мушка навсегда останется с диким конем? -- Нет. Только до тех пор, пока дикарь не научится доверять нам. Тогда мы привезем ему из Монголии дикую подругу, и ты получишь свою Мушку обратно. -- Но она такая ручная! -- повторяла я ему. -- Тем лучше,-- ответил дедушка. -- Поэтому ты можешь делать все, что хочешь, Китти, чтобы она больше привыкла, но только не пускай ее в дом и не езди на ней. Вот так год назад у нас появилась Мушка. Сначала я пыталась оставлять Мушку дома, когда ходила гулять в горы, и брала с собой только Скипа. Скип -- скай-терьер, и никогда не ходит просто, даже в доме. Он подскакивает и подпрыгивает, как маленький мячик, из одного места в другое. Но однажды Мушка пошла за нами, и я решила подразнить ее и спряталась, чтобы она подумала, что потерялась. Ей так понравилась игра, что это вошло в привычку. Теперь Мушка и я все время так играем, даже дома. Мы все время поддразниваем друг друга. А поскольку она терпеть не может в чем-нибудь не участвовать, то все время пытается проникнуть в дом. Она делает все, чтобы войти, и даже сердится и недовольно ржет, когда я закрываю дверь перед ее носом. Вообще-то я со страхом думаю, что, если ей удастся когда-нибудь пробраться в дом, а миссис Эванс ее вовремя не заметит, то произойдет беда. А если Мушка попадет в дедушкин кабинет, она, наверное, сжует все его карты, письма и бумаги. Она обожает есть бумагу. Поэтому мне стоит больших усилий не пускать ее в комнаты, хотя лично я считаю, что она просто уляжется перед камином, как собака, или свернется, как кошка, на коврике. Вчера миссис Эванс вошла к дедушке в кабинет с мокрыми занавесками в руках и сказала: -- Посмотрите, что сделала ваша лошадь с этими занавесками! Она начисто отъела весь низ! Дедушка посмотрел на занавески без всякого интереса к ним: -- Я думаю, что она хотела залезть в окно. А вы чего ожидаете от нее? -- Она хотела досадить мне,-- возразила миссис Эванс. -- Она знает, что я не пущу ее в дом, и поэтому делает все, чтобы отплатить за это. На днях она уже почти проникла на кухню, но я выставила ее. Тогда она схватила зубами коврик и убежала с ним к реке. Дедушка рассмеялся: -- Ей нравится ваша компания, только и всего. -- Скорее всего ей нравится шкодничать, -- возразила миссис Эванс. -- Вы балуете девочку, а она балует лошадь. -- Это вы балуете их обеих, -- рассердился дедушка. И как всегда, они начали твердить друг другу: "Чушь". Даже если я не присутствую при этом, я всегда знаю, что они скажут друг другу, ведь миссис Эванс всегда говорит мне, что сказала дедушке, а дедушка рассказывает, что ответил миссис Эванс. Но я, кажется, заболталась, пора уже кончать. И миссис Эванс и дедушка твердят мне, что я болтушка, но ведь должна же я была рассказать тебе про Мушку и про наш заповедник, чтобы ты не очень волновался за Таха. Я очень надеюсь, что тетя Серогли сможет разобрать мой почерк и у нее будет время перевести все тебе. Я с нетерпением жду, когда появится Tax, хотя и очень беспокоюсь, как он обойдется с Мушкой. Я просто жду не дождусь посмотреть, что же будет, когда они встретятся. Дедушка говорит, что я должна наконец понять, что они лошади, а не люди. Он советует мне не сентиментальничать и не глупить по этому поводу. Я пытаюсь, но это довольно трудно сделать, особенно если любить Мушку, как я. Пока до свидания. Обещаю написать, как только Tax приедет. Твой новый друг Китти Джемисон. P. S. Монгольская шапка -- чудо. Здесь никто ничего подобного даже и не видел. Жду не дождусь зимы, чтобы надеть ее в школу. Мне надо бы придумать что-нибудь особенное и послать тебе в ответ, но ничего не могу придумать такого, чтобы хоть наполовину сравнялось с твоим подарком. Кити 5 Здравствуй, Барьют! Tax здесь! Он прибыл в пятницу в стойле-фургоне из карантина в Беркшире. Когда грузовик с фургоном на буксире подъехал, ветеринар спросил дедушку, не хочет ли он, чтобы Таха выпустили около дома или же где-нибудь в горах. Дедушка ответил: -- Выпускайте его здесь. Пусть сначала увидит это место и нас. Я не знала, чего ожидать. И хотя Мушка стояла позади меня, толкая мордой в спину, а Скип был заперт в доме, чтобы не лаял, мне все казалось необычным. Даже еще не видя Таха, я волновалась. И знаешь, по-моему, Мушка догадывалась, что там, в стойле, что-то загадочное и дикое и это относится к ней. Она все время пыталась просунуть голову под мою руку и толкала меня в спину, как будто хотела, чтобы я ушла и взяла ее с собой. -- Ш-ш-ш, Мушка, -- сердито шепнула я. Даже не знаю, почему я заговорила шепотом, но я слышала, как в стойле сердито дышал Tax, как будто чуял опасность. Он фыркал, бил копытом, лягался. -- Отойди, Китти, -- попросил дедушка и велел ветеринару открыть задний борт. В тот момент, когда ветеринар стал открывать задвижку, Мушка начала пятиться, а потом повернулась и убежала к другой стороне дома. Дедушка засмеялся и сказал: -- Она еще передумает. Потом задний борт открылся, и, пока Tax появлялся дюйм за дюймом, я поняла, что вижу совершенно незнакомое и очень дикое животное, и, сделав гримасу, сказала: "Но он же уродец!" Я не ожидала увидеть лошадь, которая была бы такой коренастой и сильной, такой косматой и пятнистой, причем часть меха слиняла (на шерсть это было непохоже). Совершенно необычная грива, она торчала, как зубная щетка. Но самой удивительной была огромная голова. Жеребец действительно походил на тех доисторических лошадей, рисунки которых дедушка развесил по стенам в своем кабинете. А бакенбарды! Я еще никогда не видела лошадь с бакенбардами. -- Ну разве не красавец! -- воскликнул дедушка, когда Tax вышел. -- Страшилище, -- ответила я невольно. -- Он как бешеный. -- Я вправду напугалась. А дедушка смеялся. -- Ты еще передумаешь, -- сказал он. И мне кажется, Tax заставил меня начать передумывать в тот самый момент, когда застыл, глядя на нас, нагнув голову, как будто готовясь напасть. И потому, что выглядел он таким злым и страшным, я вдруг вспомнила все то, что ты писал про него, каким он был храбрым, непоколебимым и непобедимым, когда вы его преследовали. И теперь мне было все равно, красив он или нет. Но дедушке я сказала: -- Он никогда не будет здесь счастлив, дедушка. Он слишком дикий и слишком другой. Он никогда не приживется! -- Посмотрим, -- ответил дедушка. В этот момент Tax напряг мышцы, как большой кот, будто собирался прыгнуть. Но вместо этого он изо всех сил помчался галопом в луга. Он скакал, как бы стараясь распластаться по земле вместе со своими странными толстыми короткими ногами. И вскоре исчез в долине. Но и дальше, по-моему, он скакал и скакал. -- Великолепно, -- сияя, воскликнул дедушка. -- Удивительно! Что за лошадь! Превосходно! Я оглянулась, ища Мушку, но она в ужасе спряталась за дом. Дедушка хлопнул себя по коленкам и счастливо засмеялся в свою колючую бороду. -- Ну, а теперь подождем, что сообщит нам Питер, -- сказал он. -- Я свяжусь с его Вороньим гнездом и скажу, чтобы он теперь последил за диким жеребцом. Воронье гнездо -- это сделанный из стекла наблюдательный пункт, находящийся на самой высокой горе заповедника. На его площадку так трудно взбираться, что дедушка не разрешает мне лазить туда. Питер -- дедушкин помощник -- должен находиться там летом и зимой, наблюдая за животными. Оттуда видно на многие мили кругом. На будущий год собираются поставить на Вороньем гнезде телевизионные камеры, и мы сможем видеть все, что происходит, прямо из дедушкиного кабинета. Дедушка теперь слишком стар, чтобы добираться туда без помощи вертолета. Мы пошли в дом, чтобы связаться с Питером по радио при помощи специального передатчика, и, когда я проходила мимо Мушки, она впервые убежала от нас, как будто мы ей сделали что-то плохое. -- Уже срабатывает, -- заметил дедушка. -- Что срабатывает? -- Сейчас она встревожена. Но Мушка уже понимает, что происходит. Она поняла... Я не спросила, что же такое поняла Мушка, но, во всяком случае, начало положено. Мне почему-то казалось, что они никогда не будут вместе. Мушка никогда не уйдет с пастбищ вблизи дома, a Tax никогда не подойдет к дому. Я даже была уверена, что он уже ищет способ убежать. Но дедушка сказал: "Терпение, милая" -- и попросил Питера по радио немедленно сообщить нам, как только он увидит Таха. -- Что, по-вашему, станет делать дикая лошадь? -- прозвучал голос Питера в динамике. -- Честно говоря, не знаю,-- ответил дедушка. -- Вообще-то ничего особенного. Найдет какое-нибудь укромное местечко и пока не будет высовывать оттуда носа. Tax как раз так и поступил. На следующее утро, когда мы завтракали, Питер срочно вызвал нас из Вороньего гнезда. (Питер -- небольшого роста и очень любит танцевать. А поскольку он все время там один, то все время танцует. Танцует шотландские и, современные танцы, даже "русскую" и "венгерку", и все сам с собой.) -- Профессор, я сейчас вижу дикого коня. Он снует повсюду, ищет выхода или разыскивает свой табун. ~ -- Прекрасно, -- ответил дедушка. -- Постарайся не потерять его из виду. После этого, в разное время дня и ночи, Питер сообщал о том, что делал Tax. Питер всегда был взволнован. Присутствие Таха вызывает какое-то странное волнение, как-будто ждешь, что произойдет что-то необычное или ужасно дикое. Я все время чувствую это, и дедушка тоже. -- Ему, бедному, здесь, наверное, очень одиноко, -- как-то сказала я дедушке. -- Верно, -- ответил он. -- Tax -- стадное животное, поэтому он скучает по своему табуну. Мы заставим его почувствовать себя еще более одиноким, прежде чем пошлем к нему Мушку. Я ничего не ответила, потому что была уверена, что Мушка никогда не останется с Тахом и даже никогда не подойдет к нему. Питер следил за ним целую неделю, и после того, как Tax совершенно измотал себя, носясь что было мочи по всему заповеднику, он в один прекрасный день решил остаться в небольшой долине, в которой росла какая-то соленая трава, была песчаная почва и немного воды. -- За ним так интересно наблюдать, -- рассказывал нам Питер по радио. -- Он все время сердито трясет головой, и размахивает хвостом, и все осматривает холмы, как будто ищет чего-то. Он гоняется за всеми, кто попадется, особенно за лошадьми, овцами и птицами. Вчера я видел, как он погнал горного козла и помчался за ним в горы. Он даже гонял грачей, и они разлетались, как будто 'их преследовал сам дьявол. Удивительная лошадь, профессор! Непостижимая! Он выбрал себе долину, где придется попотеть, если захотите поймать его. -- Хорошо, -- решительно сказал однажды утром дедушка, выслушав очередной, полный восторга отчет Питера. -- Мы доставим ему Мушку сегодня после обеда. -- Потом дедушка засмеялся своим обычным дразнящим смехом, хлопнул себя по коленям и сказал: -- Я бы отдал руку на отсечение, посмотреть только, что произойдет, когда они наконец столкнутся нос к носу. Думаю, Мушка одержит верх. -- Но Tax может поранить ее. -- Ну, только не на воле, -- ответил дедушка. -- Такое бывает лишь в зоопарках. -- А ты хочешь просто выпустить Мушку и оставить ее там? -- Да. Время пришло, милая,-- ответил дедушка со вздохом. -- Но это жестоко, -- возразила я с жаром. И вдруг дедушка стал очень серьезным., -- Нет, не жестоко. Животные -- не люди, Китти. Я буду повторять это, пока ты не поймешь. В конце концов, Мушке будет лучше, если она будет вести себя, как лошадь, а не как собачонка. Вот увидишь. Я была ужасно растерянна, когда мы погрузили Мушку в фургон и отправились на грузовике в Тирионскую долину, где находился Tax. Мушке все происходящее не нравилось. Мы еле-еле поймали ее и с трудом завели в фургон, а когда тронулись, то она очень сердито заржала. Даже миссис Эванс, которая всегда жаловалась на Мушку, стояла в дверях, покачивая головой, как будто мы затеяли что-то ужасное. Дедушка поглядел на карту и решил, что, если он оставит Мушку дальше той долины, где был Tax, ей придется пройти через его новые владения, когда она будет искать дорогу домой. -- Она должна попасть в долину Таха, как раз когда стемнеет, -- сказал дедушка. -- Поэтому Tax не будет бояться и спокойно выйдет, чтобы в темноте взглянуть на свою гостью. -- Мушка умрет со страху, -- воскликнула я чуть не со слезами, когда мы достигли небольшого леска, где должны были оставить ее. -- Чепуха, -- ответил дедушка. -- Мушке будет так же любопытно, как и Таху, поверь мне. -- Но он же дикий зверь, -- протестовала я. -- Не думаю, что это слишком обеспокоит Мушку, -- сказал дедушка со смешком, который так рассердил меня, что ему пришлось погладить меня по голове и сказать:-- Ну, ну, успокойся. -- Он убьет ее! -- пробормотала я и расплакалась. Мы уже вывели Мушку из фургона и собирались уезжать. Она стояла и смотрела на нас как на чудовищ, и я сама себе казалась чудовищем, которое причиняет ей зло. Я ревела в свою шляпку, когда мы ехали. Мушка бежала за нами до тех пор, пока мы не прибавили скорость и она не отстала. Тогда она остановилась и стояла, печально смотря нам вслед, пока мы не уехали. -- Она заблудится, -- сказала я, захлебываясь слезами. -- Чепуха, -- успокоил меня дедушка. -- Лошадь быстрее найдет дорогу домой, чем собака. Можешь оставить Мушку хоть в Шотландии, она все равно найдет дорогу домой. Но мне было безразлично, что говорил дедушка, и, хотя я понимала, что веду себя глупо и поддаюсь настроению, я продолжала ставить себя на место Мушки и думать, как бы я чувствовала себя, если бы меня оставили в горах один на один с диким азиатским жеребцом. Вот и все, что я могу написать тебе сегодня, Барьют. Я очень устала. Пишу сидя в постели, Уже первый час ночи, но я не могу спать. Я все думаю о Мушке, о том, как она пытается найти в горах дорогу домой. Сейчас страшная гроза, молнии освещают холмы и поля, грохочет гром и льются потоки воды. Гром гремит такой, как будто раскалывается земля. Я пока кончаю, потому что хочется зарыться с головой в одеяло, чтобы не слышать этого ужасного грома и не видеть молний. Пишу несколько дней спустя! После того как мы оставили Мушку в горах, я, честно говоря, уже не ожидала увидеть ее в живых. Но на следующую ночь, около двух часов, меня разбудил шум за окном. Это Мушка пыталась просунуть морду в комнату. Она ржала и подняла ужасный шум, даже Скип зарычал под кроватью. -- Мушка! -- закричала я. -- Ты вернулась! Она смотрела на меня так, как будто хотела сказать: "Конечно, вернулась. Но сначала скажи, почему ты меня там оставила?" Я вылезла в окно, обняла ее и при свете, падавшем из комнаты, тщательно ее осмотрела, не ранена ли она. Потом босиком я отвела ее в стойло, шикнув на Скипа, который все пытался ухватить Мушку за ногу. Устроив ее в конюшенке, я залезла обратно через окно и крепко проспала до тех пор, пока нужно было идти в школу. Конечно, дедушка сказал: "А что я тебе говорил?" Но я заметила, что он тоже внимательно осмотрел Мушку и дал ей кусок сахара, чего мне никогда не разрешал делать. > Мушка была в порядке, и я отправилась в школу в хорошем настроении. Но когда вечером вернулась домой, оказалось, что Мушки нет. -- Она опять в долине, -- сказал дедушка. Я расстроилась и плохо приготовила урок по географии, за что мне и попало. На следующий вечер Мушка не вернулась, и миссис Эванс принесла мне чашку горячего какао и прошептала: -- Ты можешь оставить Скипа у себя на ночь, если хочешь. Скип спит у меня под кроватью каждую ночь, но миссис Эванс этого не знает, поэтому я ответила шепотом: "Большое спасибо", поцеловала ее и почувствовала себя лучше. На этот раз Мушка вернулась через две ночи и два дня. Выглядела она ужасно. Ее покрывала грязь, и дедушка показал на небольшую царапину на ее боку, как будто кто-то сорвал зубами кусочек ее шерсти. -- На нее напал Tax, -- сказала я. -- Это укус. -- Чепуха, -- ответил дедушка. -- Это просто дружеская трепка. -- Он вызвал по радио Питера. -- В следующий раз, Питер, ты, может быть, заметишь их вместе. Направь свой бинокль в долину. -- О'кэй, профессор,-- отозвался Питер. -- Ты измучаешь ее, если будешь все время отсылать обратно,-- запротестовала я, когда дедушка сказал, что снова отвезет Мушку в горы. -- Она всегда может прилечь и отдохнуть,-- возразил дедушка. -- Может быть, Tax воспользуется случаем и познакомится с ней. Дедушка мне прямо надоел тем, что все время поддразнивал меня. Он не разрешал мне никакой нежности по отношению к Мушке. Короче говоря, мы отвозили Мушку на другую сторону долины пять раз за пять недель, и пять раз она возвращалась. Но последние два раза она отсутствовала четыре дня и в ней появилось что-то странное. По субботам и воскресеньям, когда мы давали ей немного отдохнуть, она по-прежнему повсюду ходила за мной, но больше не пыталась попасть в дом, а однажды так далеко ушла от дома, как будто собиралась вернуться в горы сама. -- Срабатывает, -- сказал довольный дедушка, когда мы следили за ней через окно. -- Она никогда нас не покинет, -- сердито заспорила я. -- Она может и не уйти очень далеко, пока она здесь, вблизи дома, -- признал дедушка. -- Но кто знает, что будет, когда она снова пойдет через ту долину? В следующий понедельник, когда он снова увез ее, я больше не беспокоилась за ее безопасность, но чувствовала себя несчастной, зная, что теряю Мушку. Да, я знала это. На этот раз она не вернулась. Прошло четыре дня, пять дней, неделя, а потом однажды в семь часов утра мы услышали из динамика ч голос Питера, который кричал возбужденно, что ясно видит их обоих в долине. -- Дикий конь водит ее по долине, а она следует за ним на почтительном расстоянии. Он похож на маленького короля, знакомящего свою невесту с ее новыми владениями. -- Отлично,-- ответил дедушка, который сейчас походил на доброго медведя. -- Записывай все, что они делают, Питер, особенно куда направляются, если можешь определить. -- Я абсолютно уверен, что Tax осматривается, чтобы знать, далеко ли можно уйти. Он может перебраться через реку? -- Нет. Они всегда боялись воды. -- Я думаю, он пытается найти выход. Он обходит весь участок. -- Естественно, но мне кажется, Мушка заставит его передумать. Именно этого-то мы и ждали: сможет ли Мушка убедить Таха остаться. Как раз это она и должна была сделать. В ту ночь я потихоньку плакала, когда думала о прежней Мушке, которую я знала, и о новой, послушно следующей в горах за диким жеребцом. Я не хотела расстраиваться, но ничего не могла поделать и продолжала твердить себе, что Мушка никогда не станет прежней. Скип прыгнул на кровать и несколько раз лизнул меня в лицо (он любит соленое, а слезы ведь очень соленые), но я продолжала плакать, пока не пришел дедушка. Он погладил меня по голове и сказал ворчливо: -- Ну, хватит, хватит. Это ведь не ты там, в горах, а шетландский пони, пони привыкли к вересковым зарослям, и для нашей Мушки это привычная обстановка. Но мне все равно казалось, что я там с ней, и мне это было не по душе. Если бы я не была такой усталой, возможно, я бы не начала снова плакать. А тут еще пришла миссис Эванс и стала обвинять дедушку в том, что он был слишком жесток по отношению к бедной лошадке. Дедушка на это ответил "чушь", и они опять заспорили. Потом я заснула, и Скип заснул у меня в ногах, а они все еще спорили на кухне. Итак, мы ждали. Сначала Мушка держалась далеко от дома, и Питер сообщал, что обе лошади совершают переходы по горам и в долине, как будто ищут чего-то. Они все время спешили, и поэтому Мушке приходилось порой бежать рысью, чтобы не отстать. Иногда Питер не видел их целыми днями,, но они всегда возвращались в "штаб-квартиру" Таха в Тирионской долине. Потом Питер стал вновь говорить, что Tax намерен бежать. -- Этого дикого жеребца ничто не остановит, профессор, даже Мушка. Он намерен вырваться. -- Посмотрим, -- отвечал дедушка. Прошла целая неделя, Питер их совсем не видел, и даже дедушка начал волноваться. Иногда я поднималась на небольшую гору недалеко от дома и, разыскивая их, оглядывала окрестности. Но они просто исчезли. Вдруг однажды около двух часов ночи под моей кроватью залаял Скип, как будто его кто-то напугал. Я проснулась и велела ему замолчать, но в этот момент мне показалось, что за окном что-то мелькнуло. Я встала, чтобы посмотреть. Это была Мушка. И хотя я шикнула на Скипа и сказала: "Это же Мушка вернулась",-- он продолжал лаять, и мне пришлось вылезти в окно и посмотреть, в чем дело. Мушка была вся в грязи и очень взволнована, даже не давала дотронуться. Потом Скип убежал с лаем в темноту, и это разбудило дедушку. Он вышел на крыльцо с фонарем и спросил, что я делаю на холоде в халате и босиком. , . -- Это Мушка... -- ответила я. -- Действительно, это она. Интересно, что заставило ее вернуться? -- Ей стало одиноко, -- уверенно заявила я. -- Чепуха, Китти, -- ответил дедушка и захотел -подойти к Мушке, но та отпрянула от него. -- Поймай-ка ее, она что-то нервничает,-- сказал он. -- Мушка стала какой-то другой, -- сказала я, осторожно приблизившись к ней. И хотя она разрешила мне ухватиться за гриву, но все время пыталась вырваться. -- Мушка,-- спросила я сердито. -- В чем дело? Я подвела ее к дедушке, и он посветил фонарем. Мушка казалась полудикой. Прежде аккуратная, она выглядела грубой и взъерошенной, была покрыта грязью и колючками. -- Что-то произошло, -- сказал дедушка, осматривая ее. -- Гляди, -- и он направил фонарь на ее грудь, как раз под шеей. Я увидела глубокую отметину, сильный порез, проходящий тонкой линией через грудь. -- Tax опять напал на нее, -- рассердилась я. -- Нет, нет. Это след провода, -- сказал дедушка. -- Она, должно быть, наткнулась на забор. -- Ты имеешь в виду электрический забор? -- Именно. -- Ее, наверное, обожгло! -- Чепуха, -- ответил дедушка нетерпеливо. -- Ее могло только слегка тряхнуть. Но чтобы получить такую отметину, она должна была налететь на проволоку на всем скаку. -- Это влияние Таха,-- сказала я сердито. Скип все еще лаял в темноте. -- Tax, очевидно, где-то здесь, -- сказал дедушка. -- И недалеко. Ты лучше позови Скипа, потому что если Tax доберется до него... В самом деле, отведи собаку домой. Я побежала за Скипом. Он прижал уши, отчего казался одновременно и смелым, и струсившим, но не переставал лаять на что-то невидимое. Я подхватила его на руки, приказав замолчать, но он все ворчал. -- И ты тоже лучше уйди домой, -- сказал дедушка. -- Неизвестно, как может поступить дикий конь. Ему, наверное, не нравится, что Мушка пришла сюда. Ты все же уйди. -- А как же Мушка? -- Я промою ей рану и отпущу. Я полезла обратно через окно, но дедушка остановил меня: "Господи боже, что ты делаешь! Сейчас же слезь и войди через кухню". Я пошла к кухонной двери, и Мушка тоже пошла за мной и толкнула меня слегка мордой. Тут я поняла, что с ней случилось что-то неприятное, и она просит, чтобы ее пожалели. Но как только я обняла ее за шею, она вырвалась и отошла. -- Похоже, она сама не знает, чего хочет, -- сказала я грустно. -- Наверное, ей хочется, чтобы рядом были вы оба -- и ты, и Tax, -- ответил дедушка. -- Может быть, все идет как раз хорошо. Мы побеждаем. Но я почему-то чувствовала, Барьют, что терплю поражение. Дедушка промыл рану, а потом мы погасили свет и следили за Мушкой через окно в моей комнате. Она постояла немного, подошла к окну, а затем, будто приняв решение, повернулась и убежала. По-моему, это был последний раз, когда Мушка приходила к дому, хотя я думаю, она часто пыталась привести с собой Таха и познакомить его с нами. Однажды утром, когда мы уже собрались ехать в школу, дедушка вдруг позвал меня в кабинет: "Китти, смотри!" Я бросилась к большому окну в его кабинете, и дедушка указал на горы, расположенные на другой стороне долины. Tax и Мушка поднимались вверх по крутому склону. Они остановились около большого камня, Tax сердито тряс головой, точно так, как ты рассказывал, и, казалось, принюхивался к ветру, дующему от нас. Вдруг Мушка повернулась и как будто направилась к дому. -- Теперь посмотрим,-- сказал- дедушка. Мы увидели, что Tax тоже повернулся и последовал за Мушкой. Догнав, он сильно толкнул ее мордой. Она минуту поколебалась, но потом пошла за ним. -- Он укусил ее, -- сказала я. -- Ничего подобного, -- возразил дедушка. -- Просто слегка куснул. -- Она хотела спуститься к нам! -- Конечно. И настанет день, когда она приведет его ближе. Она" уже привела его в нашу долину. Значит, он понемногу приживается у нас. Но я до конца не поверила этому, Барьют, и Питер не верил. Он сообщил из Вороньего гнезда, что Tax хромает, как будто тоже ударился обо что-то, о забор например. -- По-моему, он пытался сбить забор,--, сказал Питер. -- И собьет. -- Не смеши меня, -- ответил дедушка. Но тем не менее он послал мистера Сэлби (одного из лесников, который живет около дороги) проверить весь забор. Я заканчиваю это письмо и надеюсь, что ты не придешь от него в растерянность. Сама я растерянна, так как не знаю, кто же побеждает, Мушка или Tax. Во всяком случае, мы все ждем, как будто знаем, что Tax постарается совершить что-то необычное. Что-то должно случиться. Мы это чувствуем! Хотя и не можем представить, что же будет. Мы просто ждем. У нас уже шел снег, и я беспокоюсь, что же будет делать Мушка без своей конюшни, сена и теплой попоны, которой мы ее иногда накрывали. Пожалуйста, напиши, если сможешь. Мне очень хочется узнать, что происходит с дикими лошадьми в отсутствие Таха, и беспокоишься ли ты по-прежнему о нем. Черкни строчку (если тетя Серогли не очень занята). Сердечный привет твоим родным. Твой обеспокоенный английский друг Китти Джемисон. 6 Здравствуй, Китти! Я, конечно, получил все твои очень интересные письма, но тетя Серогли была в Свердловске, и поэтому прочесть их и написать ответ было некому. Я хотел дать их своей учительнице английского языка, но мама сказала, что это было бы невежливо по отношению к тебе, и поэтому я ждал, когда вернется тетя Серогли. Теперь она уже приехала и шлет тебе свой привет и спрашивает твоего разрешения прочесть некоторые твои письма ее студентам. Она была бы очень благодарна, потому что это помогло бы нашей молодежи узнать о том, как вы живете на своем острове. А теперь о Тахе и Мушке. Все, что ты мне рассказала, удивило меня, потому что я думал, что Tax будет жить в маленьком английском парке (о каких мы читали), где нет ни пастбищ, ни долин. Но Грит (помнишь молодого зоолога?) сказал, что одна из причин, почему вы получили Таха, это ваш замечательный заповедник и схожесть природы, хотя климат и разный. Поэтому я не очень беспокоюсь за Таха. Но ты все хорошо описала, и я представляю его, ждущего, когда же' подвернется случай, чтобы удрать. Но куда он пойдет, Китти, если убежит? Вот что меня беспокоит. Я посмотрел карту вашей маленькой страны. У вас же повсюду тысячи дорог и деревень. Если Таху действительно удастся убежать, ему, боюсь, будет угрожать опасность на дорогах, его могут задавить. Или какой-нибудь фермер застрелит его как опасное животное. Единственно, что он наверняка не сможет сделать, так это